Текст книги "Особое задание"

Автор книги: Юань Цзинь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

С тех пор как состоялось сватовство, молодой офицер всячески старался показать свое расположение Летающему титру и его жене, называл их не иначе, как «дядюшка» и «тетушка». И сейчас, обращаясь к Чэнь Гуй-шэню, он сказал:

– Дядюшка, вы слышали выстрелы?

– Слышал, а кто стрелял?

– Стрелял я. Дело в том, что бандиты Сюй Яо-мина поймали зачем-то моего ординарца и только после того, как я открыл пальбу, они испугались и убежали. Очень странно получается: не успел я в этот раз приехать к вам в гости, как бандитам каким-то образом уже стало известно об этом. Они даже осмелились подвергнуть допросу моего ординарца! Не иначе, как в вашем селении есть люди, связанные с этой шайкой.

Летающий тигр ничего не сказал, закрыл глаза, сделал несколько глубоких затяжек, затем вдруг вскочил с кровати и зло спросил:

– Кого ты подозреваешь?

У Чжи был доволен тем, что Чэнь Гуй-шэнь разозлился, и решил подлить еще масла в огонь. Нахмурившись, он ледяным тоном ответил.

– Я знаю, кто это такие! Они, прикрываясь вашим именем, грабят людей на большой дороге. Им достаются немалые деньги, а когда приходится туго, они прячутся за вашу спину! Вы об этом, вероятно, даже и не знаете! Очень жаль, что вашим честным именем пользуются всякие подлецы, их поступки вам славы не прибавят!

От этих слов Чэнь Гуй-шэнь буквально рассвирепел. Зло постукивая мундштуком по подносу, он прохрипел:

– Да что же это такое! Кто смеет прикрываться моим именем? Ты мой зять! Скажи мне, кто они, и я размозжу им головы!

– Эти два мелких жулика не стоят того, чтобы говорить о них. Не будь они из вашей деревни, я давно бы сам расправился с ними!

– Назови мне их имена! Быстрее!..

Летающий тигр в ярости метался по комнате, не находя себе места.

– Вы спросите Сян-цзы, она своими глазами видела и своими ушами слышала, что они себе позволяют!

– Сян-цзы! Выкладывай, что знаешь! – приказал Чэнь Гуй-шэнь.

И девушка рассказала, как в день первого прихода У Чжи в их деревню Чжан Чжань-у и Ли Вэнь-куй задержали его перед деревней и, угрожая ножом, требовали от имени Летающего тигра денег. Девушка не скупилась на краски, и хозяин вышел из себя.

– Надо кончать с этим! – закричал он. – Сян-цзы, сбегай приведи ко мне это черепашье отродье!

Девушка пулей выскочила из комнаты.

Прошло лишь несколько минут, и в дверях появился Рябой – Чжан Чжань-у со своим неизменным спутником Ли Вэнь-куем. Они вежливо приветствовали хозяина, и Рябой почтительно спросил:

– Какие приказания хочет отдать своим младшим братьям почтенный брат Чэнь?

Но Летающий тигр не удостоил его ответом. Он подошел к Чжан Чжань-у и сильным ударом кулака сбил его с ног. Надо сказать, что Чэнь Гуй-шэнь в молодости занимался китайским боксом, и, хотя с тех пор уже прошло много лет, он еще не забыл приемов. Конечно, в его ударах уже не чувствовалось былой силы, но и теперь он легко мог одним ударом искалечить человека.

Ли Вэнь-куй со страхом посмотрел на залитое кровью лицо приятеля и покорно упал на колени. Чжан Чжань-у медленно поднял перекошенное от боли лицо, приподнялся с пола и тоже встал на колени.

– Как смели вы, безмозглые подлецы, прикрывать свои темные делишки моим именем, именем Летающего тигра?! – неистовствовал хозяин. – Рассказывайте все, как было!

– А нож, с которым вы на людей бросаетесь, вы захватили с собой? – с недоброй улыбкой спросил их У Чжи.

– Это не я, это не я, разве бы я посмел! – стал испуганно отказываться Рябой.

– Не лги! Думаешь, я не узнал твою рябую морду? – рассердился У Чжи. – К счастью, тут есть свидетель, – он указал на девушку. – Ну так что, будешь и дальше запираться?

Чжан Чжань-у поднял вытаращенные от страха глаза на Сян-цзы и, увидев, что она готова заговорить, опустил голову и начал жалобно причитать:

– Меня, презренного, жадность сгубила!.. Я воспользовался именем почтенного брата Чэня… Я больше никогда этого не посмею…

– Мой авторитет в этих горах незыблем уже не один десяток лет! – кричал разбушевавшийся Чэнь Гуй-шэнь. – Все почитают меня, и только вы двое осмелились воспользоваться моим именем, чтобы грабить людей! Да я убью вас, как паршивых собак! – он снова с кулаками набросился на Рябого, но У Чжи оттащил его.

– Дядюшка, не стоит так сердиться! Пощадите их на этот раз хотя бы ради меня, вашего зятя! – Он усадил хозяина на кровать и прикрикнул на перепуганных бандитов: – А вы тоже вставайте с пола!

Чэнь Гуй-шэнь показал пальцем на У Чжи и уже спокойнее сказал:

– Вы знаете, кто это такой? Это начальник штаба Шэньсийской армии, мой зять! Если вы еще раз осмелитесь пакостить ему, то берегитесь: я с живых шкуру опущу!

– Нет, нет, нет! Мы больше не будем! – в один голос заявили бандиты.

– Ладно, будем считать, что с этим делом покончено, – миролюбиво сказал У Чжи и повернулся к Летающему тигру. – Как дети неразумные: сами не ведают, что творят. Да и что спрашивать с них, раз они не знали, с кем имеют дело! Но, как говорят, «вода должна пролиться, а слова должны быть сказаны». Так что слушайте меня внимательно. – Он снова обернулся к ним. – Я прибыл сюда со специальным заданием командующего Ли Юй-тина. Я не буду вмешиваться в ваши дела, а вы не мешайте мне. Ведь человек повсюду может иметь друзей, не правда ли? Зачем же нам быть врагами? Я знаю, что вы поддерживаете связь с бандитами и предупреждаете их обо всем. Конечно, делаете вы это из-за желания получить свой куш. Но, поступая таким образом, вы оба можете сломать себе шеи. Я думаю, вряд ли это вас устраивает! – Тут У Чжи достал из кармана десять серебряных юаней и небрежно бросил их на стол. – Возьмите эти деньги и займитесь лучше торговлей.

Надо сказать, что Чжан Чжань-у раньше был неплохим охотником на горных медведей и коз, а Ли Вэнь-куй добывал древесный воск. Вступить в связь с бандитами их заставила тяжелая жизнь. Дружба с бандитами развратила их, и они постепенно докатились до того, что занялись открытым разбоем. За каждое донесение Сюй Яо-мин давал им мясо и водку, и они хоть иногда могли досыта поесть.

Сейчас необычная щедрость «господина начальника штаба» произвела на обоих бандитов огромное впечатление. Они не могли оторвать глаз от поблескивавших на столе серебряных кружочков, и только страх перед Летающим тигром не позволял им тут же схватить деньги.

– Раз господин начальник штаба решил одарить вас, то нечего церемониться, берите деньги! – махнул рукой хозяин.

– Очень благодарны господину начальнику штаба! – в один голос воскликнули обрадованные бандиты и быстро взяли со стола каждый по пять монет.

– Господин начальник штаба, – с льстивой улыбкой сказал Рябой, – таких великодушных людей, как вы, теперь редко встретишь. Мне сейчас нечем вас отблагодарить, но если вам потребуется наша помощь, то достаточно вам открыть рот, как мы тут же сделаем для вас все, что прикажете.

– Ладно, если нужно будет, я воспользуюсь вашей помощью, – великодушно пообещал им У Чжи.

Рябой и его приятель низко поклонились Чэнь Гуй-шэню и, радуясь, что все обошлось благополучно, поспешили покинуть его дом.

У Чжи всю ночь ворочался на постели и никак не мог уснуть. На оконной бумаге четко вырисовывались тени деревьев. За окном ярко светила луна.

…Хотя первая партия благополучно доставлена в советский район и ему удалось прибрать к рукам Чжан Чжань-у и Ли Вэнь-куя, все же нельзя считать, что основные препятствия уже устранены. Нужно, в первую очередь, побывать в пещерах Луцзяндуна. Но он до сих пор не знает, какое впечатление произвело его письмо на главаря разбойничьей шайки Цинь Бяо и его помощника Гэ Вэня. Ведь это письмо могло и восстановить их против У Чжи, и, отправившись в Луцзяндун, он попросту сунет свою голову в петлю. Тут ему пришла в голову мысль послать с письмом Чжан Чжань-у, а самому отправиться туда уже после того, как он будет уверен в лояльности Цинь Бяо.

У Чжи тут же вскочил с постели, зажег лампу и написал коротенькое письмецо:

«Все, о чем вы просили, улажено. Скоро буду у вас, расскажу подробно».

Глава 16
НА УЗКОЙ ДОРОЖКЕ

У Чжи проснулся от сильных раскатов грома. За окном завывал ветер, лил дождь, грозно шумел лес. В кромешной тьме трудно было определить, скоро ли наступит рассвет.

Три дня тому назад У Чжи отправил Рябого – Чжан Чжань-у с письмом к Цинь Бяо. В ответном письме Цинь Бяо назначил ему сегодня встречу в деревне Яньцзягоу. И сейчас У Чжи беспокоился, как бы разыгравшаяся стихия не помешала этой, такой важной для него встрече.

Дождь вскоре прекратился, ветер стих, и далеко разнеслось пение первых петухов. Сквозь оконную бумагу было заметно, что начинает светать. В комнате уже можно было различить очертания отдельных предметов. В горах запел зимородок. С У Чжи сон словно рукой сняло, он встал, оделся в темноте и вышел во двор. Ветер уже разогнал тучи, и на небе бледным светом мерцали последние звезды. Легко дышалось свежим после дождя воздухом. Он сделал гимнастику и почувствовал прилив новых сил. Настроение у него поднялось.

«Начался еще один боевой день!»

Из кухни доносился шум мехов, которыми раздували печь. За окном мелькали языки пламени – это Сян-цзы уже кипятила чай и готовила завтрак.

У Чжи умылся и вышел в кухню. Девушка сидела на низенькой скамеечке перед плитой и подкладывала в нее дрова. Яркие отсветы пламени освещали ее раскрасневшееся лицо, которое так и дышало молодостью и здоровьем. Она была без платка, и ее большая черная коса свободно лежала на коленях.

– Завтрак уже готов? – спросил У Чжи.

– Готов! – ответила Сян-цзы и подала на стол свежие лепешки и квашеную капусту.

– Ты сегодня ведь встала раньше меня!

– Так ведь тебе предстоит дальний путь! – улыбнулась девушка.

С того дня как Сян-цзы стала невестой У Чжи, она буквально светилась от счастья и на ее лице все время играла улыбка. Она улыбалась и тогда, когда оставалась наедине сама с собой, и даже тогда, когда хозяин или хозяйка отчитывали ее за какие-нибудь упущения по хозяйству.

У Чжи каждую свободную минуту проводил с ней. Он обучал ее грамоте, объяснял задачи революции и политику коммунистической партии. Она с одинаковым вниманием слушала и то, что ей было хорошо понятно, и то, что она совершенно не могла понять. В ее глазах У Чжи был настоящим героем, который все знает и все может, и она боготворила его.

– Я уйду по очень важному делу, – объяснял девушке У Чжи, – сегодня могу и не вернуться обратно. Ты смотри, будь осторожнее.

– Ладно! – девушка бросила на него многозначительный взгляд и, покраснев, добавила: – Ведь скоро наступит этот день… Поэтому тетя заставляет меня хлопотать по дому, в лес за дровами не посылает, я целый день буду здесь, так что ты не волнуйся!

У Чжи прошел в свою комнату и стал собираться в дорогу. Тем временем подошел вызвавшийся быть проводником Рябой. Они распределили между собой коробки с патронами для отряда Цинь Бяо и тронулись в путь.

Выйдя из ущелья, путники свернули на восток. Вокруг во всей своей красоте величественно возвышались горы. В лучах утреннего солнца блестели омытые дождем высокие стволы бамбука. Густая темно-зеленая листва скрывала от путников все, что делалось внизу, и только по двум-трем подымавшимся в небо струйкам дыма можно было определить, что где-то недалеко есть жилье. Тропа иногда заводила их в самую гущу бамбуковых зарослей, и тогда они чувствовали себя как в настоящем лабиринте. Навстречу им еще не попался ни один человек, и только пение удодов нарушало мертвую тишину леса. У Чжи благодарил судьбу за то, что на этот раз у него есть проводник, иначе ему очень трудно было бы выбраться из этих зарослей.

Время приближалось к полудню, когда путники начали спуск. На склоне горы У Чжи неожиданно увидел знакомую полуразрушенную деревеньку – он здесь, кажется, бывал. На улицах деревни было заметно сильное движение, в лучах солнца поблескивали штыки.

– Это, наверное, Гуанцзядянь? – высказал он вслух предположение.

– Да.

– Что-то там шумно сегодня!

– Верно.

– А чьи это люди?

– Сюй Яо-мина.

У Чжи решил, что на этот раз ему лучше уклониться от встречи с Сюй Яо-мином. Обойдя деревню стороной, они вышли на узенькую тропку в скалах.

Вскоре путники подошли к лесу, за деревьями показались строения. Рябой Чжан сказал, что это и есть Яньцзягоу.

Из стоящей перед деревней кумирни навстречу путникам вышли двое вооруженных мужчин:

– Руки вверх! Куда путь держите?

У Чжи снял с головы шляпу.

– Ты что, не узнаешь меня, брат Хуан?

– А, это ты, почтенный брат У! Ты пришел вовремя!

Он послал своего напарника сообщить о прибытии гостя, а сам не спеша повел У Чжи в деревню. «Как удачно, – подумал У Чжи, – что меня встретил Хуан! Он мне расскажет все новости».

Для начала У Чжи перебросился с Хуаном несколькими обычными вежливыми фразами, а затем спросил напрямик:

– Брат Цинь получил мое первое письмо? Какое впечатление оно на него произвело?

– Получил, получил, – закивал головой Хуан и продолжал, понизив голос до шепота: – Но ведь брат Цинь – человек очень нерешительный, так что до сих пор ничего не ясно. Гэ Вэнь – тот целыми днями носится с твоим письмом, а когда ложится спать, снова перечитывает его. Он даже на каменной стене около пещеры нарисовал три каких-то больших иероглифа. Брат Дун – тот самый толстяк Дун, что хотел прошлый раз убить тебя, помнишь? – как узнал, что пришло от тебя такое письмо, разразился бранью, кричит, что ты красный шпион и требует твоей смерти. Ты смотри остерегайся его!

– Старина Хуан, я ведь ваш настоящий друг, а никакой не шпион! Все мои поступки говорят за то, что вы можете полностью, мне доверять. А что за иероглифы нарисовал Гэ Вэнь на стене?

– Ай-й-я! Я… ты только не смейся надо мной, но я с самого детства держал в руках только мотыгу – сам понимаешь, не до учебы было, – поэтому даже свой фамильный иероглиф я не могу отличить от остальных. Кто ж его знает, что нарисовал там Гэ Вэнь? Я только слышал, что это фамилия какого-то человека. Пожалуй, первый иероглиф Со, а вот как дальше – не помню, словом, какой-то Со.

– Может быть, Совет?

– Точно, точно! – обрадовался Хуан. – Значит, ты знаешь этого самого Со, а кто он такой?

– Совет – это не фамилия, это название органа власти, который состоит из представителей рабочих, крестьян и солдат. В районах, освобожденных Красной армией, рабочие, крестьяне и солдаты совершила революцию – свергли всех милитаристов, помещиков, мироедов и создали свою народную власть, вот она-то и называется – советская власть.

Хуан слушал его с широко раскрытыми глазами и открытым от удивления ртом, словно ему рассказывали чудесную сказку.

Заметив идущих им навстречу Цинь Бяо, Гэ Вэня и еще нескольких человек, У Чжи прекратил свои объяснения. Подойдя поближе, он по-военному отдал честь. Все ответили ему поклоном. Поклонился и стоявший сзади главаря толстяк Дун, но в его свиных глазках при этом сверкнула такая нескрываемая злоба, что У Чжи невольно вспомнил о предупреждении Хуана.

Обменявшись с У Чжи церемонными фразами о здоровье, встречающие проводили гостя в обширный двор зажиточного дома. У Чжи вместе с Цинь Бяо и Гэ Вэнем прошел в одну из комнат в середине дома. Здесь стояли кровать, стол и несколько длинных скамеек. Сюда же вошли толстяк Дун и старина Хуан. Рябой Чжан сложил в углу свою ношу и вышел из комнаты. Его проводили на отдых в один из флигелей дома.

Все уселись, и мальчик-слуга принес чай.

– На этот раз вы надолго спустились с гор? – непринужденно спросил У Чжи.

– Хм! Разве могу я долго задерживаться? – вопросом на вопрос со злостью в голосе ответил Цинь Бяо. – Разве есть здесь клочок земли, на который я мог бы спокойно поставить свою ногу? – В комнате было душно, он расстегнул куртку, обнажив заросшую черными волосами грудь, и стал обмахиваться большим веером.

– Пусть предки проклянут этого Сюй Яо-мина! – мрачно продолжал Цинь Бяо. – Это такая сволочь! Когда он только стал бандитом и Сычуаньская армия гоняла его по всей провинции, я, Цинь Бяо, спас его, и не будь меня, он давно бы уже сгнил в земле. Сам он получает уже и жалованье и боеприпасы, а о старом друге совсем забыл – выкручивайся, мол, как знаешь! Скажи мне, брат У, можно такого негодяя считать за человека?

Гэ Вэнь, до этого молча куривший самокрутку из какой-то травы, нахмурив брови, добавил:

– Мы здесь находимся уже дня три. Брат Цинь лично дважды разговаривал с ним, но он до сих пор ничего нам не прислал. На языке у него мед, а на сердце – перец. И как только могли назначить командиром полка такого двуличного человека!

– Я думаю, поводов для особых опасений пока нет! – примирительным тоном сказал У Чжи. – Все, о чем вы меня просили, я сделал. Прежде всего я принес вам патроны – пятьсот обойм, – он встал, подошел к сложенным в углу ящичкам и открыл верхний.

– Здесь патроны разных калибров, – объяснил У Чжи. – А для вас двоих я принес несколько десятков обойм пистолетных патронов.

Он расстегнул свой халат, достал несколько обойм из висевших на поясе подсумков и сложил их на столе.

Все столпились вокруг стола, весело улыбались, шутили, только толстяк Дун продолжал сидеть на своем месте. Цинь Бяо не выдержал, схватил одну обойму и втолкнул ее в рукоятку своего пистолета. Обойма свободно вошла на свое место – отчетливо был слышен сухой щелчок. Лицо главаря расплылось в улыбке, и он от избытка чувств заорал:

– Да ты настоящий друг, брат У!

– Это пустяки! – отнекивался У Чжи. – Я вам всегда помогу, чем сумею. Теперь поговорим о другом… – и он замолчал, выразительно взглянув на толстого Дуна и Хуана.

Цинь Бяо не понял его намека, но Гэ Вэнь сразу догадался, в чем дело, и торопливо сказал:

– Брат Хуан, брат Дун, сходите на кухню, посмотрите, готов ли обед.

Хуан молча поднялся со скамьи и вышел из комнаты. Толстый Дун по-прежнему сидел на своем месте, словно сказанное совершенно к нему не относилось. Гэ Вэнь нахмурился и холодно произнес:

– Старина Дун, нам нужно обсудить с братом У некоторые вопросы, выйди пока!

– Никуда я не выйду! – с потемневшим лицом заявил Дун. – Не зря говорят: «С добрыми намерениями не прячутся от людей, а раз прячутся, то это не к добру!» Что это за дела, которые нужно от меня скрывать?

Взбешенный Цинь Бяо с силой стукнул кулаком по столу; жалобно зазвенели перевернувшиеся чашки.

– Убирайся отсюда! Уйдешь ты или нет?! – закричал Цинь Бяо так, что задрожали окна, и налившимися кровью глазами в упор уставился на Дуна.

Тот в ответ злобно сверкнул зрачками и опрометью кинулся вон из комнаты.

– Теперь говори, брат У! – торопливо произнес Цинь Бяо.

– Я надеюсь, вы получили мое письмо?! Перед теми, кто будет продолжать идти по пути разбоя и грабежа, нет никакой перспективы! Вам есть над чем призадуматься. У Красной армии и людей и боеприпасов меньше и вооружение значительно хуже, чем у белых, а все же она одерживает победы. Только в наших горах разбито тринадцать полков Сычуаньской армии: она потеряла убитыми, ранеными и пленными более четырех тысяч солдат и офицеров. Да вы, вероятно, и сами уже знаете об этом. О чем это говорит? Как река наполняется водой из своего источника, как дерево берет соки из корня, так и коммунистическая партия и Красная армия черпают свои силы у сотен миллионов простых китайцев, чьи интересы они защищают. Коммунистическую партию и Красную армию поддерживают все трудящиеся, которые больше не в силах терпеть притеснений эксплуататоров, поддерживают все бедняки, перед которыми сейчас закрыты жизненные пути, но которые не хотят быть безродными рабами. Одним словом, с коммунистами связаны чаяния и надежды, всех честных китайцев. Да вы и сами в прошлом были простыми крестьянами и, только зажатые тисками жизни, оказались вынужденными стать бандитами, которые ежедневно рискуют своей головой. Ведь это так?! Сейчас вы оказались между двух огней: Красной и белой армиями. Это очень опасное положение. Вы грабите и убиваете мирных жителей, поэтому местное население вас ненавидит. С Красной армией вы воюете, белые, как вы сами видите, также вас не жалуют. Выходит, что вам совершенно не на кого опереться. Как вам быть дальше?

Но вопрос его остался без ответа. Цинь Бяо просто не знал, что сказать, и когда У Чжи замолчал, только веер в руках главаря задвигался быстрее. Гэ Вэнь сидел с мрачным видом, низко опустив голову, и тоже молчал.

Слова У Чжи, безусловно, не могли не задеть обоих бандитов за живое. Им ясна стала бесперспективность их нынешнего положения. Действительно, не так-то просто обеспечивать всем необходимым больше сотни людей: ежедневно их кормить и поить, одевать, снабжать оружием и патронами. Разве грабежи могут дать все необходимое? Они на собственной шкуре чувствовали, что положение их ухудшается с каждым днем, что дорога, которую они избрали, становится все уже и уже. Раньше они не думали об этом и жили по принципу: прошел день – и ладно, плыли, как говорят, по течению. И только теперь этот человек с открытым взглядом и ясным умом впервые отчетливо поставил перед ними все эти сложные вопросы.

– Прошлый раз в своем письме я писал, что перед вами открыты три пути, – продолжал У Чжи. – Бороться вам с Красной армией, естественно, никакого смысла нет, так как даже прекрасно вооруженные и оснащенные белые армии терпят от нее поражения. А вот два первых пути заслуживают того, чтобы о них подумать. Я не стану скрывать от вас, что в 4-й армии у меня есть друзья, и, если вы решитесь встать на сторону Красной армии, то я смогу «навести для вас мостик». Конечно, было бы самым лучшим и для вас и для местного населения такое решение. Но если вы сейчас не готовы пойти поэтому пути прямо, то есть и другой выход: внешне все сохранить так, как есть, а на деле по мере возможности помогать Красной армии. От этого вы ничего не потеряете, а в трудную минуту вам даже помогут… – Он помолчал немного, потом заговорил о другом: – Брат Цинь, я выполнил и вторую твою просьбу! – С этими словами он вынул из кармана мандат, подписанный командующим Ли, которым Цинь Бяо назначался командиром полка миньтуаней в юго-западных уездах провинции.

Цинь Бяо взял мандат и передал Гэ Вэню, чтобы тот его прочитал. Но Гэ Вэнь равнодушно взглянул на него и вернул главарю. Цинь Бяо держал мандат обеими руками, словно драгоценность:

– Брат У, ты удивительный человек! У тебя слово не расходится с делом, это просто здорово!

У Чжи понял, что сейчас мало надежд склонить Цинь Бяо перейти на сторону Красной армии, и поэтому решил всеми силами воспрепятствовать тому, чтобы тот переметнулся к гоминдановцам.

– Ну вот, брат Цинь, ты получил, что хотел. И мне в связи с этим хочется сказать тебе еще несколько слов. Можешь мне поверить – я хорошо знаю как белых, так и красных, у меня есть друзья и среди тех и среди других. И я могу тебе довольно точно объяснить, как относятся к таким отрядам, как твой, обе стороны. Белые считают вас бандитами и если не могут просто уничтожить, то стараются «переформировать» ваши отряды в регулярные части; однако и после этого они относятся к вам, как к бандитам, и рано или поздно вы погибаете от рук подосланных убийц. Да ты, брат Цинь, наверное, и сам хорошо помнишь, какой смертью умер твой бывший командир Ло Янь-хой? Если бы ты в тот раз не сбежал, то боюсь, что сейчас не сидел бы здесь со мной… Красная же армия относится к таким, как ты или Гэ Вэнь, совсем по-иному. Коммунисты считают, что для вас никогда не поздно вернуться на правильный путь. Мне, например, совершенно ясно, что другого пути, как с Красной армией, у вас быть не может, и вы, если сумеете трезво оценить обстановку, поймете это рано или поздно… Да хватит тебе, брат Цинь, любоваться своим мандатом, он тебя совсем ослепил! Ты лучше бы еще раз вспомнил о смерти Ло Янь-хоя, ведь с тех пор не прошло еще и трех лет.

Но Цинь Бяо никак не мог насмотреться на полученный мандат: ведь сбылась его давняя мечта! Теперь он померяется силами с Сюй Яо-мином! И раз этот документ попал ему в руки, как же он может отказаться от него? Но одно упоминание о судьбе Ло Янь-хоя бросало его в дрожь.

Цинь Бяо ласково поглаживал своей огрубевшей рукой мандат, но на душе у него было неспокойно. Он чувствовал себя словно в западне и не решался сказать что-нибудь определенное.

Гэ Вэнь прекрасно понимал состояние своего начальника и решил прийти ему на помощь.

– Брат У говорит правду, – сказал Гэ Вэнь. – Мы, конечно, не должны воевать против Красной армии. Но решить что-либо сразу, по-моему, невозможно. Мы должны подумать.

– Правильно, – согласился с ним Цинь Бяо. – Я человек темный, брат У, и ты должен меня просвещать, Я все время слушаю тебя очень внимательно.

Солнце клонилось к западу. Слуги накрыли на стол. Еды было вдоволь: солонина, цыплята, молодые побеги бамбука, бобовые стручки и многое другое. Посредине стола красовался чайник с маисовой водкой.

Беседа продолжалась и за обедом. Внезапно трапезу прервали громкие удары гонга. В комнату вбежал растерянный ординарец и доложил:

– Приближаются красные!

Цинь Бяо и Гэ Вэнь испуганно переглянулись. Они привыкли чувствовать себя в безопасности в пещерах, а здесь они были беспомощными и поэтому сразу растерялись.

«Что нашим понадобилось в этой деревне? – недоумевал У Чжи. – А эти сразу в панику ударились – ни черта в военном деле не смыслят!»