Текст книги "Стигма ворона 3 (СИ)"

Автор книги: Юлия Горина

Соавторы: Ник Гернар
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Глава 19

Эш бросился к Айе, но было уже слишком поздно.

Мощная невидимая волна ударила ему в грудь, разбросав корзины и пустую деревянную посуду со стола. Дингиры повскакивали со своих мест. Син, взвизгнув, рванулся к сестре, но крепкая рука Червя вовремя схватила его за шиворот.

Дарий метнулся к Эшу – но тоже уперся грудью в невидимую преграду. Воздух между ним и Айей всколыхнулся и замерцал на свету, как вода, искажая очертания предметов. Отступив на полшага, Дар сгорбился, используя силу своей стигмы для частичной трансформации, и с ревом попытался снова прорваться к девушке, но напрасно.

Айя растерянно поднялась на ноги, непонимающе озираясь по сторонам, а между тем ее правая кисть светилась голубым пламенем.

Дар снова отскочил от мерцающей границы, набираясь сил, но неожиданно тяжелая рука Эша удержала его от нового рывка.

– Все, – хрипло проговорил ворон. – Бесполезно. Теперь пусть только это закончится. Я сам выну из Айи эту тварь, своим способом!..

«Эш, это дух времени. Мне мало что есть ему противопоставить!..» – возразил ворон.

– Вытащу, любой ценой! – упрямо повторил Эш, вперив взгляд в Айю. – Она один раз уже пыталась стать стигматиком, и расплатилась за это зрением! Больше я такого не допущу.

Разгораясь все ярче, огонь между тем уже обвил руку девушки до плеча, разлился по телу, раздул закружившим ветром юбку белого платья. Золотые волосы, забранные в слабую косу, заплескали у девушки за спиной, наполняясь светом и превращаясь в яростные языки ослепительного голубого пламени. Незрячие глаза стали синими – просто синими, без радужки и белка, как если бы глазницы наполнились раскаленным металлом, только не красного, а синего цвета.

Айя застыла, широко распахнув глаза и вытянув руки вперед, точно хотела что-то разглядеть кончиками своих пальцев.

– Айя!.. – закричал Син, перекрикивая свист ветра.

Он забился, как дикий зверек, пытаясь вывернуться из цепкой хватки Червя.

– Угомонись! – рявкнул на него Эш, не оборачиваясь. – Сейчас все должно закончиться.

– Она умрет! – расплакался мальчик.

– Я не позволю. Но сейчас мы можем только ждать!..

– Черная спина… – проговорила вдруг Айя. – Черная спина и красные руки. Может ли сердце остаться чистым, когда у тебя такая спина, и такие руки?..

На лбу у девушки медленно проступала стигма. Она свивалась в кольца, обрастая причудливым орнаментом, и эти кольца, перекрывая друг друга, образовали что-то наподобие двух соединенных друг с другом звеньев цепи.

У Эша сжались руки в кулаки.

Ну давай, давай уже! Заканчивая свое дело, дух!..

– Кровь на белом снегу кажется еще ярче, – прошептала Айя. – Сколько крови, Эш… Сколько крови будет зимой! Летом кровавый снег соберется в реки… Они уже убивали тебя, Эш. Они захотят убить тебя снова. Прошлое и будущее переплетено и завязано в узел. Я не вижу, откуда тянется нить…

Внезапно пламя угасло и ветер стих.

Ноги Айи подкосились. Она бы упала, если бы Эш не подхватил ее.

Девушка обессиленно вздохнула. Ее глаза закрылись, сияние стигм угасло и стало едва заметным.

А через мгновение она уже спала.

– Сестра!.. – крикнул Син, вырвавшись, наконец, из рук невозмутимого Червя.

– Она жива, успокойся, – сказал ему Эш, прижимая Айю к груди. – Просто из-за духа слишком устала и уснула. Такое бывает.

– И что теперь делать? – шмыгнул носом Син.

– Пока – ничего. Просто дадим Айе отдохнуть. Откроешь мне дверь в коридор? Надо ее в спальню отнести.

Когда Эш вернулся к очагу, посуду с пола уже собрали, и Дарий, вооружившись большой ложкой, раскладывал еду.

– Как там она?.. – спросил Шаккан.

– Нормально, – отозвался Эш, усаживаясь за стол. – Я вот только не пойму… Как он смог выбраться? Получается, дух мог выйти из ящика когда угодно? Но тогда почему раньше не вышел?

«Это же время, Эш. Время! – неожиданно подал голос ворон внутри него. – Он знал, чего ждет. И кого он ждет.»

– Да, как-то очень неожиданно получилось, – кивнул Дарий.

– Все духи по своей природе одинаковы. Значит, на них должны распространяться общие правила и действовать одни законы. Но почему-то одних духов этот металл полностью парализует, а другие проходят прямо сквозь него в нового носителя. Как так-то?

– А кстати, как он вылез-то? – спросил Гидра, оборачиваясь на гроб.

– Подходящего носителя почуял, – хмыкнул Аншар.

Эш задумчиво посмотрел на Гидру, и, поднявшись из-за стола, подошел к гробу.

На месте, где Айя положила на него ладонь, зияла дыра. Он тронул почерневший край пальцем, и тот мягко поддался нажиму и обломился.

Теперь отчетливо было видно, насколько края стали тоньше по сравнению с толщиной остальной крышки.

– Я ж говорю – он носителя почуял, – повторил Аншар, запихивая в рот ложку каши. – Использовал обветшание на металл. Не знал, что он может использовать эту способность без живого носителя…

– Ладно, допустим, – кивнул Эш. – Но почему сейчас? Почему не раньше, когда Шаккан выстелился на крышке? Ведь он – дингир, все-таки.

– Да это ладно. А ты саму стигму-то видал? – спросил Аншар, продолжая есть.

– Ну, – не понял Эш.

– Че ну? Ты когда-нибудь такую загогулину встречал у кого?..

– Да я как бы… Всего-то одного человека с этой стигмой видел, – признался Эш. – А что с ней не так?

– Как бы… Она не круглая, – ответил Аншар с таким видом, как будто это должно было все объяснить.

– И что? – присоединился к разговору Дар, нахмурившись.

Аншар шумно выдохнул.

– Вот уж правду говорил господин: спокойствие – в незнании! В общем, время всегда стремится к кругу. Детали там постоянно меняются, но цвет и форма стигмы всегда одинаковые, потому как время – оно как бы всегда единое, и суть его – круг. А тут какая-то искаженная шляпа вышла. Почему-то.

Эш нахмурился, вспоминая вензель, проступивший на лбу у Айи. Пальцем в воздухе он попытался повторить рисунок, и тут его осенило.

– Она не искаженная. Она…

Он вовремя прикусил себе язык, чтобы не произнести вслух, что стигма двойная.

Дарий уставился на Эша. Медленно приподнял брови, размышляя над несказанным. Из всех присутствующих он один понял, о чем идет речь.

– Думаешь?.. – он запнулся и умолк, сообразив, что в собравшейся компании упоминать о положении Айи не очень-то правильно и безопасно.

– Слышьте вы, мечтатели! – недовольно буркнул Аншар. – Не знаю, чего вы там напридумывали, но это неизменное правило. Круглая стигма, и еще – только одна-единственная у человека. Ясно? Время не признает компанию. Так что, или совсем уж конец времен наступил, или с этой девицей твоей что-то не то. Есть в ней что-то ненормальное…

– Ешь давай, – хмуро перебил его Эш. – Остальное тебя не касается.

Аншар с грохотом уронил ложку на стол.

– Значит так, пробирочный народ… Может, тогда уже определимся, кого чего касается? А то я чего-то не понял расклад…

– Что именно ты не понял? – с невозмутимым лицом спросил Эш. – Что я запихну тебе обратно в глотку любое слово, которое ты позволишь себе сказать о моей женщине?

Глаза Аншара сузились, как щелки, и стали злыми.

– Ты, ворон, говорить-то говори, да не заговаривайся. Что у нее и без стигмы аура была ненормальная, это почуяли, думаю, все, тока вслух не сказали. А грозиться нечего, мы тут…

Эш преодолел расстояние до стола одним скользящим шагом, точно пролетел его. В мгновение он превратился в ворона. Тело вытянулось, плечи раздались почти в два раза, с треском разорвав кожаную куртку. А на спине красовалась пылающая стигма ворона – огромная, до самой поясницы, и протянувшаяся от плеча к плечу. Руки, грудь и шея покрылись черно-синими разводами, черты лица заострились, глаза стали выпуклыми и круглыми, как у птицы. На обеих руках отросли длинные когти, похожие на кинжалы, а за спиной с упругим шелестом распахнулись крылья.

Аншар с неожиданной легкостью и прытью отскочил вглубь комнаты, а остальные дингиры, роняя стулья, отпрянули к дальней стене.

– Ты здесь только потому, что я не пожелал убивать тебя в угоду Единому! – гаркнул ворон, и голос его был хриплым и вместе с тем пронзительным. – А не потому что ты мне нравишься, или мы с тобой друзья! Но даже друзьям я не позволю обсуждать то, что является моим!..

Он устремился к великану, вскинув руку с когтями для удара. Аншар метнулся в сторону, и стигмы на его теле будто ожили, заиграв разными оттенками. Он взревел, разинув вытянувшуюся пасть с желтоватыми клыками. Под кожей великана заходили бугры, придавая и без того массивному телу очертания медведя и тигра одновременно. На спине и руках показалась неровная, клочковатая шерсть.

– Не много ли берешь на себя – рот мне затыкать?

– А вот сейчас и узнаем…

– Да вы дом сейчас разнесете! – крикнул Дарий – впрочем, не сильно рассчитывая, что его кто-нибудь услышит.

– Зато гроб уже имеется, – негромко заметил Червь.

Эш ринулся на Аншара, и в это раз великан не стал уходить от столкновения, а прыгнул навстречу.

Ворон ударил когтями противнику по груди, но острые лезвия с лязгом скользнули по коже, оставив лишь размашистые тонкие царапины. Аншар захохотал, а на его теле из-под кожи проступили жесткие костяные пластины, похожие на черепаший панцирь.

С неожиданной пластикой изогнувшись, он оскалил клыки и рванулся прямо к горлу Эша. Тот вовремя отпрянул, и клыки лишь зацепили плечо. Тонкие струйки крови заскользили из небольшой, но глубокой раны.

– Тварь… – процедил сквозь зубы Эш.

Они снова схлестнулись в ближнем бою, кружа на одном месте и уклоняясь от ударов друг друга. От сияния энергии вокруг них образовалось световое пятно, окутавшее место дуэли.

И тут коготь Эша глубоко полоснул Аншара в месте, где бычья шея соединялась с плечом выпуклой мышцей, выступающей из-под костяной пластины. Великан взревел. Кровь хлынула из раны, обагряя костяной панцирь. Аншар отпрянул, еще больше теряя человеческий облик.

– А ты подрос, вороненок! – прорычал полумедведь-полутигр в доспехе из костяных пластин, опускаясь на четвереньки.

Эш отпрыгнул назад, уронил попавшуюся под ноги скамью и сделал глубокий вдох, беря под контроль свои эмоции и чувства.

Время послушно замедлилось и застыло.

Эш обвел взглядом комнату. Языки огня казались нарисованными. Дарий, нахмурив брови, напряженно смотрел прямо ему в лицо, прижимая к себе Сина. Рядом с ними стоял Шаккан, закрыв лицо руками. Птица казалась встревоженной. Червь замер с самым невозмутимым видом, будто созерцал течение реки, а не схватку. Гидра косился на дверь.

А потом Эш перевел взгляд на своего противника.

И в этот момент с какой-то особенной ясностью понял, что если сейчас швырнуть в него огонь, то все будет кончено. Но потом они останутся без крова. И без Аншара, само собой.

А этот пес хоть и был бешеным, но зато многое знал и действительно оказался сильным воином…

Мысли щелкали звонко и четко, как костяшки на счетах торговца. «За» и «против». При этом все доводы были абсолютно рациональными и лишенными эмоций, словно терпение ворона не просто замедлило время, а еще и очистило разум от всего наносного и лишнего.

Приглядевшись к полосатой бурой шкуре своего противника, Эш вдруг заметил на загривке небольшую стигму ядовитой краснобрюхой жабы.

Вот это новость.

Так значит, кроме всего прочего он обладал еще и способностью отравления?.. В запале Эш не разглядел этой отметины. И это была ошибка, которая могла дорого ему обойтись.

Дотянуться зубами до горла своего противника Аншару никак не удавалось. Но у него была возможность просто воспользоваться ядом.

Эш скосил глаза на свое пропоротое звериными клыками плечо.

Это была ошибка Аншара? Или осознанное решение?..

«Если ты его убьешь, это изменит рисунок твоей судьбы, – шепнул Эшу ворон.»

«Да похрен мне на это. Если жить, опасаясь изменить даже свою собственную судьбу, то что это за жизнь такая?» – возразил Эш.

«А если он убьет тебя, то это изменит предначертанное всему миру, – добавил ворон. – Поэтому, принимая решение, будь готов к последствиям…»

«К последствиям никогда нельзя быть готовым, потому что даже ты не можешь просчитать все вероятные исходы. Разве не так? А значит остается одно.»

«И что же ты будешь делать?» – спросил ворон.

«Да как обычно, брат. Буду делать то, что считаю правильным.»

Подобравшись пружиной, Эш собрал побольше энергии в ноги и руки.

И прыгнул на ощерившегося зверя.

Мир вокруг мгновенно проснулся и пришел в движение. Аншар рванулся под Эшем, норовя выскользнуть из крепких рук.

Но парень мертвой хваткой вцепился ему в загривок и со всей силы прижал голову зверя к голому полу, пачкая в пыли загустевшую гладкую шерсть. Его руки стали черно-красными, в доме завоняло паленой шкурой.

Аншар взревел. Он бился и царапался задними лапами, оставляя борозды в сером камне – но перевернуться или выкрутиться никак не мог. Стиснув зубы, Эш придавил его еще сильней, и зверь захрипел и обессиленно распластался, уже не пытаясь сопротивляться.

– Это второй раз за сегодня, когда я мог бы убить тебя, – хриплым гортанным голосом сказал парень. – Запомни этот момент хорошенько. Потому что третьего раза не будет, Аншар. Ты или подчинишься мне, или уйдешь отсюда нахрен, или сдохнешь. Это ясно?

Зверь что-то невнятно прорычал в ответ.

– Чего? Громче, Аншар! А то как оскорблять дингиров или убеждать меня в своей крутости, так ты в полный голос. А тут – ни слова не разберешь.

– Да ясно мне, ясно! Ворон…

Эш ослабил хватку и неспешно поднялся на ноги.

Небрежно стряхнув пыль с колен, он подошел к столу и сел на свое место.

– Это касается всех. Хотите остаться – оставайтесь. Но если вы со мной, то это значит, что мои требования вы будете слышать с первого раза. Желаете уйти – так пошли вон, никого не держу. Но, правда, если потом где-нибудь встречу – убью. Не обессудьте, – с усталостью в голосе сказал Эш. – И тянуть с этим решением мы не будем. Потому что мне уже до одури надоели все эти ваши примерки у кого длинней и больше. Вам придется принять как данность, что по-любому длинней и больше у меня. Потому вы и должны были стать моим кормом, а не я – вашим. А теперь садитесь и ешьте. После ужина в доме останутся только те, кто хочет остаться. Все, приятного аппетита.

Вытерев кровь в уголке разбитого в драке рта, Эш подвинул ближе к себе плошку с уже остывшей кашей и принялся есть.

Аншар, покряхтывая и поругиваясь, поднялся на ноги. На загривке у него розовел неглубокий ожог – как раз в том месте, где зеленоватым цветом светилась стигма ядовитой твари.

Великан погладил зудящее пятно, с кривой усмешкой глядя Эшу в лицо.

Эш ответил прямым взглядом в глаза.

И этот взгляд говорил – да, я понял, что ты мог сделать и чего не сделал. Но ведь и я мог довести дело до конца, но не стал. Так что никто никому ничего не должен.

Дарий, облегченно выдохнув, сел за стол и усадил рядом все еще испуганного Сина. Следом за ними двинулся Червь. Как ни в чем не бывало, он с прежней невозмутимостью принялся за еду.

Потом с грохотом поднял свой стул Аншар.

– Ну, мне-то идти некуда. Да, господин? – с досадой спросил он потолок. – Так что судьбы наши связаны, тринадцатый. И я отсюда никуда не пойду. Даже не надейся.

Он уселся за стол, крякнул, глядя на царапины на груди.

– Хороший ужин, однако, получился, – со смешком заявил он. – Сытный такой.

– Вот и ешь, – буркнул Эш, бросив на него короткий взгляд исподлобья.

Потом молча уселись Гидра и Шаккан, который никак не мог прийти в себя от увиденного. Этот парень не боялся жить в Иркалле, посреди одержимых зверей, страшных гроз и древних легенд. Но увидев вблизи схватку, которая могла закончиться самым недобрым исходом, он просто потерялся и сейчас выглядел так, будто уже полдня как умер.

Птица между тем продолжала стоять у стены, опустив голову.

– Эй, пернатая! А ты чего там затихла? – крикнул девушке Аншар.

– А ты все никак не угомонишься, – нахмурился Дар.

– Не, ну а чего она там стоит такая, аппетит, понимаешь, портит…

Шаккан, стараясь не смотреть великану в лицо, осторожно протянул ему полотенце.

– Вот…

Тот сначала не понял, на что намекает юноша. Потом кивнул и принялся вытирать окровавленный живот, не выходя из-за стола.

– А какие у нас гарантии? – подала, наконец, голос девушка.

– Ты о чем? – спросил ее Эш.

– Откуда нам знать, что после того, как мы уничтожим эти штуки в Иркалле и сделаем еще что-нибудь полезное в твоей борьбе с Единым, ты не убьешь нас всех, чтобы остаться единственным живым дингиром? Вдруг ты нас просто используешь?

Эш перестал жевать.

– Понимаешь, эмм… Слушай, а как тебя, кстати, зовут?..

– Можешь звать меня Мирра.

– Очень хорошо. Так вот, Мирра. А какие вообще гарантии может дать один человек другому? На свадьбе жених поклянется тебе в вечной любви и верности – но каковы гарантии, что это так и будет? Или ты поступаешь на службу к какому-то господину. Разве есть у тебя при этом какие-то гарантии, что он будет исправно платить тебе за службу, а не решит, вон, скормить тебя ворону, например?..

Аншар строго взглянул на Эша, но в это раз ничего не сказал, а только нахмурился.

– К сожалению, – продолжил Эш. – гарантии, клятвы и обещания в этом мире не стоят ничего. И потому эту ситуацию по-настоящему уравновешивает только одно.

– И что же?

– Обоюдность ситуации, – мрачно ответил он. – Я ведь касательно тебя и любого из вас нахожусь в точно таком же положении. У меня нет гарантий, у тебя их тоже нет. Все, что нам остается – только поверить, что мы оба – достойные и честные люди, и наше слово, как и наши решения, чего-нибудь да стоят.

Аншар с прищуром взглянул на Эша.

– Тебе сколько сейчас человеческих лет, ворон? Потому что нечеловеческих в тебе, конечно, годков немеряно…

– Семнадцать.

– Охренеть. Каким же ты тридцати годам станешь? Если, конечно, доживешь. Ох и лютый же ты будешь, тринадцатый… Да, господин?

Глава 20

Утро выдалось холодным. Влажные листья и траву тронула изморозь, стальное небо казалось низким и тяжелым.

Ёжась на морозе в своей куртке, сшитой кое-как из порванных кусков, Эш думал о том, что всем его подопечным потребуется соответствующая одежда, зимние плащи и сапоги. И лошади. Потому что если вдруг Червь протянет ноги, возвращаться домой по заснеженной Иркалле – то еще удовольствие.

Другими словами, требовалась огромная сумма денег, и как можно скорее.

Как же это решить? Заработать столько в считанные дни у них сейчас точно не получится, а бешеные одержимые волки и лисы ждать не станут.

Впрочем, был один вариант… Жаль только, что Ларс теперь не с ними – это бы на порядок облегчило дело. Но Крыс был далеко, а решать что-то надо было прямо сейчас…

Тут дверь за спиной тихонько скрипнула, и Эш увидел Айю. Она куталась в одеяло, чтобы не замерзнуть.

Девушка подняла на парня светящиеся пронзительным голубым светом глаза и улыбнулась.

– Доброе утро.

Эш бросил взгляд внутрь дома, где на лавках и вповалку на полу устроились его спящие гости, потом удивленно посмотрел на Айю.

– Я не понял… Ты видишь?

– И да, и нет, – ответила Айя, касаясь ладонью его щеки. – Если я использую стигму, то у меня перед глазами возникают картины из прошлого, и настоящего и будущего, и я не всегда могу в них разобраться. Например, сейчас я вижу тебя со шрамом, который не чувствую пальцами… – она вдруг запнулась, и робко добавила:

– Но я не должна говорить с тобой об этом.

– Как ты себя чувствуешь?..

– Великолепно! – с неожиданной радостью воскликнула Айя. – Боги, я так счастлива, что обрела эту часть себя! Правда, я еще почти ничего не знаю. Понимание времени приходит со временем… Забавно прозвучало, – тихо рассмеялась она.

Эш задумчиво коснулся ее отметины.

– Что ж, может быть, все не так уж плохо, как я подумал сначала. Раз ты ужилась с духом. По крайней мере, теперь ты можешь себя защитить.

Айя доверчиво прильнула к нему.

– Тем более, нас теперь двое…

– Я знаю, – мягко ответил он ей.

– Заметил?

– Знал еще до возвращения. Игры духа времени, такие дела… Иди внутрь, ты замерзнешь. И пора этих лежебок поднимать. Зима ждать не станет. Так и скажи им.

– А ты?

– А я к Хэну прогуляюсь, дело есть одно.

Коснувшись губами сердцевины сплетения двух стигм на ее лбу, он сунул руки в карманы и двинулся в город.

После ночного кошмара Уршу еще крепко спал. Дороги были пусты, торговцы и ранние покупатели сегодня не спешили покидать свои дома. Где-то уныло бряцали кирки и лопаты – это рабочие убирали последствия обрушения домов. Все остальные, казалось, забились в укромные места и затихли, боясь высунуть нос наружу.

И только когда Эш вышел на большую площадь, он понял, как сильно ошибся.

Потому что почти весь город сейчас собрался на этом пятачке. Сотни людей, горбясь от мороза или тяжелых мыслей, в абсолютном молчании стояли напротив храма, закрывая ладонями горящие свечи. Старики и старухи, женщины и дети, ремесленники и даже стигматики.

А на храмовом крыльце в белых саванах лежали мертвецы. В основном – рослые и широкогрудые мужские тела, не меньше полсотни людей. Чуть в стороне от них положили еще два тела поменьше – по-видимому, это были женщины. А между ними лежал совсем крошечный сверток, обвитый красной кружевной лентой. Двери храма были открыты настежь, и внутри шло служение. От теплого человеческого дыхания тех, кто молился внутри, из святилища на площадь тянулся белый пар, смешанный с серыми клубами ароматного дыма. Весь зиккурат сейчас напоминал огромную священную кадильницу – или тлеющее пожарище, которое так и не смогли до конца погасить. А со створок храмовых ворот на народ с невозмутимым спокойствием взирали священный орел и великий змей.

Эш остановился на минуту, вслушиваясь в доносившееся из глубин святилища пение – разобрать слова было невозможно, но по мотиву угадывалось посмертное величание.

«Вот и началась очередная великая война», – мысленно сказал Эш ворону.

«Да», – ответил тот.

«И ее развязал я».

«Да», – снова так же коротко ответил ворон.

Эш смотрел на мертвецов и понимал: это только начало. Первый пройдет через весь Внешний круг, подминая под себя всех, кто окажется у него на пути. И Единый будет пытаться ему помешать, из-за чего обрушатся новые дома, бросятся в бой новые воины и снова погибнут дети.

Великие божества всегда требуют великих жертв.

Великие эпохи имеют удивительную особенность тонуть в крови.

Большие перемены, даже если это перемены к лучшему, всегда выстраиваются на гробах.

Почему так? Это жестокий закон вселенной? Или особенность самих людей, которые делают жестоким все, что с ними соприкасается?

Ему вспомнились слова Айи. «Черная спина, красные руки»…

Эш тряхнул головой, отгоняя неуместные мысли.

Во время боя нельзя размышлять.

Этому его научили на Вороньем мысе. Остановишься, помедлишь – и все, ты труп.

Потери надо считать уже после битвы.

И Эш переключился на насущные проблемы.

Например, стоило попытаться почуять или высмотреть в толпе Хэна. Но его нигде не было видно.

Тогда парень направился в кузню.

Свернув на нужную улицу, он издалека услышал гулкий лязгающий звук. В первую секунду Эш весь подобрался, готовый помчаться вперед – но тут мимо него с той стороны спокойным шагом прошли двое стражников.

Если бы это были ловчие, вряд ли стигматики просто разгуливали по улицам вместо того, чтобы попытаться вмешаться.

И все равно парень прибавил шагу, и вскоре увидел источник шума.

Это были кузнецы. Порядка десяти мастеров, согнувшись в три погибели, пытались как-то выровнять городские ворота.

Мда, неплохо же он их вчера изувечил…

Кашлянув, Эш позвал Хэна.

– Да вы гляньте, кого духи-то сюда принесли! – прогрохотал кузнец, увидев давнего знакомца.

Бросив свое занятие, Хэн поспешил к Эшу.

– Дай-ка я погляжу на тебя – че-то ты прям на себя непохожий стал! Живой, здоровый!..

На радостях он стиснул парня в таких крепких объятиях, что тот даже охнул.

– И, вообще-то, планировал после встречи с тобой остаться таким же живым и здоровым!.. – в шутку проворчал Эш. – Как дела твои, как сам?..

Он хотел сказать, как благодарен Хэну и за ножи, и за Айю с Сином, но ситуация как-то не располагала к откровенной беседе.

– Да нормально все у меня, – отмахнулся кузнец. – По крайней мере, до сегодняшнего дня так было…

Тут один из мастеров, здоровый дядька с седой бородой и лиловым ожогом на лице, с хрустом выпрямился и громко заявил.

– Братцы, а я чего-то не понял. Это кто там у нас от дела отхлынул языком почесать?

– Кто-кто… – шутливо поддержал его молодой лысый кузнец с огромным тяжелым молотом, с усмешкой покосившись на Хэна. – Видимо, тот, кому по крыше звезданут, если не одумается. А то мы тут полночи уже, как дятлы на суку, что аж спина отваливается. А он – ишь ты!..

– Да будет вам, он всего на пять минут отвлекся! – заступился за приятеля Эш. А про себя подумал, что если бы этот лысый знал, по чьей вине они тут сейчас все горбатятся, ой не Хэну бы он молотом угрожал… – Слушай, я чего хотел-то. Ты случайно телегой не разжился за это время? Очень надо, к ночи верну.

Хэн хмыкнул.

– Ты вон из Иркаллы тоже обещал до осени вернуться. Телегу я так же ждать буду? И вообще, на кой она тебе?

– Ну очень надо, – ответил Эш.

– Эхх… Ну, бери, ежели так. Расплачиваться потом рассказами будешь! Тебе когда надо-то?

– Сейчас. А где, говоришь, взять ее можно?..

Телегу Хэна парню пришлось тащить на себе, потому что после случившегося вести через весь город одержимого Полудурка Эшу показалось слишком рискованным. Насвистывая себе под нос и не обращая внимания на озадаченные лица прохожих, уже появившихся на улицах, он волок свой груз будто заправский конь.

Дарий, увидев это зрелище издалека, не смог удержаться и со смехом поаплодировал Эшу.

– Отлично бьешь копытом, брат!

Эш улыбнулся и вкатил телегу во двор.

– Не надо завидовать так громко, Дар. Тише, молча, про себя!

– Прости, но тут молча смотреть на такое просто нереально!

Эш с дружеским укором покачал головой.

– Зараза ты. Ладно, что там остальные делают?..

– Объедают запасы Айи. Жрут в три горла.

– Значит, так…

Эш остановился, вытер пот со лба рукой, прикидывая расклад.

– Давай, позови сюда Аншара, Гидру и Червя. Шаккана и Мирру оставим на хозяйсте – пусть по дому помогут и всякое такое.

– Телега-то тебе зачем?..

– Зачем, зачем… Долго рассказывать, – нехотя отозвался Эш, подтаскивая озадаченного Полудурка к телеге за недоуздок.

Морда мерина вытянулась, и весь его вид говорил об изумлении от того, на какое унижение намеревается его обречь хозяин. – Ну-ну, ничего с тобой не сделается! Тяжеловато будет малость, но ты ж теперь одержимая тварь, ты свою ношу выдержишь. – и со вздохом добавил. – Мы же выдерживаем…

– Да один только твой Аншар весит, как наковальня, – заметил Дар. – Куда ты всех собираешься погрузить?

– Предлагаешь мне их здесь под боком у Айи оставить? – хмуро отозвался Эш.

– Меня оставь, я присмотрю.

– Нет, ты мне можешь на месте пригодиться. Ты у нас благородный, манерам обучен… Иди, зови всех, – сказал он, впрягая Полудурка в телегу. – Скажи, ехать пора.

До въездных ворот Эш заставил всех дингиров тащиться пешком.

А после все уселись поудобней, и Полудурок, тараща красные глаза под шорами, резвой рысью потащил скрипучую старую телегу от Уршу в сторону стены.

– Не знаю, как твой конь, но вот телега явно может не дожить до конца путешествия, – заметил Дар.

– Так не безрукие же – починим, если что, – невозмутимо отозвался Эш.

– Снег пошел, – вмешался в их диалог Червь, глядя в небо.

И правда – в воздухе закружили крупные белые хлопья, легкие и воздушные Порывы ветра то позволяли им спуститься почти до земли, то снова поднимали высоко в воздух.

Протянув руку, Эш поймал на лету одну такую снежинку.

Она мягко легла в ладонь, теплая и пушистая, как перышко.

А когда парень разжал руку, ветер вновь подхватил примятый комок и утащил за собой.

– Это не снег, – мрачно сообщил остальным Эш. – Это Первый. Ну а теперь давайте поговорим о том, куда мы едем и зачем. Есть у меня один план…