Текст книги "Неподходящая (СИ)"
Автор книги: Юлия Резник
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)
Глава 13
Лейла
– Проходи скорее. Ками, смотри, кто пришел? Мама!
Я наклоняюсь, чтобы снять кроссовки, и морщусь. Между ног саднит – горячо, тягуче, сладко. Стоит только вспомнить, что этому предшествовало, и всё внутри обволакивает тёплой волной стыда, восторга и... смущения. Щёки заливает огнём. Мне кажется, мама может по одному выражению моего лица понять, чем я занималась. И это ужасно стыдно. Но жалею ли я? О, не-е-ет.
– Уже? Мы поедем домой, да? – печалится дочь, выбегая из комнаты мне навстречу. Выходит, зря я переживала, что, оставшись без меня, она будет тосковать? Зря выпроводила Адама ни свет ни заря и примчалась?
– Да разве я вас выгоняю? – всплескивает руками мама. – Гостите сколько хотите.
– Слышала, мам?
Я встряхиваюсь, выныривая из мыслей, в которых ещё царят насыщенный аромат его кожи, тепло ладоней, привкус соли на шее. Киваю чуть растерянно. И понимаю – что-то изменилось. Эти мягкость, приветливость... Они совершенно мне в новинку.
– Отца нет?
Это единственное предположение, которое хоть как-то может объяснить оказанное мне гостеприимство. Мама вспыхивает, когда понимает, к каким выводам я прихожу. Виновато отводит взгляд.
– Дома он. Мы как раз завтракаем. Проходи, что застыла?
Плетусь в столовую, совершенно не зная, чего мне ждать, но особенно и не переживая по этому поводу. Благодаря Адаму в один момент акценты очень сильно сместились. То, что казалось мне важным еще недавно, отошло в тень. Ну, не складываются у нас с отцом отношения, и что? Он уже давно не главный мужчина в моей жизни.
«А кто главный? Байсаров?» – оживает внутренний голос, выпуская наружу все мои страхи сразу.
«А если и так?»
«Лейла, ты совсем дура?»
«Он сам сказал!»
«Сказала что?!»
«Что это будет иметь продолжение, вот что!» – беззвучно рявкаю.
– Доброе утро, – здороваюсь с отцом, входя в столовую.
Тот отрывает взгляд от тарелки. Зрачки сужаются, как затвор. Я ощущаю, как отец сканирует меня взглядом, словно замечает мою дрожь, мой слишком яркий румянец, мою лёгкость. Вот уж от кого мне ничего не утаить. А я еще по поводу матери переживала!
– Доброе. Присаживайтесь, – строго кивает на стул. Да неужели? Ничего не понимая, беспрекословно подчиняюсь. Мама начинает суетиться, подкладывать мне в тарелку то одно, то другое, и напрочь игнорирует мои восклицания о том, что я на диете.
Впрочем, за эту ночь я сожгла столько калорий, что имею полное право немного себя побаловать. «Или нет?» – мелькает беспокойная мысль. Или теперь мне нужно еще больше стараться, чтобы соответствовать такому красавчику, как Адам?
Пока отец с матерью переводят разговор на моего брата, достаю телефон и открываю нашу с ним переписку.
«Как добралась?»
Улыбаюсь как ненормальная. Пальцы дрожат…
«Хорошо».
– Лейла! – окликает меня отец. Я вздрагиваю.
– Папа интересуется, как тебе работается, – поясняет мама, с осуждением косясь на зажатый в моих руках айфон. Послушно откладываю его в сторону. Обтираю об одежду немного влажные от волнения руки. И пожимаю плечами:
– Нормально. Коллектив хороший. Объем дел – тоже. Есть куда расти. Есть чему поучиться.
– А Байсаровы? – бросает отец будто невзначай. Наклоняется, откусывает лепёшку. Жует медленно, глядя поверх чашки. Я поздний ребенок, но зубы у отца белые и красивые.
– Что Байсаровы?
– Как к тебе относятся? По-человечески и в профессиональном плане?
Откуда этот интерес? Он же не ищет повода для эскалации, теперь, когда узнал, что для вражды не было никаких причин? Я опускаю чашку на стол. Сердце заполошно оступается в груди.
– С Вахидом мы еще ни разу не пересекались, – напряженно отвечаю я.
– А с Байсаровым младшим? – взгляд отца становится напряженным.
– Очевидно, да, – подхватывает разговор мать. – Вы же вчера его день рождения отмечали? Или я что-то попутала?
– М-м-м… Да. Адам... внимательный, вовлеченный в дела компании начальник. В коллективе его очень любят.
Отец морщится, словно я сказала что-то не то. Но кивает, оставляя меня гадать, как понимать его странные ужимки.
– Как он к тебе относится? Непредвзято?
– Как и ко всем своим подчиненным, – стою на своем я, хотя это чертовски сложно. Кажется, у меня сейчас дым из ушей повалит. Он что… Что-то подозревает?
– Думаешь, в этой компании у тебя есть перспективы?
– Всё будет зависеть от меня, – пожимаю плечами. И вдруг понимаю: я не хочу, чтобы он знал. Не хочу, чтобы кто-то сейчас, пока всё ещё зыбко, лез в наши отношения. Я хочу сохранить это только нашим. Но вовсе не потому, что боюсь нарваться на очередное неодобрение.
Отец молчит. Постукивает пальцами по столу, выдавая тем самым свое недовольство. То ли моим ответом, то ли просто мной. И следом резко меняет тему:
– Ками похожа на тебя, когда улыбается.
– Надеюсь, она не причинила вам неудобств.
– Маленькие детки – маленькие бедки, – фыркает отец. – Все нормально. Оно хоть того стоило?
– Что именно?
– Поход на эту пьянку…
Я вспыхиваю моментально. Хотя изначально понимала, что отцу это не понравится. В его понимании приличная женщина должна сидеть дома.
– Все было очень цивилизовано. Это же корпоратив. Повеселились – и разошлись.
– Не понимаю я этих традиций.
– Такие вечеринки – отличная возможность пообщаться с коллегами в неформальной обстановке. Наладить связи… И так далее.
– И как? Получилось?
– Что именно?
– Пообщаться с Адамом вне офиса.
Господи, вот к чему он клонил, а?!
– Так, перекинулись парой слов.
Я отвожу глаза и чувствую, как отец, сощурившись, буквально прожигает меня внимательным взглядом.
– Как думаешь, он мог бы тобой заинтересоваться?
– Отец! Перестань, ты меня смущаешь!
– Это чем же?
– Тем! Я еще замужем, если ты помнишь, – не зная, как выкрутиться, выпаливаю самый очевидный, как мне кажется, аргумент. – Ками, ты позавтракала? Надо ехать. У нас куча дел.
– Ты все же присмотрись к Адаму. Это отличный вариант. В твоем случае… лучший из всех возможных.
Спорить я не берусь! Потому что это действительно так. Другое дело, что я не собираюсь идти на поводу у отцовских хотелок. Не хочу превращать наши зарождающиеся отношения с Адамом в очередную дурацкую сделку. Или просчитывать выгоду! Пусть это будет только наш выбор. Мой и Адама.
Говоря по правде, я в полном шоке уже от того, что такой мужчина обратил на меня внимание. Я же не наивная идиотка, и прекрасно отдаю себе отчет в том, что являюсь недостойной в глазах всех ***цев. А кроме… Не стоит сбрасывать со счетов тот факт, что я и сама не хотела никаких больше отношений!
Взбудораженная разговором с отцом, вызываю такси, а пока машина едет, собираю в рюкзачок вещички Камилы. Прощаемся с родителями несколько скомканно. Мне все еще ужасно неловко под пристальным отцовским взглядом.
Едва успеваем тронуться, как звонит Васька. Видно, поход в клуб удался, раз она только сейчас проснулась.
– Ну, привет, пропажа.
– Почему сразу пропажа? – тяну я, пытаясь звучать спокойно.
– Ты же пропала, – голос её игривый, но очень уж вкрадчивый.
– Не преувеличивай. Я написала тебе сообщение, что мне нездоровится. Надо было ограничиться одним бокалом. Пить я не умею.
– Ну да, – хмыкает Васька. – Адам, видимо, тоже.
Я вспыхиваю.
– Он-то тут при чем?
– При том, что он исчез почти одновременно с тобой. Забавно, правда?
– Совпадение, – быстро отзываюсь я. Слишком быстро.
– Ну-ну, – усмехается Васька. – Я тебя не осуждаю, если что.
– Василис, что ты себе придумала?! – возмущаюсь я, но так… без огонька. Васька смеется.
– Да ладно тебе! Я вообще звоню узнать, какие у тебя планы на сегодня?
– Какие планы? – теряюсь я. – Провести выходной с дочкой.
Ками отрывается от игрушки, услышав, что говорят о ней. Глажу ее по щечке.
– А как насчет кино?
– Говорю же – у меня Ками.
– Ну, так возьми ее с собой. Выберем какой-нибудь мультик. Я нашла прикольную локацию под открытым небом. Сейчас скину – посмотришь.
Такси останавливается у дома. Я торопливо сворачиваю разговор, но по ссылке перехожу уже после того, как запускаю цикл на стиральной машине. За неделю у меня накопилось немало домашних дел. К которым добавилась незапланированная стирка, да… Свежезастеленное белье не пережило сегодняшней ночи. И кажется, что не только оно пропиталось нашим сексом с Адамом.
Стоит о нем подумать, как на телефон падает очередное сообщение.
«Как ты? Чем думаешь заняться?»
Все, что я делаю, кажется мне таким приземленным – эти все уборки, глажки, чтения сказок с дочкой, что стыдно признаваться! Тут очень пригождается Васькино предложение сходить в кино. Бросаю ссылку и вдогонку пишу:
«Иду в кино».
А потом, вдруг подумав, что, вполне возможно, он хотел предложить мне встретиться, добавляю еще и то, что забрала дочь. Должен же он понять, что я просто не могу уделить ему время? Должен?!
«Супер. Повеселитесь».
И все?
«Уже скучаю».
А вот это уже гораздо… гораздо лучше! Сижу, улыбаюсь, как влюбленная дурочка. Машинка замирает, спуская воду. Касаюсь пылающих щек. Я очень… очень люблю свою дочь, но прямо сейчас я бы многое отдала, чтобы Ками опять переночевала у бабушки. Господи, я такая бесстыжая!
Откидываюсь спиной на стену, обшитую керамогранитом. В груди растёт странное волнение. Вдруг ему не захочется ждать? Вдруг моя ситуация окажется для него слишком сложной? Ведь из-за Ками я действительно не могу отдаться нашим отношениям полностью. Но разве он не понимал, что дочь всегда будет для меня на первом месте? Понимал. И всё равно был со мной. Всё равно шептал на ухо, что ему мало. Что он хочет еще, что не может мной насытиться! За эту ночь он сказал мне столько красивых слов, что я должна была почувствовать себя королевой. В моменте так и было. А сейчас… Сейчас пришли отходняк и страх!
Экран загорается, сообщая о поступлении нового сообщения.
«А ты?»
«Что я?»
«Ты уже соскучилась или только собираешься?»
Я до боли вглядываюсь в экран, словно он способен передать его голос. Сглатываю. Мои пальцы набирают: «Определённо собираюсь», но перед тем как отправить это слишком простодушное сообщение, стираю и пишу новое: «А тебе сколько времени понадобилось?».
Ответ не заставляет себя ждать.
«Меньше минуты после того, как ты захлопнула за мной дверь».
Я закрываю глаза и блаженно улыбаюсь. Чёрт. Кажется, я влипла по уши. И хуже всего, что мне это нравится. Ощущение предвкушения… Сам этот момент зарождения чувств. Как первый вдох перед прыжком с вышки: ещё не знаешь, утонешь или всплывёшь, но всё равно прыгаешь, потому что эта бездна затягивает и манит.
«Я тоже соскучилась. Да».
На этом наш разговор заканчивается. Адам выпадает в офлайн. Тогда я пишу Ваське:
«Мы будем, в семь, да?»
Если верить афише, нас ждет семейный мультфильм. Ками приходит в восторг от идеи куда-то выбраться. Собирается как солдат быстро. Довольная, прыгает, напевая под нос. И это счастье – видеть, как она светится. Это стоило того, чтобы развестись и подвергнуть себя позору, ведь наши скандалы с Никитой сказывались на дочери не лучшим образом. Никогда себе не прощу, что тянула с этим так долго!
Через два часа мы уже сидим под открытым небом летнего кинотеатра. Ками, завороженно глядя на экран, медленно поедает попкорн из ведра. Где-то рядом хихикает Васька. И мне по-настоящему хорошо, хотя я то и дело поглядываю на телефон, будто ожидая чего-то, что сделает этот вечер идеальным. Сеанс близится к концу, когда Адам, наконец, объявляется.
«Тебе очень идет красный».
Я широко распахиваю глаза, пробегаюсь пальцами по скромном вырезу на действительно красном сарафане и начинаю тайком озираться.
«Ты здесь?!»
«Отвезу вас домой».
Я сглатываю. Сердце колотится как ненормальное.
«Я же с Васькой!»
«Подхвачу вас с дочкой на остановке. Василиса ничего не узнает. Не трусь».
Я не спорю. Просто кладу телефон обратно в сумку и смотрю то на огромный экран, то на свою дочь. Остаток мультика кажется мне чересчур затянутым. Как прощаемся с Васькой – не помню. Я, кажется, вообще оживаю лишь тогда, когда вижу его машину.
– Мам, это Адам! – кричит Ками, поражая меня своей памятью. Не только на машины, но и, похоже, на номера.
– Точно, – мямлю я, как раз когда Адам выходит.
– Привет, Ками. Вот так встреча. Куда направляетесь? Вас подвезти?
Ками, конечно же, соглашается. И всю дорогу она болтает, не закрывая рот. О мультике, о своих предпочтениях в попкорне, о том, как ей хочется нарисовать одного из персонажей. Адам слушает, кивает, что-то у нее уточняет, будто ему и впрямь интересно, и улыбаясь так обаятельно, что у меня начинает щемить в груди.
А когда мы уже подъезжаем к дому, Камила засыпает. Адам отвешивает по этому поводу очередную шутку, но я не вслушиваюсь в ее смысл, все сильнее волнуясь.
– Теперь ее и пушкой не разбудишь.
– Ничего. Я донесу ее до кровати.
Проблема в том, что она у нас с Ками одна! Очень скоро и Адам это понимает. Задумчиво ведет ладонью по щеке и… Кивает на дверь, ведущую в ванную. Я делаю шаг. Он – два. И мы снова встречаемся посередине.
Глава 14
Адам
Этот её сарафан – преступление против моего самоконтроля. Он обтягивает её фигуру как влитой, вырез подчеркивает тяжелую грудь, под весом которой, кажется, вот-вот лопнут лямки. Жалко рвать, но меня так трясёт, что от моего пресловутого самообладания ни черта не остается. Я не могу. Не хочу ждать. Как дикарь – да, так и есть – я взгромождаю Лейлу на грёбаную стиралку. Дергаю вниз лиф, ткань трещит по швам, и, клянусь, это самый правильный аккомпанемент ее приглушенному стону.
Мои ладони с жадной уверенностью охватывают её грудь, подушечки пальцев скользят по тёмным вершинам, а губы оставляют следы повсюду, куда я могу дотянуться – жадно, по-хозяйски. Дрожащие руки скользят вверх по крутым бедрам. Меня в первый раз так не трясло! Лейла послушно обвивает ногами мой торс.
– Адам, боже, Адам… Мое платье!
– Куплю тебе новое. Сто штук… Все тебе куплю, – сиплю, прикусывая тонкие ключицы, точеные скулы, дрожащий от эмоций подбородок.
Она действительно должна ходить в золоте и шелках. И это то, что я могу ей обеспечить. Им. О Ками тоже не стоит забывать – очевидно, эта парочка идет в комплекте. Я не жалуюсь. Малая у Лейлы прикольная.
Чтобы выдержать мой бешеный напор, Лейла отчаянно перебирает руками. Неудобно это все – просто жуть! Но мне один черт так хорошо, как давно уже не было. А может, и никогда.
Не отрывая от нее губ, сам расстегиваю брюки. Я даже не переоделся, не попрощался – тупо бросил всех гостей и свалил с собственного праздника, попросив Алишера меня прикрыть. Потому что не было сил ждать. Потому что потребность ее увидеть оказалась вдруг сильнее каких-то там обязательств перед родными. Я и так уделил им много времени.
– Адам…
Погружаю в нее сразу два пальца. Вжимаюсь своим лбом в ее висок. Ловлю губы… Выстанываю какие-то глупости. Те самые, за которые мне было бы стыдно, будь я в себе. Но сейчас я – без кожи, без фильтров. Сейчас мне на все плевать. Она теплая, тугая и ужасно-ужасно податливая. Хочется ее без резинки, как в первый раз. Но нельзя. Я не могу так рисковать. Все слишком сложно. Сложно изначально. И еще хуже теперь, после того, что я узнал из сегодняшнего разговора с отцом.
На секунду на меня накатывают неприятные воспоминания.
Когда с тостами и поздравлениями было закончено, и вечер набрал обороты, отец будто невзначай проронил:
– Угадай, с кем я сегодня встречался.
– М-м-м? – я оторвался от телефона.
– С Хасаном.
Упоминание отца Лейлы заставило меня напрячься.
– И что? Как все прошло? Вы зарыли топор войны?
– Он принес извинения, – нахмурился отец, поднося ко рту бокал с виски, который цедил весь вечер. – Признал, что был неправ.
– Ну а ты?
– А я задумался, с чего вдруг такие перемены? Помолвку я разорвал – этого не отнять.
– Может, Лейла призналась, что она сама попросила об этом?
– Вероятнее всего, – кивнул отец. – Ничего другого мне в голову не приходит.
– Так это же хорошо? Или у тебя какие-то другие соображения?
– Да нет, – отец задумчиво пожал плечами. – Мир всегда лучше войны.
– Тогда что тебя смущает? – я взялся за бутылку с водой, отогнав подоспевшего официанта, и сам наполнил стакан.
– Хасан предложил скрепить наше примирение.
– Каким образом? – спросил я, удивленный тем, что мне приходится вытаскивать из отца буквально каждое слово.
– Ну, по факту он предложил начать ровно с того, на чем мы и закончили. В смысле – породниться.
– И кого он тебе сватает на этот раз? – натурально охренел я.
– Не мне. Тебе. Он намекнул, что вы могли бы пожениться с Лейлой.
В груди что-то дернулось. Будто между ребер вогнали крюк и резко потянули. Сердце болезненно сжалось. А отец между тем продолжал:
– Думаю, он понимал, что для нас это совершенно неприемлемо. Потому что с пониманием отнесся к моему завуалированному отказу.
– Вот как… – я все же поднес стакан к губам и сделал глоток. Слова отца резанули. Хотя он не сказал ничего нового. Ничего, о чем бы я и сам не догадывался.
Я сделал вид, что вник в разговор, кивнул. На автомате подколол кого-то за соседним столом. А внутри меня разгорался пожар. И все мои мысли были о том, как его потушить, если еще не поздно.
Отец переключился на разговор с дядей. А у меня в голове продолжали звенеть его слова: «Об этом не может идти и речи». Сказанные как бы мимоходом, буднично, они на деле не оставляли нам никакого шанса. И самое паршивое, что я не мог его в этом винить. Для него честь семьи – понятие почти священное. Порченая девушка в эту семью не могла попасть априори. Неважно, насколько умной, честной или красивой она была.
Мне и самому, если честно, не плевать на эти установки. Но сейчас, когда она дрожит в моих руках, одно очевидно – вряд ли я смогу ее отпустить.
То, что Лейла может не захотеть отношений без будущего, мне даже в голову не приходит. Она ведь тоже все понимает, так? Знает, что вряд ли может претендовать на брак с кем-либо. И поэтому отношения со мной – для нее, в общем-то, не самый плохой вариант. Так?! Конечно, убеждаю себя. И, наконец, отбросив сомнения прочь, погружаюсь в ее тесноту. Погружаюсь резко, без подготовки, без предупреждений. Лейла издаёт глухой сдавленный звук, обвивает меня руками, будто боится, что я исчезну, и в этот момент становится очевидно, что я в ней по уши. Не только физически. Я в ней глубже, чем хотелось бы. Глубже, чем разумно или допустимо.
Я двигаюсь – яростно, рвано, срывая дыхание. Лейла отзывчиво выгибается, подаётся ближе. То упирается ладонями в машинку, то хватается за меня, впиваясь в кожу короткими ноготками. Это дико и необузданно, но в то же время так честно. Ни о чём другом я думать неспособен. Ни о семье. Ни о правилах. Ни о том, что мы делаем. А ведь должен бы.
Мы финалим, скуля друг другу в губы. Чередуя эти стоны с поцелуями и нежными укусами.
Это лучшее, что со мной происходило, да. Однозначно.
Я отстраняюсь. Заглядываю в ее потрясенные глаза… Я знаю, что мои родители ей сочувствуют, но этого мало, чтобы принять Лейлу в качестве моей пары. Не желая ее ранить, очень ей сочувствуя, они бы, тем не менее, никогда не одобрили наше сближение. Потому что на ней клеймо. Да, мои родители Лейлу жалеют. Но видят ли рядом со мной, их сыном? Нет. Ну и плевать. Я что-нибудь придумаю. Найду для нас с Лейлой выход…
Так решив, я снова всаживаюсь в неё, с глухим стоном, и на секунду кажется, что меня накрывает вторым оргазмом. Я в самом центре урагана. Там, где всё рушится, но при этом обретает смысл.
Дрожу. Лейла всхлипывает, водя пальцами по моим заросшим щекам. На ее глазах томная поволока.
– Пипец. Я сейчас упаду… – хриплю ей на ухо. – Ты выжала из меня все соки.
Она отвечает не словами. Только пальцами, вцепившимися в меня. Только телом, выгнувшимся мне навстречу. Только взглядом, в котором нет страха, но есть принятие и довольство качественно оттраханной женщины.
– Я бы тебе предложила прилечь, но у нас с Ками один диван на двоих.
Заставляю себя от нее оторваться, чтобы привести себя в порядок. Разговаривать на серьезные темы в таком виде кажется категорически невозможным.
– Чаем хоть напоишь? – усмехаюсь я.
– Конечно. Только переоденусь. Ты меня опять испачкал.
Лейла рдеет, отворачивается к ванне, делая вид, что настраивает температуру воды. Даю ей время отдышаться. Хотя по правде, вообще не хочется оставлять ее ни на секунду. Я плыву без весел, и это хреново. Такие вещи решаются исключительно на трезвую голову.
Обмываю член, обещая себе не допускать больше таких косяков. Заправляю трудягу в брюки и выхожу.
Пока Лейла принимает душ, завариваю нам чай. Прохожусь с инспекцией по шкафчикам, удивляясь, как за такое короткое время здесь успели обжиться, и все время косясь на сопящую буквально в нескольких метрах Ками, которую, кажется, ничуть не тревожит шум, с которым я хозяйничаю в зоне кухни.
Шорох со стороны коридора говорит о том, что Лейла закончила. Оборачиваюсь. Она стоит, будто не решаясь войти. И так внимательно на меня смотрит…
– Чего застыла? – улыбаюсь я.
– Не знаю. Как-то… в это трудно поверить, – усмехается она.
– Наверное, – пожимаю плечами. – Но в жизни случается и не такое.
Лейла ощутимо расслабляется. Протискивается мимо меня к столу.
– До тебя эта квартира казалась мне довольно просторной, – улыбается, сама того не желая, подводя нас к нужной теме.
– Об этом я и хотел поговорить.
– О твоих размерах?
Зараза. Смущается, но все равно провоцирует. Р-р-р.
– О размерах твоей квартиры. Тебе не кажется, что нам нужно жилье побольше?
– Нам? – Лейла сглатывает, прячась за чашкой с чаем.
– Если мы планируем регулярные встречи, это необходимо.
– А мы планируем? – откашливается она.
Нет, в том, что Лейла тоже переживает о нашем будущем, нет ничего удивительного. Просто… А-а-а. Черт. Как все сложно! Мы же не будем это обсуждать, да? Я просто не знаю, как об этом сказать деликатно! Она же неглупая, и сама все понимает…
– Конечно. Мне очень хорошо с тобой. Тебе вроде бы тоже.
– Да, – часто кивает Лейла.
– Ну, тогда ответ очевиден. Насчет квартиры не парься. У меня есть знакомый риелтор, он все сделает.
– Не знаю. Ками только-только привыкла к этой. Понимаешь, для нее ведь большой стресс и наш развод с Ником, и переезд. А тут опять новый район…
Это, конечно, аргумент.
– Я что-нибудь придумаю.
– Не знаю, Адам. Это, наверное, дорого.
Разделяющий нас стол совсем крошечный. Я наклоняюсь через него, обхватываю ее шею ладонью. Знаю, что она очень сильная и со всем справится. Но оттого еще больше хочу оградить ее от любых сложностей.
– Вопрос цены не должен тебя тревожить. Оставь это дело мужчине.
Лейла упрямо молчит. А меня это злит. Не молчание, нет. То, что ей пришлось стать самостоятельной в тех вопросах, которые женщина решать не должна. Желание придушить ее бывшего становится прямо-таки навязчивым. Где она вообще откопала этого мудака?! Как смогла полюбить его, как могла ему отдаваться? Р-р-р… Кажется, мне, наконец, становится понятно, почему считается, что надо жениться на девственнице.
Я… Ревную.
– Лейла! Я не твой гребаный Никита. Я могу взять ответственность за свою женщину. Это не обсуждается, ясно?
Я вижу ее борьбу. И выдыхаю, лишь когда она подчиняется.
– Ну… ладно.
– Так я напрягу риелтора?
– Если все действительно так серьезно.
– Иди сюда, – велю я, откидываясь на спинку стула. Лейла послушно перебирается ко мне на колени. Крепко, я бы сказал, с каким-то отчаянием меня обнимает. Чешет нос о мою бороду. Я млею. Но стараюсь, чтобы мой голос звучал строго. С ней нельзя пока расслабляться.
– Что? Говори.
– Тебе не кажется, что мы торопимся?
Если только немного. Но ей вряд ли стоит об этом говорить.
– Нет. А почему тебя это волнует?
– Потому что я не одна. У меня дочь. Мне нужно думать о ней.
– Я никогда ее не обижу. Обещаю. И вообще, я люблю детей.
Приподняв указательным пальцем ее подбородок, целую, чтобы вытравить из ее хорошенькой головки никчемные страхи. Лейла поддается, ерзает. Ластится ко мне, точно кошка. Такая мягкая. Уступчивая. Доверчивая… Мне так хорошо с ней, что я напрочь забываю о страхах, преследующих меня в последние годы. Прошлой ночью я впервые уснул с выключенным светом. Отрубился, даже не подумав, включен он или нет. И спал без всяких сновидений, пока она не растолкала меня под утро, довольно бесцеремонно выпроводив восвояси.
– Перестань. Тут же Ками…
Придя немного в себя, Лейла бьет меня по рукам, которыми я с намеком поглаживаю ее шикарную задницу.
– Она спит как убитая. Ее и стадо слонов не разбудит.
– А вдруг. Я так не могу! И не смотри так на меня. Никакой ванной! Я и так свезла себе копчик.
– Лейла… – ловлю ее за руку, не готовый остановиться.
– Адам! Я серьезно…
– Чуть-чуть, я осторожно, ладно? И сразу уйду.
– Кошмар. В кого ты меня превращаешь?! – хватается за голову, вызывая у меня довольный смешок.
– Это да?
– Ты же все равно сделаешь по-своему!
– Точно. Ты успела хорошо меня узнать, Лейла. Пойдем.
