Текст книги "Любовь с московским акцентом"
Автор книги: Юлия Монакова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)
«Надо положить этому конец раз и навсегда, – подумала Люська. – Я прямо сейчас ей скажу, чтобы она не совала свой нос в мою личную жизнь…» Затем она вновь обратила свой гнев на фотографа.
– А ты запомни, ДОРОГОЙ МОЙ, – спародировала она его, – если у меня нет мужа, это еще не значит, что я одинока. У меня в жизни есть человек, которого я очень люблю и который любит меня… – договаривая последние слова, она вдруг почувствовала в них фальшь, словно врала самой себе, и испугалась. «Да что это со мной? Я люблю Андрея, Андрей любит меня…» Выбивало из колеи еще и то, что Миша смотрел на нее чуть-чуть насмешливо, словно поддразнивая: «Ну-ну, давай, вешай мне лапшу на уши…»
– Да и вообще… вообще… Что я тут перед тобой оправдываюсь?! – она быстро прошла к своему столу. Миша весело расхохотался у нее за спиной.
«Я убью его, – подумала Люська. – Отравлю. Подсыплю ему цианистый калий в кофе. А труп скормлю Артурке. Или нет, Юрию Азимову, он более свиреп…»
Тем временем в кабинет вошла Мария Викторовна – она как раз вернулась от Артурки. Вид у нее был слегка пришибленный – очевидно, ей досталось от шефа в связи с предстоящим карьерным форумом. Каждый раз, когда приближалось очередное мероприятие Центра, Артурка входил в раж и вздрючивал всех по полной программе, по делу и без. Люська хотела было сейчас же высказать Марии Викторовне свои претензии, но выглядела главная редакторша и без того жалко. «Ладно, – решила Люська, – выражу недовольство при случае…»
– Людмила, зайдите к Артуру, он просил, – произнесла Мария Викторовна.
«Ну вот, начинается… – невесело подумала Люська. – Сейчас и меня дрючить будут…»
Она сидела в кабинете генерального директора и волей-неволей подслушивала его разговор по мобиле с кем-то из мэрии, продолжавшийся уже минут двадцать. Уйти из кабинета шефа не представлялось возможным, потому что он не давал ей разрешения, поэтому приходилось слушать и ждать. Примерно на двадцать пятой минуте разговора с Артуркой приключился небольшой истерический припадок.
– Да, конечно… Обязательно… – умильным голосом говорил он в трубку. – Ну что вы, что вы… Несомненно… Непременно… Все сделаем… Хорошо…
Неожиданно он резко вырубил свой мобильник и начал орать в пространство, бешено тараща глаза:
– Бл…!!! Как она меня зае…ла!!! Ох…ть можно!!!! Полный п…ец!!!
Люська оторопела, не зная, как реагировать на эту вспышку, и реагировать ли вообще, и не влетит ли и ей под горячую руку?.. Артурка тем временем спокойно перенабрал номер и кротко произнес в трубку:
– Ой, простите, связь почему-то оборвалась…
Люська незаметно перевела дух и мысленно перекрестилась.
Наконец шеф закончил разговор и перевел задумчивый взор на Люську.
– Ну что, – умильно спросил он. – Готова ли ты к труду и обороне, а именно – писать о нашем карьерном форуме?
Она от души надеялась, что он не скажет в конце «Люсенька», но он сказал. Боже, как отвратительно это звучало в его исполнении! Минуй нас, как говорится, пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь…
– Готова, – без особого энтузиазма откликнулась она, пожимая плечами – как будто у нее был выбор…
– Главное, Люсенька… напиши красиво! – вдохновенно произнес Артурка. Люська поморщилась. «Красиво» в его понимании равнялось слову «пафосно». Это значит, нужно было нафаршировать статью под завязку такими витиеватыми оборотами, как «крупнейшее молодежное мероприятие», «уникальный шанс трудоустройства», «десятки тысяч студентов» и так далее, так далее, так далее.
– Возьмешь интервью у всех почетных гостей, особенно обрати внимание на шишек из мэрии… Постарайся, чтобы они давали как можно больше положительных отзывов. Пусть фирмы-работодатели тоже выскажутся. Студентов еще поспрашивай… Чтоб, понимаешь, куча восторгов, слова благодарности… Сколько у нас студентов было на прошлом форуме?
– Ну… в газете мы написали, что пятнадцать тысяч, – осторожно ответила Люська, зная, что в реальности их было раза в три меньше, однако, по настоянию Артурки, они «немножко округлили цифру» для прессы.
– Хорошо. В этот раз напишем, что их было… ну, скажем, двадцать… нет, двадцать пять тысяч!
– А нам поверят? – усомнилась Люська. – Мы скачем по слишком уж «юбилейным» цифрам: пятнадцать, двадцать, двадцать пять… Если бы написали, допустим, «двадцать три тысячи», это было бы куда достовернее…
– Двадцать три?.. – Артурка задумался. – Нет, это звучит как-то по-дурацки. Несолидно… А где двадцать три, там и двадцать пять, не считаешь?
– Не считаю, – на это раз Люська твердо стояла на своем, поскольку ей не хотелось, по возможности, превращать свою будущую статью в полную тошниловку. – Может, не будем давать точную цифру? Можно написать, положим, «более двадцати тысяч студентов»…
– Более двадцати?.. Хм, это уже лучше. Неплохо, неплохо, – Артурка покивал. – А если мы напишем «около тридцати»?
– Это уже перебор, – категорично отозвалась она. – «Около тридцати» можно будет написать на следующий год, когда мы устроим новый форум…
Артурка нехотя уступил, после чего Люська была отпущена восвояси.
Прежде чем вернуться в редакцию, она решила зайти в буфет и выпить чаю. К сожалению, там уже рассиживал фотограф, который, увидев ее, приветственно замахал рукой – сюда, мол, ко мне за столик! «Ну уж нет, – подумала Люська сердито; она все еще злилась на него за недавний разговор, – с тобой я не сяду!» Сделав вид, что не замечает его, она направилась прямиком к буфетной стойке. Миша удивленно воззрился на нее – он, видимо, и думать забыл об их стычке, не придав ей большого значения – и громко позвал:
– Люсь, я здесь!
Пришлось обернуться. Едва окинув его взглядом, она процедила сквозь зубы:
– А я тебя не искала…
Миша весело улыбнулся:
– Ну надо же, а я-то тешил себя надеждой…
– Напрасно… – она покачала головой.
– Люсь, да ты чего? – искренне удивился он. – Так и будешь дуться на меня из-за какой-то ерунды? Честное слово, если ты не перестанешь обливать меня таким подчеркнутым презрением, я подумаю, что ты ко мне неравнодушна…
– Много о себе возомнил! – парировала Люська, но в тот же момент почувствовала его правоту. Чего она, в самом деле, добивается? Ей с Мишей еще работать вместе, и если они постоянно будут в состоянии холодной войны, ничего путевого из этого не выйдет, только нервы себе трепать…
– Ладно, проехали, – она миролюбиво махнула рукой и повернулась к теть Оле:
– Как там насчет лимонов? Или даже просто жоп?..
Та сделала крайне таинственное лицо и поманила Люську пальцем. Когда та приблизилась, буфетчица, понизив голос до интимного шепота, заговорщически сообщила:
– Вообще-то, лимонов нет… Но я для вас еще со вчерашнего вечера припрятала!
Люська, хохоча, вернулась к столу, где сидел Миша.
– В чем дело? – осведомился он. – Тебе подмешали чего-то увеселительного в чай?
– Я состоялась в жизни! – гордо объявила ему Люська, присаживаясь.
– Беременна, что ли?
– Да нет… У меня, знаешь ли, есть блат в буфете! – важно сообщила она, все еще хихикая. – А признание буфетчицы – оно дорогого стоит…
Дима позвонил в пятницу, на телефон редакции.
– Добрый день, могу я поговорить с Людмилой Малаховой? – услышала она мягкий негромкий голос и сразу же, в ту же самую секунду поняла – Дима Ангел!
«Интересно, он специально звонит на городской телефон, чтобы у меня не определился его номер, или быть может, просто экономит на звонках с мобильного?» – подумала она мимоходом, а вслух отозвалась:
– Это я, привет, Дим! – не заметив, что рот ее помимо воли расплылся в улыбке до ушей.
– Узнали… то есть узнала! – обрадовался Дима.
– Ну, разве можно спутать твой голос с чьим-нибудь другим, я его каждый день слышу по радио, когда гоняют твои песни, – отшутилась Люська.
– Многие уверяют, что, когда я пою и когда разговариваю, голос у меня звучит совсем по-разному, – он с удовольствием рассмеялся, явно был рад ее слышать. – А у меня, понимаешь, какая вышла незадача – я куда-то засунул твою визитку и не могу ее отыскать. Хорошо еще, что запомнил название вашей газеты и твою фамилию, телефон редакции оказалось найти совсем просто…
– Вон оно что, – Люська с явным облегчением рассмеялась – он вовсе не собирался от нее прятаться.
– Ну, как твои дела? Чем занимаешься? – поинтересовался он.
– Да вот, как ты понимаешь, сижу на работе… умираю со скуки, – призналась Люська, – жду не дождусь, когда закончится эта пятница и наступят выходные!
– О, наверное, у тебя грандиозные планы на этот уик-энд?
– Ну, как сказать… – замялась Люська, не зная, что ответить. Признаться ему, что никаких таких особых планов у нее нет?.. Сочтет ее занудной старой девой, которой даже некуда и не с кем пойти в выходные. Сказать, что дел по горло?.. А вдруг он хотел ее куда-нибудь пригласить, что тогда?.. Ее колебания прервал сам Дима, с грустью признавшись:
– А я уже и забыл, когда у меня в последний раз были выходные… Целыми днями работа, записи новых песен, съемки клипов, интервью, фотосессии, концерты… Плюс я же еще учусь… – он вздохнул, причем понятно было, что он ничуть не рисуется и не кичится своей звездностью, подчеркивая постоянную занятость, – наоборот, искренне жалуется на усталость. Окончив Гнесинку по классу академического вокала, Дима сразу же поступил в ГИТИС на актерское мастерство, поэтому можно было представить, как он вечно загружен.
– Бедняжка, – посочувствовала Люська от души. – Это же ужасно, и даже в отпуск нельзя уйти?
– Да какой отпуск, работа только начинается… Юрий Васильевич хочет расширить аудиторию, поэтому мне предстоят гастроли по стране. А то пока меня в основном только москвичи знают, завсегдатаи ночных клубов… Вот завтра как раз уезжаю в Челябинск, дам там пару концертов. Потом Самара, Казань, Волгоград, Питер…
– Завтра?.. – Люська почувствовала глубокое разочарование – так значит, он уезжает на гастроли, и в ближайшее время они с ним вряд ли увидятся.
– Да, вернусь в Москву через десять дней. Может, встретимся с тобой, когда я приеду? – нерешительно предложил он. Люська перевела дух – он все-таки намерен с ней увидеться – и рассмеялась:
– А почему ты меня сейчас об этом спрашиваешь? Позвонил бы, когда вернешься…
– Ну, во-первых, я боялся, что ты за это время меня забудешь, поэтому напомнил о себе, а во-вторых, хотел сразу «забить» время, чтобы у тебя не было других планов к моменту моего возвращения, – засмеялся он.
– Хорошо, Дим, – серьезно сказала Люська. – Обещаю тебе, что, когда ты будешь в Москве, я встречусь с тобой по первому же требованию!
– Не по требованию, а по желанию, – поправил Дима весело. – Но по очень сильному желанию…
Люська покраснела и порадовалась про себя, что он не может ее сейчас видеть. «По очень сильному желанию»… Неужели он действительно так хочет ее увидеть? Но почему, почему?.. Подобно многим девушкам, Люська недооценивала свои данные – как внешние, так и внутренние. Ей казалось весьма странным, если кто-то из мужчин начинал интересоваться ею. И теперь она боялась признаться даже самой себе в том, что понравилась Диме как девушка – с чего бы? Он – звезда, красавчик, парень с экрана, у него куча поклонниц, а она – такая обыкновенная… Но что, в таком случае, ему от нее надо? Непонятно, совсем непонятно…
– Видимо, я тебя отвлекаю, – Дима по-своему истолковал ее молчание. – Мне кажется, я СЛЫШУ, как ты в компьютер смотришь…
Люська расхохоталась. Нет, он все-таки прелесть, этот парнишка!
– Дим, не отвлекаешь, честно! И вообще, ты звони мне в любое время дня и ночи, серьезно, – добавила она, сама удивляясь своей смелости. – Мне всегда будет приятно услышать тебя. Ну, и увидеть, разумеется… И вообще, запиши-ка ты мой мобильный телефон еще раз, чтобы уже точно не потерялся!
– Спасибо, – очень серьезно отозвался он. – Люсь, я тебе позвоню сразу, как только приеду. Через десять дней. Обещаю… Диктуй свой номер!
Когда он отключился, Люська почувствовала какую-то пустоту в душе, словно ее покинул родной или очень близкий человек. «Да что это со мной?» – подумала она растерянно. Она видела его всего несколько часов, а ее уже накрыло ощущение такого одиночества, когда он сказал, что уезжает…
А впереди ее ждали скучные выходные: в субботу Андрей был занят в своем ток-шоу, а воскресенье собирался провести в кругу семьи, Дима на гастролях, Алины сейчас тоже нет в Москве – она уехала на малую родину на свадьбу к подруге и должна была вернуться только утром понедельника. Оставалась Жанка… Но с ней в последнее время у Люськи заметно охладились отношения. Очень редко они проводили уик-энд вместе, чаще разбегались в разные стороны – одна к своим друзьям, другая – к своим, их интересы сейчас почти не пересекались.
Однако Алина, вопреки ожиданиям, вернулась не в понедельник, а в воскресенье утром. Люська страшно обрадовалась ей, ибо умирала со скуки. Жанка второй день пропадала где-то с Элей – очевидно, в ночных клубах («Мы там зажгем!» – как говаривала Эля). Самой Люське не хотелось выползать в промозглую осеннюю слякоть, и она провела вечер пятницы и всю субботу дома; валялась на кровати с книжкой, смотрела телевизор (особенно радуясь, когда удавалось поймать клипы Димы Ангела) – в общем, отдавалась приятному безделью и объедалась вкусняшками. Пару раз ей звонила соседка Лиля – и на мобильник, и в дверь, но Люська притворялась, что ее нет дома и она не слышит звонков. Не хватало еще, чтобы Лилька приперлась скрасить ее одиночество и взорвала бы мозг… Нет-нет, иногда послушать приятельницу бывало забавно, но сейчас хотелось только уюта, тишины и покоя, с которыми Лиля ну никак не ассоциировалась.
– Я билет поменяла, – объяснила Алина свое неожиданное появление. Она была сумрачна и явно чем-то недовольна.
– Что с тобой? – удивилась Люська, привыкшая к тому, что подруга обычно жизнерадостна и болтлива.
– Не выспалась в поезде, – сердито буркнула Алина. – Представляешь, все купе забиты под завязку, а моими соседями были бабка, ее дочь и маленький внук. В общем-то, не моту сказать, чтобы внучок так уж сильно орал. Но посреди ночи, когда все улеглись спать, этим клушам вдруг пришло в голову, что мальчик должен непременно сходить по-маленькому. Поскольку в туалет его ночью никто выводить не хотел, ему упорно предлагали пописать в баночку. Ребенок так же упорно отказывался. Тогда бабка, решив, видимо, его запугать, сообщила, что если он сейчас же не сделает это, то она сама пописает в баночку…
Люська расхохоталась.
– И вот представь ситуацию, – продолжала Алина мрачно, – ночь, купе, темно, и в этой темноте истерически-пафосный шепот бабушки: «ДАЙТЕ МНЕ БАНОЧКУ! ДАЙТЕ МНЕ БАНОЧКУ!!!!» Веришь, нет, хотелось свеситься с верхней полки и заорать: «Ну вы, хоть кто-нибудь, уже поссыте в эту баночку наконец или нет?!!»
Люська смеялась до рези в животе.
– Сочувствую, – с трудом выговорила она, смахивая выступившие слезы. Алина отмахнулась и принялась разбирать дорожную сумку, что-то тихонько ворча себе под нос.
– Как свадьба? – без особого интереса спросила Люська. На самом деле, она знала подружку Алины весьма поверхностно и полюбопытствовала из простой вежливости.
– Отвратительно! – выдохнула Алина. Это тоже было на нее совсем не похоже, Люська страшно удивилась.
– Почему? Скучно было?
– Да свадьба еще ничего, – отмахнулась Алина, – просто меня там все буквально задрали вопросом, когда я сама соберусь замуж. Нет, Люсь, ну вот какое им дело! – она отложила сумку в сторону и с искренним недоумением посмотрела на подругу. – Ну почему каждый, буквально каждый мало-мальски знакомый человек считает своим долгом спросить у меня, когда я «устрою свою судьбу»… Как будто это от меня, блин, зависит! – она психанула. – Вообще считаю такие вопросы бестактными…
– Согласна, бестактными, – горячо поддержала Люська, вспомнив свои недавние размышления по этому поводу, когда Мария Викторовна пыталась свести ее с фотографом, едва тот появился в редакции. – Такой провинциальный стереотип, что если девушка не замужем – это непорядок… Крайне невоспитанно спрашивать об этом, я считаю.
– Достали! – Алина всплеснула руками. – Представляешь, мама Наташки в лоб залепила мне: «Алин, а ты что же? Никому пока не пригодилась?» Не пригодилась! – гневно повторила она, сверкая глазами. – Как будто я вещь!!!
– Фу, какая она хамка, – посочувствовала Люська. – Видно, горда до ужаса, что сплавила дочку замуж, и тешит свое самолюбие при помощи тебя…
– Ну, я тоже потешила свое самолюбие, – хмыкнула Алина. – Я ответила ей, что, в отличие от ее дочери, знаю себе цену и не собираюсь выскакивать за первого встречного, «лишь бы взяли».
– Ты так сказала? – недоверчиво ахнула Люська и, не сдержавшись, снова захохотала. – Ну ты даешь!
– А что мне оставалось делать? – Алина пожала плечами. – Я всего-навсего защищалась. Конечно, неудобно теперь немного перед ней, да и перед Наташкой… Но я имею право на защиту!
– Конечно, имеешь, – примирительно сказала Люська. – Не обращай на этих клуш внимания.
– Люсь, а может, я и правда неудачница? – жалобно спросила вдруг Алина. – Ну что это такое, в самом деле, мне двадцать четыре года, а у меня мужа нет…
– Подумаешь, великое дело – у меня тоже нет, – фыркнула Люська.
– Ну, у тебя, по крайней мере, есть Андрей…
– …который никогда на мне не женится, – оптимистично докончила Люська. – Давай уж смотреть правде в глаза, мои отношения с ним – это полный бесперспективняк…
– Ну все равно, – не соглашалась Алина, – у вас с ним отношения, любовь… А у меня даже парня нет. И вообще, у меня никогда ни с кем не было серьезных отношений…
– У Жанки тоже парня нет, между прочим, – напомнила Люська.
– Зато у нее куча поклонников! – парировала подруга. Люська от души расхохоталась.
– Послушай, Алин, это называется – хороший самопиар! У нее не столько поклонников в реальности, сколько в ее воображении. Она с таким видом рассказывает о своих ухажерах, что ты не можешь усомниться, а ведь, если копнуть глубже, – это всего лишь выдумки… Главное, как преподнести саму себя – она открыто заявляет, что она звезда, и ей волей-неволей начинаешь верить…
– Ну, вообще, да, – неуверенно согласилась Алина. – Может, дело в том, что я просто не умею себя ценить? А вот Жанка, например…
– Ой, нет! – перебив ее, взмолилась Люська. – Только, пожалуйста, не надо становиться такой, как Жанка… Она-то себя ценит, да так напоказ, что другие рядом с ней себя настоящим дерьмом ощущают. А ты мне гораздо больше нравишься такой, какая есть – скромная, милая, добрая, не заносчивая…
Алина уныло кивнула:
– Что-то никто до сих пор не оценил мою скромность… Кто западает на застенчивых девушек в наше время, а, Люсь?
– Ну, например, восточные мужчины, – подколола ее Люська. – Помнишь того турка в ресторане? Из всех нас он выбрал именно тебя!
Алина смутилась.
– Думаешь, я правда ему понравилась?
– Конечно, я так не думаю. Ты ему жутко не понравилась, он оставил тебе свой телефон по ошибке, он и в туалет за тобой просто из вежливости помчался, а сам сейчас трясется от ужаса от мысли, что ты вдруг реально решишь ему позвонить… – Люська безнадежно покачала головой. – Пожалуй, тебе все же следует немножко поучиться у Жанки тому, как поднять самооценку…
– А он симпатичный был, правда? – Алинины глаза оживились.
– Красавчик! – подтвердила Люська. – Очень, очень хорош. Знаешь что, подруга, я бы на твоем месте взяла, да и позвонила бы ему…
– Позвонила? – Алина перепугалась. – Сама? Нет, я так не могу, мне нужно, чтобы парень первый звонил…
Люська с искренним сожалением посмотрела на нее, как смотрят на тяжелобольных.
– Ну ты и балда! Как он может сам тебе позвонить, если у него нет номера твоего телефона?!
– А если я позвоню, это будет очень… очень нескромно? – потупившись, пробормотала Алина.
– Бог мой, – Люська покачала головой, – ты меня порой просто убиваешь. Ну-ка взяла быстро мобильник и пошла звонить своему Ибрагиму-Исмаилу-Таркану, или кто он там у тебя… Живо!
– Ой, я боюсь, – затравленно прошептала Алина. – А вдруг он… Вдруг он что-нибудь спросит? Ой, Люсь, ты не могла бы со мной рядом постоять, пока я звонить буду? А то вдруг я чего-нибудь не то ляпну… Или нет, – тут же передумала она, – я лучше сама позвоню… Только ты не подслушивай, а то я стесняюсь. Я уйду в кухню, хорошо?
– Даже и не собиралась подслушивать, – Люська развела руками.
Алина убежала в кухню. Люська, посмеиваясь про себя, вновь улеглась на диване с книжкой. Но ей совсем не думалось о том, что она читает – немножко волновалась за подругу, как у нее пойдет разговор, а мало ли… Люська очень любила Алину.
Наконец подруга вприпрыжку вернулась из кухни. Люська взглянула на ее разрумянившееся лицо и засмеялась:
– Даже спрашивать не надо – вижу, что все хорошо!
– Все просто отлично! Представляешь, он меня сразу же узнал и сказал, что всю эту неделю ждал звонка… Я дура, что не позвонила раньше! – Алина закружилась по комнате.
– И о чем же вы договорились с ним? Как, кстати, его зовут?
– Ты знаешь, я опять не расслышала, – смутилась Алина. – Имя такое… Необычное, странное. А договорились встретиться на неделе – может, после работы. Поужинаем где-нибудь… А там видно будет. Вдруг после встречи мы оба разочаруемся друг в друге?
– Посмотрим, – Люська улыбнулась. – Я почему-то так не думаю… В любом случае, поздравляю с почином! Может, нам с тобой по такому случаю распить бутылочку вина?
– Отличная идея! – просияла Алина.
В это время в дверном замке завозился ключ – вернулась Жанка. Люська невольно почувствовала, что настроение ее сразу упало. Ей так хотелось провести душевный вечер в компании с Алиной, это было бы намного теплее, а теперь придется сидеть втроем, выслушивать Жанкины россказни о том, какая она суперзвезда… Судя по Алининой физиономии, она тоже была немножко разочарована, только и успела шепнуть подруге:
– Не говори ей пока ничего про турка, хорошо?
Жанка вошла в комнату.
– О-о-о, какие люди! – протянула она, увидев Алину. – Уже вернулась? Отлично, пойдем-ка со мной в кухню, а то мне тут без тебя даже покурить не с кем было… Расскажу заодно, как мы в клубе вчера потусили, ну ты не представляешь, я там была в центре внимания, весь клуб от меня в восторге!..
С этими словами Жанка подхватила Алину под руку и увела за собой в кухню. Люська, которая не курила и потому не удостоилась приглашения присоединиться, с тоской уселась на кровать. Настроение испортилось вконец.
Когда у них с Жанкой все пошло не так? По чьей вине? Где она, а может быть, и Жанка, что-то упустили? Люська долго и мучительно анализировала ситуацию, пытаясь найти ответ на этот вопрос, но так и не находила… Одно она знала наверняка – ничегошеньки у них не осталось от прежних доверительных отношений. Дружбе настала, как говорится, полная «чакра».
Жанка начала меняться стремительно, сразу после переезда в Москву. Ее поразила пресловутая «звездная болезнь провинциала». Вырвавшись, что называется, из грязи в князи, Жанка зазналась. В столице зарплата ее, пусть и скромная по московским меркам, все же была не в пример выше, чем на родине, где она получала две тысячи «деревянных». Она почувствовала себя звездой! Из каждого своего приезда в родные края она отныне устраивала шоу – «ша, москвичка приехала!» – и с радостью рассказывала затем Люське, как она всех «построила». Она разговаривала со всеми родственниками свысока, слегка презрительно и недовольно – мол, ах, как вы меня утомили, глупые деревенщины… А родные, знакомые и друзья с благоговением заглядывали ей в рот и ловили каждое слово. Между тем, работала Жанка в Москве обычным менеджером среднего звена и ничего сверхъестественного в своей карьере еще не добилась. Впрочем, ее отношения с родственниками – это одно; но уже слишком скоро ее «звездность» стала распространяться и на Люську тоже.
С Жанкиной подачи роли в их паре распределились четко: она – королева, а Люська – незаметная серая мышка. И не дай Бог было Люське хоть на секунду отступить от этого образа, хоть ненадолго выйти из тени! В центре любого события Жанка видела исключительно саму себя. Рот у нее не закрывался ни на миг – на Люську бесчисленными потоками лились истории о ее неотразимости. «Ну, ты же знаешь, какой у меня необыкновенный вкус. Когда я пришла в обновке, генеральный директор чуть не упал с лестницы от восхищения! Само собой, все мужчины нашей компании тайно сохнут по мне…» Со стороны, конечно, слушать все это было смешно. Но затем масштабы самолюбования и зацикленности на себе стали раздражать. Стоило Люське купить новую шмотку, как Жанка, снисходительно прищурив глаза, выдавала в лучшем случае что-то вроде: «Неплохо, но как бы эта кофточка пошла МНЕ, ты представь! Ты же знаешь, мне чертовски идет синий цвет. Он оттеняет мои большие выразительные глаза!» Доходило до идиотизма.
Показывая Люське фотографии с корпоративной вечеринки, Жанка тыкала пальцем в снимок, где она ОТСУТСТВОВАЛА, и заявляла: «Видишь, Вовка куда-то в сторону уставился? Это он на МЕНЯ смотрит!» В конце концов Жанкина совершенно необоснованная звездная болезнь встала Люське поперек горла. Подруга, которая неспособна банально выслушать, зациклившись на собственной персоне («Ах, как ярко светит солнце! Специально для того, чтобы все прохожие увидели, как блестят мои волосы!»), стала ее бесить. Бесконечно слушать сказки о том, как все ее обожают, как все мужики при взгляде на нее «так и падают, и сами собой в штабеля укладываются», – напрягало. Если учесть, что за все время совместного проживания парня у Жанки не было (вряд ли можно что-то скрыть друг от друга, когда живешь вместе в съемной квартире, вся личная жизнь как на ладони), то тем более смешно выглядели все эти рассуждения о ее неотразимости.
Как-то к Люське домой по рабочим делам – нужно было срочно передать кое-какие бумаги – заехала секретарша Катя. За чаем Жанка решила показать гостье свои фотографии. Катерина, заметив на фото одну Жанкину сотрудницу, сказала:
– Ой, какая красивая девушка… – на что Жанка тут же взвилась:
– А я что – некрасивая, что ли?!
Это был уже настоящий маразм… «Какие-то дегенеративные реакции, ей-богу…» – подумала Люська в раздражении, видя, что Катя смущена и взволнована этой вспышкой.
При всем этом, не имея парня, Жанка только и делала, что критиковала немногочисленных Люськиных поклонников и – в частности – любимого человека, то есть Андрея. «Фу, Люсь, он же такой несимпатичный!.. С таким встречаться – себя не уважать…» Непонятно было, что уж в Андрее такого отталкивающего – наоборот, красавец-мужчина, ухоженный, умный, обаятельный и известный, но Люська предпочитала не допытываться – просто не обращала внимания. В глубине души она отдавала себе отчет, что в их с Жанкой отношениях уже ничего не исправить…
А потом в Москву, поддавшись на уговоры, приехала и Алина. Девушки давно уже предлагали ей жить с ними. И вот с этого момента Жанка взяла четкий курс – из подруги переквалифицироваться в Люськину врагиню. Без лишней скромности, Люська знала о себе самой, что она – человек достаточно интересный в общении и в меру обаятельный. Во всяком случае, в серые мышки себя не записывала никогда, а Жанкины попытки выставить все именно таким образом вызывали только ее усмешку – мол, чем бы дитя ни тешилось… Пусть себе звездит, если ей от этого легче. Алина считала их обеих своими лучшими подругами – и Люську, и Жанку. А Жанку, понятное дело, такая ситуация не устраивала. Она хотела быть лучшей, первой, единственной! Поэтому ее задачей номер один стало – переманить Алину на свою сторону, привязать ее к себе…
Все они работали в разных местах, до дома добирались разными путями и чаще всего в разное время. Люська со счета сбилась, как часто повторялась следующая ситуация: она приезжала с работы первой, готовила на всех ужин, ждала девчонок… Час, другой – ну, мало ли, может, задержались, может, попали в пробку… Наконец она звонила одной из них и слышала:
– Ой, Люсь, а мы в кафе сидим, ужинаем! Так что ты нас не жди…
На ее вопрос – а что, нельзя было раньше позвонить, почему ее с собой не позвали? – Жанка бормотала лишь нечто невразумительное и обычно заканчивала с досадой:
– Ой, ладно, не будь занудой!..
Люська пыталась расспросить затем Алину, что это за дела, а она клялась и божилась, что Жанка заверила ее – мол, Люська давно предупреждена, если захочет, она подъедет и присоединится… Кем предупреждена? Когда?! Люська впервые слышала об этом.
Это случалось не раз и не два, а десятки раз. В конце концов Люська плюнула на них вовсе и звонить перестала. Если они договорились встретиться после работы – то и Бог с ними. Приятелей у нее, слава Богу, в Москве хватало, уж если заскучает, то всегда найдет, с кем провести время… А Жанка уверенно продолжала тянуть Алину на свою сторону. Пользуясь тем, что Люська не курит, она по сто раз на дню звала Алину в кухню:
– Алин, пойдем, подымим? – после чего они удалялись и закрывали за собой дверь, чтобы дым не попадал в комнату. Покурив, они еще «по инерции» сидели на кухне часа полтора-два и дружески беседовали – все еще с закрытой дверью. Люську, разумеется, в свою компанию не приглашали, о ней как бы забывали.
В принципе, Люська понимала, в чем дело. Она была сторонницей дружбы на равных, а не на уровне «звезда и ничтожество». Жанку же это не устраивало, ей нужно было постоянное подтверждение своей звездности. В лице Алины она, тем самым, нашла идеальную кандидатуру. Алина была из серии подруг-«милашек». Она нужна была Жанке как раз для того, чтобы поддерживать ее самомнение. Благодаря такой вот добренькой и миленькой девочке эта звезда продолжала звездить, ведь Алина не уставала повторять: «Ой, Жан, ну ты и правда королева! Ну, ты в своем репертуаре! Ох, как всегда, красотка! Просто глаз не оторвать!» Причем Алина могла вовсе не думать так, как говорит, – но почему бы не сделать человеку приятное?.. Это являлось главным Алининым недостатком – она была слишком уж поддающейся, зависимой от чужого мнения. Ладно, если она попадала под хорошее влияние – а если под дурное?..
Люська замечала, что Алина – нехотя и не совсем осознанно – все больше и больше отдаляется от нее, постепенно становясь Жанкиной тенью. Люську это не устраивало, но переть против стальной Жанкиной воли она тоже не могла. Она не желала никого тянуть на свою сторону, ей хотелось, чтобы с ней просто дружили… Люська стала ловить себя на мысли о том, что периодически раздражается даже на Алину, на вот эту ее бесхребетность, мягкотелость, за то, что она вечно идет у Жанки на поводу. Это огорчало ее, поскольку она искренне любила Алину и не хотела, чтобы их дружба разрушилась, как это случилось с Жанкой.
