Текст книги "Упавшие как-то раз (СИ)"
Автор книги: Юлия Власова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)
Юлия Власова
УПАВШИЕ КАК-ТО РАЗ
Глава 1. Схватка с западным ветром
Мы с Пуаро, верным моим скотч-терьером, как ни в чем не бывало, бороздили просторы небес и мирно покачивались в гондоле воздушного шара, когда внезапно лопнул один из стропов.
– Держи его, да покрепче. А то свалимся, – со знанием дела сказал Пуаро, важно поведя мордочкой.
Пуаро заговорил?!
Я вытаращила глаза, но не тут-то было. Нас тряхнуло раз, другой. Мой длинный голубой шарф зацепился за крюк на краю корзины, а саму меня отнесло к противоположному борту, где я, недолго думая, ухватилась за оторвавшийся канат.
Пуаро заговорил! Уму непостижимо. Ведь всегда бегал этакой взъерошенной собачонкой, грыз кости и вынюхивал следы кошек. Но так было в Париже, откуда мы вот уж три дня как улетели. Погрузив в гондолу недельный запас провизии, я сказала доброй Франции «прощай» и была такова. Заядлые путешественники и коллекционеры двадцать первого века – что с нас возьмешь? Пуаро, которого я выкупила у одного склочного торговца года два тому назад, вполне разделял мою страсть к долгим скитаниям, несмотря на то, что одобрение свое он выражал исключительно заливистым лаем. Мне казалось, мы понимаем друг друга. По крайней мере, так я считала до сего дня. Пуаро, этот маленький черненький щенок, обрел дар человеческой речи – и тотчас сообщил мне, что мой шарф никуда не годится, посоветовав выкинуть его на помойку. Ух, как я разобиделась!
– Сперва помойку сыщи, а уж потом и критикуй.
Тут шар накренился под порывом ветра-забияки, и Пуаро вцепился зубами в первое, что попалось на глаза, – в индикатор температуры. Индикатор приказал долго жить, а я с ужасом почувствовала, как мои ноги отделились от дна корзины. Под нами – я увидала мельком – расстилалась бурая равнина с желтыми и красными факелами деревьев. Типичный октябрьский пейзаж. Хороши же мы будем, если приземлимся неподалеку от какого-нибудь Марселя или Ниццы! А ведь туристическая фирма не только шар, но и визу нам обеспечила… И пунктом нашей первой остановки должен был стать Мадрид – никак не захудалая французская деревушка.
Точно в подтверждение моих пасмурных предчувствий, где-то наверху, из лавсанового купола, со свистом начал выходить воздух. Пробоина! Аэростат снова подпрыгнул – я надеялась, не затем, чтоб исполнить сальто-мортале. Пуаро выругался на жаргоне, какой он не единожды слыхал на берегах Сены, и, за неимением надежной опоры, ухватился острыми зубками за край моей штанины. Нас швыряло и так, и сяк, мотало из стороны в сторону и, наконец, основательно припечатало к земле. Чудом остались целы.
Когда я, потирая копчик, выбралась из-под увесистых останков шара, Пуаро уже бегал по жухлой осенней траве и деловито принюхивался. Оказалось, он считал себя настоящим детективом и никогда не смирился бы с ролью простой ищейки, которая только и делает, что рыщет по лесам в поисках лисьих нор. Покончив с обследованием местности, он сообщил, что весьма доволен своей кличкой, и даже похвалил меня за то, что я некогда читала ему детективы Агаты Кристи. Теперь он точно станет таким же, как великий сыщик. А как он гордился своей накидкой в красно-синюю клетку и английским кепи с прорезями для острых ушек! Не скрывая презрения к моему голубому шарфу, он сделал упор на то, что мне тоже следует обзавестись клетчатым костюмом. Длинные шарфы, сказал он, не к лицу искательнице приключений. Я благополучно игнорировала его выпад. Удостоверившись, что от воздушного шара остались лишь «рожки да ножки», а короб с провизией исчез, точно у него выросли крылья, я в расстроенных чувствах уселась на побитую ржавчиной траву.
– Попали мы с тобой в переделку… – протянул Пуаро, почесав за ухом. – Но не волнуйся: раз я с тобой, непременно выпутаемся.
По правде говоря, на него я особых надежд не возлагала. Следопыт из него был неважный, лаял он слабо, так что шансы на спасение в этакой глухомани – а занесло нас, разумеется, в глухомань – были невелики.
– А ведь конструкторы уверяли, что шар сделан на совесть, – досадливо фыркнув, сказал щенок.
– Может, и на совесть, да только, видать, совесть у них сплошь в заплатах, – кисло отозвалась я. – Когда вернемся домой, непременно потребую возмещения за моральный ущерб. То есть, если вернемся…
Мало кто не знаком с предысторией нашего полета. Авантюристы до мозга костей, мы прославились на весь Париж. О наших путешествиях писали в газетах, о них несмолкаемо вещало телевидение. Рассказы о наших причудах не сходили с уст, а молва о нас как о любителях экзотики и экстрима разошлась даже по городским окраинам. Наши лица – вернее, мое лицо и потешная мордочка Пуаро – красовались на рекламных проспектах и журнальных обложках турфирм. От нас ожидали новых подвигов и свершений – как тут ударить лицом в грязь?
«Позапрошлой весной, – гласила статья на передовой странице „Le Monde“, – Жюли Лакруа с неизменным своим спутником, псом по кличке Пуаро, преодолела расстояние в пять тысяч миль всего за неделю – и это в обычном городском автомобиле!»
«В прошлом году, – передавала другая, вычурная статейка, – эти бесстрашные оригиналы пересекли Индийский океан на бальсовом плоту, отбыв из Мадагаскара и высадившись у мыса Стип-Пойнт».
Следующим нашим достижением должен был стать полет над Европой длительностью в восемь дней, и нам пророчили столь же грандиозный успех, что и в предыдущих наших предприятиях. Однако судьбе вздумалось сыграть с нами злую шутку. Впрочем, с кем не бывает! Приземлились-то мы всего-навсего на суходол, благо – не в лес, откуда выбираться одни хлопоты.
«Взбодрись, Жюли, – сказала я себе. – Еще не всё потеряно. Через день-два тебе предоставят новый шар, и ты снова поднимешься в облака».
Внезапно Пуаро насторожил уши:
– Кто это к нам пожаловал? – ощерился он.
За купами гнутких деревец чужака было не разглядеть, но голос его сразу показался мне притягательным.
– Эй, мадемуазель, вы не ушиблись? Может, за доктором послать?
– Покорнейше благодарю, но в докторе нужды нет, – успокоила я всё еще невидимого собеседника, решив во что бы то ни стало быть вежливой и легонько пихнув ногой Пуаро, чтоб не рычал.
– Я вас издали заприметил, в бинокль, – с одышкой проговорил незнакомец, появляясь наконец из-за высокой стены ярколистого падуба. Его блестящий черный цилиндр и широкий плащ-накидка с фиолетовой подкладкой сразу бросились мне в глаза. Экий эксцентрик, не хуже нашего – вырядился ведь точно на парад! Ни в Париже, ни за его пределами не встречала я подобных личностей.
Незнакомец снял шляпу, поклонился и уже хотел было поцеловать мне руку, но я вовремя ее отдернула. Вишь еще чего не хватало! Ничуть не смутившись, однако, он с улыбкой обратился к моему несмышленому питомцу, заведя с ним речь на чуждом для меня наречии. И примечательно, что Пуаро всё уразумел – довольно пространный его ответ не только не развеял моих сомнений, но лишь усугубил их, приведя меня в полнейшее замешательство.
– Ты… ты что за чепуху мелешь? – вскинулась я. – Если вы оба намерились надо мной потешаться, так уж хотя бы не здесь и не при нынешних обстоятельствах! Я хочу знать, куда меня занесло.
Мой непримиримый тон несколько охладил пыл молодого человека, и он снова отвесил мне поклон, принеся извинения за свою нетактичность.
– Вы находитесь в стране Западных ветров, или Мериламии, – по-французски отрапортовал он. – А меня зовут Арчи Стайл. Поскольку вы новоприбывшие, мой дом – ваш дом. Сейчас мы в полумиле от городской черты, и моя коляска также в вашем распоряжении.
Я покрутила у виска: маскарадные костюмы, вымышленное название невесть какой страны, коляска – точно мы в восемнадцатом веке… Всё это здорово попахивало психическим расстройством.
– Никуда мы, сударь, с вами не поедем! – заявила я. – Вы, поди, из дома для умалишенных сбежали, так вам туда и дорога. А что касается нас, то мы и сами с усами. Франция – она везде Франция. Не пропадем.
Пуаро осторожно потянул меня за штанину.
– Не во Франции мы, – несмело возразил он. – Это и вправду страна Западных ветров. Здесь люди с животными почти что наравне. Иначе чем объяснить, что я с тобой разговариваю?
Сей факт отрицать было никак нельзя. Но и с действительностью мириться я не собиралась.
– Значит, с ума сошли мы оба. И я, и месье Стайл.
Господин в цилиндре усмехнулся.
– Вам меня не запутать! – с угрозой проговорила я. – Ступайте прочь, месье! Ступайте, ступайте! Мы с Пуаро и не в такие переплеты попадали, мы – бывалые.
Пёс засверкал на меня своими черными глазками-пуговицами из-под косматых бровей.
– Как знаете, – пожал плечами Арчи. Лихо развернувшись на каблуках и взметнув край плаща, он зашагал к деревьям. – Чтобы выйти на дорогу, двигайтесь по восточной тропе, всё время прямо, – добавил он. Когда я подняла голову, чтобы еще раз взглянуть на этого странного джентльмена, его и след простыл.
Теперь, когда он скрылся, я явственно ощутила запах скошенной травы и впервые поразилась краскам теплой еще осени. Пуаро смотрел на меня как на врага народа, и хмурился, точно дождевая туча. Но мне было не до его претензий. Следовало свернуть и понадежнее упрятать купол воздушного шара да как-то замаскировать гондолу, чем я и занялась. Ветерок легко касался моих волос, словно бы подбадривая; мирно шелестели золотые и рубиновые кроны, а по небу тянулись вереницами белесые лоскутья облаков. Наконец, спустя час или два, останки аэростата худо-бедно упокоились под грудой палых листьев. Корзину я оттащила к кустам и прикрыла сверху ветками, какие удалось собрать.
– Арчи советовал идти по восточной тропе, – пробормотала я, в изнеможении присев на валун и сверившись с компасом. – Вон она, восточная… Леший ее знает, куда она заведет. Нет, двинемся, пожалуй, на запад. Сумасшедшим верить нельзя, они ведь нарочно обмануть могут. А меня не проведешь.
Итак, решили держать путь на запад. Вернее, это я решила, а Пуаро упирался всеми четырьмя лапами, рычал да фыркал, пока я тянула его за поводок.
– Свободным животным в свободной стране удавок на шею не нацепляют, – кряхтел он. Честное слово, молчал бы лучше подобру-поздорову!
Узкая, неприметная тропка тем временем бессовестно заползла в гущу колючего кустарника. В результате – порванные штаны, исколотые ноги и напрочь испорченное настроение. Пуаро злорадствовал.
– Ты по-прежнему полагаешь, что мы на родине? Слишком уж ты самоуверенна.
– Мы во Франции, мой друг, и сейчас я это докажу, – сквозь зубы процедила я.
Он проронил что-то по поводу людей, которые не верят в чудеса, когда мы очутились на обочине глинистой укатанной дороги. На противоположной стороне высился, шелестя и поскрипывая, густой, непроходимый лес. Всё-таки обманщик этот Арчи. Ушлый тип. При мысли о том, что предположение мое оправдалось, я воспрянула духом. Надейся только на себя – и будет тебе счастье. Даже Пуаро волей-неволей признал мою правоту.
Однако не сделала я и нескольких шагов по заветной дороге, как позади, совсем рядом, заржала лошадь, вынудив меня отпрянуть. Мимо, наподдав коню шпорами, промчался рослый всадник в коричневом кафтане. Крикнув в мой адрес что-то нечленораздельное, он ускакал прочь, а я подивилась его странному диалекту и с оторопью взглянула на Пуаро. Может, и в самом деле, не Франция это?
– Что стоишь, рот разинув? – важно сказал тот. – Пора уж и двуколку остановить. Вон, катит.
– На такси не похоже, – растерянно пробормотала я.
– Такси – не такси, а до ближайшей деревни, глядишь, довезет.
Я ненавидела голосовать на дороге. Это занятие почему-то представлялось мне унизительным и недостойным. Казалось, проще самой соорудить какой-нибудь четырехколесный драндулет, чем просить помощи у кого бы то ни было.
Но вот, двуколка притормозила, седеющий извозчик уставился на меня, как на инопланетного пришельца, однако не в этом суть. Из слов его я не поняла ничегошеньки! Ни звука. Зато Пуаро, смерив меня надменным взглядом, без малейшего стеснения разъяснил ему нашу проблему.
Старик развел руками и снова произнес какую-то абракадабру. Пуаро ему ответил – на том и распрощались.
– Он сказал, что на борт кикимор не берет, – сказал мне пёс.
– Это я, что ли, кикимора?!
Мало того, что проголодалась, устала, как последнее парнокопытное, ванная по тебе плачет, – так еще и кикиморами всякими обзывают! Хочешь – не хочешь, а вскипишь с досады. Вот я и вскипела – пнула придорожный камень, а потом – как у женщин водится – в слезы. Даже не заметила, что к нам подчалил экипаж с седоком, причем седоком довольно учтивым.
– Что у вас стряслось? Вам помочь? – на чистейшем французском обратился он ко мне. Но, поскольку в тот момент меня трясло, точно в лихорадке, а с уст готово было сорваться тысяча и одно проклятие, на выручку мне вновь пришел Пуаро. Немного поостыв, я вслушалась в их диалог. Пуаро отвечал с хрипотцой, а голос пассажира… Провалиться мне на месте, если этот пассажир не Арчи! В уме уже созрела подходящая для него кличка – «Липкий». И закрепилась бы она за ним, прочно бы закрепилась, если бы не его обходительность. К тому же, он ни на йоту не соврал, когда сообщил, что мы угодили в страну Западных ветров.
– А кто говорил идти на восток? – язвительно спросила я, взгромоздившись на сидение экипажа.
– Сразу сообразил, что вы поступите наперекор моему совету, – Плутовато глянул он и с самодовольной улыбкой откинулся на спинку кресла. За эту улыбку я была готова его удушить.
Коляска раскачивалась и вздрагивала на каждой кочке. Слева однообразно тянулся частокол рыжего леса, а по правую сторону расстилались блёклые луга, да текла, журча и виляя, переливчатая речка. Сложив руки на коленях, Арчи то ли задремал, то ли впал в задумчивость. Пуаро возился в ногах, фыркая и кряхтя, точно немощный старик. Мало-помалу на меня напала сонливость, и голова стала предательски клониться к плечу соседа, как вдруг, словно из-под земли, за рекою выросла гигантская каменная твердыня. Полуразрушенный конец десятиметровой стены упирался в стройную полосу пихт и можжевельника, а далее, за полосою, обнажая неровный фундамент, угнетающе зиял ров. Оттеснив речушку к самому краю дороги, он чернел на всём протяжении мрачной громадины. Нет, не простая это была стена. С бойницами, зубчатыми башенками и каменными отмостками, она походила на средневековое укрепление из былей и легенд.
– Говорят, – Арчи приоткрыл глаза. – Говорят, что если долго смотреть на твердыню Арнора, можно навлечь на себя гнев праотцов и серьезно захворать. Но я в подобную ерунду не верю, – тут же беззаботно добавил он. – Ты озябла? – участливо справился он, заглянув в мои остекленевшие глаза. – На вот, накинь плащ.
Но меня не тронула ни его заботливость, ни возмутительно теплый, неофициальный тон – меня сковал мертвящий холод, и я неотрывно смотрела на зубчатый край стены.
– Т-твердыня Арнора… – проговорила, точно в забытьи.
– Руки ледяные, – констатировал Арчи, принявшись растирать мои пальцы. – Да перестань ты уже гипнотизировать эту громаду! – крикнул он мне в самое ухо. Отрезвляющий эффект был достигнут незамедлительно. Я встрепенулась и, хлопая глазами, уставилась на виновника моего «пробуждения».
– Может, и не такая уж небыль эти россказни, – в сомнении проговорил тот. – Недаром же по городу ходят упорные слухи, будто там, за железными воротами, в наглухо замурованном замке, затворился бессмертный маг. Говорят, он зол и очень жесток. Один только вид твердыни Арнора нагоняет на жителей страху, и ее всё никак не решаются снести. Да и трудная это работенка. Каменную кладку так запросто ведь не разрушишь…
Пуаро, который до сего момента грыз коврик на дне коляски, притих и навострил ушки. А повозка наша тем временем прогромыхала по перекинутому через речку деревянному мосту, миновав раскидистое дерево с пышной, солнечной кроной, и покатила по уличной брусчатке. Увлеченные красочным рассказом нашего спутника, мы едва ли удостоили дерево взглядом. Хотя история этого необыкновенного дерева заслуживала внимания куда больше, чем биография нелюдимого колдуна.
Глава 2. В городе Вечнозеленом
На первом же перекрестке пришлось затормозить. Торговцы безделушками и сладостями были, как я узнала позднее, настоящей напастью для горожан. Мало того, что они запруживали своими телегами мостовые, так еще и норовили оглушить всех вокруг – больно уж рвали глотки, нахваливая товар! По въезде в город я тотчас же отметила полное отсутствие машин, какие неустанно снуют по дорогам у нас, в двадцать первом веке. Однако мое разочарование вскоре сменилось довольством: нет машин – а значит, прощай дым и ужасный грохот. Добро пожаловать, чистый воздух и тишина! Но Арчи посоветовал мне не обольщаться. И точно, кое-как пробившись сквозь толпу – а возница высадил нас, заявив, что дальше экипаж не проедет, – мы очутились возле небольшой ратуши. Был разгар рабочего дня. Туда-сюда носились чиновники, гомон на площади не смолкал ни на минуту, мимо нас шелестели пышными платьями дамы. Некоторые – до смешного размалеванные и явно переборщившие с духами. Пахло канализацией и мусором. Нет, город не место для житья. Даже Пуаро был со мной единодушен, раздраженно фыркая через каждые несколько шагов. На меня поглядывали косо, Арчи торопился и тоже как-то косо поглядывал. Он буквально тащил меня за собой. Вот позади осталась площадь, утонул за могучими кронами дубов шпиль ратуши, а мы всё мчимся и мчимся, как угорелые. И вдруг навстречу – дама, вовсе не из тех, какие стайками вились у фонтана на площади. Облаченная в гранатовое сари и подпоясанная желтой лентой, она была самим воплощением свободы. Без всех этих невообразимых корсетов и кринолинов, многоэтажных, затейливых причесок да слоев румян, она двигалась легко и грациозно. Несмотря на то, что куда-то спешила. Они с Арчи столкнулись практически нос к носу и, отпрянув друг от друга, рассмеялись, точно старые знакомые.
– Ах, Эсфирь, сколько лет, сколько зим! Давненько не виделись! Где пропадала?
– Ну, при дворе мне делать нечего, в отличие от тебя, мой друг. Ты-то вечно рядом с королем вертишься, – с ноткой презрения в голосе ответила Эсфирь. А голос у нее был низкий и бархатистый. – У меня же дела в приречье.
– Всё твои секреты, – посерьезнел Арчи. – Но смотри, если ты связалась с колдуном из крепости, пеняй на себя.
– Не тревожься за меня, о знатный вельможа, – отшутилась та, тряхнув копной иссиня-черных волос. – У меня могущественный покровитель. В обиду не даст, – И, смахнув невидимую былинку у него с плеча, двинулась прочь плавным, изящным шагом.
– Будь осторожна у реки Сильмарин! – крикнул Арчи ей вдогонку, а потом, посмотрев по сторонам, вновь схватил меня за руку. – Идем!
Дом его, облицованный светло-желтой мозаичной штукатуркой, мог бы по праву считаться гордостью зодчих. С фасадом, украшенным искусными барельефами и разноцветными вкраплениями камней, со стрельчатыми окнами под скошенной черепичной крышей да искусно выполненной входной аркой, он был само загляденье. А если добавить сюда еще и сад с декоративными соснами, миниатюрными туями и умело разбитыми клумбами, то об особняке Арчи можно без преувеличения говорить как об архитектурном шедевре.
Ловким движением забросив цилиндр на вешалку из оленьих рогов, он милостиво позволил нам чувствовать себя как дома и пригласил в гостиную. Задержавшись у входа перед большим зеркалом в золоченой узорной раме, я оглядела себя с ног до головы: чумазая, растрепанная, в короткой болоньевой куртке и суженных книзу брюках – неудивительно, что местные щеголи на меня таращились. Для них вырядиться в такое тряпье – верх неприличия. И как я сразу не догадалась? Потому Арчи меня и стеснялся, потому и спешил.
– Здесь дамам полагается носить длинные платья, – подал голос Пуаро, который тоже остановился, покрасоваться. – А ты посмотри на себя! Ни дать ни взять, разбойник с большой дороги!
Вишь, резонер сыскался! Договорится он у меня – сделаю своим личным модельером. Будет за швейной машинкой часы коротать.
Арчи между тем прошествовал на кухню – и давай греметь посудой! Он что же, нас кормить собрался?
– Не утруждайте себя, месье! – крикнула я, сняв кроссовки и отставив их в дальний угол прихожей. – Мы в городе пообедаем.
– Ага, как же! Пообедаете! – отозвался тот. – Да вас из первой же закусочной вышвырнут! И это еще в лучшем случае. А в худшем – посадят в каталажку. Вам ведь за еду и расплатиться будет нечем.
– А евро тут разве не в ходу? – удивилась я, заглянув на кухню. Арчи возился с кофейником.
– Впервые слышу. Наша валюта невий. Один невий – пятьдесят кирит, а кирит равняется десяти лимнам.
– Что ж, мы теперь, выходит, не у дел…
– Лиха беда начало, – с усмешкой откликнулся мой благодетель. – Я вас на произвол судьбы не брошу. И не надейся… Жюли Лакруа, – вдруг протяжно проговорил он. – Звучное у тебя имя.
Я скрестила руки на груди:
– Откуда узнали? Не имела чести представиться.
– Мне твой дружок сообщил. Он, вообще-то, много чего порассказал… – подмигнул Арчи.
– Ну, и что же вы у него выведали? – Я бросила в сторону Пуаро негодующий взгляд. Вот уж не думала, не гадала, что, обретя дар речи, он спустит язык с привязи. Такого уговора не было. Насыщенный кофейный аромат, который обыкновенно приводил меня в состояние блаженства, на сей раз должного действия не возымел. «Ух, предатель, ух, изменник! – клокотало во мне. – Ну, ничего, я у него быстро отобью охоту болтать почем зря!»
– О, только не волнуйся! Этот малыш умеет держать язык за зубами! – рассмеялся Арчи. – Узнал я лишь о твоей непростой судьбе да о гордом, независимом нраве. Узнал, что осиротела ты, будучи еще совсем крохой, и что на попечении у тетки тебе жилось несладко.
– Извини, подслушал ненароком твой разговор с подругой, – виновато вставил Пуаро.
– Узнал еще, что в родном городе ты чуть ли не самая главная знаменитость, – невозмутимо продолжал Арчи. – За что берешься – доводишь до конца, никогда не унываешь, а опасности встречаешь с поднятой головой.
Сколько похвал, сколько лести! Ай-яй-яй! Лед был растоплен, однако я всё ж пообещала себе, что Пуаро без наказания не оставлю.
– Спасибо за приют и всё такое… – со вздохом сказала я. – Но мы не намерены здесь задерживаться. Подлатаем воздушный шар – и оревуар!
– Как? Разве вас не интересуют местные достопримечательности и сувениры? Неужто не желаете ближе познакомиться… – Арчи замялся, – познакомиться с культурой Мериламии? Ваши соотечественники вам этого не простят!
– А ведь и верно, – виляя хвостиком, ввернул Пуаро. – К чему гнать лошадей? Чем в спешке покидать страну, не лучше ль пополнить нашу коллекцию открыток да набросать заметки путешественника? Представь, какую сенсацию произведет в Париже наш отчет!
– Его примут за небылицу, – хмуро отозвалась я. – И скоро ты поймешь, почему. У нас на дворе двадцать первый век. А здесь двадцать первым веком и не пахнет. Автомобилей – нет, электричества? – Я вопросительно уставилась на Арчи. Тот пожал плечами.
– Электричества – нет, – приходя во всё большее возбуждение, продолжала я. – Водопровод?
– Не установлен, – покачал головой хозяин.
– Интернет?
– И слыхом не слыхивали.
– Электроники, разумеется, тоже никакой. Следовательно, нас сочтут лгунами и бездельниками, – с горечью подытожила я. – Решат, что мы просто-напросто отсиделись в каком-нибудь сарае и насочиняли вздора.
Арчи подпер кулаком подбородок и вперил задумчивый взгляд в каминную решетку.
– Говоришь, в вашем мире много такого, чего у нас нет и в помине, – пробормотал он. – А тебе самой что, вот ни капельки не любопытно? Неужто так заботит тебя мнение света?
– «Света», – повторила я. – У нас «свет» называют «общественностью». Да, знаешь ли, мне очень важно мнение общественности. Потому как я фигура известная. Мои фото на рекламных щитах расклеены. А слава, как ни крути, скоротечна и непостоянна. Бывает, проснешься знаменитостью, а потом раз – и канула твоя знаменитость в лету. Так что мне сесть в лужу никак нельзя. Имидж надо поддерживать.
Пуаро фыркнул в своей излюбленной манере.
– Твоя одежка, кстати, тоже часть имиджа, – заметила я в ответ. – Не носил бы ты клетчатого кепи, был бы простой собачонкой.
Арчи встал и прошелся по комнате. Видно было, что он над чем-то размышляет.
– Вот что, – наконец сказал он. – Помогу, чем смогу. И в починке летательного аппарата посодействую, и припасами обеспечу. Можете на меня рассчитывать. Но и ты, Жюли, пообещай мне кое-что…
Я окинула его неприязненным взглядом. Что еще за условия?!
– Обещай, что не будешь срываться с места при первой же возможности. Согласен, обстановка у нас оставляет желать лучшего, но общество наше вполне приличное, и я хотел бы познакомить тебя кое с кем из моих друзей. Не отказывайся. В нашем мире много необъяснимых и даже пугающих вещей, и мы очень хотели бы пролить свет на некоторые явления. Без тебя, без гостьи из будущего, ученым Мериламии вряд ли под силу расшифровать таинственные знаки природы…
Я поскребла в затылке.
– Заинтриговал ты меня, дюже заинтриговал. Но если это всё твои уловки, чтоб отсрочить наш отлет, зря стараешься. Если окажется, что насчет «таинственных знаков» ты морочил мне голову, мигом выведу тебя на чистую воду.
В тот же вечер он подвел меня к массивному платяному шкафу, распахнул дверцы – и, каково же было мое изумление, когда взору моему представились платья всех возможных цветов и фасонов! Я обомлела.
– Ты что же, держишь их на случай приезда незваных гостей? Или… Быть может, у тебя тут гарем проживает?
– Нет-нет-нет, – со смехом опроверг мою догадку Арчи. – Ко мне иногда наведывается тетушка, а уж какая она модница – все соседи знают! Так что не стесняйся, выбирай, что по душе. На прогулку всё равно, – он кашлянул, – в твоем убогом костюме не выйдешь.
Пока я переодевалась за узорчатой ширмой, он шарил над комодом, на полке с бульварной литературой, озадаченно хмыкая и всякий раз откладывая книгу в сторонку.
– Видать, совсем у моей тетки вкус испорчен, – со вздохом сказал он. – Думал подобрать тебе что-нибудь для изучения нашего языка, а тут одни пошлые романы.
Я с трудом удержалась от язвительной реплики: длинные рукава и пышная юбка викторианского платья, которое я тщетно пыталась примерить, были придуманы явно затем, чтобы выводить людей из себя. Ох, и разделалась бы я с этим нарядом! Но всё обошлось, отчасти благодаря умиротворяющему запаху бергамота, а отчасти потому, что Арчи наконец соизволил помочь мне в облачении.
– Хочешь, чтобы я изучала ваш язык? – вымолвила я после того, как он затянул у меня на талии корсет. – Мало тебе, что твоя гостья задыхается, точно лещ на берегу?!
Волоча за мундштук тяжелую курительную трубку, присеменил невесть откуда Пуаро.
– Ну что, теперь понимаешь, каково мне было на поводке? – ехидно поинтересовался он, после чего с усердием принялся точить свои зубы о многострадальный джентльменский атрибут. Уже не помню, что я со злости наговорила ему в ответ, однако, когда поток желчи с моей стороны иссяк, Арчи услужливо предложил сменить корсетное платье на что-нибудь более удобное.
Четверть часа спустя мы неспешно прогуливались по набережной той самой реки Сильмарин, которая катила свои воды вдоль твердыни Арнора и насквозь прорезала город Вечнозеленый. Хотя «город» – это уж как-то громко сказано. Городок, с два десятка кварталов. Кроме реки да королевской резиденции, ничего примечательного. Отвлекшись от созерцания речного пейзажа, я внимательно посмотрела на своего спутника: на лице его играла улыбка, а в устремленном прямо на меня взгляде черных глаз мелькали хитрые огоньки.
– Ты чего? – недоверчиво спросила я. – Что, платье на мне сидит, небось, как на корове седло?
– Да нет, ты очаровательна, – беззаботно отозвался он, обнажив ровные зубы, и попытался меня поцеловать. Пижон несчастный! Дамский угодник! Если здесь у всех нравы такие, то пора сматываться, пока в их интригах не завязла. А интриг у них, бьюсь об заклад, полон двор! Как бы ни уговаривал меня Арчи, как бы ни настаивал Пуаро, уеду – только меня и видели!
– Эй-эй, коней попридержи! – отпрянула я. – А будешь вольничать, так за себя не ручаюсь! Что у нас там следующее в программе? Оперный театр? Давай, веди, показывай.
На площади, перед оперным театром, расхаживали модно одетые дамочки, обмахивались веерами пожилые представительницы знати, курили изысканный табак джентльмены во фраках. Двери театра вот-вот должны были распахнуться. Как я поняла из рассказов Арчи, здесь что ни вечер – то праздник. Каждый вечер какая-нибудь прославленная дива выходит на сцену, чтобы околдовать публику своим колоратурным сопрано да пощеголять в богатом убранстве. Опера для жителей страны Западных ветров значит даже больше, чем прием во дворце. Сами понимаете, при таком раскладе любая примадонна в два счета переплюнет короля, имя которому, кстати, Юлий.
– Арчи, Юлий, Эсфирь, – пробормотала я, проковыляв в неудобных туфлях к ближайшей скамейке. – Какие-то вы тут все разношерстные. Не местные, что ли?
– Верно рассуждаешь, не местные, – подтвердил мой спутник, присаживаясь рядышком. – Эсфирь упала к нам, как вы, с неба, и поначалу твердила, что ее родина какой-то там Израиль. Юлий – ну, о Юлие пока речь вести рано. Ты сперва сама с ним познакомься. А я… Что я? Вроде бы всю сознательную жизнь в Мериламии провел. Что твой вековой дуб, укоренился. Но бывает, снится мне диковинный сон: часы на огромной башне отбивают полдень, улицы кишмя кишат блестящими повозками, течет, сверкая, в оправе серых берегов, судоходная река… Поди разберись, где мое истинное отечество, а где – мираж.
– А откуда ж ты французский так хорошо знаешь? Где выучил? Признаться, здорово ты меня с толку сбил при первой нашей встрече. Заговорил на родном языке – я и решила, что ты врунишка.
Арчи закинул ногу за ногу и небрежно достал из кармана сигару.
– Ах, вот оно что! Ну, тут я и сам ума не приложу. Это, судя по всему, врожденное. Словно рычаг у меня какой внутри: дернуло – начал изъясняться на одном наречии, снова дернуло – переключился на другое. Я много таких языков знаю, каких у нас в Мериламии и не существует. Помнится, в юношеские годы вздумал как-то поупражняться на лекции у профессора лингвистики. Так он меня из аудитории выставил, сказал, что я тот еще шут гороховый. Ох, как надо мной однокурсники потешались! С тех пор держу свой дар (если, конечно, сии сомнительные познания можно назвать даром) в секрете. А в твоем случае… м-м-м… интуиция у меня сработала, что ли? Какое-то шестое чувство. Порой мне представляется, что языков у меня в голове роится бессчетное множество – только знай, выуживай, в каком нужда. Точно как из коробки с инструментами.
