Текст книги "Звезды светят на потолке"

Автор книги: Юханна Тидель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

Глава 5

Сюсанна, как всегда, не хочет идти на физкультуру.

– Ну, что на этот раз? – раздраженно спрашивает физрук Йорген и вертит в руках мокрый свисток, который всегда висит у него на шее.

– Простыла, – Сюсанна нервно теребит прядку волос. – Кашляю, вот.

– Кашель баскетболу не помеха, – физрук так хлопает Сюсанну по спине, что та чуть не падает со скамейки для освобожденных от физкультуры.

– У меня и горло болит, – пищит Сюсанна и испуганно косится на толпу одноклассников, которые слушают, уставившись на нее и учителя.

Уллис, одетая в кожаные шортики и футболку с надписью «EAT ME RAW» [2]2
  Съешь меня живьем (англ.).


[Закрыть], шумно вздыхает. Карро тоже вздыхает, а парни топчутся и подпрыгивают на месте – мол, начнем вообще или как? Йенна стоит среди остальных и старается ободряюще улыбаться. Сюсанна не улыбается в ответ.

Физрук Йорген пожимает плечами и подтягивает свои треники, которые вечно сползают.

– Команда «Один» против команды «Два», – бросает он, повернувшись спиной к Сюсанне, которая мгновенно смывается в вонючую раздевалку.

А Йенна выскакивает на игровое поле. Она, в отличие от Сюсанны, обожает физкультуру. И у нее все получается, правда. У Йенны хорошее чувство мяча, выносливость, сильный бросок, она быстро бегает. Мама тоже любила физкультуру в юности, бегала быстрее всех девчонок в классе. Йенна, правда, не быстрее других.

Но быстрее Уллис.

Ха!

Вернувшись в раздевалку после баскетбольного матча, Йенна и остальные застают Сюсанну сидящей с учебником под вешалкой.

– Победили? – спрашивает Сюсанна, пока Йенна утирает пот.

– Йес! – Йенна делает знак победы – еще бы, она закинула восемь мячей в финале, и физрук Йорген даже спросил, не хочет ли она всерьез заняться баскетболом.

Уллис протискивается мимо Йенны, отпихивая ее в сторону, и злобно смотрит. Качает головой и садится рядом с Карро.

– Блин, ненавижу баскетбол, – ноет Уллис. – У физрука фантазия не фонтан.

Карро поддакивает – не фонтан.

– Вечно баскетбол, – продолжает Уллис. – Как будто нельзя хоть раз поиграть во что-нибудь другое!

– Да уж, – снова поддакивает Карро.

Уллис протяжно вздыхает и снимает футболку. Йенна искоса бросает взгляд на черный спортивный лифчик. Ей самой лифчик не нужен. А вот Уллис пригодился бы дополнительный: грудь аж вылезает из-под трикотажной резинки, как сдобное тесто.

– Блин, жмет! – Уллис пытается стянуть с себя лифчик. – Опять новый покупать! Когда они перестанут расти, Карро?

Карро пожимает плечами.

Йенна поворачивается к ним спиной. Она обожает физкультуру, но терпеть не может эти минуты в раздевалке, когда надо раздеваться и показывать всем подряд, что вообще-то тебе показывать нечего.

Груди у Йенны как две изюмины, нулевой размер – и тот велик. И волос между ног нет, поэтому она не снимает полотенце с бедер до самой душевой. Стоя в очереди, тоже не снимает, как остальные, а когда наступает ее черед мыться, не вешает полотенце на крючок, который приделан слишком уж далеко от кабинки, а кладет на пол совсем рядом.

«Оно разве не намокает, когда на полу лежит?» – спросила как-то Лиселотта.

«Все равно намокнет, когда буду вытираться», – ответила Йенна и стала мыться, повернувшись спиной к придирчивой публике.

Йенна всегда моется спиной к остальным.

Уллис всегда моется лицом к остальным.

– В пятницу, де-е-евки! – распевает Уллис, без тени смущения приплясывая в душевой. – В пятницу вечери-и-инка!

– О, кру-у-уто! – подхватывает Карро. – Кто придет?

– Все придут, всех зову! – Уллис радостно смеется и скачет, и груди радостно прыгают вместе с ней.

Сюсанна смотрит на Йенну. Йенна смотрит на Сюсанну. Всех зовут. Но не все придут.

– Будет супер-мега-вечеринка! – Уллис, наконец, удается застегнуть лифчик. – И алкогольный тест на входе.

– Какой еще алкогольный тест? – спрашивает Карро. Ее мокрые каштановые волосы прилипли к щекам. Похоже на утопленного кокер-спаниеля.

На дохлого кокер-спаниеля.

– Какой еще алкогольный тест? – повторяет она. – Ты чего? Пить, что ли, нельзя будет?

Уллис смеется и трясет волосами.

– Карро-Сбарро, совсем дура, что ли?

Я же говорю – алкогольный тест! Надо выпить, а то не пустим.

Йенна старается не смотреть на них, остервенело запихивая спортивную форму в рюкзак.

– А что, Хенке найдет выпивку? – спрашивает Лиселотта и выдувает огромный пузырь из жвачки.

– Ноу проблемз, – отвечает Уллис. – Я ему скажу. Притащим сколько надо.

– Классно! – Карро в восторге. – Он такой клевый!

– Ну да. По крайней мере, выпивку достает, ха-ха.

Ха-ха-ха. Все девчонки в раздевалке смеются, кроме Йенны и Сюсанны, и еще Малин-Уродки, которой там вообще нет.

Глава 6

Черт. У Йенны и вправду невообразимо маленькая грудь.

Она стоит перед зеркалом в своей комнате. Четверг, за окном дождь, и у нее ужасно, ужасно маленькая грудь!

– Не понимаю, – говорит Йенна Сюсанне, которая лежит на полу и читает журнал «Фрида». – Может, со мной что-то не так? Как думаешь?

– Чего?

– Грудь! – Йенна тычет пальцем. – У меня совсем нет груди!

– Ну, немного есть… – говорит Сюсанна, которая недавно начала носить лифчик.

Йенна подходит к комоду и выдвигает верхний ящик. Достав пару свернутых клубком носков, запихивает их под рубашку. Сюсанна хохочет:

– Ну и видок у тебя!

– Чего? Классно смотрится! – смеется Йенна, кривляясь перед зеркалом. – Похоже ведь на грудь!

– Нет, похоже на свернутые носки!

Йенна вытряхивает носки из-под рубашки. Больно. Больно, потому что Сакке не любит ее и, наверное, никогда не полюбит. Потому что завтра вечеринка Уллис, а она не может пойти, хоть ей и хочется, ужасно хочется.

– Блин, я ненормальная.

– Ты нормальная. Просто медленно развиваешься.

– Это одно и то же, Сюсанна. Медленное развитие – это ненормально!

– Нет, неправда. Я читала статью про одну девчонку, которая хотела увеличить грудь, но врач сказал, что надо подождать лет до девятнадцати или до двадцати. Типа, только тогда грудь перестает расти сама по себе. Так что у тебя еще куча времени.

Йенна не отвечает. Она сердито смотрит на свое отражение в зеркале. Нормальная? Да уж. Ни фига. Или может быть. Или плевать вообще – лишь бы стать обычной, такой как все!

– Погоди, я сейчас приду! – вдруг говорит Йенна и выбегает из комнаты.

Зайдя в мамину спальню, Йенна открывает платяной шкаф – тихо-тихо – и достает коричневую коробку. В коробке лежат мамины запасные искусственные груди: две из ткани бежевого цвета и две из какого-то желеобразного материала цвета кожи, совсем как настоящие, даже с соском. Йенна хватает те, что из ткани, и еще берет – не насовсем, конечно! – мамин бюстгальтер.

Выйдя в прихожую, Йенна застегивает на себе бюстгальтер, запихивает в него искусственные груди и возвращается в свою комнату.

– Та-дам!

– Ого! – Сюсанна поднимается с пола. – Слушай, совсем как настоящие! Что это такое?

– Одна вещь! – загадочно отвечает Йенна, крутясь перед зеркалом.

– Ну что это, что это? – Сюсанна вытягивает руку, чтобы потрогать грудь.

– Дон’т лап-лап! Это мамины накладные груди.

В зеркале – совсем новая Йенна. Волосы все такие же бесцветные, лицо все такое же некрасивое, но под рубашкой – совсем другое дело! И это здорово.

– Ты что, правда будешь их носить? – спрашивает Сюсанна.

– Возьму на время, – Йенна раздвигает вырез рубашки: – Приве-е-ет, меня зовут У-у-уллис!

Сюсанна подходит к Йенне и тоже смотрит на кривляющееся отражение.

– Привет, я У-у-уллис! – повторяет Йенна. – Хенке, хочешь потрогать? Хочешь меня обнять? Может, переспать со мной хочешь?

Сюсанна хохочет, а Йенна все выпячивает свои новые груди.

– Ну, потрогай! – дразнит она отражение в зеркале. – Давай, потрогай! Меня зовут Уллис, по прозвищу Сиськуллис! Хо-хо, Уллис-Сиськуллис, Сиськуллис-Уллис! Хо-хо!

– Хватит! – Сюсанна задыхается от смеха. – Я сейчас умру!

И Йенна тоже хохочет так, что больше не может говорить. Она валится на пол рядом с Сюсанной, и они хохочут так, что тетка, которая живет со своей собакой этажом выше, принимается стучать шваброй о пол, чтобы они умолкли.

– Ой, ты чокнутая! – произносит наконец Сюсанна.

– Будь ты школьным психологом, ты бы таких слов не говорила, – еле отдышавшись, отвечает Йенна.

– Но я ж не психолог.

– И слава богу!

Вскоре Йенна вспоминает, что смеяться надо потише, потому что в соседней комнате спит мама. Ей надо спать, последнее время она часто спит, когда Йенна дома.

Глава 7

– Как я уже неоднократно повторяла, – говорит Бритта, перебирая свои скрепки, ручки и справки на столе, – собрать деньги на поездку – дело нелегкое. Начать нужно заранее. Вы принесли листовки с приглашением на праздник? Сегодня последний день.

Сюсанна роется в своей сумке. Йенна неподвижно сидит рядом. Бумажка с двумя отметками «Я приду» и «Я не приду», аккуратно сложенная, лежит в одном из удобных кармашков сумки, но Йенна не собирается ее сдавать. Потому что тогда придется объяснять Бритте, почему выбраны оба ответа, а класс будет пялиться, спрашивать и, может быть, потом шушукаться и шептаться.

Ведь они не знают.

И не узнают, НИКОГДА не узнают, потому что иначе они начнут жалеть и бросать на нее странные взгляды, как и все люди, которые вдруг узнают, что у мамы Йенны Вильсон рак.

Поэтому Йенна не собирается сдавать листок.

Поэтому она ничего не говорит.

Бритта ходит по рядам, собирает листки и говорит «спасибо», «убери жвачку» и «сними кепку». Когда Бритта подходит к Сюсанне и Йенне, Йенна опускает взгляд на парту с надписью «Olle wants to fuck» [3]3
  Улле хочет трахаться (англ.).


[Закрыть]. Бритта пахнет, как бабушка.

– У меня не все листки, – раздраженно говорит Бритта, забирая листок Сюсанны. – Больше никто не принес, точно?

Раздается сигнал мобильного – очень громкий и переливчатый. Уллис принимается рыться в своей сумке.

– И еще я прошу вас выключать мобильные телефоны на время урока, – произносит Бритта, сверля взглядом Уллис, которая сидит вместе с Карро за последней партой. – Сколько раз повторять, Ульрика?

Уллис шикает на Бритту, раздраженно машет рукой и отвечает на звонок. Карро восхищенно смотрит на подружку.

– Приве-е-ет, милая! – Уллис зажимает свободное ухо рукой, чтобы не слышать Бритту. – Как классно, что ты позвонила, но знаешь, я сейчас немного занята!

Бритта грозит пальцем, Уллис отвечает воздушным поцелуем.

– Короче, я тебе перезвоню, ладно? Угу, отлично, целую!

– Ульрика, – беспомощно вздыхает Бритта.

– Я уже выключила! – Уллис машет телефоном. – Вот, выключено, видите? Давайте дальше про ваши бумажки.

Класс смеется, во взгляде Бритты читается неуверенность.

– М-да, бумажки, – она оглядывается по сторонам, проверяя, не пропустила ли кого-нибудь, кто готов сдать листок.

Не пропустила.

Сдавать вовремя – это не круто.

– Ну что ж, даю вам еще одну неделю, – устало бормочет Бритта.

– Клево, Битте-Бритта, – говорит Уллис, раскачиваясь на стуле.

Карро хихикает и тоже раскачивается, чуть-чуть.

Бритта бросает взгляд на Уллис, садится за стол и собирает бумажки аккуратной стопкой, бормоча сквозь шелест и шуршание что-то про безответственность и лень, которые отразятся на будущем и так далее.

Безответственность.

У Йенны нет сил об этом думать.

И Бритта сидит за своим столом и до самого звонка проповедует о собраниях, запрете на курение, о профориентации, и дне спорта, и о библиотечном дне, и об опозданиях, и о жалобах учителей, и о том, как хорошо себя ведут другие классы, но никто ее не слушает, даже Йенна – особенно Йенна, потому что у Йенны болит живот.

– Твоя мама придет на праздник?

Урок окончен. И хотя Йенна изо всех сил спешила прочь из класса, Бритта умудрилась поймать ее, чтобы поговорить наедине.

Йенна не знает, что ответить. Бритта крепко держится за свой портфель и старается смотреть на Йенну спокойным взглядом, но волнение не скрыть. Йенна тоже волнуется, и больше всего ей хочется послать Бритту к черту, посоветовать пойти и утопиться, убиться об стену или запереться в шкафу вместе с чучелами птиц и сидеть там на жердочке. Не плевать ли ей, придет Йеннина мама на праздник или не придет? Какое ей вообще дело?

– Придет или не придет? – повторяет Бритта, не получив ответа. Она облизывает губы, и Йенна вдруг вспоминает слова бабушки о том, что певица Лилбабс ужасно часто облизывает губы.

– Наверное, – кратко отвечает Йенна и застегивает карман сумки, в котором хранятся ручки.

– Как она сейчас?

Бритта пытается изобразить добрый взгляд, это заметно, но Йенну просто бесит, что Бритта лезет туда, куда ее не звали!

Она не имеет права!

Оставьте меня в покое!

Все остальные уже вышли из класса, осталась только Уллис. Она прислушивается к разговору Бритты и Йенны, это видно. И присматривается к Бриттиной руке, которая лежит на Йеннином плече.

Йенна и Уллис на мгновение встречаются взглядами – но только на мгновение.

Иногда они сталкиваются на лестнице в подъезде, но никогда не здороваются.

– Да, давно мы с твоей мамой не говорили по телефону, – говорит Бритта, убирая руку.

– Ну да, – отвечает Йенна, стараясь говорить дружелюбно, но сил больше просто нет, и ноги сами несут прочь – подальше от Бритты и ее портфеля, и класса, в котором пахнет сухим мелом. Прочь отсюда, прочь от этих расспросов.

– Передавай ей привет, хорошо? – слышится за спиной голос Бритты.

Глава 8

Йеннину маму зовут Лив. Это значит «жизнь». У нее рак груди.

У Йенниной мамы нет волос на голове, только детский пушок. Иногда она ходит с костылями, утром и вечером принимает таблетки, а в душевой у них специальный стул, чтобы маме было легче мыться.

Она может умереть.

«Не надо об этом думать», – говорят Йенне. Все и всегда. «Йенна, Йенна, малышка, не думай об этом».

Но когда Йенна лежит под одеялом в своей постели, в холодной комнате, и за окном темно, то думает она именно об этом.

Об этом невозможно не думать.

Глава 9

Дома у Уллис вечеринка. С верхнего этажа доносится шум и грохот.

– Ничего себе, разошлись! – говорит мама, сидя на диване с Йенной.

Мама смотрит вверх, как будто боится, что потолок треснет и какой-нибудь весельчак свалится ей на голову.

– Это ведь у твоей одноклассницы, да?

Йенна кивает и одновременно пожимает плечами, не отрывая взгляда от развлекательной программы, которую она вообще-то не должна смотреть сегодня вечером. Вообще-то это позор – сидеть и смотреть телек вечером в пятницу.

– Наверное, у нее, – говорит мама. – Интересно, а мама ее дома?

Йенна снова пожимает плечами. На экране толстяк пытается преодолеть полосу препятствий, публика подзадоривает его криками, а ведущая – стройная красотка – смеется и смеется: замечательно, когда люди не стесняются смешить других!

Йенне все это кажется невыносимым.

– Хочешь чипсов? – спрашивает мама. – Я сделала твой любимый соус.

Мама пытается встать, но лицо искажает гримаса, перед глазами темнеет.

– Вот черт, – говорит она, трогая ноги, спину, бедра: последнее время ее беспокоят все, ВСЕ части тела.

– Я принесу, – говорит Йенна и спешит на кухню.

Там звуки вечеринки слышны еще лучше: музыка, смех, топот. Интересно, Сакке там? Конечно, там. Ясное дело, все там. Все, кого не надо искать в школьном каталоге, чтобы вспомнить, кто они вообще такие.

Йенна Вильсон.

Кто?

Ну, та, высокая, русые волосы. Довольно обычная внешность. Ходит в слишком коротких джинсах и невзрачных блузках.

Кто?

Ну, ты вспомнишь, если постараешься, – учится в одном классе с Уллис. Но они не дружат. Она все время ходит с такой темненькой, в очках. Она играет на пианино.

Йенна?

Да нет, та, темненькая! В столовке всегда сидят за отдельным столом, вдвоем. Около кадки с пальмой.

А, э-э-эта! Ну да, точно. Но в ней, вроде, ничего особенного?

Нет, ничего в ней особенного нет.

Совершенно ничего особенного.

Поэтому Йенна и не идет на вечеринку.

Йенна вздыхает, достает из холодильника соус, а чипсы берет в буфете, с полки, на которую их положила мама, не самой нижней и не самой верхней. Маме больно тянуться вверх и наклоняться вниз тоже больно.

– Вот, – Йенна со стуком ставит миску на журнальный столик, вернувшись в комнату.

Мама обеспокоенно смотрит на Йенну.

– А чем сегодня занята Сюсанна? – спрашивает она.

– Понятия не имею, – отвечает Йенна.

И это правда. Сюсанна предложила поиграть вечером в покер, но покер Йенне дико надоел. Играть в покер вечером в пятницу – еще позорнее, чем смотреть развлекательную передачу про людей, которые обливаются потом и ржут без причины.

Сюсанна предложила придумать что-нибудь другое, но Йенна не захотела и сказала, что плохо себя чувствует, что ее тошнит. Ей ничего не хочется. Даже с Сюсанной встречаться не хочется.

Сверху доносится громкий стук.

Йенна с мамой смотрят вверх, на потолок. Раздается громкий крик – но не страшный. Не такой, как однажды ночью, когда мама упала возле туалета и закричала во весь голос от жуткой боли, а Йенна подумала, что мама сейчас умрет, вот прямо сейчас, и тоже закричала.

Два страшных крика среди ночи.

Но этот крик сверху – не страшный. Он радостный, веселый, как будто кого-то щекочут. А Йенна не боится щекотки.

– А ты почему не с ними? – вдруг спрашивает мама.

– Чего?

– Ну, почему ты не у нее, не у Уллис? Там, кажется, весело. Может, тебе пойти?

– А может, и не пойти.

– Но тебе, наверное, не очень весело сидеть тут со мной? – говорит мама и улыбается Йенне.

Она, конечно, желает ей добра. Она думает, что Йенна и вправду могла бы пойти на эту вечеринку, что это лучше, чем сидеть дома. Она думает, что у Йенны есть выбор.

Йенна снова вспоминает фотоальбом и мамину развеселую юность с Гуллан, и Лайлой, и Кикки, и Викки, и Говникки. Вот им, наверное, было клево, уж они-то были звездами. На тех фотографиях мама красивая и здоровая.

А сейчас такая некрасивая.

Сил нет.

– Пойду спать, – говорит Йенна.

Она встает и уходит, оставив маму наедине с чипсами, соусом и искусственным смехом из телевизора.

Глава 10

– Хо-хо, и что, мне было клево? – гогочет Юхан, хлопая дверцей своего шкафчика.

– Ага, пока ты все не заблевал! – отвечает Уллис, глядя на себя в зеркало, которое она прикрепила к внутренней стороне дверцы.

– Да на тебя смотреть было тошно! – Карро шутя пихает Юхана кулаком в живот, тот быстро напрягает мышцы.

– Да уж, пить ты не умеешь, – фыркает Уллис. – Карро, что у нас сейчас?

Карро пожимает плечами и снова пихает Юхана в живот. Уллис со вздохом поворачивается к Йенне, которой, к несчастью, достался шкафчик по соседству с Уллис и которая, к несчастью, живет по соседству с Уллис. Этой Уллис прямо-таки многовато в ее жизни! Йенна делает вид, что оглохла, с самого утра: сегодня все только и треплются, что о потрясающей вечеринке Уллис. Все были там, все напились, соседи жаловались на шум, пришел патруль, в квартире перебиты стаканы, ковры в пятнах, двери слетели с петель.

«Вот это вечерина – да, вот это вечерина! У Уллис всегда самые крутые тусы!»

– Эй, Йенна! – окликает Уллис. – Что у нас сейчас?

– Шведский, – бормочет Йенна.

– Ага.

– Кажется… – добавляет Йенна, потому что знать, какой урок по расписанию, и носить с собой все учебники – это не круто.

Но Уллис уже отвернулась и не слышит.

– На выходные опять напьемся? – говорит Карро, оставив Юхана в покое.

– Ясное дело, – Уллис хлопает дверцей шкафчика так, что у Йенны чуть не лопается голова. – Милый друг, кури-бухай и меня не забывай! Так?

Карро гогочет, и они с Уллис, взявшись под ручку, уходят на урок. Йенна даже смотреть на них не хочет.

Кури-бухай…

Да пошли они!

Свен, учитель шведского, нацарапал на доске всего одно слово.

Поэзия.

– Отпустите на волю чувства! – говорит он, размахивая руками перед классом. – Отпустите эмоции, чувствуйте!

И пишите! Просто пишите, и все! Не мешайте словам литься наружу, не зажимайте их!

Свен подходит к музыкальному центру, который стоит в углу, нажимает на «Пуск», и классическая музыка струится над склоненными головами, щекочет тяжелые зеленые шторы на окнах.

– Что за нудятина! – кричит кто-то из компании парней, которые всегда сидят сзади. – Может, лучше кино посмотрим?

Свен мотает головой, седые космы торчат в разные стороны. Он закрывает глаза, шикает на класс и почти шепотом произносит:

– Пиши-и-ите. Просто пишите.

Но протесты не утихают, кто-то ноет: «Блин, тоска-а-а…» Другие подхватывают: «Нудятина!»

Тема – любовь. Самые разные виды любви, подчеркнул Свен. Сюсаннина ручка быстро бегает по бумаге.

– Что ты пишешь? – Йенна наклоняется к Сюсанне.

– Тихо, покажем друг другу, когда допишем! Пиши пока, – говорит умница Сюсанна таким же тоном, что и Свен.

Да пусть хоть замуж за него выходит.

Йенна думает. Пять минут, десять, может быть, пятнадцать. О любви, хм, написать о любви… Тогда, конечно, о Сакке. Хочется написать о его темных волосах, глазах, куртке с капюшоном, потертых джинсах, но не получается, не выходит, и Йенна кусает ручку и думает, думает, думает. Она долго, долго думает.

Любовь.

И, наконец, пишет.

За десять минут до конца урока Свен предлагает кому-нибудь прочитать то, что получилось: как он говорит – «поделиться плодами».

Звучит как-то… по-садоводчески.

– Но только если хотите, только если хотите, – повторяет Свен, подчеркивая, что словесное творчество не терпит принуждения.

Но никто не хочет ничего читать вслух, и Свен озадаченно чешет затылок, потом напоминает, что на следующей неделе контрольная, и сообщает, что на этом – раз так, раз так – урок окончен.

– Теперь давай читать! – нетерпеливо говорит Сюсанна, как только они с Йенной выходят в коридор. – Я прочитаю твое, а ты мое. Классное задание, мне понравилось!

Но Йенна качает головой.

– Я ничего не написала, – говорит она, пряча линованный листок в карман.

– Как это?

Сюсанна поправляет очки – знакомый жест, она всегда так делает, когда сердится. Йенну это раздражает.

– Как? – повторяет Сюсанна. – Я же видела, что ты писала. Покажи! Что тут такого? Я и так понимаю, что ты писала про Сакариаса!

– Тише! – шипит Йенна. Они уже совсем близко к шкафчикам, а у шкафчиков, как и у стен, есть уши.

– Ну, ясное же дело! – не унимается Сюсанна. – Дай посмотреть.

– Нет.

– Тогда я тоже не покажу.

– Ну и ладно.

Сюсанна устремляет на Йенну разочарованный, даже печальный взгляд. Они же всегда всем делятся. Но взгляд не помогает: листок остается лежать в Йеннином кармане.

И дрожит, как живой.