Текст книги "Звезды светят на потолке"

Автор книги: Юханна Тидель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Глава 18

Йенна больше не завтракает.

– Ты вообще ничего не будешь? – мамин голос доносится из спальни, где она теперь все чаще лежит.

– Ты вообще ничего не будешь? – бабушкин голос доносится из кухни, где она все чаще готовит.

– Нет, – отрезает Йенна.

Она выходит из квартиры, сбегает по лестнице, толкает дверь плечом и упирается в Сакке.

– Оу! – восклицает Йенна, уткнувшись ему в грудь.

– Ой, блин, – отвечает Сакке и не успевает увернуться от Йенниного хвостика, который хлещет его по лицу.

От ужаса Йенна роняет сумку. Случайно столкнуться с Сакке – об этом она только и мечтала. Но не сбить с ног!

Идиотка она, вот кто.

– Привет, – бормочет Сакке, пока Йенна собирает разлетевшиеся по полу бумаги, книги и ручки.

– Привет, – отвечает Йенна, чувствуя себя особенно мелкой и ничтожной – на корточках.

– Как дела? – спрашивает Сакке.

– Отлично, – отвечает Йенна. Неужели он и правда спросил, как дела? – А у тебя как?

Неужели она и правда решилась спросить? Сердце стучит, руки трясутся, ноги дрожат, а Сакке такой красивый, ужасно красивый – эти черные волосы и куртка с капюшоном. Даже чуть-чуть щетины на щеках. Йенна стоит так близко, что ей и это видно.

– Здорово, – говорит Сакке, нервно шаря в карманах. – Я забыл кое-что, только что вспомнил.

– С кем не бывает, – отвечает Йенна, чувствуя, что говорит, как бабушка. Да, от такой жизни умом тронешься.

– Точно, – соглашается Сакке, – с кем не бывает.

Он кивает, шарит в карманах, пожимает плечами, вздыхает.

– Ну ладно. А ты на дискотеку в пятницу идешь? – спрашивает Сакке.

– Дискотеку?

– Ну да. В доме культуры. Там в пятницу дискотека.

– Да? – неуверенно произносит Йенна, но тут же добавляет: – A-а, в эту пятницу? Я думала, в следующую.

– Нет, в эту, – ухмыляется Сакке – точнее, улыбается, и, боже мой, какой же он красивый.

– А, ну тогда я приду. Конечно.

– Здорово. Но сейчас мне надо забрать… ту вещь. Увидимся.

В кармане Сакке раздаются начальные аккорды какой-то рок-композиции, и он достает мобильный, бросает извиняющийся взгляд на Йенну и исчезает вверх по лестнице.

Но что-то остается: не только запах одеколона, не только мелодия мобильного, которая будет играть в голове у Йенны весь день, – что-то еще, более теплое.

Оно остается в теле Йенны.

Ему там хорошо.

– Поэтому нам надо, надо пойти на дискотеку в пятницу!

Йенна трясет Сюсанну так, что у той чуть очки не слетают с носа.

– Ну заче-ем, – ноет Сюсанна, надевая куртку. – Нам же не нравятся дискотеки.

– Да мы никогда и не были на дискотеке, на настоящей! Откуда нам знать, нравятся они нам или нет? Мне очень, очень надо пойти, неужели ты не понимаешь?

Йенна призывно глядит на Сюсанну.

– Можешь идти одна, – говорит Сюсанна. – Ты все равно будешь только с Сакке обниматься.

– Да уж, прямо!

Йенна иронически фыркает, чтобы не показать, как внутри у нее все пузырится и искрит.

Обниматься с Сакке.

Сначала говорить с Сакке.

Потом обниматься с Сакке.

– Да уж, конечно, – повторяет Йенна. – Ни с каким Сакке я не буду обниматься, ясное дело. Мы вообще не из-за него туда пойдем. Ну, не только из-за него. Может, будет просто весело. Ну, правда ведь?

– Не знаю, – отвечает Сюсанна. – Я хотела пойти на конюшню.

– На конюшню можно когда угодно пойти! Ну давай, Сюсанна, ну сделай хоть что-нибудь крутое!

– С каких это пор дискотека – «что-нибудь крутое»? – Сюсанна мрачно смотрит на Йенну.

Йенна не отвечает, а только наклоняет голову, сжимает ладонь Сюсанны.

– Миленькая, добренькая Сюсанночка, ну пожа-алуйста.

Сюсанна улыбается. Такие уговоры она слышит с тех самых детсадовских времен.

– Ладно, пойдем, – сдается она, вздохнув, – правда, не очень тяжко. – Но не потому, что это круто.

– Ура-а! – Йенна обнимает Сюсанну так крепко, что очки снова чуть не слетают с носа.

– Осторожно! – хихикает Сюсанна.

– Ты и правда моя лучшая подружка! Вот увидишь, будет ужасно весело!

– Может быть.

И мама, и бабушка так радуются, когда Йенна сообщает, что вечером в пятницу не будет сидеть с ними дома и есть пиццу, – даже жалко их. Вообще-то Йенне не хочется оставлять маму одну. Но мама и слышать ни о чем таком не хочет. Похоже, и она, и бабушка решили, что дискотека – это до того великое событие, что Йенне начинает надоедать их преувеличенная радость, и она чуть не решает остаться дома.

Но остаться дома нельзя, конечно.

Просто нельзя, и все.

В пятницу, вернувшись из школы, Йенна застает дома не маму с бабушкой, а маму с Маритой.

– Привет, Марита! – Йенна бежит обниматься. Марита пахнет шампунем и кофе. – А где бабушка?

– Бабушка уехала домой, – мама улыбается. – Дедушке нужна ее помощь.

– Или тебе больше не нужна помощь, – добавляет Йенна. – У тебя такой бодрый вид!

Это и правда, и неправда. Конечно, мама бледная, как обычно, на лбу выступает пот, она так же морщится при каждом движении, но все-таки сегодня у нее более живой взгляд, в глазах блеск. Йенна решает, что дело в Марите.

Спасибо, Марита.

– Ох, как я рада тебя видеть! – говорит Марита, сжимая руку Йенны. – Давно не встречались.

– Марита будет у меня весь вечер, – объясняет мама. – И еще, смотри!

Мама протягивает руку к конверту, который стоит, прислоненный к вазе на кухонном столе.

– Это тебе, Йенна.

– Что это?

– Ну, назовем это моим вкладом в твой дисковечер! – мама подмигивает Марите, Марита подмигивает маме.

– Пройдемся по магазинам, детка! – восклицает Марита, радостно хлопнув в ладоши.

– Правда?

– Для дискотеки нужно что-нибудь красивое, – говорит мама. – Из тех брюк, которые ты всегда носишь, ты уже выросла. Правда, Марита?

И Марита соглашается: красные вельветки коротковаты. Поэтому вскоре Йенна и Марита уже носятся по всем магазинам города, от одного к другому, и перебирают блузки, разворачивают брюки, мнут свитера.

В каждом магазине у Мариты есть знакомый продавец, у которого она спрашивает совета.

– Ну как, Йенна? – с надеждой в голосе спрашивает Марита у очередной – наверное, сотой – примерочной.

– Плохо, – отвечает Йенна.

И это правда. Плохо. Йенна злобно смотрит в зеркало. Платье, которое она только что надела, было таким красивым на вешалке, таким прекрасным в Маритиных придирчивых руках, таким чудесным на крючке в примерочной, а теперь… Теперь оно на Йенне, и это не прекрасно, не красиво и не чудесно.

Какая же ты страшная, Йенна.

Правда.

Какая ты уродина.

– Можно посмотреть? – спрашивает Марита из-за занавески, и Йенна уже собирается ответить, что платье не подходит, что пора уходить, как вдруг за занавеской возникает новый голос.

– Подошло? – спрашивает голос и беззастенчиво отодвигает занавеску.

Застукали.

Наштукатуренная продавщица осматривает Йеннино тело и все его отсутствующие округлости.

– Не очень, – произносит Йенна извиняющимся тоном. Щеки горят, и она старается не смотреть на уродливую фигуру в зеркале.

Зачем смотреть? Она все равно знает, что там. Длинное, угловатое тело, серые пряди волос, вечно завивающиеся не в ту сторону, бесцветное лицо и грудь – не грудь, а два прыщика. Из-под юбки торчат коленки – кривые, красные, с синяками и царапинами, потому что Йенна вечно обо что-нибудь ударится: шкаф заденет, или стол, или кровать, да что угодно.

«Это все переходный возраст, – говорит бабушка, словно помнит, что это такое. – В пубертатном возрасте иногда нарушается координация движений».

Да уж, как же, пубертатный возраст! Грудь у Йенны болит так, что, кажется, лопнет, а расти не хочет. Месячных нет. На лобке три волосинки. И на прекрасную юную деву Йенна совсем не похожа.

Она просто уродина.

Возвращаются они все же с пакетами в руках.

С пакетами из «Джей Си», «Олене» и «Прессбюро», в которых лежат коричневые брюки и блузка и еще косметика, которую Марита выбрала для Йенны, плюс газета и бутылка минералки, которые Йенна захватила по пути для мамы.

– Но я же почти не крашусь, – пыталась Йенна возразить в «Оленсе».

– Тушь тебе не повредит, – ответила Марита. – Тушь – это здорово. Это тебе от меня. И немного теней, ладно?

Маме приходится помочь Йенне наложить тени. Это ужасно глупо, но получается как бы… красиво. И еще приятно, когда за тобой ухаживают, да и маме явно нравится такое занятие. Она очень, очень аккуратно наносит золотистые тени на веки Йенны, а потом просит Мариту принести оттенок посветлее, коробочка лежит в шкафчике над ванной.

– Если использовать несколько оттенков, получится красивее, – объясняет мама.

– Господи, какая же ты у нас красавица! – восклицает Марита. Мама полностью соглашается и даже достает фотоаппарат («хранить и помнить – это очень важно»). Наконец Йенна садится на велосипед и едет к Сюсанне, которая живет совсем близко. Там они немного посидят, а потом пойдут на дискотеку.

Глава 19

– Ты что, накрасилась? – спрашивает Сюсанна.

Йенна пожимает плечами и быстро закрывает за собой дверь.

– Это Марита подарила, – отвечает она. – Как-то невежливо не накраситься, раз уж подарили.

– Ну да, правда.

Сюсанна окидывает Йенну таким взглядом, будто не может решить, что думать. Вообще-то она против всяких таких штук: никогда не делает причесок, которые отнимают больше двух минут, и даже блеском для губ никогда не пользуется.

Йенна прячет взгляд, но в конце концов слышит неуверенный комплимент:

– Тебе все-таки идет… Красиво.

Йенна бросает взгляд в зеркало, и мурашки бегут по коже – сначала немножко, а потом все больше, когда она вспоминает, как приятно было бегать по магазинам с Маритой. Марита всегда такая веселая и радостная и к тому же молодо выглядит и довольно… ну да, клевая. Она предложила зайти в кафе и, пока они там сидели, рассказывала разные истории про своих чудаковатых коллег, а потом спросила Йенну про мальчиков, и Йенна немного рассказала.

– Ясное дело, надо действовать, – сказала Марита. – Даже думать нечего. Просто надо пригласить его на танец, понимаешь? Ну что ты потеряешь, Йенна?

И Йенна согласилась, и все это было так приятно. Приятно идти нормальным шагом и слышать цоканье каблуков, а не костылей. Не встречать удивленных, любопытных и сочувствующих взглядов, а видеть лица людей, которые думают: «Мать и дочь, какие милые, как им хорошо вместе». Йенна могла бы быть Маритиной дочкой. Своей у Мариты нет, только четыре сына. Йенна могла бы быть Маритиной дочкой, а Марита – Йенниной мамой.

Обычной мамой.

Но.

Так думать нельзя.

– Стефан внизу с друзьями, – сообщает Сюсанна, вешая Йеннину куртку. – Они тоже пойдут. Он сказал, что мы можем посидеть с ними, ха-ха!

– А девушка его тоже там? – спрашивает Йенна.

Она никогда не видела девушку Стефана, которую зовут Катта. Они всегда запираются на замок в комнате Стефана и даже замочную скважину заклеивают скотчем. Йенна и Сюсанна прекрасно об этом осведомлены, так как пару раз пытались подсмотреть.

– Нет! – восклицает Сюсанна. – Потому что знаешь что? Потому что они расстались!

– Да ну!

– Представляешь! Стефан так решил. Мама сказала, что несколько дней назад Катта вышла из его комнаты с убитым видом.

– Бедная.

– Да, но Стефан, кажется, доволен.

Сюсанна тычет пальцем в пол: из подвала доносятся застольные выкрики, звон и прочие пацанские звуки.

– Они что, пьют?

Сюсанна кивает.

– А что родители? Они не дома?

– В гостях. По-моему, Стефановы друзья даже самогона притащили. Вообще больные. Пусть радуется, что я не жалуюсь родителям.

Вообще-то они не собирались.

Вообще-то Йенна и Сюсанна не собирались спускаться в подвал к Стефану и его друзьям. Вообще-то Йенна не собиралась пробовать пиво из бокала Стефана, когда он предложил. Вообще-то она не собиралась пить целый бокал. И второй тоже пить не собиралась.

Сюсанна сердится.

– Ведешь себя как дура, – шипит она. – Совсем как эти дуры Уллис и Карро, ты же сама так говоришь. Хватит уже!

Но Йенна продолжает. Она уже не может остановиться. Она сидит на коленях у Стефана, она уже довольно пьяная, они поют песни группы «Кент», им так клево, и Стефан перебирает волосы Йенны, и ей совсем не хочется, чтобы все это прекращалось.

– Девчонка любит «Кент»! – орет Стефан своим друзьям, которые играют в «змейку» на мобильных.

– Девчонка – малолетка! – кричат друзья, смеются и хлопают друг друга по спине.

– Все равно девчонка любит «Кент»! – орет Стефан.

Они сидят в подвале два с лишним часа. Йенне так нравится: Стефан и его друзья – такие милые. Одного зовут Маттиас, другого Фредрик, третьего Юнатан, а как зовут четвертого, Йенна забыла.

– Пора идти, – говорит четвертый и тычет Стефана кулаком.

– Сейчас, – обещает Стефан. – Только покажу Йенне диски. Пойдем, Йенна, они в моей комнате.

– Нам тоже скоро пора, Йенна! – недовольно говорит Сюсанна, съежившись в кресле.

– Я только диски посмотрю, – обещает Йенна и встает, чувствуя головокружение. Они идут, и Стефан придерживает ее за локоть, когда она шатается.

Комната довольно маленькая. Темно-красные обои, широкая кровать, кожаное кресло и письменный стол, на котором компьютер. Чисто и аккуратно, совсем как у Сюсанны.

– Диски здесь, – говорит Стефан, подходя к подвесной полке.

Йенна идет за ним. От Стефана приятно пахнет. Йенна надеется, что от нее тоже приятно пахнет.

– Узнаешь какие-нибудь? – спрашивает Стефан.

Йенна перебирает компакт-диски.

– Ну, у меня почти только «Кент»… – признается Йенна, представляя полку с дисками у себя дома, где не «почти только „Кент“», а только и только «Кент». Просто у Йенны не так много дисков: во-первых, дорого, а во-вторых, проигрыватель у нее появился совсем недавно.

Она копила деньги почти два года, а потом, когда мама в очередной раз лежала в больнице, бабушка с дедушкой решили добавить недостающее.

Ну и вышло так, что все диски, которые Йенна купила с тех пор, – одной группы.

«Кент».

Потому что они такие классные.

Потому что Йенна других почти и не знает.

Теперь Стефан тоже изучает то, что стоит на полке, нависая над Йенной. Она видит щетину на его щеках – грубее, чем у Сакке. Интересно, а если провести рукой, звук будет шершавый? Йенне хочется потрогать, проверить, но она не решается.

– У меня ничего особенного и нет, – говорит Стефан и чешет затылок.

Там звук вовсе не шершавый.

– Вот этот – лучший, – говорит Йенна, доставая с полки диск «Исола».

– М-м. Мне его Катта подарила.

– Ясно, – Йенна пытается запихнуть диск на место.

– Ты знаешь, что мы расстались, да?

– Ну да… – Йенна краснеет.

Стефан берет диск из ее руки, на мгновение коснувшись кожи. Он теплый.

– Давай его поставим, – говорит он. – Садись.

И Йенна садится на кровать – она мягкая, – а Стефан склоняется над проигрывателем, волосы свисают на лоб, темные, как у Сюсанны, – боже мой, это же Сюсаннин брат, ему шестнадцать, а Йенне тринадцать, – почему она вообще здесь сидит, им же пора идти, им надо идти, они должны идти.

– Ты сегодня красивая, – говорит Стефан.

– Спасибо, – отвечает Йенна, и Стефан садится рядом – может быть, слишком близко, эй, он сидит слишком, слишком близко, вообще, на этой широкой кровати полно места!

– Ты правда сегодня очень красивая, – повторяет Стефан и снова перебирает ее волосы.

И это так приятно. Йенна ничего не может с собой поделать, глаза закрываются сами собой.

– Потанцуем, – говорит Стефан. – Иди сюда.

И Йенна уже в чьих-то теплых объятьях, в чьей-то комнате с темно-красными обоями, кожаным креслом, письменным столом и компьютером, и полкой на стене, и с диском, который так хорошо ей знаком.

– Хорошо, что ты высокая, – говорит Стефан. – Спина не будет болеть.

Он смеется, и Йенна смеется и дрожит от всего этого.

– Тебе холодно? – спрашивает Стефан и слегка обнимает ее. – Я тебя согрею.

И Стефан притягивает к себе Йеннино тело, некрасивое тело, прижимает, и вот оно уже не такое уродливое – вблизи другого тела.

– Спасибо за танец, – говорит Стефан.

Внезапно все закончилось.

– Мне пора, – говорит он.

– Да, и мне, – отвечает Йенна, размыкая объятья.

И он с улыбкой открывает дверь. Йенна выходит, тут же натыкается на нетрезвую стайку Стефановых друзей и слышит: «Вы там обнимались, что ли?»

– Кончай болтать! – Стефан сбивает кепку с головы Юнатана.

Сюсанна вылезает из кресла и спешит к Йенне.

– Вы что, правда… обнимались? – шипит она.

– Кончай болтать! – отвечает Йенна и улыбается во весь рот. – Пойдем уже.

Перед входом на дискотеку народ толпится, как на базаре.

Один распевает пьяные песни, другой кричит, что кто-то там дурак, третий стреляет сигареты, четвертый ищет зажигалку, пятый и шестая готовятся стать предметом школьных сплетен, спрятавшись в кустах, сквозь которые видно гораздо больше, чем кажется спьяну.

– Ну что, напилась? – сурово вопрошает Сюсанна, пока они паркуют велосипеды.

– Нет, конечно, – отвечает Йенна. – Господи, Сюсанна, два пива!Тоже мне – «напилась»!

– Много ты понимаешь…

Сюсанна стоит, уставившись на Йенну, которая начинает злиться: выпила бы тоже и успокоилась! Сюсанна тем временем пристегивает велосипед тремя замками.

– Тут сухой закон, если не помнишь, – объясняет она. – Тебя могут выгнать.

– А ты что, собралась им рассказать?

Йенна резво подхватывает Сюсанну под локоть, тащит к входу, достает кошелек, отдает деньги в обмен на штамп и «добро пожаловать». Вот и все. Никаких проблем.

– Как много народу, – говорит Сюсанна, следуя строго за Йенной по темному залу, полному искусственного дыма и разноцветных огней. – Много незнакомых.

– Да какая разница! – Йенне совершенно наплевать на незнакомых. Среди скачущих и дергающихся голов она ищет одну – темноволосую.

«Увидимся».

«На дискотеке».

Увидимся.

– Давай танцевать! – Йенна вдруг принимается покачивать бедрами.

– Я не танцую! – возражает Сюсанна. – Я не умею!

– Я тоже не умею! Плевать!

– Ты танцуй, а я тут посижу.

Йенна вздыхает, оглядывается по сторонам, не находя того, кого ищет, снова вздыхает и садится рядом с Сюсанной.

Так они и сидят: Сюсанна, скрестив руки на груди, а рядом Йенна, в голове у которой все еще гуляют пивные пары, а в теле – тепло от объятий Стефана.

«Ты правда очень красивая».

Это Йенна-то! Наверное, это какой-то временный образ, который, может быть, – ну пожалуйста, пожалуйста! – может стать постоянным.

– Приве-ет!

Вот черт, Йенну окатывает волной прежней неуверенности: Уллис в обнимку с Карро, у которой во рту незажженная сигарета.

– И вытут? Клево, – говорит Карро и фыркает. Уллис подхватывает, и Йенна сгорает со стыда, а в следующую секунду уже злится на себя за этот стыд.

– Нет, серьезно, – Уллис задыхается от смеха. – Клево встретить тут народ из класса.

Йенна не знает, куда смотреть: не на футболку же с надписью «Touch me» [5]5
  Прикоснись ко мне (англ.).


[Закрыть], не в вырез же этой футболки – там слишком много видно, не в глаза же Уллис – это просто невозможно.

– А чего не танцуете? – спрашивает Карро. У нее красные глаза.

– Мы танцевали, – врет Сюсанна. – Просто устали.

– Ясно, – отзывается Уллис, явно не веря.

– Ну да, у вас тут явно веселье, – говорит Карро и тычет Уллис в бок.

– Королевы вечеринок! – визжит Уллис, и Карро снова ржет как ненормальная, а потом эти двое, слава богу, уходят: чмоки-чмоки, пока-пока.

– Вот лохушки, – говорит Сюсанна.

Йенна не сразу понимает, кого она имеет в виду. Но через секунду думает уже о другом: где же, где же Сакке?

Йенна его не видит.

Нигде его нет.

– А теперь, друзья мои, последняя композиция, – сообщает диджей. – Так что ловите шанс, обнимайтесь как следует, а потом пора домой.

Микрофон потрескивает и гудит.

Вся дискотека потрескивает и гудит, двигаясь в такт.

«Ловите шанс».

В голове у Йенны звучат Маритины слова. Она должна пригласить Сакке на танец. Всю дискотеку они с Сюсанной просидели и проболтали, но вот последняя композиция – «ловите шанс». Она должна это сделать. Правда, должна.

– Вон он, – говорит вдруг Сюсанна, словно читая мысли. – Стоит рядом с диджеем.

– Все, я пошла, – решает Йенна.

И идет.

Встает с места, ныряет в толпу на танцполе, протискивается между горячих пульсирующих тел и ласкающих рук, «ай!» и «извини!» и все это время не сводит глаз с него. Она видит его лучше, чем остальных, и вот она рядом, и вот – вот – вот – вот – вот!

Вот.

Черт.

– Потанцуем? – не успевает сказать Йенна, потому что…

– Потанцуем? – говорит Сакке какая-то девятиклассница, и Сакке соглашается, и Йенна стоит, опустив руки.

Лишняя. Никчемная.

– Отойди, мешаешь, – кричит Уллис, извиваясь в обнимку с Хенке и засовывая язык ему в рот по самые гланды.

Огни дискотеки ослепляют, дразнят и мигают прямо перед глазами, и Уллис случайно попадает локтем по щеке Йенны, которая чувствует, как внутри сразу выступает кровь.

Да.

Внутри Йенна истекает кровью.