Текст книги "Семья для босса по договору (СИ)"
Автор книги: Юлия Бонд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)
7
Со спокойной душой добираюсь домой. Пока поднимаюсь по лестнице на свой этаж, глупо улыбаюсь, вспоминая выражение лица Вадима. Как я его, а? Наверняка удивился тренер, не ожидав, что его пошлют на первом же свидании. И на самом деле я благодарна Вадиму за честность, правда всё равно рано или поздно открылась и тогда бы он пал в моих глазах ниже газонной травки, что растёт перед подъездом.
Квартира встречает тишиной, а часы показывают только десять вечера. Стащив туфли, по выработанной годами привычке, топаю в ванную комнату, чтобы помыть руки и заодно смыть макияж. Эх… зря я так расстаралась сегодня с косметикой: что кино, что свидание были отстойными. Вот не ходила я туда годами и дальше не собираюсь ходить. Уж если МОЁ, то само меня найдёт и шмякнется на голову, как та сосулька с крыши, лишь бы только не прибило на радостях.
Справившись с поставленной задачей, выруливаю в кухню, откуда доносится тихое всхлипывание.
– Мам, ну что опять случилось? Хуан бросил Марию? – усмехаюсь и совсем не потому, что хочу обидеть, просто мама моментами сентиментальная донельзя, может развести плач Ярославны, если серия её любимого “мыла” закончится не хеппи-эндом.
Мама не реагирует, и это кажется странным, а потому я тихонько подхожу к силуэту, застывшему на стуле. Обняв сзади, кладу подбородок на плечо, ощущая, как маму колбасит от всхлипываний.
– Мамочка, что случилось? Дело не в Хуане, да?
– Ах, Алёна, – отмахивается мама, а затем шмыгает носом в платок, заготовленным к случаю. – Брат твой приходил.
От злости у меня сводит челюсти, а волоски на руках становятся дыбом. Братец редкий гость в нашем доме и слава богу! За тридцать минут общения с родной матерью он умудряется довести её до повышенного давления своими громкими высказываниями о жизни. А ещё он конкретный тунеядец, не гнушается просить у скромной пенсионерки денег. И мне порой обидно до слёз: мы с ним родные, одна кровь и плоть, и воспитывали нас одинаково, да только из меня выросла личность, а из него неблагодарная собака мужского пола.
Мама перестаёт плакать и вкратце рассказывает о последней встрече с сыночком. Уровень ярости зашкаливает во мне до критической отметки, потому что этот гад, возомнив себя великим фермером, арендовал бывшую туристическую базу, решив вырастить перепелов. И как оказалось, кроме долгов у него ничего не получилось вырастить. Сумма, что взял он взаймы у местного ростовщика, очень неприличная. Я таких денег даже на картинках не видела не то, чтобы трогала руками.
– Ну какой гад, а! – возмущённо топнув ногой, решаюсь позвонить "любимому" братцу и навешать ему "люлей".
Вот малого я его мутузила в детстве. Мало! Хотя, помнится, однажды сломала о спину брата ножку от табуретки. Мама ещё тогда мне ремня всыпала за то, что обидела младшего брата. Ха! Он младше меня на полтора года всего-то. Зато гонора там хватит на всю семью, ещё и соседям останется.
– Я вот что решила, Алёна, – наплакавшись, мама принимает серьёзный вид и безапелляционным тоном заявляет: – Ростика надо спасать. Ему уже столько процентов насчитали, что до конца жизни не расплатиться.
– Хочешь взять в банке кредит? – истерически хохотнув, закрываю рот, наблюдая недовольную реакцию мамы.
– Кредит мне в моём возрасте уже не дадут, да и сумма заоблачная. Не вариант! Я решила продать нашу квартиру.
Несколько секунд ошарашенно хлопаю ресницами, переваривая слова мамы, а потом "бам", как тяжеленным обухом по голове!
– Подожди…Ты серьёзно, мам? Хочешь продать нашу двушку? А жить, где мы будем? Скитаться на съёмном жилье? Об этом ты подумала?
– Подумала. Пока тепло до осени поживём на даче у тёти Люды, а к тому времени получим деньги за продажу нашей квартиры и купим комнату в общаге.
Матерные слова слетают с моего языка раньше, чем я успеваю подумать.
Полный абзац!
– Это несправедливо, мама. Ты не считаешь? Квартиру вы купили вместе с папой и если на то пошло, то я являюсь её владелицей на одну третью часть. Я отказываюсь продавать свою долю. Моя Юлька не будет жить в общаге по той причине, что не должна отвечать за поступки её дяди-придурка.
– Этот придурок, как ты выразилась, твой брат. И он в беде. Если мы ему не поможем, то его просто убьют. Ты понимаешь это?
– Да кому он нужен этот убогий?!
– Алёна, – терпение мамы лопается, отчего она лупит ладонью по столешнице, заставляя подпрыгнуть сахарницу, – у меня двое детей: ты и твой брат. Это как два пальца – любой отрежь, мне будет больно. Не могу я поступить иначе. Да, он недалёкий, неблагодарный… как хочешь называй, но ты и я – единственные, кто можем ему помочь.
– Чтоб я так жила, как ты ему помочь собираешься!
Нервы, не выдержав массированной атаки, лопаются, как натянутые провода электросетей. Меня штормит не на шутку, отчего я выхожу из кухни и едва держусь, чтобы не хлопнуть дверью.
***
На следующее утро с больной головой каким-то чудом воскресаю на смятых простынях. Всю ночь глаз не сомкнула, ворочаясь с боку на бок. Выплакала целое озеро слёз, отчего насквозь промочила наволочку на подушке.
Свесив ноги с кровати, смотрю перед собой в одну точку, а буквально рядышком тихо сопит носом Юлька. Смотрю на дочь и сердце обливается кровью. Какое будущее я для неё приготовлю? Комнату в общаге? Серьёзно? Злость снова накатывает удушливой волной, сжимая горло стальными оковами. Орать хочется, ругаться матом, а ещё позвонить "любимому" братцу и по-тихому его прибить. Но этот вариант приходится исключить сразу, потому что хуже комнаты в общаге может быть только мать с уголовным сроком.
На подкорке, как спасательная шлюпка, всплывает Султанов со своим омерзительным предложением. Сперва разум гонит прочь дурацкие мысли. Да нет же, нет! Но уже, спустя мгновение, взвесив все "за" и "против", перспектива стать фиктивной женой босса уже не кажется мне такой шокирующей, как конец света. Ну это же будет на время, да? Всего-то три года. Ха! Да я выдержу, наверное.
***
– Нон, вот скажи, это нормально, а? Мне что теперь, в общаге до старости скитаться просто потому, что мой брат – дебил?
– Ах, Алёна… – вздохнув, Нона качает головой, разливая по кружкам горячий чай. – Ты и сама всё знаешь. Твоя мама всегда слишком рьяно опекала брата.
– Опекала и что? Времена другие нынче. Этот оболтус ни разу ни копейки матери не дал, а только тянет с неё, тянет.
Обменявшись с подругой понимающими взглядами, одновременно замолкаем до тех пор, пока мой язык не бежит впереди паровоза. Меня просто бомбит от того, что хочет поделиться, ведь одна половина меня уже согласна на всё, лишь бы не скитаться с дочерью по миру, а вторая, та, что безумно гордая, упрямо топает ногами и кричит: “Ни за что”.
– Юлькин отец мне сделал предложение выйти за него замуж, – Нонка округляет глаза и едва не давиться чаем.
– С чего вдруг?
– Он собирается в политику и ему нужна фиктивная семья, а мы с Юлькой идеально подходим на эту роль. Взамен обещает целое состояние.
– Фиктивный брак, – задумчиво тянет Нонка, будто это ей сделали деловое предложение. – А знаешь, подруга, это неплохой вариант. Я бы согласилась.
– Три года, Нон! – уронив лицо на раскрытые ладони, закрываю глаза и на мгновение представляю семью по договору. Нет. Не представляется…
– Так это же прекрасно, Алён. Ты смотри на эту ситуацию с другой стороны. У тебя будет достаточно времени влюбить в себя бывшего, а ещё лучше – забеременеть и родить. И тогда он уже никуда не денется!
– Боже упаси, – трижды перекрестившись, жадно пью чай, – я Султанова к себе на пушечный выстрел не подпущу после всего.
– А чего он такого сделал, а? Ты так никогда и не рассказывала.
На подкорке оживают картинки из прошлого. Того прошлого, что душу мне наизнанку вывернуло, порезало сердце, распустив на лоскутки. Нет! Не скажу.
– Плохо себя вёл, – Нонка ухмыляется, услышав очередную отмазку, – не смотри так на меня, подруга. Знаешь же, не скажу.
– Знаю. Видать, нехило так накосячил твой татарин.
Чаепитие и перемывание костей моему брату подходит к концу. Сгребаю в сумку телефон и пока в коридоре вожусь со шнурками на кроссовках, Нонка гордо подпирает стену плечом. Чувствую, как подруга глаз с меня не сводит и даже знаю, что за мысли-паразиты копошатся в её голове. Да и у меня самой подобные мысли роют длиннющие лабиринты: хочется и колется, надо и обойдусь без него.
– Ну пока, Нон. Целую, люблю. Пух, – прощаюсь своим стандартом, а Нонка, криво ухмыльнувшись, топает к двери, чтобы закрыть её на замок, когда я уйду.
– Давай, Алёнка. Забегай, если что, – я уже выхожу на площадку, а в спину летит: – Алён, может, ну его… то прошлое? Десять лет. Он изменился, да и ты сама не вытянешь эту ситуацию. Подумай хорошенько. И о Юльке подумай.
Киваю. Конечно, я подумаю. Вот буду это делать всю дорогу, пока буду ехать в лифте. И я почти уверена, что Султанов – совсем не спасательная шлюпка, а дырявая гондола, но приходится передумать в скором времени. Потому что к тому моменту, как я возвращаюсь домой, мама уже вовсю строчит от руки объявления “Продам свою квартиру”.
***
В понедельник я окончательно передумываю, а потому дежурю под кабинетом генерального с самого утра. Пока сижу на диванчике, одёргивая юбку, всё время скашиваю взгляд на дверь, ожидая появления своего “спасителя”. Динара я чувствую раньше, чем его массивные плечи сверкают на горизонте. Всему виной его низкий голос, доносящийся откуда-то из коридора. Он негромко смеётся, а ему отвечает звонкий женский смех, отчего у меня на зубах невольно появляется оскомина.
С приближением размашистых шагов натягиваюсь подобно струне. Спина ровная, плечи расправлены. Я сильная, смелая, сейчас скажу ему обо всём прямо и будь что будет. Но когда Динар переступает порог приёмной, весь боевой настрой летит в тартарары, а всё потому, что генеральный смотрит на меня холодным взглядом и то мельком, будто я новый офисный стул или очередной фикус в его кабинете.
– Доброе утро, Динар Шамилевич, – щебечет секретарь, откровенно стреляя глазами в босса.
– Доброе утро, Милочка, – отвечает Динар, а в мою сторону даже бровью не ведёт, – сделай мне, пожалуйста, кофе.
– Да, конечно, Динар Шамилевич.
Султанов подмигивает ей и, развернувшись, движется в свой кабинет, проигнорировав меня окончательно. Сцепив зубы, шумно дышу, устремляя взгляд в сторону секретаря, а она такая, мол, я ни при чём, ты же видела сама.
И когда я уже готова от досады топнуть ногой, Динар оборачивается и смиряет меня всё тем же холодным взглядом.
– Алёна Михайловна, заходите.
***
– Что случилось, Алёна? – спрашивает Динар, как только я захлопываю дверь в его кабинете.
Трусливо оглянувшись, сжимаю руки в кулаки. Я смогу, переступлю через себя и попрошу… Стоп! Почему попрошу? Я просто сейчас подойду к огромному столу из красного дерева и, напустив на себя самый невозмутимый вид, скажу, что согласна. Пусть думает, что это я делаю ему одолжение, а не наоборот.
Но с каждым шагом моя уверенность тает, как ванильное мороженое. Возможно, всему виной Султанов со своим пронизывающим, будто рентгеновский луч, взглядом. Он меня словно букварь читает – плёвое дело для второклашки, а что уж говорить о генеральном?!
Трусливо опускаюсь на стул, одёргиваю так некстати задравшуюся юбку. Динар следит за мной с нескрываемым интересом и терпеливо ждёт, когда я наконец-то соизволю признаться зачем пришла.
– В общем, я согласна, – в сторону Динара даже не смотрю, ведь и так знаю, что сейчас он сделает удивлённый вид и потребует более детальной капитуляции.
– С чем ты согласна, Алёна?
– Семья по договору. Ты предлагал, – осмелев, поднимаю взгляд на Шамилевича и как я предполагала, он вскидывает свои тёмные густые брови, мол, не может быть! – Только давай это сделаем быстрее.
– К чему спешка?
– Деньги нужны. Очень!
– Хм, – ухмыльнувшись, длинными пальцами ведёт по своей красивой бороде вниз, точно гипнотизируя меня как удав бедного кролика. Уф… Чудовище. Я и так с белым флагом наперевес, не видно, нет?
– Ну что ты молчишь, Динар? Скажи хоть что-то.
– Ты хорошо подумала, Алёна?
– Подумала… хорошо, – обиженно поджимаю нижнюю губу, опять намекнул на дурочку. Думает, не понимаю? Ха! Я бы поспорила в другой раз, сейчас просто вынуждена чесать его ЧСВ.
– Ясно, – заключает после всего и молча поднимается с кресла.
Наблюдаю за приближающимся боссом краем глаза. Страшно-то как, потому что эта груда мышц движется в мою сторону и, приблизившись, тормозит за моей спиной. Расставив руки по бокам от моего тела и уперев ладони в спинку стула, Динар наклоняется. Цепляет бородой мои волосы, касается кончика уха. Горячее дыхание обдаёт кожу жаром. От волнения свожу вместе колени и, прикрыв глаза, жду непонятно чего.
Вдруг передумал?
А если скажет, что тогда пошутил и на самом деле ему и даром не сдалась семья по договору? Я же в жизни не переживу такого позора.
– Поужинай со мной сегодня вечером, – его тихий голос вибрирует у меня прямо над ухом.
– Зачем?
– Обсудим брачный договор.
8
Фешенебельный ресторан в самом центре города ещё круче, чем тот, где состоялся корпоратив нашей фирмы. Как зачарованная вращаю глазами, оценивая: высоченные колонны из позолоты, белый мрамор вместо пола и огромные зеркала, обрамлённые резным багетом. Ощущение будто я в восемнадцатый век попала, ну или где-то рядом. Не хватает только живого оркестра и бала, где кружили бы в помпезных платьях знаменитые дворянки. Хм, таки, возможно, они здесь и плясали, лет так двести назад, но это утверждать я точно не берусь.
Динар вальяжной походкой идёт рядом. Как только вошли в ресторан, галантно подставил руку, согнутую в локте, но я демонстративно отказалась. У нас деловые переговоры. Не свидание! Пусть не мнит из себя моего кавалера, если бы не деньги, моей ноги здесь и близко не стояло.
Оказываемся в отдельной кабинке для vip персон. Ещё бы! Я не удивляюсь ни разу. С возможностями Султанова можно арендовать хоть весь ресторан, но он не привык сорить деньгами, по крайней мере, так было десять лет назад.
Официант разливает по бокалам полупрозрачную жидкость и уходит, тихо прикрывая за собой дверь. В комнате тихо настолько, что я слышу, как тикают дорогие часы на запястье Динара.
Расправляю тканевую салфетку, чтобы лежала на коленях ровно. Ещё раз окидываю взглядом накрытый стол. Блюда здесь, конечно, шик. Не знаю как они называются, но желудок довольно урчит в унисон бахающему в груди сердцу.
– Расслабься, Алёна, – спокойно откидывается на спинку дивана, наблюдая за мной.
– Я расслабленная, Динар. Где договор?
– Сначала ужин, потом всё остальное.
Проглотив колкие словечки, спешащие вылететь из моего рта, смотрю в упор на генерального. Даже здесь, в неформальной обстановке, он не меняется. Привык, чтобы люди беспрекословно подчинялись, но со мной это не прокатит, как и десять лет назад. И я всё больше убеждаюсь: время не меняет людей, оно их только портит. Случай с Динаром тому подтверждение.
Ужинаем в абсолютной тишине, если можно так сказать. Я же, в отличие от Шамилевича, ковыряю вилкой кролика в чесночно-сливочном соусе и радуюсь про себя. Чеснок. Просто отлично. Значит, целоваться мы не будем, по крайней мере, этим вечером точно. А потом мне хочется прихлопнуть дурацкие мысли, проникшие в голову без спроса. Я вообще не буду целоваться с этой лохматой мордой, даже попрошу внести в брачный договор целый пункт. Секса и поцелуев не будет!
– Ну раз ты уже справилась, предлагаю ознакомиться с брачным договором. Я подготовил проект данного договора, поэтому у тебя будет время предложить какие-то изменения, если вдруг что-то окажется неприемлемым, – на последнем слове в чёрных глазах мелькает игривость и красная краска ползёт по моему лицу вверх до самых кончиков ушей.
Неужели Динар имеет в виду то, что я подумала? От смущения, устремляю взгляд в бедного растерзанного кролика на тарелке.
Дрожащими пальцами тянусь к бумагам, нечаянно касаюсь горячей руки Динара и меня будто электрическим током прошибает. Двести двадцать!
Жадно глотаю печатные строчки одну за другой. Чем больше читаю, тем больше кипит злость в моей крови. Не выдерживаю на первой минуте.
– Я не буду жить с тобой в одном доме, – заявляю серьёзно, но Динар усмехается.
– Муж и жена должны жить вместе. Ты понимаешь это, Алёна?
– Да, настоящие муж и жена… должны. У нас фиктивный брак. Я возражаю.
– Отклоняется.
– Ну почему? Мы с Юлькой можем приезжать к тебе, когда нужно будет для спектакля, – обрисовываю в воздухе кавычки. – Нет, не можем?
Султанов качает головой, и я обиженно поджимаю нижнюю губу.
– Фамилию я твою брать не буду! – говорю рьяно, едва не подскакивая со стула и не скидывая на пол тарелку с несчастным кроликом.
– Отклоняется.
– Ну почему? Есть браки, где жена остаётся на девичьей фамилии. Это нормально.
– Нет, Алёна. Для меня это неприемлемо. Моя жена будет Султановой.
– Иначе не поймут твои многочисленные родственники? – подкалываю, вспоминая родню Динара, которую даже сосчитать трудно. Я тогда так и не поняла, сколько у него тёть и дядь, бабушек и дедушек.
– Они тоже. Дальше читай.
– Но мы так и не выяснили по поводу фамилии.
– Ваша с Юлей фамилия будет Султанова. На этом вопрос закрыт.
Мелкая дрожь заставляет трястись мои руки, да и ноги тоже. Ощущение будто Динар в курсе, что моя Юлька наполовину его. Поэтому он ведёт себя так властно, безапелляционно приказывает. Хотя… нет. Точно нет! Знал бы, не ждал девяти лет, чтобы забрать мою девочку.
Успокоившись этими мыслями, читаю договор дальше.
– Насчёт веры ты моё мнение знаешь, Динар. Неприемлемо!
– Уверена?
– Да!
Пошарив во внутреннем кармане пиджака, протягивает мне шариковую ручку. Опять контакт, кожа к коже. Опять двести двадцать. Да твою ж мать!
Жадно глотаю белое полусладкое, осушив залпом весь бокал. Динар наблюдает за мной с интересом, молча наполняет бокал и я проделываю то же самое.
– Ещё? – спрашивает, кивая на бутылку.
Ему-то пофиг, да. Он правильный мусульманин – не пьёт. А я пью! Потому что звездец какая неправильная даже как человек, но Султанова это никогда не парило почему-то. Возможно, всё дело в том, что мы разные с ним. Как там говорят? Плюс и минус притягиваются... Вот и мы с ним так конкретно притянулись, что вышла Юлька, самая классная в мире девочка!
Строчки непозволительно плывут перед глазами. Я, конечно же, так и не поела и потому полусладкое ударило в голову, но не настолько, чтобы у меня полностью отключился мозг.
Продолжаю читать дальше. И опять меня бомбит от возмущения.
– Что это за пункт такой про аборт? – Динар иронично вскидывает бровь. Цитирую: – в случае незапланированной беременности жене запрещается делать аборт. Она обязана выносить и родить здорового ребёнка. Взамен полагается…
Тьфу!
Даже читать противно дальше!
– Что не подходит?
– Ты издеваешься надо мной, Султанов? Какая незапланированная беременность? Я с тобой спать не буду!
– Договор заключается на три года. Ты хорошо подумала, Алёна?
– Ты достал уже со своим: "Ты хорошо подумала, Алёна"? – фальшиво копирую его голос. – Я тебе там не дурочка какая-то, как… – вовремя прикусываю язык, понимая, что несёт меня далеко и туда, куда не нужно.
– Успокойся. Я спрашиваю то, что должен спросить. Ты не можешь предусмотреть, что случится за эти три года.
– Не могу, да! Но спать я с тобой точно не собираюсь! – выпаливаю в сердцах.
– Читай, пожалуйста, следующей пункт, – проигнорировав мои эмоции, приказывает в привычной спокойной ему манере.
– Жене запрещается иметь с кем-либо сексуальные контакты, кроме мужа, – произношу вслух, ощущая, как краска сползает с моего лица. – Это шутка, что ли?
Мгновение смотрим друг на друга.
Глаза в глаза.
Динар и бровью не ведёт. Серьёзный.
– Это не шутка, Алёна. Это условие брачного договора.
– Фиктивного брака!
– Но всё же брака, – поправляет он.
– Вычеркни этот пункт.
– Отклоняется. Я не буду терпеть в своём доме многоразовую женщину, – бросает пренебрежительно, будто удар под дых.
– А я не буду с тобой спать.
– Значит, ты ни с кем не будешь спать, поэтому я просил тебя подумать хорошо.
Истерически смеюсь.
Ну вот же козёл какой, а? И сам не ам, и другому не дам.
– А мне вот интересно, почему в договоре нет пункта, что муж тоже должен хранить верность жене?
– Ты плохо читала, Алёна. Муж должен хранить верность всем жёнам.
Чувство дежавю накрывает меня с головой. Я будто на десять лет назад вернулась. Туда, откуда бежала без оглядки.
***
Вечер плавно подходит к концу. Фигура Султанова заметно двоится в глазах, но я, собрав остатки сил, стараюсь держать лицо. Пусть не думает, что птичка уже угодила в клетку. У меня ещё вагон времени хорошенько обо всём поразмыслить и прикинуть возможные варианты.
– Я сама, – шикаю, когда оступаюсь на ровном месте и Динар приобнимает за талию, чтобы удержала равновесие.
– Хорошо, – повержено отходит назад.
В голове странно шумит, тело непослушное, а потому я с немалым трудом шагаю к выходу из ресторана. А оказавшись на улице, пытаюсь поймать такси, но только стоит поднять правую руку, как на моей талии смыкается плотное кольцо из рук Султанова.
Он пытается оттащить подальше от дороги, но я оказываю конкретное сопротивление.
– Отпусти. Отпусти… мать твою, Динар!
Слова растворяются в прохладном воздухе майского вечера. Игнорируя дикие вопли и барахтанье ногами, Султанов, как истинный неандерталец, уносит меня к своей машине и силком запихивает на заднее сиденье. Дверь тут же блокируется центральным замком. И пока я, ругаясь нецензурными словечками, требую выпустить наружу, генеральный садится наперёд рядом с водителем и приказывает тому трогаться.
Обида сжирает меня изнутри будто гусеничная ферма, выползшая на арену. Но повышенный градус продолжает творить странные метаморфозы с сознанием и уже через несколько минут меня накрывает спокойствием.
Сползаю по спинке кожаного дивана, снимаю туфли и принимаю горизонтальное положение. Веки сонно слипаются и я в последний момент вспоминаю, что так и не назвала Динару домашний адрес.
– Иванова сто двадцать два. Пятый подъезд, – командую, не зная, собирается ли кто-то слушать.
Прикосновение чужих рук заставляет выпорхнуть из царства Морфея. Распахнув глаза, в полуночной тьме пытаюсь разглядеть лицо мужчины в непосредственной близости от моего, но уже через мгновение в работу включается мозг, и в мужском лице я с лёгкостью распознаю Динара.
– Приехали, да? – оттолкнув от себя Султанова, выглядываю в окно. Странно. Местность такая незнакомая и совсем нет уличного фонаря, что стоит напротив родного подъезда. Смутные догадки терзают серое вещество. – А куда это ты меня привёз? Что-то на Иванова сто двадцать два не очень-то и похоже.
– Домой, – спокойно отвечает Динар, а у меня бровь дёргается от его ровного голоса и уверенного взгляда.
– Домой… к тебе? – глотаю неожиданно подкативший к горлу комок.
– К нам. Выходи, Алён.
И он выходит на улицу, а я продолжаю решительно сидеть в машине на заднем сиденье. Нащупываю туфли, обуваюсь.С трудом нахожу сумку и с пола сгребаю рассыпанное барахло в виде блеска для губ и зеркальца.
Пока выползаю наружу, успокаиваюсь как могу.
Только держи себя в руках, Алёна. Только не твори дичь.
Это же Султанов, да. Своенравный. Властный. Уф… Ненавижу! Стукнуть его хочется, аж руки чешутся даже сильнее, чем когда речь заходит о родном братце. Даже не знаю: кого из них двоих хочется прибить скорее.
Поравнявшись с Динаром, смотрю на кошерный коттедж в несколько этажей. Нормально генеральный живёт, другого я и не ожидала, конечно же. Даже вон бассейн виднеется, наверное, Юлька от восторга бросилась к нему с разбега… Стоп! Юлька никуда не побежит, потому что я всё ещё ничего не решила.
– Красиво у тебя, – ухмыляюсь, – и зачем только такой большой дом?
– Для большой семьи.
– Хм, фиктивной которой?
– Нет, Алёна. Для самой настоящей.
– А можно вопрос? – Динар разворачивается ко мне лицом, кивает. – Зачем тебя я? Разве мало других женщин?
– Идеально подходишь. И Юля тоже, – на имени моей дочери уголки губ Султанова странно подрагивают.
– А ты женатый, Динар?
– Это уже второй вопрос.
– И что? Не ответишь теперь? – не дожидаясь ответа, озвучиваю мысли вслух: – странно получается. И хоть убей, я не понимаю: зачем тебе нужна семья по договору. Можно же реально жениться, родить ребёнка, а не вот этот весь спектакль.
– Я неженатый, Алёна. Ещё вопросы будут?
– Совсем-совсем?
– Тебе показать документы? На слово уже не веришь?
– Покажи, – вздёргиваю подбородок повыше, чтобы скреститься взглядом с чёрными глазами. Хоть сейчас и темно и я всё ещё “весёленькая”, но даже в таком состоянии вижу, как напрягаются мышцы на мужественном лице Динара.
– Пошли в дом. Покажу.
– Э-э-э… Нет. Спасибо. Моя нога в жизни не переступит порог твоего дома.
– Алён, – устало трёт ладонью лоб, – не надоело, а? Ты же всё понимаешь, но ведёшь себя, как сама знаешь кто. Хватит уже колоться словами и давать клятвы, которых всё равно не выполнишь. Мы оба с тобой в курсе, что этот брак неизбежен. Для тебя – возможность спасти брата и сохранить, возможно, квартиру. Для меня – необходимое условие, чтобы быть в политике. У меня нет времени на личную жизнь, как и нет желания искать ту самую подходящую женщину, которая прожила бы со мной до старости и родила общих детей. А ты нормальная… Тебя я знаю давно. И если через три года ты не захочешь разводиться, то я тоже не подам на развод. И я давно уже закрыл глаза на то, что твоя Юля всегда будет напоминать мне о той боли, которую пережил. Я простил тебе всё, Алёна. Даже другого мужчину.
Слова Динара бьют наотмашь, будто звонкая пощёчина. Меня моментально отрезвляет. Так вот, значит, как он считает? Простил мне всё, даже другого мужчину… Хочется спросить: а о каком мужчине идёт речь, но я вовремя прикусываю язык. Нельзя говорить, иначе он узнает правду про Юлю и я уверена, попытается отобрать у меня дочь, мою кровинушку, самую дорогую девочку.
Глотая обиду, ощущаю, как дерёт горло, словно израненное осколками битого стекла. Горечь и боль вызывают во рту оскомину, но я должна молчать. Столько лет молчала и теперь что, всё по ветру пустить?
– Принимаю молчание за согласие, – подытоживает Динар, отчего в моей груди образовывается воронка чудовищных размеров.
Видит бог, я держалась, пыталась быть спокойной, но Султанов перешёл черту. Это он разрушил наши отношения десять лет назад! И нечего теперь строить из себя великого мученика.
– Какой же ты циничный, Динар Шамилевич, – меня несёт на эмоциях, но останавливаться не намерена, – это ты мне причинил боль. Или ты забыл? Напомнить?
Динар заметно напрягается, вздыхает тяжело и, скрестив на груди руки, смотрит на меня с предупреждением. Его чёрные брови сведены в одну горизонтальную линию, а на скулах играют желваки.
– Хорошо, Алёна. Давай здесь и сейчас зароем топор войны, – говорит спокойно, но я-то знаю, что он злится, чувствую, как его бомбит не меньше, чем меня саму. – Ты знала, что я другой веры. Ты знала, что у меня к тебе было всё серьёзно, что я любил тебя и хотел общих детей. Ты согласилась стать моей женой и даже дошла до определённого момента, но потом просто опозорила меня, унизила перед всеми родственниками, когда сбежала за день до никаха.
– Ха! Ты так говоришь, будто не дал мне повода сбежать. Ты обманул меня, Динар. Если бы сразу сказал, что у тебя уже есть жена, то я бы ни за что. Слышишь? Ни за что и никогда не согласилась на этот брак или как там у вас называется? Ты мне врал! Нагло и подло. А если бы я случайно не услышала разговор твоих родственников то, что было бы потом, а? Как бы ты оправдывался? Кстати, как там твоя первая жена – всё время хотела спросить? Ах да… Ты же сказал: “Совсем-совсем неженатый”! Значит, развелись.
– Она умерла, – произносит с болью, пряча от меня взгляд, – в тот же год, когда мы расстались с тобой.
Я теряюсь, не зная, что сказать. У меня шок, будто десять лет назад вернулась, когда узнала, что любимый мужчина уже женатый. Это было больно и… подло. Но он так не считал!
– Асия была больна. Я говорил тебе это, – его голос, тихий и немного вибрирующий, задевает в моей душе печальные струны, – мы с ней поженились по воле родителей, но ничего из этого не вышло. Тебя я любил, Алёна. Всегда. И думал, что это взаимно. Жаль, что ты в силу своих амбиций так просто смогла отказаться от меня.
– Да потому что я не хотела быть второй женой! Для меня это неприемлемо, Динар. Ты поэтому врал мне, зная, как я отношусь к институту брака.
– Ты не оставила мне выбора. Я боялся тебя потерять.
"А я боялась потерять дочь", – хочется крикнуть, чтобы выплеснуть наружу всю боль, что скопилась за эти годы. Но я не кричу, а спокойным голосом говорю:
– Думаю, на этом мы ставим жирную точку, Динар. Если я выйду за тебя замуж, то только потому, что оказалась в трудной ситуации. Мой брат действительно должен много денег. Но я хочу, чтобы ты знал и не тешил себя иллюзиями… В моих глазах ты предатель, а предателей я не прощаю. Вызови мне, пожалуйста, такси. Я хочу уехать домой.
