Текст книги "Неподходящая (СИ)"
Автор книги: Юлия Резник
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)
Глава 11
Лейла
– Вау! Ни ху… чего себе, – Вадик округляет глаза, и я тревожно пробегаюсь пальцами по краю пиджака, в который раз жалея, что решила надеть под него довольно откровенный по моим меркам топ.
Васька посмеивается. Хватает цветы и стреляет глазками на коробку с бантом, предлагая мне вручить ее шефу. Я в панике оглядываюсь и не без облегчения выдыхаю, когда презент все же перехватывает Мария Георгиевна. Все правильно. Кто я? А кто она… Ясно же, что юрист, проработавший с именинником столько лет, более подходящий кандидат для его поздравления, чем та, у кого еще даже не закончился испытательный срок.
– Готовы? Ну, погнали… – командует Новиков, ударяя ладонями по пухлым ляжкам. Гуськом тянемся к двери. Проходим через коридор и так же строем заходим в приемную. Здесь уже не протолкнуться: коллеги пришли толпой, от каждой службы – букет и подарок. Васька пробегает взглядом по цветам, пакетам с логотипами элитных брендов и кривит губы:
– Как думаешь, наш презент не хуже? – волнуется.
– Не знаю. Но сумка мне понравилась. Она прямо в его духе.
– Это Гуччи.
– Я знаю, – закатываю глаза и вжимаю голову в плечи, стараясь затеряться среди коллег.
Адам появляется в приемной под ор «хеппи бездей». Он прижимает ладонь к груди и с улыбкой отвешивает поклоны во все стороны. Пространство вокруг него сразу электризуется. Мужчины распрямляют плечи. Женщины, независимо от возраста, поправляют волосы. Я на именинника стараюсь особо не пялиться, но всё равно чувствую его приближение.
– Спасибо всем, что пришли, – голос у Адама чуть ниже обычного. – Надеюсь, все в курсе, что я организовал для вас небольшой праздник. Постарайтесь не умереть от скуки.
Отовсюду звучат лёгкий смех и поздравления. Народ шутит про то, что отдыхать – это вам не работать. К такому готовиться не надо. Я улыбаюсь и в этот момент чувствую, как на мне останавливается его взгляд. Благо контакт почти сразу же прерывается, ведь ко мне с очередной тупой шуткой подходит Вадик.
– Адам Вахидыч, а давайте прямо сейчас и начнем? Какая теперь уж работа? – подмигивает Байсарову Новиков. Адам чешет густую бороду. В который раз ловлю себя на том, что он слишком серьезный и ответственный для своего возраста. Что, впрочем, наверное, неизбежно, когда ты – старший сын и продолжатель семейного дела.
Предложение Геннадия Ивановича встречается бурными овациями. Адам хмурится, косится на часы, и вдруг расслабленно машет рукой:
– А давайте.
Радостно гудя, толпа выкатывается из кабинета и берет курс к лифтам.
– Блин, а если он не запомнит, где чей подарок? – беспокоится Васька, косясь на сгруженную на столе горку. Действительно – непорядок. Но что теперь? Пожимаю плечами и утаскиваю приятельницу за собой. В толпе других мужчин и женщин поднимаемся в нашу столовку, и я ахаю от того, настолько все здесь изменилось – свет приглушён, от колонок доносится клубная музыка. Разложенные на зеркальных блюдах канапе так и просятся в рот, шампанское искрится в бокалах. Пространство разделено на зоны: стойки с закусками, отдельный стол с напитками, пара диванов в углу. Здесь есть даже кальяны! Всё стильно, без излишеств, но очень уютно.
– Вот это я понимаю – корпоратив, – шепчет Васька, хватая меня под локоть.
Мы располагаемся ближе к окну, и я радуюсь, что рядом оказался высокий фикус, за которым можно спрятаться от любопытных взглядов. К Адаму тянется очередь желающих перекинуться с ним парой слов, и он каждому приветливо отвечает. Помнит всех. Даже Вадика. Даже меня. Хотя почему – даже?
– Ты точно сегодня никуда не сбежишь? – интересуется Васька, вручая мне в руки бокал игристого.
– Точно. Ками осталась с ночевкой у родителей. Я свободна как ветер… – осекаюсь, наткнувшись взглядом на Адама. Волнение ударяет под дых.
– Ой, я сейчас… – не замечая шефа, бормочет Васька. – Там Тимур. Я как раз хотела у него кое-что спросить, – и убегает, оставляя нас с Байсаровым наедине.
– Поздравляю еще раз, – выдавливаю приветливую улыбку.
– Не знал, что ты поддерживаешь связь с семьей.
Почему он так смотрит? Странно. Будто это какой-то грех! Хотя, если извинения отца не приняли…
– Это слишком громко сказано. Сегодня Ками осталась у родителей впервые. А с дедом она и вовсе познакомилась пару недель назад. Отца тронуло, что я дала дочери его фамилию. Он не простил меня, но от внучки не отвернулся.
А ведь я до конца не верила, что из этого что-то выйдет. Даже когда просила маму забрать Ками с ночевкой, чтобы иметь возможность провести вечер вот так, не отбиваясь от коллектива. А она взяла и согласилась. Хотя наверняка в картине мира моих родителей день рождения шефа не является уважительной причиной, для того чтобы пренебречь родительскими обязанностями. Или перекинуть их на других.
– Что ж – пользуйся случаем. Оторвись как следует.
Адам подмигивает мне и отходит. Однако весь вечер я ощущаю его присутствие. И оно очень сильно меня волнует – надо быть совсем уж врушкой, чтобы этого не признать. А он… как будто тоже заинтересован! Говорит с другими, но смотрит на меня. Тянется за бокалом, а все равно косится. Смеётся над чем-то – и снова поворачивается именно в мою сторону. Или мне это только кажется?
Я пью вторую порцию просекко в безуспешной попытке угомонить разбушевавшуюся фантазию. Улыбаюсь, разговариваю с коллегами. Корпоратив – действительно неплохой повод наладить связи внутри коллектива и проявить себя. Мне это нужно – я хочу закрепиться. Нельзя упустить такую возможность.
– Тебе не жарко? Почему ты не снимешь пиджак? – изумляется Васька, обмахиваясь папкой меню.
Действительно! Я же зачем-то надела топ, который казался мне довольно компромиссным вариантом как для офиса, так и для вечеринки, которая намечалась сразу после работы. И мне действительно жарко. Очень. И от шампанского, и от количества людей, и – будь оно всё проклято – от его взгляда, который я ловлю каждый раз, когда отрываюсь от своего бокала. Подпираю локтем стойку, делаю глоток. Решаю: хватит. Решительно стаскиваю с плеч пиджак и аккуратно складываю на спинку стула. Но даже в этом движении ощущаю напряжение, ведь я почти уверена, что он следит за каждым моим движением.
И я ничуть не преувеличиваю. Стоит мне чуть повернуть голову, и я опять наталкиваюсь на его темный взгляд. Адам разговаривает, кажется, с кем-то из брокеров. Кивает, слушает, но в тот самый момент, когда я смотрю, наши глаза встречаются, он довольно бесцеремонно прерывает разговор и делает шаг к нам с Васькой. Я в панике отворачиваюсь.
– Ты только что превратилась из «молодого специалиста» в femme fatale, – хохочет мне в ухо Вася. – Я, пожалуй, свалю.
– Не смей! – шиплю я, но эта зараза в самом деле уходит, с намеком пошевелив бровями. Чертыхаясь про себя, я утыкаюсь взглядом в бокал. И вдруг прямо над ухом слышу:
– Ну как тебе праздник? – спрашивает Адам. Его голос тихий, почти интимный. Но внутри него – напряжение, натянутое, как струна. И венка на шее подрагивает…
– Прекрасно. Очень душевно получилось. Но я думала, ты захочешь отметить его с семьей.
– А, это обязательно. На выходных. Сегодня у меня другие планы.
Его горячий взгляд соскальзывает с моих губ вниз по шее и останавливается на взволнованно вздымающейся груди. Это не выглядит сально или как-то неправильно. Это ощущается так, будто он и сам рад бы не смотреть, но не смотреть не может. Я вспыхиваю.
– Ты какая-то… не такая, – говорит Адам, возможно, для того, чтобы как-то объяснить мне свой интерес. А я, не успев прикусить язык, выдаю:
– Может, все дело в том, что ты излишне пристально на меня смотришь?
А-а-а! Что ж я делаю?!
Пауза. Уголки его губ подрагивают.
– Есть такое, – с напряженной улыбкой отвечает Байсаров, беря на себя полную ответственность за происходящее. И тем самым полностью меня обезоруживая.
Что, мать его так, мы делаем?!
Мне так жарко – в помещении, в груди, внизу живота, что это почти нестерпимо. Я подрываюсь, как припадочная:
– Извини, мне надо…
Что надо – не говорю. Просто ухожу прочь, подальше от всего этого… искушения? Да, блин, да! Кого я обманываю?! Искушения, лучше не скажешь.
Несусь к туалетам. Плещу в лицо водой. Страшно почти до одури. Может, прав был отец. Может, я действительно какая-то непутевая? Почему я так реагирую на его интерес? Почему я хочу… черт! Я его хочу? Перед глазами мелькают порочные картинки – вот мои руки на его широких плечах, вот он на мне – тяжелый и требовательный. Боже!
А может, все дело в шампанском? Сколько я выпила? Два бокала?
Холодная вода бодрит. Я плещу в лицо снова и снова, подставляю под прохладные струи запястья. Дышу глубоко. Собираюсь. Привожу себя в чувство, стягиваю волосы в тугой пучок. Борюсь с трусливым желанием уйти, ведь обещала Ваське после сходить с ней в клуб. Обещания надо держать, так?
Задержав дыхание, выхожу. Но возвращаться в толпу не хочу. Останавливаюсь. Решаю дождаться Василису на балконе. Здесь тихо. И прохладно. И конечно. Конечно. Адам тоже тут. Стоит, опершись на перила. В руке – бокал, в глазах – отражение огней. Он не оборачивается, но по тому, как напряглись его плечи, я понимаю, что мое присутствие от него не укрылось.
– Ты здесь…
– А что, нельзя? – Адам ловит мой взгляд.
– Да нет, что ты. Я просто… – замолкаю, придумывая оправдание. – Думала, что ты как раз задуваешь свечи.
– Свечи? – вскидывает брови Адам.
– Да, задуть свечи. Загадать желание… – взволнованно чащу я.
Адам откидывается затылком на стену. Прикрывает глаза. От этого жилы на его мощной шее вздуваются, а вены обозначаются четче.
– Ты же знаешь, да? – вдруг интересуется он.
– О чем? – мой голос окончательно сипнет.
– О том, что прямо сейчас у меня одно желание, Лейла.
Я сглатываю. Он же намекает… Да нет. Ну, быть такого не может. Или… Адам отрывается от стены, открывает глаза и делает шаг ко мне. Я замираю, абсолютно им загипнотизированная. Смотрю, не в силах отвести взгляда. А он все ближе, и ближе, и ближе… Просто нос к носу он.
Заносит руку, чтобы заправить за ухо выбившуюся из хвоста прядь. Мое сердце колотится громче барабанной партии в очередном модном треке, что доносится из кафе.
– Я должен кое-что знать, Лейла.
– Д-да. Конечно.
– Как продвигается твой развод?
Хлопаю глазами от неожиданности. Развод? Ну да… Наверное, логично, что его волнует этот вопрос, если Адам планирует… планирует… Мне даже подумать о таком страшно. Но оно же вот… Прямо тут. Никаких двусмысленностей.
Я откашливаюсь, потому что во рту становится невыносимо сухо.
– Уже было первое заседание. Никита не пришел. Еще одно – и нас разведут в его отсутствие, – лепечу я, а потом все же додумываюсь уточнить. – А что?
– Не хочу целовать чужую женщину, – хрипло замечает Адам, а потом медленно – давая мне шанс отказаться, протягивает руку, укрывает мой затылок ладонью и притягивает к себе.
Воздух замирает в легких. И всё… Я пропадаю. Падаю в бездну, где нет ни мыслей, ни страха, ни тормозов. Адам притягивает меня к себе еще ближе, а я не сопротивляюсь. Даже не думаю об этом – настолько правильным кажется происходящее.
И вот наши губы встречаются. Это не просто поцелуй. Это… разряд. Как ток. Как вспышка молнии, от которой я на секунду слепну. Он целует меня медленно, почти бережно, но в этом нет ни капли нерешительности. В его поцелуе – голод, жадность, запрет. Я чувствую, как его пальцы чуть сильнее сжимают мои волосы, оттягивая голову вниз. Моё сердце грохочет, тело откликается мощной волной желания. Не помню, чтобы мне когда-нибудь было так горячо. Я хватаюсь за лацканы его пиджака, чтобы не упасть. И он словно чувствует это – делает шаг ближе, впечатывая меня в стену. В животе – вихрь. Всё внутри скручивается в тугие пружины, которые мучительно медленно разворачиваются и стремительно сжимаются заново. Мы отрываемся друг от друга почти одновременно. Дышим тяжело, быстро. Смотрим глаза в глаза.
– Я хочу отсюда уйти. Ты со мной?
Глава 12
Адам
Не знаю, чего хочу больше. Чтобы она согласилась или же послала меня куда подальше. Это абсолютное сумасшествие. Куда делось мое благоразумие? На балкон может выйти кто угодно, нас в любую секунду могут застукать в довольно недвусмысленной ситуации, но я… Черт. По дефолту я просто не могу остановиться – она так доверчиво на меня смотрит, что, кажется, я для нее единственный мужик на планете.
– Лейла?
– М-меня Васька ждет, – шепчет. Но это только слова. Всё остальное в ней – дыхание, пульс, губы, взгляд – говорит совсем об обратном. О том, что она уже со мной. Уже выбрала. – Мы собирались в клуб.
Голос обрывается. Она запинается. Смотрит на мои губы, в глаза, и всё. Точка невозврата пройдена.
– Придумай что-нибудь, хорошо? – продавливаю ее взглядом. Несмотря на кажущуюся уверенность в обратном, меня немного потряхивает от мысли, что она может отказаться. Даже если это и будет единственным правильным решением с ее стороны.
– Да, – Лейла покорно кивает, вышибая из меня дух. Я понимаю, что эта покорность – уступка сильной женщины, которая сама выбрала подчиниться. И от этого у меня срывает тормоза напрочь. Я же видел, какой неуступчивой она может быть. А сейчас ради меня Лейла совсем другая.
– Тогда иди первая. Я выйду через пару минут. Надо привести себя в порядок, – опускаю с намеком взгляд к бугру под брюками.
– Да-а-а…
Лейла тянется ко мне. Я, тяжело дыша, ловлю ее руки, прижимаю к бокам, зарываясь лицом в ее волосы.
– Не надо. Иначе я трахну тебя прямо тут.
Я этого не вижу в сумерках, но точно знаю, что ее щеки розовеют. Лейла делает шаг назад, отступая к входу. Ее движения дерганые и непривычно резкие. Не пойму, что не так. Я был чересчур откровенен? Ну, так она же не девочка, с которой надо выбирать выражения. Она взрослая, искушенная женщина, и я думал…
– Лейла, малыш, ты же понимаешь, да, что лучше нам не привлекать внимания к происходящему? Нам ни к чему сплетни в коллективе, правда?
Она отводит глаза и кивает.
– Подожду тебя на остановке, – обещает мне и выскальзывает за дверь. Я остаюсь стоять у ограждения. Дышу глубоко. Мысль о том, что все у нас будет, ослепляет. Делает глухим к голосу разума, и без того с трудом пробивающемуся сквозь громкий гул крови в ушах.
Когда возвращаюсь в зал, Лейлы там уже нет. Народ гуляет вовсю – я им уже не нужен, так что ухожу не прощаясь. Запрыгиваю в тачку и, не дав той остыть, с визгом выезжаю из паркинга. Вперед гонит страх, что она передумает. Просто не узнаю себя…
Расслабляюсь, лишь когда вижу ее фигурку на остановке. Притормаживаю, наклоняюсь, чтобы открыть ей дверь. Лейла неуклюже забирается на сиденье. Откидывается на спинку, прижав к груди довольно вместительную сумку от никому не известного бренда.
– К тебе или в гостиницу? – спрашиваю я, касаясь ее сцепленных пальцев. Хочу расслабить, но почему-то произвожу обратный эффект.
– А почему не к тебе? – спрашивает настороженно.
– Я живу в одном доме с родителями.
Для меня это все объясняет. Не знаю, за что, но, тем не менее, чувствуя себя виноватым, подношу ее руку к губам и целую. И вот оно… Она ко мне возвращается. Расслабляется. Отдается мне.
Дальше мы едем молча. Искрит. Потому что ее рука все еще в моей, и я знаю, что будет дальше. Лейла смотрит в окно, ее щёки полыхают, подбородок чуть подрагивает. Она нервничает. Осознание того, что я не один в этом безумии, успокаивает. Но мои ладони все еще влажные от волнения, и на руле я сжимаю их с силой.
Плечи сковывает напряжение. Сердце, сбиваясь, тарахтит где-то в горле. Мысли скачут. Мелькают обрывками. Что я делаю? К чему это все приведёт? Какого черта я себе позволяю? А потом я опять к ней поворачиваюсь – и всё. Страх, сомнения смывает к чертям. Мозг выключается. Остаётся только болезненно острое желание.
Лейла вздрагивает, будто почувствовав, что назад дороги не будет. Наши взгляды встречаются. Я ничего не говорю. Просто кладу ладонь ей на колено. И слышу, как её дыхание пугливо сбивается.
– Не бойся, – говорю, сам не понимая, кого пытаюсь успокоить – её или себя.
У подъезда Лейла слегка мешкает, словно сомневаясь в правильности происходящего. Не давая ей передумать, я вынимаю ключ из ее пальцев и сам открываю для нас ведущую в подъезд дверь. Вталкиваю ее внутрь и целую, прижав к стене. Нет, малыш, не проси меня отступить. Все зашло так далеко, что тормоза отказали.
Её квартира пахнет чем-то тёплым. Домашним. Кофе. Ванилью. И немного – ею. Мы почти не разговариваем. Она сбрасывает пиджак. Я тоже. Пялимся друг на друга несколько бесконечных секунд. А потом я делаю шаг. Она – полшага. И мы встречаемся посередине.
Я накрываю её губы своими. В этом поцелуе нет терпения. Нет нежности. Только жадность. Только пульсирующее, безумное «наконец-то». Я срываю с неё топ, Лейла совсем не сопротивляется. Даже наоборот – помогает, дрожащими пальцами расстёгивает мою рубашку. Пожалуй, никогда еще я не был так доволен своей формой, как теперь, когда ловлю ее восхищенный и даже чуточку недоверчивый взгляд. Хмыкаю, поигрывая мускулами, как придурок.
Мы падаем на разложенный диван. Конура у нее – не развернуться. От прихожей до спального места всего несколько, блин, шагов. Мне категорически не нравится то, в каких она вынуждена жить условиях. Но мое недовольство очень быстро выветривается из головы, растворяется в волнах накатывающего желания.
Пространство перестает существовать. Есть только мы. Кожа к коже. Так правильно… Она горячая, отзывчивая и ужасно красивая. Я шепчу ей, какая она невероятная. Как сильно я ее хочу. Как долго. Наверное, с последним я перебарщиваю – мы знакомы всего ничего, но… Сейчас кажется, что мое ожидание действительно длилось вечность.
Лейла отвечает мне. Движениями. Взглядами. Сдавленными стонами. Я дурею, разглядывая ее в свете ночника. У нее шикарная грудь с темными, призывно торчащими сосками. Это, вероятно, последствия кормления… Я залипаю, потому что в этой мысли есть что-то вышибающее на хрен дух. Глажу вершинки подушечками больших пальцев, сдвинув белье под грудь. Пробую губами по очереди, не в силах насытиться. Лейла подо мной дрожит. Мы так близко, что я ее мурашки кожей чувствую. Нравится? А так? Прикусываю сильнее. Тянусь к замку на юбке. Она ерзает, но позволяет. Ткань соскальзывает вниз по бедрам. А я замираю – не от сомнений, нет. От того, как она выглядит в одном тонком, почти прозрачном белье, с растрёпанными волосами и глазами, в которых – чёрт побери – огонь. Голодное, дикое ведьмовское пламя. И я понимаю – мне крышка. Я в нем к чертям сгорю.
Дрожащими пальцами Лейла тянет меня за ремень. Я едва не рычу, когда ее руки касаются голой кожи. Сорванный выдох, и я уже перед ней на коленях. Стаскиваю бельё. Прохожусь пальцами по внутренней стороне бедра – собирая вот так ее дрожь. Она с ума сходит, я медлю. Специально ее дразню, чтобы услышать, как она вымаливает продолжения.
– Адам, – сипит она. – Я не могу…. Я сейчас…
– На это и расчёт, – усмехаюсь, проводя языком по изгибу её бедра. И она снова стонет. Глухо, чувственно. Внутренне сжимается. Не от страха – от нетерпения.
Я накрываю ее тело. И вхожу резко, срывая громкий крик с ее губ. Вышибая дыхание и всё её представление о том, что можно и что нельзя. Я хочу, чтобы она запомнила. Чтобы больше без меня не могла. Чтобы каждое утро просыпалась с мыслью обо мне и засыпала тоже.
В ней тесно. Как же в ней тесно! Мы двигаемся, как будто знали друг друга всегда. Я подстраиваюсь под её ритм. Слушаю её тело. Её голос. Стоны, льющиеся мне прямо в ухо. Я теряюсь в ней. Теряюсь так, что впервые в жизни забываю про резинку. В последний момент успеваю выскользнуть и залить ее впалый живот. Вслух ругая себя за беспечность. И за то, что не позаботился о ней. Впрочем, с этим Лейла и сама прекрасно справляется, кончив одновременно со мной.
– Охренеть, – шепчу, перекатываясь вместе с ней на спину. Лейла вяло трепыхается, задыхаясь, жалуется на то, что вся грязная.
– Как будто мне не похуй, – шепчу ей в волосы, пока она ёрзает, пытаясь отодвинуться. Но я не даю – прижимаю к себе еще ближе. Обхватываю бедро, фиксирую её ногу. Пусть. Вот так. Её кожа влажная, разгорячённая, и пахнет она... чертовски вкусно. Женщиной. Сексом. Мной...
Лейла застывает на миг, вжимается лбом в мою ключицу. Мы оба молчим. Это молчание – как послевкусие после выдержанного вина. Плотное. Густое. С нотками безумия.
– Не знала, что ты такой матерщинник, – смеется на мои бормотания. Смеется, да, а внутри всё ещё дрожит.
– Да что ты? – сиплю я.
– У тебя репутация очень хорошего правильного мальчика.
– Разве ты не получила возможность убедиться в обратном?
Я готов на второй заход. Руки сами к ней тянутся. Ладонь ложится на гладкий живот. Жарко, уверенно. Я ощущаю, как под пальцами сокращаются ее мышцы. Реакция почти мгновенная. И я думаю – ещё пару минут, только пару, и я снова окажусь в ней.
– Ага, – шепчет Лейла, смущенно пряча лицо у меня на груди.
– Блин, – выдыхаю, поднимая взгляд к потолку. – Мы совсем долбанулись.
– Жалеешь? – Лейла замирает в моих руках. Хорошо, что она не видит моего лица, потому что на нем наверняка написано замешательство. На самом деле это все действительно чертовски сложно. Но сказать, что я жалею – значит соврать. Поэтому я немного хитрю, сделав вид, что не понял ее вопроса:
– У меня так сорвало башню, что я даже забыл о резинках.
Осторожно переложив Лейлу со своей груди на подушку, сажусь. Тянусь за пиджаком, вытаскиваю из кармана ленту презервативов и небрежно бросаю ее на тумбочку. Лейла удивлённо хмыкает.
– Господи. Ты что – из тех, кто всегда готов?
– Я же хороший мальчик, помнишь? – подмигиваю. Она фыркает и поспешно натягивает на грудь сползшее одеяло. А я встаю – надо попить и открыть форточку, раз уж кондиционера здесь нет.
Сделав шаг, наступаю на игрушку-пищалку и от неожиданности подпрыгиваю. Лейла смеется, прикрыв рот ладошкой. С усмешкой качаю головой, гадая о том, какие меня еще поджидают сюрпризы.
– Прости, мы очень торопились, собираясь утром. Обычно я успеваю прибраться.
– Забей, – отмахиваюсь я. – Пойдешь со мной?
– Куда?
– В душ.
Я оскаливаюсь, наблюдая за тем, как шокированно распахиваются ее глаза. Не знал бы, что она была замужем – подумал бы, что имею дело с нецелованной девочкой. Мне пиздец как нравится то, как она на меня реагирует.
– Ты меня смущаешь.
– Почему? Привыкай.
Говорю и только потом понимаю, как это все для нее обозначил. Лейла широко распахивает глаза. Ладно, может, я зря… Но не думала же она, что мы обойдемся разовым перепихом? Мне ее мало. Мне еще хочется. И еще. А прошлое… Мы что-нибудь придумаем. Найдем какой-то баланс.
Я гляжу на нее, вытирая краем простыни сперму. Лейла сглатывает. Стыдливо отводит взгляд, но, любопытная, один черт возвращает. Я улыбаюсь, подавая ей руку. Она колеблется, но все же доверчиво вкладывает свои пальчики в мою ладонь.
А почему, собственно, нет? Мы же можем просто встречаться. Не выпячивая, по-тихому, да, но хоть так?
Затаскивая ее за собой в душ, я взвешиваю за и против. С первым все понятно – я просто ее хочу, как еще никого и никогда не хотел. Со вторым… В принципе, все тоже более-менее ясно. Там все то, что может помешать моим планам. Начиная от моих родителей и ее прошлого – факторов существенных, но довольно расплывчатых, до вполне насущных – таких, как наличие у Лейлы ребенка и некоторые логистические трудности, связанные с ее проживанием в жопе мира.
– О чем ты думаешь? – Лейла касается моего пресса дрожащими пальцами. Вода хлещет… И я снова ее хочу.
– О нас. О Ками… Как все устроить.
В глазах Лейлы мелькает что-то такое, от чего мне становится не по себе.
– Ты правда видишь нас в будущем? – шепчет она.
– Правда, – шепчу я, разворачивая ее к себе задом.
