Текст книги "Сафари под Килиманджаро"

Автор книги: Йозеф Вагнер

Соавторы: Надя Шнейдерова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Чудодейственные таблетки

Когда я впервые приехал в Африку, Том Манн – мой торговый партнер, сразу же начал меня инструктировать. – Ты должен выучить язык суахили. Это непременное условие. Без этого здесь невозможно существовать и что-либо предпринимать. Ты должен знать, о чем говорят твои африканские помощники в лагере, ты должен уметь с ними разговаривать… Иначе у тебя ничего не выйдет, и ты быстро разоришься. Они будут тебя обманывать, не будут слушаться и не будут уважать…

А вы знаете, что в Африке найти общий язык с местными жителями – это далеко не простая вещь. Каждое племя имеет свой собственный язык, а вы ведь не можете выучить сотни языков. Вот почему суахили постепенно превратился в деловой язык Восточной Африки.

К счастью, появился суахили-английский словарь, и я начал с его помощью учить первые слова на суахили. Например, вода, чай, еда, голод, жажда… Это была каторжная работа, потому что английское выражение я должен был тут же отыскивать в нашем словаре. Но зато таким путем я учил сразу два языка. Когда у меня накопился небольшой запас основных слов, я стал из них составлять предложения для разговора.

Мои первые фразы выглядели примерно так: «Сколько у тебя жен, господин?», «Все ли твои жены красивы?», «Сколько у тебя молодых жен?» и тому подобное. Потом я начал учить слова, которые мне были нужны для охоты: «Медленно!», «Быстро!», «Быстрее!», «Подними ящик!», «Опусти ящик!» И, конечно, особенно хорошо я должен был научиться считать. Перед выдачей зарплаты в лагере всегда царило особое настроение. Нервничали африканцы, нельзя сказать, чтобы и мы были спокойны. Африканцы – это очень своеобразный народ. Они любят веселиться, праздно проводить время, вести длинные беседы между собой. На мой взгляд, наибольшие перспективы в современном африканском обществе имеют, прежде всего, женщины. Но это уже особый вопрос… В общем, если вы хотите, чтобы в лагере складывались хорошие отношения с африканскими помощниками, то вам не следует платить им все деньги сразу. Если выдать все деньги сразу, то они с величайшей радостью их тут же потратят, накупят всяких вещей и несколько дней не будут появляться на работе. А потом придут и с милой улыбкой скажут: «Бвана, мы будем работать, только дай нам поесть…» Согласитесь, что в таких условиях не могло быть и речи об организации работы и выполнении намеченного мною плана. И много трудностей мне пришлось преодолеть, пока я не дошел до всего сам и не научился разгадывать их маневры, с помощью которых они, порой, пытались меня провести.

Именно поэтому я так боялся дня зарплаты. Мне вспоминается одна история.

Нам предстояла охота на носорогов. Я вышел из палатки и увидел, что лагерь словно вымер. Что могло произойти? Я направился в ту часть лагеря, где находились палатки африканцев, и громко крикнул:

– Подъем! Отправляемся за носорогами!

Начинало светать, а нам нужно было ловить носорогов именно тогда, когда они возвращаются с ночного пастбища.

– Поторапливайтесь, – крикнул я нетерпеливо. – Уже давно пора быть на ногах! Отправляемся на охоту!

Наконец появился заспанный парень. Через довольно длительное время – второй, третий. И все. Что же, мы должны потерять целиком день? Раздосадованный, я кинулся в одну палатку. Она была пустой. В другую – тоже пустая. И только с третьей мне повезло. На постели под одеялом, натянутым почти на нос, вырисовывался чей-то силуэт, и раздавался блаженный храп.

– Вставай, – крикнул я. Никакого эффекта. Время уходит, а я ничего не могу добиться: – Мы идем на носорогов! Вставай, или будет плохо!

Ни угрозы, ни крик, ни брань – ничего на него не действовало. Я рассвирепел и ударил рукой по одеялу в том месте, где очерчивалась определенная часть тела. И тут же я с удивлением отдернул руку. Я ударил по чему-то очень рыхлому и мягкому. Сдернул одеяло и…

– Извините, мадам, – смущенно сказал я.

Мадам сонно посмотрела на меня одним глазом и ничуть не удивилась. Она продолжала сладко спать.

Я понял, почему мои ребята не хотят сегодня охотиться на носорогов и почему у них нет того подъема, которого я ожидал от них. Я отступился. В этот день на охоту мы не поехали.

Свободного времени, в полном смысле этого слова, в Африке у меня не было. Если не охота или неотложные дела в лагере, то я учил суахили, писал письма, а самое главное – наблюдал жизнь животных.

Наблюдать животных – это непередаваемое удовольствие. Вы чувствуете себя исследователем, который все время открывает для себя что-то новое, чего нет ни в одной специальной литературе. Очень интересна, например, жизнь золотисто-оранжевых антилоп – болотных козлов. На первый взгляд может показаться, что они живут одним огромным многотысячным стадом. В долине Семлики их насчитывается свыше десяти тысяч. Однако это только так кажется. Гигантское стадо – это мозаика, выложенная из отдельных небольших стад в десять-двадцать голов, каждое из которых возглавляет взрослый самец. Жизнь только одной такой «мозаики» могла бы стать интереснейшим сюжетом даже для писателя. Сильный взрослый самец отвоевывает свое местечко – всего несколько квадратных метров, которое он зорко стережет. А совсем рядом, на таком же маленьком кусочке земли, властвует уже другой самец, рядом еще один и еще. Таким образом, вся земля поделена на небольшие «суверенные государства» со своими гаремами. Но как только один самец хотя бы на минуту оставляет свои владения, их тут же оккупирует другой.

Очень интересно наблюдать, как самцы стараются отвоевать себе новые земли. Они старательно поджидают момент, когда местный владелец отлучается по своим физиологическим нуждам и – борьба за благосклонность его дамы началась. Совершенно непостижимо, как быстро ему удается «уговорить» самку и забрать ее в свой гарем. Однако эта победа временная, потому что обольститель тоже должен поесть, попить и сделать все остальное – и тогда справедливость восторжествует, самец возвращает свою самку назад. Правда, тоже только на время. В разных районах жизнь одних и тех же животных выглядит иначе.

Меня очень интересовали маленькие антилопы ориби, которые живут в бескрайних, совершенно открытых саваннах или по краям редкого буша. Я видел их в таких местах, где, насколько хватало глаза, не было ни капли воды. У меня не укладывалось в голове, как они выдерживают? Ведь антилопы ориби не покидают своих родных мест, с самого рождения они остаются верными своим местам обитания и, в отличие от других животных, не ищут новых пастбищ.

Значит, в сухой сезон они неделями ничего не пьют. Все это было для меня поразительным и необычным. Антилопы относятся к подотряду жвачных животных, которые потребляют довольно большое количество воды, а ориби живут почти без воды. Я решил выследить их.

Было 65 градусов жары, ориби спокойно лежали под палящими лучами солнца и жевали… Другие крупные антилопы отправились на водопой. Они это делают постоянно, преодолевая ежедневно огромные расстояния. Ориби даже не шелохнулись. Эти нежные, маленькие животные, меньше, чем наши серны, просто не в состоянии пройти пятьдесят и более километров через суровый буш, а поэтому они просто… не пьют.

Для меня это было загадкой. И все же я ее разгадал. У ориби вообще нет потовых желез. Для жизни им достаточно воды из травы и той скудной росы, которая на рассвете выпадает в долине. Ориби без воды были спокойны и прекрасно себя чувствовали.

Я вел подробные записи. Меня интересовало абсолютно все, что касалось поведения животных, какими группами они живут, чем питаются, сколько кормов им требуется в день, сколько на одного самца приходится самок, какой у них ритм жизни и тому подобное. Все это мне было необходимо узнать и понять для того, чтобы потом в Чехословакии создать для них наилучшие условия. Ведь нашей целью было не только показывать посетителям зверей, но и заниматься их разведением, их размножением, чтобы впоследствии их можно было бы передать и другим зоологическим паркам.

Я лежал у воды и тщательно записывал свои наблюдения. В последние дни отлов животных шел полным ходом, и времени для ведения дневника у меня практически не оставалось. Был знойный полдень. С десяти часов утра до четырех дня стояла невыносимая жара. Солнце выпарило последние капли воды из каждого стебелька, буш окрасился в серебристо-серый цвет и был окутан дрожащей дымкой знойного воздуха. Жизнь в это время словно замирает. Всюду воцаряется мертвая тишина, и только на невероятной высоте неутомимо кружат грифы, похожие на маленькие, но хорошо различимые точки.

Я закончил записи и стал размышлять над своими неприятностями. В лагере вспыхнула какая-то странная болезнь, не похожая ни на одну из тех, с которыми мне приходилось встречаться раньше.

Это случилось два дня назад. Африканцы начали жаловаться:

– Господин, у меня страшно болит голова.

– У меня очень болит живот, господин.

– Я еле держусь на ногах.

Я их пожалел: «Идите, отдохните. Я к вам зайду, дам лекарство, и все пройдет».

По дороге в лагерь я не переставал об этом думать… Что же это все-таки за болезнь? Она сопровождается болями, но в разных частях тела. И протекает она у каждого по-разному. Я измерил температуру – у всех нормальная. Больных с каждым днем прибавлялось. Меня это приводило в ужас. В одно прекрасное утро из двадцати помощников на работу вышли только трое. Об отлове животных не могло быть и речи. Работа в лагере была под угрозой.

Я ничего не мог понять. Но потом…

Отиен! Помните его историю с оторванным ухом? Он был здоров, и я позвал его к себе.

– Отиен.

– Да, бвана.

– Скажи, чтобы все немедленно пришли сюда. Пусть соберутся около моей палатки.

– И больные?

– И больные.

Вид у них был жалкий. Один держался за голову, другой – за поясницу, третий – за живот. На какой-то момент я заколебался. То, что я собирался проделать – было большим риском. А вдруг у меня ничего не получится? Вдруг они уйдут от меня, и я останусь один среди дикого буша, вдали от цивилизации? Где я так быстро найду помощников? Лагерь не может остаться без них ни на минуту. Но другого выхода у меня не было. И я решился.

– Встаньте все в ряд!

Я выбрал в своей аптечке самую большую коробочку с лекарствами и положил ее около себя. Стоны на минуту смолкли. Все с любопытством следили за тем, что я буду делать.

– Откройте все рот! – приказал я. – Покажите язык! Все!

Я переходил от одного к другому и каждому велел сказать «а-а», я их ощупывал, выстукивал. Когда закончил, сказал:

– Плохи ваши дела, ребята. Очень плохи. Нужно лечиться.

Трое здоровых стояли в стороне. На минуту Отиен изменился в лице. Как-будто он был разочарован. Сегодня я уже знаю, что Отиену было известно о таинственной эпидемии в лагере. И теперь он выжидал.

Мне не хотелось проигрывать. Неужели я проиграю? И все же я верил своей интуиции. Я стал раздавать таблетки. Парни их охотно глотали.

– Медицина эта особенная, – сказал я. – Вы все от нее выздоровеете.

Рядом был пустой ящик от консервов. Я перевернул его и поставил перед стоящими в ряд африканцами. С этой «трибуны» я начал речь:

– Вы что же, думали, что я дурак?!

Эти слова прозвучали, как взрыв бомбы. Оханье и стоны сразу прекратились. Все с напряжением ожидали, что будет дальше.

– Вы хотели получать деньги даром. Вы хотели меня обмануть. Хватит с меня этого!

Потом я показал на трех здоровых парней и продолжал:

– Я должен знать, кто из вас хочет работать. Работать и не обманывать меня. Пусть выйдет и подойдет к тем троим.

Это была необыкновенная минута, и я с удовольствием ее вспоминаю.

Хотя тогда мне было далеко не все равно.

Я ждал… Ожидание не было приятным.

Из ряда «больных» неуверенно вышел первый. Это был Нельсон, наш повар. Только что он корчился, делая вид, что у него болит живот. Сейчас он шел прямой, как свеча.

Потом второй, третий… Мне казалось, что время тянется ужасно медленно. Кроме небольшого пространства перед собой я ничего вокруг не видел. Постепенно оно опустело и все до одного встали в ряд здоровых.

Я слез с ящика. Сразу я и не нашелся, что им сказать. А собственно, говорить ничего и не надо было.

Все они дружно засмеялись, стали хлопать друг друга по спине, а потом мои здоровые «больные» стали провозглашать в мою честь здравицу:

– Хороший бвана!

– Хороший господин!

Этот момент я отношу к числу самых дорогих для меня воспоминаний об Африке. Да, всегда и везде, и здесь тоже, среди дикой, неукрощенной природы, имеет силу наивысший закон: хорошие человеческие отношения.

Не знаю, как долго продолжалось всеобщее веселье, но вдруг наш повар Нельсон схватился за живот и побежал за ближайший куст. Оттуда он вернулся с несчастным и виноватым лицом:

– Бвана, я действительно болен. У меня очень болит живот.

Он боялся, что я ему не поверю. Но я верил. После Нельсона побежал за куст второй, третий…

Они поняли, что причиной стали мои «чудодейственные» таблетки, которые я использовал как тактический приём, а также от злости за то, что они хотели меня обмануть и лишили нескольких бесценных дней работы. Но мои «больные» парни совершенно на меня не сердились. Наоборот, мы сделали ничью – 1:1, а я – еще один шаг к тому, чтобы завоевать их доверие и уважение. Дисциплина в лагере восстановилась и работа снова пошла гладко…

Экспедиция «на волоске»

– Я очень сожалею, господин, но разрешение на вывоз оружия я вам дать не могу. – Господин посол энергично забарабанил пальцами по столу и встал. Я понял, что аудиенция закончена.

Тем не менее, я попытался еще раз объяснить ему, что ни о каком «вывозе оружия» нет и речи. Просто у меня было с собой специальное ружье, которое заряжалось «коротковолновыми» инъекционными пулями. Инъекционные пули, кроме одурманивающего вещества, содержали еще миниатюрный передатчик, который в тропическом лесу подавал нам сигналы, сообщая, где находится «подстреленное» таким образом животное.

– Я очень сожалею, господин. Я вам уже объяснил это, господин. Мои инструкции мне этого не позволяют, господин.

Этот разговор состоялся в камерунском посольстве в Брюсселе. Был последний день 1970 года, последний час работы. Целый день мы объясняли в посольстве, что хотим поехать в Камерун, чтобы ловить горилл, шимпанзе, антилоп, но нам не хотели поверить. Я показывал фотографии прошлогоднего транспорта с животными, множество вырезок из восточноафриканской и западногерманской печати, но все было напрасно. Три часа дня, рабочий день окончен. Господин посол взглянул на часы, глубоко вздохнул и устало посмотрел на нас. Я чувствовал, что наступил решающий момент. Сейчас или никогда… Я быстро положил на стол из красного дерева три паспорта.

– Ну, хорошо, – сказал он с отчаянием. – Я дам вам эти визы. Но только на один месяц. Остальное оформите в Камеруне. Правда, не знаю, чем все это у вас кончится.

Кончилось все это интересно, а впереди нас ожидало много трудных минут и необыкновенных впечатлений – это вы узнаете из моего дальнейшего рассказа.

Сейчас, однако, самым главным для нас были визы. Мы выиграли – во всяком случае, так мне казалось тогда.

В отличном расположении духа я побывал еще на известном фармацевтическом заводе «Янсен». Мое посещение было заранее оговорено. Главный инженер завода, хорошо информированный из печати о чехословацкой экспедиции, знал наши планы. Я хотел получить новый очень эффективный усыпляющий препарат – фентанил. 120 мг фентанила достаточно, чтобы усыпить пятитонного слона, а 50 мг достаточно для взрослого кафрского буйвола. Мне очень хотелось получить этот препарат – однако ничего из этого не вышло. Это сильное и эффективное средство находится под строжайшим международным контролем, и получить его можно только по специальному разрешению соответствующего министерства той страны, в которую он будет ввезен. Взамен нам дали азапарон, который был в десять раз менее действенный, но мы и ему обрадовались. В Камерун я взял обоих своих сыновей – Зденека и Йозефа. Во время экспедиции в Африку я не раз убеждался в том, что в роковую минуту, перед лицом смертельной опасности, можно положиться только на очень близкого человека. А в Камеруне нас ожидала необыкновенно тяжелая работа. Я намеревался ловить опасных животных в тропическом лесу, а это означало, что мы отправимся в такие районы, с которыми не существует никакой связи, где живут только пигмеи – почти вымирающие карликовые племена, которые зачастую за всю свою жизнь ни разу не видели белых людей.

Без специального ружья, разрешение на которое мы добывали в посольстве, охотиться в таких условиях мы не могли. Ловить животных в буше и ловить животных в тропическом лесу, где видимость всего лишь несколько метров – большая разница.

Я решил рискнуть. У нас с собой было одиннадцать мест тяжелого багажа, который в целом весил двести пятьдесят килограммов. Я надеялся, что среди такого множества вещей, необходимых нам для экспедиции, «опасное» оружие каким-нибудь образом затеряется.

В новогоднюю ночь мы вылетели в Париж, а в одиннадцать часов вечера на самолете «Эр Африка» стартовали в Камерун. В половине шестого утра мы совершили посадку в Дуале. Дуал – это крупнейший авиационный и морской порт в Камеруне. Мы рассчитывали, что если все пойдет хорошо, то отправим отсюда транспорт с животными в Чехословакию.

Через три часа мы продолжили свой путь самолетом внутренней авиакомпании в Яунде. Было второе января, а мы вдруг оказались в самом разгаре тропического лета. Столица Камеруна утопала в зелени и цветах. Сразу же за бетонной посадочной полосой аэропорта начиналась плотная зеленая стена тропического леса.

Еще вчера нам было холодно, а сегодня уже жарко. Правда, жарко нам было еще и по другим причинам…

Выгрузка нашего багажа длилась около двух часов. Обслуживающий персонал аэропорта был в ярости. Наконец пришел начальник аэропорта, чтобы решить, что с нами делать. Увидев наш багаж, он схватился за голову, велел принести ему три бутылки кока-колы и почти залпом их выпил. Только потом он смог начать переговоры.

– Что с этим делать? – спросил он с отчаянием. – Ведь мы не сможем его осмотреть даже в течение недели.

– Мы вас заверяем, господин, здесь только то, что нам необходимо для экспедиции. Ничего лишнего! Поверьте, господин!..

Правда, диалог продолжался дольше, но сейчас я уже не могу вспомнить, о чем шла речь, потому что тогда я только и думал о нашем злополучном ружье. Если его найдут, то…

– Что мне с вами делать? – тихо спросил начальник, наверное, уже в десятый раз. Наконец, он еще раз схватился за голову, встал с кресла, в котором все это время удрученно сидел.

Я почувствовал, что решение принято. Сейчас будет!

– Вы подпишете протокол, в котором обязуетесь дополнительно получить специальное разрешение на всю эту гору багажа. Согласны?..

Итак, мы могли исчезнуть с нашими чемоданами без досмотра. Можете поверить, что мы исчезли молниеносно, в полном смысле этого слова. Мы были благодарны начальнику за его соломоново решение, а он, в свою очередь, нам. Я услышал нам вслед глубокий и облегченный вздох.

Как только в гостинице я привел себя немного в порядок, я вынул из чемодана ружье и, слегка замирая от страха, отправился в полицию. Ведь могло случиться все, что угодно, например, меня могли просто «задержать» с оружием. А наше специальное ружье было изготовлено на оружейном заводе «Збройовка» в Брно по особому заказу, и мы гордились им. Я проявил большую дипломатию и терпение, чтобы получить разрешение. В полиции я прошел первое серьезное испытание и приобрел ценный опыт: без таланта дипломата и без крепких нервов в Камеруне шага не ступишь. Да, уже тогда, в Камеруне, вся наша экспедиция висела на волоске.

В паспорте стояла виза, «Збройовка» была легализирована, можно отправляться в путешествие. Но тогда я еще не знал, что получил самую странную визу в жизни… и что меня могут в двадцать четыре часа выслать из страны, все зависит только и только…

Об этом я расскажу дальше.

Главный наш лагерь находился в местечке Сангмелим, вблизи габонской границы. Мы хотели выяснить, сколько это будет, примерно, километров от Яунде. Но не думайте, что это было так просто. В конце концов нам удалось найти карту фирмы «Мишлен». Фирма на своей карте указывала расстояние до Сангмелима – 167 км по хорошей дороге. Что такое «хорошая дорога» я много раз в Африке убеждался. Но на этот раз это была уже не наша забота. Потому что было решено ехать на такси. Мы обменяли валюту. За сто долларов получили 27 тысяч франков и отправились искать такси. Это оказалось нетрудным. У таксиста была машина «Пежо-404 Комби» и выглядела она более или менее надежной, а самое главное – шофера ничуть не смутил наш багаж.

– В Сангмелим? Ох, ох! Недешево будет!

– Сколько?

– Пятнадцать тысяч франков.

– Нет, это дорого. Не пойдет!

Я сделал вид, что ухожу и из-за угла крикнул ему:

– Сбавь!

– Четырнадцать!

– Не пойдет!

– Тринадцать!

– Не пойдет!

Так мы кричали друг другу около часа.

Такое выторговывание цен является интереснейшим спектаклем, который имеет свои правила. Если вы сразу же согласились на предложенную вам цену, вы потеряете уважение, а человек, с которым вы намерены иметь дело, совершенно обоснованно сочтет вас неумным и будет просто разочарован, потому что вы лишите его волнующих минут в его однообразной жизни. Однако вы должны точно знать, в какой момент следует остановиться. Сцена достигла своего апогея. Таксист прокричал:

– Восемь! Дашь?

– Дам!

Мы погрузили свой основной багаж и отправились в путь.

Сангмелим имеет более десяти тысяч жителей, город расположен на пологом склоне холма, у подножья которого протекает речка Афамба. Город имеет одну широкую улицу, на которой теснятся магазины и лавки. Электричество бывает несколько часов в день, оно подается небольшой электростанцией, работающей на нефти. В Сангмелиме нет питьевой воды. Она продается в литровых бутылках – один литр воды стоит 90 франков.

Нигде я не встречал такого количества африканцев-альбиносов, как здесь. У них белые волосы, розоватая кожа и красные глаза. Торговля, в основном, находится в руках французов и греков, небольшими магазинчиками владеют также и местные жители. Мы остановились у француза Роберта Роя, которого я знал по переписке. Господин Рой продавал африканцам транзисторные радиоприемники, а у них покупал горилл, шимпанзе, маленьких антилоп, которых держал у себя в саду. Время от времени он их продавал в Голландию моему другу Ван ден Бринку.

На следующий день после нашего приезда супруги Рой должны были срочно куда-то уехать.

– Господин профессор, – серьезно сказал Роберт Рой. – Обещайте мне, что вы не выйдете из дому. Ни на шаг.

Было утро. Что же нам до вечера сидеть дома?

– Мы, что, под домашним арестом? – спросил я с удивлением. – Но почему? Я бы хотел кое-что еще купить и…

– Господин профессор, я полагаю, вы не собираетесь завтра же отправиться в джунгли?..

Роберт Рой засмеялся. Что-то осталось недосказанным.

– Почему нам нельзя выходить из дому? – спросил я обеспокоенно.

– Излишне вам это объяснять. Завтра вы поймете. Завтра, господин профессор!

Интересно! А утром нас ожидала еще одна неожиданность.

– У вас есть какая-нибудь выходная одежда? – спросил меня Роберт Рой.

Конечно, собираясь на охоту в Африку, нет необходимости брать с собой элегантную одежду, но считаться с неизбежностью контактов в обществе все же приходится. Предусмотрели это и мы.

– Покажите мне эту одежду! – распорядился господин Рой.

Он порылся в нашем скромном гардеробе и с неудовольствием покачал головой. Мне же было ужасно интересно.

– Ну… хорошо! – наконец капитулировал он. – Главное, что вы будете в божьей обители… Хотя и от одежды тоже многое зависит.

– Где мы будем?

– В божьей обители. В костеле, господин профессор, и в ваших интересах выглядеть очень набожным человеком.

Мы пошли в костел создавать видимость набожных людей и завоевывать расположение к себе. В белой отглаженной сорочке и галстуке я был похож на респектабельного плантатора.

В костеле собрались сливки местного общества. Дамы, сверкающие драгоценностями, с любопытством разглядывали нас, и здесь я вспомнил наставления господина Роя. Ну, кто бы мог подумать, что я вместо джунглей попаду, в первую очередь, в костел?

У меня было лицо бедного грешника, который пришел сюда в поисках душевного покоя и за благословением. А так как храм был католический, я опустился на колени, медленно и степенно перекрестился и «погрузился в молитву», т. е. закрыл ладонями лицо, а сам сквозь пальцы следил за производимым впечатлением. Эффект был ошеломляющий. Все взгляды обратились в нашу сторону. По-видимому, такой набожности здесь еще не видели.

В это время заиграли музыканты – примерно пятнадцать человек. Они заполнили собой половину костела. Прихожане начали танцевать. Я выжидающе смотрел на господина Роя. Нам тоже следует танцевать? Я был готов ко всему. Но Роберт молча молился и не подавал нам никаких знаков.

Костел был похож на бал в масленицу. Все танцевали, хлопали в ладоши, слышались радостные восклицания. Одним словом, великолепно развлекались. А я с интересом наблюдал. Если бы у меня был с собой фотоаппарат!

Месса окончилась.

А вскоре префекту было доложено: в городе появились новые белые – очень набожные…

– После обеда мы отправляемся с визитом к префекту полиции, – принял решение господин Рой.

Зачем? Ведь виза у меня есть, мы уже были в Камеруне. К чему этот цирк? Может быть, господин Рой хочет похвастаться своими экзотическими гостями из далекой незнакомой страны? По-видимому, это будет обычный светский разговор, неизбежный визит вежливости.

Господин полицейский префект был очень сдержан. Я себя почувствовал, как на допросе. Кто мы такие, что мы делаем, зачем мы приехали в Камерун, какие у нас цели, а в заключение он начал обстоятельно выспрашивать все, что касалось меня лично. Когда я изложил ему свою биографию, господин префект глубоко задумался… Это была затянувшаяся и неприятная тишина. Несколько раз я порывался ее прервать, но Рой незаметно делал мне знаки, чтобы я молчал. Что происходит? Почему у Роя такое напряженное и выжидающее лицо?

– Хорошо, месье, – сказал, наконец, полицейский префект. – Будьте любезны прийти ко мне завтра, и мы поговорим.

О чем? Мы уже проговорили три часа! Однако мне ничего не оставалось делать – покорно согласиться.

Мне не хотелось терять зря время, и поэтому я сразу же отправился в деревню Аком к известному охотнику Зе Жосуа. А чтобы нам легче было договориться, я взял с собой «Фауну Африки» – великолепную книгу с красочными иллюстрациями. Я показывал на картинки с животными и каждый раз спрашивал его:

– Ты их знаешь? Они живут в вашем лесу?

Как только охотник узнавал животных, он с восторгом хлопал в ладоши и кричал:

– Много! Здесь их много! Много!

Таким образом, после долгих объяснений я, наконец, узнал, какие животные есть в окрестных лесах. Я узнал и первые их названия на местном языке – а это тоже очень важно. Например, слон – ZOG, горилла – NGI, шимпанзе – WOO, буйвол – NAT и, наконец, редкая и самая сильная антилопа бонго – EZONA.

Я вернулся в Сангмелим поздно ночью, но был доволен… Первые вести о животных, ради которых мы приехали в Камерун, были обнадеживающими.

Утром мы снова отправились к полицейскому префекту. Лицо Роберта Роя снова стало таким же напряженным, а я опять ничего не понимал.

– Ваше превосходительство, какое вы приняли решение? – почтительно спросил Рой.

– Месье, – ответил полицейский префект с достоинством, – я дам вам это разрешение.

Какое разрешение? Все разрешения у нас уже были. Но я видел, каким покорным и благодарным стало лицо Роберта Роя… Что это за театр?

Господин полицейский префект сделал знак, что аудиенция окончена. Я последовал примеру господина Роя и с глубоким поклоном сказал:

– Ваше превосходительство, я вам бесконечно благодарен.

А за что, я даже не представлял себе. Узнал я об этом позже. Весь Камерун разделен на районы и области, во главе которых стоят правители – всесильные хозяева. Их власть верховная, и никто не может изменить их решения. При пересечении невидимой границы, если вы не явитесь на прием к префекту или к его заместителю – вас вышлют из Камеруна в двадцать четыре часа, и никто уже вас обратно не пустит. За три недели до нашего приезда в Бенгбис прибыли операторы западногерманского телевидения. Не посетив префекта, они сразу же отправились в ближайшую деревню, чтобы снять фильм о карликовом племени – пигмеях. Съемки продолжались всего два дня, после чего их арестовали, а фильм конфисковали. Паспорта и визы у них были в полном порядке, даже было специальное разрешение из министерства. Не помогло вмешательство на самом высшем уровне, никто не смог отменить решения бенгбисского правителя. Операторы должны были в двадцать четыре часа покинуть не только Бенгбис, но и вообще Федеративную Республику Камерун. Так что такой деревенский правитель достаточно важная особа. Тот, в Бенгбисе, имел двадцать восемь жен, сто тридцать детей и был набожным католиком. Он даже знал несколько немецких слов, помнил их еще со времен немецкого колониального господства. Только благодаря Роберту Рою и его бесценным советам я избежал подобной участи. Когда на следующий день мы отправились посетить епископа, выражение моего лица уже полностью соответствовало дипломатическому протоколу. Сердечный разговор между нами длился несколько часов, и его преосвященство с благословением отпустил мои грехи. Кроме благословения я получил от епископа еще и рекомендательное письмо к голландскому настоятелю в Бенгбисе, а Бенгбис расположен на самом краю огромного национального парка Джа, куда как раз и лежал наш путь.