Текст книги "Стигма ворона 3 (СИ)"

Автор книги: Юлия Горина

Соавторы: Ник Гернар
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

– Это Тара, мой питомец! – весело сказал юноша, оборачиваясь к своим гостям через плечо. – Она не кусается…

Ларс остолбенел.

Эш, удивленно приподняв брови, озадаченно наблюдал, как дингир ласкает одержимую тварь, будто домашнюю собаку.

– Во сейчас я вообще ничего не понимаю, – проговорил Дарий. – Все это… неправильно! Так не должно быть, потому что это – не так!..

– Похоже, мы все чего-то недопонимаем в этом мире, – заметил Эш, спешиваясь.

Стараясь не делать резких движений, он приблизился к Шаккану и присел рядом.

Тварь перестала довольно урчать и насторожилась.

– Тара, гляди! У нас гости! – сказал паренек, широко улыбаясь и переставая гладить животное.

Осторожно потянувшись к Эшу симпатичной мордочкой, она стала шумно вдыхать его запах. Потом поднялась на ноги и по-кошачьи обтерла спиной ему колено. Развернувшись, созданье упрыгало обратно в дом, и в полумраке жилища блеснули зеленые глаза.

– Коней здесь лучше привязывать, – сказал Шаккан. – Граница между безопасной территорией и кошмаром проходит вдоль ребер камня. И если они вдруг забредут на ту половину, боюсь, от них мало что останется.

– Но ведь это не камень, – сказал Эш, поднимаясь на ноги. – Это вещь, сделанная руками человека. У нее острые углы и ровные грани. Похоже на украшение какого-то святилища, или обозначение особого места.

– Да, но именно так всегда и выглядят камни с сердцем, – пожал плечами Шаккан.

– И много ты их таких видел?

– Нет, я видел только этот. Но дедушка Мэ рассказывал, что их в Иркалле много.

Он встал рядом с Эшем, спокойно наблюдая за тем, как израненный монстр пожирает второго, уже мертвого.

– И часто здесь такое происходит? Просто я вижу, что ты нисколько не удивлен и не напуган, хотя в случае чего одолеть кого-нибудь из них тебе просто нечем, – заметил Эш.

– Да, это так, – кивнул юный дингир. – Там всегда что-то происходит. Бывают дни, когда за соляной пустошью их собирается столько, что спать невозможно. Кричат и рвут друг друга в клочья. Дедушка Мэ говорил, что это отражение всего нашего мира. С одной стороны – злоба и ненависть, а с другой – спокойствие и умиротворенность. И камень, который обозначает тонкую границу между этими вселенными.

– Эш, а помнишь, как мы прятались от одержимых тварей возле похожих штуковин? – спросил Дарий, всматриваясь в плиту.

Становилось все темнее, и теперь по контуру этого странного монумента можно было заметить призрачное желтоватое свечение.

– Конечно помню, – кивнул тот. – Такое и захочешь забыть – не получится.

– Хочешь сказать, это какой-то оберег? – озадаченно нахмурился Ларс.

– Понятия не имею, – ответил Эш, – Может, пойдем и посмотрим на нее поближе?..

Глава 8

Оставив коней рядом с домиком отшельника, Эш с друзьями направился к камню.

И чем ближе он подходил к вздымающейся в угасающее небо глыбе, тем тревожней ему становилось.

Он не мог понять свои ощущения. Саднящее чувство от метки дингира только добавляло раздражения к этой необъяснимой тревожности.

Остановившись в шаге от камня, Эш поднял голову, чтобы разглядеть его получше.

Поверхность, издалека выглядевшая ровной, на самом деле оказалась слоистой и неоднородной, как кора дерева. И под этой корой теплилась какая-то магия, просвечивающая в трещинах.

Эш коснулся глыбы рукой.

Под пальцами она была холодной и шершавой. Но в тех местах, где стыки слоистых наростов расходились друг от друга, оставляя светящиеся желтоватым светом шрамы, он отчетливо ощутил тепло.

Дар с Ларсом стояли за спиной у Эша, разглядывая происходящее вокруг.

Потому что с небом начало происходить что-то странное. Над кромкой виднеющегося леса волнообразно перекатывались зеленоватые всполохи.

– Это что, отсветы какого-то сражения? – спросил Дарий у Ларса. – Гиганты опять, что ли?..

Тот отрицательно покачал головой.

– Я не знаю. Это же Иркалла, парень – здесь может быть все…

Тем временем Эш, приблизившись к ребру камня, выглянул из-за него, чтобы осмотреть плиту с другой стороны.

На первый взгляд она показалась похожей на обычный гранит. Но стоило только Эшу к ней прикоснуться, как ему сразу стало ясно – это вовсе не камень, а металл.

Осветив участок перед собой, он всмотрелся в поверхность – и отчетливо разглядел крошечные круглые отверстия, которые равномерно покрывали металлическое покрытие, превращая его в своеобразное решето. Вот только в дыры таких размеров было бы непросто втиснуться даже муравью.

И почему-то это открытие вызвало у Эша внезапный прилив гнева и раздражения.

– Вместо того, чтобы небом там любоваться, лучше бы сюда взглянули! Это никакой не камень, а скорее очередная машина, будь она проклята! – крикнул он друзьям.

«Эш, вернись… – услышал тут парень хриплый голос ворона. – Вернись обратно!..»

«Чего?..»

«Отступи назад!» – каркнул ворон так резко, что Эш невольно отшатнулся обратно в тень «сердечного камня».

«Ты что творишь-то?» – мысленно рассердился он на духа.

«Эти монументы… Я вспомнил эти монументы! Я встречал их, будучи погруженным в зверя. Они пьют из духов силу, и если к ним слишком приблизиться, это может привести к полубезумному состоянию.»

– Откуда здесь эти штуки?.. – уже вслух проговорил Эш.

«Скорее всего, они остались от каких-то разрушенных святилищ или чего-то подобного. Я не знаю их назначения. Но приближаться к ним с той стороны опасно любым одержимым. В том числе, и стигматикам. Придется сделать большой крюк, чтобы не проходить прямо перед ним…»

– Эта плита – прямо как сказочное кривое зеркало, – задумчиво заметил Дарий. – С одной стороны – красота, с другой – уродство. Только в сказках обычно и то, и другое оказывается фальшивкой. И прекрасная принцесса оказывается болотным чудовищем, а уродливый тролль становится прекрасным рыцарем. Может, слышал такие истории?

Эш усмехнулся.

– Это в твоем детстве были сказки. А нас перед сном учили, каких червей можно жрать, а какими отравиться можно. Тут уж не до рыцарей и принцесс…

В этот момент яркая волна зеленоватого свечения прокатилась по небу дальше обычного, и на горизонте вспыхнула ослепительно-белая зарница. В воздухе запахло грозой, хотя над головой не было ни тучки. Звезды – яркие, чистые, сегодня казались особенно крупными.

Обернувшись на домик, Эш увидел, что Шаккан пытается затащить Полудурка внутрь жилища. Мерин недовольно тянул повод, пятясь от дверей и всем своим видом демонстрируя недоумение.

– Эй, ты что там делаешь? – строго прикрикнул Эш на юношу.

– Коней надо в дом завести, – просто ответил тот. – Гроза начинается!

Сначала Эш хотел было резко возразить, что если бы он от каждого дождика коня прятал, так и ехать было бы некогда, но тут же смекнул, что гроза здесь может оказаться чем-то совсем иным по сравнению с тем, что все привыкли называть этим словом.

Вернувшись к убежищу отшельника, он сам завел Полудурка в дом, пропахший сушеными травами, грибами и кореньями. Следом за ним внутрь втащили и двух других коней.

Скамьи и ящики с запасами сгрудили в углу за дверью, высвободив немного пространства. Шаккан затеплил на подоконнике масляную лампу, и все устроились у маленького деревянного стола, придвинутого к затянутому бычьим пузырем маленькому окну.

Эш вытащил кое-какие запасы из седельных сумок, Шаккан выставил большой кувшин с освежающим ягодно-мятным варевом. Голодные кони тыкались людям в плечи носами, требуя хлеба, и Дарий, вздохнув, принялся рассыпать по торбам овес, чтобы лошадям было чем заняться. Невесть откуда выползла Тара и забралась на колени к своему хозяину и теперь поблескивала оттуда зелеными огоньками хищных глазок, странно похрустывая от удовольствия при каждом прикосновении его рук, как домашняя кошка. В домике аромат сухих трав смешался с лошадиным духом и запахом дорожной одежды, пропитанной дымом костра, потом и пылью. Тусклый свет лампы неровными бликами ложился на стены, вдоль которых висели вязанки и венички сушеных растений.

И тут за окном полыхнуло.

Сквозь мутноватую пленку пузыря было видно, как все небо на несколько мгновений вспыхнуло зеленым и лиловым. А потом в землю перед домом ударило сразу несколько молний. Оглушительный треск заставил коней нервно дернуться, прижав уши.

– Будто конец света… – невольно поежился Дар.

– Да, это громко, – со вздохом ответил Шаккан. – Но гроза здесь – пора великих чудес. Иногда на светящемся небе можно увидеть человеческий силуэт во весь рост.

– Человеческий силуэт? – переспросил Эш, приподняв брови. – Весь светящийся, как солнце?..

– Да, – кивнул юноша. – Это пугающее и вместе с тем восхитительное зрелище. Бывает, что рядом с ним появляется еще и хрупкий женский образ. Правда, я такого не видел, но дедушка Мэ рассказывал.

– А мужчину?

– Видел дважды. И не забуду никогда.

Новая вспышка длилась еще дольше предыдущей. Ветер ударил в дом. Эш смотрел, как сияние мутной дымкой засвечивает окно, выдувая его внутрь, как с треском рассыпаются молнии и напряженно думал о том, что когда-то давно на этих болотах, может быть, стоял величественный город со стоэтажными домами. И вот их нет. Люди, населявшие его, давно лежат в земле, а вместо них по соляной пустоши бродят одержимые твари.

– Никогда не думал, что война может так сильно изменить мир, – проговорил он. – До недавнего времени мне казалось, что после сражений остаются могилы и руины. Но чтобы целая эпоха оказалась полностью похороненной…

Решив, что реплика обращена к нему, Шаккан с готовностью закивал головой.

– Да-да, война с духами точно изменила все до неузнаваемости с древних времен! Я видел здесь неподалеку развалины города – там все такое поразительное!.. И, как мне кажется, все эти разрушения – одно из доказательств, что всем известная догма о сражении священного орла и великого змея – всего лишь красивый жреческий миф, – сказал он, продолжая поглаживать Тару. – Потому что если такие разрушения повлекла Великая битва людей с духами, то какими бы были последствия битвы двух богоподобных сущностей?.. Вся вселенная бы рухнула…

Эш вздрогнул, будто конь от удара грома.

Медленно повернувшись к юноше, он уставился на того неморгающим взглядом.

Потому что именно так ведь все и было. Вся вселенная, какой она была до войны, рухнула.

– Хорошо сказал… – проговорил он.

Орел и змей.

«Кукольник не стоит на одной сцене со своими марионетками.»

Принцип двенадцати и одного.

Обрывки недавних разговоров, где-то услышанных фраз и образы из мифов разом закружили в его мыслях.

–… А твой отшельник случайно не рассказывал, кто, по его мнению, создал людей и духов, если жреческая история – миф?.. – медленно выговаривая слова, спросил Эш.

Его голову будто сдавило обручем. Что-то внутри болело и пульсировало, но Эш давно привык к боли. В другие времена он бы предпочел больше ни о чем не думать и отложить все на потом, но не сейчас.

Он будто находился в шаге от важного ответа. Всего-навсего в одном шаге, и сквозь мутную пелену уже мог различить смутные очертания чего-то очень важного, ускользавшего от его понимания до сих пор.

– Он верил в силу земли, – ответил юноша. – Не совсем так, как я, но незначительные различия нам не мешали. Мэ говорил, духов породила земля. И в самом начале они все были прекрасны, как гиганты, – точно так же, как и человек на заре своего существования. Но позже жажда крови, убийства и стремление к греху исказила их и нас. Поэтому чтобы достичь гармонии нужно всем отказаться от убийств и очиститься…

– Звучит хорошо, – хмыкнул Ларс. – Вот только пузырь у тебя на окне явно не на дереве вырос.

– Пользоваться тем, что умерло само, не грешно, – серьезно ответил Шаккан. – Я тоже однажды умру, и из моего тела вырастут невинные цветы.

Ларс только головой покачал.

– Чудненькая какая философия. Я тебя сожру, но только когда ты сам сдохнешь или тебя прикончит кто-нибудь другой. А так – я чист, как дитя.

– Ничего неправильного или предосудительного я в этом не вижу, – возразил юноша. – Жизнь так устроена, что умирая, мы уже не принадлежим себе. Наши тела, как и дела наших рук, служат уже кому-то другому. Кому-то, кто еще жив.

В дальнейшей беседе Эш не участвовал.

Мысленно он перебирал основные понятия, какие только мог придумать. Огонь и вода, север и юг, мужчина и женщина, любовь и ненависть, жизнь и смерть, красота и уродство. Порядок – и хаос.

У каждого плюса всегда находился свой минус.

И если Единственный воплощал в себе стремление к порядку и контролю, то кто же противостоял ему? Кто был тем самым максимальным хаосом, который должен был уравновешивать в этом мире его существование?

Люди?

Но Эшу казалось, что все-таки сцена, на которой находились люди, располагалась где-то в другой плоскости по сравнению с Аваррой. А кукольник не стоит на одной сцене со своими марионетками. К тому же, изначально Единственный сосуществовал с людьми вполне мирно, и впоследствии намеревался точно также сосуществовать с ними – по крайней мере, он так говорил.

Людям скорее противостояли духи.

Покрутив в руках сухие орехи, Эш положил два на стол, мысленно представив себе, что это и есть люди и духи. Недолго поразмыслив, он левее от человеческого «ореха» положил еще один – это был Аварра.

Кто же тогда должен располагаться с другой стороны, ближе к духам? Гиганты? Или, может быть…

– Акады… – одними губами проговорил Эш, положив четвертый орех.

Вот почему для Аварры так важно их уничтожить.

Они – противники друг для друга!

Теория сложилась до того стройно, что Эш теперь не понимал, как он мог раньше не видеть таких очевидных вещей.

И только одно портило идеальную версию: по словам ворона, акады появились позже, чем Единственный, и позже, чем духи.

Но, возможно, акадами стали разумные, обладающие личностью духи типа гигантов, которые слились воедино, чтобы противостоять Единственному.

В мифе огромный змей рассыпается на множество духов. Но в реальности все могло быть как раз наоборот.

Гроза понемногу ослабляла натиск.

Ларс дремал, скрестив руки на груди и прислонившись плечом к стене. Дарий расспрашивал Шаккана о его отшельнической жизни. Тара спала, вытянувшись на коленях своего хозяина и безвольно свесив кожистые лапки, которые теперь уже не казались Эшу такими отталкивающими.

Кони умиротворенно фыркали, постукивая копытами по деревянному полу.

Эш улыбнулся. Было что-то невероятно уютное в этом ненастье за окном, тесноте и желтом свете масляной лампы на подоконнике.

Эш осторожно сдвинул кружку с ягодным напитком в сторону и разложил на столе карту.

– Чего смотришь? – заинтересованно спросил Дар.

– Хочу прикинуть новый маршрут. Судя по всему, прямо перед камнем идти не стоит – замучаемся отбиваться. Ворон говорит, лучше сделать крюк в сторону…

– Только если небольшой, – заметил Дар, тыкая пальцем в карту. – Иначе мы окажемся в белом пятне, где вообще непонятно что.

– Не поверишь, но именно этот факт делает всю идею вдвойне привлекательней для меня, – искренне признался Эш. – Мне нравится мысль заглянуть туда, где еще не были картографы, и где Аварра ничего для нас не обозначил. Может быть, там спрятано что-нибудь интересное? Что-то, чего он не хотел нам показывать?

– Если это что-то – сотня ловчих, то я готов с ним согласиться, – подал голос Ларс, не меняя позы и не открывая глаз.

– А я все равно хочу взглянуть, – упрямо повторил Эш, уставившись на белое пятно.

Ночь прошла спокойно, хотя места для ночлега катастрофически не хватало. Только когда ближе к утру коней вывели наружу все смогли растянуться на полу, кому как вздумается.

Шаккан спал на своей лавке, приоткрыв рот и по-детски свесив руки. Как будто вокруг на многие стадии простиралось безопасное умиротворение Внутреннего круга, и материнская стигма не жгла ему грудину.

Поглядывая на юношу сквозь дрему, Эшу пришло в голову, что у бедняги нет даже банального чувства самосохранения. Так крепко спать с тремя незнакомцами в доме – это нужно быть не просто доверчивым, а бездумным.

Эш гнал от себя мысли о будущем Шаккана. В конце концов, это не его дело. Этот парень ему – никто. И он, Эш, тоже никто для Шаккана. И вообще, если бы они просто путешествовали по своим делам, можно было бы взять чудака с собой. Но то место, куда направлялся Эш, могло оказаться куда опасней домика посреди Иркаллы.

Утро выдалось свежим и росистым. Небо было ясным и высоким, нежаркое солнце неторопливо выбиралось из-за края горизонта, отражаясь в крупных каплях, рассыпанных повсюду. Стоило чуть пройтись, как все сапоги в Эша стали глянцевыми от влаги. Провожая своих гостей, Шаккан казался задумчивым и грустным. Он искренне желал всем доброго пути, и Эшу невольно подумалось, что в этот момент паренек даже не дает себе отчета, сколько крови придется пролить им троим, чтобы этот путь стал для них действительно хорошим.

Поднявшись в седла, всадники повернули влево от жилища отшельника и порысили по мягкой траве вдоль условной границы, отмеченной ребром камня.

Эш торопился. Ему не терпелось попасть на белый участок. Да и новую встречу с Аваррой он ждал.

На этот раз он не станет убивать старика или наивно предъявлять ему обвинения. Теперь у него к Единственному накопилось немало вопросов, и сформулировать их следовало заранее, чтобы не совершить ненароком ошибки и не сказать лишнего.

Погруженный в свои мысли, он даже не заметил, как в дороге прошел весь день.

А на следующее утро ветер переменился, и Эш отчетливо ощутил незнакомый солоноватый запах. И с каждым часом этот запах становился все гуще и отчетливей.

В полдень они нашли останки человека. Верней, скелет в обрывках истлевшей одежды. Рядом с ним лежал заржавевший меч.

– Удивительно, что кто-то забрался так далеко, – задумчиво отметил Дар.

Ларс фыркнул.

– А по-твоему, карту Иркаллы духи составляли? Вот такие вот парни ее и сделали.

– Все равно – странно. Он здесь, один…

– Не вижу ничего странного, – отозвался Эш, продолжив свой путь. – Меня сейчас больше запах настораживает. Чем это может так пахнуть?..

Ларс покачал головой.

– Да что вы оба о жизни-то знаете, дети? Это запах разлагающегося дракона.

– Чего?.. – проговорил Эш, и в его голосе отвращение смешалось с недоверием. – Какого еще дракона?.. И почему тогда он такой…соленый, а не тухлый?

Ларс захохотал в голос. Он смеялся несколько минут до слез, пока наконец не произнес сквозь последние всплески хохота:

– Да море это! Морем пахнет.

– Морем?.. – переспросил Дарий, нахмурившись. – Я много раз был на Степном море и ничего подобного не ощущал.

– Решил сравнить местные моря с лужами Внутреннего круга? – сощурился Ларс. – Я видел здесь только одно море, на твоей карте оно названо «Западным». Так вот у него волны были раза в два выше меня, и запах стоял точно такой же. Старшие объяснили мне, что это из-за растительности, которая в нем обитает – сопли такие зеленые. Пока в воде, похожи на елочки, а в руки возьмешь – как пряжа какая-то липкая и мерзкая на ощупь. Не знаю уж, насколько они правы были, потому что мне самому казалось что это сама вода так пахнет. Соленая до горечи, кстати…

К вечеру пейзаж стал скалистым. Все чаще то тут, то там попадались целые семейства валунов, из которых половина на проверку оказывались силками. Ветер стал резче и свежее, а облака гнуса, с которым все уже успели смириться, так и не появились ни вечером, ни ночью.

Когда Эш проснулся, чтобы сменить Дария на страже, то даже приятно удивился, что можно среди ночи дышать полной грудью, не рискуя втянуть себе в нос полчища мух.

Дар сидел у костра, ковыряя угли длинной палкой и бормоча себе под нос что-то вроде песенки.

Увидев, что приятель направляется к нему, он умолк, как при появлении чужого.

Эш присел рядом с ним у костра. Вытащив трубку и мешочек с курительной смесью, он втиснул в маленькую чашечку щепоть липких, крупно нарубленных листьев, и достал из костра уголек.

– Что, от пальца еще не научился? – со слабой улыбкой пошутил Дар.

– Даже пытаться не буду, – усмехнулся Эш. – А то не рассчитаю малость, и плакала моя трубка…

Он покосился на Дария и, выпустив струйку сизого дыма, спросил:

– Может, поговорим?

Тот пожал плечами.

– О чем?

– Ну, не знаю… – вздохнул Эш. – О чем-нибудь. О людоедах, например. Или о том, как ты носил стигму и для чего ездил на Степное море… Какое оно, кстати?

– Большое. Грязно-желтое. Берега почти не видно…

– Ты все еще злишься на меня из-за Дагана? – вдруг прямо в лоб спросил его Эш.

Дарий покачал головой.

– Зачем сейчас об этом?..

– Затем, что вот уже сколько дней прошло, а у меня ощущение, что ты все никак окончательно от него не съедешь. Знаешь, как удав – вроде здесь, а на самом деле хвост аж за дальние кусты тянется. И где он там – хрен его знает. А ты мне целым как-то больше нравился.

Дарий как-то странно взглянул на Эша. Потом с треском сломал палку, которую держал в руках, и швырнул в огонь. Облако искр вспыхнуло в темноте и тут же потухло.

– А ты сам-то, Эш? Ты сам-то весь здесь? Тебе из будущего принесли письмо, ты ходишь по каким-то собственным делам и пропадаешь на целый день – и при этом ты почти ничего не рассказываешь. Зато вон аж морщины на лбу нарисовались от мыслительных усилий. Так что ты уж сам как-нибудь определись сначала, поститься тебе надо или выпить.

Поднявшись, Дар отправился спать, оставив Эша наедине с костром.

– Поститься или выпить… – проговорил он, выдувая очередную струйку дыма.

Дарий был прав.

Эш действительно замкнулся в себе после того дурацкого письма. Все ему казалось, что нужно быть аккуратней и сдержанней в словах и поступках.

Чтобы не спровоцировать.

Не подставиться на ровном месте.

Чтобы иметь преимущество по сравнению с остальными.

Так Эш становился не просто самым сильным в группе, но и самым осведомленным. Это в его собственных глазах восполняло недостаток опыта и придавало ощущение главенства и собственной значимости.

Но вместе с тем и увеличивало дистанцию между ним и друзьями.

И все это началось потому, что в одном из своих спутников Эш подозревал возможного предателя.

А теперь письмо сожжено, Шеда мертва, и только Дарий и Ларс прикрывают ему спину.

Если Эш и может рассчитывать на чью-то помощь и совет, то только этих двоих.

Решение пришло мгновенно.

Он расскажет им все. Только про предателя промолчит – просто скажет, что не стал читать письмо из прошлого и сжег его.

И больше никаких секретов.

Набрав в грудь побольше воздуха, Эш вдруг гаркнул на всю сонную поляну:

– Эй, спящие! А ну-ка подъем, будем допивать можжевеловку из тайных запасов Ларса!..

Дарий удивленно поднял голову, крыс недовольно заворочался, бормоча что-то сквозь дремоту – и вдруг внезапно сел, уставившись осмысленным взглядом на Эша.

– Чего-чего допивать будем?.. – хриплым со сна голосом спросил он.

– Можжевеловку, которую ты под овес в мешке кладешь, – с хитрой усмешкой ответил Эш, вытаскивая кружки из сумы.

– Там – это не выпивка, а целебный бальзам на экстренный случай!

– Так вот он и наступил, твой экстренный случай, – проговорил Эш.

Дарий с понимающей усмешкой взглянул на приятеля. В отличие от Крыса он-то сразу понял, о чем идет речь.

А вот ничего не подозревающий Ларс, кряхтя, нехотя поднялся со своего плаща.

– А что стряслось-то? Пришло известие, что Аварра помер?..

Эш хотел было ляпнуть что-нибудь дурацкое в тон его вопросу, но в это мгновение услышал странный шелест за спиной.

Мгновенно насторожившись, он призывно вскинул руку, обращая внимание друзей на происходящее, и обернулся.

Из лесной темноты к костру приближалась темная фигура. Ее движения были пугающе неестественными и резкими, голова казалась наклоненной к одному плечу, грязная юбка с шелестом цеплялась за длинную траву.

Сначала Эш схватился за метательный нож, но уже спустя мгновение растерянно опустил руку.

Прямо к нему, подергивая головой, шла вдовица.

Ее серые волосы висели неоднородными клоками по обе стороны лица. Одного глаза не было вовсе, на его месте зияла пустая окровавленная глазница, заполненная чем-то омерзительным, похожим на серую плесень или пыль. Сквозь нее где-то глубоко внутри тускло светился оранжевый огонек. Одну руку она вытягивала прямо перед собой, как незрячая, вторая безвольно висела вдоль тела, вывернутая вперед локтем.

Эш застыл на месте. Ларс с Дарием уставились на искусственную женщину с такими лицами, будто та была прокаженной.

– Мальчик!.. – надтреснутым низким голосом проговорила вдовица, невыносимо растягивая звуки. – Где твой дом, мальчик?.. Где твой…

Ее фраза оборвалась на полуслове, в горле что-то захрипело, затрещало, тело дернулось – и своим искаженным голосом вдовица вдруг проговорила:

– Так значит, ты жив. Это хорошо…

Ее единственный глаз с трудом сфокусировался на Эше.

У Эша на лбу выступила испарина.

–… Но плохо, что ты делаешь то, чего пожелаешь, а не то, что я сказал тебе, – прохрипела женщина. – А непослушное дитя всегда находит беды на свою голову…

– Аварра, – прошептал Эш, лихорадочно пытаясь сообразить, что ему сейчас сказать и как выкрутиться.

– Эш, мальчик мой, разве дорога к Белым воротам проходит через Среднее море?.. Зачем вообще ты ступил на эти земли?..

– Я… я хотел… – начал было оправдываться парень, как вдруг тело вдовицы вновь странным образом дернулось, и она умолкла/ Единственный глаз закатился под веко, глядя на Эша жуткой белой пустотой.

Парень непроизвольно отпрянул, а вдовица уже каким-то другим голосом произнесла:

– Тринадцатая модель, значит? Что ж, любопытно…

Ее белый глаз продолжал смотреть на Эша.

– Кажется, кто-то решил устроить хаос во имя великого порядка, – саркастично проговорила вдовица, и уголок ее мертвого рта чуть приподнялся, пытаясь изобразить усмешку. – Причем, устроить его не собственными усилиями, а руками тринадцатого.

Эш шагнул к вдовице, не сводя с нее взгляда.

– Ты… Ты не Единственный, – догадался он, и стигма ворона запылала у него на спине, разливая бронзовое свечение по телу. Дар, хватаясь за меч, двинулся к другу. В темноте ярко засветились отметины вепрей.

– Пожалуй, лучше мне вас погасить. Но не принимай близко к сердцу, это лишь временная мера, – заявила вдовица.

И в то же мгновение Эш почувствовал, как его стигма потеряла силу. Он больше не чувствовал в себе энергию ворона. Вместо приятного, наполняющего ощущения присутствия духа внутри разливался одинокий холод, как в опустевшем доме.

Стигмы Дария и Ларса тоже угасли. Крыс даже растерянно взглянул на свой рисунок, чтобы убедиться, что он вообще все еще есть на его теле, а не пропал куда-нибудь.

«Ворон?..» – мысленно окликнул Эш духа.

Ему никто не ответил.

«Эй, ворон! Что происходит???» – уже не на шутку всполошился Эш, выхватывая нож.

– Что ты сделала?! – крикнул он, схватив вдовицу за вывернутую руку. – Что ты…

Конечность искусственной женщины вдруг выскользнула из обветшалой одежды, оставшись в руке Эша. Она была мягкой, как наполненный пухом мешок. Сморщившись, парень брезгливо разжал пальцы, и она плюхнулась наземь с едва различимым звуком, поднимая над собой облачко пыли.

– Вот падаль… – вырвалось у него.

– Верно, – сказала вдовица. – Это всего лишь истлевшая оболочка допотопного андроида.

– Что случилось с нашими духами? – выкрикнул Эш, приставляя нож к горлу женщины. Он чувствовал, как бешено колотится его сердце, как в груди не хватает воздуха, будто его внезапно накрыло чьей-то мощной аурой. – Что ты такое?! Кто ты, акада тебя подери? Спятившая машина? Или очередной слуга Единственного?..

– Обернись, – последовал ответ.

Продолжая прижимать к горлу вдовицы лезвие, Эш повернул голову.

И резкие слова комом застряли у него в горле.

Потому что из-за деревьев, мягко ступая по траве, шел гигантский белый тигр, мерцающий серебристой светящейся шкурой.

– Ворон, сюда! – крикнул Ларс, обнажая меч. Рядом с ним плечом к плечу встал Дарий.

Эш отскочил к друзьям, готовый в любой момент броситься в атаку.

Между тем тигр приближался, уменьшаясь с каждым шагом. Пока, наконец, не стал размером с невысокую лошадь.

И тут он подобрался и прыгнул в сторону людей, сбившихся в крошечный отряд – плавно, словно воздух стал густым и плотным, как вода.

Эш выскочил ему навстречу, судорожно стиснув рукоять ножа в руке.

Он не даст этой твари сожрать его друзей!

Больше никто не умрет. Он не позволит!..

Тигр легко увернулся от его атаки и бросился на вдовицу. Разрывая гнилую плоть зубами, он принялся пожирать ее вместе с серой плесенью, которой были покрыты все внутренности.

Эш рванулся к зверю, метя клинком в горло, но молниеносный удар огромной кошачьей лапы отшвырнул его назад, в кусты. Ветки затрещали, жалобно хрустнула куртка на спине.

– Да твою ж акаду, ворон, где ты?.. – выдохнул Эш, невольно охнув от удара оземь.

Вскочив на ноги, он увидел, что Дарий с Ларсом тоже бросились на тигра, обрушивая на него удар за ударом, но тот не защищался, а с хрустом дожирал голову женщины.

Эш вскочил на ноги и, выхватив метательный нож, прицелился зверю в глаз и со всей силы швырнул оружие.

Да, без ворона этот удар не имел той силы, что могла бы быть. И тем не менее даже без духа Эш был мастером летающих клинков.

Тусклый без блеска нож бесшумно пронзил темноту и метко вонзился тигру в глаз.

Ларс с Дарием отскочили прочь, ожидая звериной ярости в ответ, но тут случилось что-то странное.

Зверь спокойно обернулся к Эшу. Вместо правого глаза у него теперь торчал нож. На серебряную морду быстрыми каплями катились кровавые слезы.

– Опять обзор так себе… – проговорил он низким урчащим голосом. – Значит, решил померяться со мной силами?.. Совсем как твой создатель. Он тоже одно время хотел меня уничтожить – прекрасные были времена…

И в его интонациях, в его словах было что-то настолько знакомое и похожее на ворона, что Эш опешил.

–… Ну что же, давай посмотрим, насколько ты хорош, – сказал тигр, и в ту же секунду бросился на парня.

Ларс попытался заскочить на него сверху, чтобы помешать прыжку, но промахнулся. Эш с трудом выскользнул из-под атаки, ушел вправо и запустил в тигра еще один нож. В этот раз удар не получился, а проскользил по плотной шкуре зверя: если бы ворон усилил бросок, такого бы не случилось.

Но сейчас у Эша был только он сам и его друзья.

Тигр прыгнул к парню и принялся ловить его лапами, как кошка ловит зазевавшуюся мышь.

Эш уворачивался. Друзья пытались атаковать, но зверь отмахивался от них, как от назойливых мух.

У Эша стучало в висках, кровь прилила к разгоряченному лицу, мышцы разрывало изнутри от напряжения.

В сторону! И еще! Назад!

– Быстрее… – урчащим голосом говорил тигр, как наставник на тренировке. – Еще быстрее!

И его лапы били все резче, и Эш ускорялся, маневрировал, уже даже не пытаясь нанести удар. Теперь цель была одна – выжить под градом молниеносных атак, от которых уже плыло в глазах.