Текст книги "Сафари под Килиманджаро"

Автор книги: Йозеф Вагнер

Соавторы: Надя Шнейдерова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Тайна черного чемодана

Наша работа в Камеруне подошла к концу, и мы готовились к следующей экспедиции в Кению.

– Зденек, ты останешься здесь, в Камеруне, а йозеф поедет со мной в Кению, – решил я.

– Но почему? – спросил сын, явно расстроенный.

– Останешься с обезьянами. У нас сейчас зима, и если мы их отправим самолетом, они заболеют воспалением легких. Пока мы будем в Кении, ты займешься обезьянами, отловишь еще. Поймай хотя бы тех, с белыми мордочками и великолепной шерстью, но только учти, что каждая из них не должна весить более пяти килограммов…

Нельзя сказать, чтобы Зденек был в восторге. Его ожидала очень однообразная работа. Отлавливать обезьян – это значит, постоянно держать наготове вездеход и ждать сообщений от местных жителей. В тропическом лесу рядом с дорогами есть плантации, на которые обезьяны приходят полакомиться. Если они нападают на чью-нибудь плантацию, местные жители сообщают нам об этом с помощью «передатчика», т. е. тамтама. Этот сигнал, как эстафету принимают следующие деревни и всегда передают его нам, где бы мы ни находились. Такое «нападение» обезьян может продолжаться и два дня, так что мы успевали приехать вовремя и отловить много животных с помощью собак и инъекционных пуль.

– Обезьян укротишь, выучишь и отправишь в Прагу. Ясно?..

– Ясно, – грустно ответил Зденек.

– Потом приедешь к нам в Кению.

В четверг, в девять часов утра мы должны были вылететь из Дуала в Найроби. Мы взяли с собой только самое необходимое, и все равно наш багаж весил свыше двухсот килограммов. Ружья и боеприпасы мы оставили в Камеруне. Забрать все это в Кению – об этом не могло быть и речи. Разрешения у нас не было, а провоз оружия без разрешения грозил высылкой из Кении, дипломатической нотой и прочими осложнениями. Мы остановились перед зданием аэропорта и принялись выгружать багаж. Я как раз собирался нести самый большой чемодан в таможню, как вдруг кто-то страшным голосом заорал у меня над самым ухом:

– Как вы смели себе это позволить?!

От неожиданности я выронил чемодан и тут же обернулся. Позади меня стоял невысокий, толстый и разъяренный человек – побагровев от злости, он бешено размахивал руками.

– Я очень сожалею, месье, но я не понимаю, – заговорил я сбивчиво после того, как немного опомнился.

Мужчина заложил руки в боки и медленно, шаг за шагом надвигался на меня. У меня было такое ощущение… Я ведь встречался лицом к лицу с разъяренным буйволом, словом, много было разных случаев, но такого ощущения у меня еще не было. Я пятился от него до тех пор, пока не уперся в свой вездеход и беспомощно ждал, что будет дальше.

Человек уставился на меня бешеными глазами.

Я смотрел на него, как загипнотизированный. В какой-то момент вдруг стало зловеще тихо, вдобавок еще движение в аэропорту как бы замерло. Потом этот маленький господин вплотную подошел ко мне, поднялся на цыпочки и заорал в ухо:

– Что вы себе позволяете?

После этого оглушительного крика у меня в ухе что-то подозрительно щелкнуло, и только через какое-то время я начал снова нормально слышать.

– Извините, месье, – начал я как можно вежливее, – но будьте любезны мне объяснить…

– Я вам так объясню, что вы опомнитесь в больнице, – заревел он снова мне в ухо.

Как-будто издалека я услышал голос диктора: «Мадам и месье, самолет „Эр Камерун“ вылетает…».

Да, самолет улетает через полчаса. Если мы опоздаем, то придется ждать целую неделю. И так с этой поездкой были сложности. В Найроби можно лететь прямо через Киншасу, столицу Республики Заир. Но нам не дали транзитных виз, поэтому мы должны были лететь через всю Африку. Нам предстояла сложная комбинация: из Дуала в Лагос – столицу Нигерии, оттуда в Аккру – столицу Ганы, затем Хартум в Судане, и уже потом из Аддис-Абебы, столицы Эфиопии, в Найроби. Эта дорога стоила огромных хлопот, времени и денег. А теперь…

– Месье, – начал я в отчаянии, – хотя я и не знаю причин вашего гнева…

– А ну, убирайтесь! – заорал он.

– Именно этого и я хочу.

Я схватил было свой чемодан, но этот рассвирепевший господин своим маленьким и тучным телом еще раз решительно преградил мне путь и приказал:

– Поставьте чемодан! Никуда вы не пойдете!

В Африке человек должен быть готов ко всему. Ничто не должно его удивлять, он должен сохранять хладнокровие, самообладание и не всегда рассчитывать на логическую аргументацию. Это совсем иной мир. Я и сейчас старался сохранить самообладание. Я спокойно объяснил, что мы охотники, летим в Кению, что очень сожалеем, если чем-нибудь обидели его бесценную особу, хотя я никак не мог понять, чем именно. А стрелки часов неумолимо бежали.

Мой дипломатический ход, по-видимому, не произвел на господина абсолютно никакого впечатления, потому что в конце моей речи он снова заорал:

– Ну, я вам покажу!

Согласитесь, трудно сдержаться в подобной ситуации. Но я сдержался, а вот Зденек – нет. Молодые люди не переносят несправедливости.

– Отец, что ты с ним возишься? – сказал он по-французски, а потом еще добавил: – Плюнь ты на него!

Я замер. Я ожидал взрыва. Но представьте себе, что этот господин спокойно, тихо и логично ответил на это:

– Не сможет… Я начальник полиции в аэропорту!

Потом вынул из кармана свисток, победно усмехнулся и засвистел. Тут же из здания аэропорта выскочили полицейские… и прощай, вместо Кении мы отправимся в тюрьму.

Но почему?.. Я ничего не понимал.

Полицейские быстро нас окружили и ждали приказаний. Начальник смерил меня взглядом с головы до ног, а потом показал пальцем на Зденека:

– Забрать его.

Наверное, Зденек показался ему наиболее опасным. Мысленно я уже прощался и с Камеруном, и с Кенией. На самолет мы уже не успеем, и из Камеруна нас тоже вышлют. Но почему, этого никто не знал. Только этот маленький злобный человечек…

И еще полицейские.

Подошла и моя очередь. Начальник показал на меня пальцем и приказал:

– Убрать.

Можно это понять по-разному. На счастье, нас убрали вместе с машиной на триста метров в сторону. Начальник остался на том месте, где состоялось наше необычное знакомство, и оттуда наблюдал завершение предпринятых им действий.

– Месье, что я сделал? – спросил я полицейского с отчаянием и недоумением.

– Оскорбили нашего начальника.

– Каким образом?

– Вы поставили свою машину на его место.

– А откуда я мог знать, что это его место?

– Он там ставит свою машину каждый день.

– Но я иностранец. Я в этом аэропорту был всего лишь раз в жизни.

– Он и тогда ее ставил здесь. Он здесь каждый день ставит.

– Но…

Я ничего не мог сказать…

Начальник полиции сел в свой «Ситроен» и отъехал немного в сторону… как раз на то место, где перед этим стояла наша машина. Потом спокойно ушел.

И полицейские тоже ушли.

Мы стояли на раскаленном булыжнике и размышляли, что же нам делать дальше. От аэропорта нас отделяют триста метров, это значит, что на такое расстояние на руках нужно перенести девять чемоданов. А до отлета осталось всего несколько минут.

– Отец, мы уже не успеем, – сказал Йозеф.

– Попробуем. Может… ну, не знаю, что… Идем!

Можете себе представить, как мы тащили чемоданы в аэропорт. Вы представляете, что значит перенести двести килограммов, да ещё в такую жару?! Все полицейские собрались перед зданием аэропорта и с любопытством смотрели, чем все это кончится.

За пять минут до отлета самолета мы перенесли свой последний чемодан в таможню. Мы уже понимали, что сражение проиграно. И вдруг диктор объявляет:

«Дамы и господа, леди и джентльмены… Вылет самолета авиакомпании „Эр Камерун“ по техническим причинам задерживается на три часа».

Я подошел к окну. Я должен был сделать глоток свежего воздуха.

И вдруг я вижу как из боковой двери полицейского участка вышел Зденек, осторожно огляделся вокруг, побежал к нашей машине и моментально укатил. Он воспользовался интересом полицейских к двум белым, которые боролись с чемоданами и со временем, и удрал от них.

Ура! Мы выиграли!..

Но это мы только так думали!..

Через два дня мы, наконец, прибыли в Найроби. Служащие аэропорта меня уже знали по предыдущим экспедициям, поэтому поставить печать в паспорте было делом нескольких минут. Но Йозеф… Не помогли уговоры и объяснения, что это мой сын. Он должен был встать в длинную очередь. Наконец, спустя три часа мы могли отправиться со своим багажом в таможню. Таможенник выбрал из нашего багажа большой черный чемодан и спросил:

– Что в нем?

– Одежда, месье.

На этом таможенный досмотр закончился. Из Камеруна мы послали множество телеграмм, но часть из них вообще не дошла, а часть пришла уже после нашего приезда. Я позвонил в чехословацкое посольство.

Вскоре за нами пришла машина, и, благодаря заботе нашего посла, бесславный отъезд из Дуала начал казаться нам неприятным сном.

В эту ночь мы спали прекрасно. Но наше пробуждение!..

– Хватит лениться, – сказал я йозефу. – Отправляемся в учреждения… на переговоры… Нужно соответствующим образом одеться… Ну-ка, давай сюда чемодан с одеждой.

Йозеф принес чемодан, я открыл его и… упал на ближайший стул. Думаю, что просидел я на нем довольно долго. Йозеф в это время брился, посвистывал, а потом удивленно посмотрел на меня.

– Отец, что с тобой?

– Этот ч-ч-ч-емодан…

– Что с ним?

Йозеф тоже упал на ближайший стул. В этом чемодане был весь наш охотничий арсенал, который Зденек должен был переправить из Камеруна в Чехословакию. Ружья, патроны, пули с усыпляющими веществами… Боже мой, если бы все это у нас обнаружили таможенники!.. Не избежать бы нам тогда дипломатической ноты.

– Что делать? – спросил я. Ничего другого я не в состоянии был сказать.

Положение было ужасным. Никому такого не пожелаешь.

Но все кончилось благополучно. Ведомства Кении, когда мы им правдиво и на дипломатическом уровне объяснили создавшееся положение, с пониманием отнеслись к истории с заменой чемоданов и наш «арсенал» охотно легализовали.

Эти чемоданы мы перепутали в аэропорту в Дуале из-за скандала, устроенного господином полицейским начальником. Хорошо, что он об этом ничего не знал. Вот бы была для него радость!

Неожиданные пассажиры в «Боинге»

– Господин Стюарт? – спросил я. После короткого молчания, за которым угадывалось колебание, в телефоне послышалось: – К сожалению, его нет дома и неизвестно, когда он вернется.

– Я должен с ним поговорить, – настаивал я. – Где его можно найти? Поймите, речь идет о важном коммерческом деле.

– Мне очень жаль, господин. Но я ничем не могу вам помочь.

Девушка, отвечавшая мне по телефону, наверняка хорошо знала, где я мог бы найти Кенна Стюарта, но по каким-то причинам скрывала это. Почему Кенн от меня прячется? Я не мог этого понять. Кенн Стюарт – профессиональный охотник, был нашим торговым партнером во время прошлых экспедиций. Перед своим приездом в Кению я послал ему несколько писем и телеграмм, но Кенн не отвечал, он подозрительно молчал. Мы с ним договорились, что он постарается получить для Чехословакии крупную лицензию на охоту и подготовит для нашего зоопарка большое количество животных.

– Думаю, что наш разговор бесполезен, – сказал я зло в трубку, но на душе у меня было тоскливо. А что, если Кенн обманет? Что, если он не захочет для нас работать? Начинать переговоры с другим профессиональным охотником было уже поздно.

– Почему вы считаете, что наш разговор бесполезен? – спросил тот же женский голос. – Почему вы так думаете, господин профессор?

– Потому что вы мне не говорите, где находится Кенн. Ведь у вас есть точная инструкция, правда?

– Да, – засмеялась она и положила трубку.

Кенн был известным охотником с большим опытом и для охоты на животных имел все – тяжелые охотничьи автомашины, прекрасную группу африканских охотников и собственный карантин. Без него мне обойтись трудно. Да, моя экспедиция в Кении висит на волоске… Я должен его найти.

Я искал всеми возможными способами. Наконец моя коротковолновая радиостанция нашла его на границе между Кенией и Танзанией.

– Джо? – воскликнул он удивленно. – Господи, как ты нашел меня?

– Не имеет значения. Мне нужно срочно с тобой переговорить. У меня нет времени.

– У меня тоже, Джо. Я не могу сейчас с тобой встретиться.

– А наш договор?

– Знаешь, Джо…

– Не знаю, Кенн. Приезжай и скажи мне об этом. Я жду тебя в Найроби.

Кенн долго не отвечал. Я напряженно ждал его ответа. Мне было уже ясно, что Кенн отказался от нашего договора. Но если мне удастся с ним встретиться, может быть… Да, была еще небольшая надежда.

– Хорошо, Джо. Я приеду. Но…

– Но?

– Это не повлияет на мое решение.

Через два дня мы встретились в чехословацком посольстве.

– Джо, – сказал он сразу же. – Это не деловая встреча. Я просто приехал к тебе, дорогой. Я так рад тебя видеть.

С Кенном мы многое вместе пережили. Многое сделали. Мы были друзьями. Но бизнес – есть бизнес, всегда говорил Кенн.

– Что ты делаешь на границе Танзании?

– Отлавливаю слонов. Для американцев.

Ах, вот оно что… Вот, где причина…

– Ты мне обещал десять носорогов!

– Мне очень жаль, Джо, но это невозможно.

– Ты мне обещал сорок зебр Греви!

– Знаешь, Джо…

– Ты мне обещал двадцать кафрских буйволов!

– Джо…

– Ты мне обещал десять жирафов.

Кенн вскочил с кресла и стал взволнованно ходить по комнате. По-видимому, в нем заговорила совесть. Который Кенн победит? Наконец он сел, закурил сигарету и задумчиво посмотрел на меня. Я уже знал, который Кенн победил.

– Бизнес – есть бизнес. Правда, Кенн?

– Да, Джо. И не сердись.

– Когда начнем работать?

– Я не буду для вас работать. Ты меня неправильно понял.

– Будешь работать, Кенн. Я правильно тебя понял.

Я вынул из портфеля пачку банковских дорожных чеков на доллары.

– Ну, что? Я могу тебя заинтересовать в качестве торгового партнера?

– Ах, Джо, – просиял Кенн. – Как я рад, что так все хорошо кончилось.

Кенн подал мне руку, похлопал по спине и добавил:

– Это прекрасно, что у тебя полный кошелек.

Эти слова я вспомнил на следующий день, когда мы приступили к переговорам о ценах. Кенн сосредоточенно молчал, долго над чем-то размышляя.

– Плохие времена, Джо, – сказал он наконец. – С прошлого года здесь многое изменилось. Нам увеличили налог, подорожали лицензии. Трудно, Джо.

– Трудно будет тебе, Кенн, если ты со мной не договоришься. Я тебе помогу отловить слонов для американцев, а ты мне, в свою очередь, поможешь с отловом животных для Чехословакии. Друг без друга нам не обойтись.

Без моей помощи Кенн не смог бы выполнить большой заказ американцев, он это хорошо знал. Да, это было для него выгодно.

– Твои условия, Джо?

– Преимущество в выборе отловленных животных, первоклассные животные и цены, соответствующие прошлогодней расценке. Согласен?

– О'кей, Джо.

И еще раз мы были на грани катастрофы. Это было тогда, когда я настаивал на письменном договоре.

– Никакого договора, Джо, – возмутился Кенн. – Я уже пятнадцать лет охочусь и никогда ни с кем не подписывал договоров. Никогда!

– Кенн, я ведь не частный бизнесмен. Я работаю на свое государство. Деньги, которые у меня есть, это государственные деньги, у нас принято торговать солидно, на основе договора.

Кенн мог продать этих животных в любой момент, если появится партнер, который заплатит больше. Здесь это было принято. А теперь вдруг договор… Я требовал невозможного. Мы спорили четыре дня…

– Джо, ради бога, поверь мне, я тебя не обману, – беспрестанно повторял он. – Как я могу подписать договор? Ведь это против моих принципов.

Мы оба воевали – каждый из принципа. На четвертый день я показал Кенну на календарь и сказал:

– Ну… все уже позади.

– Что позади?

– Все. Если мы сейчас не придем к решению, мы оба останемся в проигрыше.

Кенн был в смятении. И все же договор мы составили. Причем с явными выгодами для Кенна. Я включил в договор обязательства не только перед американцами, но и перед другими торговыми партнерами. Меня в связи с этим ждала большая дополнительная работа. Но что мне было делать? Я должен был отловить животных для иностранцев, если хотел, чтобы Кенн ловил их для Чехословакии.

– Кенн, знаешь, что такое харамбее?

– Нет.

– Это надпись на государственном гербе Кении. Ты должен знать.

– Хорошо. А что это значит?

– Объединенными усилиями – вперед… Итак, харамбее, Кенн!

– Харамбее, Джо!

– Ваше превосходительство, мне нужна лицензия на десять носорогов и десять жирафов, затем на пятнадцать кафрских буйволов, сорок зебр Греви, пятьдесят венценосных журавлей, на слонов и на антилоп хиролы.

Глава Министерства охоты Кении незаметно взглянул на мою визитную карточку. Думаю, что от моей просьбы у него перехватило дух.

– Это лицензия для Чехословакии? – вежливо спросил он.

– Да, ваше превосходительство.

– Я не знаю, понимаете ли вы меня – вы что, всех животных отправите в Чехословакию? – спросил снова этот важный господин.

– Да, ваше превосходительство. В прошлом и позапрошлом году мы уже переправили в Чехословакию два крупных транспорта животных из Уганды.

– Да. Я слышал об этом. Интересно.

Потом я ему рассказал об африканском национальном парке, созданном в Чехословакии.

Министр все это выслушал, но в заключение сухо сказал:

– Мы обсудим вашу просьбу, господин профессор.

– Благодарю вас, ваше превосходительство.

А через два дня, в рекордно короткий срок, крупная охотничья лицензия стала реальностью. Министерство удовлетворило все наши просьбы…

Недалеко от сомалийской границы мы отловили пятнадцать прекрасных антилоп хиролы. Это очень редкие животные и думаю, что до сих пор их еще никто из Африки не вывозил.

И вдруг однажды Кенн Стюарт говорит мне:

– Этих антилоп хиролы я не могу тебе отдать, Джо. Я не могу их отдать так дешево. Ты знаешь, что министерство повысило цены?

– Знаю.

– Если я тебе их отдам по три-четыре тысячи за каждую, я ничего не заработаю. Ведь этого ты не можешь отрицать.

Да, Кенн был прав. Но неужели я должен отказаться от этих прекрасных редких животных, за которых я безуспешно боролся три года, а теперь, когда мне удалось получить лицензию…

– Сколько ты хочешь?

– Восемь-девять тысяч.

– Исключено, Кенн. Я не могу тебе столько дать.

– И не должен, Джо. Я их продам другому.

И продал… Все антилопы хиролы были оптом проданы американцам, каждая по десять тысяч долларов. Я ничего не мог с этим поделать. Мне только хотелось плакать, как маленькому ребенку.

Но потом произошло нечто необыкновенное.

Животные ждали корабль, который должен был доставить их в США. И вдруг, как гром среди ясного неба: Кения не дала американцам разрешения на экспорт. Причина: лицензия и разрешение на экспорт были выданы Чехословакии, а не США. Американцы протестовали и делали все, чтобы любыми путями заполучить свой транспорт. Но комиссия в Министерстве охоты была неумолима: антилопы хиролы может получить только Чехословакия.

Или никто!

Вызвали меня в Министерство охоты.

Был уже конец июля, наша экспедиция закончилась, и все животные, которых мы отловили с Кенном Стюартом, были готовы к отправке в Чехословакию.

– Забирайте антилоп! – приказали мне.

– Я бы с величайшей радостью их забрал. Но десять тысяч за одну антилопу – для нас неприемлемая цена.

– Это нас не касается, господин профессор. О ценах договаривайтесь со своим торговым партнером.

Американцы неистовствовали: «Почему нам не дают антилоп, хотя у нас есть деньги? А этому чеху даже нечем платить!» Кенн тоже был неумолим.

Скандал дошел до министра. Его превосходительство рассудил следующим образом:

– Чехословакия получает семь антилоп за приемлемую для нее цену. Восемь антилоп получат американцы. Но право выбора предоставляется Чехословакии!

У меня голова пошла кругом.

До отправки самолета остается один день… Боже, что это была за спешка! Поезд с антилопами пришел в столицу в последнюю минуту. И все же мы успели.

Произошло то, о чем я даже не смел мечтать: на борту грузового самолета «Боинг-707» в числе других животных были и наши бесценные семь пассажиров…

Пьяные ящики

– Пришло время строить ящики, – сказал я однажды, не зная еще, какие трудности ждут меня впереди. Не знал этого и африканец Чарли, с которым я должен был все обсудить. – Что такое «ящики» бвана? – спросил он с интересом.

– Для животных нужны ящики. Как мы их перевезем отсюда домой? В ящиках – ясно?

Нет, ясно не было. Чарли ничего не понимал. Может быть, он представлял себе, что всех этих животных мы погоним стадом, как кочевники, к морю, а там просто погрузим их на корабль. Чарли в своей жизни видел только ящички от чая и сахара. Я обошел лагерь и измерил животных, чтобы иметь хотя бы приблизительное представление о количестве досок. Каждое животное должно было иметь свою клетку, «сшитую» по его мерке. Требовались ящики совершенно разные для носорога, жирафа, антилопы или слона.

Но где их взять? Мы находимся в буше… Нет электричества, нет пилы, нет просто дерева, из которого можно было бы сделать доски. А я подсчитал, что нам потребуется, примерно, двенадцать грузовых машин пиломатериалов!..

Сначала нужно было найти машины. Я отправился к Абдуле-Саламу, который жил в восьмидесяти километрах от нашего лагеря. Торговец был толковый, и ему не нужно было объяснять, что такое ящики. Но зачем животным нужны ящики, он не понимал. Когда я ему, спустя два часа, растолковал, мы перешли к сути дела.

– Да. Я знаю одного торговца, который делает доски.

– Настоящие доски? – спросил я.

– Настоящие. Это оптовый торговец. Индус. Вы, господин, будете довольны им.

– Где его можно найти?

Абдула-Салам сказал, что мне повезло, потому что этот индус живет недалеко, всего лишь триста километров пути, что это солидная фирма с солидными ценами, что лучшего мне и не найти, а если бы я все-таки захотел поискать другого торговца, то нужно «немного» дальше поехать, каких-нибудь пятьсот километров… Я отправился к индусу. Оптовая торговля состояла из маленького грязного двора и скромной горки горбылей. Была там и маленькая пила, самая маленькая, какую мне приходилось когда-либо видеть.

– Мне нужно двенадцать грузовых машин пиломатериала, – сказал я.

На лице индуса не дрогнул ни один мускул.

– Господин, я сказал, что заказываю у вас двенадцать грузовых машин досок. И нужны они мне очень срочно.

Индус вежливо поклонился и продолжал сохранять спокойствие. Я начинал злиться. Два бесценных дня я просидел за рулем, чтобы приехать сюда, в эту «оптовую торговлю»!

Мне захотелось все же вывести его из этого спокойствия… Я вынул из кармана записную книжку, где были перечислены мерки и количество досок и начал ему читать:

– Мне нужно триста перекладин для скрепления ящиков… Далее, доски три на два сантиметра и четыре на два сантиметра… Мне нужно пятьсот досок… тысяча досок…

Я называл цифры, как на аукционе выкрикивают цены, а «публика» оставалась равнодушной.

К черту этого господина «оптового торговца». Мне казалось, что он меня даже не слушает.

– Итак, двенадцать машин досок, – крикнул я в заключение, – согласны?

– Согласен, – ответил индус совершенно спокойно.

– Вы что-то сказали? – спросил я ошеломленно.

– Я к вашим услугам, господин…

Затем он подошел к пиле, снял газету, которой она была аккуратно прикрыта. Осторожно прошелся пальцем по блестящим зубцам, сдул опилки, которые там остались еще от предыдущего заказа, и тихо, словно про себя, начал говорить: три на два… четыре на два… шесть на два…

Ага! Наконец-то я его ошеломил!

Однако индус спокойно вынул из кармана клочок мятой засаленной бумаги, положил на колено и стал передо мной извиняться:

– Извините, господин, что я вас обременяю, но повторите, пожалуйста, еще раз, я запишу… Знаете, у меня уже не такая память, как раньше.

– Но это огромное количество материала, – сказал я для большей уверенности.

– Можете не беспокоиться, – вежливо улыбнулся индус, а потом добавил: – Смею спросить, предполагается какое-нибудь строительство?

– Нет, господин. Эти доски нужны для жирафов, слонов и носорогов… Для множества диких зверей, которых я здесь отловил. Из этих досок будут построены ящики, а в этих ящиках мы переправим животных домой – самолетом и на корабле… Ваши доски, господин, отправятся за двадцать тысяч километров! Именно – двадцать тысяч километров, господин!

Индус открыл рот от удивления. Не знаю, что он обо мне подумал. Замасленная бумажка выпала у него из рук, а я с гордостью подумал, что все-таки мне удалось его удивить.

Индус эти доски приготовил!.. Не знаю, как это ему удалось сделать, но и доставил он их почти вовремя. Правда, это был еще не конец моих мучений. Наоборот!

Построить девяносто тяжелых больших ящиков – работа на два месяца. Уже при строительстве первого ящика я обнаружил, что ни один африканец в нашем лагере не представляет себе, что такое правый угол, не умеет пилить и не умеет провести обычной ровной прямой линии или положить параллельно две доски. Как можно не научиться такой простой вещи, не знаю… Долго я ломал над этим голову, а потом проделал несколько экспериментов.

Я вбил в землю кол, позвал двадцать своих африканских помощников и спросил:

– Ровно стоит?

– Нет. Нагни его к своей левой руке, бвана.

– Немного вправо.

– Бвана, кол стоит очень криво.

Так они говорили, когда кол стоял абсолютно ровно. Но когда я поставил его криво, все в один голос сказали:

– Бвана, этот кол стоит ровно!

Или… я показывал им, как сервируется стол.

– Налево положите вилку, направо нож, а наверху ложку. Просто, правда?

– Да, бвана.

Но ни один из них не положил ложку правильно. Она лежала наклонно, боком, только не перпендикулярно.

Потом я, наконец, понял. Тысячелетиями африканцы строили круглые дома, поэтому у них не было развито ощущение параллели и правого угла. Им никогда это не было нужно. Ведь в буше нет ни одной ровной ветки!..

После тщательного отбора мы, наконец, создали строительную бригаду. Я их научил, как просверлить отверстия, как пилить. Но мне не удалось научить их или заставить следить за тем, что они делают. Во время работы они смотрели друг на друга, разговаривали, смеялись. А то, что пила или сверло идут вбок – это ерунда. Это мелочь. Бвана ошибается.

Каждое отверстие в наших ящиках – кривое. Чтобы в него вошел шуруп, я должен был просить их просверлить отверстия на два миллиметра шире, чем это было нужно.

Я построил для них образец ящика, поставил его на возвышенной местности, чтобы каждый хорошо видел, и сказал:

– Вот такие, как этот ящик, сделаете все остальные. Не бойтесь, это не так трудно.

– Бвана, но это совсем нетрудно, – согласились они.

Потом все выглядело примерно так…

Чарли положил на землю доски и приказал другому:

– Иди посмотри, хорошо ли я сделал.

Тот, другой, пришел. Осмотрел образец ящика со всех сторон и старательно его ощупал.

– Хорошо положил, – сказал он после тщательного осмотра.

– Действительно хорошо положил?

– Не знаю. Иди сам посмотри.

В конце концов образец ящика осмотрела вся бригада, а потом все бурно обсуждали, как что делать.

Эксперимент с образцом ящика не получился. Я стал думать, что делать дальше. Мне было не до смеха. Такой ящик многое должен выдержать – перевозка на расстояние двадцать тысяч километров – совсем не пустяк! Ящик должен быть крепким, практичным, простым. Он должен быть так построен, чтобы во время погрузки его было за что ухватить, чтобы было удобно кормить животных, чтобы в ящиках не задерживалась моча, чтобы можно было в них производить уборку – ведь животные будут находиться в ящиках пять или шесть недель…

Все это следовало предусмотреть при изготовлении ящиков, всему этому надо было научить наших африканских помощников. Меня осенила мысль… Я отрезал кусок лески, на которую мы ловили рыбу, привязал к ней болт, и получился своего рода отвес. Потом я созвал всех помощников.

Я вытянул руку с отвесом, подождал, пока леска перестанет качаться, а потом спросил:

– Ровно или криво?

Африканцы напряженно смотрели на леску, советовались между собой, а потом объявили:

– Криво, бвана, очень криво.

Переубеждать их не было смысла, как и объяснять, что такое отвес и по какому принципу леска должна быть ровной.

– Когда вы будете сбивать доски, – продолжал я, – сначала сравните с этой веревочкой. Посмотрите, вот так…

Я наглядно показал им. Африканцы внимательно меня слушали, и мне показалось, что я, наконец, добился своего. Но в конце моего инструктажа Чарли сказал:

– Бвана, но эта веревочка кривая.

– Ну, хорошо, пусть будет кривая.

– Тогда эти ящики нужно строить кривыми?

– Стройте их по этой веревочке.

– Но веревочка кривая. Бвана, ты сказал, что строить нужно ровно.

– Боже мой, делайте так, как я сказал вам.

Это был праздник, когда они построили в соответствии с отвесом первый ящик. Правда, они думали, что он кривой. Но я не стал их разубеждать.

Главное, что я добился своего.

Ящиков становилось так много, что африканцы были вынуждены переселиться немного ниже к ручью.

Однажды я уехал из лагеря по своим неотложным делам. А когда вернулся… этого зрелища мне никогда не забыть. Все ящики, которые они построили во время моего отсутствия, склонялись набок.

– Эти ящики кривые! – крикнул я, выведенный из себя.

– Да, бвана, – неохотно согласился Чарли. – Очень кривые.

Мы их строили по твоей веревочке.

Ящики стояли на том месте, где маленькая равнина полого спускалась к ручью. Поэтому дно ящика было положено наклонно, а стенки строили по веревочке.

Я велел им перенести ящики на ровное место. Все они склонялись набок, словно пьяные, – но ведь это должны были видеть и слепые!

– Ну, какие они? – спросил я у притихших африканцев.

Никто не отвечал.

Потом Чарли велел перенести ящики на прежнее место, где их строили, вытащил отвес, проверил по нему стенки и победно спросил:

– Ну, какие они, бвана?

Ребус с ящиками так и не удалось решить.

Я сдался.