Текст книги "По воле богов (СИ)"

Автор книги: Юлия Цыпленкова (Григорьева)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

   Энцолор отстранился и долгим пристальным взглядом изучал меня, словно пытался найти в моих глазах признаки безумия. Я сложила молитвенно руки. Я готова была встать на колени, лишь бы он услышал меня и не отказал.

   – Иного мне не надо мужа! – воскликнула я. – И лучше я умру, но не предам того, кого люблю.

   – Но мне не провести обряд, когда нет рядом твоего супруга, – наконец, ответил Энц.

   – Мы в Вернасе с ним встретимся, там люди тоже будут. Соедини нас, брат, или убей не медля.

   – Опасно то, что ты задумала, сестра.

   – Иль жизнь с любимым, или смерть, иной судьбы не вижу. Будь милостив, мой брат. Иль свет сплетенья душ, иль смерти вечный мрак.

   – Я помогу. Вкусишь его ты крови, а он твоей. И коль переживет кровавый ритуал, разъединить не смогут даже боги. А впрочем, им все это в радость. Нет наказанья за любовь, одна лишь благость.

   Я обхватила его руки своими ладонями, сжала с жаром и приникла к ним губами.

   – Благодарю, мой брат, ты дал вдохнуть мне воздух жизни!

   – Но, Эльми, девочка моя, ведь он всего лишь человек, и кровь твоя стать может смертным ядом. Подумай хорошенько и ответь, готова ль ты рискнуть настолько сильно.

   – Ох, брат, ты дал надежду мне и сразу же отнял! – воскликнула я в отчаянии. – Слова твои жестоки, Пьющий кровь. Неужто средства нет спасти любовь?

   – Я маг, хранитель древних тайн. Я как священник, что опутан верой. Не плачь, сестра, придумаю я что-нибудь, дай время.

   – До Вернаса! Молю тебя я, Энцолор, твоей должницей буду вечно, исполню я любое пожеланье, но лишь придумай что-нибудь!

   – Придумаю, сестра. Сейчас уйми печаль, гляди на мир с улыбкой. Угоден небу ваш союз, об этом помни. О горестях не вспоминай, забудь.

   – Уже забыла! Коль ты сказал, я верю.

   Дверь в покои открылись, и послышались четкие уверенные шаги. Энц прислушался.

   – А вот и Элион. Что нужно зверю?

   – Как точно ты сказал, но позже, брат, продолжим разговор.

   Мы поднялись с мест и пошли навстречу Элиону.

   – Отец зовет к столу, – хмуро произнес наш брат.

   – Уже спешим. Я голоден так сильно, что кажется и арха б проглотил. – Засмеялся Энц.

   – Твой вкус ужасен, брат. А я б отведал нежной крови человека. – Ответил Элион.

   – Подавишься, смотри, – я обогнала братьев и первой покинула покои.

   – Как узок круг желаний, брат, в твои полвека, – усмехнулся Энцолор и догнал меня.

   * * *

   Вернас – столица домена Гархай-Огмара, где располагались земли клана Одариан и Сумеречного княжества, был большим и красивым городом. Мы редко покидали свои территории и бывали здесь. В основном посещали Вернас отец, братья и вампиры из верхушки клана, когда их призывал Первый лорд Гархай-Огмара. Или вот, как сейчас, приезжали на ежегодный турнир, где встречались и сражались все расы, проживавшие на землях домена.

   Я с затаенным волнением смотрела в окна экипажа, в котором мы ехали с матерью и второй леди. Путешествовать на озварах, наших скакунах, вне территорий клана женщинам запрещалось. Мужчины же гордо красовались на клыкастых животных с жилистыми ногами, заканчивавшихся раздвоенными копытами, и зачатками крыльев. Возможно, их предки могли летать, но крылья современных озваров были маленькими и слабыми. И ими было проще отмахиваться от мух, чем даже пытаться просто зависнуть над землей.

   – Однако жарко, – произнесла вторая леди, обмахиваясь круглым веером.

   – Да, здесь всегда так сильно светит солнце. Словно спалить огнем своим оно желает все живое, – откликнулась мать. – Эль, дочь, как чувствуешь себя?

   – Как узник, – усмехнулась я.

   – И как мужчины наши выдерживают этот жар? – вторая леди вздохнула и выглянула в окно. – Ах, Элион, мой сын, как держится в седле прекрасно. Достойным станет он главой. Что скажешь, Эль?

   – Да, брат хорош. И будет славным он главой.

   – И мужем, – добавила леди с непонятным значением. – Прекрасно сложен, горд и величав, и нрав такой, что дрожь бежит по телу от трепета и страха перед ним. Не счастлива ли та, что в дом его войдет, и что его женою назовется?

   – Должно быть, так, виднее вам, – я склонила голову в согласии и вновь повернулась к окну.

   – Не к делу этот разговор, вторая леди, – мать неодобрительно покачала головой. – Как только Элион выберет жену, мы пожелаем счастья двум вампирам, что род продолжат славный наш.

   – Ну, отчего ж не к делу? – вторая леди насмешливо взглянула на мать. – По мне так очень даже. Ведь сын мой в будущем властитель ваш.

   – И что ж из этого? Вы ждете восхвалений для сына своего? – я с удивлением взглянула на мать, в голосе которой сквозила ответная насмешка. – Ну, так держите. Сей Пьющий кровь наполнен всем, что ценно так в вампирах. Хорош собой, высок, силен, разумен и отважен. Вы счастливы?

   – Вполне, – милостиво кивнула вторая жена отца. – И все же, Эль, как ты находишь брата?

   – Как брата, – отчеканила я и отвернулась от нее.

   На этом разговор закончился. Экипаж подъехал к дворцу, принадлежащему нашему клану. Двери распахнулись. Первой вышла вторая леди, следом мать, а за ними я, как велел этикет. Солнце и правда палило нещадно. Над нами подняли балдахин и повели к дверям. Но уже перед тем, как войти, я обернулась, и сердце понеслось в сто раз быстрей. На другой стороне от нашего дворца стоял, глядя в распахнутые ворота, Арман. Или мне показалось? Я зажмурилась, а когда открыла глаза, то мое видение исчезло.

   – Любовь, должно быть, со мной играет шутки. Прочь, наважденье, схожу с ума и нет покоя. Мой дорогой, моя душа всегда с тобою.

   – Что шепчешь ты, сестра? – Элион стоял рядом и внимательно смотрел на меня.

   – Устала, говорю, одна хочу остаться. – Я спешно вошла во дворец. – Прилечь и просто отоспаться.

   Я вошла в свои покои, проследила взглядом за бесом, вносившим мои вещи, и поманила к себе Рени. Она послушно приблизилась и застыла, ожидая указаний.

   – Рени, верная моя бесовка, дам поручение тебе, но пусть оно останется для всех секретом.

   – Да, госпожа.

   – Я не приказываю, я тебя молю найти, где встали люди из княжества Монтери. Сыщи и передай письмо.

   – Кому?

   – Тому, чьи очи, словно море. Столь глубоки и сини, что, кажется, в них можно утонуть, лишь раз взглянув. И пусть ответ напишет, его мне принесешь.

   – Тому, что о союзе с вами говорил?

   – Ему. Арману, юному Монтери. Будь осторожна, чтобы послание мое дошло до адресата, но не попало в руки брата.

   Письмо было написано еще перед отъездом с территорий клана. Я спрятала его в собственном рукаве, и теперь протянула Рени. Бесовка взяла его, спрятала за корсажем и поклонилась. И чтобы отвести подозрения, мы подошли к дверям, и я громко велела:

   – Пирожных принеси, моих любимых. Еще в модную лавку забеги, я забыла взять перчатки. Все это купи. И можешь погулять, ты мне пока без надобности.

   – Слушаюсь, госпожа, – бесовка лукаво сверкнула глазами и покинула мои покои, а после и дворец.

   Скинув дорожный плащ, я прошла в спальню и упала на кровать. Волнение сжигало меня. Найдет ли Рени людей? Передаст ли письмо Арману? И что ответит мой любимый? В письме я написала ему, что буду ждать его после заката. Написала, что мы должны принять решение вместе, но о чем, скажу при встрече. Письмо вышло сумбурным. Я, то рассказывала, как мне плохо без него, то переходила к делу. Клялась в любви и снова писала о деле. На письме было несколько расплывшихся следов от слез, но переписывать не было сил. Потому я просто запечатала письмо, оставив оттиск его перстня, и спрятала. И вот теперь отправила с прислужницей.

   Я перевернулась на спину и уставилась в потолок.

   – Время подобно сохнущей смоле, тянулось и застыло безнадежно. Как выдержать мне пытку временем, когда душа, как в клетке мечется, несчастной птицей? Хоть вера в князя юного моя и непреложна, но в грудь вонзается тоска холодной спицей. Так прочь сомненья и пустое беспокойство, дождусь ответа я спокойно, с достоинством приму я эту пытку. О, время, ну, беги ж скорей косулей прыткой!

   Поднявшись с кровати, я поспешила в купальню, чтобы привести в порядок пылающее лицо. Зеркало не порадовало меня. В нем была лишь я, и я себе очень не нравилась. За последние дни я почти не ела. Знала, что он ждет встречи, как и я, знала, что не может связаться со мной, но тоски от этого было не меньше. Спала тоже плохо, потому что во снах меня мучили кошмары. То мне снилось, как Элион впивается клыками ему в горло, то разрывает грудь когтистыми руками или всаживает нож в сердце. Взгляд брата, который приходил ко мне ежедневно и просто сидел рядом, не произнося ни слова, не обещал мне ничего хорошего. И я знала, что он сильный и мстительный, а Арман всего лишь слабый человек, которого я люблю сверх всякой меры. И чем больше времени проходило, тем дольше задерживался в моих покоях Элион. Он сторожил меня, как цепной пес, зорко следя за тем, что я беру в руки, куда иду. Принюхивался к тем крохам еды, что я все-таки вталкивала в себя, отнимал нож, едва я брала его в руки, и сам резал мясо, фрукты. Даже вилок мне теперь не давали. А по ночам брат заглядывал ко мне по нескольку раз. Стоял на пороге и слушал дыхание. Он стал похож на одержимую няньку, продолжая скрывать от отца мою любовь. Впрочем, лорд Одариан дураком не был и давно сложил два и два.

   Ройха вернули от Полуночных, и он ежедневно развлекал меня, даже ухаживал. Я принимала его попытки быть милым с вежливой улыбкой и продолжала тянуть с ответом, не желая вызывать гнев отца. Избегать откровенных разговоров мне помогал все тот же Элион. Он никогда не оставлял нас наедине с Ройхом. И стоило тому заговорить на скользкую тему, как брат вмешивался, направляя разговор в иное русло.

   Ройх и Элион рычали и скалились друг на друга, и жених обвинил брата вовсе не в братской ревности. Разняли их бесы, стоявшие на часах. После этого я Элиона не видела до отъезда, а Ройха отправили вперед нас, чтобы отдать распоряжения о подготовке дворца и проследить за исполнением приказа. Высокородный лорд не должен был заниматься подобным, но Ройх не стал возражать. И теперь мои покои представляли из себя цветник.

   – Какая дрянь, – услышала я голос Элиона. – Он стащил сюда все веники, что нашел на улице?

   Я вышла из купальни и враждебно взглянула на брата. Он вертел в руке корзину с красными цветами, затем отшвырнул ее с нескрываемым пренебрежением и повернулся ко мне.

   – Ты собиралась спать, – сказал он.

   – Но тебя это не остановило, – ответила я, глядя на него исподлобья.

   – И не остановит, – брат усмехнулся и подошел ко мне. – Ты ведь не хочешь союза с Ройхом?

   – Ты давно понял, что не хочу, – я попыталась обойти его, но Элион сразу же взял меня за плечи.

   – Я знаю, как тебе избежать этого союза, – сказал брат, всматриваясь мне в глаза каким-то странным, немного безумным взглядом.

   – Отказать, ответ прост. Пусти.

   – Стать моей, – Элион нервно хохотнул. – И все так просто. Терзанья стольких лет, презрение к себе за эту слабость. С тоской взирать на юный стан родной сестры, мечтать о поцелуях, но не братских. Страдать и ненавидеть целый мир, и по ночам метаться, мечтая лишь о той, что стать моей одна не может. И имя милое шептать в горячечном бреду. Взывать к богам, молить об избавленье. И верить, рождена мне на беду, та, что сестрой зову, греховное стремленье. Я жег свою любовь, я умирал от страсти, горел в огне и ненавидел нашу кровь. Я ревновал и уговаривал себя, что твой союз спасеньем станет для меня. Не смог отдать и не отдам тебя, моя кузина. И не получит это тело ни вампир иной, ни человеческий мужчина.

   – Ты знаешь?!

   – Как любопытно изумленье и слова. Ты знала, милая кузина, что породило нас не только чрево не одно, но даже чресла разные нам жизнь дарили. Ты знала и молчала... Ерунда. Все к лучшему. Люблю я до безумия тебя. Люблю и, наконец, могу сказать об этом. И пусть мученьем обернется моя месть тому, кто жизнь мою чуть не сломал секретом.

   Я отшатнулась, но Элион лишь сильней сжал пальцы на моих плечах, почти причиняя боль. Тонкие губы искривила почти издевательская улыбка.

   – Тебе моя любовь не в радость, но выбор сделан, ты моя. Решил за нас двоих судьбу, и быть нам парой. Ты и я. Ройх будет выслан с наших территорий, а твой мешок кровавый сдохнет, казню его я собственной рукой. За то, что смел желать и трогать, за взгляды ваши и твою любовь. Я с радостью пущу мерзавцу кровь. А там и до папаши доберемся. Свое по праву место получить желаю, сейчас, а не чрез много лет. За боль мою, за подлый тот секрет.

   – Предатель мерзкий! Ненавистный брат, пусти, ты мне противен! Отец растил тебя, как сына, тебе же клан решил оставить. А ты его убить желаешь? Велел молчать он лишь за тем, чтоб ты считал его родным.

   – Чтобы не смел потребовать свое! Он лицемер презренный, что занял место, положенное мне рожденьем. А его лживое добро, чуть не свело меня с ума, когда сестру желал, любя!

   – Убьешь Армана, жить не буду.

   – Его убью, а твою голову покинет дурь, когда взойдешь ко мне на ложе. Вы женщины легко меняете личины. Сегодня любите иного, а завтра страсть вам кружит голову с другим. Но лучшее лекарство – это чрево, понесшее дитя. Об этом позабочусь я. Ты спать хотела? Спи и ни о чем не думай. Любовь и боль моя, твоей охраной стану я.

   Он склонился и коснулся губами лба. Меня передернуло от омерзения, и Элион оскалился, но мотнул головой, явно собираясь быть терпеливым. Он провел по моему лицу тыльной стороной ладони, ухватил за подбородок и поднял лицо кверху.

   – Люблю тебя.

   Кузен коснулся моих губ, я замычала, стараясь оттолкнуть его. Но Элион был сильней. Его поцелуй стал жадным, затем и вовсе болезненным. Он оторвался от меня, и я скривилась, отплевываясь.

   – Я приручу тебя, кузина. И поцелуев от меня ты будешь ждать, как благо. Но для начала я заберу того, кого ты любишь. – Он направился к дверям. – Да, кстати, отец уехал и до завтра не вернется, и мать твоя с ним тоже. Здесь во дворце лишь ты и я, да моя мать, что пожалела сына и открыла тайну... Виновна тоже. Да не дрожи, сейчас не трону. Умею ждать. И пусть пока мечты согреют, как губы, голодом томимы, касаются нежнейшей кожи.

   Дверь закрылась за ним, а я осталась стоять, нервно сжимая руки в кулаки. Бессильная ярость душила, и проклятья одно за другим срывались шипящим шепотом с моего языка. Охранником он станет... А кто он есть, если не цепной пес, который не дает мне свободно вздохнуть уже больше двух недель?! Но как же все не вовремя. И разговорчивость второй леди, и отъезд отца. Кто теперь защитит меня, пока первого лорда нет рядом? И как мне покинуть дворец в назначенный час, если Элион злобным сваргом будет кружить вокруг меня, отслеживая каждое движение и мысль? И мысль о ночи под одной крышей с братом меня пугает.

   – Ну, где же Рени? Удастся ль ей сыскать Армана? И что ответит мне сердечный друг? К утру или умру, иль будет у меня супруг.

   Еще с час я металась по покоям, тревожно прислушиваясь к каждому звуку. Мысли метались от паники до мрачной решимости сбежать хоть через крышу. Элион еще не возвращался, но это не означало, что он провалился сквозь землю и испарился из мира Мрака. И его появление было всего лишь делом времени. А время шло. И бесовка все не появлялась с долгожданным посланием. Яркое солнце уже клонилось к закату, суля скорую темноту, которая должна была скрыть меня под своим пологом. Нервно вздохнув, я упала в кресло и тихо застонала.

   Дверь еле слышно открылась. Я уже приготовилась защищаться от новых притязаний Элиона, но это был Энц. Меня подкинуло с кресла, словно разжалась невидимая пружина. Я бросилась к брату и схватила за руки.

   – Мой брат, ты как спаситель мой явился. Молю о помощи опять. Наш брат узнал, что он не брат. Ведь ты же знал о старой клятве, и что племянник сыном назван? Я вижу, знал. Но ты не знаешь одного, что он кузину возжелал. Спаси, молю, он взять меня женой грозится, а нашему отцу желает стать безжалостным убийцей.

   – А где отец?

   – Уехал он.

   – Должно быть, к господину во дворец. Мне не пройти туда и не позвать его, и рассказать мы сможем только завтра.

   – А мне как быть? Отца спасем, а кто спасет меня?!

   – Твой брат родной, сестра. Конечно, я. Вот пузырек, держи, здесь зелье сонное, ему в еду нальешь. Ни запаха, ни вкуса. Уснет кузен, сомкнуться очи, а ты готова будь к волшебной ночи. Нашел я средство, чтоб смягчить отраву нашей крови. Перенесет любимый твой обряд, да, будут милостивы боги.

   – О, Энц, ты вновь даешь вдохнуть мне полной грудью. Я брата усыплю, все выпьет злобный пес. Не знаешь, прибыли уж люди?

   – Вчера они в Вернас въезжали, их бесы строго охраняли.

   – Я Рени отдала письмо, она вручит его Арману. Но что ответит он, не знаю. Она все не идет и тошно мне.

   – Все будет хорошо. Доверься нашей матери Луне. Покину я тебя, но только лишь до ночи. Как выйдешь из дворца, я встречу, чтоб проводить туда, где встречу назначала.

   – Ты лучший брат, всегда я знала!

   – До ночи, милый друг. Даст боги, будет у тебя супруг.

   Я проводила брата до дверей из своих покоев, подождала, пока он дойдет до лестницы и направилась к окну. Элион во дворе упражнялся с мечом, и это мне совсем не понравилось. Он вскинул голову, почувствовав мой взгляд, и широко улыбнулся, обнажая клыки и салютуя мне мечом. В этот момент открылась калитка и вошла Рени. Элион обернулся, некоторое время смотрел на нее, а после поманил к себе. Мое сердце ухнуло в пропасть, задрожали руки. Казалось, что кузен видит нас всех насквозь. Бесовка, опустив взгляд, подошла к нему. Но во двор вышел Энцолор. Он вскинул руку, что-то говоря кузену, и Элион переключил на него внимание. Энц махнул Рени, чтобы оставила их наедине. Бесовка поклонилась, заметно расслабилась и поспешила к дворцу. Энц перебросился с Элионом всего несколькими фразами, они чему-то посмеялись, и мой брат покинул наш дворец. Я спрятала пузырек с сонным зельем за корсажем и бросилась к дверям, ожидая появления Рени.

  Глава 4

   Дневное солнце Вернаса заливало чистые улицы, накаляя каменные мостовые, сверкающие дома и дворцы, слепило и, казалось, стремилось иссушить прохожих. Рени брела по улицам, ворча себе под нос о причудах господ и бедных слугах, которые должны бегать под палящими лучами. Бесовка знала один замечательный способ узнать необходимое, не тратя слишком много времени на поиски. Она свернула к городской ярмарке, протиснулась в торговые ряды и начала слушать.

   Люди хоть и стали полноценными жителями мира Мрака, но их появление до сих пор оставалось событием, о котором любили посудачить. Вот и теперь сплетни плелись с неимоверной быстротой, обрастая невероятными подробностями.

   – Я говорю вам, их сопровождала целая армия бесов, – жарко говорил полуседой бес с неаккуратно подпиленными рогами.

   – Да, не-е, на драконах прилетели, – отмахнулась женщина – полуарх двумя руками, еще двумя она заворачивала копченую рыбу, а третью пару уперла в бока.

   – Сама Пресветлая сошла, – не согласился с ней зеленщик – полувампир. – Погрозила пальцем и исчезла.

   – Да, что ерунду тут городить? – стражник-бес остановился, слушая торговцев. – Я в их охране. Но, скажу вам, люди и сами не промах, у некоторых кулачищи будь здоров, заехать так меж рогов могут, что свалят запросто.

   Рени тут же пристроилась к бесу в хвост. Спрашивать напрямую, где остановились люди из княжества Монтери, она не решилась. Бес-охранник еще некоторое время бродил по ярмарке, заскочил в трактир, но быстро вышел. После направился в оружейные лавки, заслужив пару проклятий от бесовки. К белоснежному особняку они подошли, когда Рени готова уже была проклясть и свою госпожу, но удерживалась из любви к ней и уважения.

   Бес-охранник подошел к воротам, постучал условным сигналом, который бесовка с ходу запомнила, и исчез за тяжелыми створами. Рени немного постояла, решаясь. Стучать в ворота людского особняка было боязно. Да, любого особняка. Когда это грубые мужланы всех рас церемонились с молодыми девушками? Но письмо требовало, чтобы его доставили до адресата, и Рени решилась.

   Она подошла к воротам и стукнула три раза быстро, два с передышкой и еще раз. Створка ворот отошла в сторону, и на нее с изумлением уставился еще один охранник.

   – Тебе чего, красотка? – спросил он.

   – Мне нужно повидать одного человека, он важный господин, – бесовка приосанилась, повторяя за госпожой повелительный взгляд.

   – Человека? – бес насмешливо присвистнул. – Да еще и важного господина? Они у нас тут все важные. Тебе которого? Может, самого князя Монтери предоставить?

   – Ага, того, что помоложе, – кивнула Рени, вглядываясь в силуэты двух молодых мужчин, которые направлялись в ее сторону.

   Она их узнала, эти двое, кажется, были друзьями того, кому госпожа велела передать письмо. Бесовка попыталась протиснуться в ворота, но охранник закрыл проход грудью.

   – Никого я звать не буду, – сказал он. – Вали отсюда. Хотя, можешь зайти и скрасить одиночество Горанга.

   – Это еще кто? – полюбопытствовала Рени, пытаясь заглянуть через могучее плечо беса.

   – Я, кто ж еще, – приосанился бес и подмигнул ей.

   – Тьфу, на тебя, рогатый, – отмахнулась бесовка. – Эй, господа!

   – Вали, сказал, – Горанг вытеснил ее грудью за ворота.

   – Человеческие лорды! – не сдавалась бесовка. – Эй, господа! Да-да, вы двое. Извольте подойти сюда.

   Оба мужчины переглянулись, хмыкнули и, гонимые любопытством направились к воротам, которые уже закрывал бес. Он дал обоим выйти, укоризненно покачал головой и проворчал:

   – Небось, бесовка из дома сладострастия. Заманивать пришла клиентов. Они без совести и страха. И надо вам с ней разговаривать?

   – Сейчас мы все узнаем, – ответил тот, что был повыше.

   Мужчины встали перед закрывшимися воротами, с интересом разглядывая бесовку. Тот, что был повыше ростом и покоренастей, с хитрым прищуром карих глаз, подошел к Рени почти вплотную и приобнял за талию. Второй, более худой, рассматривал бесовку задумчивыми серыми глазами.

   – Эй, господин, вы руки уберите! – воскликнула Рени с наигранным возмущением. – По делу я вас звала.

   – Так вот мы и займемся делом. А ты ничего, ладненькая, – наглая длань скользнула по спине и сжала упругий зад бесовки.

   – Ну, это знаете ли уже совсем никуда! – возмутилась Рени и попыталась освободиться. – Я к вам по делу, а вы лапы распускаете.

   Нахал хохотнул и прижал к себе бесовку, умудряясь облапить ее чуть ли не во всех местах сразу.

   – Ну, а я не о деле разве? – смеялся молодой лорд. – Куколка, какие дела могут быть важней сердечных? Считай, что я сражен. Такие милые копытца, и рожки. Ты просто загляденье, куколка.

   – Вы просто хам! – Рени от души наступила на ногу нахалу и отскочила в сторону, поправляя одежду. – Ни совести, ни чести! А вроде человек.

   – Бони, она мне ногу отдавила, – скакал на одной ноге наглец. – Нет, ну, что ты ржешь? Твой друг сражен копытом, а ему смешно. Погоди, куколка, сейчас на ногу встану и еще раз по делу поговорим, люблю горячих девочек.

   – Нерил, угомонись, – отсмеявшись, заговорил второй. – На ней цвета клана Одариан. Какое дело у тебя, дитя?

   – С вами можно разговаривать, почтенный господин, – поклонилась бесовка. – Не то, что с этим хамом. Какой он лорд? Ведет себя хуже грузчика в порту.

   – Еще и языкаста. Прямо, все, как я люблю, – хмыкнул Нерил Дорбери, встал на ногу, погрозил пальцем бесовке и поковылял к ней и Бонивалю.

   – Так что за дело? – повторно спросил последний.

   – Я вам не могу сказать. Мне нужен князь Арман. У меня к нему поручение, – ответила Рени. – Очень важное и очень срочное.

   – Хм, – промычал Нерил. – Как интересно. Ты нам можешь перепоручить свое важное и срочное.

   – Не могу. Мне велено говорить только с князем Арманом, – замотала головой бесовка. – Не могли бы вы его позвать, любезный господин? – она заискивающе посмотрела на Бониваля.

   – Его нет, – покачал головой Бони. – Ушел еще утром и до сих пор не появился. Мы как раз шли его разыскивать. Князь уже несколько раз спрашивал о нем.

   – Рассказывай, куколка, что там за поручение, – Нерил вновь обхватил бесовку.

   – Да уберите же вы руки! – уже сердито воскликнула Рени. – Вы ведете себя недостойно.

   – Давай, ты меня поучишь этикету, но где-нибудь наедине, – подмигнул нахал.

   – Нерил, отстань от девушки, – недовольно произнес Бони. – Хочешь, идем с нами, а хочешь здесь жди.

   – Я подожду, – она покосилась на счастливо ухмыляющегося Нерила. – А вам не этикету учится надо, а всыпать розг горячих. Видно, не пороли вас в детстве, раз с девушками так бесстыдно обращаетесь.

   – Так накажи меня, куколка, я ведь только за, – расхохотался наглец.

   – Чтоб вас, – досадливо фыркнула Рени и отпрыгнула в сторону, гулко стукнув копытами по каменным плитам, когда Дорбери вновь попытался сцапать ее.

   – Смотрите, кто идет! – воскликнул Нерил.

   Рени и Бониваль доверчиво обернулись, и бесовка громко взвизгнула, все-таки схваченная нахальным лордом.

   – Ну, точно сейчас схлопочете рогами! – выкрикнула она. – И копытом в одно место.

   – Что здесь происходит? – все трое обернулись к говорившему.

   – О, а вот и наша пропажа, – весело известил Нерил, продолжая удерживать извивающуюся бесовку. – Ты, скотина, куда сбежал? И как? Даже нам не удавалось к тебе толком пробиться без присмотра нянек. И вдруг такой выпад. Мы как могли скрывали твое исчезновение, но князь уже начал молнии метать.

   – Князь, князь! – воскликнула Рени. – Меня к вам госпожа прислала!

   Арман присмотрелся к жертве очередной выходки Нерила, ахнул и спешно вырвал девушку из рук приятеля. Тот обиженно засопел.

   – Гореть тебе в огне, – погрозил он пальцем молодому князю.

   Арман даже не обернулся, уводя подальше от друзей и от ворот посланницу Эльмины Одариан. Они свернули с площади, на которую выходил особняк, пересекли узкую улочку и нырнули в закрытый дворик. Арман оглянулся, проверяя, не последовал ли кто-нибудь за ними, а затем нетерпеливо взглянул на бесовку.

   – Ну, говори же, – потребовал он.

   – Вам госпожа отдать велела, – Рени вытащила письмо и протянула молодому князю.

   – И оттиск перстня, – взволнованно произнес он, спешно ломая печать.

   Затем пробежал глазами письмо, еще раз, уже медленней.

   – Князь Арман, госпожа ответ велела принести, – потянула его за рукав бесовка, когда поняла, что князь готов продолжать перечитывать письмо снова и снова. – И время идет. Мне еще в две лавки забежать надо.

   – Идем, – он схватил Рени за руку, вывел на улицу и осмотрелся. – Туда.

   Они вошли в трактир, который заметил Арман, уселись за столик, и князь потребовал подать чернила и бумагу.

   – Ты хочешь есть? – спросил он Рени, сиротливо сжавшуюся напротив.

   – Хочу, – бесовка расправила плечи. – С дороги госпожа вас искать отправила, даже перекусить не успела.

   – Тогда закажи себе, что хочешь, я оплачу, – кивнул Арман, разглаживая лист грубой бумаги.

   Но перед тем, как начать писать, он еще раз перечел письмо Эль, мечтательно улыбнулся и взялся за перо. Пока Рени ждала заказ, а после ела, Арман писал и комкал, снова требовал бумагу, но снова недовольно кривился, глядя на ровные строчки, легко скользящие из-под пера, опять комкал и начинал сначала.

   – Как передать словами мне, что на душе уже давно хранится? Как объяснить, что сердце, как в огне, в моей груди без ее глаз томится? Как передать мне нежность чувств и боль любви, что вызвана разлукой? И скованный безумною тоской, я буду ночи ждать со смертной мукой. Не сможет дать бездушное перо и сотой доли вырваться на волю. Но пусть расскажет милой Эль, Арман наполнен ей одною.

   – Вы что-то сказали, любезный господин? – спросила бесовка, прислушиваясь к шепоту Армана.

   – Нет, дьери, ешь. Я сам с собой, не обращай внимания, – ответил князь, вновь начиная писать.

   Рени несколько мгновений смотрела на склоненную голову молодого мужчины, затем взялась за ложку и уже не обращала на него внимания. Арман дописал письмо, капнул расплавленным сургучом, запечатывая его, и приложил печатку с оттиском родового герба. После передал письмо бесовке. Едва она успела спрятать послание, как в трактир вошли друзья Армана. Рени, увидев Нерила, демонстративно скривилась, и князь обернулся.

   – Не бойся, он тебя не тронет, – успокоил он бесовку. – Нерил держи руки при себе. Эта дьери под моей защитой.

   – Бони, ты это слышал? – фальшиво оскорбился Дорбери. – А самое забавное, знаешь что? Если я своим рукам позволю немного пошалить, свои руки он при себе держать не будет.

   – Нерил, ты иногда невыносим, – не поддержал друга Бониваль, усаживаясь рядом с бесовкой и закрывая ее собой от Нерила.

   – Еще один, – хмыкнул последний и развалился на скамье рядом с Арманом. – А это что у нас? Письма, что не дошли до адресата. И что нам пишут?

   Он развернул один из смятых шариков, но тут же получил затрещину от молодого князя Монтери. Недописанное письмо у Дорбери отобрали, и тот оскорбился уже менее фальшиво.

   – Арман, опомнись, мы друзья, а бить друзей никак нельзя. И тайны я храню твои, гораздо лучше, чем свои.

   – Так будь ты мне и дальше другом, займись уже другим досугом.

   – Я бы занялся, но увы. Заняться им мешаешь ты.

   Арман оплатил обед Рени, поднялся из-за стола и поманил следом друзей. Они вернулись на площадь, попрощались с бесовкой и направились обратно к особняку. Нерил все еще обиженно сопел, всем своим видом показывая, что он невинная жертва дружеского произвола, но Армана, погруженный в свои мысли, не обращал на это внимания, и Дорбери махнул рукой, разом возвращая себе хорошее расположение духа. Правда, отставать от приятеля он не собирался, потому вновь насел на него с расспросами.

   – Арман, так, где ты был? Куда тебя носили ноги.

   – Куда ж еще, по избранной дороге. Приехали вампиры в город.

   – Ты пропустить не мог приезд любимых кровососов. И как, увидел милую свою? Арман, очнись! Увидел, говорю?

   – Лишь мельком. Их проводили сразу во дворец.

   Они вошли на территорию особняка, и к ним бросился юный паж.

   – Мой князь, вас обыскался ваш отец.

   Арман невесело усмехнулся.

   – Тюремщик мой не дремлет. К моим мольбам он глух. Своим лишь доводам он внемлет. Меня пытается уверить, что это только помутненье. Не допускает он сомненья, что я Эльмину полюбил.

   – Мой друг, будь милостив к отцу. Давно остыла в жилах кровь, не помнит старый князь, что есть еще любовь.