Текст книги "Упавшие как-то раз (СИ)"
Автор книги: Юлия Власова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)
– На ближайшей станции сойдем, – сказала она.
Ближайшая станция располагалась в городке Листопадном, сквозь который, как нитка сквозь бусину, проходила стремительная река Пимерида. Сейчас в Листопадном никакого листопада, разумеется, не было. Он походил на сказочный городок, где вполне мог бы обитать Санта-Клаус вместе со своими помощниками-эльфами. Улицы застилало серебро снежного покрова, замерзшие фонтаны блестели в лучах скупого солнца. Тишина и покой. Одним словом, мечта.
Я заметила обмотанные разноцветными шарфами деревья, покрытые орнаментами фонарные столбы и протянутые от одного дерева к другому нити с детскими вязаными носочками, звездочками да варежками. Эсфирь шагала уверенно, в сандалиях на босу ногу, и, судя по всему, не мерзла. Зато при взгляде на нее я мерзла за нас обеих.
– Ты бы хоть шарф повязала, – не выдержала я. – Вон сколько их на деревьях!
Эсфирь только рукой махнула, мол, нечего пороть ерунду.
Я послушно шагала за ней, минуя переулки с таинственными, точно игрушечными магазинчиками и длинные здания с зеркальными витринами, где, за стеклом, стояли разряженные манекены.
Наконец очутились на крыльце какого-то неприметного заведения с неброской вывеской «Травы, эликсиры, порошки». Если б там еще и метлы для ведьм продавались, я бы ни капельки не удивилась.
– Что мы забыли в этой лавке?
Эсфирь не ответила – хлопнула дверью перед самым моим носом. Оставаться на холоде не хотелось, пришлось тоже войти внутрь. Внутри пахло шалфеем, корицей и мятой. В причудливо изогнутых стеклянных трубках и колбах перегонного аппарата у стены бурлила какая-то коричневая жидкость. Пока я рассматривала аппарат, Эсфирь о чем-то тихо переговаривалась с продавщицей. Я услыхала только: «Весьма редкие в наше время» и «Пять капель на одно превращение». Что ж, выходит, наша Эсфирь не так уж и благородна, раз обращается за помощью к разным знахаркам да ведуньям.
У выхода она вынуждена была задержаться, потому как я преградила ей дорогу.
– Что еще за превращение? Ты что, эту гадость пить собралась?! – шепотом вопросила я, трясущимся перстом указав на склянки у нее в руках. В одной склянке плескалась малиновая жидкость, а в другой – ядовито-оранжевая. Действительно, кто знает? Вдруг продавщица всучила ей яды?
– Конечно, собралась. Выпью и тебя заставлю, – невозмутимо ответила Эсфирь и едва слышно добавила: – Не пойдем же мы к королю без маскировки! И нарядов надо будет прикупить. Арчи распорядился на твой счет – тебе полагается платье из золотой парчи, никак не менее тысячи невиев. Он и денег мне выдал.
Ничего себе наглость! Да как он посмел! От возмущения я даже остолбенела.
– Эй! – Эсфирь потрясла меня за плечо. – Давай-ка поторопимся, пока поезд не ушел. На остановку отведено всего-то полчаса.
Вернувшись в купе, я первым делом поподробнее расспросила Эсфирь о склянках. Оказалось, купленные в лавке снадобья могут кого угодно изменить до неузнаваемости. Во флаконе с малиновой жидкостью хранился образ пухлой краснощекой крестьянки ростом на пару дюймов ниже меня, с прямыми русыми волосами до талии и массивными мозолистыми ногами. А ядовито-оранжевая настойка в буквальном смысле позволяла почувствовать, каково это быть хрупкой красавицей с атласной кожей и слабыми лодыжками. Мой выбор был очевиден. Я настояла на том, чтобы превратиться в хрупкую красавицу.
– Хорошо, хорошо, – успокоила меня Эсфирь. – Но до королевской резиденции еще далеко, а настойка действует всего пару часов. В географическое общество мы отправимся в своем нормальном виде.
Однако прежде чем поезд докатил до города Центриуса, где находилось географическое общество, произошла непредвиденная остановка. Едва мы миновали скалистые Анданские горы, поезд резко затормозил – так резко, что из-под колес посыпались искры. Меня по инерции бросило вперед, прямо на Эсфирь. А если учесть, что до падения я мирно попивала сладкий чай, одежде моей попутчицы пришлось несладко.
– И кто теперь будет отстирывать пятно? – с укоризной сказала Эсфирь. – Я…
Наверное, она хотела добавить, что в свое время за это сари заломили бешеную цену. Да только у нас обеих, точно по приказу, отнялся дар речи. В стекло купе упирался сизый винт самолета.
В соседних купе начался переполох, люди забегали по узкому коридорчику, поезд не двигался с места. Мы что, приехали на аэродром? Но как такое возможно?
Я осторожно прислонилась к окну, чтобы посмотреть, что же там, за этим винтом. Оказалось – другие самолеты, множество старых и новых моделей. Начиная от бипланов, которые изобрели еще братья Райт, и заканчивая огромными пассажирскими авиалайнерами.
Я решила проверить обстановку «за бортом» и, преодолев поток толкающихся пассажиров, выбралась наружу.
– Подожди! – крикнула Эсфирь. Она бежала следом, путаясь в сари. Ее то и дело оттесняли к стене. – Без меня не уходи!
Да я и не собиралась. Зато вот Эсфирь, похоже, намерилась обойти всю взлетную полосу. Она выглядела взволнованной.
Самолеты были разбросаны по аэродрому как попало. Некоторые громоздились друг на дружке, чудом не падая. Иные вообще висели в воздухе, и непонятно было, что их держит. Винты не работали, шасси были выпущены, в воздухе витал дух таинственности, а по земле расползалась немая тоска.
В кабине одного из самолетов чах странный сероватый человек с безразличным, блуждающим взглядом и холодной полуулыбкой. Эсфирь тоже его заметила.
– Даниэль! – воскликнула она в слезах. – Даниэль! Это ты?
Человек не отозвался, он даже не повернулся в нашу сторону, хотя окно кабины было открыто.
– Я думала, ты погиб при крушении! – крикнула ему Эсфирь. – Пожалуйста, слезай оттуда и поговори со мной! Иначе я сама к тебе приду, слышишь?
Похоже, на сей раз Даниэль услышал. Он качнул головой и, не размыкая губ, словно чревовещатель, произнес убитым, глухим голосом:
– В краю упавших самолетов к мертвецам следует обращаться учтивее.
Ага, ясно. Мертвец, значит. То-то я подумала, больно уж он серый. И вообще, где-то я раньше подобное видела. Наверное, еще в прошлой жизни, до того как попала в Мериламию. В каком-то фильме, кажется. Но что в одном мире смелая фантазия, то в другом – жестокая действительность.
Я тронула Эсфирь за руку:
– Пойдем-ка лучше назад.
– Ты иди, а я останусь, – решительно сказала Эсфирь. – Будь он хоть покойником, хоть упырем, я хочу с ним побеседовать.
Ну вот, только вампиров нам не хватало. В этом несчастном краю упавших самолетов жители были все как на подбор – худые, сутулые и мертвецки-бледные. У любого режиссера ужастиков от такого зрелища слюнки бы потекли.
А у меня подогнулись колени, когда какой-то любопытный покойник выбрался из своего самолета на живых людей посмотреть. За ним подтянулась еще пара-тройка мутных бездыханных типов. Это оказалось не так романтично, как я себе представляла. И вообще, не пора ли делать ноги?
– Эсфирь, – окликнула я. – Поезд вот-вот тронется! Я скоро тоже тронусь! Ты хочешь застрять здесь и превратиться в зомби?!
– Но мой муж… – проговорила она.
– Нет у тебя никакого мужа и точка! – закричала я и схватила ее за руку. Чуть ли не волоком до поезда тащила. Когда мы поднялись по железным ступенькам в вагон, пронзительно зазвучал свисток, и из паровозной трубы повалил дым.
Глава 12. Географическое общество
До Центриуса ехали молча. Да и о чем тут говорить, когда у каждого свои думы? Эсфирь наверняка жалела, что не смогла наглядеться на своего покойного мужа. Я размышляла над тем, как бы так намекнуть исследователям в географическом обществе, что «край зомби и их самолетов» следует обнести высоким частоколом. Несколько раз к нам заглядывала антикварная старушка – и неизменно заставала картину скучающих аристократок.
– До станции десять минут, – заглянув в последний раз, сообщила она.
Подходя к вокзалу, поезд прямо-таки заливался свистками и гудками, точно радуясь, что вот она, долгожданная пристань и сейчас наконец-то удастся отдохнуть.
Вокзал – отдельная история. Нам пришлось пробираться сквозь бесчисленные толпы, обходить стороной бомжеватого вида субъектов и надрывно вопящих горбатых старух, которые выпрашивали милостыню. Спешка и суета. Спешка и суета. Терпеть не могу суету.
Пока ждали экипаж, чтобы доехать до гостиницы, заметила у подворотни трех беспризорных котят. Они лакали из миски, оставленной каким-то сердобольным прохожим. Совсем как у меня на родине. Где бы ты ни находился, в какой бы неведомый край ни забрел, везде обязательно найдутся кошки и люди, которые их любят.
В гостинице, которых на весь Центриус было с десяток, оказался весьма услужливый персонал. Метрдотель лично проводил нас в номер, расшаркался, словно у нас денег завались, и уведомил, что в два часа подают обед. Эсфирь поспешила в ванную, где были приготовлены бочки с горячей водой, – отмываться от вокзальных «благоуханий». А я села штопать драные чулки и драный подол платья. Как в таком виде явиться в географическое общество?
Когда Эсфирь, распаренная, вышла из ванной, я мучилась со своими непослушными волосами перед зеркалом.
– Помочь? – поинтересовалась она. Вишь, какая добрая стала! Чистенькие мы все добрые.
– Да уж как-нибудь сама справлюсь, – с зажатыми в зубах шпильками ответила я.
В Центриусе было гораздо оживленней, нежели в городе Вечнозеленом. И улиц только на пути к географическому обществу насчиталось не меньше дюжины. Парадная дверь в общество пряталась за густым рядом молочно-белых рифленых колонн, на которых держался фронтон с лепными украшениями. Внутри пахло канцелярией – сырой древесиной, пыльными бумагами и ужасно стойким одеколоном усатых чиновников, которые шествовали по коридору, жуя незажженные папиросы, и знай раскланивались друг перед другом.
– Извините, где я могу проконсультироваться насчет летательных аппаратов? – спросила я у одного. Тот отчего-то принял стойку смирно, запихнул папиросу в карман и зычным голосом отрапортовал:
– Второй этаж, по коридору направо, третий кабинет с конца!
Он чуть не добавил «Шагом марш!», но вовремя спохватился.
– Мне нужно построить воздушный шар. К кому здесь можно обратиться? – полюбопытствовала я, просунув голову в дверь третьего кабинета с конца коридора. Надо сказать, работа в этом кабинете просто кипела. При моем появлении пять голов одновременно поднялись, пять пар близоруких глазок недоброжелательно зыркнули на меня, и лишь один рот, разделяя слова, возмущенно произнес:
– Нам тоже много чего нужно. Идите в коридор и ждите. Вас позовут.
Я просидела под дверью два часа, а может быть, и три. Никто и не думал меня приглашать. Эсфирь снова играла в молчанку, так что пришлось развлекаться самой. Когда спустя часа четыре меня наконец-то позвали, я старательно разрисовывала кусок бумажки волнами и треугольничками.
– Пройдите-ка во-он к тому столу.
Мне указали на сморщенного, как сухой гриб, старичка с окладистой белой бородой и бегающими глазками.
– Что вас интересует? – немощно проблеял старичок.
– Есть у вас чертежи воздушных шаров? – спросила я.
Старичок поморщился, хотя морщиться, казалось, было уже некуда.
– Дама – и вдруг воздушными шарами интересуется! Не дамское это дело.
Эх, будь здесь Пуаро, он бы непременно его укусил. Мне тоже вдруг захотелось укусить этого дремучего деда, чтоб знал свое место. Однако сдержалась. Надо же как-то заполучить чертежи.
– А вы знакомы с Лео Вернадски? – Вспомнив, что он знаток звезд, я решила, что уж здесь о нем наверняка наслышаны.
– Лео? Неужели… – пробормотал старичок.
– Это он послал меня за чертежами, – не сморгнув и глазом, соврала я.
Старичок зашевелился и живёхонько полез под стол.
– Сейчас! Сейчас достану! – прокаркал он. – Будут вам самые свежие, самые лучшие чертежи!
Ну вот, совсем другое дело. Может, в следующий раз упомянуть о короле?
Выбравшись из-под стола, старичок выволок на свет сложенную в несколько раз увесистую пачку желтой бумаги с чертежами и пояснениями.
– Для своего любимого ученика делал, – похвалился старик. – Вы быстро разберетесь. Разжевано так, что даже дитя поймет.
Чертежи были широкие, тяжелые. Я перебросила их через плечо, как одеяло, поблагодарила и отправилась на улицу, где, под навесом, меня ждала Эсфирь. Падали крупные хлопья снега.
– Сегодня переночуем в гостинице, а завтра поутру в путь, – сказала Эсфирь.
Я шла за ней по блестящему ватному снегу и думала, что надо бы как следует упаковать чертежи. Не ожидала, что они окажутся такой объемистой ношей.
До вечера мы просидели на балконе гостиницы, укутавшись в пледы и уничтожая печенье, которое принесли к чаю. Мне мечталось о теплых краях, где люди ходят босиком по мягкой траве и где можно выбрать холм, заброшенное здание или одинокую скалу у моря, чтобы любоваться оттуда закатами, размышлять и ни о чем не беспокоиться…
* * *
Грохот и крики на улице возвестили начало дня. Но окончательно я проснулась лишь в поезде, который отправлялся к Суолийскому морю, в город Портовый.
– В Портовом купим тебе пышное платье, – пообещала Эсфирь. – Там работают лучшие швеи во всей Мериламии.
Я кивнула и уставилась в окно. Справа от путей бежала мутная порожистая речка Триглас. Серое небо не предвещало радости, и меня грела лишь мысль о покупке. С некоторых пор я полюбила длинные юбки и только того и ждала, как бы приобрести новую. А тут не юбка – целое платье!
Под конец пути мы с Эсфирью задремали. Когда я проснулась, она плакала и кричала во сне. Я потормошила ее за плечо.
– Эй! Приехали!
Эсфирь вскочила так, словно ее шандарахнуло шаровой молнией Рифата. Наверное, ей снился этот психопат.
Убедившись, что за нами не следят, мы прямо с вокзала отправились в популярный магазин платьев, где толпилась уйма разодетых дамочек всех комплекций и возрастов. Дышать там было практически нечем. А если учесть, что на каждой из дамочек сидел туго затянутый корсет, то оставалось лишь удивляться, как они до сих пор дружно не грохнулись в обморок.
– Надеюсь, мне подберут что-нибудь без корсета, – пробормотала я, когда к нам вышла пожилая продавщица в очках с тесемками. Она чем-то отдаленно напоминала сову и выглядела настороженной.
– За мной! – скомандовала она и решительным шагом направилась в примерочную.
Эсфирь настаивала на том, чтобы у платья были длинные рукава и прямой крой без излишеств. А продавщица постоянно подсовывала наряды с рюшечками и бантиками, из-за чего мы проторчали в этом душном магазине до самого обеда. Потом, перекусив в дешевой забегаловке, направились на пропитанный махоркой и рыбными запахами причал.
Я украдкой то и дело заглядывала в пакет с платьем. Оно было прямым, чего и добивалась Эсфирь, длинным и теплым. Небесно-голубого цвета, чего втайне желала я.
– Запачкаешь в два счета, – не преминула заметить Эсфирь.
– Ну и пусть запачкаю. Зато какая красота!
На пароходе меня укачало. Корабельный доктор предлагал таблетки, но на медицину Мериламии полагаться я боялась. Вдруг чего доброго отравлюсь? Просидела в каюте над тазиком, молясь, чтоб мы поскорее достигли суши.
…Крики сумасшедших чаек и глухой рокот прибоя. Наконец-то земля!
Я распахнула дверь каюты – и в лицо ударил морозный ветер. Пассажиры, измученные холодом и качкой, сходили по трапу, хватаясь за ржавые поручни.
И снова поезд, снова бесконечные дали. Умчались назад соленое озеро Артра и озеро Юд, где, по поверью, обитали кровожадные русалки с острыми зубами.
Чем ближе мы подъезжали к городу Пышнолистному, тем яснее становилось, что свое название он получил неспроста. Хотя сейчас листьев на деревьях было раз, два и обчелся, кроны у них разрослись знатные. При желании на одном из деревьев можно было вполне соорудить себе дом.
Из поезда мы пересели в экипаж со строптивыми лошадьми и не менее строптивым извозчиком, который наматывал круги по городу, несмотря на то, что гостиница, по словам Эсфири, располагалась неподалеку от вокзала. Когда извозчик затребовал плату за проезд – а загнул он, разумеется, втридорога – Эсфирь так на него зыркнула, что он моментально сдался и без возражений принял те жалкие гроши, что причитались ему в действительности.
Я с удовольствием рассматривала себя в зеркале гостиничного номера, пока Эсфирь облачалась в свое сменное платье.
– За пятнадцать минут до выхода выпьем из флаконов с образами, – предупредила она. – По пять капель – не больше. Иначе могут возникнуть побочные эффекты.
Я напомнила, что мой образ – хрупкая красавица.
– Ага, хрупкая красавица в платье на два размера больше. Если ты вдруг похудеешь и убавишь в росте, твой наряд мы подшить не успеем, – заметила Эсфирь.
– А ты? Как бы твое платье не расползлось по швам – на пухлой-то крестьянке, – пошутила я.
– Не расползется, – усмехнулась Эсфирь.
Однако, когда за пятнадцать минут перед уходом мы выпили каждая по пять капель своего зелья, лицо у Эсфири позеленело и она согнулась от боли пополам. Зато я, как и ожидалось, уменьшилась сантиметров на десять, и мое платье теперь волочилось по полу. А внешность изменилась так, что Арчи Стайл принял бы меня за какую-нибудь мисс мира и стал бы клеиться пуще прежнего.
– Что с тобой? Что случилось? – перепугалась я. – Может, за доктором послать?
Эсфирь подняла на меня свое зеленое лицо и чужим (видимо, крестьянским) голосом произнесла:
– Не суетись. Сама справлюсь.
Судя по всему, срок годности ее зелья истек давным-давно. А коварная продавщица просто наживалась на наивности покупателей. Благо, с моим эликсиром проблем не возникло.
– Поезжай во дворец одна, – прокряхтела скрючившаяся на полу Эсфирь. – Дорогу ты знаешь. Предупреди короля и будь осторожна.
– А как же ты?
– Да уж как-нибудь, – простонала та.
Пришлось топать во дворец пешком. Рисковать еще раз и садиться в повозку к очередному ушлому извозчику – не для нервов Жюли Лакруа.
Я шагала по скользкой мостовой, глаза слепило яркое солнце, было по-зимнему свежо и радостно. После залитой светом улицы чертоги дворца показались гнетущими, мрачными и ничего хорошего не предвещающими. Платье так и норовило за что-нибудь зацепиться. Например, за украшения блестящих лестниц. Лепнина на потолках в зимней резиденции Юлия даже не ночевала, стены были увешаны вышивками да картинами, а полы покрывал гладкий паркет.
Перед дверями в тронный зал дорогу мне преградили две увесистые пики.
– Дамочка, вы куда? – поинтересовался усатый стражник с наглой физиономией.
– К королю, – Я попыталась изобразить доброжелательность.
– Король занят, – важно ответствовал второй субъект с пикой.
– Играет в бильярд! – хором пояснили оба. Выглядели они столь комично, что у меня невольно вырвался смех. Сделала вид, что подавилась.
– Пропустите, – как можно мягче попросила я. – Его величеству грозит опасность. Против него плетется заговор!
– Слышь, заговор, – сказал один стражник другому. – Да еще и куда-то плетется. Куда могут плестись заговоры?
– Уж куда бы ни плелись, а нашему королю они трын-трава!
– Он любому негодяю нос наставит! – снова хором воскликнули они.
Тут дверь в тронный зал дрогнула и распахнулась, с лязгом ударившись о доспехи левого стражника. Тот в ужасе и благоговении отскочил в сторону.
– Что за шум? – полюбопытствовал Юлий. Корона у него, как и в прошлый раз, была набекрень, в руке – кий, а на плече – пятнистая теплая мантия. – Посетительница?
– Так точно, ваше величество! – вытянулся в струнку правый стражник. – Говорит, заговор какой-то плетется.
Юлий по-детски вздернул брови.
– Вот как? Тогда пусть войдет.
Затрапезная обстановка тронного зала уже не удивляла. С тех пор как я узнала, что Юлий время от времени распродает свои ценности местным транжирам, я была готова к чему угодно. И к отсутствию элементов роскоши там, где им полагалось быть. Мебель в тронном зале, включая сам трон, выглядела настолько бедно, что, казалось, я очутилась в сельской хижине. Обычный деревянный стол, обычное полукруглое окно, стены с голубой обсыпающейся краской (не иначе, по ним кошки скребли) и трон, больше напоминающий сани. На нем было удобно лежать, вытянув ноги. Вернее, было бы удобно, если бы Юлий постелил на деревянные доски что-нибудь мягкое. Король по натуре был аскет, но его аскетизм странным образом сочетался с любовью к играм богачей.
– Знаете, почему я выбрал бильярд? – спросил Юлий. – Он помогает думать. За игрой гораздо легче решаются жизненные проблемы. Пока шар катится в лузу, мысль становится прямой, как натянутая нить. Никаких помех, никаких колебаний. Понимаете?
Я кивнула.
– А мы где-нибудь раньше встречались? – Король наклонился ко мне и пытливо заглянул в глаза. Его мантия свесилась с плеча.
– Ну-у… – неуверенно протянула я. – Вообще-то мы знакомы. Только это секрет! Я здесь инкогнито, потому что за мной следят. Меня зовут Жюли Лакруа, – шепнула я ему на ухо.
– Слежка? – нахмурился Юлий.
– Эфирь считает, что здесь мы подвергаемся опасности.
Король печально улыбнулся.
– Верная Эсфирь! Они с Рифатом никогда меня не бросали. Когда я только вступил на трон, они всячески меня поддерживали. А однажды Рифат даже спрятал меня во временном коридоре.
– Как? – воскликнула я. – И вы тоже? Вы тоже бывали в коридоре?
– А то как же! – рассмеялся Юлий. – Мало кто о нем знает. Но вы, я вижу, осведомлены хорошо.
– Пришлось проторчать там два дня, чтобы меня не прикончил Фарид, – призналась я.
– Фарид? – переспросил Юлий. – Главарь бандитской шайки? Как тебя угораздило, Жюли?
– Так ведь он за власть борется и только и мечтает, как бы вас с дороги убрать!
– Я догадывался об этом. Но как далеко он зашел?
Тут настала пора рассказать о Ранэле и его грязных делишках.
– На ближайшем дворцовом мероприятии в вашей летней резиденции Агент Катастроф собирается устроить… – я замялась, – катастрофу. Его наняли, чтобы он вас убрал. В самые сжатые сроки.
– Неужели здесь замешаны даже братья Мадэн!
Казалось, Юлия новость ничуть не огорошила. Он как будто веселился. Отправив шар в лузу изящным ударом кия, он обратился ко мне с просьбой не уезжать.
– Останьтесь здесь до весны. Поскольку вы заботитесь обо мне, я хочу позаботиться о вас. Перебирайтесь с Эсфирью во дворец, обеспечу вас всем необходимым. Мне одному, среди молчунов-слуг, – признался он, – невыразимо скучно.
* * *
– Эсфирь! – возвестила я с порога. – Мы переезжаем! Отгадай куда!
– М-м-м-м… – раздался из комнаты страдальческий стон. Как? Неужели до сих пор не прошло?!
Вбежав в номер, я застала Эсфирь всё в той же позе, только теперь уже на диване.
– Дико болит живот, – пожаловалась она. – А ведь за эликсир немало было уплачено. Попадись мне эта торговка!
Одна половина лица у Эсфири покраснела и распухла. Волосы с правой стороны порыжели и завились, а с левой были по-прежнему черными и блестящими. С телом тоже творилось явно что-то не то. Разной длины руки, разного размера ноги. Было за что убить торговку зельями.
Я забегала по комнате.
– Через час Юлий вышлет за нами карету. А ты в таком виде. Что же делать?
– К-карету? – Эсфирь подняла на меня глаза. Правый глаз – водянистый и невыразительный, зато левый словно углем вычерчен.
– Юлий просил остаться до весны в Пышнолистном. Надеюсь, ты не против?
– Мне нужно к Рифату! – крикнула Эсфирь и вновь схватилась за живот.
– Для начала мы тебя вылечим. Думаю, для королевского лекаря это будет пара пустяков.
Заселившись в гостиницу, мы даже не успели распаковать вещи, поэтому сборы не заняли много времени. Поджидая карету, я в бессилии наблюдала за мучениями Эсфири. Тогда я впервые пожалела, что не стала врачом, хотя когда-то у меня была такая возможность.
Карета доставила нас во дворец в мгновение ока, и Юлий первым же делом распорядился, чтобы Эсфирь отвели в палату.
– Пока ее лечат, осмотрись здесь, как следует, и выбери комнату по душе, – предложил король. Как будто бы при первом визите я, как следует, не осмотрелась.
Я была готова к любым разочарованиям. Если уж тронный зал с выщербленными стенами выглядел так, словно по нему прокатилось колесо войны, то чего ожидать от комнат? И да, что там король говорил о комнатах?
Ни одной комнаты во дворце не оказалось. Зато оказалось множество просторных залов. В отличие от королевских «апартаментов», там было на что взглянуть. В первом зале, напротив широкого окна, стоял беленький чистенький телескоп. Во втором красовался – тоже белый – рояль. Третий зал уж точно облюбовала бы какая-нибудь модница – столько там было зеркал и вешалок с нарядами. А за дверью четвертого зала обнаружилась зеленая площадка для мини-гольфа с искусственной травой и целым арсеналом клюшек. Интересно, где поселится Эсфирь? И захочет ли она жить со мной в одном зале?
Эсфирь привели спустя два часа, бледную, ослабленную. Она сразу же повалилась на мою кровать.
– Полежу тут, ладно?
Я не возражала. Главное, что теперь всё в Эсфири вернулось на свои места: два угольно-черных глаза, черные волосы без намека на рыжину. И руки с ногами положенной длины.
– Не хочу уезжать, – сказала я, сев на краешек кровати. – В Вечнозеленом меня поджидает Фарид с шайкой головорезов. А Пуаро уж как-нибудь сам справится. В крайнем случае, его будет подкармливать Арчи.
– Ты слишком строга с ним, – прошелестела Эсфирь.
– С кем? С этим негодным псом?
– Нет, с Арчи. Он, может, и строит из себя пижона, да только это всё напускное. У Арчи светлая душа.
– Пойду, что ли, на рояле поиграю, – сказала я. Не нравятся мне разговоры о чужих душах, что поделать?
Сев за рояль, стала наигрывать мотивчик, запомнившийся еще с музыкальной школы.
Полное выздоровление наступило лишь через три дня, а до этих пор Эсфирь провалялась в постели и почти ничего не ела. Головная боль и частые мышечные судороги мешали ей спать. Иногда ночью у нее поднималась температура, и я вскакивала, чтобы помочь сбить жар. В общем, одно я уяснила определенно: отравиться зельем перевоплощения – это вам не прошлогодние консервы съесть.
