Текст книги "Звезды светят на потолке"

Автор книги: Юханна Тидель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

Глава 54

Странное чувство – ложиться в постель после всего этого.

Йенна толком не знает, что делать. Как себя вести. Плакать? Кричать? Просто уснуть? Что обычно делают? Что правильно? Что неправильно?

Вот все и закончилось, говорят вокруг. Все закончилось. Это конец: черная земля просыпалась на крышку гроба, скрыла его от глаз.

Йенна забирается под одеяло. От дыхания становится жарко. Йенна зажмуривается, крепко, впивается зубами в одеяло. Сильнее. Она тоже погребена.

Земляной покров.

– Йенна? Ты спишь?

За дверью стоит дедушка. Йенна откидывает одеяло.

– Нет, – отвечает она.

Дедушка осторожно открывает дверь, заглядывает внутрь. Он в халате – старом, застиранном, который бабушка ненавидит. Если дедушка его надевает, значит, он совсем-совсем дома.

– Так ты еще не спишь, – шепчет дедушка, проскальзывая в комнату.

– Нет еще, – отвечает Йенна, глядя на деда в полутьме.

У дедушки на голове почти не осталось волос. Йенна и не помнит, были они когда-нибудь или нет.

«У меня все волосы на груди!» – отвечал дедушка, когда маленькая Йенна ругала его лысину. Он задирал футболку и спрашивал, не завидует ли Йенна такому богатству.

Она совсем не завидовала.

Дедушка подходит к окну. Раздвигает жалюзи, хочет посмотреть, идет ли снег. Снег идет.

– Красиво, – говорит он.

– Да, со снегом красивее, – отзывается Йенна.

Дедушка оборачивается и смотрит на нее. Потом на кровать, будто собирается присесть. Йенна чуть двигается к стене, на всякий случай. Но дедушка не садится. Он поднимает взгляд к потолку.

– Красивые звезды, – говорит он. – Как они светятся.

И Йенна думает о звездах, думает о своем обещании, и внутри снова все сжимается. Плакать нельзя, не сейчас. Иначе дедушка расстроится, снова заплачет, а он и так весь день плакал, хватит уже. Йенна сдерживает слезы.

– Теперь, по крайней мере, все закончилось, – рассуждает дедушка. – Теперь надо смотреть в будущее, Йенна. Все будет хорошо, правда?

Нет.

Ничего не будет хорошо.

Ничего не хорошо, мамина смерть не закончилась.

Каждый день Йенна будет терять маму.

И сама она умрет.

Слышал?

Я умру!

– Конечно, – произносит Йенна и косится на вмятину на постели, где, как она думала, присядет дедушка.

– Ты точно сможешь пойти завтра в школу? – спрашивает дедушка. – Не хочешь побыть дома еще денек?

А можно, дедушка?

Можно остаться дома навсегда?

Чтобы ничего и никого не видеть?

Ты рассердишься, если я просто умру?

Пожалуйста, можно я просто умру?

– Конечно, смогу, – отвечает Йенна. – Так будет лучше.

– Да, выше голову, – говорит дедушка. – Ты такая умница. И вообще, снова встретиться с друзьями и прочее… – он гладит Йенну по щеке. – Давай-ка, спи хорошенько.

Йенна улыбается, чтобы порадовать дедушку, и даже в темноте видит, как его взгляд теплеет. Но потом, когда он выходит из комнаты, внутри у Йенны все холодеет. А когда она снова смотрит на звездное небо, холодеет еще сильнее.

Глава 55

Если твоя мама умерла, то ты все еще дочь, – или нет?

Глава 56

Странно. Но все нормально.

Йенна сталкивается с Сюзанной в гардеробе, среди мокрых шапок, курток и шарфов. Сюзанна робко обнимает Йенну. Они очень давно не говорили друг с другом, просто так получилось, и сейчас не особо говорят, но эти объятья согревают Йенну от макушки до пяток.

Сюзанна спрашивает, получила ли Йенна открытку, и Йенна отвечает – да, большое спасибо.

Миленькая, добренькая Сюзанна.

– Я просто как-то не собралась позвонить, – бормочет Йенна, чувствуя неловкость. – Прости!

Но Сюзанна понимает.

Все можно понять. Йеннина мама умерла. Это можно понять.

На урок Йенна и Сюзанна идут вместе. Молча. Как только появляется Уллис, Сюзанна исчезает. Йенна провожает ее взглядом, но Сюзанна не оборачивается. Она уже увидела Лину и Линду, которые стоят у своих шкафчиков.

– Как ты, Йенна? – спрашивает Уллис, заботливо убирая прядку с Йенниного лба. – Все в порядке, да?

Уллис улыбается Йенне. Она беспокоится. Йенна улыбается в ответ, чувствуя, что лицо вот-вот лопнет, но ничего такого не происходит. Улыбаться Йенна, видимо, не разучилась.

– Да, – отвечает она. – Все в порядке.

Потом она вспоминает, что забыла спросить, чем закончилась история с Хенке и Карро. На вечеринке. Сто тысяч лет назад.

Уллис пожимает плечами.

– Хенке пропал, – говорит она. – Не знаю, где он. Может, уехал. Они с семьей часто уезжают.

– А Карро? – тихо спрашивает Йенна, бросая косой взгляд на Лиселотту, Карро, Анну К. и Анну X., которые что-то обсуждают и хихикают. – Вы поссорились?

Уллис трясет головой.

– Ну нельзя же всю жизнь ходить вместе, – говорит она. – Нет, блин, так не бывает.

Йенна собирается спросить, чем закончилась история с Сакке, но тут приходит Свен с охапкой бумаг. Он отпирает дверь, и ученики вваливаются в класс.

Потом вываливаются из класса.

И вваливаются в другой класс.

И день проходит.

И конечно, Йенна замечает, что они смотрят на нее, что они знают, что они боятся сделать что-то не то, не знают, что сказать. Конечно, она замечает, что учителя не знают толком, как себя вести, что они ждут от Йенны меньшего прилежания, что они не имеют в виду Йенну, когда говорят, что домашнее задание нужно сделать сегодня.

Они ничего от нее не ждут.

А она все равно все делает.

И ей хочется закричать, видя все эти неуверенные лица и ловя сострадательные взгляды, что смерть не заразна! Слышали? Смерть не заразна!

Если бы Йенна могла стать кем-то другим и наблюдать за собой недели после маминой смерти, она ни за что не догадалась бы, что эта девочка, двигающаяся по школьным коридорам, только что потеряла маму.

Йенна ведет себя не как Девочка-у-которой-умерла-мама.

Она не хочет быть этой девочкой.

Наоборот, она старается больше смеяться, больше говорить, стать заметнее, стать больше самой себя. И все это принимают. Все с облегчением вступают в ее игру. Может быть, слегка удивленно. Может быть, им кажется, что она странная, то есть, ну – она как будто и не грустит совсем, да?

И все же они с облегчением вздыхают.

Хорошо, что она не портит всем настроение.

Не очень-то приятно, когда люди плачут.

И Йенна продолжает в том же духе.

Глава 57

Бэ-Дэ считают, что Йенне нужно сходить к школьному психологу.

Они считают, что профессионал лучше всех знает, как быть в таких жизненных ситуациях, что это поможет. Они беспокоятся за Йенну. Это о ней Бэ-Дэ шепчутся по ночам, лежа в маминой постели. Йенна слышит. Ей становится больно.

Это она виновата в том, что у бабушки все больше морщин, а у дедушки все меньше волос.

Как будто этой новой жизни, как она есть, недостаточно.

Поэтому Йенна соглашается пойти к психологу.

Поэтому она сидит здесь. Она одна, и на том спасибо. Йенне совсем не хочется, чтобы кто-то увидел, как она сидит на этом желтом, как моча, диване и понятно чего ждет.

Лампочка над дверью кабинета светится красным, это означает, что психолог прорабатывает какого-то другого несчастного ученика. Жестоко вытягивает из него все чувства, выдавливает ответы, рассматривает их на просвет и думает, что понимает. Потому что она – профессионал. А профессионалы все понимают.

Йенна не знает, какие вопросы будет задавать психолог. И каких ответов она будет ждать от Йенны. Наверняка в ответах должна быть какая-то система, как в журнальных тестах вроде «Проверь, насколько ты ленива!» или «Можешь ли ты стать кинозвездой?». Там всегда ясно, как нужно отвечать, чтобы получить лучший результат.

Может, тут так же.

Если Йенна правильно ответит на вопросы психолога, то ее, наверное, больше не позовут. Может, тогда психолог скажет, что Йенна совершенно нормальная, беги играй с другими детками, а сюда больше приходить не надо. Ты обычная девочка. Как все остальные. Вот чего хочет Йенна. Вот за что она боролась несколько дней, а то и несколько недель, а может быть, и всегда.

Йенна сидит и ждет своей очереди перед кабинетом психолога.

За пять минут до назначенного времени она уходит.

Глава 58

Они звонят. Звонят. И звонят.

И наконец.

– Посмотреть квартиру можно уже сегодня вечером!

Дедушка чуть ли не кричит, он что-то записывает на листке, облокотившись на барный стул возле кухонного телефона. Бабушка стоит позади, сверкая рыжей шевелюрой. Она вытирает руки полотенцем для посуды.

– Правда? – переспрашивает она. – Правда?

– Слышала, Йенна? – дедушка смотрит на Йенну, которая стоит в прихожей.

Йенна собирается выходить – она идет пить кофе с Уллис и Карро. Она волнуется. Карро вселяет в нее неуверенность. Последнее время Карро ходит с Лиселоттой, которая чуть не умирает от счастья, но зависть к Йенне и Уллис очевидна. Лиселотта не такая крутая, как Уллис. Никто никогда не будет таким же крутым, как Уллис.

– Слышишь, Йенна? – повторяет дедушка. – Наконец-то подходящая квартира! Посмотреть можно уже вечером.

– Господи, как хорошо! – восклицает бабушка.

– Правда же? Ты ведь вернешься домой до вечера?

Дедушкины добрые глаза так светятся надеждой, что Йенне становится больно.

– Конечно, вернется, – бабушка гладит дедушку по спине. – Это ведь нас всех касается.

Вообще-то Йенне хочется отказаться, крикнуть: «Сами смотрите свою идиотскую квартиру, а мне на нее наплевать, красивая, некрасивая – все равно мне не понравится, от прошлого не сбежишь, от горя не сбежишь, оно все равно у нас внутри и никогда – слышите? – никогда никуда не денется!»

Как раньше уже не будет!

– Да, наверное… – Йенна туго затягивает шнурок. Ботинок стонет.

– В половине четвертого, – говорит дедушка, прикрепляя листок на доску для записей.

Квартира вообще-то нормальная.

Бэ-Дэ и Йенне показывают просторную четырехкомнатную квартиру в приятном районе, где живет много семей с детьми. Много кустов, много заборов, много табличек с надписью «Осторожно, дети!».

– Как тебе, Йенна? – спрашивают дедушкины глаза в зеркале заднего вида.

Бабушка подкрашивает губы и чмокает пару раз, чтобы помада лучше легла. Она тоже пытается поймать Йеннин взгляд в маленьком зеркале.

– Очень хорошая, – отвечает Йенна, и она не врет.

Правда, очень хорошая квартира. Комната, которая станет Йенниной, куда больше ее старой, окна выходят на большую детскую площадку. Йенна долго стояла и смотрела на тепло укутанных детей, резво съезжающих с горки и раскачивающихся на качелях. Они играли, смеялись, скакали и визжали, как будто все было как обычно.

Для многих все так и есть – как обычно.

Для других – мир рухнул.

– Ты же любишь окна, – ободряюще прокомментировала бабушка. – По ночам она часто сидит на подоконнике и смотрит в окно, – объяснила она прежнему жильцу.

– Она любит звезды, наша Йенна-Пенна, – сказал дедушка, постучав по стене для проверки.

Йенне не понравилось, что они говорят о ней в третьем лице, как будто она маленький ребенок, но сил возражать и спорить не было.

– На этом озере всегда много уток, – сказал Прежний Жилец, которому совершенно не хотелось покидать такую прекрасную квартиру, но что поделать, если работа нашлась только в другом городе?

– Мне нравятся утки, – кивнула бабушка, и Йенна подумала, что это сказано только ради Прежнего Жильца. Ни о каких утках Йенна раньше не слышала.

Интересно, о чем думал Прежний Жилец?

Наверное, о том, что самая обычная семья пришла смотреть квартиру, только до чего ж старые у девочки родители.

А может, он догадался, что у них что-то не так?

– Да, очень хорошая квартира, – повторила бабушка в машине. – А какая ванная!

– Хорошо, что ванна есть, – добавил дедушка.

Едва дедушка произносит «ванна», перед глазами встают картины прошлого. Стоит кому-нибудь сказать «Бах» – то же самое. Кто-то говорит «тюльпаны» – воспоминания тут как тут. Суп, Ричард Гир, красный лак для ногтей, духи «Анаис Анаис», домашняя пицца, малиновые мармеладки, фотографии, балкон – все это воспоминания.

Мама повсюду.

И от этого так больно.

Глава 59

– Ну пойдем на вечеринку! – уговаривает Уллис, когда они вместе покупают одежду для Уллис.

– Не знаю… – отвечает Йенна.

Они зашли в «Джей Си». Уллис мерит одну майку за другой, но ничего не подходит. Йенна считает, что Уллис к лицу абсолютно все, но та только бранится, глядя в зеркало.

– Короче, мне кажется, Карро меня не любит, – говорит Йенна из-за занавески примерочной.

Уллис резко оборачивается. Наэлектризованные одеждой, которую она мерила, волосы торчат в разные стороны.

– Чего? – удивленно переспрашивает она. – С чего вдруг? Ты что говоришь?

– Короче, мне так кажется. Когда мы вместе пили кофе, ну, недавно, она говорила только с тобой и смотрела только на тебя. Все время.

– Да она стесняется, эта Карро-Сбарро. Вот и все.

– Мне кажется, она обиделась. За то, что ты ходишь со мной.

Уллис пожимает плечами.

– Ну и не трогай ее, – говорит она и берет с крючка голубую блестящую майку.

Не понравившуюся одежду Уллис оставляет в примерочной. Когда они стоят в очереди, Йенна видит, как недовольная продавщица ходит и развешивает примеренные Уллис майки.

– В общем, неважно, – продолжает Уллис. – Карро попросила меня позвать тебя на вечеринку. Значит, она хочет, чтобы ты пришла. – Уллис гладит Йенну по плечу. – А напиваться необязательно, если ты об этом.

Уллис так просто произносит эти слова. Как будто Йенне нечего стыдиться.

В школе все только и говорят, что о том, кто был самый пьяный на последней вечеринке, кто в каких кустах блевал, кого полиция отвезла домой. Йенне, конечно, все это нравилось: вино, танцы, хихиканье в туалете, все это было весело, но сейчас как-то не до того. Наверное, надо подождать, быть осторожнее.

Ей и так надо думать о двоих несчастных, которые тревожно шепчутся о ней по ночам в маминой спальне. Нет, не в маминой. Уже не в маминой!

Двое несчастных, на которых ей якобы наплевать.

Двое несчастных, кроме которых у нее никого нет.

– Можем спокойно потусить, – подытоживает Уллис.

Она протягивает парню за кассой бумажку в сто крон, дарит сияющую улыбку, шутит и хихикает. Бедняга нервно снимает с майки защитный магнит, говорит «ага, ага» и краснеет до корней волос.

Уллис принимает сдачу: на двадцать крон больше положенного.

Йенна не понимает, как Уллис удаются такие штуки.

– Ну, пойдем пить кофе, – решает Уллис. – Хочу еще бесплатных открыток.

В кафе «У Карин» есть свободные диваны, и Уллис бросает сумку на один из них, чтобы занять место. Потом сгребает несколько десятков открыток со стойки и покупает кофе себе и Йенне.

Йенна видит, что в дальнем углу сидит Малин-Уродка. Вид у нее одинокий, она смотрит в окно, робко съеживаясь, если кто-нибудь проходит мимо. Сначала Йенне хочется помахать рукой и поздороваться, но потом она спрашивает себя: зачем? Она ведь никогда не здоровалась с Малин-Уродкой. Никто не здоровается с Малин-Уродкой.

И Малин-Уродка словно читает мысли Йенны, их взгляды встречаются среди табачного дыма, банановых пирожных, чашек с горячим кофе.

Малин-Уродка не улыбается. Она смотрит ненавидящим взглядом. Но не на Йенну, а на Уллис. А Уллис сидит как ни в чем не бывало, выпячивает грудь, закинув ногу на ногу, посасывает сигаретку. Может, замечает. Может, нет.

Йенне знакома мысль, которую выражает взгляд Малин-Уродки.

Когда-то это была ее мысль.

Но иногда все меняется. Иногда мир переворачивается, иногда все становится не таким, как прежде.

Малин-Уродка рывком поднимается со своего места, пинком задвигает стул и спешит к двери, которая говорит «дзин-нь!», когда кто-нибудь выходит.

И когда кто-нибудь входит.

Дзин-нь!

Сакке, Тоббе, Никке и Этот-Как-Его-Там входят в кафе, и Малин-Уродка случайно толкает Тоббе в плечо.

– Ты чего, блин! – рявкает он.

Сакке, кажется, собирается повернуться и уйти, увидев диван в зоне для курильщиков, но трое его спутников не дают сбежать.

– Черт, ну и придурок, – говорит Уллис, пока парни еще далеко.

– Можно присесть? – спрашивает Тоббе, с ухмылкой пялясь на обтягивающую майку Уллис.

– Садитесь, – отвечает Уллис, дымя ему в лицо.

Когда Никке, Тоббе и очень смущенный Сакке уходят за кофе, Уллис склоняется к Йенне.

– Видала? – раздраженно шепчет она. – Ему все еще стыдно, что он ко мне клеился. А это было сто лет назад. Вот придурок! Блин! Я скучаю по Хенке. Ты знала, что у него новая девчонка?

– У Хенке? – переспрашивает Йенна.

– Нет, у Сакке, – Уллис снова откидывается на спинку дивана: парни идут к столику с чашками.

Йенна мотает головой. Нет, она не знала, что у Сакке новая девчонка. Она очень, очень давно не думала о Сакке, о Сакариасе. Она не видела его сто тысяч лет, а теперь увидела и вспомнила, какой он был пьяный, когда они целовались, как это было важно для нее, и как по-дурацки все закончилось, и как давно это было, и как он напился на собственной вечеринке, и как он приставал к Уллис, и как по-идиотски он себя вел, точно как Юхан и остальные дурацкие парни, и как он ведет себя сейчас – как придурок! Йенна не может понять, что она вообще в нем нашла.

Черные волосы.

So what? [14]14
  И что с того? (англ.).


[Закрыть]

– Тебе надо пойти на вечеринку, – повторяет Уллис. – Ты это заслужила. Тем более что может прийти Якоб.

Уллис улыбается. Йенна улыбается в ответ, ей совершенно наплевать на Якоба, ей совершенно наплевать, что он сказал, будто Йенна хорошенькая. Но все-таки. Настроение улучшается.

– Ладно, – говорит она. – Приду.

Глава 60

Вещи из всей квартиры постепенно сползаются к ящикам и коробкам.

Бабушка бегает туда-сюда, в кладовую и обратно, на чердак, в подвал. Привозит из магазина коробки из-под бананов. Подписывает «Хрупкое!» или «Вещи Лив» или «Кухонная утварь».

– Может быть, и тебе начать собираться? – повторяет она, встречая Йенну, и морщит нос, недовольная громкостью музыки в ее комнате.

– Времени еще много, – отвечает Йенна.

– Не так уж и много! – фыркает бабушка. – Пора начинать.

Дедушка все больше возится с виллой, пытается навести порядок. Он нашел покупателя: семью с двумя детьми, «Вольво» и пуделем по кличке Черныш.

– Как пусто у вас в прихожей стало, – говорит Уллис в воскресенье, когда они с Йенной приходят домой к Вильсонам «делать уроки». Обе знают, что будут болтать о пустяках и пить кофе литрами. Наконец-то Йенна взаправду полюбила кофе.

– Знаю, – отвечает Йенна. – Ужасно пусто. Как в доме с привидениями.

– Ну да.

Уллис падает на кровать, поднимает руку – браслеты блестят.

– Гляди, – говорит она. – Хенке подарил.

Йенна берет Уллис за руку, чтобы разглядеть.

– Красивые, – говорит она. – У вас опять все хорошо?

Уллис кивает, она светится. Хенке пришел на вечеринку Карро две недели назад, пьяный в стельку, но не жалкий. Его не приглашали, он просто знал, пробрался сквозь толпу, как путешественник через заросли в джунглях, и, пошатываясь, но уверенно подошел к Уллис, которая сидела на диване с бокалом вина – единственным бокалом вина на той вечеринке, они с Йенной и вправду «спокойно тусили».

«Хочу быть с тобой, – только и сказал Хенке. – Понимаешь? Я хочу быть с тобой».

Получилось как в кино, народ даже зааплодировал, когда Хенке поцеловал Уллис, та уронила бокал, а Карро с ужасом стояла и смотрела на расползающееся по ковру пятно.

«Я его слишком сильно любила, понимаешь? – объясняла потом Уллис Йенне. – Жутко странно. Я его слишком сильно любила, потом испугалась и бросила его. Но он все понял. Он безумно хороший».

– И гляди, какие он мне слал вчера эсэмэски с вечеринки! – Уллис протягивает Йенне свой мобильный.

Йенна читает.

(20.03) Уллис. Хочу, чтоб ты была здесь. Будет веселее!! ПРИХОДИИИ

(21.15) Никке наблевал. Вообще дурак. Клеил Лиселотту (?!!) Скучаю по тебе, увидимся завтра?

(22.31) Увидимся СЕЙЧАС?? ДААА

(00.19) Уллис. Ты лчше всех. Любля теб!?!

(01.59) без тебя мня нет. Целу

(03.12) я, – Да, под конец он, конечно, набрался, – хихикает Уллис.

– Все равно мило, – отвечает Йенна. – Такой романтичный. «Без тебя меня нет»!

– «Мня»! – ухмыляется Уллис.

Их смех прерывает осторожный стук в дверь.

– Да? – отвечает Йенна.

– Йенна, слушай, – в комнату заглядывает бабушка. – А, Ульрика здесь.

Йенна догадывается, что бабушка недолюбливает Уллис – взгляд в обрамлении синих ресниц не выражает особого удовольствия при виде ее вызывающей одежды.

– Можешь подойти? – просит бабушка.

Йенна закрывает за собой дверь, и бабушка произносит всего одно слово – и не знает, как продолжать.

– Психолог.

– Да? – Йенна опускает взгляд.

– Да, – неуверенно продолжает бабушка. – Прости, что завожу разговор сейчас, но мне кажется, что лучше сразу разобраться… Ты ведь туда не ходила, да, Йенна? Правда?

Йенна хочет сказать «ходила», но голова сама крутится из стороны в сторону: нет.

– Ведь это давний разговор, я не хотела наседать, но может быть, все-таки лучше сходить, а, Йенна?

Бабушка что-то ищет в Йеннином взгляде – что-то, чего она никогда там не найдет, Йенна не позволит.

– Но может быть, так будет лучше? – упрямо продолжает бабушка. – Тебе же надо… Ты должна… в общем, нам с дедушкой кажется, что тебе станет лучше, если ты с кем-нибудь поговоришь… с профессионалом. Так что, может быть, подумаешь еще и сходишь все-таки? Ты можешь прийти в любое время, они же сказали.

Умоляет бабушка. Йенна все мотает головой. Пока бабушка говорила, она мотала головой.

– Нет, – говорит она. – Не сейчас.

Я туда не пойду.

– Но Йенна…

– Нет, говорю! Вешалка старая, слышишь меня? Я туда не пойду.

Йенна сама не понимает, откуда взялась «старая вешалка». Она никогда так не называла бабушку, она вообще никогда никого не обзывает, а сейчас вот вырвалось. Йенна убегает в свою комнату, чтобы не видеть расстроенную бабушку.

Уллис садится на постели. Вертит свои браслеты. Йенна садится рядом, потом встает, включает музыку с компакт-диска, возвращается к кровати.

– Психолог, – произносит Уллис, даже не пытаясь скрыть, что слышала разговор через дверь. – Не хочешь туда идти?

Йенна снова мотает головой.

– Почему?

– А зачем?

– Потому что это хорошо. Может быть.

– Вот именно – может быть.

Уллис все вертит браслеты. Они блестят в лучах солнца, пробравшихся в комнату.

– Я и сама думаю туда пойти, – говорит она. – Из-за матери.

– Правда?

– Ага. Давно уже думаю. И твоя… мама… тоже сказала, что надо.

Уллис вдруг становится робкой, молчит, прежде чем продолжить.

– Но я не хочу идти одна, это как-то… тупо.

Мама считала, что Уллис надо пойти к психологу, что ей надо с кем-то поговорить, что разговаривать – это хорошо.

– Может, вместе пойдем? – предлагает Уллис. – Ну, не разговаривать одновременно, конечно, а просто пойдем вместе? Может, так будет легче?

– Может быть.

– Ну правда, может, будет? Честно, я очень хочу. Может, так и сделаем? Ну давай сделаем? – с надеждой в голосе повторяет Уллис. – Ты поможешь мне, я помогу тебе.

– Ну да… можно.

– Будет очень клево.

Проводив Уллис до двери, поцеловав в щеку, попрощавшись до завтра, Йенна оказывается в прихожей рядом с бабушкой, которая стоит на четвереньках и роется в каком-то ящике, пакует, перекладывает, устраивает.

Йенна долго смотрит на нее, не зная, замечает ли бабушка ее. Работу та, во всяком случае, не прекращает.

На полу в квартире сидит бабушка, которая недавно потеряла дочь, а теперь убирает, собирает, складывает вещи в коробки, которые перевезут в другую квартиру. По лестницам дома, расположенного в нескольких десятках километров оттуда, носится дедушка, Карлсон и Бенгтсон помогают ему носить коробки, дедушка собирается с духом, чтобы выбросить как можно больше вещей, надо быть реалистом, в четырехкомнатной квартире не так много места.

Бабушка и дедушка старые, корни их уходят глубоко-глубоко в землю, и они долго боролись за то, чтобы так крепко держаться в земле.

А теперь.

Теперь Йенна выдергивает их из земли.

И Йенна вдруг бросается обнимать бабушку, которая укладывает вещи в коробки, бабушку, которая трудится, стоя на четвереньках.

– Прости, что вам приходится… – всхлипывает Йенна, ныряя в сильный аромат духов. – Прости, что вам приходится переезжать… и…

Йенна не знает, слышит ли бабушка слова, которые она выдавливает из себя, – они тонут в рыданиях, во всхлипываниях и вздохах. Йенна боится испачкать тушью бабушкин красивый джемпер, но бабушку, кажется, это не волнует. Ее руки тепло опускаются на Йеннину спину, обнимают, гладят и утешают.

– Маленькая моя, – приговаривает бабушка. – Не проси прощения, ради бога… Девочка моя…

Так они долго сидят, и Йенна почти засыпает в надежных объятьях и слышит бабушкины слова между сном и явью:

– Маленькая моя… ты же наше спасение…