Текст книги "Дамир. Любой ценой (СИ)"

Автор книги: Юлия Бонд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 27 страниц)

Глава 83

Дина

Когда я соглашалась поужинать с Давидом, то понятия не имела, что всё окажется таким помпезным. Да, конечно же, Давид в состоянии оплатить ужин в любом ресторане нашего города, но арендовать целый зал только для нас двоих? Нет, это слишком!

Я оглядываюсь по сторонам и несмело шагаю вперёд, не веря собственным глазам. Розы, орхидеи, тюльпаны… Они повсюду, как и декоративные свечи. В углу притаился целый оркестр. Живая музыка эхом разносится по залу, заставляя мой пульс биться немножечко чаще.

На середине пути я останавливаюсь, не решаясь идти дальше. Давид подходит со спины и робко касается моего плеча, скользя ладонью сверху вниз. Вздрагиваю.

– Нравится? – тихо спрашивает, шепча на ухо.

Мурашки бегут по моей спине очень быстро. Нравится ли мне? Сложно ответить «нет», а еще сложнее – сказать правду, поэтому я молчу, будто набрала в рот воды.

– Дин, – его низкий голос странно хрипит. – Скажи что-то. Не молчи.

Трудно говорить, когда внутри бушует ураган эмоций. Я злюсь, восхищаюсь, смущаюсь, теряюсь. Как описать эту гамму чувств одним словом?

– Я в шоке, – выдавливаю из себя.

– Надеюсь, в приятном, – его тон приобретает игривость, а руки – уверенность. Он прикасается ко мне не так робко, как минуту назад. Обнимает за плечи, сжимая и притягивая к своей груди. – Можешь не отвечать.

Я отстраняюсь, делая шаг вперёд. Оборачиваюсь и смиряю Давида холодным взглядом, как мне кажется.

– Зачем всё это? – киваю на музыкантов, цветы, свечи.

– Хотел сделать тебе приятно.

– Не надо, – качаю головой и, когда Давид намеревается сделать шаг, выставляю перед собой руку. – Я согласилась с тобой поужинать только для того, чтобы поговорить, а ты… – делаю глубокий вдох, – устроил романтику.

– Прости, – пожимает плечами, виновато улыбаясь. – Хотел, как лучше. Если тебе не нравится, то мы можем уйти.

Закатываю глаза. Уйти? Ну и куда мы пойдём? Нет! Чем быстрее поговорим, тем раньше закончится весь этот ненужный фарс.

– Мы остаёмся, но это в первый и в последний раз, Давид!

– Хорошо, как скажешь, – он слишком быстро соглашается. Минует разделяющее нас расстояние и, остановившись напротив меня, протягивает раскрытую ладонь: – идём.

Я смотрю на его ладонь, не моргая.

– Да не бойся ты меня, – он берёт меня за руку сам и ведёт к столу. Отодвигает передо мной стул, со словами: – прошу.

Сажусь на стул, ощущая себя, как минимум, неловко. Прячу под столом руки, нервно теребя пальцами подол своего платья.

К нам подходит официант. Открывает бутылку вина, разливает по двум бокалам желтоватую жидкость и незаметно уходит.

– За тебя, – он салютует бокалом и подносит его к губам. Делает несколько глотков, не сводя с меня глаз.

Я выпиваю половину бокала, надеясь, что это поможет мне стать смелее, храбрее.

– О чём ты хотела со мной поговорить? – Давид отводит взгляд, сосредотачиваясь на стейке, который в этот момент режет ножом.

– О нас. О тебе, обо мне и... – выпиваю оставшееся в бокале вино. – Шагаевых.

Давид кивает головой, показывая всем своим видом, что внимательно слушает.

– Понимаешь, своим «вниманием» ты ставишь меня в дурацкое положение. Я хорошо к тебе отношусь, но... – вздыхаю. – На этом всё.

– В смысле?

– В прямом.

Он ухмыляется. Откладывает в сторону столовые приборы, тянется рукой к бокалу.

– Дина, насколько я помню, тебя ничего не связывает с Дамиром, кроме Саньки.

– А этого недостаточно?

– Это ничего не значит, – строго возражает. – Для меня.

– Правда? – выгибаю бровь, немало удивляясь. – То есть, тебе абсолютно всё равно, что отец моего ребёнка – муж твоей родной сестры?

– Абсолютно.

– Бред, – фыркаю я. – Тебе не может быть всё равно.

– Может, – не соглашается, качая головой. – Мне не всё равно только на тебя и Саньку.

Давид поддаётся вперёд. Хочет взять меня за руку, но я отстраняюсь.

– Диночка, понимаешь я много думал обо всём. Ты безусловно права. Тот факт, что Дамир – биологический отец Саньки, – он намеренно подчеркивает слово «биологический», – затрудняет ситуацию, но!.. Ничего не меняет. Я влюбился в тебя с первого взгляда, а когда ты позволила стать ещё ближе, то совсем потерял голову.

– Не продолжай, – цежу сквозь зубы. – Ты же обещал, что будет ужин без намёков.

– Обещал, а ещё мы договаривались обо всём говорить откровенно. Я честный перед тобой, Дина, и я холостой, в отличие от него!

– Холостой, – глотаю тихий смешок. – Кстати, интересно почему? Почему никогда не был женатым? Всё-таки тридцать лет и вот ни разу.

Он ухмыляется. Складывает руки в замок, кладя их на стол.

– Официально? Нет. Но речь сейчас не об этом. Дин, не отходи от темы. Откровенный разговор, хорошо?

– Ладно, – киваю головой. – Я тоже буду с тобой честной. Чтобы ты себе не думал, я не собираюсь возвращаться в прошлое. С Дамиром всё кончено, с тобой – тоже!

– Посмотрим, – возражает и это начинает меня злить.

– Что посмотрим? Я говорю тебе «нет». Ты слышишь меня, Давид? – повышаю голос.

– Конечно, слышу. А ещё... – вздыхает. – Я прекрасно вижу, как ты реагируешь на мои прикосновения. Ты можешь отрицать, но тебя тянет ко мне и это нормально.

– Не тянет.

– Правда? – игриво улыбается. – Дин, если у тебя не сложилось с Дамиром, то, значит, не судьба, но я не понимаю, почему ты отталкиваешь меня? Я же люблю тебя и предлагаю будущее. То будущее, которое он никогда не даст.

– И не надо! Я хочу порвать этот дурацкий круг. Мне надоели эти качели. Осточертели до нельзя. Я хочу спокойной жизни. Хочу воспитывать своего сына и не думать, что завтра может не настать.

– Я гарантирую тебе спокойную и счастливую жизнь. Только... Давай начнём всё сначала? Дамир, Анита, мой папа, – вздыхает, – их не было. Просто представь.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍– Но они были, есть и будут!

– Ладно, попробую иначе. Мы были с тобой вместе полгода. Я сделал тебе предложение, и ты согласилась стать моей женой. Ты доверяла мне, Дина. Доверяла настолько, что готова была прожить со мной всю жизнь, родить общих детей и до конца своих дней носить мою фамилию. Что изменилось?

– Не понимаешь? Ты правда ничего не понимаешь?

– Я, как раз, очень хорошо всё понимаю. Дамир – твоя первая любовь, первый мужчина, отец Саньки, но... Жизнь не остановилась. Нужно идти дальше. Что будет с тобой через несколько лет? Ты об этом подумала? Дамир тебя не оставит в покое. Он с ума тебя сведёт, Дина. Очнись!

Я не выдерживаю. Этот откровенный разговор переходит все границы. Злюсь, ощущая, как по венам растекается ярость. Давид не прав, чертовски не прав!

Поднимаюсь со стула, кладу на стол тканевую салфетку и делаю несколько шагов назад. Давид тоже поднимается. Минует разделяющее нас расстояние слишком быстро.

– Стой! – выкрикиваю. – Не подходи ко мне.

– Почему? – удивляется.

– Опасно.

– Дин, – ухмыляется. – Давай закончим ужин. Вернись за стол.

– Я закончила. Спасибо!

Разворачиваюсь и ухожу. Миную зал быстрым шагом. Не оглядываюсь. Глаза щиплет солёной влагой, но я не плачу. Дура! Ты, Малиновская, настоящая дура! Как могла согласиться на весь этот цирк? «Откровенный» разговор? Да кому он был нужен, кроме тебя?

Подхожу к двери, дёргаю за ручку, но… Закрыто!

Оборачиваюсь и встречаюсь взглядом с чёрными глазами. Давид стоит напротив. Осанка ровная, плечи широко раскинуты в стороны, а руки засунуты в карманы брюк. Он смотрит на меня пронзительным взглядом, искривляя губы в подобие улыбки.

– Диана, вернись за стол. Мы ещё не закончили, – произносит слишком спокойно в то время, как у меня внутри бушует цунами.

Глава 84

Дина

В этом году ноябрь выдался тёплым. С самого утра шёл небольшой дождь, но к полудню погода становится ясной, на небе ни одного хмурого облака. Я бегу в больницу со всех ног, боясь получить нагоняй от руководства за опоздание. Нужно было уладить несколько вопросов с субсидией на коммунальные услуги, вот я и потратила весь обеденный перерыв, задержавшись больше положенного.

Миную центральные ворота и неожиданно натыкаюсь взглядом на знакомую женскую фигуру. Невысокая брюнетка, одетая в меховую жилетку и обтягивающие джинсы, громко разговаривает по телефону, зажав его плечом.

Возможно, в любой другой день я бы прошла мимо, но до меня доносятся обрывки фраз, среди которых я отчётливо узнаю его имя.

– Папа, мне всё равно как ты это сделаешь. Я не знаю... Найди самых лучших врачей. Да! – ненадолго замолкает, тянется рукой к своей сумке, а затем подносит к губам сигарету.

Сердце пропускает мощный удар. Неожиданно мне становится трудно дышать, будто воздух пропитался ядовитым газом. Горло сдавливает невидимыми оковами, а за грудиной безжалостно болит.

Анита завершает вызов. Затягивается сизым дымом и, выпустив изо рта кольца дыма, чертыхается себе под нос.

Я стою на месте, не шевелясь. Руки, ноги не слушаются, словно онемели. Не могу сделать шаг, не могу промолвить даже слово! Я в ступоре, сражена наповал.

Сколько проходит времени? Не знаю. С того момента, как увидела Аниту, а потом услышала разговор, я перестала ориентироваться в пространстве. Жизнь, как на репите, крутится в голове, отматывая плёнку назад. Ещё буквально недавно он приезжал ко мне в деревню. Говорил про угрозы Эрнеста Юсуповича, предлагал уехать заграницу. Я отказалась, посчитав его трусом, слабаком.

На глаза накатывают непрошенные слёзы. Видимо я слишком громко всхлипываю, потому что Анита резко оборачивается и, увидев меня, становится белой, как мел. Мы смотрим друг на друга не моргая. Её чёрные глаза впиваются в моё лицо и скользят снизу вверх, останавливаясь на припухших от слёз веках.

Губы дрожат, руки – тоже. Я храбрюсь как могу, но ничего не выходит! Это же он, мой Дамир. Как бы я не злилась на него, как бы не старалась прогнать, он всё равно в моём сердце, душе, сознании.

Анита оказывается смелее. Берёт себя в руки, швыряет на асфальт недокуренную сигарету и, криво улыбнувшись, произносит спокойным тоном:

– Привет, а ты, что здесь делаешь?

– Работаю.

– Ах, да, – театрально вздыхает, – забыла. Ты же это... Как там называется?

– Медсестра, – подсказываю я.

– Да, да. Точно!

– Что с ним? – спрашиваю я, застав Аниту врасплох.

Девушка удивляется или просто делает вид, но в любом случае, тёмные брови ползут вверх, а глаза приобретают некий прищур. Она обдумывает мой вопрос, будто не веря собственным ушам.

– Что? – выдаёт после всего.

– Дамир, – подсказываю я. – Я слышала твой разговор. Что случилось?

Ухмыляется, глотая тихие смешки. Делает в мою сторону шаги, но вскоре останавливается.

– Тебе какое дело? Ты медсестра? Вот иди и работай, – кивает на фасад больницы.

Качаю головой. Нет. Не сдамся. Возможно, сто раз пожалею потом, но оставаться равнодушной или играть, как она, я точно не смогу.

Пусть будет больно, неправильно...

– Хватит. Ты прекрасно знаешь, кто я такая.

– Знаю, – смеётся, – серая мышка, возомнившая себя чёрт знает кем! Ди-на, – произносит моё имя по слогам с такой интонацией, словно говорит какую-то ругань, – исчезни с моего пути. Сделай так, чтобы я никогда тебя не видела и не слышала. Если ты ходишь по этой земле и ровно дышишь, то только потому что это я позволила.

– Правда? Высоко же ты себя несёшь. Вся в отца, увы...

Звонкая пощёчина приводит меня в шок. Я не могу понять, как именно это произошло, но отпечаток ладони жжёт мою щеку настоящим огнём.

Глава 85

Дина

Я прикладываю к щеке ладонь, тихо шмыгая носом. Боль, обида и ярость раздирают мою душу на куски, но я молчу, закусив губу. Что ей ответить, кинуться с кулаками в отместку? Мы же не мужчины, не дикари! Нет. Я так не могу, увы.

Анита сверлит меня ненавистным взглядом, ни разу не скрывая своей агрессии. Её тёмные глаза полыхают гневом, на скулах играют желваки, а руки всё время сжимаются в кулаки.

– Что смотришь на меня, дрянь? – срывается с её губ слишком хрипло.

– Какая же ты сука...

– Сука?! – ухмыляется, закатив глаза. – Да нет. Сука у нас ты! Виляешь хвостом перед мужиками, а они послушно бегают за тобой. Тебе-то самой как? Не стыдно? Совесть не мучает или у тебя её никогда и не было с самого рождения?

– Мне нечего стыдиться, я ничего такого не совершала.

Анита громко смеётся, но через несколько секунд становится серьезной. Смиряет меня холодным взглядом с головы до ног, а затем произносит достаточно спокойно:

– Слушай меня внимательно, невинная овечка. К моему мужу ты даже близко не подойдёшь. Я не позволю какой-то шлюхе разрушить мой брак! Дамир мой и если ты ещё это не поняла, то даю тебе последнее китайское предупреждение. Исчезни! Уйди, иначе я сделаю всё возможное, чтобы ты никогда не смогла передвигаться на собственных ногах! И поверь мне, Дина, мой брат тебя не спасёт! Я открою ему глаза и тогда Давид сам откажется от тебя.

Я не успеваю ответить, но это и не требуется. Анита, круто развернувшись, уходит прочь. Я смотрю ей вслед, не понимая, откуда в такой молодой девушке столько гнили. Да, конечно же, она имеет право меня ненавидеть, презирать, но!.. Угрожать расправой, обзывать сукой и говорить прочие гадости?! Нет. Это слишком.

Пребывая в нервном потрясении, я бреду в больницу. Ноги меня не слушаются, всё время заплетаются, я едва не падаю на землю. Встреча с его женой выбила меня из колеи. Не ожидала, даже в самом страшном сне не могла предполагать, что когда-нибудь случится нечто подобное.

Оказавшись на работе, я закрываюсь в служебном туалете и, поддавшись эмоциям, набираю номер Давида. Пока он отвечает на звонок, я сильно нервничаю, считая противные гудки.

– Дина? – раздаётся на том конце провода, и я всхлипываю. – Диночка, что случилось?

Зажав рот ладонью, я издаю короткое мычание, но совладав с нахлынувшей бурей, рассказываю про встречу с Анитой. Давид внимательно слушает, ни разу не перебив. Я не вижу выражение его лица, но отчётливо знаю, что он зол, в бешенстве.

Он успокаивает меня подбадривающими фразами и обещает, что во всём разберётся, а я... Верю ему как никому и никогда!

Мы завершаем разговор и я, засунув телефон в карман джинсов, выхожу из кабинки. Останавливаюсь напротив умывальника, прокручиваю винтик на кране и, зачерпнув ладонями холодную воду, умываюсь. Больше не плачу. Дыхание становится спокойным, пульс приходит в норму. Смотрю на себя в зеркальном отражении и не узнаю. Лицо осунулось, скулы стали острее, щёки впали, а глаза превратились в холодные льдинки.

Остаток дня я пребываю в нервном напряжении. Повышенная возбудимость истощает мой организм настолько сильно, что я не могу уверенно держать в руках шприц. Пальцы дрожат, ноги трясутся и это замечают коллеги.

– Диночка, ты не заболела? – спрашивает Палыч, когда мы едем в машине скорой помощи, возвращаясь с очередного вызова.

Устало пожимаю плечами, пытаясь уклониться от пронзительного взгляда. Не получается.

Палыч укоризненно качает головой:

– Дин, что случилось? Расскажи, а я попытаюсь тебе помочь.

Я долго не решаюсь на откровения. Молча обдумываю возможные варианты, прикидывая, стоит ли вмешивать в свои проблемы постороннего человека, а с другой стороны...

– Сергей Павлович, вы можете узнать информацию об одном человеке?

Палыч соглашается кивком головы и тогда я вкратце рассказываю о своих подозрениях. Возможно, мне просто показалось, и Анита была в больнице по какой-то другой причине, но щемящая боль в сердце подсказывает, что просто так ничего не бывает!

* * *

К концу смены я почти что валюсь с ног. Сил не остаётся от слова совсем. Будто на автопилоте я снимаю с себя форму голубого цвета, переодеваюсь в джинсы и свитер, завязываю на затылке хвост и надеваю куртку. Попрощавшись с коллегами, выхожу из больницы. Спускаюсь по лестнице, держась рукой за перила. Перед глазами всё плывёт, к горлу подкатывает ком, но я продолжаю идти, надеясь, что свежий воздух поможет прийти в чувства.

Оказавшись на улице, сажусь на лавочку. Тянусь к мобильнику, чтобы вызвать такси, но с боку раздаётся знакомый голос и моё сердце пускается вскачь. Вздрагиваю.

– Привет, – произносит Давид, садясь рядом со мной. Не спросив разрешения, обнимает меня за плечи, привлекая к себе. – Устала?

– Очень.

– Хочу извиниться перед тобой за Аниту. Её поведение недопустимо.

– Да уж...– бубню под нос. Пытаюсь от него отстраниться, выпорхнуть из крепких объятий, но Давид не позволяет. – Зачем ты приехал?

– Чтобы быть рядом, – тихо отвечает, склонившись надо мной.

– Я не понимаю тебя. Вроде я не просила, чтобы ты был рядом.

– Не просила, – соглашается он. – Я сам этого хочу. Я нужен тебе, Дина, только ты всё время пытаешься это отрицать.

– Зря, – вздыхаю я. – Ты тратишь своё время впустую.

– Не трачу. Не отрекаются любя, понимаешь? – говорит осипшим голосом. Встаёт с лавочки, тянет меня за руку: – идём.

Из-за неожиданного манёвра Давида я не удерживаю равновесие и падаю вперёд, прямо на мужскую грудь. Давид крепко держит меня за талию, а затем, покачав головой, подхватывает на руки. Я не вырываюсь, хотя очень хочется избежать этих ненужных прикосновений.

Сегодняшний день был слишком тяжёлым, насыщенным и, наверное, только по этой причине я практически сразу засыпаю, оказавшись в тёплом салоне мерседеса.

Глава 86 Дина

Лёгкое касание рукой моей щеки. Вверх-вниз. Просыпаюсь, открываю глаза и, поморгав ресницами, встречаюсь взглядом с Давидом. Он сидит на водительском кресле, повернувшись ко мне вполоборота, и шумно дышит. Я молчу, он – тоже. Между нами царит напряжённая тишина и я даже не знаю, как так получилось, что нам нечего друг другу сказать.

В кармане брюк Давида жужжит мобильник. Он тянется рукой к своему бедру, достаёт из кармана телефон и, посмотрев на дисплей, сбрасывает вызов. Тщетно. Через несколько секунд снова раздаётся трель телефона, и Давид всё-таки отвечает на звонок.

– Я занят, папа, – отвечает сухо и без эмоций, а затем хмурится, – нет! Я сказал, нет. Всё. Отбой. Перезвоню потом.

Я наблюдаю за ним со стороны, не веря собственным ушам, как и глазам. Давид рассержен, если не сказать больше. Ноздри раздуваются, на скулах играют желваки, губы поджатые.

– Что-то случилось? – спрашиваю я, выждав, когда Давид немного успокоится.

– Всё нормально.

– Не хочешь говорить?

– Не хочу, – качает головой. Делает глубокий вдох, а затем, поддавшись вперёд, склоняется надо мной, и у меня возникает странное ощущение, что сейчас он сделает то, что не нужно. – Дин…

Я отстраняюсь, вжимаясь спиной в окно автомобиля. Обнимаю себя за плечи и качаю головой, показывая всем видом, чтобы Давид не вздумал приближаться.

Он ухмыляется, откидывается на спинку сиденья, гладит свою аккуратно подстриженную бороду рукой и, зажмурившись, говорит ровным тоном:

– Знаешь, мне поступило одно интересное предложение, но я отказался.

– Почему?

– Оно связано с переездом в столицу, а я не хочу уезжать.

– Почему?

– Из-за тебя. Как я могу оставить тебя одну? – открывает глаза и, повернувшись ко мне корпусом, всматривается в моё лицо.

Я сглатываю ком, неожиданно оказавшийся в горле, расправляю плечи и напускаю на себя невозмутимый вид.

– Я не хочу повторяться. Прости, но ничего не изменилось.

– Неужели? – ухмыляется. – Сегодня моя сестра ударила тебе по щеке, угрожала, а ты говоришь, ничего не изменилось? Дин, не ври самой себе. Разве не боишься?

– Боюсь, но прятаться за твоей спиной я не буду! Я и Дамир больше не вместе. Теперь это точно конец. Так что Аните нет смысла видеть в моём лице соперницу.

– Теперь да.

Смутные сомнения забираются мне в подкорку:

– Что значит, теперь да? Объясни.

– Ничего, – пожимает плечами.

– Давид, что ты от меня скрываешь?

– Хочешь правду?

– Да, – киваю головой.

– Шагаевы уезжают за границу.

Мелкая дрожь покрывает мою спину, а внутри всё переворачивается.

Уезжают? За границу?

– Почему? – спрашиваю охрипшим голосом.

– Какая разница.

– Действительно, какая разница, – копирую спокойный тон Давида. – Если они уезжают, тогда мне нечего бояться.

– Возможно, а, может быть, нет. Понимаешь, после всего, что произошло, я не могу предугадать поведение своей семьи. Они удивили меня. Отец. Сестра. Я их не понимаю.

Я ухмыляюсь, закатив глаза. Конечно же, ты их не понимаешь, такое понять не суждено нормальному, адекватному человеку.

– Уже поздно. Я пойду, – тянусь рукой к двери и нажав на кнопку, переступаю порог.

– Дин, – зовёт Давид и я оборачиваюсь. – Мне принимать предложение?

– Принимай! Если оно того стоит, то даже не сомневайся, – подмигиваю и ухожу.

Иду к подъезду, ощущая, как подкашиваются ноги, как дрожат руки. Он уезжает! Не верится... Где-то внутри меня пищит дурацкий голос. Дамир не может бросить сына, он же так сильно его любит, да и Санька от него без ума! Неужели, это действительно конец?

* * *

Этой ночью я плохо сплю. Кручусь с бока на бок, но заснуть не получается. Только начинаю дремать, как тут же вздрагиваю и просыпаюсь. Сердце в груди бьется, как птичка. То забьётся быстро-быстро, то замрёт.

Задыхаюсь… Горло сжимает оковами, не иначе.

Поднимаюсь с постели и, тихо ступая, выхожу из спальни. Сижу на кухне до самого рассвета и бездумно смотрю в окно. В голове кружит калейдоскоп воспоминаний. Мысленно возвращаюсь назад. Где допустила ошибку, в какой именно момент я сделала неправильный выбор? Возможно, когда согласилась перевязать пораненную руку Шагаева или же, когда познакомила отца с сыном? Трудно. Очень сложно понять, да и есть ли в этом смысл? Я же знала наперёд, что всё закончится плохо, но увы... Оказалась слишком влюблённой, к несчастью!

В окно пробиваются первые лучи света. Начинается новый день, а я так и не поспала. Решаюсь сварить кофе и взбодриться, всё равно скоро проснётся мама, Санька. Уснуть не получится.

Крепкий кофе действительно бодрит. Я пью из чашки чёрную жидкость и всё время поглядываю на экран телефона. Сейчас с минуты на минуту зазвонит будильник, я его отключу, а потом... Даже не знаю, что буду делать потом. У меня сегодня выходной, хотя лучше бы я работала, тогда бы не думала так много о нём.

Мама просыпается в восемь утра. Заходит на кухню и, увидев мои «стеклянные» глаза, качает головой:

– Не спала?

– Не получилось, – пожимаю плечами.

– Дин, что происходит?

– Ничего.

Мама хмурит лоб, скрещивает на груди руки и так пронзительно смотрит, что я вынуждена сказать правду. Мои подозрения на счёт Дамира не вызывают у мамы никаких эмоций. Ей всё равно, как мне кажется. Наверное, если бы я сказала, что он умер, она бы даже не повела бровью.

Стоп! Что за мысли дурацкие в моей голове?

Мама подходит ближе, усаживается на соседний стул и берёт меня за руку. Гладит пальцами моё запястье, заглядывает в глаза, будто пытаясь прочесть мысли.

– Доченька, это твоя любовь к Шагаеву, – тяжело вздыхает, – ни к чему хорошему не приведёт. Я же предупреждала тебя, а ты не послушала. Что теперь? Убедилась? Я была на твоём месте и чем всё закончилось, ты знаешь.

– Знаю, мама.

– Ну ничего. Всё пройдёт, забудется. Ты ещё слишком молодая, чтобы ставить крест на личной жизни. Гони прочь мысли о нём. Заведи себе хобби, запишись в спортзал, встреться с подругами, сходи в кино. Делай что-нибудь, Дина. Не сиди на месте и не сходи с ума.

– Думаешь, поможет?

– Уверена! – восклицает мама.

Мы только успеваем завершить диалог, как раздаётся стук в дверь. Мама устремляет в мою сторону вопросительный взгляд, но я пожимаю плечами.

– Я открою, – спешу сказать прежде, чем мама встанет со стула.

Тревожные ощущения не покидают меня до последнего. Гостей мы не ждали, а соседи, прежде чем прийти, всегда звонят на мобильный. Так что, это кто-то чужой. Однозначно.

Я тянусь к замку, проворачиваю его против часовой стрелки дважды и распахиваю настежь дверь. Высокий, статный мужчина с первой проседью на висках мило улыбается. Я смотрю на него снизу вверх и, кажется, схожу с ума, не понимая, что он здесь делает.

– Диночка, здравствуй! – произносит низкий голос, так похожий на голос Дамира. – Извини, я без приглашения.

Я в ступоре. Молча киваю головой, пытаясь собраться с мыслями и произнести хоть одно слово. За спиной слышатся шаги. Мама! Я не успеваю отреагировать и захлопнуть дверь, как мама становится рядом со мной.

– Что ты здесь забыл? – спрашивает мама, не скрывая раздражения и удивления.

– Привет, Наташа. Я тоже рад тебя видеть.

– Рад? – ухмыляется мама, отталкивая меня в сторону, – а я не рада. Шагаев, уходи, чтобы я больше никогда тебя не видела.

Мама закрывает дверь прямо перед лицом Руслана, а я только сейчас замечаю, как у неё трясутся руки, губы. Она дрожит, как осенний лист на ветру, не иначе.

– Дина, не позволяй этому человеку видеться с Санькой! – мама хватает меня за руку чуть выше локтя, причиняя ощутимую боль.

– Ма, так нельзя.

– Можно, Дина! Можно. Как они с нами поступили, забыла? Они вытерли о нас ноги, растоптали! Хочешь, чтобы на Саньку обрушился гнев Шагаевой, а? Дина, – мама хватает меня за плечи и начинает трясти, что есть силы. – Очнись! Не совершай ту же ошибку, что и я.

Мама хочет сказать что-то ещё, но внезапно замолкает. Бледнеет с каждой секундой, становясь белой, как мел. Её шатает из одной стороны в другую, дыхание затрудняется. Я только успеваю спросить, что с ней происходит, как мама, не дав ответа, теряет сознание.