Текст книги "Над Этной розовое небо (СИ)"

Автор книги: Юлия Белова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

28

В наступившей тишине я чувствую себя ростком, по которому проехали на танке, закатали в грязь, лишили воздуха, света и надежды. Голова раскалывается, всё тело ноет, желудок режет, во рту пересохло. Я подхожу к двери и стучу. Ничего не происходит. Тогда я стучу сильнее.

– Эй! Дайте мне воды!

Тишина…

Я прижимаюсь к двери спиной и начинаю бить по ней ногой.

Через некоторое время доносятся шаги. Отхожу от двери. Она открывается и на пороге появляется бритоголовый Лука.

– Чего тебе надо, сучка?

У него бегающие глаза, злое лицо, обветренные, потрескавшиеся губы, мерзкие тоненькие усики.

– Дай мне воды… – до трёх часов, вроде, я как бы в безопасности.

– Чего? – он говорит с презрением и щурит без того маленькие свиные глазки. – Воды? Хочешь пить, сучка? Покажи сиськи!

Я инстинктивно прижимаю руки к груди и делаю шаг назад.

– Быстро, я сказал! Показывай свои сраные сиськи!

Он подходит ко мне почти вплотную. В нос бьет запах пота, несвежей плоти и табачного перегара – похоже, он только что курил.

– Я уговаривать тебя должен? Сучка! Быстро давай! – он выплевывает эти слова вместе с капельками слюны прямо мне в лицо. Его красные глаза полны злобы, вздутые вены на лбу пульсируют, ходят желваки. Холодею, по крови несётся адреналин, я сжимаюсь, костенею, крепче прижимая руку к груди там, где сердце пытается вырваться наружу.

– Не понимаешь, по-итальянски, да? – говорит он неожиданно тихо, вроде бы успокаиваясь и качает головой, и в то же мгновенье наотмашь бьёт меня по щеке ладонью. От сильного удара и от неожиданности я падаю на спину, раскидывая в стороны руки и ноги. В ухе звенит, а щека, опалённая пощёчиной, полыхает огнём.

– Эй, ты что, дебил? – слышу я голос Николы. – Тебе босс яйца отрежет!

Лука резко поворачивается на голос.

– Что-то я не понял, у кого это голосок прорезался? Тебе чего здесь надо? Зачем приперся? Хочешь, чтобы я тебя трахнул? Придётся подождать – она первая. Сначала выебу её, а потом возьмусь за тебя. Договорились?

– Ну ты Лука реально дебил, каких мало. Она нужна нетронутой, как дон Коррадо обещал её отцу. Если ты что-нибудь с ней сделаешь, то он из тебя живого кишки выпустит.

– Да неужели? Правда? Так давай, позвони дону Коррадо, посмотрим, что он тебе скажет. Заодно объяснишь, что ты тут делаешь, чего вынюхиваешь.

– Я телефон выронил вот и вернулся за ним.

– Да-а? Нашёл?

– Нашёл. А вот что ты делаешь?

– Я делаю то, что мне велено и тебя это не касается. Так что давай, вали отсюда, педик.

Лука поворачивается ко мне. Я отползла к стене и теперь сижу, сжавшись в комок и обхватив колени руками. Лука медленно подходит.

– На чем мы остановились? – говорит он с мерзкой улыбкой.

Он наклоняется, хватает меня за лодыжки и тянет к себе.

– Сначала я тебя трахну, потом снова трахну, но уже в зад, а после заставлю вылизать мой член. Вот такая у нас с тобой программа. Я уверен, это то, что тебе сейчас нужно. Но если будешь непослушной, или мне не понравится, как ты сосёшь, придётся снова тебя ударить. Снова и снова. Так что решай сама, что для тебя лучше.

Он подминает меня под себя, наваливаясь всем весом и с силой разводит руки, крепко держа за запястья. Я лежу распятая, прижатая, терзаемая зловонным демоном. В спину врезаются острые камни, голову заполняет резкая, рвущая боль, тело становится тонкой оболочкой для мрачной, душной пустоты, в которой испуганно и отчаянно мечется сердце. Наверное, это конец, думаю я. Мутные свиные глазки Луки заглядывают в мои истекающие слезами глаза и до меня доносится его мерзкое дыхание:

– Раздвигай, сука, ноги.

Он просовывает руку и тянет мои шорты, они не поддаются, и он просто сдвигает их вместе с трусиками в сторону. Мне страшно, я не хочу, чтобы он видел мой страх, но непроизвольно содрогаюсь от отвращения. Он выгибается, чуть приподнимаясь надо мной, чтобы достать член. И в этот момент его голова резко дёргается, он невероятно быстро вскакивает, хватается за шею и тут же падает на колени, крутит головой, закатывает глаза и заваливается на бок. На губах появляется пена. За ним я вижу Николу со шприцом в руке.

– Ты цела?

– Да вроде…

– Бегом, уходим отсюда.

Он подаёт мне руку, поднимает с пола и тащит к выходу.

– Я достал катер. Я тебя вывезу, всё будет хорошо.

Мы проходим через прилегающую комнату и попадаем в еще одну комнату с камином, из неё ведёт дверь наружу. Никола берется за ручку двери и в этот момент доносится звук подъезжающего автомобиля.

– Не успели!

Нет-нет-нет! Как же так! Так не честно! Этого не должно быть! Воспрявшая надежда рушится и разбивается на мелкие осколки. Сердце обрывается, и я оказываюсь не в состоянии пошевелиться, сдвинуться с места.

– Лиза! – Орёт мне в ухо Никола. – Скорее!

Он мечется, как затравленный зверь, хватает за руку и тащит обратно.

– Быстро помоги мне – надо перетащить его отсюда, – бросает Никола обхватывая тело Луки под мышками, я как зомби тяну его за ноги, не осознавая, что делаю. С ужасом понимаю, что тащу за ноги труп, тело человека, который был жив меньше минуты назад. Подступает тошнота.

– Тяжёлый скотина.

Мы вытаскиваем его в другую комнату и садим на пол спиной к стене.

– Принеси шприц, он там, на полу. Да скорее, прошу!

Я иду за шприцом, а Никола усаживает труп так, чтобы это выглядело естественно. Он вводит иглу в вену на руке, запрокидывает ему голову. Я захожу в свою темницу и слышу, как он вставляет замок в проушины на двери. Ложусь на пол и прижимаюсь к своему слуховому отверстию. Практически тут же раздаются шаги.

– Ты что тут делаешь, Никола?

– Да телефон выронил, вот приехал за ним…

– Твою ж мать! Он что сдох?

– Похоже на то…

– Конченый торчок! Ты давно здесь?

– Да только что, буквально перед вами зашёл…

– Ну-ка… Да он ещё тёплый… попробуй пульс…

– Нет пульса…

– Да какой пульс, посмотри на него.

– Вот же урод! Ушлёпок… Проверь девку.

– Так тут замок.

– Поищи ключ у него в карманах…

Дверь открывается и в нее заглядывает Никола.

– Здесь она, все нормально.

Заходят еще двое бандитов, молча смотрят на меня и выходят.

– Дайте воды, пожалуйста, – тихонько прошу я.

– Сейчас, подожди.

Через минуту Никола возвращается с бутылкой.

– Не отчаивайся, мы что-нибудь придумаем, – шепчет он и быстро выходит.

На меня наваливается апатия и тупое оцепенение. Слишком много волнений, думаю я и закрываю глаза и, прежде чем провалиться в мрачную темноту, успеваю представить какое сейчас небо над Этной – чёрное, с огненными всполохами… Пусть все сгорит…

29

Я прихожу в себя, открываю глаза и слышу голоса за стеной. Пить… Жадно, не останавливаясь, пью из бутылки. Вода течёт по подбородку, стекает на футболку – на грудь, на живот. Заставляю себя остановиться – кто знает сколько мне придётся здесь торчать…

Что там происходит? Пытаюсь рассмотреть хоть что-нибудь через дырочку в стене. Но мне видно только очень узкую часть комнаты и люди не попадают в поле зрения. Приходится довольствоваться тем, чтобы слушать.

– Ну, где они там? – Это хриплый голос Коррадо.

– Приехали. Уже заходят. – Этот голос мне не знаком…

– Ну что, Эдуардо, все хорошо?

– Да, дон Коррадо, думаю, все отлично.

Раздаются шаги.

– Где моя дочь? Я хочу её видеть!

Папа! Я здесь! Я еле сдерживаюсь, чтобы не закричать.

– Подожди, Андрей, не спеши. Мы обязательно всё обсудим с доном Коррадо.

Кто это? Голос звучит очень знакомо, но я не могу его узнать. Я снова припадаю глазом к отверстию в стене и на этот раз вижу какие-то силуэты, но разобрать хоть что-нибудь не получается. Кто же это такой? Он продолжает:

– Привет, Коррадо. Прежде всего, прими мою благодарность за разрешение присутствовать здесь вместе с моим другом Андреем.

– Не могу сказать, что рад тебя видеть, но ладно. Вот ты здесь, и что же ты хочешь?

– Послушай, Коррадо, я связан с этим человеком деловыми отношениями и для меня очень важно их сохранить. Я понимаю, что это твоя территория и ты в праве делать, что угодно. Поэтому я не прошу тебя просто отказаться от своих интересов. Я готов предложить тебе щедрую компенсацию.

– Неужели? И что же это за компенсация, да ещё и щедрая?

– Я отдам тебе квоту на полторы тонны в месяц. Будешь возить совершенно бесплатно.

– Серьёзно? Полторы тонны? То есть полторы тысячи килограмм в месяц ты будешь возить для меня совершенно бесплатно? Да, предложение действительно неплохое, но есть одно маленькое «но». Оно мне не подходит, Джинаро.

Джинаро? Точно! Это же голос крестного Марко. Как он здесь оказался? Слабый проблеск надежды прорезает мглу, окружающую меня, и отзывается учащённым сердцебиением, пульсом, быстрыми ударами в ушах. Прошу тебя, дон Джинаро, освободи меня из темницы, пожалуйста…

– Сколько ты хочешь? – спрашивает Джинаро.

– Неважно сколько я хочу. Твоё предложение мне не подходит. Точка. Не знаю, что у тебя за дела с этим типом, но ничем не могу тебе помочь. Да и с чего мне тебе помогать? Твой дружок Пьетро Леоне украл у меня Семь миллионов. Семь, сука, миллионов долларов! И я уверен, что без твоей помощи тогда не обошлось. Так что скажи спасибо, что мы не трогаем его сына. И на этом всё. Точка. Подписывайте соглашение и убирайтесь.

– Ты убил Пьетро, потому что он работал намного лучше тебя и стал бы твоим боссом, а теперь ты несёшь чушь про какие-то миллионы.

– Это говорит выживший из ума старик?

– Это люди говорят.

– Люди говорят! – хрипит Коррадо. – Люди говорят, что я папа римский, отпустить тебе грехи? Незачем попусту болтать, я уже все сказал.

– Что же, я очень сожалею, что ты не хочешь прислушаться к голосу разума и прийти к взаимовыгодному решению.

– Мне это вовсе не выгодно.

– Ты же знаешь, я представляю очень влиятельных людей.

– Да ладно, сомневаюсь, что они в курсе твоих дел с этим русским. Так что не морочь мне голову. Пусть подписывает.

– Сначала мы должны увидеть девочку.

– Ну хорошо. Смотрите. Эй, приведи её.

Я слышу шаги и быстро сажусь, обхватив колени. Дверь открывается и на меня смотрит какой-то длинноволосый тип, которого я ещё не видела.

– Вставай, иди за мной.

– Куда?

– Там твой отец.

Я выхожу. Трепещу как лепесток на ветру, но стараюсь, чтобы это не было заметно. Пытаюсь быстро осмотреться. Посреди комнаты на стуле сидит человек лет пятидесяти. У него лицо типичного злодея из голливудского фильма – выпуклые глаза, капризный рот – карикатура на мафиози. Вероятно, это Коррадо. Напротив него стоят папа и Джинаро. Чуть поодаль – элегантный седовласый мужчина в джинсах и поло, наверное, Сухих. За ним угрюмый коротко остриженный качок с одутловатым лицом. Он в нелепом пиджаке, словно браток из девяностых. Немного в стороне у стола сидит маленький сгорбленный человечек с пачкой бумаг, должно быть нотариус. Он единственный, кто не смотрит на меня в этот момент. Взгляды всех остальных обращены ко мне.

– Лиза! Ты как? Что с лицом? Тебя били? Как с вами вести дела, вы же не держите слово! Я подпишу бумаги только, если дочь останется со мной.

– Нет, все будет так, как я тебе сказал. Твоя дочь поедет в Москву, а ты займёшься делом. Иначе мы обойдёмся без вас. Проще некуда.

Сердце обрывается. Похоже Джинаро не справился. Я озираюсь, ищу глазами Николу. Его нигде нет.

– Этот небольшой след на лице оставлен специально для тебя. Не забывай, ты и твоя дочь в моей власти и, если ты сделаешь ещё одну глупость, она будет последней. Ведь я тебя предупреждал, чтобы ты вёл себя осмотрительно, а ты привёз сюда этого старика. Он звонил мне, тратил моё время, пытался угрожать. Ты сделал недопустимое – рассказал о наших делах постороннему и вот тебе наказание. Оно очень лёгкое, хотя ты заслужил куда более сурового. Просто я проявил доброту. Пусть это тебя немного подбодрит.

– Ты не можешь убить моего человека, Коррадо, это не сойдёт тебе с рук.

– Убить… – повторяя, он как будто пробует это слово на вкус – Послушай, Джинаро, ты что правда не понимаешь? Я могу убить даже тебя, и никто мне ничего не сделает. Просто не хочу лишних тёрок с твоими боссами, у меня есть на них кое-какие планы. Поэтому не пытайся делать вид, что от тебя здесь хоть что-то зависит… Всё, хватит. Посмотрели? Жива и здорова. Уводи её обратно, – Коррадо делает нетерпеливый знак типу, приведшему меня сюда.

– Папа, не беспокойся, со мной все хорошо… Я справлюсь!

Эти слова даются мне нелегко. Но зачем рвать отцу сердце? Он, кажется, и без того на пределе – взволнованный, бледный, осунувшийся, с потемневшими глазами.

– Лиза, пожалуйста, делай, что они тебе говорят и ничего не бойся. Всё будет хорошо!

– Конечно будет, подписывай договор, – слышу я голос Коррадо, возвращаясь в свою тюрьму.

Дверь закрывается, и я оказываюсь в угрюмой безнадёжной мгле, лишённой каких бы то ни было проблесков. Надежда сменяется подавленным оцепенением, и я позволяю овладеть собой холодному сосущему страху.

30

Когда с головы сдёргивают грубый мешок, мы несёмся по шоссе. За рулём тот парень, который выводил меня на встречу с отцом. Я сижу на заднем сидении джипа рядом с качком в несуразном пиджаке.

– Значит план, над, такой, – говорит он по-русски. – Приезжаем, над, в аэропорт и проходим сразу на посадку. От меня ни на шаг. Писать, над, и какать будешь в моей компании. Чуть что не так – батю твоего, над, запрессуем сразу. Моментально, над. А потом и тебя. Всё ясно?

– Ясно, над… – меня охватывает жгучая злоба и я выплёвываю это идиотское «над» прямо ему в лицо.

– Я, над, и въебать могу если чо.

– Не сомневаюсь, над, можешь…

Его глаза моментально загораются яростью, и я буквально физически чувствую, как напрягаются раскачанные мышцы, превращая его в разящего биоробота. Инстинктивно съёживаюсь, вжимаю голову в плечи ещё до того, как вижу резко поднятую руку – тело реагирует на опасность быстрее сознания. Но удар не следует.

Я поднимаю глаза, смотрю ему в лицо, и оно почему-то перестаёт быть злым и безжалостным. На нём даже расплывается улыбка.

– Да ладно, ладно. Ну да, я просто материться отвыкаю, вот это «над» и прилепилось. Но лучше, чем «блядь» после каждого слова.

Я ничего не отвечаю, испуганно глядя на него.

– Слушай, да ты расслабься. Я не хочу ничего такого делать. Всё нормально будет. Я, кстати, Андрей, как батя твой. На ближайшее время – твой лучший друг. Ты просто делай, что я тебе скажу и всё будет тип топ.

– Друг значит… но если чо и въебать можешь…

«Да помолчи ты», – одёргиваю я саму себя.

– Ну да, у друзей такое случается, – он гогочет.

Весёлый. Неожиданно.

– А ты по-итальянски говоришь?

– Нет. А мне зачем? Ты же говоришь.

– А если я скажу на паспортном контроле, что ты меня похитил и насильно вывозишь из страны, занимаешься торговлей людьми с местной мафией?

– Можешь. Но видишь ту машину перед нами. Там едет один чел, он тоже с нами полетит, но ты не знаешь, как он выглядит и не узнаешь никогда, а он будет наблюдать за тобой на расстоянии. Чуть что не так пойдёт – бате твоему пиздец. Ой, опять, над, сматерился…

Жуть какая, несуразица, дикость… В сердце тоска. И страх. Дальше едем молча. Андрей пытается со мной говорить, но я закрываю глаза и не отвечаю. Что-то меня ждёт? Что будет в Москве? Где я буду жить, что буду делать? Стану наложницей Крюкова… Как пить дать… Рабство, унижение… И как долго? А что потом, когда они закончат свой «проект»? Убьют и меня, и папу? Собственно, он им и сейчас уже не нужен, можно устранять… И зачем меня увозить, деньги тратить? Значит пока убивать не собираются… Значит поживём… Как долго это продлится? Наверно, им его имя нужно, его же все знают… Ну да…

«Ты же очень хотела уехать, – произношу я одними только губами, – вот всё и сложилось». Тупо, безучастно смотрю на мелькающий за почти непрозрачным тонированным окном пейзаж… В голове протяжно, грустно, на разные лады звучит только одно слово: «Марко». Он ведь не узнает, почему я уехала, что меня буквально похитили. Будет думать, что я из-за Инги… Да так оно и есть вообще-то… Не думаю, что он снова сможет с этой сукой… Нет, нет, конечно. Я почему-то не сомневаюсь, он действительно сбросил с себя то наважденье. Зачем тогда поехал её встречать? Ну он же сказал… Хотел мне показать, что свободен от неё. Дурак…

Наверное, я всё же немного перегнула палку. Просто, когда снова увидела их вместе, вернее даже только услышала от сторожа, что они вместе приехали, мне на глаза какая-то пелена опустилась, вселилось что-то злое, неподконтрольное и управляло мной. Это прямо одержимость была. И я готова была травить Ингу собаками, рвать на куски, сдирать кожу… Мне кажется, я бы смогла это голыми руками сделать… В схватке со мной у неё ноль шансов. Всё потому, что в моей памяти навеки выжжено, запечатлено в мельчайших деталях её тонкое белое тело, выгнутое, раскоряченное и поруганное, красное напряженное лицо, надутые вены на шее, побелевшие пальцы в момент, когда Марко… Ну да… И как бы я не хотела забыть это и сколько бы не говорила себе, что всего этого не было или, что это было лишь помутнение рассудка, стереть эту картину из памяти мне не удастся никогда. Так что Марко бы тоже досталось. Ну, собственно, и досталось.

Я даже улыбаюсь – страшна, ох страшна женщина в гневе. Я такая тонкая, нежная, ранимая, беззащитная… но только пока не претендуют на моё, моё, моё по праву. И тогда я, оказывается, могу перегрызать глотки и драть когтями. Неужели я правда такая? Я читала, в собачьих стаях, состоящих из одних сук порядки куда более жестокие и кровавые, чем в смешанных или состоящих только из кобелей… Наверное, все такие – и те, кто всегда живёт, подчиняясь инстинктам, и те, кто выпускает инстинкт лишь под влиянием яростных и диких обстоятельств…

М-да…

Холодно, почти отстранённо я думаю, что уже могу себе признаться, что люблю его… Люблю… Но только какое теперь это имеет значение? А может, только это и имеет значение… Может быть, я смогу ему позвонить, всё рассказать…

Стоп!

Он же знает! Я резко выпрямляюсь, накланяюсь вперёд.

– Эй, ты чего?

Конечно знает! Никола, допустим, мог и не сказать ему, но ведь его крестный как-то узнал, значит и Марко знает. Почему тогда он не приехал с папой, чтобы повидаться со мной? Наверное, нельзя было или… Да и правильно, зачем этот глупый риск… Риск? А я бы всё сделала, чтобы с ним увидеться, будь он на моем месте… А может он приезжал, но его не впустили… Да нет… Незачем это… Теперь же ясно, что у нас ничего не получится, что мы уже никогда не будем вместе… Ни-ког-да…

Я снова откидываюсь на спинку. Я хочу проснуться. Проснуться и понять, что всё это нелепый жуткий сон и ничего этого нет на самом деле. Пока я сидела взаперти, мне не было так плохо как теперь, была надежда, что всё скоро разрешится, что папа что-нибудь придумает, тем более Никола был на моей стороне. Но теперь всё стало по-другому. Неужели ничего действительно нельзя сделать и с каким-то мелким сицилийским уродом не могут справиться ни папа, ни Джинаро с их связями и весом? И Никола не смог помочь, а ведь почти получилось, ещё бы чуть-чуть… какая-то пара минут и всё было бы иначе… Как обидно… Но почему, почему, почему?! Причём тут я?! Этого просто не может быть! Какая-то пара минут…

Меня душит горе, злоба, тоска, в горле стоит ком, на глаза наворачиваются слёзы. Поэтому я не сразу понимаю, что происходит в следующий миг, длящийся неестественно долго. Я будто нахожусь под гипнозом. Машина, едущая перед нами, вдруг подпрыгивает, вспыхивает, как факел и заваливается на бок, но какое-то время ещё скользит вперёд. И уже потом, с нереальным и необъяснимым запаздыванием до меня доносится, вернее доходит до сознания звук взрыва и скрежет движущейся по бетону груды железа. Мы резко тормозим, срываемся в занос, крутимся, как сумасшедшая карусель и останавливаемся, с грохотом врезавшись левым передним углом в металлический разделитель автострады. Я больно бьюсь о спинку переднего сиденья. Водитель выхватывает пистолет, открывает дверь и выпрыгивает из машины. Как только он оказывается на бетоне, стекло его распахнутой двери взрывается фонтаном бриллиантовых брызг, и он молча оседает на дорогу.

Мой конвоир предельно собран.

– Ну, блядь, попали, – шепчет он, озираясь по сторонам. – Давай сюда.

Я смотрю на него ничего не понимая, тогда он орёт:

– Быстро! Перелазь через меня!

Он приоткрывает дверь и тянет меня за руку. Я перелажу через него и сползаю на дорогу.

– Ну, отходи потихонечку, а то стекло затемнённое, тебя не видно.

Я выполняю его приказы.

– Хорошо. Подними руки. Поднимай, руки, блядь! Так. Теперь сделай шаг в сторону. Так, бля, замри.

Он выскальзывает из машины следом за мной, прячась за дверью, приседает на корточки и вынимает из руки убитого водителя пистолет, потом встаёт в полный рост и приставляет пистолет мне к виску.

– Всё, молодец. Ты молодец, всё правильно сделала. Теперь очень медленно отходим назад, прижимайся к машине. Идём, над, за багажник, а потом перебираемся к подбитой тачке, спрячемся за огонь и дым. Не бойся, прорвёмся, над.

Ветер несёт огонь и черную завесу дыма прямо на нас. Дуло пистолета больно толкается в висок, левая рука Андрея сжимает мою шею. Он тянет меня к обочине, хочет увести с автострады и, если его план сработает, мне, скорее всего, придётся лететь в Москву. Значит… Ну… Давай, Лиза… Адреналин доводит сердце до невообразимой частоты. Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Стучит, колотит сердце… Сейчас… сейчас… вот сейчас!

На мгновенье, на сотую долю секунды пальцы на моей шее чуть ослабляют хватку, и я тут же делаю рывок, бросок пантеры. Я устремляюсь в дым, запинаюсь за что-то на дороге и обрушиваюсь вниз, слыша в тот же самый момент несколько выстрелов. И тут же из огня, гари и клубов дыма вырастает фигура Марко. Он сжимает автомат и идёт туда, откуда я прибежала.

– Лежи не поднимайся! – бросает он.

Раздаётся ещё один выстрел, Марко дёргается, возникает короткая пауза, замешательство, но почти сразу он нажимает на курок, посылая смертоносный свинцовый рой в сторону Андрея. До меня доносится приглушенный вскрик. А ещё через несколько мгновений я слышу голос Николы:

– Всё чисто! Он готов!

Марко опускает автомат и бросается ко мне.

– Лиза, ты цела?

– Да.

Я поднимаюсь на ноги и оказываюсь прямо перед ним. Его левая рука вся в крови.

– Ты ранен!

– Ничего-ничего. Это пустяки.

Он прижимает меня к себе, и мы стоим, обнявшись посреди огня и дыма. Я не плачу, не трясусь от рыданий, моя голова лежит на его груди, и я прижимаю его к себе изо всех сил. Он гладит меня по волосам и по плечам, а я вдыхаю его крепкий опьяняющий аромат.

Порыв ветра рассеивает дым и делает видимым Николу и ещё одного неизвестного мне человека. У Николы в руках гранатомёт, а у второго снайперская винтовка. Они подбегают со стороны, откуда мы приехали.

– Уходим! Быстро! Погнали! – выкрикивает Никола.

Мы проходим вперёд и видим несколько машин и вооружённых людей.

– Это наши, всё нормально.

Пожилой человек в соломенной шляпе машет рукой:

– Давай скорее, Никола, надо спешить. Всё в порядке?

– Да, дядя, все хорошо. Это Лиза.

– Рад видеть, Лиза, живой и здоровой. Всё, быстро в машину.

Мы забираемся на заднее сиденье и тут же отъезжаем.

– Куда мы едем?

– Домой. Больше ничего плохого не случится.