Текст книги "Каменный ангел (СИ)"
Автор книги: Юлия Амусина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)
Глава 8
ГЛАВА 8
Максим Петрович Щёлоков, гениальный хакер, способный пролезть без мыла в любую интересующую его коробку с железными мозгами, пнул локтем дверь.
Руки у него были заняты – в одной Макс тащил кружку с горячим крепким чаем, в другой – тарелку с кое-как нарезанными бутербродами. Захлопнув ногой скрипнувшую дверь, он развернулся и от неожиданности едва не выронил свои приготовления.
На вертящемся кресле, небрежно забросив ногу на ногу с образованием угла, сидел Хаос.
Нет, он не выглядел как-то иначе, не сверкал новыми царапинами и синяками и сам по себе не мог вызвать опасение у своего друга и соратника. Глеб никогда не показывался здесь без видимой причины из соображений пресловутой безопасности. Обычно встречи этих двоих происходили на нейтральной территории, чаще на какой-нибудь из несвеченных хавир Хаоса, но почти никогда – в настоящем месте проживания Макса.
– Эй, какого вертухая? – тут же поинтересовался Щёлоков, минуя одну-единственную ступеньку, разделявшую пол хакерского уголка и дверь.
Хаос чинно покрутился в кресле.
– Дружище, где радушие счастливого хозяина? Поверни-ка кочан, а то мне плохо видно.
Макс цокнул, покачал головой и, приблизившись к заваленному всяким хламом столу, кое-как нашел место для своей ноши.
Глеб перестал крутиться, протянул лапищу к кружке с горячим чаем и в несколько глотков осушил чашку почти наполовину.
– Ну что ты, не стоит благодарности, – по привычке буркнул Макс, разведя руками. Хаос отставил кружку и поднял на него глаза.
– Тебе вредно такой крепкий чифир пить.
– Глебка, я что-то пропустил, тебя Малахов плюсом по башке шваркнул?
Не отвечая, Хаос поводил компьютерной «мышкой», на мониторе вместо черного провала тут же возникла развеселая картинка. Заставку было плохо видно из-за бесчисленного количества ярлыков, буквально заваливших рабочий стол.
Глеб принялся рассматривать названия.
– Слушай, я уже нацепил радушие гостеприимного хозяина, но какого черта ты все-таки тут делаешь?
– Баклан, я из-за тебя связался с каким-то опасным сбродом и теперь не могу шагу ступить без того, чтобы не сцепиться с их шавками, – протянул Глеб, не сводя глаз с монитора.
– Из-за меня?
– Ну а то ж! Какого хрена ты вообще поперся к этому фраеру Павлуше, если сразу чуял лажу?
Возразить на это было нечего. Жажда наживы, эта дешевая девка, еще никого и никогда не доводила до добра. Самоуверенный хакер смог убедиться в этом самолично, когда, решив подзаработать лишних денег на явной халяве, связался с Павлом и проделал по его указу некоторую работенку.
Он ничего не говорил Глебу, полагая, что левак хакера вряд ли будет интересен Хаосу: тот узнал обо всем, когда Павел, ослепительно улыбаясь, заплатил Максу много меньше договоренного. Макс бесновался в бессилии, но о том, что Хаос решил разобраться с кидалой, узнал только после звонка раненого Глеба.
Уже позже, когда Сеня увез подальше племянницу Павлуши, Макс с Хаосом потратили некоторое время на то, чтобы выстроить логическую пирамиду из событий, предшествовавших ранению Глеба. Выходило, что тот просто оказался не в то время не в том месте. Когда Павлу свернули шею, Хаос находился в соседней комнате; услышав подозрительные звуки, он направился к хозяину дома и застал момент, когда тот, вытаращив в изумлении глаза, падал на дорогой паркет. Убийцу Глеб не узнал, да и не было времени на идентификацию – завязалась борьба, и тот человек ранил Хаоса.
Макс задумчиво поскреб подбородок двумя пальцами, подтащил из противоположного угла небольшого захламленного помещения табуретку и уселся на нее.
– Я дал маху, – наконец, признал он.
– Дал маху? Да ты просто лажанулся, – Глеб, как всегда, был щедр на точные определения. – Я бы с этим типом даже краба держать не стал, не то что какие-то терки мутить.
– Да все, сделано уже, – раздраженно буркнул Макс; обычно это он брал на себя роль нравоучителя, так как чувствовал свое влияние на приятеля и считал, что намного лучше того знает, что хорошо, а что не очень.
– Сделано… – передразнил Хаос. – По ходу, в этот раз Павлуша мутил какие-то дела с влиятельными людьми, вот только понять не могу, как неизвестный крендель в здравом уме мог что-то ему доверить?
– Думаешь, Том сейчас представляет этих самых влиятельных?
– Да тут думать не надо, баклан – за нас другие обмозговали. Том маячил под воротами особняка с конкретной целью; ему что-то было нужно от этой девчонки. Выходит, Павел кони двинул, а делишки свои оставил незавершенными; вот Том и нагрянул, чтобы исправить косяк, – Глеб помолчал и вдруг чертыхнулся. – Девка, дура, упертая, ни в какую не желает понять, что надо валить.
– Ты о племяшке Павлуши? – Макс специально выдержал паузу, словно прикидывал возможные варианты.
– О ком же еще? – Глеб с раздражением отшвырнул от себя мышку; проехавшись по небольшому свободному пространству, та ударилась о колонку.
– Ты поосторожнее, – недовольно буркнул Макс, трепетно относившийся к любому предмету, имеющему отношение к его работе.
Хаос вскочил на ноги; последние слова Макса явно проплыли мимо его ушей.
– Нет, понимаешь, я ей бакланю – пойдем с нами, поможем ведь, не отморозки какие-нибудь, просто… Ну… Опасно там, – с трудом нашел он слово. Макс только покивал согласно, однако на самом деле плевать он хотел на опасность, которая нависла над головой неразумной девицы.
– Да чего ты завелся, какая вообще разница? Пусть делает, что хочет.
Глеб вдруг остановился вполоборота, бросил на приятеля странный взгляд.
– Она одна, догоняешь? Вообще одна. Двинутая на бошку, себе на уме, одна в огромном мрачном доме среди всей этой жуткой роскоши. Я попал внутрь без косяков, Том провернет такой фокус за раз. Свернет ей шею, и баста – трупак найдут очень нескоро…
– Тебе какая разница? – громче повторил Макс, делая акцент на первом слове. – Нам и без всяких чокнутых аскеток есть, чем заняться. Между прочим, твоя башка тоже возросла в цене…
– Залягу на дно, – отмахнулся Глеб, вновь заняв вертящееся кресло и устремив взгляд на экран монитора.
– Ну так почему до сих пор не залег? – Макс начал выходить из себя. – Какого вертухая ты притащился ко мне, вместо того чтобы отправляться на условную хавиру? Да что ты там, черт побери, ищешь?!
До хакера, наконец, дошло, что просто так, без причины, имея на хвосте неизвестного врага, который как-то связан с Томом, Глеб ни за что бы сюда не притащился. Собственно, эта мысль возникала и раньше, просто на протяжении разговора поблекла, и лишь сейчас вновь заняла приоритетную позицию.
– Где у тебя хранятся все файлы? – хмуро поинтересовался Глеб, как-то быстро поддавшись смене настроения.
– Какие файлы, дружище?
– Ты говорил, что пробил девчонку и что-то о ней накопал, – нетерпеливо проговорил Глеб. – Я хочу позырить.
На сей раз Макс ничего не сказал, поднялся с табуретки, выдвинул ящик стола и, порывшись в кипе каких-то неопределенных бумаг, вытащил несколько собранных скрепкой листков, чуть примятых с краю. Хотел бросить их на стол перед Глебом, но там уже попросту не было места; пришлось сунуть в руки.
– Я не сомневался, что ты захочешь увидеть, – прокомментировал свои действия хакер, вновь отчаливая на табуретку. – Только чем рисковать своей дурной макитрой понапрасну, лучше бы подождал, пока я привезу тебе эту макулатуру в безопасное место.
– Ладно, хорош жучить.
Глеб немедленно пробежался глазами по содержимому каждой страницы, пока не вчитываясь; последний лист он вытащил на первый план. Здесь была отсканированная старая фотография – где только Макс ее обнаружил? Хаос замер, держа прямо перед собой копию снимка, откуда-то появилось странное нарастающее чувство неясной тревоги. Грубые немеющие пальцы сильнее стиснули и без того примятую бумагу.
Глеб сразу узнал ее, хотя жалкое нескладное создание, запечатленное на фотографии, не имело ничего общего с дерзкой, излишне самоуверенной девушкой, с которой ему довелось свести знакомство.
Девочка смотрела прямо в объектив камеры, но взгляд ее был пуст, туманен, отстранен. Так смотрят люди, которые в одночасье теряют смысл жизни и прокручивают в голове одну-единственную мысль: цели нет. Бледные потрескавшиеся губы плотно сжаты, скулы обозначены слишком четко, хотя никаких следов косметики на лице не наблюдается. Кажется, что нежная девичья кожа всенепременно пойдет трещинами и рассыплется на сотни мелких фрагментов, напоминающих кусочки разорванной бумаги или картонные пазлы. В контраст неестественно бледной коже бросаются очень темные длинные неуложенные волосы.
На девочке серое неряшливое платье; создается впечатление, будто ее одели в первую попавшуюся под руку одежду с чужого плеча. Тряпка висит на ее теле хламидой, не скрывая странных пятен на обнаженных тонких руках.
Тень, вот что было изображено на этом жутком снимке.
Глеб поморщился и быстро сунул фотографию обратно в конец – он вдруг подумал, что Вера вряд ли придет в восторг, если узнает, что этот снимок разглядывал кто-то посторонний.
Абсурд!
– Макс, а ты не нашел более поздних фоток? – поинтересовался, стараясь, чтобы голос звучал ровно.
Хакер пожал плечами, но Хаос этого не заметил – он уже принялся за чтение.
– Всего один снимок. Обычно люди загружают свои морды в социальные сети, но эта рыбка отчего-то плавает подальше от таких мест. Жуткая мазня, да? Наша детка и так красотой не блещет, а тут вообще атас.
– Засохни, – неожиданно для себя буркнул Хаос.
Хакер действительно обнаружил кое-что интересное, однако в нескольких абзацах, содержащих информацию о странной девочке, было слишком много пробелов, неясностей.
История начиналась с того, что четыре года назад в городе при неизвестных обстоятельствах начали пропадать молодые девушки. Заявления и слезливые просьбы обеспокоенных родственников поначалу не слишком взволновали стражей порядка – как водится, те предпочитали не вникать в подробности и ждать, когда проблема сама собой рассосется. Однако шли дни, девушки не возвращались, дела-таки заводились и безнадежным грузом оседали на столах нерадивых следователей.
Жертвы исчезали бесследно, домой никто не возвратился, но тем не менее лишь спустя семь месяцев в органах догадались связать все дела воедино.
А произошло это следующим образом: в один из не самых радужных дней семья, состоящая из мужа, жены и их семилетней дочери, передвигалась на автомобиле к городу со стороны проселочной дороги. Шел дождь, дорогу местами размыло, и глава семейства, увидев метрах в ста пятидесяти от дороги небольшое, явно заброшенное строение, решил не рисковать понапрасну и все-таки переждать непогоду.
Позже мужчина неустанно повторял вполголоса слова благодарности небесам за то, что первым вошел в лачугу и не дал заглянуть внутрь своей маленькой дочери. Зрелище, представшее глазам мужчины, действительно было жутким. Прямо на полу, недалеко от входной двери, на пыльных деревянных необработанных брусьях лежала молодая девочка, выпускница одной из городских школ. В том, что незнакомке не помочь, глава путешествовавшего семейства убедился сразу, хватило лишь одного взгляда на неподвижное тело, на бурые пятна, тут и там расцветшие на одежде. В первые пару минут, по его собственным словам, мужчина растерялся, стоял без движения и просто смотрел на тело; время словно остановилось, обрушилось на случайного свидетеля, оглушив его, выбив из состояния равновесия куда-то в глубокий психологический обморок.
Из ступора его вывели приближающиеся знакомые голоса – женский и детский. Он выскочил навстречу жене и дочери, ничего не объяснив, в полупомешательстве принялся упорно толкать их обратно к машине, и в этот момент откуда-то снаружи раздался душераздирающий крик.
Все замерли; в оглушающей тишине было отчетливо слышно громкое биение каждого из трех сердец. Крик, дикий, нечеловеческий, повторился; этот звук шел откуда-то из-за строения. Ребенок заплакал, и жена, испуганно передернувшись, крепко схватила мужа за дрожащую руку.
Геройствовать это семейство не стало, хотя в голове мужчины попеременно вспыхивала мысль о том, что где-то там может находиться еще одна жертва неизвестного убийцы; возможно, как раз в эти самые секунды ей жизненно необходима чья-либо помощь. Быть может, не будь рядом жены и ребенка, мужчина и отправился бы на звуки криков, вооружившись первым попавшимся под руку предметом, однако безопасность членов семьи была для него превыше всего.
Единственное, что сделал перепуганный гражданин, это немедленно вызвал полицию, благо непогода никак не повлияла на состояние сотовой связи.
– Были снимки домика, – прокомментировал Макс, каким-то образом догадавшись, на каком месте сейчас читает Хаос. – Взглянешь?
Глеб оторвался от распечатки и перевел взгляд на экран монитора. Макс, приподняв зад от табуретки, дважды щелкнул мышкой; развеселую картинку, украшавшую рабочий стол, тут же сменило черно-белое изображение жутковатого одноэтажного строения с низкой крышей из волнистых шиферных листов. Вместо двери и окон – темные проемы, по соседству только деревья, радующие глаз любителей мистики голыми кривоватыми ветвями. Быть может, из-за того, что сама фотография была черно-белой, создавалось впечатление, что это строение связано с какими-то леденящими хрупкие души подробностями.
Однако теперь Глеб знал, что так оно и было.
Он смотрел на высветившееся на экране изображение и вдруг представил рядом с домом Веру, тоненькую, с идеально прямой спиной, в темном длинном платье, победно вскинувшую подбородок, смотрящую, казалось, прямо в объектив. Этот взгляд определенно не имел ничего общего с затравленным взглядом той несчастной девочки.
И Глеб вдруг понял, что эта, нынешняя Вера определенно вписалась бы в общую атмосферу, созданную вокруг неприятной лачуги.
Она была бы там к месту.
– Знаешь, я б такие хибары предпочитал сносить, не дожидаясь, пока внутри заведется очередной полоумный маньяк, – несколько разрядил обстановку Макс, вновь щелкнув мышкой. – Это ведь как провокация для психов.
– Прошибает, – согласился Хаос.
Теперь, своими глазами узрев хибару, в которой происходили кратко описываемые в отчете события, Глеб легче ориентировался. Он вновь опустил взгляд в распечатку и продолжил чтение.
Прибывшие по вызову сотрудники органов еще долго оставались на месте происшествия. За домом, откуда члены семейства слышали крики, обнаружился не слишком глубокий колодец, «каменный мешок», как позже упрямо твердила единственная выжившая свидетельница. Один из прибывших, вооружившись веревкой и поддержкой оставшихся наверху товарищей, полез внутрь, где и обнаружил забившуюся в угол девочку. Судя по тому, что полицейским не удалось больше найти ни единой живой души, кричала именно она.
Спустившийся смельчак, зорко осмотрев открывшееся взору замкнутое пространство, быстро убрал оружие – никаких сюрпризов от подростка он попросту не ждал. Приблизился к девочке, осторожно тронул ее за плечо, одновременно бормоча что-то, но она, вдруг резво вскочив на ноги, отпрыгнула подальше от мужчины.
Позже работавшие с ней психологи отмечали, что у нее начинается паника всякий раз, когда кто-либо пытается вторгнуться в ее личное пространство.
Хаос припомнил, как в ярости прижимал Веру к стене, нависнув над ней грозовой тучей, и как она дико вращала глазами, дергалась, тщетно пытаясь высвободиться из хватки чужих рук. Да, он выпускал ее прежде, чем могло бы стать слишком поздно, и до панических приступов дело все же не доходило, но…
Он не знал.
А что в те моменты чувствовала эта странная сильная девочка, пережившая ад, но сумевшая не потерять рассудка?
На этом информация обрывалась. Глеб еще раз пошевелил имеющимися листками, после чего недоуменно посмотрел на Макса.
– Краска закончилась, – буркнул хакер, безошибочно расшифровав взгляд приятеля. – Не смог распечатать остальное. Ты, конечно, допер, что найденная сычами дикарка как раз и есть наша знакомая племянница Павлуши. Черт, эти мозгоправы все-таки знают толк в своей работе – я когда девку связывал, и подумать не мог, что еще несколько лет назад… Хотя знаешь, когда мы с Сеней прикручивали ее к стулу, она упиралась, как бешеная.
– Чем все это закончилось? – перебил Хаос, с трудом прогнав вызванные воображением «иллюстрации» к обрисованной Максом картине.
– Приятель, это дерьмово – кроме девочки, которая могла сообщить только свое имя, на территории, прилежащей к домику, никого не было. Парочка обнаруженных трупешников, конечно, не в счет. Менты напрягли свои гнилушки и пришли к выводу, что маньяк по неведомым причинам улизнул, а может, просто вовремя смылся, увидев возле своего логова чужие луноходы с мигалками. Короче, дело ясное, что дело темное.
– Погоди, – Хаос потряс в воздухе листами с распечатанной информацией. – Какой-то галимый цирк вырисовывается. Ты когда-нибудь слышал эту сказочку о маньяке, баклан?
– Дело ограничилось парочкой заметок в газетах, естественно, без упоминаний о том, что какое-то время неподалеку от города действовал маньяк, – хакер пожал плечами. – Почему-то историю поторопились слить, я сейчас с трудом нашел вот это, – он кивнул на распечатку. – Что касается интересующей тебя персоны, то… от нее ничего не добились. Скорее всего, девка продолжала бы томиться где-нибудь в дурке, но ей здорово, даже как-то фантастически повезло. Земля, на которой располагался «каменный мешок», принадлежала некоему влиятельному бизнесмену Владимиру Анисимову. После всего случившегося дядю уведомили о подробностях, он побушевал маленько, а потом вызвался сам поговорить с единственной выжившей свидетельницей. Итог – он пожелал удочерить явно помешанную девчонку, что и проделал без особого труда. Так наша крошка очутилась в семье брата Павлуши.
– А ее настоящие родители?
– Говорю же, она ничего не сообщила о себе, кроме имени, – Макс развел руками. – Сычи могли бы ее прижать, мозгоправы – напичкать таблетками до беспамятства, но – повторюсь – ей повезло, вмешался Анисимов, и с появлением этого богатого дяди наши драгоценные бюрократы свели свою деятельность к минимуму.
– Какой-то бред, – буркнул Глеб сквозь зубы. – Разве такое бывает, а?
– И не такое бывает. Тебе ли не знать?
Глава 9
ГЛАВА 9
ВЕРА
До моих ушей смутно, как сквозь ватную пелену, долетал шепот дождевых капель.
От кончиков пальцев и дальше по телу пробежался ощутимый ветерок, и я дернулась, непроизвольно сжалась в комок, пытаясь сохранить остатки тепла. Предприняла попытку обхватить свое тело отчего-то затекшими руками, но мне это не удалось – заведенные за спину запястья оказались надежно стянуты толстой веревкой. Резко вскинув голову, бросила быстрый взгляд вокруг и замерла в недоумении – я находилась в собственной гостиной.
Да, знакомая обстановка – столь любимый Павлом готический стиль, изящный, не лишенный приглушенных ноток мрачности. Мой взгляд скользнул к низенькому столику, на котором сейчас находился тяжелый подсвечник; все свечи в нем горели, но света все равно было недостаточно.
Окно приоткрыто – вот почему я слышу звуки дождя.
Еще пара секунд уходит на то, чтобы с облегчением убедиться – я по-прежнему в своих шмотках, с меня даже не стянули обувь, просто бросили здесь, бесчувственную, предварительно скрутив руки сзади веревкой. Есть только один человек, который мог все это проделать именно в заданные промежутки времени между тем, как я отключилась, и тем, как пришла в себя.
Проклятый тип в пижонском пальто.
Сцепив зубы, я кое-как поднялась на колени и яростно заелозила скованными руками, пытаясь ослабить путы. Веревка натерла запястья, но я совсем не обращала внимания на боль, полностью сосредоточившись на своем деле.
Во что бы то ни стало нужно избавиться от умелых пут, паника и лишние хаотичные мысли в этом явно не лучшие помощники.
Откуда-то с кухни доносились приглушенные голоса – кажется, телевизор, но вполне может быть, что это Том вместе со своими подельниками ведет какой-нибудь высокоинтеллектуальный разговор.
Осторожно, стараясь не шуметь, я поднялась на ноги и, присев на подлокотник кресла, быстро стащила с ног обувь, рассудив, что стук подошвы наверняка привлечет лишнее внимание. Бросила быстрый взгляд в сторону дверного проема, мысленно отмела эту идею и покосилась на окно.
Да, может сработать, но сначала все равно необходимо избавиться от веревок.
Я вновь осмотрелась в поисках чего-то подходящего, пробежалась глазами по полкам, заставленным всякой ерундой, мысленно припомнила, что находится в шкафах, и в конце концов уперлась взглядом в подсвечник. Понятия не имею, получится ли, но выбора, похоже, нет – надо попробовать использовать эту возможность.
Как же хорошо, что в свое время Павел заказал в гостиную низкий столик, потому что в противном случае мне пришлось бы сейчас очень и очень худо.
Сделав усилие, я подняла руки выше и, привстав на цыпочки, устремив взгляд через плечо на пляшущее пламя одной из свечей, приблизила узел к огню.
Черт!
Полупрозрачная огненная искорка обожгла содранную кожу на запястье, и я со всей силы закусила губу, зажмурившись от боли. С трудом подняла сцепленные руки чуть выше, но неумолимое пламя все равно доставало раны. Из глаз брызнули непрошеные слезы, вызванные болевым шоком. Я вновь зажмурилась, попыталась оторвать ладони друг от друга. Оплавленная веревка поддалась, и я, спешно смахнув с щек две прозрачные мокрые дорожки, сунула в карман остатки бечевки, спешно бросилась к окну.
Не успею – это стало ясно, как только я устроила ладонь на оконной ручке; из коридора послышался звук приближающихся шагов.
Я метнулась к одному из кресел, затолкала снятую обувь подальше, сунула руки за спину и села.
Том уже успел где-то скинуть пальто, и теперь расхаживал по моим комнатам только в тонком свитере, плотно облегающем мускулистый торс, и темных джинсах узкого покроя. Двоих его толстолобов поблизости видно не было, однако я почти не сомневалась, что они где-то в доме.
– Интересное кино, – он присвистнул, прошел вглубь гостиной и вальяжно развалился в соседнем кресле.
Я не спускала с него глаз, надеясь, что раздражение, возникшее, когда он пришвартовал свой зад на золотистую обивку моей мебели, не слишком заметно.
– Что все это значит?
– Ловим твоего дружка на живца, – охотно разъяснил Том и, по-видимому, усомнившись в моих умственных способностях, счел нужным пояснить: – Живец – это ты.
– Я догадалась. А дружок, стало быть, все тот же неизвестный мне Хаос?
Том хмыкнул и одобрительно кивнул светловолосой головой.
– Такими темпами мы определенно поладим.
– У вас потрясающая способность по-своему интерпретировать мои слова, – я вздохнула, опустила глаза на свои колени и какое-то время рассматривала невесть откуда появившееся темное грязное пятно на джинсовой ткани.
– А у тебя – вести разговоры со злыми дядями, – хмыкнул Том.
Я подняла на него взгляд.
– Вы ничего не добьетесь, потому что не там ищете. Я не имею никакого отношения к вашим делам.
– И поэтому Хаос появился именно в то время, когда Павел должен был передать моему человеку кое-что важное? – Том вскинул голову. – Только ты могла разузнать о месте и времени встречи, других вариантов попросту нет.
– Не нужно делиться со мной своими соображениями, я хочу жить и не хочу вникать в тонкости вашего мира, – невозмутимо сказала я.
Том побарабанил пальцами по подлокотнику, сопроводив это действие задумчивым взглядом.
– Все еще надеешься меня перехитрить? – я различила нотки раздражения в его голосе. – Сколько еще раз я должен тебя предупредить, чтобы в этой, – он демонстративно ткнул указательным пальцем в мою сторону, – голове хоть что-нибудь отложилось?
– Мне бы хотелось задать вам тот же вопрос, – парировала мягко, стараясь не допускать резких ноток, способных вывести Тома из себя.
Но он, тем не менее, злился; и без того очень светлые глаза теперь казались почти прозрачными. Зрачки сузились; было видно, что разговор со мной не приносит этому человеку никакого удовольствия.
– Мне теперь даже интересно, как ты запоешь, если я сейчас сломаю тебе парочку ребер?
Чувствуя легкий холодок между лопаток, я едва заметно поежилась, бросила взгляд на Тома и лишь пожала плечами.
– Знаний у меня не прибавится, – ответила с печалью. – Я отправлюсь в больницу, а вы – изобретать новые ловушки для своего друга, которого упорно приписываете к моим приятелям.
– А ты, как я посмотрю, оптимистка, – Том сцепил ладони перед собой. – После встречи со мной тебя никакая больница не соберет. Но в одном ты права… – он вдруг пристально посмотрел на горящие свечи, и я, нервно сглотнув, устремила взгляд туда же.
Остатки веревки я сунула в карман, но вдруг осталось что-то… нитки или ворсинки…
Я внутренне подобралась, готовая при малейшем движении Тома по направлению ко мне вскочить и броситься к двери. О том, чтобы вылезти в окно, теперь, понятное дело, не может идти речи.
Но Том недолго таращился на огонь и вскоре вновь глазел прямо на меня. Я перевела дыхание и попыталась изобразить живейший интерес к его последней фразе.
– Ты права в том, что Хаос сюда уже не явится, – отчеканил он. – Этот парень не дурак, и башкой своей рисковать зря не станет. Ты была ему нужна только для одной цели – шпионить за недоумком Павлом; теперь в этом нет надобности.
Я слушала и поражалась, как убежденно Том рассуждает о том, чего не было и быть не могло. Он непоколебим в своей уверенности, не допускает и мысли, что все могло складываться совсем по другому сценарию. В его понимании ситуации мне отвели роль глупой жертвы коварного бандита, обнаружившего безотказный способ выведать необходимую информацию, не прибегая к варварским методам.
Что ж, может, версия Тома не так уж лишена логики.
Мне почему-то казалось, что Хаос вряд ли мог бы поступить так – подставить невинную девочку, отправить ее шпионить за дядей, и в итоге, получив необходимые сведения, оставить ее самостоятельно разбираться с неминуемыми проблемами.
Мое мнение основывалось на том, что в реальности Хаос ничего этого не сделал, и если бы я не отправилась тогда следом за дядей с целью прижать подонку не в меру распушившийся павлиний хвост, мы с Хаосом могли вовсе никогда не столкнуться.
Я его… идеализирую? Пытаюсь думать о нем лучше, чем есть на самом деле?
Хаос не обращался ко мне, он каким-то одному ему известным способом разузнал о встрече Павла и не преминул в ней поучаствовать. Быть может, не подвернись ему нужная информация, он и стал бы искать другие пути, один из которых непременно привел бы ко мне. Что я, в сущности, знаю об этом человеке, помимо идиотского прозвища?
Ничего.
У меня нет никакой уверенности в том, что он чем-то отличается от Тома.
Как я от них устала…
Том неспешно поднялся, чем очень меня насторожил, однако пока что не было причин бросаться прочь, да и до двери я вряд ли добегу. Мужчина приблизился, остановился напротив меня и пару секунд просто смотрел сверху вниз. Я не отводила взгляда от его глаз, хотя в груди уже поселился знакомый холодок, а дышать стало тяжелее. Сердце застучало быстрее, отмечая присутствие в опасной близости чужака; руки, крепко сцепленные за спиной в замок, похолодели.
– По вашим же словам выходит, что «живец» неверный, – быстро сказала, опасаясь, что подступающая паника бросится Тому в глаза.
Нужно было отвлечь этого типа.
– Очень даже верный, – он чуть подался вперед. – Вы как-то связывались с Хаосом, где-то встречались, о чем-то говорили – вот все, что ты мне рано или поздно расскажешь. Меня интересует каждая, даже самая на твой взгляд незначительная деталь.
Он перевел дыхание.
– Теперь то, о чем тебе следует знать. Мои люди снаружи следят за подступами к особняку. Я не могу вечно караулить этого придурка, пробуду тут еще около часа, а потом уеду. Если за это время я не получу никакой важной информации, в дом войдут ребята. Ты далеко не предел мечтаний, но думаю, их это не слишком смутит. Вот тогда-то ты поймешь, какой дурой была, покрывая кусок грязи, которого даже нельзя назвать человеком.
Я нахмурилась и дернула головой, уворачиваясь от его ладони, но Том все же сумел пробежаться пальцами по моей щеке. Нагнувшись, он резко схватил меня за подбородок и больно сомкнул пальцы на коже.
– А пока у меня есть время, я постараюсь улучшить твое положение и добиться нужной информации более щадящими девичью честь методами. Серьезно думаешь, что я идиот и не вижу, как ты выжидаешь момент для того, чтобы сбежать?!
С этими словами он размахнулся и хлестко ударил меня по лицу.
Резкая боль обожгла правую щеку. Я инстинктивно вцепилась в лицо Тома, попыталась было вскочить, но один сильный толчок в грудь отправил меня обратно в недра кресла. Вновь соприкосновение грубой мужской ладони с моим лицом; кожа на нижней губе лопнула, и я почувствовала, как от уголка губ вниз по подбородку пробежала кровавая дорожка.
Не давая опомниться, Том рывком смял кофту на моей груди, дернул за ткань на себя, тем самым вытянув меня из кресла, и отбросил на пол легко, словно сломанную куклу.
Я попробовала отползти дальше, к окну – там было больше места для маневра – но Том, нехорошо ухмыльнувшись, в два шага оказался рядом. Я попыталась было достать его ногой, чем только сильнее подстегнула мужчину. На его лицо набежала тень, ухмылка исчезла; Том словно поменял одну личину на другую так же быстро, как комедиант отточенным движением сбрасывает маску в конце спектакля.
Моя смерть не будет быстрой.
Сильным и точным ударом ноги меня отбросило к стене. Из груди вырвался неопределенный звук, больше похожий на шипение обиженного зверя. Упершись мокрыми от холодного пота ладонями в темный паркет, я приподнялась на четвереньки и попыталась отдышаться. Свет перед глазами мерцал, то расширяясь, то быстро угасая, однако совсем из реальности я все же не выпала; боковым зрением видела, как неясная фигура Тома становится все ближе.
Он выжмет из меня все, что ему нужно.
Мне хотелось упасть, закрыть глаза и провалиться сквозь землю, туда, где больше не будет ни единой проклятой живой души. Выключить сознание, чтобы не видеть, не слышать, не чувствовать дальнейшего кошмара, уготовленного мне Томом. Кто я сейчас против него – несуразная уродливая кукла, одним своим видом портящая настроение жизнерадостному ребенку? Меня можно швырнуть в угол, оторвать руки-ноги, открутить голову и бросить в ящик к остальным бракованным игрушкам. Том не такой огромный, как Хаос, но силы в нем очень много, хватит, чтобы сломать сопротивление не одной строптивой зверушке.
Выступить сейчас против него или забиться в угол, прикрывая голову от огромных кулаков – в сущности, нет разницы. Исход тем не менее будет один.
