Текст книги "Эхо разрушенных судеб... (СИ)"
Автор книги: Юлия Иванина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 33 (всего у книги 35 страниц)
Егор невнятно ругнулся и остановился прямо посреди дороги, потянувшись за кофтой.
– Надень, – настойчиво повторил он, протягивая ей вещь. – Тебя всю трясёт.
Аня тяжело вздохнула и покачала головой:
– Я не замёрзла. Правда.
А потом посмотрела ему прямо в глаза, чувствуя, как в глазах снова закипают слёзы, и дрожит подбородок.
– Мне просто очень страшно, – прошептала она.
Рядом послышался резкий выдох и новое ругательство.
– Прости меня, маленькая, – зашептал Егор, крепко обнимая её за плечи. – Прости, что испугал.
Аня громко всхлипнула и заплакала в голос, утыкаясь лицом в его горячее плечо. Запах табака, крови и разгорячённой адреналином и страхом мужской кожи проник в неё так глубоко, что она в отчаянии вцепилась ногтями в спину соседа и прижалась к нему настолько близко, насколько позволяла центральная консоль огромного автомобиля. Его сердце стучало так гулко и быстро, что она почти не слышала стука собственного сердца.
– Как они могли, Егор? – всхлипнула она. – Они всю жизнь делали вид, что помогали людям, строили из себя хороших, а оказывается, что они убили твою сестру и моего отца… А их даже не накажут…
Его рука осторожно погладила её по голове.
– Их накажут, Ань, – уверенно сказал сосед. – Даже не сомневайся. Николая посадят надолго за убийства обеих женщин, если он, конечно, выживет. А с его отцом по-другому разберусь, пока точно не знаю, как, но подумаю об этом, как только разгребу дерьмо, которое он мне подкинул.
– Егор, – Аня оторвалась от его плеча и посмотрела ему в глаза. – Пожалуйста, возьми меня с собой. Я хочу помочь…
Но не успела она договорить, как Егор в каком-то отчаянном порыве прижался к её губам. От его поцелуя почему-то захотелось плакать; невысказанные чувства оседали горьким привкусом на губах и языке. Ей было так страшно и тревожно отпускать его сейчас куда-то одного, будто это обязательно закончится чем-то нехорошим.
Резкий и пронзительный гудок заставил их вздрогнуть и оторваться друг от друга. Егор посмотрел в зеркало заднего вида, досадливо скривился и, включив передачу, погнал вперёд.
Незаконченный разговор, прерванный поцелуй, неизвестность будущего – всё это тревожило до дрожи.
Сосед молчал, сосредоточившись на дороге. Только губы были нервно и упрямо сжаты, будто он уже принял какое-то для себя решение. До её дома они так и не сказали друг другу ни единого слова, и от этого на душе было ещё тяжелее.
– Я не смогу спокойно сидеть дома, – тихо сказала Аня, повернувшись к нему, когда он остановил машину перед её воротами. – Мне будет спокойнее рядом с тобой…
Мужчина раздражённо взъерошил волосы и тяжело вздохнул.
– А мне будет спокойнее, если ты останешься дома в безопасности. Мне нужно сосредоточиться на том, чтобы выпутаться из этой херни, а если ты будешь в отделе, то я только и буду думать о том, что там с тобой происходит, не обижает ли кто тебя, не давит, чтобы ты дала нужные показания.
Девушка молчала, продолжая глядеть на него. Возможно, он говорил правильные вещи, но ей хотелось громко закричать от бессилия и злости, он ведь не давал ни единого шанса помочь ему. Он снова хотел справиться со всем один, как делал это с того самого дня, как узнал, что отец неизлечимо болен.
– Ань, пожалуйста, останься, – тихо попросил он, невесомо погладив её по щеке. – Позвони Андрею, чтобы он приехал. Ты не должна сейчас быть одна. Я бы остался с тобой, но сама знаешь, что не могу. Всё будет хорошо, я обещаю.
– Ты позвонишь, когда что-то станет ясно? – спросила она.
– Постараюсь.
Глава 50
Андрей приехал к Ане, как только она позвонила и попросила переночевать с ней. Брат долго допытывался, почему у неё кровь на платье и почему лицо опухло от слёз. Сначала она попыталась рассказать ему сокращённую версию всех произошедших событий, а потом не выдержала и обрушила брату на голову всю правду. Андрей был страшно зол на неё и на соседа за то, что тот втянул её в свои разборки. Но когда девушка рассказала, что их семьи это касалось не меньше, то брат шокировано замолчал. Судя по его удивлённым глазам, он далеко не сразу поверил в то, что отца убили из-за ложных обвинений и личной мести. Он даже попытался рассмеяться, но Аня так на него зыркнула, что он мгновенно притих. А дальше, чем больше она рассказывала, тем мрачнее и злее становилось его лицо.
– Получается, что мама и Влад с самого начала знали, что аварию спровоцировали Шевченко, его зам и Петренко?
Девушка кивнула. Андрей выругался.
– Почему они молчали?
Аня немного помедлила, собираясь с силами, чтобы рассказать ему вторую часть шокирующей нелицеприятной истории.
– Влад видел, как Николай изнасиловал Машу.
– Бред…
– Нет, он был там. Только он вбил себе в голову, что изнасилования никакого не было, что она сама виновата.
Андрей потрясённо покачал головой и закрыл лицо руками.
– Теперь я понял, о чём они говорили в гараже в тот день, когда папа умер, – послышался его приглушённый голос.
Девушка непонимающе посмотрела на брата, а он снова неверяще покачал головой, словно сам не мог поверить в то, что только что сказал.
– После обеда я за гаражом пытался надеть цепь на свой велосипед, – заговорил Андрей. – Долго над ней пыхтел, а когда всё получилось, и я хотел уже нестись кататься, то услышал, как в гараж пришли папа и Влад. Они ругались. Правда, негромко, видимо, чтобы их никто не услышал. Они не знали, что я был там, думали, что уже уехал кататься с пацанами. Мне сначала не слышно было, о чём они спорили. Я подкрался ближе и попытался заглянуть в щель между досок. И тогда первый раз увидел, как папа поднял руку на Влада. Подзатыльник был такой сильный, что брат чуть не заплакал.
Аня нервно переплела пальцы и попыталась проглотить удушающий ком, что встал в горле.
– Влад закричал, что Колька ничего не делал, что она сама поступила, как тварь, но Колька всё равно на ней женится. Папа отвесил ему ещё один подзатыльник и сказал, что сегодня же после работы расскажет всё Колькиному отцу. А перед тем, как выйти из гаража, обернулся и сказал, что Владу крупно повезёт, если его не посадят, как соучастника, или вообще его дружок не свернёт всё на него.
Андрей перевёл дыхание и достал пачку сигарет из кармана.
– Я тогда так испугался, что не помню, сколько точно просидел за гаражом. И папа, и Влад давно ушли, а я всё сидел. Мне было очень жалко брата, и я сильно злился на папу за то, что он ругал и бил Влада. А ночью нам сообщили, что папа погиб…
Как могло получиться, что решение помочь соседской девочке обернулось для отца смертным приговором? Это жестоко и несправедливо. Но тут ещё одна страшная догадка ударила Аню наотмашь. В груди так сильно защемило, что было тяжело сделать вдох.
– Получается, что Влад предупредил Колю о том, что папа всё знает, – едва слышно прошептала она, поднимая глаза на Андрея. – Ведь когда он пришёл на разговор к Петренко, его уже поджидали и готовили план, чтобы выбить из него признание в изнасиловании. По крайней мере, Шевченко и его зам. А Петренко сразу готовился его убить.
Андрей выпустил изо рта сигаретный дым и прошипел несколько нецензурных слов.
– Сколько же он всего натворил, – всхлипнула Аня. – Я даже не знаю, как теперь буду в глаза ему смотреть.
Брат потянулся через стол, накрыл её ладонь свободной рукой и успокаивающе сжал:
– Анют, ты должна понимать, что он был подростком и не осознавал последствия своих действий. Я думаю, что он даже в страшном сне представить не мог, что его преданность другу может обернуться смертью отца. Не забывай, что он наш брат. Мы знаем его и любим. Дай ему шанс оправдаться…
– Но он стоит на том, что Маша сама виновата! – возмущённо перебила его Аня. – Или вообще отказывается говорить об этом!
– Ты же знаешь его; он просто чувствует себя виноватым, – возразил Андрей. – Я не оправдываю его, он действительно поступил отвратительно, но родным нужно давать шанс, нельзя отворачиваться от них из-за ошибок и глупостей, совершённых по молодости.
– Даже если эти ошибки стоили жизни нашему отцу?
Слова жестокие, но правдивые обожгли язык и осели горьким привкусом на губах. Было так больно осознавать, что сейчас она говорит это о своём старшем брате, который готов был на всё ради родных. Он всегда был мудрым, сильным, добрым, а правда, которую она узнала в последнее время, рушила этот образ на глазах.
– Мама смогла его понять, – ворвался голос Андрея в её мрачные мысли. – И мы должны постараться.
Аня хотела возразить, но он жестом заставил её замолчать.
– Я не говорю, что мы должны оправдать все его действия. Я предлагаю просто поговорить обо всём. Мы послушаем его, а потом он выслушает нас. Мы родные люди и сможем как-то всё уладить, чтобы не потерять друг друга.
Брат поднялся из-за стола, выдавил из себя вымученную улыбку и сказал:
– Я, наверное, пойду спать. Устал, как собака. Ты тоже ложись. И обещай, что подумаешь над моими словами. Я тоже сейчас зол на Влада, но отрекаться от него не собираюсь.
Аня осталась одна. После слов Андрея тяжёлые мысли о старшем брате немного ослабили своё давление на мозг, на душе стало немного легче, появилась слабая надежда на то, что есть выход из этой неоднозначной ситуации.
Она прикрыла глаза, глубоко вдохнула свежий ночной воздух и обхватила руками свои плечи, стараясь прогнать непонятно откуда взявшиеся мурашки. Порывистый тёплый ветер и набегающие на небо тучи всколыхнули новое беспокойство у неё в душе. Прошло уже почти шесть часов с тех пор, как Егор уехал, а звонка от него до сих пор не было, и это пугало. Сама она позвонила ему один раз и отправила пару сообщений. На звонок он не ответил, но хотя бы написал одно короткое сообщение, что он всё ещё в отделении полиции. Правда, это было ещё три часа назад. С тех пор ни ответа ни привета. И последнее её сообщение было непрочитано.
Аня вышла из беседки и подняла глаза на ночное небо. За плотными белёсыми облаками не было видно ни единой звёздочки, только слабое, едва заметное свечение луны кое-где пробивало завесу.
Ещё с самого детства, когда она смотрела на небо, затянутое тучами, всегда искала просвет. Почему-то ей казалось, что если хоть один крошечный луч способен пробиться сквозь тучи, то всё обязательно будет хорошо. Интересно, а с лунным светом это работает? Она от всей души хотела в это поверить, но получалось слабо. Едкая колючая тревога так глубоко пробралась под кожу, что дрожал каждый нерв. Наблюдая за тем, свет луны становится всё тусклее, она порывисто вздохнула, а потом перевела взгляд на свой телефон, который всё это время был у неё в руке и по-прежнему молчал. Нет, кажется, в этот раз хорошо точно ничего не будет.
****
На следующее утро, проводив молчаливого и угрюмого Андрея на работу, Аня сварила себе кофе и собиралась выйти посидеть на крыльце. Ночные тучи ушли без последствий, небо прояснилось, и ярко светило солнце. Она уже была на пороге, собираясь открыть дверь и выйти на улицу, когда услышала, как к соседскому дому подъехала машина и хлопнула дверь. Сердце радостно и тревожно сжалось в груди, отдаваясь покалыванием в пальцах. Она быстро толкнула входную дверь, оставила чашку с кофе на крыльце, выбежала из двора и едва не заплакала от разочарования. Это был не Егор. Возле старого покосившегося забора была припаркована чёрная машина Хитрюка, а он сам в это время открывал двери в дом. Сначала на всю округу разнёсся возмущённо-радостный лай, а потом на Илью, словно белый пушистый вихрь, налетел Широ. Пёс возбуждённо прыгал вокруг мужчины, хватая его зубами то за одежду, то за руки.
– Привет, – прочистив горло, неуверенно подала голос девушка.
Широ тут же навострил уши и беспокойно зарычал, но, увидев Аню, радостно заскулил и бросился к ней, протиснувшись через дыру в заборе.
Аня ласково улыбнулась псу и потрепала его по холке. Тот в свою очередь доверчиво потёрся о её ногу. А у девушки от чего-то защипало в носу.
– Привет, Котова, – подошёл к забору Илья.
Аня вскинула на него взгляд, замечая, как он виновато поджал губы. Такое выражение лица было Хитрюку вообще не свойственно, и от этого стало страшно.
– Что с Егором? – дрогнувшим голосом спросила Аня.
Илья на мгновение прикрыл глаза и тяжело вздохнул.
– Не молчи, пожалуйста.
Широ беспокойно завозился под её рукой, а потом умчался обратно во двор. Теперь не зная, куда деть руки, она нервно переплела пальцы и умоляюще посмотрела на Илью.
– Ань. – Ещё один тяжёлый вздох. – С ним всё нормально…
Аня облегчённо улыбнулась и прижала пальцы к дрожащим губам, чтобы удержать всхлип.
– Слава богу… Что там с заявлением Петренко?
– Он забрал заявление. Подробностей не знаю, но вроде бы тот опер, что нас допрашивал, встал на сторону Егора и пригрозил Николаевичу проблемами с его бизнесом. Только об этом никому.
Девушка согласно закивала головой. Её сейчас абсолютно не заботило то, каким способом всё разрешилось. Она радовалась, что хоть раз всё вышло не так, как запланировал Петренко. Уж слишком долго он пользовался своей былой славой всевластного милиционера.
– Но всё решил звонок Кости…
Аня удивлённо приподняла брови, не понимая, к чему клонит Илья.
– Он потребовал, чтобы отец забрал заявление. Никто не знает, что он ему говорил, на что давил, но после их разговора Николаевич дал заднюю.
Вот такого поворота она точно не ожидала. Зная неприязнь Кости к Егору, она наоборот думала, что тот встанет на сторону отца и подтвердит его показания. Значит, не всё в нём прогнило, как в его родных. Осталось хоть что-то человеческое.
– А где сам Егор?
И снова в ответ тишина. Виноватая, тягучая, тревожная.
– Илья, что с ним? Он не ответил ни на один мой звонок. Его что, всё-таки задержали?! Но почему?!
Паника удушающей волной поднималась по телу, сдавливая горло, практически лишая воздуха.
– Ань, Ань, – пробился голос Ильи в её сознание. – С ним всё нормально. Он сейчас у себя в квартире. Отсыпается после бессонной ночи.
От облегчения она едва не расплакалась. Сердце от радости и пережитого стресса колотилось, как ненормальное, отдаваясь колющей болью в грудной клетке.
– Боже, Илья, – выдохнула девушка, выдавливая из себя улыбку, – сколько можно меня пугать. Почему он не позвонил?
Хитрюк пожал плечами:
– Я не знаю...
И снова эти виноватые нотки в голосе. Смутная догадка шевельнулась в голове, но Аня попыталась отогнать от себя эти дурацкие мысли.
– Он не сказал, когда вернётся?
– Нет. – Илья опустил глаза на свои кроссовки. – Он позвонил мне час назад и попросил привезти ему некоторые вещи и Широ. Сказал, что остальное заберёт потом.
Мурашки, которые всё это время концентрировались где-то в области затылка, обжигающе ледяной волной прокатились вниз до самых кончиков пальцев на ногах. В ушах зазвенело, она даже с трудом разобрала, что последнее сказал Илья. Кажется, это было тихое и виноватое «прости». А что ей было толку от этого «прости», если все её опасения и страхи сбывались? И так резко и неожиданно, что её выворачивало от боли и обиды. Она ведь надеялась, что они нормально попрощаются, что он не сбежит, как трус, без объяснений. Хотя, если так разобраться, то заслуживала ли она их? Ведь она не была ни женой, ни девушкой… Но тут же яркой гневной вспышкой в голове пронеслись другие мысли: она помогала ему, страдала сама от этой помощи, ссорилась с родными, а он просто свинтил, когда добился своего?! Козёл!
– Козёл, – прошипела она себе под нос.
Потом вскинула взгляд на застывшего Илью, выдавила кривую улыбку и отступила на шаг.
– Пока, Илья, – поджимая дрожащие губы, сказала она. – Мне уже… это… идти нужно…
Потом развернулась и почти бегом направилась к себе во двор. Затылок ломило от внимательного взгляда Хитрюка, уши и лицо горели от злости и обиды, а сердце как будто кровью обливалось.
Она влетела на крыльцо, ногой зацепив полную чашку кофе. Тёмно-коричневая жидкость разлилась некрасивым пятном по деревянным ступенькам, но Аня этого даже не заметила и не остановилась. В себя пришла только, когда за спиной хлопнула входная дверь. Прислонившись спиной к прохладному металлу, она сползла прямо на пол и громко зарыдала, закрывая рот двумя руками.
****
Егор устало опустился на кровать, застеленную второпях найденным пледом. Хорошо, что его оставшиеся вещи уже приехали с доставкой из Нижневартовска. Как раз Илья на прошлой неделе был в городе и смог встретить ГАЗель с его вещами.
Его до сих пор колотило от пережитого за последние сутки ужаса, а после прохладного душа дрожь только усиливалась. Глаза щипали и горели после бессонной ночи. Он резко зажмурился, пытаясь прогнать неприятные ощущения, но образ, который навсегда отпечатался на обратной стороне век, тут же встал перед глазами. Он со счёта сбился, сколько раз видел эту картину за последние часы. Твою мать, да он за всю свою жизнь так отвратительно и беспомощно чувствовал себя только на похоронах родителей, когда от бессилия и безысходности опускались руки и почти останавливалось сердце. Когда он увидел испуганную дрожащую Аню в руках злого и нервного Кости, первой его мыслью было грохнуть участкового, а потом задушить себя голыми руками. Сколько же соседка натерпелась с тех пор, как он ворвался в её жизнь.
Егор позволил себе на секунду улыбнуться, вспомнив то раннее утро, когда его накрыло прогнившими досками старого уличного туалета. Интересно, явилась бы она к нему такая же смешная и бесстрашная, если бы знала, чем всё обернётся? Скорее всего, пришла бы. Она же любопытная, сильная, до одури справедливая, таких, как она, он никогда не встречал. И кажется, что никому в жизни не причинял столько боли, сколько причинил ей.
А потому был только один выход из всей этой ситуации. Сейчас он должен на первое место поставить не свои чувства и желания, а моральное состояние другого человека. Он должен оставить соседку в покое.
Егор раздражённо подорвался с кровати и выскочил на балкон, схватив с подоконника пачку с сигаретами. И почему решение не быть эгоистом заставляло чувствовать себя последним трусом? Ведь верные решения не должны так паскудно ощущаться, он должен чувствовать облегчение, но его не было. Как будто и выхода правильного для него не было. Как бы он ни решил поступить, всё равно сдохнет от угрызений совести.
Глава 51
Коля умер в реанимации ровно через сутки, как его туда доставили. Он так и не пришёл в себя. Мама рыдала так, что, кажется, слышал весь посёлок.
Отец молча и угрюмо стоял в стороне. Он так и не проронил ни слова с тех пор, как сегодня утром приехал в больницу. Только с неприязнью посматривал на двоих полицейских, которые дежурили у палаты интенсивной терапии.
Персонал больницы знал и уважал Николая, и когда они узнали о том, что их коллега убил двух женщин, то далеко не сразу поверили в это. Некоторые из них даже попытались уговорить полицейских пустить на пару минут к нему семью, но те остались непреклонны.
Костя был благодарен врачам и медсестрам за этот жест, но в то же время прекрасно понимал, что их отношение резко изменится, когда будет официальная информация о том, что Николай убийца. Да всю их семью загнобят и будут стороной обходить. Он горько усмехнулся, в который раз осознавая, что совсем скоро всё изменится, и былое уважение, что люди испытывали к их семье, превратится в лютейшую ненависть.
Но всё это оказалось не так страшно в сравнении с теми словами, которые через пару часов сказал им реаниматолог, выйдя в коридор. Хотя ещё до того, как он произнёс слова сожаления, Костя по его скорбному и виноватому виду понял, что брата больше нет.
И вот теперь, спустя три дня, он стоял на кладбище в окружении толпы людей и наблюдал за тем, как гроб с телом брата опускают в могилу. Несмотря на то, что теперь в посёлке каждая собака знала, что Коля убийца, людей собралось просто огромное количество. Кажется, что каждый любопытный пришёл посмотреть на местного врача-маньяка. Именно так его окрестили местные сплетники, которые сейчас стояли и шептались об этом, совершенно не стесняясь семьи умершего.
– Да умолкните вы, наконец, – не сдержавшись, прошипел Костя двум бабкам, что стояли у него за плечом.
Только те ни капли не смутились, одна даже в спину его чем-то ткнула.
– Молчал бы уже, выродок, – выплюнула в ответ вторая бабка. – Я давно говорила, что вся ваша семейка с гнильцой. Правильно сделали, что и тебя из милиции выперли. Теперь вам всем несладко придётся, покрывать-то больше некому будет…
Он уже хотел обернуться и вытолкать старух с кладбища, но вдруг услышал, как слова работника ритуальных услуг оборвал страшный крик. Мгновенно забыв о бабках-сплетницах, Костя рванул вперёд и застыл.
Обезумевшая и посеревшая от горя мать истошно визжала и толкала отца к краю могилы.
– Ты виноват! Ты загубил сына! – её крик эхом отдавался в ушах, едва не разрывая барабанные перепонки. – Ненавижу тебя! Это ты должен лежать в этом гробу! Ты!
Гомон и перешёптывание почти сотни людей стихли. Все застыли в едином желании не пропустить ни мгновения разворачивающейся сцены.
– Это твоя могила, не его!
Выкрикнув эти слова, мать в отчаянном порыве сделала последний рывок и изо всех сил ударила отца в грудь. Тот неловко шагнул назад и, оступившись, начал соскальзывать в свежую могилу. Мама тоже не удержалась на ногах и завалилась на бок прямо в кучу сырой земли и громко завыла.
Опомнившись, Костя кинулся было к отцу, но тому на помощь уже пришли двое крепких ребят, что вырыли эту могилу. Тогда он подошёл к матери и поднял её с земли, отряхивая её юбку и руки от налипшей грязи. Тишина стояла просто оглушительная. Только тихий скулёж матери разрывал пространство.
– Ненавижу! – срывающимся голосом ещё раз выкрикнула мать. – Всех ненавижу! Пошли вон! Все пошли вон отсюда!
По толпе волной прошёлся недоверчивый шёпоток. Несколько мгновений все так и оставались стоять на своих местах, но потом первые люди потянулись к выходу. Вот и всё, представление окончено. Стервятники получили свою порцию зрелищ и теперь разлетались, чтобы поделиться этим с остальными.
Костя оглянулся на отца, который всё так же стоял у края могилы и, не мигая, смотрел вниз. По его лицу ничего нельзя было прочесть, но молодой человек заметил одиноко катящуюся слезу по его морщинистой щеке, которую тот быстро, пока никто не видел, стёр рукавом. И это проявление чувств немного удовлетворило Костю. Значит, внутри у отца осталось хоть что-то человеческое и сопереживающее, а не только жажда уважения и мнимой власти.
– Отойдите в сторону. Пора закапывать, – сказал отцу ритуальщик.
Тот скованно кивнул.
Костя вместе с матерью, которую он продолжал держать под руку, замерли в нескольких метрах от могилы. Отец отошел подальше. На кладбище осталось не больше пары десятков человек, но и их всех было невыносимо видеть. Молодой человек ни на секунду не верил в искренность хоть кого-то из них. Только прогонять никого не стал. Сил совсем не было. Глядя на то, как несколько мужчин лопатами закидывают землю в могилу, Петренко-младший думал о том, что совершенно не понимает, что именно сейчас ощущает. Внутри как будто всё замёрзло с того момента, как им сообщили о смерти Коли. Он даже всплакнуть не смог, ведь не было осознания, что брата больше нет, даже сейчас, когда знал, что его тело лежит в том гробу, на крышку которого с глухим стуком падала сырая земля. И он реально не понимал, что хуже: ничего не чувствовать или сдохнуть на месте от всего того, что скреблось где-то глубоко внутри, но пока не пробилось в сознание. Он и новость о своём увольнении воспринял так же безразлично, даже не испытал никакого чувства благодарности за то, что ему дали написать рапорт по собственному желанию и не стали разбираться во всех деталях того дня.
Мама взвыла ещё громче, так что у Кости по спине пробежали ледяные мурашки, а потом попыталась вырваться из его рук. Только он не отпустил, крепче прижав её к себе. Она снова громко и надрывно закричала, а потом потеряла сознание, повиснув, как тряпичная кукла, в Костиных руках.
****
Аня сидела на жёстком неудобном стуле возле кабинета следователя и нервно постукивала ступнями по полу. Ей сказали, что скоро вызовут, но прошло уже полчаса, а из кабинета так никто и не вышел. Ещё пятнадцать минут, и Андрей, который ждал у отдела, потеряет терпение и начнёт закидывать её сообщениями. Да, терпением брат явно не отличался. Повезло, что он вообще согласился везти её сегодня в город на допрос. Сначала он собирался ехать с Яной в больницу, но в последний момент всё отменилось, и Андрей поехал с Аней. Да уж, все эти «качели» очень плохо влияли на и без того сложный характер брата. Девушка просто от всей души надеялась, что до того времени, как родится ребёнок, Андрей и Яна разберутся в своих отношениях, чтобы все недопонимания никак не отразились на малыше. Им через многое придётся пройти, особенно в свете того, что Яниного, пока ещё нынешнего, мужа обвиняют в убийстве.
Все эти дни Аня хоть и была занята своими мыслями и страданиями, но мимо её внимания не прошло, что Николай умер, и как раз сегодня были его похороны. Она долго вертела в руках телефон, набирая и стирая сообщение, чтобы выразить Косте соболезнования. В итоге она всё-таки струсила и не написала ни слова, за что сейчас себя просто грызла изнутри. Но что можно написать, если ты, пускай и косвенно, замешана в убийстве? Ведь если бы они с Егором не поехали тогда к Николаю разобраться с изнасилованием Маруси, то всё могло обойтись, и он мог остаться жив. Например, если бы Егор поехал к нему в другой день, то Славы вообще могло не оказаться там. Столько роковых стечений обстоятельств было в тот день, но если бы хоть одно из них повернулось по-другому, то итог тоже, скорее всего, изменился бы.
Лёгкое, едва уловимое движение воздуха, и в поле зрения появились белые мужские кроссовки. Большая массивная обувь замерла в паре сантиметров от её нервно стучащих по полу серых кед. Сердце отчего-то тревожно сжалось, и Аня быстро вскинула голову вверх. Хотя уже знала, кто перед ней остановился.
– Привет, – тихо выдал Егор, не отводя от неё взгляда.
Лицо горячо вспыхнуло, руки, в которых она последние тридцать минут крепко сжимала телефон, ощутимо дрогнули. Она просто смотрела в его серьёзные глаза и не могла произнести ни слова. Просто не знала, что сказать. Обида, радость, злость – всё перемешалось в душе. Не чувствуя собственного тела, Аня быстро вскочила на ноги.
– Ты в порядке, – облегчённо выдохнула она и по инерции подняла руку, чтобы коснуться его руки.
Егор сделал небольшой шаг назад, убирая руки в карманы песочных джинсов. И это не укрылось от внимания Ани. Её словно кипятком обдало.
Все эти дни она рыдала и переживала. Даже пришла к тому, что Илья ей соврал, и на самом деле Егор находится под следствием, а ей ничего не говорят, чтобы не впутывать. Но теперь он стоял перед ней; невредимый и свободный. Облегчение пополам со злостью обожгло грудную клетку. Значит, Илья сказал правду, а Егор просто решил по-тихому слиться. Как по-джентельменски.
Бывший сосед шумно втянул в себя воздух. Его ноздри и поджатые губы побелели.
– Как ты, Ань?
А ей хотелось расхохотаться, а потом от души врезать ему по лицу.
– Мог бы просто пройти мимо, – выдавив из себя широкую улыбку, сказала девушка. – Я бы даже не заметила.
Мужчина на секунду зажмурил глаза, а потом, вытащив правую руку из кармана, пригладил ею волосы.
– Ань…
Где-то рядом скрипнула дверь.
– Анна Михайловна, – послышался голос.
Девушка с трудом оторвала взгляд от Егора и повернулась к кабинету. В проёме приоткрытой двери стоял немолодой мужчина в синей форме следователя.
– Пройдёмте в кабинет.
Собрав в кулак всю оставшуюся гордость и силу воли, Аня подхватила со стула свою сумочку и направилась в кабинет, больше не взглянув в сторону соседа.
Она даже не запомнила, о чём её спрашивал следователь. Просто машинально отвечала на его вопросы, а мысли всё продолжали крутиться вокруг этой неожиданной и, выходит, что решающей встречи. Теперь её больше не будут терзать сомнения и желание позвонить ему и узнать, всё ли в порядке. Всё именно так, как она себя воображала: он нашёл виновного и решил оставить позади все напоминания о тех событиях. В том числе и её.
Прочистив горло и крепко зажмурив глаза, Аня постаралась сдержать злые обидные слёзы. Не хватало ещё разреветься при следователе.
– Может воды? – участливо спросил майор.
Всё-таки от него не укрылось её состояние и готовность пустить слезу прямо сейчас.
Она отрицательно покачала головой, ещё раз прочистила горло и попыталась извиниться:
– Извините, просто я…
– Не переживайте, всё в порядке, – поспешил успокоить он её. – Я понимаю, какой стресс вы пережили, и как вам тяжело это вспоминать…
От радости, что он неправильно истолковал причину её состояния, даже плакать почти перехотелось.
– Не нужно расстраиваться, – тем временем продолжил мужчина. – Наша беседа окончена, мучить вас сегодня больше не буду. Только пару подписей поставьте.
Девушка благодарно улыбнулась и быстро подошла к столу. Хотелось поскорее покинуть душный кабинет.
– Анна Михайловна, – окликнул следователь, когда она взяла ручку. – Я не стал в опросе указывать про смерть вашего отца и причастность к ней отца погибшего и его самого. Мы всё равно ничего не докажем и никого не сможем наказать. Только писанины прибавится.
Ей очень не понравились пренебрежительно-снисходительные нотки тона. Всё доверие и симпатия к следователю тут же улетучились, оставив после себя едкий осадок. Она ведь с первого раза поняла, что никто не будет разбираться в старом деле, если нет никаких улик и доказательств. Тот оперативник Васильченко очень мягко и доходчиво всё объяснил. И по его добрым понимающим глазам было видно, что он был бы рад помочь, но правда не может. А по тону и скучающему выражению лица этого сотрудника сразу понятно, что он совершенно не заинтересован в восстановлении справедливости, он заинтересован только в том, чтобы облегчить себе работу. Для него чужая трагедия – это всего лишь лишняя писанина.
– Всего доброго, – поставив свою подпись, ядовито улыбнулась Аня и направилась к выходу.
Девушка резко распахнула дверь и выскочила в пустой коридор. Повертев головой из стороны в сторону, она поняла, что за дверью её никто не ждал. Неожиданное разъедающе-едкое разочарование обожгло горло. Она ведь реально ожидала, что Егор останется ждать её возле кабинета. И пускай она не собиралась ничего слушать, но его отсутствие очень больно било в самое сердце. Получается, он не хотел с ней разговаривать или что-то ей объяснять, просто остановился из вежливости, когда проходил мимо.
