Текст книги "Под жёлтым зонтом"

Автор книги: Юлия Лавряшина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

Глава 7

– Какого лешего он забрался так далеко?

Светлые волосы метались перед глазами Кирилла единственным крылом любопытной птицы, потому что Арина без устали вертела головой.

– Я говорил тебе. Сердечникам нужны тишина и свежий воздух.

Остановив машину, он пристально поглядел на Арину, однако последние слова не произвели на нее впечатления. Здоровье Лари могло интересовать ее только с точки зрения использования этого обстоятельства в романе. Если по сюжету списанный с него герой должен быть здоровым и крепким, то хоть умри Лари, она не обратила бы на это внимания. Если, конечно, успела бы к тому времени напитать его соками придуманный образ.

Не дожидаясь приглашения, Арина без спешки выбралась из машины и выпустила засуетившегося пса. Кирилл невольно оглянулся: весь чехол на заднем сиденье был в цепких собачьих волосах. Он порадовался, вспомнив, что на день рождения Лари подарил ему автомобильный пылесос и не придется работать щеткой.

Закрывая машину, он следил, как Арина плавными движениями заправляет за уши волосы, вытягивает незагорелую шею, пристально осматривается. В ней уже ничего не осталось от того издерганного, ненавидящего мир существа, которое пару дней назад металось по квартире и едва сдерживалось, чтобы не сплюнуть на его голову ругательство.

«Она родилась в год Змеи, – вспомнил Кирилл. – Старая кожа сброшена и забыта. Сколько их будет этих кож?»

В узком деревянном домике, похожем на игрушечный, послышалось движение проснувшейся жизни, и Кирилл шагнул к крыльцу, приготовив улыбку.

– Лари! – воскликнул он так, будто они не виделись полгода. – А я уж подумал, тебя нет.

– Как же! Жду, – как всегда отрывисто проговорил Лари.

Он вдруг притянул Кирилла за шею и поцеловал в щеку. Арина едва сдержала смех, когда бледное лицо ее королевича покрылось багровыми пятнами.

– Что это с тобой, Лари? С чего такие нежности?

– Соскучился, – коротко ответил тот и повернулся к Арине.

Лари слегка наклонил голову, и длинные седые волосы скользнули вдоль узкого лица. Его взгляд исподлобья Арине не понравился, но она храбро протянула руку, крепкую и в то же время тонкую, сверкнувшую единственным украшением – маленькими золотыми часами, которые Кирилл подарил ей лет шесть назад. Сухая темная кисть Лари неуверенно потянулась навстречу.

Заметив знакомый прищур, которым Арина отмечала годные для работы детали, Кирилл спрятал усмешку.

«Рысь вышла на охоту, – подумал он. – Да, она не теряет времени даром».

И тут же забыл и о ней, и о Лари, потому что дверь снова негромко скрипнула.

У него вырвалось:

– Макс!

Он захлебнулся словами, которые хлынули возмущенной лавой и до того обожгли горло, что Кирилл больше не мог говорить. Максим шагнул с крыльца, и оказалось, он по-прежнему почти на голову ниже и также слегка сутулится, и одежда на нем, как и раньше, висит мешком.

– Он вернулся ночью, – быстро сказал Лари. – Я не успел предупредить.

– Да-да, конечно! – буркнул Макс, как в детстве дважды повторяя слова. – Я сам просил не говорить тебе. Ведь тогда ты не приехал бы? Я хотел тебя увидеть.

Стараясь не забыть ни малейшей детали, Арина следила за этой сценой. И заодно пыталась вспомнить, доводилось ли ей видеть Кирилла настолько ошеломленным. На его лице всегда сохранялось несколько заносчивое, но при этом несчастное выражение, будто он и вправду был королевичем, которому заранее отказано в праве на трон. Но сейчас было похоже, будто он лишается престола именно в эту минуту.

Наконец, Кирилл произнес:

– Здравствуй, Макс, – и протянул руку.

Максим посмотрел на нее с недоумением, словно не знал, что должен сделать.

«Он ждал, что они обнимутся, – догадалась Арина. – Сколько же процентов правды о вашей дружбе, я от тебя услышала; мой ресторанный бог? Да ты, оказывается, не так прост, как я думала! Вот новость…»

Макс не произвел на нее впечатления. Он выглядел бесцветным и полусонным, а рядом с Кириллом и вообще померк. Было непонятно, зачем они когда-то понадобились друг другу.

– Ты изменился, – заметил Макс, глядя в сторону.

– А ты – ничуть. Познакомьтесь…

Он обернулся к Арине, и у нее перехватило дух от вспыхнувшей в его детском взгляде мольбы. Не колеблясь, она шагнула к нему и, обхватив за пояс, прижалась всем телом. И почувствовала, как подрагивает рука, опустившаяся на ее плечо.

«Что с тобой, бедный мой? – рвался из нее вопрос. – Что тебе сделал этот Макс?»

Руки она не подала. Макс коротко кивнул и снова отвел взгляд. Глаза у него были небольшие, темные, с крупными нижними веками. За все время разговора он ни разу не улыбнулся. Как, впрочем, и остальные.

«Веселое начало!» – ее это ничуть не раздражало. Если бы не происходило ничего особенного, Арина могла бы снова впасть в апатию, а этого она боялась больше всего. Сейчас же ее тревожило только состояние Кирилла, ведь кроме нее самой, ничто никогда не выбивало его из равновесия. Чувствуя через пуловер, как колотится у него сердце, Арина больше всего опасалась, что он откажется что-либо объяснять. «Тогда я просто умру от любопытства!» – удрученно решила она.

Внезапно равнодушные глаза Макса ожили, и все его лицо неуловимо изменилось. Возле губ наметились веселые полукружья.

«А! – воскликнула Арина про себя. – Вот это уже на что-то похоже». Присев, он раскрытой ладонью ухватил Цезаря за шею и восторженно спросил:

– Это твой? Мечта собачника!

– Это наш, – произнесла Арина прежде, чем Кирилл успел ответить.

Он так и повернулся к ней с приоткрытым ртом. Губы у него были пухлые и нежные. Арина вытянула шею и поцеловала их.

«Кажется, он совсем обалдел, – скрывая улыбку, она спрятала лицо у него подмышкой. – Ладно, чего там… Он же мне не чужой».

– Пойдемте в дом, – Лари сделал приглашающий жест. – Берите собаку. Нынче сыро.

Приотстав, Кирилл спросил:

– Ты насовсем, Макс? Или так, погостить?

Разглядывая прибитую дождем траву, Максим еще примял ее ногой и ответил вопросом:

– Разве дома гостят?

– За столько лет ты вполне мог обзавестись другим домом.

– Мог-мог, – не поднимая глаз, подтвердил он. – Да не обзавелся. А ты?

– Я все еще живу с матерью, – овладев голосом, ответил Кирилл.

– Отец говорил, что эта женщина – писательница.

– А что он еще говорил?

– О тебе? Больше ничего. Он уже научил тебя жульничать?

Кирилл высокомерно произнес:

– Я никогда не стремился этому научиться.

– Разве можно работать в ресторане и не жульничать?

– Зачем ты хотел меня видеть, Макс? Чтобы поиздеваться?

– Ну-ну! – он быстро, будто осалил, хлопнул Кирилла по плечу. – Ты что? Я совсем даже не издеваюсь. Ты просто забыл, как я умею издеваться. Ты когда-нибудь задумывался, сколько лет прошло?

– Я вообще об этом не думал.

– А я думал. Я был таким дураком…

– Я не хочу об этом говорить! – вырвалось у Кирилла. – Никогда, понял?!

Бритая голова согласно склонилась, но при этом Максим упрямо возразил:

– Не будь дураком! Было бы неестественно, если б мы встретились и не поговорили об этом. Как будто ничего и не было. Я готовился к такому разговору.

– Его обязательно было начинать прямо сейчас?

– Конечно-конечно, лучше весь вечер сидеть как на иголках!

– Мне хочется тебя придушить, – признался Кирилл.

У него все так дрожало внутри, что он и впрямь был готов или наброситься на Макса, или убежать от него, лишь бы избавиться от этой противной дрожи.

– Все-все! – без улыбки остановил Макс. – Вот этого не надо. Мне пока необходимо пожить… Потом поймешь почему. Интересная у тебя женщина…

Кирилл так и взвился:

– Даже не смотри в ее сторону!

– Ты почему на ней не женишься?

– Отстань от меня, понял? С чего ты взял, Макс, что я стану выкладывать тебе все, как в детстве?

Влажный комок земли вылетел из-под ноги Макса.

– Ты выкладывал мне далеко не все…

– Ты опять?!

– Я скучал по тебе, Кирилл.

– Зачем ты? – у него дрогнули губы. – Хочешь, чтобы я снова чувствовал себя ничтожеством?

Макс вскинул голову:

– Брось! Никогда я не считал тебя ничтожеством.

– Пойдем в дом…

Кирилла все еще тянуло побежать, но он направился к крыльцу обычной, несколько заносчивой походкой. Макс поплелся за ним следом, на ходу вытирая перепачканный носок ботинка о траву. На крыльце Кирилл остановился и больно стиснул его плечо. Он смотрел сверху, но не чувствовал никакой уверенности. Макс больше не был его любимым братом. Ни любимым, ни братом.

– Я тебя прошу, – умоляюще произнес Кирилл, и сам стал противен себе за этот тон. – Просто прошу… Ни слова больше об этом. Особенно при ней.

Макс быстро взглянул и отвел глаза:

– Да ты что? Разве я стал бы при ней?

– Кто тебя знает… Макс, никто этого уже не помнит, кроме тебя. Ни я, ни Лари… Двадцать лет прошло…

– Ладно-ладно, – неожиданно согласился Максим. – Как хочешь.

У Кирилла вырвалось:

– Спасибо.

– На здоровье. А обо мне ты ей что рассказывал? Или вообще не рассказывал?

– Я не знал, что мы тебя встретим…

– Мы – тебя, – повторил Макс. – Все правильно. Пошли в дом, я замерз.

Еще до того, как Лари купил этот дом, в него было проведено паровое отопление. Но сейчас отопительный сезон еще не начался, и комнаты обогревались только маленьким камином. Решетку и щипцы для него Макс когда-то нашел на одной из свалок, которые всегда влекли его, как золотые прииски. Он и Кирилла пытался приобщить к поискам среди обломков чужих человеческих жизней, но тот не проявил никакого интереса. К тому же, он был брезглив и даже в руки не мог взять пользованные кем-то вещи.

Когда они вошли, Арина с Цезарем уже грелись у камина. Скинув туфли, она вытянула к огню ноги, и сама едва не легла грудью на колени.

– Рыси тоже мерзнут? – Кирилл присел на подлокотник кресла и поцеловал ее круглую макушку. – Спасибо тебе…

– Ну! – возмутилась Арина. – Нашел за что благодарить!

– Ты ведь могла этого и не делать. Ты никогда не целовала меня при чужих.

«Бедный мой, – ей опять стало не по себе. – Как же я по-свински к тебе отношусь…»

Она соскочила и, спихнув Кирилла в кресло, уселась к нему на колени. Его губы еще не согрелись. На вкус они всегда напоминали Арине бутон цветка, прохладного от росы. Ей нравилось сжимать его щеки так, что губы выпячивались еще больше, и целовать розовую мякоть.

– Я сегодня переполнена нежностью, – предупредила Арина.

– Ты меня пугаешь, маленький, – прошептал Кирилл, но все его тело уже отозвалось на ее неожиданную ласку. – Пойдем, попрощаемся? Надо же осмотреть твою комнату.

Она прорычала, покусывая пухлую мочку его уха:

– Разве можно отказать такому роскошному мужчине?

– А давай прямо здесь? – распоясавшись от желания, предложил Кирилл. – Они еще долго будут возиться на кухне. Лари все делает тщательно.

– Прямо в кресле? Мило!

– А почему нет? И пошли они все…

Чуть отстранившись, Арина вгляделась в его лицо. Все в нем дрожало от нетерпения – и губы, и веки, и подбородок. Она опять, уже в который раз подумала, что до Кирилла ей не доводилось встречать человека, способного отдаваться наслаждению полнее, чем он. Стоило ей чуточку приласкаться, и Кирилл терял себя. Переставал и видеть, и слышать, словно погружался в наркотический сон. Все его тело была сплошная эрогенная зона. То, что он не изменял ей направо и налево, Арина воспринимала, как проявление героизма с его стороны. Наверняка, она, конечно, не знала, но была уверена: так оно и есть. Ведь за семь лет преданность в его взгляде ничуть не потускнела.

– Нет, милый, – ласково сказала она и успокаивающе погладила его по вытянутой голове. – Так нельзя. Мы ведь в чужом доме. Лари и так на меня странно смотрит…

– Я сейчас умру, – простонал Кирилл, прижимая ее. – Не вставай… Нет, я точно сейчас умру.

Арина легонько ущипнула его за ухо.

– Эй, очнись!

– Я останусь сегодня здесь.

– А! Вот это уже другое дело.

– Нет, не могу! Мне обязательно надо успеть в ресторан до закрытия. Как быть?

– Я придумала. Мы прокатимся на машине.

Он с благодарностью улыбнулся и, едва касаясь, провел губами по ее шее.

– Я всегда верил в силу твоей фантазии.

– Пусти меня, сейчас кто-нибудь войдет… Твой друг мне совсем не понравился, – тихонько сообщила она, встав за спинку кресла. – Почему он все время отводит глаза? Это раздражает.

– Не знаю, маленький. Он всегда был таким. Но меня это не раздражало.

– Тебя никто не раздражает… Я представляла твоего Макса другим. Он какой-то… мертвый.

Он поймал ее руку и положил себе на голову. Им обоим нравилось, когда Аринины пальцы, как маленькие настырные существа, пробирались сквозь завитки его волос.

– Бог с ним, – сказал Кирилл и закрыл глаза. – Не обращай внимания. Ты же не о нем собираешься писать.

«Почему сегодня мне так хочется целовать его?» – она перегнулась через спинку кресла, и нашла его губы. Кирилл сразу вытянулся и попытался снова усадить ее на колени.

– Я так люблю тебя, – не удержался он и виновато замер, словно нарушил табу.

Но сегодня Арина и сама была готова сказать это. И возможно, сказала бы, если б позади не послышались чьи-то шаги.

Глава 8

Когда Максим спустился вниз с ребенком на руках, у Кирилла так вытянулось лицо, что Арина даже испугалась за него. Еще не проснувшаяся девочка жмурилась от яркого света, который уже включили в гостиной, и цеплялась за шею Макса. Его глаза сияли, и в первый момент показалось, будто вошел совершенно другой человек.

Приоткрыв от удивления рот, слегка опухший от поцелуев, Кирилл выбрался из кресла.

– Кто это?

– Моя дочь, – с гордостью сказал Макс. – А у тебя нет детей?

– У меня? – до Кирилла с трудом доходило, о чем идет речь. – У меня нет.

Макс невинно поинтересовался:

– Не хочешь? Или вы не хотите? – он метнул в Арину испытующий взгляд.

От страха за нее Кирилл тут же пришел в себя. Она терпеть не могла разговоры о детях, потому что действительно их не хотела, но считала это ненормальным. Не именно для женщины, а для человека вообще, и мучилась собственной ущербностью.

– Я не замужем, – ответила Арина совсем не так, как он ожидал.

Теперь Макс также коротко взглянул на него, и от затаенной улыбки на его бесцветном лице обозначились скулы.

– Откуда, у тебя дочь? – Кирилл настойчиво вернулся к началу разговора.

– Вот так да! А я думал, ты за эти годы узнал, откуда берутся дети!

– Я имел в виду: где ее мать?

– А почему тебя это волнует? Даже я не интересуюсь, где ее мать.

Кирилл все еще не мог поверить:

– И ты сам ее воспитываешь? Откуда ты знаешь, как обращаться с детьми? Ты же был единственным ребенком в семье.

– Что ты на него напал? – неожиданно вступилась Арина. – Я родилась уже третьей и вот результат…

Кирилл взглянул на нее с обидой, и она тут же стиснула его руку, и просительно посмотрела снизу, чувствуя себя так, будто лишь вчера сбежала из дома и теперь пыталась найти усыновителя. Руки у него были крупными и ухоженными, как и он весь. Иногда Арине хотелось, чтобы он оказался небрит или пришел без галстука…

Сам Кирилл однажды спросил тем тоном, каким говорят, чтобы не расплакаться – вызывающим, немного надменным: «Я ведь не круглый дурак, почему ты меня стесняешься при людях?» Тогда Арина ответила первое, что пришло в голову, и было правдой: «Я себя стесняюсь. Рядом с тобой я выгляжу гадким утенком. И все это видят». Он понимающе кивнул: «Мне облить себя кислотой?» – «Нет уж!» – испугалась она. В его губах проступило, еще больше надменности: «Тогда я тем более не буду тебе нужен?» Арина неубедительно возразила: «Ты мне нужен». Он больше ничего не спросил.

Максим уже уселся за стол вместе с дочкой, которая тут же схватила кусок хлеба и погрузила в мякоть маленькие зубки. Когда он смотрел на ребенка, лицо его неуловимо менялось. Кирилл не сводил с него глаз. Переводя насмешливый взгляд с одного на другого, Лари негромко сказал:

– Опять вместе. Как в старые добрые времена.

– Не такие уж они были и добрые, – рассеянно заметил Макс, стряхивая крошки с байковой кофточки.

– Это тебе сейчас так кажется, – возразил Лари. Он повернулся к Арине и произнес таким тоном, будто предлагал что-то непристойное: – Попробуйте хлеб. Сам пеку.

– Это сложно? – заинтересовалась она. – Даже не представляю, как пекут хлеб.

– Проще простого! – вставил Макс. – За него печка все делает. Он только продукты с вечера забрасывает.

Откинувшись на спинку стула, Лари мечтательно проговорил:

– По утрам в доме хлебный дух. Я даже просыпался в первое время. Завтра почувствуете.

Макс громко хмыкнул:

– Мой папочка – гурман. Он ублажает свое тело всеми известными человечеству способами.

– Да что за черт?! – вдруг заорал Кирилл, бросив вилку. – Мы так и будем болтать о всякой чепухе?

– Мой папочка – чепуха?!

– Лари, что происходит? Откуда он взялся? Да еще с ребенком!

– Я тебе мешаю? – невозмутимо спросил Макс.

– Я имею право хоть что-нибудь знать!

– Ты? Уж ты-то, конечно, имеешь.

– Мне не нравится твой тон.

– А мне – твой.

Они оба замерли на грани, за которой начиналась ссора. Украдкой поднимая глаза, Арина следила за ними, наполняя бездонные кладовые своей памяти слепками с искаженных яростью лиц. Тонкий рот Макса растянулся бледной чертой отрицания всего, что еще только собирался сказать Кирилл, в говорящих глазах которого метался крик. Ей опять захотелось броситься на помощь, но сделать это за столом было невозможно. К тому же, неутоленный наблюдатель требовал, чтобы Арина не вмешивалась.

Лари призвал ее:

– Не слушайте их. Накладывайте салат. Здесь нет ничего ресторанного. Дома я готовлю сам.

Не сводя с Макса глаз, Кирилл сказал:

– Правильно. Не слушай нас. Этот сюжет не представляет для тебя интереса.

– Вы что-то пишете сейчас? – спросил Лари.

– Собираюсь, – она отпихнула коленом Цезаря, который вкрадчиво пытался пристроить свою морду на столе.

– Придумываете сюжет?

– Я их не придумываю, – созналась Арина. – Мои истории рождаются сами собой, когда я вижу человека, в лице которого что-то есть… Непонятно, да?

Максим поднял голову:

– Уж не меня ли вы увидели?

– Не тебя, – ответил за нее Кирилл.

– Жаль-жаль. Такой роман мог бы получиться.

Чтобы поддержать Кирилла, она холодно сказала:

– Вот и напишите его сами.

– Как зовут твою дочку? – спросил Кирилл.

Арине показалось, что теперь он пытается сгладить ее резкость. Но в тот же момент Цезарь молча боднул ее в бедро, и пришлось незаметно сбросить ему кусок буженины.

– Лика.

Арина усмехнулась:

– Ну и имена у вас! Извините, Лари.

– Ничего. Все удивляются.

– А как будет полное имя от Лики?

– Никак, – сказал Макс. – Лика и будет.

В уме соединив это с отчеством, Арина с недоумением покосилась на Кирилла, однако тот не выглядел удивленным.

– Сколько ей?

– Одиннадцать месяцев, – четко ответил Макс.

– Разве в таком возрасте дети едят пельмени?

– Едят-едят! Ты же видишь, она ест.

Лари предположил:

– Он воспитывает из нее завсегдатая ресторана. Кирилл, тебе еще придется выгонять ее. Тогда «Ермак» уже будет твоим.

– Я не люблю, когда ты так говоришь!

«Но ты так хочешь этого!» – Арина искоса взглянула на него. Побледневшее к вечеру лицо Кирилла было по-прежнему обращено к Максу. Ей был виден только плавный полупрофиль.

– Говори-не говори, к этому идет.

– У всех к этому идет.

– Эй, приятель! – окликнул Макс. – А ты все еще боишься жуков-могильщиков?

Он обратился к Арине:

– В детстве этот дурачок верил, что если раздавишь жука-могильщика, то вскоре умрешь. Не помню, кто сказал ему такую глупость. Я, наверное. Он был таким… доверчивым. Его легко было обмануть.

Арина с жалостью подумала: «Он и сейчас такой же».

– Мы иногда собирались с мальчишками и специально для него сочиняли всякие небылицы. Всем нравилось следить за ним… Глаза у него становились совсем круглыми, и рот тоже.

Кирилл слушал так внимательно, будто речь шла совсем не о нем. Арине даже захотелось потеребить его за щеку: «Эй! Тебе ведь не десять лет. Не позволяй над собой смеяться!» Но ненасытный наблюдатель опять взял верх…

– Ты с тех пор научился обманывать? – не унимался Максим. – Знаете, он никогда не умел солгать, как следует. Может, фантазии не хватало? Вы, как профессионал, должны в этом разбираться.

«О нет, – возмутилась Арина, – Я не стану смеяться над ним вместе с тобой!»

За нее успел ответить Лари:

– Я бы не взял к себе лгуна. А фантазии у него всегда хватало.

– Для ресторана? Знаю-знаю, это просто царство фантазии! На ваш взгляд.

– Ты никогда этого не понимал, – заговорил Кирилл. – Потому что как раз тебе-то ее и не доставало… Арина, можно тебя на минутку?

Не дожидаясь ее, он быстро вышел на веранду. Когда, неловко улыбаясь хозяевам, Арина присоединилась к нему, ей невольно подумалось: «Краше в гроб кладут…» Кирилл стоял у окна, боком привалившись к раме, и с тоской глядел в сторону черного леса. Оттуда не доносилось никаких звуков, а деревья уже были неразличимы, поэтому казалось, что за окном только густая от сырости мгла.

Притянув Арину, он прижался щекой к ее волосам и умоляюще прошептал:

– Давай уедем отсюда. Глупо я это все придумал… Лучше я отправлю тебя к морю.

– Отправишь меня? – она с недоумением отстранилась. – Что это значит – ты отправишь меня?

– Ну извини, – спохватился Кирилл. – Я не так выразился.

– Будь добр, выражаться так…

– Маленький…

Она вырвала руку:

– Не заискивай! Терпеть этого не могу!

– Ты хочешь остаться?

– Да. Хочу. Мне нужен свежий воздух.

– Конечно, – Кирилл прикрыл глаза, но, уходя в себя, он еще ни разу не обрел мужество. Ничего не вышло и на этот раз.

Откуда-то из темноты пришло так спокойно, будто и жило в нем, безо всякой примеси страха и отвращения: «Вот оно наказание. Свершилось раньше преступления. Я хотел, чтобы она сделала шаг в сторону. И она делает этот шаг. Но – от меня. И во мне нет даже намека на силу, способную ее удержать…»

– Что тебя так расстроило? – смягчилась Арина. – Ведь все было хорошо.

– Хорошо…

– Мило! Я разговариваю с собственным эхом?

– Я люблю тебя, – вдруг сказал он, и Арина сморщилась от досады. Момент признаний уже прошел, и Кирилл не мог этого не чувствовать.

Немного подождав, он снова заговорил:

– Я боюсь даже думать, что рано или поздно наступит день, когда ты не откроешь мне дверь.

Заранее зная, что эти слова больно кольнут его, Арина хладнокровно, заметила:

– Этого не случится. Я живу в квартире, купленной тобой.

– Я подарил ее тебе.

– И все же в этой квартире дверь для тебя всегда будет открыта.

У него жалобно дрогнул подбородок:

– Не слишком обнадеживающе звучит.

– А ты хочешь обнадежиться?

– Я поехал, – он вдруг заговорил деловито, словно очнулся от забытья. – Пятнадцать минут до города и там еще… Мне необходимо успеть. Завтра куча дел, надо выспаться. Спокойной ночи. Ты позвонишь? Впрочем, не надо. У Лари мобильный телефон, разговор обходится дорого. Наверное, это неудобно. Ну все… Еще раз спокойной ночи!

Не успела она очнуться, как Кирилл уже шел к машине – высокий, летящий, элегантный даже в пуловере и джинсах. «Любимый!» – впервые захотелось ей крикнуть вслед, но он бы решил, будто над ним опять смеются. Ей представилось, как ребенком он жадно вбирал чужой обман, и красивые печальные глазки наполнялись ужасом. А после ходил, внимательно глядя под ноги, чтобы не раздавить жука-могильщика и не умереть.

Припав к стеклу, она сумела разглядеть: сейчас Кирилл шел, вскинув голову.