Текст книги "Социальные сети"

Автор книги: Юлия Кова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

            Внимательно посмотрев на серьёзное лицо своего приёмного сына, Дэвид кивнул. На следующее же утро резюме Уоррена оказалось в отделе кадров «Кейд Девелопмент», а ещё через два часа Макса разыскал в кабинете директора ЛШЭ секретарь.

            -Вас приглашают на собеседование в «Кейд Девелопмент», – сказала секретарь и объяснила растерявшемуся Максу, какие именно документы ему надлежит взять с собой.

            От волнения Макс не спал полночи. Утром, бледный и взволнованный, он пришёл в офис «Кейд Девелопмент». К удивлению Макса, трудоустройство прошло как по маслу. Более того, начальник назначил Максу отличную должность с солидной зарплатой и весомыми бонусами. О том, какую роль сыграл в этом Даниэль, Уоррен даже не догадывался. Но – долго ли живут в корпоративных структурах подобные тайны? В первый же день, выйдя на работу, Макс услышал кое-какие намёки на свой счёт и удивлённо открыл рот. Подумав секунд пятнадцать, Уоррен отправился прямиком к своему начальнику. Чтобы выяснить правду, Максу хватило десяти минут. «Я убью тебя, чертов Кейд», – обозлённый Уоррен тут же пошёл на поиски Даниэля. Кейда-младшего Макс обнаружил в копировальной комнате. Безмятежно насвистывая, Даниэль держал в руках стопку чертежей и снимал с них копии. У Даниэля было превосходное настроение.

            -Твоих рук дело, Кейд? – ледяным голосом осведомился Макс, проигнорировав приветствие.

            -Ух ты, Макс... Ну, привет. Я и не знал, что ты здесь работаешь. Это здорово, поздравляю, будем чаще встречаться, – невинно глядя на Макса, улыбнулся Даниэль и протянул Максу руку для пожатия.

            Но Уоррен посмотрел на ладонь Кейда так, словно хотел укусить её.

            -Не придуривайся, Даниэль. Ты же сын Дэвида Кейда, да? А я-то, идиот, думал, что это – так, совпадение... Зачем ты это устроил, Кейд?

            -Понятия не имею, о чём ты говоришь. – Невозмутимо пожав плечами, Даниэль повернулся к Максу спиной и запихнул в лоток ксерокса толстую пачку бумаги. – Кстати, как твои дела в ЛШЭ? Как там Эль поживает? – преувеличенно вежливо осведомился он.

            -Я тебе вопрос задал! – повысил голос Макс.

            -Не ори, не люблю... Повторяю, я не знаю, о чём ты говоришь. Но если ты имеешь в виду тот факт, что я просто подкинул твоё резюме в отдел кадров фирмы отца в удачный для него день, то считай, что моих. А больше я ничего не устраивал, – и Даниэль безмятежно защёлкал кнопками на сером корпусе ксерокса.

            -А больше тебе ничего и не надо было устраивать, – окончательно взбеленился Макс.  – Конечно: сын большого босса взял, да и просто подкинул резюме никому не известного студента главе отдела кадров одной из самых успешных компаний Соединённого Королевства. Потом сын босса сводил заместителя своего отца пообедать, и, как говорится, дело в шляпе. Заместитель большого босса в надежде, что сын Дэвида Кейда оценит оказанную ему услугу, провёл собеседование с никому не известным Максом Уорреном за пять минут и принял того на должность, равную должности сына большого босса... Ты что, за полного идиота меня держишь, Кейд?

            -А я смотрю, ты, Уоррен, хочешь подраться с сыном большого босса? Валяй, – ухмыльнулся Даниэль. – Обещаю, что даже если ты набьёшь морду сыну большого босса –  в чём, прости, я очень сомневаюсь – то тебе и это сойдёт с рук.  Так где будем драться, Уоррен? Здесь, в копировальной? Или лучше отправимся в КЕС? Найдем там одну лужайку, где и дадим друг другу в глаз, и...

            Макс не выдержал и улыбнулся. Покачал головой:

            -Нет, Даниэль, я не буду с тобой драться. Вообще-то я искал тебя, чтобы сказать, что я очень тебе благодарен. Ты буквально вернул меня к жизни. Но ты выставил меня дураком, а это, согласись, не очень-то приятно.

            -Ага. А ты, Макс, считай, что я вернул тебе один рождественский должок, – усмехнулся Даниэль. – Я тогда в Оксфорде тоже чуть с ума не сошёл, увидев Эль, когда та победоносно тащила ко мне мою сумку с учебниками.

            -Ну, с Эль сладить было не просто. Она так рвалась утешить тебя, что я даже опешил. – Уоррен прищурился. – А кстати, как у вас теперь с Эль? Отношения наладились? Есть какие-то конкретные планы на будущее?

            -А вот это не твоё дело. Эль – моя сестра. Проще говоря, Эль – сестра сына большого босса. А может быть, и твой будущий босс. И это – всё. – Даниэль привычно изогнул бровь и увидел, как побледнел Уоррен.

            В начале зимы 1995 года Даниэль забрал Эль с собой и увёз её подальше от любопытных глаз в Колчестер, расположенный в графстве Эссекс. Там, недалеко от сердца города, спрятался Клактон-он-Си – симпатичный приморский курорт, где Даниэль снял небольшой коттедж и почувствовал себя почти счастливым. «Я был совсем счастлив, если бы мне не пришлось прятать от всех Эль. Ей тоже несладко приходится. Я же вижу. Я ещё помню, что скрывается за этой её маской безмятежности: страх... Это Эль сейчас улыбается. А на людях Эль постоянно приходится следить за собой, чтобы нас не выдать», – думал Даниэль, наблюдая, как аккуратная Эль расхаживает по комнате и по-хозяйски раскладывает по шкафам его и свою одежду.

            -Дани, куда твои свитера положить?

            -Куда хочешь. Иди сюда, Эль.

            Эль просияла и, отложив стопку вещей, шагнула в его объятия.

            -Пойдем в постель или пойдем гулять? – Даниэль потёрся носом о её макушку.

            -Гулять, – сконфузилась Эль. Потом, боясь, что обидела своего Дани, Эль взяла его ладонь и нежно её поцеловала. -Я так сильно люблю тебя,  – прошептала Эль. Даниэль ничего не ответил.

            «Дани не любит меня... Ну и что, зато он всегда будет рядом», – привычно утешила себя Эль и еле слышно вздохнула. Наблюдая за ней, Даниэль хотел что-то сказать, но передумал. Он протянул Эль её тёплую куртку. Одевшись, молодые люди вышли из коттеджа, взялись за руки и отправились в сторону берега. За ледяными валунами скал разгорался закат, перламутрово-красный. Эль и Дани шли по узкой тропе, занесённой искрящимся снегом, и наслаждались своей близостью. Даниэль что-то рассказывал, когда высоко в небе раздался звонкий колокольный перезвон. Эль замерла и задрала вверх голову. Даниэль проследил за взглядом сестры и увидел, как в последних лучах зимнего солнца в синем небе блеснул и растаял маленький золотой крест на круглой, напоминающей перевернутую луковку, крыше.

            -Что это? – удивился Даниэль. Он не видел православного храма никогда в жизни.

            -Это? А я тебе не скажу, – хитро улыбнулась Эль. – Пойдем туда, и ты сам все увидишь.

            -Ну, пойдем, – покорно согласился Даниэль, и Эль весело потащила его вверх по скалистой дороге. Дани всё еще шутил над Эль, неуклюже балансирующей на ледяных ступенях скалистой тропы, когда он и она добрались до церкви. Смех Даниэля оборвался, взгляд потемнел: он прочитал надпись, высеченную на ажурных воротах. Почувствовав западню, Даниэль нахмурился и выпустил руку Эль. -Дани, ты что?  –  испугалась та.

            -Зачем ты сюда привела меня? Разве нам было плохо? – Яркие, живые, солнечные глаза Даниэля сверкнули гневом, и Эль подумала, что сейчас её Дани очень напоминает загнанного в ловушку зверя.

            -Дани, послушай, это же так, ничего. Это же православный храм Святой Девы Марии, – трусливо сглотнув, сбивчиво начала Эль. – А дева Мария – это моя небесная покровительница... Я тоже, как и она, родилась восьмого сентября. На один день позже Елизаветы Первой. Папа поэтому и называл меня принцессой. Он как-то рассказывал, что меня крестили здесь, вот я и решила, что ты мог бы тоже...

            -Что? – не веря услышанному, распахнул глаза Даниэль.

            Эль со страха моргнула. Обозрев вытянутую в струнку Эль, Даниэль перевёл хмурый взгляд на православную церковь, рядом с которой собирались монахини и немногочисленные прихожане. У людей были одухотворенные лица – они ждали единения со своим христианским Богом.

            Дани Эль-Каед бросил на Эль злобный взгляд.

            -Эль, дьявол тебя раздери, да ты же специально попросила меня привезти тебя в Колчестер, так? – осенило его. – Эль, зачем?  – спросил он гнетущим шёпотом. – Эль, за что? Ведь всё же было нормально...

            Кусая губы, Эль шагнула к нему. Даниэль отшатнулся.

            -Дани, – Эль побледнела, – послушай, ну что же в этом плохого? –  Эль попыталась взять Даниэля за руку. – Пойдем со мной, я прошу. Пойдём, ну, пожалуйста. – Но Даниэль вывернулся и отрицательно покачал головой. -Ну, ради меня, Дани...

            Даниэль прищурился.

            -Послушай меня, Эль, – холодно ответил он, – и послушай внимательно. Я уже однажды объяснял тебе, кто я – и что я воспитан совсем в другой вере. И это вера – мой Бог. А то, куда ты привела меня, для меня shirk, haram – табу, запрет. Есть вещи, для меня невозможные.

            -Дани...

            -Эль, ради тебя я пожертвовал почти всем. Оставь мне хотя бы веру.

            Даниэль отвернулся. Пристыженная Эль смутилась:

            -Прости, Дани, я. я не подумала. Я не хотела. Можно, я только схожу в церковь и сразу же вернусь. Всего пять минут, ладно?

            Даниэль пожал плечами:

            -Твоё право, Эль.

             Поминутно оглядываясь на него, Эль исчезла за воротами храма.

            А Даниэль медленно прошёлся вниз по скрипучей дорожке.

            Добрался до пологой тропинки, ведущей к обрыву, заглянул в него, поёжился и вернулся обратно. Посмотрев на отпечатки своих подошв на снегу, поднял вверх голову и заглянул в синее небо. Там жил грозный Бог его матери, Мив-Шер. «А что, если бы Аллах сейчас забрал мою жизнь, – вдруг спросил себя Даниэль, – но перед этим предложил бы мне выбрать последнее воспоминание – то о чём бы я попросил Его?». И перед мысленным взглядом Дани возникло то, что давным-давно впечаталось в его сетчатку. Взгляд Эль, когда она смотрела на него в их первый день в Оксфорде. И улыбка Эль, когда они были вместе в первый раз, и он обещал защищать её.

            Они были вместе вопреки всему. Разделить их могла только вера.

            Точно предрекая неизбежный конец их отношениям, яростный порыв ветра сдул снег с купола церкви и швырнул горсть колючих снежинок прямо в лицо юноши.  Дани очнулся и почувствовал, что продрог. Он огляделся вокруг и в полной мере ощутил своё одиночество. Впервые перед Даниэлем открылась простая истина, которою он избегал. И Даниэль вдруг понял, что рано или поздно, но Эль захочет иметь мужа, семью, ребёнка. Но для него их брак невозможен. И тогда Эль уйдет. А он, защищая веру, останется совсем один и будет умирать без Эль от отчаяния. Даниэль вздрогнул, представив свой мир, но уже без Эль. В этот миг ему в спину угодил увесистый снежок. Даниэль развернулся и увидел смеющуюся Эль, застывшую у ажурной решётки. Задорно улыбаясь, девушка ловко лепила второй снежок, собираясь запустить им в Дани. В этот миг заходящее солнце осветило крест на куполе церкви, счастливое лицо Эль, и Даниэль замер.

            «Как же я раньше этого не понял? – подумал он, – это же так просто».

            Даниэль стоял и смотрел на Эль, когда та шутливо замахнулась в него снежным колобком. Он не отвёл глаз, когда девушка швырнула снежок и попала ему в колено. Даниэль продолжал смотреть на Эль, когда та, почуяв неладное, подбежала к нему:

            -Дани, что я тебе сделала?

            -Ana bahebak Elle, – произнёс тихо он.

            Эль вздрогнула и, не веря ушам, распахнула глаза:

            -Что?

            -Эль, ты же слышала.

            -Я... Дани, я не поняла, что ты сказал. Повтори.

            Это его отрезвило. Даниэль хмыкнул:

            -Ага, «ты не поняла» ... Эль, да я на что угодно поспорить готов, что вот эту фразу на арабском ты выучила первым делом... Давай, обманщица, переводи.

            -Ты сказал...

            -Ну-ну, смелей.

            -Ты сказал... что ты меня любишь.

             -Я и правда тебя люблю. Вот, что ты мне сделала.

            Это был самый счастливый день в жизни Эль.

            В конце апреля 1995 года Эль впервые почувствовала себя плохо: усталость, спазмы внизу живота, постоянная заложенность носа, «эмоциональные качели» и повышенная восприимчивость к запахам. «Это всё из-за сессий. Я просто устала», – беспечно подумала Эль, морщась, сползла с постели, и безмятежно отправилась в ванную. Вот здесь-то и произошло то, что заставило Эль побледнеть и заглянуть в аптеку, расположенную неподалеку от Риджент Стрит.

            -Добрый день. Чем вам помочь, мисс? – вежливо спросила провизор.

            -Я бы хотела попросить тест на беременность, – пролепетала Эль. Окинув бледную девушку сочувствующим взглядом и не заметив на её пальце обручального кольца, провизор вздохнула. Пробила чек и протянула Эль маленькую коробку.

            -Возьмите, мисс. С вас семь фунтов и тридцать пять пенсов. И позвольте дать вам один совет: если тест подтвердится, то вам лучше всего наведаться в частную клинику. Здесь, недалеко от Риджент Стрит есть одна... Вам сколько лет, восемнадцать?

            -Двадцать один... будет в сентябре.

            -Как и моей Элси. – Аптекарша снова вздохнула. – Элси – это моя подруга, – пояснила она. – Я так люблю её. Она такая добрая, милая... с таким огромным сердцем... Как и вы, Элси выглядит очень юной, невинной... И она такая же рыженькая, как и вы. Но, в отличие от вас, Элси – она очень полная, носит очки. И Элси не красивая.  С Элси недавно произошла очень грустная история. Элси встретила парня... – Провизор задумчиво посмотрела на Эль, словно спрашивала, может ли она доверять ей.  Увидев безмятежное и спокойное лицо, аптекарша кивнула. – Думаю, вы поймёте меня, мисс... Так вот, Элси отдала всё тому парню, а он её бросил. Сказал, что родители никогда не примут их отношений, и что у него есть невеста, и какой-то долг перед семьёй... Какой ещё долг? – Провизор возмущённо фыркнула. – В общем, мне пришлось разыскивать для Элси хорошую частную клинику – такую, где доктор не попросил бы у Элси номер карты её социального страхования и ничего не сообщил бы родным. У нас с Элси были наличные, чтобы заплатить за первичный приём... всего сто тридцать фунтов. Не малые деньги, зато Элси получила все тесты уже через три часа...  Там, в клинике, и аборты делают... Элси там его сделала...

            Через три часа Эль вышла из клиники, держа в руках тесты.

            Сжимая в пальцах свой приговор, Эль медленно подняла лицо к небу.

            «Я знала, что однажды это произойдёт, но почему так скоро?» – спросила себя Эль. Она постояла, словно надеялась, что всё это – дурной сон, который вот-вот закончится. Но лист бумаги, который был в руках Эль, свидетельствовал об обратном. Эль опустила голову и медленно, на негнущихся ногах, пошла по направлению к «тюбу» – лондонскому метро.

            «Итак, вот и пришёл конец нашим отношениям с Дани», – обречённо призналась себе Эль, садясь в вагон.

            «Потому что Дани не простит меня», – думала Эль, бредя в бесконечных серых переходах между линиями «тюба».

            «Но Дани имеет право знать, почему я осмелилась на такое», – в конце концов, рассудила Эль, выходя на станции «Russel Square». Эль пересекла парк и заплетая ногу за ногу, побрела к дому, где её ожидал Даниэль.

            -Слушай, Эль! Вот скажи мне, где ты болтаешься? –  недовольно спросил Даниэль, раздражённо распахивая входную дверь и втягивая Эль за руку в тепло квартиры.  – Сколько можно ходить неизвестно где? Я уже всё, что мог, передумал. Ну, что у тебя случилось? Где ты была?

            Эль покачала головой, не в силах произнести ни слова.

            -Ладно, потом расскажешь, – вздохнул Даниэль. – Давай, Эль, раздевайся и пошли есть. Я купил в «Harrods» твои любимые пончики, они ещё тёплые, пахнут шоколадом, и... – Договорить Даниэль не успел: вздохнув аромат выпечки, Эль судорожно сглотнула и потеряла сознание на его руках.

            Она очнулась, сидя на его коленях.

            Даниэль осторожно убрал влажные волосы с лица Эль. Потом взял

Эль за подбородок и властно повернул к себе.

            -Эль, говори, – потребовал он. – Ну, что произошло? Ты что, сессию завалила?

            -Нет. Дани, я беременна, – очертя головой круг, выдала Эль на одном дыхании.

            -Невозможно, – невозмутимо ответил он,  –  с чего такие фантазии?

            Вместо ответа Эль полезла в карман и протянула ему тесты.

            Закусив губы и изогнув бровь, Даниэль резко, с хрустом, развернул белый лист и принялся читать, мечась тёмными глазами по синим строчкам.

            -Анализ крови... шесть недель... положение плода... направление на УЗИ... Эль, как такое вообще могло произойти? Я же ещё на Флит Стрит популярно объяснил тебе, какой риск существует, а ты клятвенно обещала мне, что ты всё сделаешь. Я ещё пытался контролировать тебя, но ты прямо мне заявила, что таблетки – сугубо твоё дело и чтобы я вообще не лез с этим к тебе. И вот сейчас такое. – Даниэль раздражённо вздохнул и отбросил бумаги на диван.

             -Дани, если ты хочешь, чтобы я сделала аборт, то понадобится четыреста фунтов, – прошептала Эль и отвела глаза.

            -Хорошо, у меня есть деньги... Погоди, Эль, что ты сейчас сказала?

            Боясь увидеть страх и раскаяние в его глазах, Эль опустила голову и принялась судорожно терзать пальцем шов на его джинсах. Эль предстояло сказать Даниэлю самое сложное: правду.

            -Дани, проблема не в деньгах,  – призналась она. – Я не хочу аборта. Я хочу оставить этого ребёнка себе. Но тут возникают сложности. Мне придётся объяснять папе и маме, кем был отец ребёнка.

            -«Кем был»? Так, ещё интересней. Ну, продолжай, Эль. – Даниэль убрал руку, которой обнимал Эль за плечи.

            Та, не замечая ничего, попыталась поддеть ногтем толстую жёлтую нитку.

            -Вот я и подумала: я им скажу, что я подцепила парня на каникулах. Пару раз с ним переспала. И по глупости залетела. А имени его я не знаю... – Эль разорвала жёлтую шелковинку. – Конечно, это дурацкая история, но ты ведь поможешь мне придумать что-то более внятное. Да, Дани?

            -Нет, Эль. Как-нибудь перебьёшься.

            Эль вскинула на Даниэля удивлённые глаза и замерла от ужаса. Сейчас на неё смотрел вовсе не её Даниэль, а абсолютно чужой ей человек – ассасин из волчьего рода Эль-Каед.

            «Сейчас Дани ударит меня», – поняла Эль и всхлипнула. Но Даниэль выпалил в тишину комнаты забористое ругательство, в бешенстве сбросил Эль на диван и вскочил на ноги.

            -А ну, повтори, Эль, что ты сейчас сказала? – зашипел Даниэль и со всей силы пнул диван. Но диван устоял, и Дани только ушиб ногу, что и привело его в чувство. – Эль, посмотри мне в глаза. И повтори мне ещё раз эти свои бредни. Если посмеешь, конечно, –  зло прищурился он, – потому что аборта не будет.

            -А что тогда будет? – уныло спросила Эль.

            -Ничего. Родишь. Но сначала ты скажешь моей матери, что я тебя принудил там, в Оксфорде, и...

            -Стоп. А что мне сказать папе? – Эль села поудобнее.

            -Я сам разберусь с Дэвидом, – отрезал Даниэль.

            -Ага, знаю я, как ты «разберёшься». – Эль кошкой сузила зрачки, выпустила коготки и спрыгнула с дивана. – Ты, конечно, придёшь к папе, упадёшь на колени и скажешь, что ты подлец, каких поискать, ну, а я – невинная жертва... Ну уж нет, так не пойдёт.

            -Эль...

            -Да пошёл ты, Дани! Я расскажу родителям правду. Понял меня?

            -Это какую же правду? – ледяным тоном осведомился Даниэль и сунул руки в карманы.

            -Настоящую правду. Что это я – я, а ты! – с первого дня за тобой бегала. Что это я – я, а не ты! – добивалась тебя всеми методами. И что это я  – я, а не ты! – приехала к тебе в Оксфорд, потому что ты отказывался от меня. А я тебя соблазнила.

            -Тебе никто не поверит, Эль, – холодно усмехнулся он.

            -Да-а? – Эль сладко сощурилась. – Ну тогда я ещё кое-что добавлю к своему рассказу. Расскажу, например, что это ты – ты, а не я! – предупреждал меня о том, что у нас нет будущего... И именно поэтому я в Колчестере, услышав твоё признание в любви, прекратила пить те таблетки, чтобы забеременеть. Такая правда всех устроит?

            Повисла звенящая тишина – предвестница скандала.

            Даниэль долго, молча смотрел в откровенные глаза Эль. Потом спросил:

            -Эль, зачем?

            -А ты сам не догадываешься? – Эль горько усмехнулась. – Да потому, что я всегда знала: рано или поздно, но ты уйдёшь от меня. Ты меня бросишь. Ты откажешься от меня – ты же выбрал свою веру. И что тогда останется у меня? Одиночество? Разбитое сердце? – Эль сглотнула вставший в горле ком. – Дани, пойми: я хочу помнить, что в моей жизни был ты и что ты любил меня. Обманув тебя, я знала, на что иду и как ты это воспримешь. И уж конечно, мне искренне жаль, что всё оборвётся так быстро, но мне нужен этот ребёнок. Эта девочка. От тебя.  А ты... ты – свободен. Можешь поступать, как угодно. Можешь уйти прямо сейчас. Мне не удержать тебя. Но имей в виду, – и Эль вскинула голову, – только попробуй сказать маме и отцу, что это – твой ребёнок. Я на всё пойду, даже клятвопреступление совершу, но никогда больше я не допущу, чтобы тебя обидели. Ты и так лишился по моей вине дома.

            -Та-ак, Эль. А это ты с чего взяла?

            -Я что, по-твоему, дура? – Возмущённая Эль тоже пнула диван. – Можно подумать, надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что ты изо всех сил избегаешь приезжать к матери в Оксфорд. Дани, да если б я только знала, во что тебе обойдётся та ночь со мной, я бы никогда не пришла к тебе!

            -Эль...

            -Всё, заткнись, Дани. Я не хочу плакать из-за тебя. Уходи, если хочешь. – Эль плюхнулась на диван и раздражённо вытерла слёзы, приказывая себе не разреветься. Вообще-то Эль редко, когда плакала, и Даниэль искренне считал это одним из её лучших качеств. А сейчас он был как никогда благодарен за это Эль.

            -Я уже сказал: перебьёшься, – уже спокойнее повторил он.

            -Я не понимаю, – Эль подозрительно уставилась на него, – что ты хочешь мне сказать?

            -То, что однажды уже говорил: я никуда не уйду, потому что я люблю тебя. И кстати, насчёт того, что ты «никогда бы не пришла ко мне в Оксфорде, если б только знала, во что мне обойдётся та ночь». – Даниэль присел на корточки и взял руки Эль в свои. – Вот поэтому-то я ничего и не сказал тебе, поняла? Я хотел, чтобы ты меня выбрала.

            Вот тут-то и случилось неизбежное: Эль крепко в него вцепилась и, наконец, разревелась.

            На следующий день Даниэль, отговорившись учёбой и ничего не сказав Эль, поехал в Колчестер. Бросив сумку в гостинице, он решительно направился к воротам маленькой церкви. Посмотрев на золотой крест, тяжело вздохнул. Помедлив и внутренне содрогнувшись, Даниэль вступил в ажурные ворота двора и потянул на себя тяжёлую дверь церкви. Шагнул в притвор и, потрясенный, застыл. На Даниэля строго взирали лица святых, выписанные на старинных иконах. У них были тонкие черты – как и у него. Горели жёлтые свечи, светились красным перламутром маленькие лампады. Пахло оплывшим воском и ладаном. Даниэль обвёл взглядом церковь и увидел алтарь, и, слева, огромные карие глаза, полные любви и прощения. Это была мать Христа, Мария. Даниэль долго смотрел на неё. Потом поискал глазами стоявшую у двери деревянную скамью, подошёл и сел на неё. Провел ладонью по поверхности гладкого дерева и обратился к той, кого Эль считала своей защитницей.

            -Женщина из рода Имрана, Марьям^[49], – начал Даниэль слова первой молитвы, которой ещё в детстве научила его Мив-Шер. –  Я не имел права идти сюда. Но я пришел к Тебе потому, что здесь всё начиналось. Потому что тут молилась Тебе Эль. Потому что именно здесь я понял, что люблю её. И именно здесь ты послала Эль ребёнка...  С каким бы умыслом Ты это ни сделала – помоги нам. Потому что я в первый раз не знаю, что мне теперь делать. Потому что я не справлюсь один. Потому что мне нужна помощь.

            Опустив голову, Даниэль посмотрел на свои руки, сложенные в замок.

            «Зря я пришёл сюда».

            Дани чуть не упал со скамьи, когда задорный, чуть хриплый голос откуда-то сверху произнёс:

            -Здравствуй, мальчик. Итак, что я могу для тебя сделать?

            Даниэль вскинул голову: перед ним стояла монахиня. Еще стройная, но уже начавшая полнеть, с нежным овалом лица и по-детски мягкими губами, женщина была вдвое старше его и уже приближалась к той черте, когда природная красота увядает, а уродство души становится заметнее. Но от монахини исходили покой, мягкость и доброта, а от её серебристого, как звёздный свет, взгляда сердце Даниэля забилось сильней.

            -Вы – кто? – спросил он резко – резче, чем хотел.

            -Настоятельница этого храма, – с лёгкой насмешкой в голосе ответила женщина. – А ты кого ожидал тут увидеть?

            -Я.. я не знаю... Ладно, неважно. Мне пора. – Даниэль начал вставать, но монахиня его удержала.

            -А может, мы поговорим, раз уж ты пришёл сюда? – дружелюбно предложила женщина. – И к тому же, как я поняла, ты молился. Так вдруг я дам тебе тот совет, который тебе нужен? – Монахиня ловко заправила вьющуюся прядь светлых волос за край белого апостольника.  – Дай мне место рядом с тобой, – попросила она. Даниэль неохотно подвинулся, и женщина ловко присела с ним рядом.

            -Ну, как тебя зовут?

            -Даниэль Кейд.

            -Ага, значит, Кейд... Так-так, очень интересно. Ну, давай, Даниэль Кейд, рассказывай, почему ты пришёл сюда и что у тебя случилось?

            Даниэль посмотрел в глаза женщины, но незнакомка держалась вполне по-дружески. Дани ещё сомневался, когда женщина трогательно склонила голову к плечу и вдруг ему улыбнулась. И Даниэль внутренне ахнул: отказать той, что смотрела и улыбалась так, было попросту невозможно. И Даниэль – сначала сбивчиво, потом чётче, быстрей, уже ровным, звучным голосом, стал рассказывать женщине обо всём: как он познакомился с Эль и что потом случилось.

            -И вот она беременна, – едва слышно заключил он. – А я даже не могу признать ребёнка, и... – Даниэль раздраженно махнул рукой.

            -Понятно, – кивнула монахиня. – А теперь скажи мне, что ты хочешь от церкви Христа?

            -Быть с Эль, – как само собой разумеющееся, ответил Дани. – Но это ведь невозможно.

            -Кто это сказал? – удивилась женщина.

            -Моя мать. Видите ли, мы с Эль сиблинги.

            -У вас один отец или мать?

            -Нет. Но отец Эль усыновил меня.

            -Назови мне его полное имя, – неожиданно резким тоном потребовала монахиня.

            -Дэвид Александр Кейд, но какое это имеет отношение...

            -Имя матери Эль? – женщина прищурилась.

            -Изар Оливия Ирарагорри. Кажется, она была из Испании... но я хотел бы понять...

            -А полное имя твоей Эль – Стелла? Так?

            Даниэль замер.

            -Послушай меня, мальчик. – Женщина покусала губы, подбирая слова. – На свете есть много удивительного. Например, одним из таких вот чудных вещей является то, что я знала женщину, которая крестила твою Стеллу. Это было здесь, в этой самой церкви, двадцать лет назад. Полагаю, что именно Эль рассказала тебе об этом месте и именно поэтому ты пришёл сюда? Так? – Даниэль кивнул. – Но, к сожалению, есть и тайны, которые нельзя раскрывать, и не потому, что я этого не хочу, а потому что есть тайна исповеди... Но – достаточно ли будет, если я скажу тебе, что вы с Эль с самого начала совершили ошибку? Я не оправдываю того, что сделала Эль. Но ты, вместо того, чтобы поступить так, как мог, как должно – например, откровенно объясниться с родителями, обвенчаться с Эль и иметь в браке ребёнка, ты...  – и женщина поморщилась, – прости меня, но ты поддался очень дурным чувствам. Я не имею в виду вашу любовь с Эль. Я говорю о том, что любой ребёнок должен рождаться в браке.

            Даниэль вспыхнул.

            -А если брак с самого начала был невозможен, что тогда? – огрызнулся он.

            -Почему «невозможен»? – удивилась женщина.

            -Потому что мы с Эль разной веры.  Эль – христианка.

            -А ты – нет?

            -А я мусульманин. И то, что я редко хожу в мечеть, вовсе не означает, что я собираюсь отказываться от веры. Да, у меня другое имя, меня зовут Дани Эль-Каед, и я родился не в Британии, а в арабской семье. Мои корни – в Александрии. Я – наследник рода, – признался Дани и невольно вскинул подбородок вверх. – И я навсегда связан с верой, которую защищает и исповедает моя семья. И я отмечен знаком этой семьи с рождения.

            -Каким знаком? – полюбопытствовала монахиня. – Можешь показать?

            Даниэль подумал. Но поскольку терять ему было уже нечего, он выбросил вперёд правую руку и завернул манжету. На золотистом запястье цвел белым цветком таинственный crux ansata. Женщина рассматривала запястье Даниэля долго, пристально и предельно внимательно.

            -А скажи-ка мне, Дани, – в конце концов, произнесла она, – ты когда-нибудь, кому-нибудь показывал этот знак?

            -Нет. Мама запрещала. Знает только Эль. Ну, и возможно, отчим, хотя я в этом не уверен. Мама, – Даниэль замялся, – она... в общем, характер у неё – кремень. И человек она не самый откровенный.

            -Вот как?  –  усмехнулась женщина. «Это ещё мягко сказано», – подумала она. – Ладно, тогда скажи мне, а ты сам помнишь, как именно ты принял ислам? Это могло быть примерно лет семнадцать назад. Тебе тогда должно было быть шесть лет. Кажется, у вас это называется возрастом различения?

            Даниэль удивился:

            -Да, такая традиция в исламе есть. Но ко мне это не имеет отношения. У меня от рождения – fitra^[50].

            -Значит, ислама ты не принимал. И твоя мать тебе запрещала показывать этот знак и ходить в православную церковь, – женщина покусала губы, – действительно, на свете много таинственного... И знаешь, что меня больше всего интересует?

            -Что?

            -С каких это пор наследник рода Эль-Каед считает себя мусульманином, если он с рождения носит на руке коптский крест – один из древнейших символов христианской веры?..