Текст книги "Социальные сети"

Автор книги: Юлия Кова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

            Мив-Шер закрыла ладонями лицо. Видя мучения сестры, Рамадан замолчал.

            -Что... что потом было? – слабым голосом окликнула его Мив-Шер.

            -Ничего особенного. Я просто сдержал свое слово, – пожал плечами Рамадан. – Я не мучил Симбада. Вонзил в него нож и оставил его подыхать в том самом доме. Если Симбад умер, то вообще нет никаких доказательств против меня. Если же он выжил (в чем я очень сомневаюсь), то против меня есть два свидетельства.

            -Какие? – испугалась Мив-Шер.

            -Во-первых, я был в полицейском участке Карачи. И при необходимости, полицейские вспомнят меня.  Во-вторых, это могут быть показания самого Симбада. Видишь ли, последнее, что я видел, это пылавший дом, в котором я оставил Симбада с ножом в ране. У меня просто не было времени проверить, сдох Симбад или нет. И ещё... Как я уже говорил, Симбад был военным советником. Это означает, что он занимал важную должность в армии. Но после того, как я прирезал его в Карачи, Симбада никто не искал. Ни один из русских не спрашивал о нем. И это меня настораживает. Это означает, что либо русские знали, что Симбад погиб (и тогда возникает вопрос, как они могли догадаться об этом, ведь свидетелей в том доме не было), либо – Симбад выжил и добрался до своих. И мысль об этом не дает мне покоя...  Вот такая история.

            -А почему ты не рассказывал мне её раньше? – подумав, подозрительно спросила Мив-Шер.

            Рамадан невесело усмехнулся:

            -Давай-ка мы вместе догадаемся об этом, моя разумная, моя упрямая, моя безжалостная сестричка. Ну, наверное, я был вынужден молчать, потому что я – мужчина, который защищает свою семью, твою репутацию и твое доброе имя. Еще потому, что я, видишь ли, все еще работаю на правительство, о чем ты не могла не догадаться во время моего рассказа. Ну и еще потому, что то, что сделал я, считается преступлением. Но даже если бы меня оправдали за казнь Симбада, то дело в любом случае получило бы широкую огласку, и тогда наружу вышла бы тайна рода Эль-Каед. А эта тайна поважней убийства какого-то там мерзавца. И я, хранитель тайны, не могу допустить, чтобы секрет, за который мои предки отдавали жизнь, был подвергнут публичному осмеянию. Я никогда – даже ценой собственной жизни и жизни всей моей семьи! – не дам бесславно умереть этой тайне. В нашем роду есть только один Бог, одна судьба и одно предназначение.

            И наш Бог – это Вера. Именно поэтому все мы – и ты, и я, и твой сын дани – так похожи друг на друга. У нас одинаковые черты лица, даже цвет глаз один и тот же. Иного и быть не может. Мы рождены, чтобы беречь и продолжать эту тайну...  Но, впрочем, у меня была и еще одна причина, чтобы промолчать. Просто я очень люблю тебя, девочка. И больше всего я хочу сохранить твой покой и сберечь твоё сердце в неведенье. А ты... ты хотела узнать правду так сильно, что даже собралась отправиться за ней в Лайари. Ты была настолько уверена в том, что вынесешь эту правду, что ни разу не остановила меня, пока я тебе исповедовался.  И ты вывернула меня наизнанку, Мив-Шер... Ты сделала мне больно. Ну и как, тебе нравится твой выигрыш? – Рамадан отвернулся от женщины, подошел к окну и отдернул занавеси.

            Он долго стоял, глядя в бирюзовое небо. В конце концов взял себя в руки и вернулся к Мив-Шер. Брезгливо отшвырнув газеты, он сел рядом с сестрой, извиняющимся жестом коснулся ее руки. Рамадан действительно рассказал сестре все. Вот только в этом рассказе он смешал вымысел и истину, поменял правду и ложь местами.

            -Скажи мне, Рамадан, эта женщина, эта русская, она была любима Амиром? Ведь Амир как-то упоминал о её ребенке... Что стало с малышом этой женщины, скажи? И кто это был, мальчик или девочка? – помедлив, спросила Мив-Шер.

            -Ты из-за этого хотела узнать, как умер Амир, да? – фыркнул Рамадан.

            -Как ты догадался?

            -Ну, Мив-Шер, если ты знаешь, как я дышу, то и я знаю твою самую главную тайну. Ты же всегда мечтала о том, что у тебя будет много детей. Ты хотела родить Амиру еще одного сына, а себе – дочь... Ну, ну, Мив-Шер, не надо, – быстро добавил Рамадан, увидев слезы в глазах сестры.           -Так зачем тебе информация о чужом ребенке?

            -Ну... ну потому что, если это малыш Амира, то я бы могла... я бы очень хотела забрать ее... или его... себе. Ребёнок же ни в чем не виноват, – отвернувшись, робко сказала женщина.

Рамадан вздохнул и покачал головой:

            -Знаешь, сестра, порой ты все-таки невозможна. Что за вечное женское желание самой придумывать себе муки, чтобы их преодолевать, да и то лишь за тем, чтобы после этого навоображать себе новые?  Перестань, Мив-Шер. Ну какой еще «ребенок у Амира»? Да, у Лили есть дочь и сын, но никакого отношения к Амиру эти дети не имеют. Ты поняла меня? Ты слышишь, что я тебе говорю? Дети Лили не имеют к Амиру никакого отношения, – раздельно, властно, чётко, почти по слогам произнёс Рамадан. – К тому же... В общем дочь Лили осталась в Москве. А ее сын, родившийся тут, кажется, не выжил.

            -А если выжил? – подняла на брата глаза Мив-Шер. – А если он жив, то что тогда?

            -А если он все-таки выжил, то я бы лично отвез его к его родным или же передал в русское посольство, что было бы еще проще, – огрызнулся Рамадан. -А теперь давай, наконец, поставим в этой истории точку. Возьми себя в руки, Мив-Шер. Забудь прошлое. Живи настоящим. Вспомни, что, когда наступает конец, Бог всегда дает нам начало. Призови свой здравый смысл. Оставь дурные воспоминания в доме Амира и переезжай ко мне вместе с Дани. Я все подготовил для вашего переезда: вот этот дом, и здесь – всё ваше. Всё твое. Можешь оставить так. Можешь всё переделать. Твой сын, твой мальчик – единственный наследник Эль-Каед. Дани должен вырасти мужчиной, получить богатство, чтобы защитить секрет и передать тайну crux ansata. Я сам буду воспитывать Дани. И я сделаю всё для того, чтобы он стал достойным тайны, и...

            -Что? – яростно прошипела Мив-Шер. Рамадан даже вздрогнул, увидев в глазах сестры отчаяние, ужас и ярость. – Ты что же, брат, серьезно считаешь, что я, после того, что ты рассказал мне, отдам тебе своего сына? И зачем, интересно? Чтобы ты научил его убивать? Если это так, то это ты, Рамадан, растерял свой разум. Клянусь всем, что мне только дорого, ты теперь и пальцем не дотронешься до моего сына. Я сама позабочусь о Дани. Откровенностью за откровенность, Рамадан: я скажу тебе, что я теперь сделаю. Я увезу Дани в ту страну, где родился Дэвид, спрячу Дани подальше от Александрии – там, где подобных тайн не существует.

            -Дэвид Кейд – полукровка. Почти англичанин. Немного француз. Среди его предков католики и протестанты. В любом случае, Кейд – христианин. Для нашего народа – неверный, – раздумчиво произнес Рамадан. – Ты понимаешь, что для тебя и твоего сына будет означать эта твоя связь, Мив-Шер?

             -О да, прекрасно, – кивнула женщина. – Прекрасно понимаю. Исламисты заклеймят меня, как эту несчастную Лили, но за связь с христианином. А мой сын навсегда будет подвергнут отчуждению. Только, знаешь ли, мне на это наплевать. Все, что я хочу – это спасти сына от той судьбы, которую ему готовишь ты... Открою тебе еще одну тайну, мой умный брат: женщины не ведут кровавых войн и не рожают детей для того, чтобы из них делали мучеников. И уж тем более матери не воспитывают своих детей, чтобы вы, мужчины, делали из них убийц. Ты угадал, Рамадан: мой сын мне всего дороже. И поэтому я увезу Дани из Александрии так быстро, как только смогу. Мучения и издевательства его сверстников, которые ему придется пережить за несколько дней до отъезда, очень скоро изгладятся из его памяти, а со временем Дани и вообще забудет о них. Мой сын, как все дети, забывает быстро...

            Что до тебя, Рамадан, то я обещаю тебе сохранить в секрете всё, что ты мне доверил, но за это и ты отплатишь мне чистой монетой. Ты сделаешь так, чтобы никто из рода Эль-Каед, включая тебя, брат, и на шаг больше ни приблизился к Дани. У моего сына будет другая родина, другой отец, другой дом и другая судьба. А ты, Рамадан, ищи себе другого наследника... Ведь, по большому счету, Дани никогда не был наследником рода Эль-Каед, и я это знаю.

            Слова, сказанные Мив-Шер, прозвучали в комнате, как гром среди ясного неба. Рамадан молча изучал так похожее на него лицо сестры. Он очень любил Мив-Шер. Он всегда боялся потерять её. И в этот миг Рамадан понял, что выбор уже сделан.

            «Бог сам выбирает Себе солдат. И если ты веришь в Бога, то веришь и в Его планы».

            -Если ты уйдешь от меня, Мив-Шер, то, скорей всего, ни ты, ни Дани никогда не сможете вернуться обратно. Вам придется жить в чужой стране. Дани вырастет и уйдет от тебя, как уходят все мужчины. А ты останешься одна. И даже я не смогу это изменить, – грустно предупредил Рамадан.

            -Но от этого я не перестану быть твоей сестрой, –  гордо и надменно парировала Мив-Шер.  – Вопреки всему, что ты сказал мне – или скрыл от меня – ты мой брат. А это всё определяет. Мы разделили с тобой тайну, но я сделала свой выбор в тот день, когда родила сына. И я клянусь тебе воспитать своего сына так, что ни один поступок Дани не заслужит презрения в твоих глазах. Я тебе обещаю. – Мив-Шер подумала и добавила: – Впрочем, я вернусь к тебе – ну, или отпущу к тебе Дани, если ты останешься совсем один. А до тех пор я буду скрывать от Дани тайну crux ansata. Даже если ценой этому будет моё одиночество и моя боль.  А теперь прощай, – Мив-Шер встала.

            Она, как в детстве, доверчиво подошла к Рамадану, который сидел и, положив локти на колени, грустно и печально смотрел на нее. Маленькая женщина протянула к мужчине свою хрупкую руку, и Рамадан покорно склонил темноволосую голову перед ней. Мив-Шер прижала к губам кончики пальцев и дотронулась до смуглого лба брата. Потом положила ладонь туда, где бешено билось сейчас его сердце. Мив-Шер знала: этому сердцу было больно, потому что оно не хотело отпускать её. Мив-Шер сама была этим сердцем.

            Рамадан поднял голову.

            Женщина нежно пробежала кончиками пальцев по его лицу, точно запоминая.  На одно короткое мгновение Мив-Шер наклонилась и прижалась поцелуем к губам старшего брата. Это было прощание. Потом Мив-Шер отвернулась и пошла к выходу. Черная одежда Мив-Шер составляла резкий контраст с белым костюмом Рамадана, который встал, беспомощно глядя вслед сестре.

            Рамадан и Мив-Шер были еще очень молоды, и впереди их ждала целая жизнь. Но сейчас брату и сестре казалось, что радость жизни покинула их, потому что они разрывали свою кровную связь и не знали, увидятся ли снова.

            -Да хранит тебя Бог, сестра, – услышала Мив-Шер, но так и не оглянулась.

            3 апреля 1982 года огромный, принадлежащий британскому пароходству «Cunard Line», белоснежный океанский лайнер «Королева Виктория» увозил к берегам Британии Дэвида Кейда, Мив-Шер и Дани. Стоя на палубе в ожидании отчима, который пошел относить их вещи в каюту, мальчик равнодушно смотрел на очертания Александрии. Дани ни о чём не жалел: забрав его отца, солнечный город стал для него городом мёртвых. А теперь этот город ещё и предал его.

            Увы, произошло ровно то, о чем Рамадан предупреждал сестру: Дани и его мать в один день превратились из уважаемых всеми граждан в отверженных. Последние дни перед отплытием были безумной волной постоянного унижения и жестокого преследования. Сверстники и бывшие друзья Дани глядели на него исподлобья, как могут смотреть только дети, ещё не осознающие, что творят. Мальчика и его мать не обошли стороной ни косые взгляды соседей, ни зловещий шепот женщин, ни унизительные, не прощаемые взоры мужчин. Единственное, что останавливало соседей от прямых нападок и защищало Мив-Шер от камня в спину или плевка в лицо, – страх перед Рамаданом. Но Дани и его мать вытерпели бы и прямые оскорбления точно так же, как вынесли всё это безмолвное поругание: с высоко поднятой головой и редким достоинством.

            Проходя мимо недоброжелателей в последний раз, Дани на мгновение ощутил себя принцем, которого его же поданные изгоняют из его же собственного королевства.

            «Больше я никогда сюда не вернусь», – с холодной решимостью пообещал себе мальчик, разглядывая с высокой палубы суетящуюся внизу толпу. Потом Дани перевёл вопросительный взгляд на мать, вздохнул и ласково погладил её дрожащую руку.

            -Не плачь, мама, – попросил он. – У тебя теперь есть Дэвид. Но главное, что у тебя есть я. И я больше всех тебе предан.

            -Всё хорошо, Дани. Я не плачу, – прошептала Мив-Шер. Она комкала в ладони сухой платок и, забыв о бесполезном клочке ткани, другой рукой вытирала с ресниц слезы. Но непослушная влага – секрет зеркала человеческой души – по-прежнему бежала из её глаз, застилала их, раздражала веки солью. В отличие от сына, который был готов на всё, чтобы забыть, Мив-Шер хотела помнить. Она оставляла в Александрии половину своего сердца и своей души. Стоя на палубе, женщина изо всех сил вглядывалась в пестрый, почти карнавальный калейдоскоп человеческих лиц – веселых, грустных, разочарованных, дышащих надеждой и оживлением. Кто-то встречал своих родных, иные их провожали. Не было в этой толпе только одного лица – лица её старшего брата.

            -Ты ищешь Рамадана? – догадался Дани. – Но он не придёт. Он же уехал. И, к тому же, ты сама запретила мне рассказывать ему о нашем отъезде.

            Мив-Шер оставалось только кивнуть: Дани сказал правду.

            Три дня назад Рамадан уехал из Египта, а она, его сестра, сделала все, чтобы скрыть от брата день и час отплытия. И все же, иррациональная, как все женщины, когда дело касается чувств, Мив-Шер до последней минуты верила. Ей хотелось, чтобы произошло чудо и Рамадан угадал ее безмолвный призыв. Мив-Шер считала, что сердце не обманет брата. Но её брат не пришел.

            -Я проклята, – призналась себе Мив-Шер. Дани кивнул. За последние дни он прекрасно ощутил, кем стала его мать, выбравшая неверного. – Даже мой брат отказался от меня, – прошептала Мив-Шер.

            Но женщина ошибалась.

            В тот час и миг Рамадан, еще с утра испытывавший мучительную тоску, ощутил, как замерло его сердце. Сильный, волевой, неуязвимый мужчина, единственной слабостью которого была его младшая сестра, покачнулся и ухватился за притолоку гостиничной двери. Рамадан потерянно оглядел свой пустой номер в отеле Карачи.

            «Ты выполнила задуманное: ты уезжаешь, сестра. Пришли мне хотя бы весточку, не уходи просто так, я прошу тебя», – послал свой мысленный призыв Рамадан. Его сердце в ответ забилось, и Рамадан понял: сестра услышала его. И что она просто так не исчезнет.

            Рамадан вернулся из Карачи в Александрию ровно через одиннадцать дней. Быстро шагая по дорожке, обсыпанной гравием, Рамадан прошёл мимо садика с розовым тамариском, лиловой бугенвиллией и белыми олеандрами, и взбежал на крыльцо. Несколько секунд мужчина смотрел на переполненный почтовый ящик.

            «Чуть позже», – пообещал себе Рамадан и отпер тяжёлую дверь. Нетерпеливо оглянулся.

            -Ну и где ты, Рамзи? – раздосадовано окликнул Рамадан двоюродного брата.

            -Да иду я, иду. Я тут с малышом сражаюсь, – отозвался веселый мальчишеский голос. Через секунду с улицы на дорожку к дому вступил темноволосый юноша, худощавый и гибкий, как прутик. Он был одет в белую галабею, а на руках держал тяжелый, бодро прыгающий сверток. На долю секунды из свертка показалась сжатая в кулачок крохотная ручка младенца. Малыш явно пыталась заехать Рамзи в нос и при этом смеялся.

            -Бу-бу, синие глазки, – ласково ответил Рамзи. Сверток одобрительно загугукал в ответ. Рамадан сердито нахмурился: из-за этого младенца с синими глазами он не смог проводить Мив-Шер. Сейчас Рамадан почти ненавидел ребенка.

            -Рамзи, неси мальчика в дом, – приказал Рамадан юноше. Рамзи кивнул и прошел в открытую дверь, торопливо унося мальчика в прохладу комнат. Проводив Рамзи критическим взглядом, Рамадан с облегчением вздохнул и нетерпеливо открыл почтовый ящик.

            Порывшись в ящике, он вытащил сверток газет и кучу рекламных проспектов. Среди ненужных красочных буклетов Рамадан нашёл то, что искал – последнее письмо от Мив-Шер. Конверт, заключавший в себя весточку от сестры, был узким, золотистым, длинным. Оклеенный английскими марками, промаркированный синими, красными и черными печатями, подписанный его именем, этот конверт имел тот необъяснимый запах неизвестности и новизны, который сулит только приятные открытия.

            «Не в моем случае», – мрачно подумал Рамадан. Помедлив, он неохотно вскрыл конверт и извлек оттуда сложенный втрое лист «верже^[29]». На этом идеально-белом, идеально-чистом листе бумаги было всего две строчки, написанные синим пером и аккуратным мелким, с детства знакомым Рамадану почерком.

            «35, Пенсильвания Авеню, Оксфорд, Великобритания», – прочитал Рамадан и перевел глаза на подпись: «Всегда твоя Эль-Каед».

            Мив-Шер сдержала слово, прислав брату свой адрес и подписав письмо своим именем. Это был намек на то, что все обещания нужно сдержать, а клятву – обязательно выполнить. Рамадан смял послание сестры в руке.

            «Сожгу письмо позже», – сказал себе Рамадан, но из ладони письмо так и не выпустил.

            Глава 2. ДЕНЬ ВТОРОЙ

@

3 апреля 2015 года, пятница, утром.

Центральный офис детективно-охранного предприятия «Альфа».

Ленинский проспект, дом 5, Москва.

Россия.

                        Ранним утром пятницы генеральный директор частного детективно-охранного предприятия «Альфа» сидел за простым письменным столом своего светлого, по-домашнему обставленного кабинета. Окна его офиса выходили на солнечную сторону Ленинского проспекта – одну из самых оживленных улиц Москвы, и были закрыты горизонтальными жалюзи из ткани голубого цвета. На широком и низком подоконнике стоял длинный, серой керамики, цветочный горшок, в котором дружно, бок о бок, росли герань, «щучий хвост» и кустик алоэ.

            На левой стороне от окна висел тридцати двухдюймовый сенсорный экран с двухслойной мембраной. На этой плазме хозяин «Альфы» два раза в неделю обязательно размещал какую-нибудь забавную картинку со своей любимой цитатой. Сегодня на мониторе красовалось объёмное изображение черно-белой шахматной доски, где черный ферзь атаковал белую королеву. Рисунок пересекала алая надпись: «Всего сильнее влияют не те, за кем идут, а те, против кого идут. Ландау».

            Владельца этого уютного кабинета звали Александр Иванович Фадеев. На вид Фадееву было немного за шестьдесят, хотя год назад он отметил своё шестидесятипятилетие. Военная выправка, прямая осанка и острый взгляд светло-зеленых глаз успешно скрадывали возраст. На клиентов «Альфы» внешность Фадеева производила неизгладимое впечатление: Александр Иванович излучал надежность телохранителя и уверенность эрудита.

            У Фадеева было интересное прошлое, о котором мало кто знал.

            В середине шестидесятых тогда еще двадцатидвухлетний Саша Фадеев с отличием окончил Московский государственный педагогический институт иностранных языков. Этот ВУЗ был славен тем, что его выпускники в 1945 году, в качестве переводчиков, работали на Нюрнбергском трибунале и Токийском процессе. На последнем курсе ВУЗа Фадеев и его соученик, Сергей Исаев, были приглашены в сто первую школу – так называлась разведшкола при КГБ СССР. Едва окончив ее, приятели получили направление на языковые спецкурсы. Оттуда друзья уже вместе получили назначение в Восточный отдел Первого Главного Управления КГБ СССР, а потом в группу «Вымпел» – спецназ КГБ, известный сегодня как Управление «В» Центра специального назначения ФСБ России.

            Новая жизнь, подчиненная жесткому регламенту, изматывающая работа и опасные задания разбросали друзей по разным концам света. И все же повзрослевшие Сергей Исаев и Александр Фадеев всегда находили время встречаться. Они были по-настоящему преданы друг другу, пока в их товарищество не вошла одна тайна.

            Эта тайна все и разрушила.

            Фадеев ушел с оперативной работы в 1987 году, за двенадцать лет до того, как Сергей Исаев пропал без вести. В день своего увольнения полковник КГБ Александр Фадеев вернулся домой, в свою трехкомнатную холостяцкую квартиру на Ленинградском проспекте. Вытянув на середину просторной гостиной круглый стол, Фадеев приставил к нему обитый синим репсом стул из карельской березы. Сев за стол, Фадеев положил в ладони подбородок и глубоко задумался. Взвесив все за и против, Фадеев, наконец, принял решение.

            Он достал из кожаного портфеля блокнот, ручку и медленно обошел свою квартиру. Внимательно разглядел стены, оклеенные синими атласными обоями, обстоятельно осмотрел дорогой, покрытый свежим лаком паркет и высокий белый потолок с настоящей бельгийской лепниной. Перенеся в блокнот все необходимые замеры, Фадеев вернулся за стол. Прикусив кончик ручки, Александр Фадеев за полчаса произвел все расчеты. Подведя под своими выкладками жирную черту, Фадеев потянулся к телефонному аппарату и набрал номер, записанный на желтой картонной обложке блокнота.

            -Агентство недвижимости «Москва». Чем могу вам помочь? – равнодушно спросила девушка.

            -Здравствуйте. Будьте любезны, позовите мне Аллу Сивцову. Она ждет моего звонка.

            -Соединяю, – гораздо любезнее ответила секретарша.

            Уже через месяц Фадеев продал свою роскошную квартиру вместе с антикварной мебелью, драгоценными люстрами из бронзы и чешского хрусталя и дорогой телевизионной системой и стал счастливым обладателем малогабаритной «двушки» рядом со станцией метро «Черемушки», а также древних как мир, белых «Жигулей».

            Из своей бывшей квартиры Фадеев забрал только личные вещи: наградной «люгер», альбомы с фотографиями, три огромных коробки любимых книг и сверток с орденами. Обустроившись в своем новом жилище, Фадеев на следующий же день обошел свой новый район, присмотрел, сторговался и взял в аренду три комнаты в небольшом помещении на улице Кржижановского. Так, в неприметном доме из красного кирпича, недалеко от станции метро «Профсоюзная» появился первый офис маленького детективного агентства «Альфа».

            Через неделю в «Альфу» по приглашению Фадеева пришли трое бывших сотрудников силовых структур, которые, выйдя на пенсию в положенный срок, теперь маялись от тоски и безделья. Выучка, профессионализм и старые связи кадровых военных, умевших в лихие девяностые решить вопрос без единого выстрела, помогли бизнесу Фадеева пережить все российские кризисы. К нулевым «Альфа» уже набрала прочный вес, заслужив отличную репутацию у клиентов и банков.

            Когда в «Альфу» с дипломом выпускника-отличника факультета международного уголовного права МГИМО и трудовой книжкой с отметкой о работе в таможне пришел двадцатидвухлетний Андрей Исаев, у Фадеева уже работало восемнадцать штатных и двадцать внештатных сотрудников.

            -Кем хочешь работать в «Альфе», Андрюшка? – весело поинтересовался Александр Иванович, рассматривая серые глаза единственного сына своего лучшего друга.

            -Пока буду учиться у вас – кем хотите, хоть поломойкой, – безмятежно улыбнулся Андрей. – А вот когда выучусь, то сразу перейду к вам в оперативный состав.

            Фадеев насторожился.

            -А может быть, мне тебя, такое сокровище, лучше в Министерство иностранных дел пристроить? – с наигранной шутливостью, но вполне серьезно предложил он.

            -Нет, не хочу. Этого мне не надо, – покачал головой Исаев-младший. – Вы, Дядьсаша, поверьте в то, что я вам сейчас скажу. Возьмите меня к себе. Обещаю, не пожалеете. И еще... ну, в общем, мама против моей затеи. Вам придется на неё надавить, – признался Андрей и упрямо откинул со лба тёмно-русые волосы.

            -А ты считаешь, что в этом конфликте интересов я должен принять именно твою сторону?

            Юноша с энтузиазмом кивнул.

            -И почему, позволь тебя спросить?

            -Ну, потому что через год я стану для вас незаменимым и очень ценным сотрудником. Или – большим начальником. Так что будет неплохо, если ваши люди сразу привыкнут называть меня не «Андрюшкой», а Андреем Сергеевичем, – заявил без малейшего смущения юный нахал.

            -Ну-ну... Ладно, или в отдел кадров, Сергеич, – вздохнул Фадеев, представляя себе всю сложность объяснений с упрямой матерью Андрея.

            -Спасибо, Дядьсаша... сэнсей, отец родной, – и Андрей театрально смахнул с глаз несуществующие слезы. Фадеев молниеносно перегнулся через стол и по-свойски дал ему подзатыльник.

            -Я говорю, иди документы собирай. Список требований возьмешь в секретариате, – буркнул Александр Иванович.

            -Бегу. Лечу. Еще раз спасибо. До завтра!

            На следующий день Андрей принес Фадееву справку о состоянии здоровья, паспорт, копию свидетельства о рождении, две рекомендации с предыдущего места работы и с азартом приступил к своему обучению в «Альфе».

            Андрей Исаев и не догадывался, что Александр Иванович принял его к себе, что называется, скрепя сердце. По мнению Фадеева, Андрей был скор на решения, недисциплинирован, а порой и чересчур предприимчив. Александр Иванович хорошо помнил, как всего пять лет назад Андрей, обидевшийся на него за одно вмешательство в его личную жизнь, бросил первый курс МГИМО, едва начав там учиться, тайком перебрался в армию, где с комфортом и осел в никому не известной воинской части. И как он, Александр Иванович, неделю ломал голову, пытаясь найти своего крестника по городам и весям. И как горько плакала Светлана Константиновна, мама Андрея, когда Фадеев разыскал ее сына в медвежьем углу, под Тулой. И как он, Фадеев, всеми уважаемый полковник КГБ, кипя от злости и раздражения, собственноручно водворял упирающегося мальчишку обратно в элитный ВУЗ, да еще и краснел перед деканом.

            Увы: Фадеев жил на свете много лет и видел более, чем достаточно. Александр Иванович твердо знал, что мальчишеская удаль и тяга к приключениям очень далеки от реалий и будней оперативно-розыскных мероприятий. Но проблема была в том, что Фадеев уже дал Андрею своё обещание. А слово надо держать.

            И вот теперь, нехотя, со скрежетом зубовным, Фадеев передал на время все серьезные дела своему заместителю, и сам принялся натаскивать Андрея.

            «Не понравится мальчишке наш режим – и ничего. И хорошо, и не надо. Через две недели уйдет сам. Зато расстанемся по-хорошему», – утешал себя Александр Иванович. Но уже через неделю хозяин «Альфы» с удивлением поймал себя на мысли о том, что его нежеланный воспитанник со временем может превзойти и его, своего учителя. Внешне невозмутимый, ироничный и тем старательно отпугивающий от себя людей, которые были ему неприятны, Андрей Исаев оказался очень восприимчивым и неимоверно терпеливым учеником. То, на что другим требовались годы, этот мальчик с его странной памятью и тонкой психологией восприятия схватывал буквально на лету.

            К концу первого года обучения, под руководством Фадеева и опытных сотрудников «Альфы» Андрей успешно освоил методы сбора информации, азы следственного дела и ножевого боя, работу с агентурой, основы стрельбы и огневую подготовку. К 2006 году Андрей перенял у Фадеева все, что касалось профессиональной деятельности, вошел в оперативный состав и по своей личной инициативе занялся техническим оснащением «Альфы».

            Для начала Исаев притащил в агентство микропередатчик, сделанный его приятелем на основе типового GPS-трекера^[30]. Благодаря этому изобретению, в 2007 году оперативники Фадеева смогли раскрыть одно за другим три крупных дела.  Детективы «Альфы» вернули украденную из частной коллекции картину Дега, разыскали красивую и безмозглую дочь известного банкира и предотвратили попытку кражи баснословно дорогого портсигара из усольской финифти. Портсигар был редкостью и настоящим чудом. Вещица была сделана в 1911 году искусным мастером фирмы Карла Фаберже, Михаилом Перхиным – автором двадцати восьми императорских пасхальных яиц, среди которых были такие шедевры, как «Дворцы Дании», «Бутон розы» и «Мадонна Лилия».

            Столичный бомонд очень оживился.

            Сливки московского общества передавали детективные истории «Альфы» в виде пикантных сплетен. Кто-то дал интервью на телевидении. Что-то немедленно просочилось в прессу. Но то, что сам Фадеев и его сотрудники хранили упорное молчание и никаких комментариев не давали, принесло неожиданный эффект. Хозяин «Альфы» стал регулярно получать запросы на услуги от по-настоящему богатых людей, придерживающихся той здравой мысли, что большие деньги PR не любят. Нажив за короткий срок значительный капитал и удачно развив связи, к 2010 году Александр Иванович окончательно понял, что если он хочет по-прежнему получать высокую прибыль, то ему придется принять и новые правила ведения бизнеса.

            Агентству «Альфа» необходимо было создать бренд и «причесать имидж».  Расспросив знающих и умных людей, Фадеев просеял через сито своего здравого смысла все бесплатные советы и обратился в профессиональное консалтинговое агентство, с хорошей репутацией. После месяца детального обследования агентство прислало Фадееву свой приговор. Для развития бизнеса необходимо было пересмотреть подходы к стратегии развития. Документ, содержащий предложение по ряду тактических маркетинговых мероприятий, был подписан руководителем группы проект-менеджеров, Ириной Самойловой.

            Так Александр Иванович ввязался в игру. Для начала он проанализировал портфель услуг «Альфы», отказался от малоприбыльных дел, заменил часть сотрудников и переименовал свое детективное агентство в детективно-охранное предприятие. На следующем этапе Фадеев перевез «Альфу» в старинный особняк на Ленинском проспекте и закупил мощную телекоммуникационную и системную технику. В заключении хозяин обновленного агентства заказал приличный веб-сайт и возложил работу с российскими заказчиками на плечи своего заместителя. Зарубежных клиентов Фадеев пока оставил себе, но надеялся в самое ближайшее время передать это направление какому-нибудь толковому менеджеру.