Текст книги "Семья для босса по договору (СИ)"
Автор книги: Юлия Бонд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)
9
Разговор с мамой ни к чему не приводит. Я не могу достучаться до собственной матери, словно между нами глухая стена. В итоге после нашего конфликта у мамы поднимается давление и чувство вины накатывает на меня удушливой волной. Вынуждена отступить, а ещё признать, что своими действиями серьёзно подрываю здоровье и без того больной женщины.
– Нон, я в тупике, – за кружкой чая жалуюсь любимой подруге, – теперь я даже слово поперёк не могу сказать. Что делать – не знаю.
Уронив голову на ладони, прикрываю глаза, ощущая во всём теле слабость. Нона подходит сзади и обнимает меня за плечи успокаивая.
– Алён, у тебя только один выход и ты знаешь какой.
– Не хочется, подруга, ой как не хочется. Я как представлю, так сразу в холодный пот бросает.
– Да ладно тебе. Ты сильная, выдержишь. Лучше подумай о плюсах, у каждой медали есть обратная сторона, помнишь?
– У этой стороны медали только один плюс – деньги.
– А ещё отец, которого так не хватает твоей Юльке.
– Исключено! – оторвав лицо от ладоней, взглядом испепеляю подругу. – Динар ни за что не узнает правду.
– Боишься, что отберёт дочь? – киваю, а Нонка только шире улыбается. – Дурочка моя, он же тебе не просто так подсунул этот договор. У него планы большие – это же очевидно. Решайся, Алён. Хуже точно не будет. И думай о Юльке, а не о себе.
– Я только и думаю о дочери, иначе бы даже за один стол не села рядом с Динаром, – допив остывший чай, поднимаюсь со стула, – ладно, Нон, пойду я.
Подруга провожает до дверей и пока я завязываю на кроссовках шнурки, молча стоит в коридоре. На прощание целую подругу и ухожу. А оказавшись дома, предлагаю Юльке кое-куда съездить.
– А куда мы поедем, мамочка? – интересуется дочь, когда я заплетаю ей две косички.
– Юлька, не крутись, а то выйдет криво, – командую строгим тоном, – увидишь. Это сюрприз.
Закончив с причёской, заглядываю в спальню к маме и тихо вздыхаю, увидев, что она спит. Что ж так даже лучше. Значит, не придётся врать.
Домашний адрес Султанова я хорошо запомнила, а потому вызываю такси. И пока мы с Юлькой ожидаем машину, быстро звоню Динару на мобильный. Он отвечает практически сразу, мне даже не удаётся выстроить в голове возможный диалог.
– Что-то случилось, Алёна? – звучит вместо приветствия.
– Привет, ты дома? – спрашиваю сразу, игнорируя предательскую дрожь, заставляющую трястись мои пальцы, сжимающие телефон.
– Дома. Ты хочешь приехать?
– Хочу. Уже вызвала такси.
– Алён, – тяжело вздыхает, – надеюсь, ты без скандалов?
– Я с сюрпризом, Динар, – и не дожидаясь реакции Султанова быстро жму на красную трубку, завершая разговор.
К этому времени как раз подъезжает такси. Юлька запрыгивает на заднее сиденье, я устраиваюсь рядом и диктую водителю адрес, по которому следует ехать.
– Юль, – обняв дочь одной рукой, прижимаюсь губами к макушке, – я хочу тебя кое с кем познакомить.
Юлька заинтересованно поворачивает голову в мою сторону и, хлопая чёрными пушистыми ресницами, загадочно улыбается.
– А я уже догадалась, мамочка.
– Да? – вздёргиваю бровью, интересно, что там в голове у моей малышки. – Ну, поделись тогда со мной.
– Ты хочешь познакомить меня с Динаром, со своим женихом.
Слова дочери попадают в самое сердце, отчего оно, пропустив удар, отзывается в груди тупой болью. Не с женихом, нет. С отцом… Но в этом я, конечно же, не признаюсь.
– Да, Юль, – отвечаю, выдержав паузу. – Мы с Динаром решили пожениться.
– Какая хорошая новость, мамочка! – радостно хлопает в ладоши, а затем тянется ко мне своими маленькими ручками, чтобы крепко оплести ими шею. – Значит, у меня скоро появится папа и Антон наконец-то перестанет обзываться?
– В общем, да, – натянуто улыбаюсь, а в душе надрываются печальные струны.
Никогда не думала, что нам с Юлькой придётся оказаться в таком дурацком положении, как сейчас. Но Нона сто процентов права! Хуже уже точно не будет.
***
Машина тормозит возле высокого забора. Пока я расплачиваюсь за поездку, Юлька зачарованно выглядывает в окно, с нетерпением ёрзая на кожаной обивке сиденья.
– Ну что, Юлёк, идём? – подмигнув дочери, первой выхожу из такси и распахиваю заднюю дверцу, выпуская мою нетерпеливую девочку на улицу.
– Вот это да! – Юлька оглядывается. – Мам, а мы точно туда приехали?
– Конечно.
Смотрю на дочь, а в груди сердце сжимается. Конечно, такую роскошь она раньше видела только по телевизору, даже не представляя, что могла в ней купаться, если бы в прошлом я поступила иначе. Чувствую ли вину за то, что лишила Юльку всего этого? Отнюдь. Ни на секунду я не пожалела о своём решении и уверена, если бы повернуть время вспять, то поступила бы точно так же.
Касаясь рукой места между лопаток, легонько подталкиваю малышку вперёд и как только подходим к воротам, между нами распахивается калитка. Султанов, одетый в обычные джинсы и обтягивающие каждую мышцу футболку, стоит напротив, сверкая своими чёрными глазами, будто пылающими углями. Он смотрит на меня в упор не моргая, лишь слегка подрагивающие уголки губ выдают его волнение с потрохами.
Тактично прокашлявшись, отхожу немного в сторону, чтобы Юлька оказалась впереди меня.
– Привет, моя дочь Юля, – сделав акцент на слове “моя”, фокусирую взгляд на лице Султанова.
На мгновение встречаемся глазами. И я даже не знаю, как описать эти чувства, которые обрушиваются на меня настоящей лавиной. Буквально на секунду мне кажется, что Динар обо всём догадался и этот колкий взор, пронизывающий и устрашающей, не что иное, как реакция за ложь десятилетней давности.
Султанов медленно переводит взгляд на Юльку. Мучительно долго изучает черты её лица, хмурясь и сжимая челюсти.
– Привет, я Юля, – не задумываясь Юлька тянет руку этому громиле, и он пожимает её в ответ! – А у тебя красиво тут, мне нравится.
– Рад, что тебе нравится, Юля, – на удивление спокойно отвечает Динар. Вдруг смотрит на меня: – проходи, Алёна.
Отступаю. И вздрагиваю, когда за моей спиной слышится лязг металла – Динар всего-то захлопнул калитку.
– Мам, смотри бассейн, – визжа от восторга, Юлька берёт низкий старт, и я только успеваю мазнуть взглядом по удаляющейся фигуре дочери и подпрыгивающим ей вслед двум косичкам.
– Юля, осторожно!
Ловкие пальцы оплетают мою руку чуть выше локтя, а к спине прижимается мускулистая грудь. Сбивчивое дыхание обдаёт кожу жаром, когда Султанов, интимно приблизившись, касается губами кончика моего уха:
– Если ты задумала какую-то игру, Алёна, и решила втянуть в неё свою дочь, то предупреждаю сразу, со мной это не прокатит.
– Пусти, – смахнув с руки пальцы, оборачиваюсь. Вздёрнув подбородок повыше, скрещиваюсь с Динаром убийственными взглядами. – Никакой игры! Я приехала познакомить с дочерью, потому что решила принять твоё предложение.
– Неужели?
– Да. Но… – трусливо оглядываюсь, наблюдая за Юлькой, которая уже скинула сандалии и сев на борт бассейна, бултыхает ногами в воде. – Хочу договориться сразу. Ни моя мама, ни моя дочь не должны знать правду. Для них мы обычная влюблённая пара, решившая пожениться.
– Правильная девочка пойдёт против своей мамы? – с издёвкой усмехается.
– От той правильной девочки, которую ты знал десять лет назад, не осталось ничего. Я теперь другая, Динар. Да и ты тоже изменился.
– Изменился. Спасибо тебе, Алёна, ты преподнесла мне хороший практический урок. На всю жизнь запомнил.
Наградив надменным взглядом, Султанов напряжённо складывает руки на груди. Его чёрные глаза полыхают настоящим огнём, но меня это нисколько не цепляет.
Ему больно, запомнил на всю жизнь? А я каждый день, каждый миг вижу в улыбке дочери его. Когда Юлька задорно смеётся, на её пухлых щеках выступают ямочки. У меня в роду ни у кого не было ямочек, а у Динара они есть, только сейчас скрыты под густой бородой. Твёрдый характер, такой нетипичный для маленькой девочки, а ещё Юлька прямолинейная, рубит правду-матушку, аж щепки летят в разные стороны. Да много чего ещё и Динар, конечно же, позже заметить эти сходства – не может не заметить, и я не знаю, что будет потом. В моём сердце нет ничего, кроме глыбы льда и растопить его толщу Султанову не под силу. Я слишком долго взращивала в себе эти чувства, год за годом они крепли, не оставляя ни единого шанса как-либо поколебать твёрдую уверенность – это конец, священная плита возведена на могиле моих убитых и заживо погребённых чувств.
– Мама, иди сюда! – голос Юльки, как спасательный круг, заставляет меня намертво вцепиться и крепко держаться обеими руками, чтобы не утонуть в пучине боли и обиды на её родного отца.
Динар тоже поворачивает голову в сторону дочери и на мгновение в его взгляде проскальзывает что-то светлое, солнечное. Он берёт меня за руку, перекрещивая наши пальцы в замок, и ведёт к бассейну.
– Сейчас наш ребёнок мог быть такого возраста, как твоя Юля, – между прочим высказывает мысли вслух, отчего на моём израненном сердце вскрывается затянувшаяся рана.
Но в ответ молчу, а пальцы Динара ещё сильнее впиваются в кожу, вкручиваются подобно шурупам. Он злится и это не скрыть.
– Юля, идём в дом. Я хочу вам с мамой кое-что показать, – спокойный голос Султанова действует на мою дочь как гипноз. Она вмиг подскакивает с борта и, надев сандалии, подходит к грозному Динару, берёт его за свободную руку и, задрав голову, смотрит как на божество.
– Что ты хочешь нам показать? – Юлька широко улыбается, отчего на поджатых губах Динара проскакивает тень улыбки.
– Твою комнату.
Чувствую, как моя малышка взрывается от радости. Мне даже смотреть на неё не нужно, чтобы узнать – она в восторге. И я понимаю её эмоции, ведь такой красивый и большой снаружи дом не может быть убогим внутри, а зная любовь Султанова к красивым вещам, то там нас ожидает не просто детская комната, а маленький сказочный дворец для настоящей принцессы.
В доме, как я и предполагала, нас встречает роскошь. Современный дизайн наполнен деталями: от красивых штор на окнах до картин на стенах, написанных маслом, идеально вписывающихся в общий интерьер. Дом просторный, светлый. И мне невольно вспоминаются слова Динара: “Большой дом для большой семьи”. Жаль, что только для ненастоящей.
На второй этаж взбираемся по лестнице. В просторном коридоре Динар подходит к одной из дверей и распахивает её настежь, пропуская Юльку внутрь. Дочь врывается в детскую как настоящий ураган. С разбегу запрыгивает на большую кровать с балдахином. Уткнувшись лицом в подушку, всем телом прижимается к мягкому покрывалу бледно-розового цвета и нараспев поёт, какой это кайф.
Пока Юлька исследует свою комнату, наблюдаю за ней с умилением. Кажется, даже Султанов добреет, когда Юлька, открыв створки двухметрового шкафа, достаёт красивые платья и примеряет их перед зеркалом.
– Я красивая, мамочка? – придерживая руками платье из золотистой парчи, малышка оглядывает себя с ног до головы.
– Очень красивая, Юля, – отвечает вместо меня Динар и я только сейчас замечаю, как Султанов не сводит глаз с дочери.
Отложив в сторону платье, Юля подходит к Динару, жестом призывает его наклониться. И когда Султанов опускается на корточки, моя малышка крепко обнимает его за шею обеими руками и смачно целует в щеку.
– Тебе нужно побриться. Ты колючий как ёжик, – маленькой ладошкой ведёт по бороде вниз, – но это нужно спросить у мамы. Ей же с тобой целоваться, а не мне!
Покраснев до корней волос, прижимаю ладони к вмиг вспыхнувших румянцем щекам. Ну, Юлька, получишь у меня, когда домой доберёмся. И пока я представляю, какую взбучку устрою своей малышки, Султанов медленно оборачивается. Сфокусировав на мне взгляд, вздёргивает чёрной бровью, мол, Алёна, что ты так раскраснелась, а я, не придумав ничего лучше, молча выхожу из детской спальни.
Слишком жарко, душно, потому и обмахиваюсь обеими руками. Но я горячая, как кипяток, меня ничто не остудит.
Его тихие шаги заставляют меня натянуться как струна. Лёгкое касание большой ладони к моему бицепсу оставляют на коже точно клеймо. Боюсь обернуться, боюсь, что Динар всё по глазам поймёт. У них с Юлькой с первого взгляда возникла какая-то сакральная связь, это только слепой не заметит.
– Всё хорошо, Алёна? – обняв за плечи, прижимает к своей груди и в этот момент я слышу слишком громкое биение своего сердца. – Знаешь, я думаю, мы подружимся с твоей дочерью. Точнее, я уверен, что уже подружились.
Крикнуть ему хочется, что Юлька наша общая дочь. Его и моя… напополам. Но не кричу! Нет, только не сейчас, когда Динар выплюнул мне в лицо всю горечь, которая копилась в нём все эти годы. Он считает, что у меня был другой мужчина, значит, ничего не помнит о той ночи, когда мы спустя полгода после расставания встретились случайно и, поддавшись былым чувствам, оказались в одной постели. На рассвете я ушла. Тогда он сладко спал и не смог меня остановить, но если бы вовремя проснулся, если бы даже через день или неделю, или даже месяц, попытался меня найти, то я не отказалась от него… наверное.
А возможно, он всё помнит, но упорно делает вид, что ничего не было. Да и было ли? Я уже сама с трудом могу воскресить на подкорке наполовину стёртые картинки. Слишком много времени прошло. Это факт.
Динар тянет меня за руку, пользуясь напряжённой паузой и моим молчанием. Приводит нас в просторную спальню, да не спальню даже, а настоящие царские покои с огромной кроватью в центре комнаты. Здесь есть панорамное окно на всю стену, открывающее прекрасный вид на лес. Если бы я была художником, то написала картину, а если поэтом – то сочинила бы не один стих. Мебель выполнена в светлых тонах, светло-сером и бежевом, так гармонично сочетающиеся друг с другом.
– Нравится? – спрашивает Динар, когда я, застыв посреди комнаты, зачарованно оглядываюсь.
– Здесь есть даже трельяж с зеркалом, – говорю на выдохе.
– Конечно. Тебе же нужно будет прихорашиваться.
– Зачем?
– Чтобы радовать мои глаза.
– Зачем ты так стараешься, Динар? Зачем пытаешься угодить нам с дочерью? Этот фиктивный брак лишь иллюзия настоящей семьи.
– Алёна, – неслышно подходит ко мне со спины, легко обнимает, но я не противлюсь этому, – я тебе уже говорил. Я любил тебя всегда.
Резко оборачиваюсь, сталкиваюсь взглядом с чёрными глазами, которые в этот момент остаются для меня нечитаемыми. Не понимаю: врёт Султанов или же сейчас говорит правду. По старой памяти помню, как он скрывал от меня свою жену всё то время, что мы были вместе и ни разу не упомянул её, ни разу не дал повода заподозрить, что у него кто-то есть кроме меня.
– А Юля? Ты хочешь сказать, так легко примешь мою дочь? Сам говорил, что она всегда будет напоминать тебе о той боли, которую ты пережил.
– Говорил, но, видит бог, эта девочка уже покорила моё сердце. Юля так похожа на свою мать, что, глядя на неё, я вижу только тебя, Алёна. И никого другого.
10
Динар лично отвозит нас с Юлькой домой. И пока едем по городским проспектам и улицам, будущий муж сосредоточенно крутит руль, иногда поглядывая в зеркало на лобовом стекле, наблюдая за моей дочерью. Его взгляд, такой тёплый и даже нежный, скользит по детскому личику моей девочки. Юлька, увидев в зеркале чёрные глаза, машет рукой и широко улыбается, подпевая строчки из песни, звучащей в этот момент из автоакустики.
В салоне царит молчание, но это не напрягает. В кои-то веки я ощущаю комфорт, а всё потому, что последний разговор с Динаром расставил все точки над “и”. Отныне я готова забыть старые обиды. Смирилась. Юлька изменила меня изнутри лишь за тот единственный час, который мы пробыли в доме Султанова. Пожалуй, я смогу вытерпеть брак с бывшим. Силы придаёт дочь, ведь ей явно понравилось в доме отца, да что уж там говорить, ей Динар понравился, а это главное. Без одобрения Юльки ничего не получилось – это точно!
Машина сворачивает с главной дороги, въезжает в жилую зону. И чем ближе подъезжаем к родной многоэтажке, тем быстрее трепыхается моё сердце. Сознание услужливо подкидывает реалистичные картинки, пугающие меня до предобморочного состояния: мама стоит возле окна и воочию наблюдает, как её дочь с внучкой выходят из дорогой иномарки. Я боюсь! Господи, как я боюсь собственную мать. Даже не представляю, что случится, когда мама узнает, за кого я собралась замуж. Ещё тогда, десять лет назад, она была категорична в своих суждениях и всячески пыталась разрушить наши с Динаром отношения. А потом, когда я сбежала почти из-под венца, мама чихвостила меня, не подбирая выражений. Это был мой персональный ад. Позор, о котором мама рассказала всем нашим родственникам, мол, Алёна едва в гарем не попала и это в двадцать первом веке!
– Спасибо, – сухо благодарю Динара, когда машина останавливается недалеко от подъезда.
– Алён, – Султанов накрывает ладонью мою руку, лежащую на колене. – Если ты хочешь, то я поднимусь сейчас с тобой в квартиру и поговорю с твоей мамой.
– Не надо, – качаю головой. – Лучше это я сделаю сама.
– Ты уверена? – в ответ пожимаю плечами. – Если что, то звони в любое время. Договорились?
Киваю, всё ещё надеясь, что такой момент не настанет, ведь я до последнего верю, смогу найти подходящие слова для собственной матери. Она должна понять, иначе даже не представляю…
Динар выходит из машины, чтобы открыть дверцу с пассажирской стороны и помочь Юльке выбраться наружу. На прощание моя малышка пожимает руку Динара и в сотый раз говорит “спасибо” за детскую комнату и подарки. Я же не так тепло прощаюсь, как дочь, но Султанова это совсем не цепляет. Он спокойно реагирует на мой холодный тон и такой же взгляд, при этом на несколько секунд его губы трогает улыбка.
– Я рад, что ты приняла моё предложение. Это было правильным решением, Алёна. Не сомневайся.
– Надеюсь, я не пожалею, – произношу с некой дрожью в голосе, поглядывая на знакомые окна на пятом этаже.
Незаметно Динар берёт меня за руку и слегка сжимает пальцы, оказывая поддержку и вселяя уверенность, что всё будет хорошо. На большее он не решается, да и я бы не позволила, наверное. Так и прощаемся, наградив друг друга неоднозначными взглядами. А в подъезде на меня накатывает приступ паники, даже Юлька замечает.
– Мамочка, ты не заболела? – встревоженно заглядывает в глаза, на что я вынуждена натянуто улыбнуться.
– Нет, малышка, – глажу макушку.
– А мне кажется, заболела. Но это необычная болезнь на самом деле. И я знаю, как она называется.
– И как же?
– Имя ей “любовь”. Ты влюбилась, мама, – теперь я улыбаюсь весьма искренне, потому что услышать такое от девятилетней дочери весьма неожиданно.
– Какая ты у меня умная и наблюдательная.
– А знаешь, почему я так решила?
– Почему же?
– Элементарно! Ты похудела – это раз. А два – это то, как вы с женихом смотрите друг на друга, когда думаете, что никто другой вас не видит. И да, мамочка, ты краснеешь, а это стопроцентный признак любви.
– Болтушка ты моя, – усмехнувшись, легко подталкивая дочь вперёд, чтобы мы наконец-то перестали стоять посреди площадки и подошли к двери нашей квартиры.
Оказавшись дома, прислушиваюсь к звукам нетипичной тишины. Крадясь на цыпочках, пробираюсь в спальню мамы. Она по-прежнему лежит на кровати, будто и не вставала совсем. Глаза закрыты. Спит, наверное. Чтобы её не будить тихо выхожу из комнаты и плотно закрываю за собой дверь.
Устраиваемся с Юлькой на кухне. Дочь занята уроками, а я вовсю управляюсь возле кухонной плиты: первое, второе и компот. Закончив с готовкой, наливаю в тарелку суп и отношу маме.
– Мам, я суп сварила. Поешь, пожалуйста.
– Не хочу, – сухо бубнит, на меня даже не смотрит. – А ты где была?
Вдруг её взгляд устремляется прямо на меня. Затаив дыхание, обдумываю несколько секунд, прежде чем ответить. Да и стоит ли говорить правду именно сейчас, когда маме явно нездоровится, иначе она не лежала бы в постели полдня.
– В гостях у Нонки были, – нагло вру, ругая саму себя за трусость. – Мам, поешь всё-таки. Хочешь, я тебя даже с ложечки покормлю?
– Не хочу, Алёна.
Тяжко вздохнув, оставляю маму в гордом одиночестве, уверенная, что сейчас это лучшее, что я могу для неё сделать.
***
Вечером уходим с Юлькой погулять в любимый парк. Катаемся на каруселях, едим сладкую вату и на закуску заходим в 5D кинотеатр, где катаемся на крутых горках. Довольные и счастливые возвращаемся домой. На часах девять вечера.
Мама встречает нас прямо у порога. Пока мы с дочерью снимаем обувь, она стоит немного поодаль и тяжело дышит, подпирая плечом стену.
– У меня к тебе есть разговор, Алёна, – говорит мама. – Серьёзный.
– Что-то случилось?
– Случилось. Юлю спать уложишь, тогда и приходи.
Удостоив строгим взглядом, мама скрывается за дверьми своей спальни.
– Кажется, бабушка не в духе, – шепчет на ухо моя малышка и я полностью с ней согласна. – Мам, а хочешь, я поговорю с бабушкой? Она не должна тебя ругать, ты уже взрослая, а взрослых не перевоспитаешь.
– Для родителя его дети всегда будут маленькими, сколько бы им ни было лет.
– Но ты же меня так не ругаешь, как тебя бабушка, хоть я действительно ещё маленькая. Мне обидно за тебя. Бабушка злая у нас.
– Юля, – цежу через зубы, – бабушка совсем не злая. Строгая, да.
Хмыкнув, дочка замолкает. И где-то внутри меня всё кричит, требуя выпустить эмоции наружу, но я держусь. Ругаться с собственной мамой – точно не стоит. Родину и родителей не выбирают, а потому мы должны любить их такими, какие они есть.
К десяти часам ночи Юлька засыпает. Отложив в сторону книжку со сказками, под чтение которых уснула малышка, поднимаюсь с кровати и выхожу из спальни. Маму застаю на кухне. Повернувшись ко мне спиной, она помешивает ложкой в кастрюле какой-то с не очень приятным запахом отвар трав.
Осмелившись, тихо подхожу к маме со спины и бережно обнимаю её за плечи обеими руками.
– Мам, всё хорошо? – в ответ мама тяжко вздыхает. – Юлька уснула. О чём ты хотела со мной поговорить?
– Я проконсультировалась с юристами и узнала, что мы не сможем продать квартиру, пока в ней будет прописан несовершеннолетний ребёнок. Нужно срочно что-то с этим делать.
На мгновение закрываю глаза, готовясь морально к тяжёлому разговору. Видимо, сейчас наступил тот самый подходящий момент и откладывать новость о моём предстоящем замужестве – уже не имеет никакого смысла, ведь необходимость продавать квартиру отпадает автоматически.
– Мам, мы не будем продавать квартиру.
– Будем, Алёна. Другого выхода нет, мы уже с тобой говорили на эту тему.
– Мама, давай присядем, – взяв маму за руку, веду к столу и дожидаюсь, пока мама сядет на стул.
– Ты что-то задумала. По глазам вижу, – прищурившись, мама пытается считать мои мысли. – Что ты уже натворила? Говори.
– Да ничего я не натворила, – отвожу взгляд в сторону. – Я замуж выхожу, мам.
Пауза повисает в воздухе. Я не знаю, что думает мама, а потому просто молчу, ожидая её первую реакцию.
– Ты в своём уме, Алёна? У нас сейчас нет возможности сыграть свадьбу.
– Но я же не прошу у тебя денег. Мам, – беру маму за руку, – мой будущий муж состоятельный мужчина, он поможет Ростику с коллекторами и закроет его долги. Поэтому нам не придётся продавать квартиру.
– С чего вдруг такое благородство? – недоверчиво ухмыляется мама. – И что за жених такой, о котором родная мать слышит впервые?
С трудом выдерживаю родительский взгляд, пронзающий до самих костей будто рентгеновский луч. Это же мама и она видит меня насквозь, как бы я ни старалась замаскировать эмоции и что-либо утаить. К тому же рано или поздно ей всё равно станет известно имя “жениха”, так что врать бессмысленно.
– Пообещай не ругаться. Мам, я выхожу замуж за… Динара, – говорю на выдохе.
– Динара, – повторяет мама, будто вспоминает, откуда ей знакомо это имя. – При моей памяти был только один Динар и слава богу, что был. Или же?..
– Это тот самый Динар, о котором ты подумала, мам.
– Не может быть, – хватается за сердце, – Алёна, у тебя такие дурацкие шутки?
– Я не шучу. К нам на фирму пришёл новый генеральный директор Султанов Динар Шамилевич. Помнишь, когда я вернулась с корпоратива в три часа ночи? Это я с ним была, мам.
– Нет, Алёна. Нет! – качая головой, ещё сильнее прижимает руки к тому месту на груди, где колотится сердце. – Не вбивай в мою крышку гроба последний гвоздь! Хватит мне и братца твоего.
– Но что здесь такого, мам? Я же ничего плохого не делаю в отличие от Ростика! Я всего лишь выхожу замуж, а ты так реагируешь, будто я родину продала врагу.
– Ты свою честь и гордость продала, Алёна. Это не меньше грех. Забыла, как он унизил тебя? Забыла, как наплевательски отнёсся, как опозорил перед всей роднёй?
– Ну так не ты же опозорилась, мам, а я! – отвечаю в сердцах на повышенном тоне.
Не выдержав, мама стучит раскрытой ладонью по столу, и моё сердце ухает вниз. Страшно, аж руки трясутся, но маму это нисколько не трогает.
– Пока я жива, ты не выйдешь замуж за этого мерзкого типа. Я не позволю опозорить нашу семью ещё раз, Алёна.
– Но я люблю его, мама!
– Перелюбишь! – фыркает презрительно.
Эмоции берут вверх и я уже не ведаю, что творю дальше. Просто подскакиваю, просто иду в коридор и сгребаю мобильник с ключами в свою сумку. Наклоняюсь, чтобы надеть обувь, как в коридоре появляется мама. Видит бог, я хотела уйти, чтобы мы вдвоём немного остыли, успокоились, а затем, возможно, поговорили в более спокойной обстановке. Но мама включает строгий родительский контроль и свои диктаторские замашки несмотря ни на что.
– Если ты сейчас уйдёшь к нему, то домой можешь не возвращаться.
Поднимаю взгляд на маму. Плакать хочется, но я держусь, потому что если сейчас хоть немного дам слабину, то потом меня уже ничто не остановит и я наверняка разбужу Юльку.
– Мне тридцать лет и я давно сама мама. Хватит приказывать и решать за меня, что мне делать или не делать!
Рукой тянусь к замку, чтобы повернуть его против часовой стрелки и распахнуть входную дверь, спасаясь бегством.
– Я тебе всё сказала, Алёна. Свадьбы не будет. Если ты ни во что не ставишь свою мать, то тогда иди к нему, давай. Но тогда ноги моей не будет в твоём доме.
Ничего не говорю в ответ, да и сил уже никаких нет. Всё-таки ухожу из дома. И плевать, что на дворе ночь, что из вещей со мной только сумка и мобильный телефон. Сердце кровоточит как никогда раньше. Я будто в прошлое вернулась на десять лет назад, только тогда я была ещё почти девчонкой, а сейчас взрослая женщина.
Оказавшись на улице, долго брожу по двору, но эмоции так и не отпускают. Хочется поделиться болью, хочется чтобы кто-то обнял, утешил и успокоил. И я, поддавшись порыву, звоню в службу такси, уверенная, что сейчас на всей планете есть только один человек, который мне может помочь. Который нужен мне как никогда раньше.
Пока ожидаю такси, в небе разрываются первые волны раскатистого грома. Гроза озаряет всё вокруг яркой вспышкой и на землю падают большие капли проливного дождя. Таксист с опаской поглядывает на мою промокшую до нитки одежду и услужливо стелет на заднее сиденье клеёнку, чтобы я не испачкала обивку.
Когда машина подъезжает к загородному дому Динара, я уже почти согрелась в тёплом салоне, но всё равно дрожу. Пальцы непослушно ищут его номер в журнале телефонных звонков и уже через несколько секунд на том конце провода мне отвечает хриплый мужской голос.
– Алёна…
– Встреть меня, пожалуйста. Я стою у тебя под воротами.
Не проходит и минуты как в окнах на первом этаже загорается свет. Сердце скачет галопом по всей грудной клетке, пока я ожидаю появление Динара. Наверное, было глупым – вот так взять и приехать к нему посреди ночи. Наверное, стоило вернуться домой и попробовать ещё раз поговорить с мамой. Поздно, потому что калитка распахивается и в свете уличного фонаря, бросающего блики на знакомое до боли лицо, я вижу перед собой встревоженный взгляд карих глаз.
***
Если бы мне кто-то сказал буквально вчера, что я добровольно и в здравом уме буду обнимать Султанова, крепко прижимаясь к его груди, то посчитала бы это ересью и покрутила пальцем у виска. Да быстрее Земля сошла бы со своей орбиты, нежели я изменила своё отношение к владельцу двадцати трёх хромосом у моей дочери. Но сейчас, в эту самую секунду, когда мои руки оплетают сильную шею Динара, а по щекам стекают солёные дорожки, я абсолютно ничего не чувствую, кроме потребности быть рядом с мужчиной, разбившим мои мечты и укравшим моё сердце на веки вечные.
От холода дрожу, потому что дождь до сих пор не прекратился и я, вся такая мокрая (прямо до трусов), ищу тепло, утыкаясь носом в области шеи Динара.
Его рука ползёт по моей спине вверх, вызывая в том месте, где прикасалась, настоящий табун мурашек. Ладонь ныряет в копну волос на затылке и от этого жеста я запрокидываю голову, чтобы уже через мгновение столкнуться взглядом с чёрными глазами.
Динар ничего не говорит и даже если бы сейчас сказал хоть слово – не уверена, что смогла бы ответить. Во мне слишком много эмоций, нерастраченной любви, которую я копила годами, не зная, кому её подарить, кроме дочери. Все чувства обострились, смешались воедино и теперь они напоминают разноцветный коктейль.
Затянувшиеся секунды кажутся вечностью, прежде чем мы попадаем в дом. И я сама не понимаю, как позволяю Динару держать меня крепко за руку, перекрестив наши пальцы, а чуть позже – снять через голову мокрую кофточку и бросить её на пол.
Дрожащими пальцами тянусь к пуговице на джинсах. И пока я воюю со змейкой, Динар ненадолго выходит из гостиной, чтобы вскоре вернуться с халатом.
Стою перед ним в одном нижнем белье, но стыда не испытываю. И то, как его взгляд ласкает мои плечи, цепляется за тонкие бретельки лифчика и останавливается на ложбинке между грудей – не смущает абсолютно.
На горле Динара заметно дёргается кадык. Он сглатывает с трудом, фиксируя взор на моём обнажённом животе, покрытом мурашками.
– Оденься. Замёрзнешь, – вручает халат и снова уходит, отчего я издаю тихий вздох.
Запахнув полы халата, на талии завязываю пояс. По телу прокатывает очередная волна дрожи, заставляя моё сердце болезненно трепыхнуться. Это его халат и запах его. И эта дурацкая дрожь – тому доказательство.
Чтобы прийти в себя, прижимаю ладони к лицу. Надавливаю пальцами на виски, растираю как при мигрени. Бесполезно.
– Это поможет тебе согреться и не заболеть, – голос Динара отрывает меня от тщетной попытки взять ситуацию под контроль.
– Я не пью такое. Я же девочка, – киваю на бутылку с янтарной жидкостью и бокал, которые Султанов удерживает одной рукой.
– Извини, Алёна, другого у меня нет. Могу предложить чай.
– Не хочу чай. Пусть будет это.
Едва заметно улыбнувшись, Динар наполняет бокал "вакциной" от простуды и передаёт мне.
– А сок у тебя есть? – сморщив нос, с нескрываемым отвращением заглядываю в бокал. Жуть какая.
