Текст книги "Дамир. Любой ценой (СИ)"
Автор книги: Юлия Бонд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 27 страниц)
Глава 91
Дина
– Тебе понравилось в зоопарке? – спрашиваю я, повернувшись к сыну вполоборота.
Санька радостно кивает головой, прижимая к груди большого трансформера – новую игрушку, очередной подарок папы.
– Понравилось, – отвечает сынок. – Тот большой медведь. Р-р-р, – разводит руки в стороны, – он классный.
– Дин, пристегнись, – коротко роняет Давид, напоминая о ремне безопасности.
Я действительно забываю пристёгиваться. Каждый раз одно и тоже.
Тянусь рукой к ремню, защёлкиваю на замок, ловя боковым взглядом довольный кивок мужа.
– Ты сказала Саше? – Давид устремляет взор в зеркало заднего вида, а затем сразу же возвращает его на дорогу.
– Санечка, – снова обращаюсь к сыну. – Тётя Катя очень соскучилась и просит тебя приехать в гости. Поедешь?
– А Костя будет?
– Конечно.
– Ура! – восклицает Санька. – Тогда поеду.
– Даже с ночёвкой? – Давид встревает в наш диалог.
– А так можно? – Саня в замешательстве.
Я поворачиваюсь к Давиду и награждаю его пронзительным взглядом. С ночёвкой? Мы так не договаривались, помнится.
– Можно, правда, мама? – Давид улыбается, кладёт на моё колено ладонь и слегка сжимает. «Соглашайся, Дина», – умоляют чёрные глаза. – Мы же разрешаем, да?
– Саня ещё маленький, – возражаю.
– Я большой!
– Большой, – согласно кивает Давид. – Почти пять лет.
– Издеваешься? – шикаю на Давида. – Саня никогда не ночевал у чужих людей.
– Тётя Катя не чужая, – заявляет Санька, а я теряю дар речи.
Боже, какой он уже большой! Всё понимает.
– Дина. Годовщина, – подмигивает Давид.
Я знаю этот взгляд и хорошо понимаю, что муж имеет в виду. Годовщина – значит, Давид подготовил сюрприз, романтику, всё в лучшем виде, как и всегда.
– Сначала нужно спросить разрешение у тёти Кати, – я тянусь к телефону, но Давид пресекает мою попытку.
– Она в курсе.
– Как? Ты договорился?
– Угу, – кивает головой, а я смотрю на него и не знаю, как на это реагировать.
Злиться? Радоваться?
– У меня нет выбора?
– Нет, – подтверждает Давид.
– Добиваешься своего любой ценой, – качаю головой.
– Только так.
Я сдаюсь, а разве можно иначе? Выбора у меня действительно нет. Давид обо всём позаботился. Даже с подругой моей договорился. Удивительно и неожиданно. Интересно, есть что-то ещё или на этом сюрпризы закончились?!
После зоопарка мы возвращаемся домой, но уже через несколько часов снова собираемся уезжать. Я собираю вещи, аккуратно складывая в дорожную сумку: халат, комплект нижнего белья, косметичку с банными принадлежностями и на всякий случай таблетки. Вдруг задержимся, а пропускать приём противозачаточных – я не намерена.
– Тебе это не понадобится, – неожиданно произносит Давид и я вздрагиваю. – Напугал?
– Да, – выдыхаю с шумом, прикладывая к груди руки. – Ты очень тихо подошёл. Я не услышала.
– Совсем не тихо, – качает головой. Обнимает за талию, притягивая к себе. – О чём задумалась?
– Ни о чём.
– А это что такое? – муж тянется к сумке. Достаёт мои таблетки, крутит в руках небольшую картонную коробку, рассматривает. – Ты болеешь?
– Нет, – забираю лекарства и кладу их обратно в сумку. – Это противозачаточные.
– Серьезно? Дин, почему?
– Что почему?
– Почему я только сейчас узнаю, что ты принимаешь противозачаточные? Ты не хочешь от меня ребёнка?
– Дело не в этом.
Поворачиваюсь к Давиду спиной, чтобы застегнуть молнию на дорожной сумке.
Наивная! Он же теперь не отстанет. Пока во всём не разберётся – не отступит.
Муж хватает меня за руку чуть выше локтя и делает крутой манёвр, поворачивая к себе лицом. Ноги подкашиваются. Едва не падаю, точнее, не позволяет упасть он, крепко вцепившись «клещами» в мою талию.
– А в чём дело? – пристально смотрит. Заглядывает глубоко в душу. – Ты просила время, и я тебе его дал. Сколько надо ещё?
Сглатываю ком, опускаю взгляд вниз.
– Дин, – встряхивает. – Я ждал год, пока ты носила траур по матери. Не напирал, а ждал, помнишь?
– Помню.
– Мы поженились. Сегодня как раз годовщина. Получается, прошёл ещё один год. Сколько?
– Что сколько?
– Сколько должно пройти времени, чтобы у нас наконец-то появились общие дети?
Вот так прямо. Спросил в лоб.
Неожиданно? Нет. До этого момента муж тоже говорил о детях, но, чтобы так напирал?!
Впервые.
– Я учусь. Ты сам настоял на моём восстановлении в медицинском или же нет?
– Настоял, но, – вздыхает, собираясь с мыслями, – тебе не обязательно продолжать учёбу. Да и зачем тебе работать? У нас нет проблем с финансами.
– Я не брошу университет.
– Упрямая. Ну почему? – обнимает за плечи. – Мне уже тридцать два, Дина, а когда ты закончишь учиться, будет тридцать пять лет.
– Я понимаю.
– Не понимаешь. Ни-че-го не понимаешь.
Наш диалог прерывает Санька. Врывается в спальню и с радостным возгласом заявляет, что собрал свои вещи и готов ехать к тёте Кате.
– Мы ещё поговорим на эту тему, – заявляет Давид, давая понять, что от своего не отступится.
Следующий час мы едем в машине и дружно молчим. Давид сосредоточен на дороге, сжимая руль двумя руками; Санька смотрит в окно; а я просто молчу, закрыв глаза.
В голове роятся мысли. Разные.
Родить общего ребенка? Нет, пока я не готова. Пока Санька не пойдёт в первый класс – я даже думать боюсь о малыше.
Почему?
Не знаю.
Просто не представляю себя снова беременной. Мне страшно. Боязно. Моя первая и единственная беременность была сложной. Токсикоз, постоянная угроза выкидыша. Сколько я тогда лежала в больнице? Уже и не посчитаю, но!.. Сашка ещё маленький. Что с ним будет, если я вдруг опять...
Нет. Пока нет.
* * *
Подруга обещает, что всё будет хорошо. Подхватывает Саньку на руки, стоит нашей троице показаться на пороге дома Кати.
– Оторвись по полной, – шепчет на ухо подруга перед тем как попрощаться.
– Катюш, если что – сразу звони, хорошо?
– Не волнуйся. Мы справимся!
– Дин, идём, – Давид тянет меня за руку и я, не хотя, прощаюсь с сыном.
Оказавшись в машине, Давид лично пристегивает меня ремнём безопасности, а затем поддаётся вперёд и, обхватив овал моего лица двумя руками, гладит кожу, скользя вверх-вниз.
– Я люблю тебя, Диана, – произносит очень тихо.
Я должна ответить, что тоже люблю, но не отвечаю. Просто киваю головой.
Люблю, наверное.
– Чтобы не случилось, всегда помни об этом. Хорошо? – он берет мои руки в свои большие ладони и подносит к губам. Медленно целует, смотря мне прямо в глаза.
Трель мобильного телефона заставляет Давида прервать поцелуи. Он достаёт из кармана брюк мобильник и, нажав на дисплей, принимает вызов.
У мужа телефон синхронизирован с автомагнитолой, поэтому, когда он в машине, все разговоры проходят по громкой связи.
– Привет, братишка, – звучит из колонок, и я невольно вздрагиваю, услышав голос той, которую так старалась забыть.
– Привет. Рад тебя слышать!
– Я тоже. Очень рада.
– Как долетели? Всё нормально?
– Да. Назим поначалу капризничал, но потом успокоился, – она замолкает на несколько секунд, а затем, понизив тон, говорит: – давай встретимся. Нужно многое обсудить. Завтра можешь?
Давид бросает взгляд в мою сторону:
– Нет. Завтра не могу.
– Занят?
– Очень.
– Тогда в понедельник?
– Посмотрим. Я наберу.
– Давид, – зовёт она, – всё по-старому?
– Лучше.
– Это хорошо. Просто на этот раз, – понижает тон, – если что, не обижайся. Я буду идти до конца, и ты меня не остановишь.
– Поговорим потом, – цедит сквозь зубы Давид. – Ты на громкой связи, а я не один.
– С Диной?
– Да.
– Привет, Дина, – усмехается.
– Привет, – отвечаю я, глотая в горле ком.
– Анита, – слышится низкий баритон, и я сползаю по спинке сиденья, ощущая, как тело бьёт током. – Иди сюда.
Давид завершает вызов, а я жадно хватаю воздух ртом. Расстегиваю шубу, ослабляю на шее шарф, но тщетно.
Задыхаюсь!
Глава 92
Дамир
Ребёнок плачет и плачет, а я понятия не имею, что с ним не так. Беру его на руки, хожу по комнате вперёд-назад, качаю, но безрезультатно.
Может, пора кормить?
Или сменить подгузник?
Нет. Не то. Анита кормила его смесью час назад, а затем сразу же поменяла подгузник.
Тогда что? Поднялась температура? Нет. Лоб холодный, а на термометре тридцать шесть и семь.
Анита занята, но без неё мне точно не справиться. Она же женщина и должна понять, что с ребёнком не так.
С этими мыслями я оставляю Назима в кроватке и иду на кухню.
Жена стоит ко мне спиной, беседуя с братом по телефону.
Как мило!
Ребёнок орёт, красный весь, а она ничего не слышит.
– Анита, – громко произношу. – Иди сюда.
Жена зажимает телефон рукой, оборачивается.
Смотрит так недоуменно, мол, что ты хочешь от меня, Дамир?!
– Назим плачет. Не слышишь? – стараюсь говорить спокойно, но нарастающая внутри меня буря так и грозится вырваться наружу, и разнести всё вокруг в пух и прах.
Жена завершает разговор. Откладывает телефон в сторону.
– А ты для чего? Не можешь его успокоить без меня? Я с братом говорила. Разве не видел?
– Ты сейчас серьезно?
Анита закатывает глаза, вздыхает, а затем молча плетётся в спальню.
Я следую за ней. Останавливаюсь в дверном проёме, наблюдая за происходящим со стороны.
Жена склоняется над детской кроваткой. Берёт сына на руки и идёт с ним к пеленальному столику.
– Можно поаккуратнее? – рявкаю, когда Анита слишком грубо обращается с ребенком.
– Я аккуратно, – огрызается.
Я злюсь. Нервы – оголённые провода.
Мысленно считаю до десяти.
Делаю глубокий вдох носом, выдыхаю ртом.
Назим плачет ещё громче.
– Дело не в подгузнике, – не выдерживаю.
– А в чём?
– Откуда я знаю, Анита? Ты же мама. Ничего не чувствуешь?
– Ма-ма, – цедит сквозь зубы. – А ты папа. Давай! Сделай с ним что-то. У меня разболелась голова!
Я не могу в это поверить, но Анита действительно пасует. Выходит из комнаты и захлопывает за собой дверь.
– Т-ц-ц, – успокаиваю Назима, беря его на руки. – Всё хорошо. Папа сейчас тебя оденет, и мы пойдём на прогулку.
Понимаю, что гулять на улице – не совсем то, что нужно ребенку, но… Чёрт! Я не знаю, как его успокоить. Возможно, свежий воздух и легкое покачивание в коляске подействуют на него лучшим образом.
Через десять минут я выкатываю коляску в коридор, но перед тем, как уйти, прошу у Аниты номер мобильного Давида.
– Зачем? – смотрит на меня, как на полоумного.
– Просто дай номер.
– Не дам, – качает головой, а затем хватает со стола телефон и прижимает его к груди, словно боясь, что я могу его отобрать силой.
– Анита. Номер, – повторяю просьбу, но уже гораздо требовательнее. – Я не буду с ним скандалить. Кое-что спрошу.
– Не дам. Не нужно ничего у него спрашивать.
– Не дашь добровольно… – вздыхаю, – возьму сам.
Я напираю, и Анита сдаётся. Диктует мне мобильный номер своего брата, а затем умоляет не творить глупостей.
Усмехаюсь.
Какие нахрен глупости?
На самом деле мне просто нужен совет, но не Давида. Правда об этом Аните знать не обязательно.
– Куда ты собрался на ночь глядя? – Анита загораживает собой проход, не позволяя открыть входную дверь.
– Воздухом подышим. Покатаемся. Анита, отойди.
– Нет. Вы никуда не пойдёте. Поздно уже.
– У тебя есть другие предложения? – спрашиваю я, сдерживаясь из последних сил, чтобы не сказать грубость.
– Какие предложения? Я же не врач! – возмущается. – Может, он заболел или... Чёрт? Да откуда я знаю.
– Действительно, – согласно киваю головой, – откуда тебе знать? Ты захотела игрушку. Ты её получила. Зачем было усыновлять ребёнка, если ты не готова стать ему настоящей матерью?
Анита бледнеет.
Губы дрожат.
Ресницами хлопает.
Обидел?
Посрать.
Правду сказал. А что она себе думала? Быть матерью – легко и просто?!
– Ты знаешь почему я так поступила, – произносит осипшим голосом.
Знаю, милая. Всё знаю, а потому говорю то, что думаю. В лоб. Прямолинейно. Зато честно, без преувеличения!
Анита отходит в сторону. Я выкатываю коляску на лестничную площадку, а затем вызываю лифт.
Назим плачет и это рвёт мою душу на куски. Чем помочь тебе, малыш? Как понять, что ты хочешь?
Оказавшись на улице, я долго не решаюсь набрать Давида. С одной стороны, я понимаю, что это ничего не даст, а с другой...
Чёрт.
И что я скажу?
«Привет. Почему плачут дети?», – так, что ли?
Глупо. Тупо. По-дурацки.
После всего я не имею право даже думать о ней, а разговаривать – тем более.
Дина
Я зачарованно смотрю на небольшой загородный домик, куда нас привез Давид, и не могу отвести глаз от красоты, царящей вокруг. Садовые фонари освещают аллею, вымощенную тротуарной плиткой. Я медленно ступаю по ней, оглядываясь по сторонам. Вдоль аллеи растут вечнозелёные туи, а рядом с ними – кусты роз, на макушке которых красуются красные бутоны, присыпанные сверху первым снегом.
Давид следует за мной по пятам, а когда я останавливаюсь напротив большой арки из живых цветов, обнимает меня за талию, прижимаясь тазом к моим ягодицам.
– Нравится? – откидывает мои волосы на одно плечо и нежно гладит щеку рукой.
– У меня нет слов.
Дыхание сбивается. Пульс учащается.
Я глотаю воздух ртом, ощущая, нехватку кислорода всё больше и больше.
Здесь слишком сказочно, нереально.
– Потанцуем? – шепчет над моим ухом.
Я даже не успеваю ответить, как неожиданно раздаётся музыка. Я ищу глазами источник звука, а Давид обходит меня, хватает за руку и тянет в центр арки.
– С годовщиной, – он улыбается. Притягивает за талию, смотрит сверху вниз таким взглядом, будто я богиня – Афродита, вышедшая на берег из пены морской.
– Когда ты всё успел?
– Неважно, – игриво подмигивает.
Мы танцуем. Слегка покачиваемся, повторяя шаги друг друга. В объятиях мужа спокойно, уютно и, наверное, поэтому я забываю о низком голосе, который услышала в машине и чуть не задохнулась от нахлынувших эмоций.
Я глубоко дышу, ощущая, как лицо щипает морозный воздух. Холодно? Отнюдь. Тело греет полушубок, а душу – приятный момент, который я обязательно запомню и буду бережно хранить в тайниках памяти.
Ночное небо озаряет салют. Красные, золотистые, синие огоньки. Очень красиво, аж дух захватывает.
Я запрокидываю голову и с замиранием сердца смотрю на ослепительный фейерверк, устроенный мужем в честь нашей годовщины бракосочетания.
– Люблю тебя, – он прижимается ко мне сзади. Обнимает крепко-крепко, оплетая руками подобно плющу.
– Я тоже...
Наверное, или же нет. Не знаю. После потери мамы я перестала ощущать острые эмоции, а точнее, просто не хочу их чувствовать.
В доме нас ожидает накрытый стол, растопленный камин в углу комнаты и большая кровать, усыпанная лепестками роз.
Давид отодвигает передо мной стул, приглашая сесть за стол, а затем подходит к ведерку с шампанским и открывает бутылку.
Я зажимаю уши руками и радостно вскрикиваю, когда раздаётся знакомый хлопок.
– За долгую и счастливую жизнь. Вместе! – муж салютует бокалом, а я в ответ киваю головой.
Мы ужинаем. Ведём непринуждённую беседу, говоря обо всём и ни о чём одновременно.
– Я хотел бы вернуться к той теме, – Давид откладывает в сторону столовые приборы, подпирает рукой подбородок и так пронзительно смотрит, что я ощущаю мелкую дрожь, бегущую по всей спине. – Дина, роди мне ребенка. Сына. Дочку. Неважно. Я буду рад любому.
– Не сейчас.
Он ухмыляется. Поднимается на ноги и подходит ко мне.
– Не сейчас. Сегодня у нас годовщина, но уже завтра я хочу, чтобы ты выкинула свои таблетки.
– Не могу, – губы дрожат, руки трясутся.
– Боишься? – тянет меня за руку, заставляя подняться со стула.
– Боюсь. Моё прошлое... – вздыхаю. – Ты же помнишь, верно?
– Конечно. Но на этот раз всё будет иначе. Теперь у тебя есть я, а значит, вместе мы совсем справимся.
– Ты не можешь этого знать наверняка.
– Знаю. Дин, доверься мне. Обещаю, всё будет хорошо.
Я хочу ему верить. Правда. Хочу, но...
Не верится.
Я ничего не забыла. Помню отчётливо, будто было вчера.
Боль не ушла. Уйдёт ли когда-нибудь? Нет. Возможно, станет тупее, но пока я в здравом уме, пока дышу – я всегда буду помнить тот проклятый день, когда потеряла самое дорогое, самое ценное, что есть у человека.
– Ну ты чего? Чего испугалась, мой ангелочек?
Муж обхватывает овал моего лицо ладонями. Гладит скулы, щёки, скользя подушками больших пальцев вверх-вниз.
– Пожалуйста, дай мне ещё время. Я пока не готова, – шепчу пересохшими губами, глотая противный ком, застрявший в горле.
– Моя любимая жена. Моё сердце и душа. Полюби меня. Полюби так, как никого и никогда не любила, – его низкий голос пробирает до дрожи. – Подари мне себя.
Я не могу ответить. Язык предательски молчит, а в голове всплывают никогда незабытые картинки:
«Моя голова лежит на его груди, а пальцы вырисовывают затейливые узоры.
«Д & Д».
Вместе. Едины. Неделимы.
– Дин, – целует в висок. – Ты правда меня любишь?
Отстраняюсь. Поднимаюсь, опираясь на локоть. Смотрю на Шагаева, хитро улыбаясь.
Что же за мысли съедают его голову?
– А сам как думаешь?
– Не знаю, – перекатывается на бок, тянется ко мне рукой. Трогает скулу, очерчивает линию подбородка. – Ты скажи.
– Ну, – улыбаюсь, закатывая глаза. – Порой, я тебя ненавижу, иногда хочу прибить, но... Люблю. Вчера. Сегодня. Завтра тоже. Буду любить!».
Глава 93
Дина
Как хочется отмотать плёнку и вернуться в свою жизнь на несколько лет назад.
Будь у меня машина времени, я бы не раздумывая вдавила гашетку в пол и понеслась на запредельной скорости задним ходом на...
Три года назад.
Тогда, когда впервые увидела его. Увидела и ни-че-го не поняла.
Он предложил выпить кофе. Отказалась.
Попросил номер моего телефона. Снова продинамила.
Намёки. Взгляды. Мимо!
Я даже имени его не запомнила. А он...
Не отступил. Узнал, где я работаю и как бы невзначай стал появляться возле больницы.
Высокий, широкоплечий, с нереально красивой фигурой. Смуглый брюнет. На лице ухоженная борода. Тёмные глаза, почти что чёрные, и этот томный взгляд с поволокой. Хищник. Пришёл, увидел, победил, но не меня! Я целый месяц игнорировала случайные встречи, короткие диалоги и брошенное между прочим «что я делаю на выходных».
Я избегала его. Намеренно. Осознанно сторонилась, не давая даже малейшего шанса познакомиться ближе. А он... Не отступил. Пришёл ко мне домой, когда я совсем не ждала гостей.
Чёрт...
Растерялась тогда. Покраснела, как школьница, а он просто взял меня за руку и, заглянув в глаза, сказал: «Я знаю, что ты сегодня выходная, поэтому приглашаю тебя пойти погулять в парк, покататься на карусели, съесть тонну сладкой ваты, а потом выиграть в тире большого плюшевого зайку». В тот момент мой мозг взорвался. Это же всё не серьёзно, да?
Но жизнь – та ещё фокусница и иногда преподносит такие сюрпризы, о которых даже мечтать непозволительно, не то, чтобы ждать!
Закрутилось. Скомкалось. Спуталось в плотные узлы совсем неожиданно. Эмоции на грани. Влюбилась. Открыла сердце, душу. Впустила, не думая, а потом...
Появился он. Когда всё прошло, переболело. Когда старые раны затянулись, зажили. Когда я надела на безымянный палец кольцо, подаренное на помолвку другим.
Как ему удалось разрушить всё в одночасье?! Перевернуть сказочную реальность вверх тормашками, вывернуть наизнанку душу, вскрыть затянувшиеся раны и показать, что до встречи с ним – всё это было абсурдом, глупой попыткой стать счастливой без него...
– Ты очень красивая, – низкий голос врезается в подкорку.
Давид подходит сзади и становится за моей спиной, когда я перед зеркалом доделываю последние штрихи в макияже.
Сегодня особенный день. День, когда я должна встретиться со своим страхом лицом к лицу. Боюсь. Трясусь, но виду не показываю. Я же знала, что рано или поздно мне придётся увидится с его отцом! Эрнест Юсупович и так был слишком щедрым, не давая нам поводов для встреч целый год, но... Сегодня у него день рождения. Юбилей. Арендован целый ресторан к этому случаю. Приглашена сотня гостей и среди них, естественно, родной сын. О том, что Давид пойдет на торжество без меня, даже не могло идти и речи. Я жена. По паспорту Фатхетдинова. Без вариантов.
Давид опускает на моё плечо ладонь. Поправляет бретельку на платье, скользя пальцами сверху вниз. От его прикосновений табун мурашек по коже. Тело остро реагирует на знакомый контакт, отзываясь каждой живой клеткой.
– Тебе идёт розовое, – мурлычет над ухом. – Я уже представляю, как вечером порву на тебе это платье.
Платье – просто огонь. Длинное, до самого пола и с небольшим шлейфом. Лёгкая ткань обрамляет все изгибы, выигрышно подчёркивая полную грудь, тонкую талию и округлые бёдра. В этом наряде я похожа на светскую львицу – молодую, современную женщину, знающую себе цену, умеющую подчеркнуть свои достоинства. И самое главное – оно мне безумно нравится!
– М-м, – прикусываю нижнюю губу, а затем провожу по ней кончиком языка. – Звучит заманчиво, но боюсь, что вам ничего не светит, господин Фатхетдинов. Мне нравится это платье.
Я флиртую с ним и мне это нравится. Нравится, как на мои реплики в черных глазах загорается огонь, нравится, как муж поджимает губы и шумно вздыхает прежде, чем ответить на мой флирт.
В этот раз он делает всё точно также. Сначала сверлит взглядом моё зеркальное отражение, слегка поджимает губы, а затем вздохнув, оплетает руками мою талию и притягивает к себе:
– А мне нравится без него, – ловкие пальцы забираются в вырез декольте.
Я вскрикиваю, когда муж сжимает ладонью грудь, прокручивая между пальцев твёрдую вершинку. Резко поворачиваюсь и едва не клюю носом, утыкаясь лицом в ворот белоснежной рубашки.
– Чтобы увидеть то, что вам нравится – рвать платье необязательно.
Он широко улыбается. Опускает руки на моя ягодицы, и сжав их до едва ощутимой боли, тянется губами к моим губам.
Я качаю головой:
– Помада. Красная. Никаких поцелуев.
Он удивлённо выгибает брови, а затем всё-таки целует меня в губы. Легко, нежно, без языка.
– А если серьёзно, – вдумчиво произношу, – то мы можем остаться дома. Ты порвёшь на мне это платье, а потом, – поднимаюсь на цыпочки и шепчу на ухо всякую пошлость, которая так заводит моего мужа.
– Дина, – выдыхает в мою макушку. – Не дразни меня. Мы поедем в ресторан и это не обсуждается.
– Совсем-совсем?
– Нет, – муж бросает взгляд на циферблат наручных часов. Хмурится. – Через десять минут выезжаем. Постарайся не опаздывать.
Огорчённо вздыхаю, понимая, что моя попытка остаться дома оказалась провальной, хотя я это знала с самого начала. И дело даже не в том, что я – вот такая стерва, пытающаяся препятствовать общению между отцом и сыном. Нет. Дело в том, что я боюсь встретить в ресторане его. Мужчину, имя которого я не произношу даже вслух вот уже, как два года!
Дамир
– Как я выгляжу? Нравится? – Анита кокетливо накручивает на указательный палец темный локон, смотря на меня в зеркальном отражении.
Я оцениваю её прикид, скользя взглядом снизу вверх. Достаточно стильно, я бы даже сказал – по-молодежному. Красный. Яркий, насыщенный цвет. Она всегда его любила, сколько я её знаю. Платье облегает фигуру точно вторая кожа. Глубокий вырез декольте, открытая спина. Короткое, слишком откровенное? Меня не парит. Ей нравится, пусть носит. Она же так и ждёт удобного случая, чтобы сделать свежие фотки и повыёбываться перед своими фанатами в Инстаграме. Смотрите, смертные, какой у меня офигенный загар в декабре! Нет, само собой, так пост не подпишет, но то, что он будет именно с таким подтекстом – готов поспорить.
– А туфли? Как тебе, а? – продолжает щебетать. Крутится вокруг своей оси, оттопыривая то губы, то задницу. – Правда, они – взрыв мозга?
– Если ты не хочешь, чтобы твои туфли действительно взорвали мне мозг, то перестань доставать.
– Фу-у, – корчит обиженную, – грубиян.
– Давай ты сама как-то, ладно?
– Что сама?
– К бате поедешь. Сама.
– Что?
Закатываю глаза. Потираю лоб.
– Анита, у нас маленький ребёнок. Кому-то нужно остаться дома.
– Есть няня. Её услуги уже оплачены.
– И?.. – развожу руки в стороны. – Какая нафиг разница?
– Мир, – поджимает губы, включая маленькую капризную девочку. – Ну, пожалуйста. Пожалуйста! Мы нигде не бываем. Тем более, там будет брат. Я же его не видела целых два года.
Я напрягаюсь. Брат! Не виделись они!
Засунув руки в карманы брюк, сжимаю кулаки. Глубокий вдох. Выдох. Всё в порядке. Рано или поздно нам бы пришлось увидеться, но...
Блядь. Я не хочу видеть его счастливую рожу! Не хочу дышать одним воздухом. Один Эрнест чего только стоит, а если добавить к нему ещё младшую копию, то...
Пиздец. Одним словом.
– Да-мир, – тянет по слогам, берёт меня за руку и смотрит таким жалостливым взглядом, что я невольно улыбаюсь.
– Ты действительно думаешь, что без меня будет хреново?
Согласно кивает головой:
– Меня не поймут, если я появлюсь без мужа.
– Неужели?!
– Шагаев! Ну хватит уже. Не заставляй тебя упрашивать.
Я сдаюсь. И совсем не потому, что Анита так захотела. Так захотел я.
Хочу. Увидеть её. Пусть мельком. Одним глазом. Услышать голос, смех.
Будет больно?
Нет.
Хуёво будет. Мне. А ей?
Походу, посрать.
