Текст книги "По воле богов (СИ)"

Автор книги: Юлия Цыпленкова (Григорьева)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

   Мы на охоте будем вместе.

   – Согласна, вместе интересней.

   Но есть сомненья у меня,

   Когда пойдем и ты, и я,

   мы что-нибудь вдвоем добудем?

   – Быть может, об охоте не забудем.

   – Вирея нас убьет.

   – Или самих зажарит.

   Мы рассмеялись. Арман осторожно погладил меня по лицу, заглянул в глаза и прошептал.

   – Счастливей нет меня мужчины.

   Моя жена сама Эльмина.

   – Мой муж прекраснейший, Арман,

   Пьяна тобой, ты мой дурман.

   – Люблю тебя, виденье ночи.

   Смотрите же, смотрите, очи.

   Вы не смыкайтесь никогда,

   пред вами Эль, творенья совершенство,

   мое сладчайшее блаженство,

   моя красавица жена.

   – Мой лунный трепет, мой супруг,

   единственный мой добрый друг.

   Нет ничего важней тебя,

   и пусть разверзнется земля,

   тобой дышать не перестану.

   И пусть свидетелями станут: и звезды, небо, и луна.

   Что ты единственный на свете,

   кого я полюбить смогла.

   – Нет сил, чтобы закрыть глаза.

   Когда я сплю, тебя теряю.

   И сон все время подгоняю,

   чтоб вновь почувствовать тебя.

   – В тебе теряю я себя.

   А чтоб найти, не хватит мочи.

   Уснуть не бойся, я с тобой.

   – Ты маленький хранитель мой.

   – Любимый мой, спокойной ночи.

   – Виденье чудное, приятных снов.

   И снова повторять готов.

   И все ж, закрыть глаза нет сил.

   – Меня никто так не любил.

   И не полюбит, никогда.

   Сомкни глаза и засыпай, мой милый,

   с тобою верная жена.

   – Приятных снов.

   – И доброй ночи.

Глава 6

   Утро застало их спящими в объятьях друг друга. Белокожая, почти прозрачная тонкая, изящная рука девушки покоилась на смугловатой широкой груди молодого мужчины, еще более подчеркивая кажущуюся хрупкость девушки. Она прильнула головкой к его плечу и тихо посапывала, вызывая улыбку умиления. Только улыбка играла на губах спящего юноши, накрывшего пальчики юной супруги своей теплой ладонью.

   Больше никто в спальне не улыбался. Лица мужчин, стоявших рядом с ложем были хмуры. Князь Монтери бросил быстрый взгляд на лорда Одариана и успел заметить, как он обнажил клыки, разглядывая спящую дочь и ее человека. Вампир почувствовал напряженный взгляд князя и досадливо поморщился, но кивнул, уговор он помнил.

   Князь вновь посмотрел на спящую пару, еще не знавшую, что через мгновение начнется их самый страшный кошмар, и понимал, что этого ему сын уже никогда не простит. И, возможно, старый Монтери уже жалел о договоре с вампиром, составленном в запале, только изменить уже ничего было нельзя. Противостоять пяти вампирам даже десять человек не могли, и князь кивнул одному из своих людей, чтобы он забрал меч Армана, висевший в изголовье кровати.

   – Прости, сынок, – прошептал князь и тряхнул сына за плечо.

   Веки Армана дрогнули, он непонимающе посмотрел на незваных гостей и резко сел, разбудив свою супругу. Рука юноши метнулась к изголовью кровати, но схватила лишь пустоту. Он увидел, как один из воинов-людей отходит с его мечом и стремительно обернулся к отцу.

   – Отец, ты сына предал...

   Потрясенно прошептал он, но сразу же, прикрыв собой Эль, сжавшуюся в испуганный комочек, взглянул в глаза вампира.

   – Она моя жена!

   Венчала нас по всем законам вашим

   сама Кровавая Луна.

   Эльмину не отдам!

   – Арман! Вяжите.

   Князь дал отмашку и вышел из спальни, придерживаясь за грудь. Он слышал рычание сопротивляющегося сына, слышал шум драки и вскрик девушки. И ее горестный стон разбился душу князя на множество осколков.

   – Арман, спаси!

   – Я за тобой приду, Эльмина!

   – Люблю тебя.

   – А я тебя, и не оставлю никогда.

   – Забудь, тебе она не пара.

   Холодно отозвался лорд Одариан и выволок упирающуюся дочь из спальни. Князь обернулся и поймал умоляющий взгляд невестки.

   – Прости...

   Шепота князя она уже не услышала, исчезая вместе с отцом в портале. За своим лордом последовали остальные вампиры. После этого появились люди князя, удерживающие связанного наследника. Отец встретился с испепеляющим взглядом сына.

   – Арман, прости, я понял слишком поздно.

   Но сделанного мной не изменить.

   И ничего уже исправить невозможно.

   Я помогу тебе ее забыть.

   – Забыть? Мой князь сказал – забыть?

   Арман горько рассмеялся.

   – Как я могу забыть дышать?

   Или как есть и пить?

   Но это все скорей смогу забыть,

   чем ту, что в сердце поселилась

   и мне женой быть согласилась. Забыть?!

   О, нет, мой князь.

   Мне проще умереть, упав на острие меча.

   Забыть Эльмину? Никогда!

   – Тебе жена другая первую забыть поможет.

   – Как мало знаешь о вампирах

   и обрядах их, мой князь.

   Венчала нас Кровавая Луна,

   другой жены у меня быть не может.

   Одна Эльмина. Навсегда.

   Князь Монтери взглянул в глаза сына и вдруг осознал, что тот еще ни разу не назвал его отцом. Невесело усмехнувшись, мужчина велел отпустить женщину-оборотня, пытавшуюся преградить дорогу в спальню супругов, и направился к порталу. Арман хмуро потребовал его освободить, но его воля не была услышана, и наследного князя потащили вслед за отцом.

   Вирея с жалостью смотрела на того, кого считала своим. Женщина в который раз прокляла свою старость, лишившую оборотня сил и скорости. Ее оскал никого даже не впечатлил, когда она пыталась помешать людям и вампирам вторгнуться в мирное уединение любви. Вирею без усилий схватили и закрыли рот, чтобы не вздумала кричать. Она подошла к тому месту, где закрылся портал, поставленный когда-то магом для Армана, чтобы мальчик мог сбегать сюда из отцовского дворца.

   – Я просто старая волчица.

   Но князь, к чему это годится?

   Ты сам беду накличешь в дом.

   И будет погребальный звон

   последней песней по любви.

   Испугалась собственных слов и отвесила себе оплеху.

   – Вирея, дура, помолчи.

   Княжеский дворец встретил возвращение наследника настороженной тишиной. Уже здесь, почти раздетого, Армана развязали, и он, не глядя ни на кого, направился в свои покои, чтобы привести себя в порядок. Князь поглядел вслед сыну. После обернулся к своему верному другу и помощнику лорду Дорбери старшему.

   – Анжар, и что я натворил?

   Армана я предал в угоду собственной гордыне.

   Его любимой я лишил.

   А сам лишился сына.

   И как мне жить отныне?

   – Ты не печалься, государь.

   Утихнет в юном князе боль потери,

   поймет, что не желал ты зла.

   Мы блага лишь ему хотели.

   – А благо ли? Анжар, мой верный друг,

   грызут меня сомненья.

   – Мой князь, теперь уж поздно горевать.

   Осталось лишь призвать терпенья.

   Князь, молча, кивнул и направился к себе. Лорд Дорбери последовал за ним, не желая оставлять одного. Бониваль, ждавший, пока правитель и его советник покинут залу перехода, поспешил к своему другу. Он осторожно постучал в двери покоев наследника и вошел, не дожидаясь разрешения. Арман был в купальне. Бони сел на край письменного стола и задумчиво побарабанил пальцами по столешнице.

   – Ах, князь, к чему тебе нужны были вампиры?

   Коли б не твой тогда приказ,

   мы б не лишились никогда привычного нам мира.

   Остался б Нерил жив, гулял и веселился.

   И наш Арман не изводился,

   коли б не твой приказ.

   И пусть ругали за беспутство, но лучше так.

   Теперь же все погружены в тоску и мрак.

   Дверь из купальни открылась, и Арман вышел. Он бросил мрачный взгляд на друга, кивнул ему и направился в гардеробную. Бони ждал, когда одетый приятель вновь появится. О чем говорить, он не знал. Да и что скажешь тому, кто еще несколько дней назад верил, что он стал властелином мира, а теперь его крылья были затоптаны безжалостными сапогами собственного отца?

   Арман вернулся достаточно быстро. Он кивнул другу на дверь, и Бониваль, все так же молча, последовал за молодым князем. Они спустились по лестнице, миновали охрану, дернувшуюся было следом, но не рискнувшую остановить наследника. Князь не давал такого приказа. По крайней мере, пока.

   Друзья покинули дворец, вышли за ворота и оказались на оживленной улице. Бони посмотрел на Армана, не обращавшего внимания на поклоны горожан.

   – Куда идем?

   – В склеп Дорбери. Хочу проститься с другом.

   – А что потом?

   – Потом настанет после.

   – И все-таки, Арман? Что в голове твоей творится?

   – Там каша варится, поверь.

   Готов метаться, словно в клетке злобный зверь,

   и головой о прутья биться.

   Мне грудь сжигает боль разлуки.

   Отец опять обрек на муки.

   Но я верну мою Эльмину.

   Иль счастье снова обрету, или навеки сгину.

   – Арман, а может, ты ее отпустишь,

   и все, что было, позабудешь?

   – Мне друг такое говорит?!

   Юноша гневно посмотрел на Бониваля, и тот опустил глаза. Затем снова поднял взор и уверенно заговорил.

   – Я друг тебе и брат, Арман.

   И твое счастье мне дороже всех богатств на свете,

   но не дано вам вместе быть.

   Ты только Эль к себе прижмешь,

   как снова отнимают.

   То рок судьбы вас разлучает.

   Как не внимать примете?

   – То не примета, а простая злоба.

   Дана Судьбой мне Эль, вот главная примета!

   Я пил, гулял,

   и в женских ласках утопал,

   я вел себя так низко.

   Лишь одного тогда не знал,

   что счастье где-то близко.

   Я столько раз на пару дней в прекрасных дев влюблялся,

   желал я их и обладал,

   бросал и снова увлекался,

   но не любил.

   Скажи мне, Бони, в чем секрет?

   Скажи, я требую ответ!

   Молчишь? Я сам отвечу.

   Я ждал ее, мечтал и верил,

   пусть даже сам того не знал.

   И все же сердцем понимал,

   Судьба мне женщину дает иную.

   Так не похожую на всех, для нас чужую.

   Но, Бони, друг, поверь,

   она одна открыла в душу дверь.

   И нет там места для другой.

   Эльмину я назвал женой.

   – Да будет так.

   Пресветлой буду я за вас молиться,

   чтоб помогла она тебе.

   – Пресветлой помощь обещали мне.

   Дракон и человек, ты помнишь?

   – Те, что тебя спасли?

   – Они.

   Но только нужно подождать.

   Не знаю, сколько.

   Но буду ждать, поскольку есть, чего терять.

   – И все ж я вознесу молитву.

   Арман слабо улыбнулся и хлопнул друга по плечу. Они миновали городскую черту, поравнялись с винной лавкой и свернули к тяжелой деревянной двери. Хозяин лавки знал княжеского сына и его друга. Их вообще многие знали в столице в лицо. Виной тому было бесшабашное поведение еще недавнего времени. Но теперь друзья не смеялись, не заигрывали с женой хозяина, не задирали вышибалу. Они купили бутылку вина и покинули лавку. Хозяин проследил, как молодой князь и его троюродный брат свернули в сторону погоста, где стояли склепы знати.

   – Допрыгались бездельники.

   – Молчи, Сеан,

   то грех глумиться над людской потерей.

   И вовсе уж они не те.

   Как хмур наш князь, и ликом бледен.

   И друг его печален.

   – Сейчас заплачу, бледен...

   Допрыгались они.

   А друг их был отчаян.

   Теперь уж он не скажет мне,

   что мой товар негоден.

   Он весел был и шкоден.

   Совсем мальчишка ведь, еще бы жить...

   Мужчина отвернулся от жены, пряча неожиданную слезу. Женщина сделала вид, что ничего не заметила и скрылась за тяжелой выцветшей портьерой.

   Арман и Бониваль миновали княжеский склеп, склепы родовитых сановников и остановились возле белокаменного склепа рода Дорбери. Они переглянулись, и Арман толкнул металлическую кованую дверь с гербом семьи их покойного друга. Она уныло скрипнула, словно тяжко застонала, предвещая что-то недоброе. Сырость, неприятная прохлада и гнилостный запах не мгновение остановили двух молодых мужчин. Но они решительно направились вниз по каменной лестнице. Бони указал, где положили Нерила. Друзья свернули в обширный зал, где стояло несколько каменных гробов, прошли мимо сородичей их погибшего приятеля и остановились перед каменным ящиком, на крышке которого лежало изваяние, как две капли воды, похожее на Нерила Дорбери. Семья не поскупилась, и маг поработал над камнем, наградив его подобием жизни. Арман и Бониваль некоторое время смотрели на румянец, игравший на щеках статуи, на чуть приподнятые уголки губ, будто Нерил едва сдерживал улыбку. На мгновение друзьям показалось, что статуя окажется вовсе не статуей, а их живым другом. И весельчак Нерил прямо сейчас откроет глаза с хитрым прищуром, повернется на бок, подопрет голову рукой и ехидно улыбнется. А потом скажет...

   – Ну, что стоите, нюни?

   Но сказал это не Нерил, Арман озвучил вслух так и не воплотившуюся в реальность мысль. От звука его голоса Бони слегка вздрогнул, до того не к месту показался ему живой голос среди родовитых мертвецов. Молодой князь достал бутылку, умело откупорил ее и сделал первый глоток.

   – Ты говорил, что без вина

   не видно смысла бытия.

   Ты был не прав, приятель.

   Нашел я способ, как пьянеть,

   не осушив и пары капель.

   Арман передал бутылку вина Бони. Тот сделал глоток, затем взглянул на бутылку и усмехнулся.

   – Арман, ты помнишь,

   кто из нас напился первый?

   Князь так же усмехнулся.

   – Конечно, помню – Нерил.

   Нашел бутылку и один

   в себя он половину влил.

   Анжар его тогда порол в присутствии двора.

   – И громко нам тогда вещал,

   что пить нам не пора.

   – А мы за друга заступились,

   и врали, что втроем напились.

   – Нам не поверили, и мы

   тогда надрались, как скоты.

   Ты у отца бутылку взял?

   – Угу, и под руку попал.

   Но после. Тогда нам сколько было?

   – По двенадцать где-то.

   – Всего-то десять лет назад.

   Они помолчали, но Бони снова усмехнулся.

   – А помнишь мыло?

   – Мыло?

   – Мыло,

   тогда нам по пятнадцать было.

   Неугомонный наш дружок

   рассыпал мыльный порошок.

   На лестнице, когда прием давали.

   Гостей на бал еще созвали,

   ну, вспомнил?

   – Да, тогда наш Нерил учудил.

   Водой ступени он облил,

   а сам в засаде притаился

   и очень долго веселился,

   когда летели сверху гости.

   – Хоть хорошо, собрали кости.

   А наказали всех троих.

   Друзья снова сделали по глотку.

   – А помнишь, в наш дворцовый парк

   влетели несколько собак?

   Когда один огромный пес,

   едва не откусил мне нос?

   Ведь Нерил спас меня тогда.

   С дубиной к нам он подбежал

   и пса подальше отогнал.

   А там уж стража подоспела

   и свору отловить сумела.

   Бони нервно потер глаза и сделал большой глоток. Арман положил руку ему на плечо и снова посмотрел на гроб Нерила.

   – Он нас спасал не раз.

   Да и не только нас.

   Парнишка, вспомни, в речке.

   Тонул он и на помощь звал.

   Ты побежал тогда за стражей,

   а я за Нерилом бежал.

   Наш друг без страха в воду прыгнул,

   лишь скинул сапоги.

   И парня вытащил один, не крикнув: 'Помоги'.

   Наоборот, меня тогда он отгонял,

   и в воду лезть не позволял,

   грозился, что отрежет уши.

   – С него бы сталось. Тот еще был уж.

   Арман и Бони негромко рассмеялись, и в который раз приложились к горлышку бутылки.

   – Достойнейший из нас, он славный муж.

   Вот только был...

   Теперь же здесь лежит недвижим.

   О смехе Нерил позабыл.

   Не говорит, не смотрит и не дышит.

   Не жизнь была, а лишь один туман.

   – Мне не хватает так его, Арман!

   Бониваль вдруг уткнулся в плечо друга. Он не плакал, слез не было. Но сердце Бони сжала леденящая тоска.

   – Ведь мы дружили столько лет!

   А одного из нас уж нет.

   Казалось, вечна наша дружба.

   Что крепче стали, и верней, чем князю служба.

   Прошу, мой друг, ты действуй осторожно,

   тебя терять совсем уж тошно.

   – Эй, Бони, стой! Меня хоронишь слишком рано,

   еще Эльмина ждет Армана.

   Ты лучше песню жизни спой.

   Пусть Нерил мертв, но только телом.

   Его душа жива.

   И пусть сейчас бесплотный дух,

   но мы ему докажем делом,

   что не забыт наш добрый друг.

   Он жизнь любил.

   И каждым жестом об этом миру говорил.

   Мы будем жить и за него.

   – Жаль не увидит ничего.

   Бониваль допил вино, поставил бутылку на пол и посмотрел на Армана. На мгновение ему показалось, что рядом с ним сидит мертвец, глядящий на него черными провалами глазниц. Бони тряхнул головой, отгоняя жуткое виденье.

   – Что этот лавочник в свое вино мешает?

   Мне жуть такая показалась вдруг.

   – Идем наверх, там свежий ветер.

   Излечит он случайный твой недуг.

   То склеп нас гнилью отравляет

   и мысли разные внушает.

   Так поспешим, мой друг.

   Спи с миром, Нерил.

   Арман подал руку Бонивалю, и тот поднялся, не отказываясь от помощи. Ему все еще было нехорошо. И в лицо молодого князя юноша рискнул взглянуть только на улице. На щеках Армана играл легкий румянец от выпитого вина, глаза поблескивали, и Бони совсем успокоился, спеша забыть свое видение и изгнать с души неприятный осадок.

   Молодые люди вернулись в город. Арман свернул на улицу, названную именем его деда, скользнул между домами и остановился перед дверью знакомого мага. Бониваль стоял за спиной друга, не спрашивая, зачем они сюда пришли. Никто не спешил открывать, и князь постучал снова, уже более настойчиво и зло.

   – Мой князь, Ирган уехал.

   Друзья одновременно обернулись. За ними стояла сухенькая старушонка, раскрыв в неприятной улыбке беззубый рот. Но Арман учтиво поклонился женщине.

   – Недолго ли, не знаешь, мать?

   Она пожала худенькими плечами.

   – Откуда ж мне, старухе, знать?

   Но нет его уже три дня.

   – Все ополчилось на меня!

   Ирган единственный помочь мне мог.

   Скажи мне, Бони, отчего наш мир жесток?!

   Князь поблагодарил старуху и побрел прочь. Бониваль догнал его и пристроился рядом. Он уже понял, зачем Арману был нужен именно этот маг. Когда-то Ирган выстроил портал в земли матери юного князя. Нравился ему синеглазый мальчишка, и маг любил его, как сына. Он помогал друзьям время от времени, как и в их проделках, так и в проблемах. И все это делал по дружбе. К тому же, он был единственным, кто открыл бы Арману быстрый доступ на земли вампиров. Возможно, помог бы и вызволить юную супругу князя. Но именно сейчас, когда его помощь была по-настоящему необходима юноше, маг исчез.

   – И снова перст Судьбы?

   Как бы невзначай спросил Бони, но Арман зло отмахнулся.

   – Скорей, ее издевка.

   И как все рассчитала ловко.

   Чем больше нам преград, тем крепче счастье.

   В разлуке закаляются сердца.

   Ах, если б не предательство отца!

   О, если бы ты, Бони, знал,

   как упоительна ее улыбка,

   сиянье глаз и нежность губ.

   И будет проклят тот мерзавец, что быть посмеет с нею груб!

   А будут, Бони, слышишь, друг?

   Они жену мою обидят,

   но кровососы не предвидят,

   как мстителен ее супруг.

   За каждую ее слезинку, они заплатят по счетам.

   И выплатить мне ссуду эту, от них потребую я сам.

   И он стремительно направился во дворец.

   – С ума ты сходишь! Стой, Арман!

   Как ты сказал – вся жизнь туман?

   Тебе достался самый мутный.

   Арман постой!

   Бониваль покачал головой и поспешил догнать друга.

   * * *

   Во дворце главы клана вампиров сверкнул портал. Лорд Одариан больше не сдерживал своей ярости, он наотмашь ударил дочь, и Эль, отлетела от него, запуталась в простыне, в которую была завернута и растянулась на полу. Отец стремительно пересек комнату и склонился над ней. Его глаза пылали раскаленными углями.

   – Неблагодарная Эльмина,

   отцу и клану изменила.

   Ты предала меня!

   Прошипел он, и девушка вскинула голову, отвечая отцу холодным взглядом.

   – О, нет, отец. Не я тебя,

   а ты меня предал.

   Там, на турнире, тебя не волновало предательство кузена,

   а лишь моя измена.

   А я не предала, не изменила,

   отец, я просто полюбила!

   Любовь даруется богами,

   не нам судить,

   кем увлекаться, а кого любить.

   – Молчи, презренная,

   мне тошно слушать эти сопли!

   И можешь изойти на вопли,

   но ты получишь воздаянье.

   В твоих глазах не вижу покаянье.

   Решенье принимаю я!

   Внимай с пристрастием, Эльмина.

   Итак, с сегодняшнего дня избрал тебе я мужа.

   И можешь затыкать ты уши,

   но Ройх твой муж, а ты ему жена.

   – Мой муж Арман!

   А Ройх пускай катится к Дорне.

   – Он сам тебя накажет за обман.

   Или на ложе ты взойдешь, или отправит к дворне.

   – Как я взойду на ложе, лорд,

   когда меня Луна венчала,

   и мужем мне она признала

   не Ройха, а Армана?

   О, нет, от этого дурмана

   я не избавлюсь никогда.

   Пусть знают все, обряд свершился,

   и муж для Эль определился,

   свидетель мой Кровавая Луна.

   – А это не моя уже проблема.

   Пускай ее твой муж решает.

   А мне плевать, кто пострадает.

   Сей доблестный вампир по-прежнему пылает страстью.

   Ты стало для него напастью,

   Эльмина, ты его кумир.

   – Чтоб провалился этот мир!

   – Рени!

   Послышался стук бегущих копыт, и в зал ворвалась Рени. Бесовка ахнула и бросилась к лежащей на полу хозяйке.

   – Оденешь госпожу, и вы пойдете к Ройху.

   Служить отныне будешь там.

   И эта милость от меня последней будет вам.

   – Отец, услышь!

   Ведь мать мою ты любишь сам!

   За что тогда меня караешь?

   Зачем от мужа отрываешь?

   Верни меня ему, отец.

   – Я все сказал,

   идешь ты к Ройху во дворец.

   Лорд Одариан развернулся и покинул зал. Эль в бессильной ярости взглянула на бесовку, но та лишь сочувственно вздохнула. Она помогла вампирше встать, и девушки направились в покои Эльмины. Девушка вышла из зала с гордо поднятой головой, не обращая внимания ни на любопытные взгляды бесов, ни на презрительные взгляды других вампиров.

   Уже умывшись и одевшись, Эль подошла к зеркалу и некоторое время смотрела в отражение, надеясь, что Арман сейчас появится, и она сможет рассказать о наказании, придуманном ее отцом. Но зеркало к немым мольбам вампирши осталось глухо. Эль растерянно взглянула на Рени, затем решительно поджала губы и направилась в покои матери.

   – Куда вы, госпожа?

   – Я мать хочу увидеть.

   Ведь всякое быть может,

   и мне она, как мать, поможет.

   Мать была у себя. Она стояла у окна и задумчиво смотрела на улицу. Обернувшись, вампирша несколько мгновений взирала на дочь, застывшую в дверях.

   – Кровавых, мать.

   – Кровавых, дочь. Чем я могу тебе помочь?

   Эльмина все так же решительно приблизилась к ней и встала на колени.

   – Да, я за помощью пришла.

   И ты понять меня должна.

   Мать, я люблю мужчину...

   – Минуту помолчи, Эльмина.

   Решение отца я знаю,

   его всецело разделяю.

   Не может человек тебе супругом стать,

   и как порядочная дочь, ты слушай свою мать.

   Мне ненавистна, как тебе, моя плохая кровь.

   И виновата в этой смеси проклятая любовь.

   Наш дед влюбился в человека,

   от связи их мы получили это.

   Вампирша неприязненно показала на свое тело.

   – И ты должна супругой стать вампиру,

   чтоб кровь нам чистую вернуть.

   – Но, мать, как сердце обмануть?!

   – Его не слушай!

   Отличным мужем будет Ройх,

   его ты лучше не найдешь.

   Смирись, Эльмина.

   Твоим супругом должен стать вампир,

   не человеческий мужчина.

   Эль оглушительно расхохоталась.

   – Смириться и забыть Армана?

   Ну, вот уж нет!

   Не допущу коварного обмана.

   Милей в стократ дурная кровь,

   она мне принесла его любовь.

   Дед начал, я продолжу дело,

   смешаю нашу кровь до самого предела.

   Он заберет меня, я в это верю!

   А верность сохранить сумею.

   Поможет мне сама Луна,

   не Ройху, а Арману я жена.

   Эльмина развернулась и покинула покои матери. Рени тревожно смотрела на едва заметно подрагивающие губы своей госпожи. Бесовка подошла к ней и шепнула.

   – Нас ждет карета.

   – Уже? Ну, что ж, деваться некуда, я еду.

   Девушки спустились во двор. Эль с усмешкой посмотрела на мрачноватого Ройха, ждавшего ее возле кареты. Он не сказал ни слова, молча, открыл дверцу кареты, пропуская юную вампиршу, сам запрыгнул в седло озвара, и они тронулись в путь. Эль смотрела в окно, упорно избегая взглядов, которые на нее бросал избранный отцом муж.

   – Рени, скажи, ну, что же делать?

   Она обернулась к бесовке, сидевшей напротив.

   – Вам от судьбы не надо бегать.

   Второй ваш муж совсем неплох.

   Ведь он вам нравился когда-то,

   красив, умен, богат.

   Армана вашего он лучше во стократ.

   Да, человек хорош, он добр и красив.

   Но Ройх вампир и вам подходит больше.

   – Молчи, бесовка!

   Не буду слушать бред я этот дольше!

   Чем лучше Ройх?

   Богат? Арман – наследный князь.

   Красив, умен? С Арманом не сравнится.

   Ройх Дорне лишь в мужья годится.

   Арман мой лучше всех!

   – Молчите, госпожа,

   так говорить уж вовсе не годится!

   Услышать могут вас, и будет наказанье.

   – За что? За мое честное признанье?

   Гляди, устрою я смотрины!

   Эльмина распахнула дверцу кареты и прокричала:

   – Арман любимый муж Эльмины!

   Она проигнорировала взбешенного Ройха, закрыла дверцу и посмотрели на бесовку.

   – Пусть хоть облезут.

   Можешь вместе с ними.

   Но слов своих не изменю.

   Арман мне муж, и я его люблю!

   – А Ройх-то бесится,

   того гляди, прожжет в вас дырку взглядом.

   – Плевать. Упрямцу так и надо.

   Он все отлично знал, принадлежу Арману,

   и все же сватать продолжал,

   из дома отчего забрал.

   Уже сказала я тебе, упрямцу так и надо!

   – Вы усложните жизнь себе.

   – Вот это жизнь? Одно мученье.

   Круг замкнутый, ни выхода,

   ни умного решенья.

   Преследуют одни несчастья,

   и кажется мне иногда,

   что в смерти лишь нам будет счастье.

   – Нехорошо вы говорите, госпожа!

   – Лишь то, что думаю, бесовка.

   – Мне, право, слушать вас неловко.

   – Ну, вот и помолчим тогда.

   – Ох, миновала б нас беда.

   Карета подъехала к дворцу Ройха. Эльмина усмехнулась, глядя на величественное, сооружение, правда, уступающее в размерах дворцу главы клана раза в два.

   – Шикарная тюрьма. Здесь кормят сытно?

   Ее новый муж смерил вампиршу злым взглядом.

   – По поведенью твоему все будет видно.

   – Хорошего не жди, предупреждаю.

   – Тебе же хуже, Эль. Поверь, я не пугаю.

   Он ухватил девушку за локоть и потащил во дворец. Рени едва успевала за стремительным шагом нового хозяина. Эльмина оступилась на лестнице, так же не поспевая за широким шагом вампира, но навязанный отцом супруг шага не сбавил и протащил возмущенную вампиршу по ступеням. Эль вырвала локоть, встала на ноги, и сама пошла вперед.

   – Иди за мной... жена.

   Эль остановилась и со скучающим видом рассматривала стены. Ройх прошел дальше, но, заметив, что за ним никто не следует, обернулся. Он скрестил руки на груди.

   – И что стоим?

   Эльмина удивленно вздернула бровь.

   – Кто, мы? Но ты сказал – жена.

   Вот ждем, когда вперед пройдет она,

   а мы уж следом.

   Иль может Рени ты назвал женой?

   Прости, не поняли мы сразу.

   Она уже идет с тобой.

   Бесовка, муж тебя зовет.

   – Ой, госпожа, он точно вас сейчас порвет.

   Испуганно шепнула прислужница, когда глаза Ройха яростно сузились. Вампир сжал кулаки, глубоко вдохнул и сделал шаг к Эльмине.

   – Да, Рени ничего, приятная девица.

   Но вот, досада, Эль, она мне в жены не годится.

   Мы вывод делаем с тобой,

   другую я назвал женой.

   – И где она?

   – Стоит с бесовкой рядом.

   И смотрит на меня обманчиво наивным взглядом.

   – И кто ж она? Ее я знаю?

   – Эльмина, к архам, покусаю!

   Эль мечтательно вздохнула.

   – Арман сказал бы – зацелую.

   Вот, Ройх, смотрю я на тебя,

   но только все сильней его люблю я.

   Хотя, куда еще сильней?

   Его люблю я до предела.

   Ой, Ройх, ты стал еще бледней.

   Неужто я тебя задела?

   – Задела? Нет, взбесила, это точно.

   – Ах, даже так? Прости, я не нарочно.

   – Иди за мной!

   – Ну, хоть не обзывается женой.

   Ройх зарычал, развернулся на каблуках и помчался по коридору. Девушки, неспешно, двинулись следом. Рени испуганно поглядывала в спину хозяина дворца, а Эль с нескрываемой издевкой ухмылялась, разглядывая свое новое жилище. Она останавливалась, как только останавливался вампир, и с преувеличенным интересом разглядывала, то картину, но портьеру, то дверь. Терпение Ройха закончилось, когда вампирша обнаружила гостиную, где на столе лежала забытая книга, и основательно там застряла, все перелистывая и перелистывая томик стихов. Вечно холодный вампир взорвался, забежал в гостиную, перекинул девушку через плечо и потащил в ее покои. Книгу Эль из рук не выпустила и продолжала листать, вися на Ройхе вниз головой.

   Новоявленный муж выбил дверь в комнаты девушки ногой, грубо скинул ее на пол и исчез. Эльмина метнулась к окну, затем пробежалась по комнатам и снова вернулась к дверям.

   – Смотри, бесовка, как сбежать мы можем.

   – Сбежать? Но ход такой неосторожен!

   – Гораздо проще, чем из нашего дворца.

   Охраны больше у отца.

   А здесь, смотри, свободно.

   Рискнем?

   – Я думаю, что все же будет сложно.

   – Рогатая трусиха.

   Ну и сиди тут тихо,

   а я попробую сбежать.

   – Сбежать?

   Как строишь планы лихо.

   Насмешливо произнес Ройх, появляясь в дверях, и Эль досадливо хмыкнула.

   – Рени, оставь меня с женой.

   – Ты, что, привел ее с собой?

   Ну, покажи же, где она?

   – Эльмина, ты моя жена!

   Бесовка, прочь!

   Рени испуганно взглянула на нагло ухмыляющуюся вампиршу и выскочила из покоев. Дверь за ней с грохотом закрылась. Вампир подошел к Эль.

   – Со мной ты будешь в эту ночь.

   Причина все одна.

   Эльмина, ты моя же-на.

   – А я опять скажу.

   Ты все твердишь мне про жену,

   но все никак я не пойму,

   где прячется она?

   И провести с тобою ночь никак я не могу.

   Я объясняла сотню раз, но снова повторю.

   С Арманом нас связала навсегда,

   вампиров Мать – Кровавая Луна!

   Обратно хода нет!

   – А я найду тебе ответ.

   Ройх широко улыбнулся, показав клыки. Эль сделала шаг назад, на всякий случай.

   – Отправлю к бесам.

   На них проверим, сдохнут или нет.

   – Забавно, как. Свою жену и к бесам.

   Неужто, Ройх и после них меня возьмешь?

   Ведь, если выживут, тогда ты сам рискнешь?

   А если сдохнут, с легкостью вздохнешь,

   какой ты умный.

   Да-а, выбор очень трудный.

   Ну, что молчишь? Эльмине дай ответ.

   Юная вампирша с насмешкой посмотрела на навязанного ей мужа. Он некоторое время мерил ее взглядом и, наконец, не выдержал:

   – Эльмина, я от злости лопну!

   Откуда столько яда в деве юной?

   – Юна, порок такой имею,

   но одного не разумею,

   что за вопрос?

   Вампир ты вроде умный.

   Ну, хорошо, оставим мы пока вопрос о бесах.

   Скажи мне, Ройх, ведь любопытство гложет,

   как жить ты думаешь со мной?

   Эльмина и потомства, и любви

   отдать тебе не сможет.

   Ройх прошел к окну и сел на подоконник. Он задумчиво глядел на вампиршу, после усмехнулся и ответил.

   – Возьму жену вторую.

   – Забавно, и какую?

   – А хоть бы Дорну.

   Давно войти в мой дом мечтает,

   к союзу нашему по поводу и без склоняет.

   Да, решено. А почему бы нет?

   Пусть будет Дорна.

   – Жена вторая не зазорно.