Текст книги "А вот еще..."

Автор книги: Йон Колфер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

Форд воздел руки, как заправский проповедник.

– Все это – все-все – иллюзия.

Необходимое пояснение. На протяжении всей известной нам истории человечества люди пытались уйти от реальности с помощью иллюзий. Самым дешевым способом справиться с отчаянием и безнадегой является бегство в собственное воображение. Ну, например, тот или иной человек может целый день трудиться по шею в дерьме, но вечером преображаться силой воли и воображения в сияющего рыцаря.

Само собой разумеется, у миллиардов людей воображение отсутствует как класс – как раз таким людям на помощь приходит «Пангалактический грызлодер». Пропустив пару стопок означенного средства, даже самый тупой, самый упертый вогон начинает изображать стриптиз на барной стойке, распевать йодли и божиться в том, что он и есть король саксаквинских княжеств Серого Заклятия.

Увы, этот метод ухода от реальности действует, как правило, не больше двух недель, по истечении которых беглец обыкновенно умирает. Причиной смерти является бунт печени, которая собирает свои манатки и покидает тело через ближайший доступный выход.

Нельзя сказать, чтобы исход печени был особо приятен ее бывшему обладателю. Поэтому большинство разумных видов изобрели разнообразные формы иллюзорной реальности, скрашивающей их повседневную жизнь. Самым примитивным способом формирования такой реальности можно считать наскальные рисунки пещерного человека – правда, если вы дышите жабрами, краска будет плохо приставать к поверхности, на которой вы хотите что-то изобразить, а если вы попробуете сделать это на суше, краска, конечно, будет держаться, но при этом ссохнутся и ваши жабры. От наскальных рисунков разумные расы перешли к более совершенным формам иллюзорной реальности – например, к книгам: сначала с картинками, а потом и без них. Потом снова к картинкам на телеэкране. Потом к трехмерным, интерактивным, мультисенсорным и голографическим иллюзиям, с которыми не сравнится даже реальная жизнь. В случае газовых болот Ветропуска – даже близко не сравнится.

Газопукам с Ветропуска настолько осточертели и их название, и постоянно бьющая в нос вонь гниющих водорослей, что они наняли сверхразумных магратиан, чтобы те построили им идиллическую иллюзию, в которой могли бы навсегда поселиться все до единого газопуки – ну, за исключением, конечно, сменявших друг друга дежурных, обслуживавших эту виртуальную реальность и насосы газовых скважин. Иллюзию конструировала суперкоманда магратианских ученых в составе докторов Брютльвайна, Цеститиса и Ла Псика, заработавших к этому времени премию «Золотое Полушарие» за работу на Нью-Асгарде. Спустя пятнадцать лет иллюзия была готова к включению; по имени создателей ее назвали ДБ-ДЦ-ДЛП.

Довольно долго все шло тип-топ – все храпели в блаженной идиллии, а доходы от газового экспорта откладывались на банковских счетах. Но только до тех пор, пока компьютер по совершенно случайному совпадению не разбудил пятерых обитателей планеты, по странному, но опять-таки совершенно случайному совпадению, думавших меньше всего о благополучии сограждан. Эти пятеро – назовем их жопами – быстренько сообразили, что пока кошки предаются любимым виртуальным фантазиям, мышки могут обчистить их до последней нитки и зажить, катаясь как сыр в масле.

На осуществление этого плана у них ушло десять лет, но обчистили жопы родную планету и впрямь до последней нитки. Одновременно с этим магратиане строили для них с иголочки новую планету – славную, размером с Нептун, но подобную Земле по условиям обитания, запущенную на орбиту в системе Альфы Центавра. Жопы назвали свою планету Инкогнито и первым делом издали декрет о невыдаче граждан другим цивилизациям. А еще спустя пять лет газопуки проснулись и обнаружили, что их памперсы полны, а планета воняет еще сильнее, чем прежде.

И какова мораль у всей этой истории? На самом деле их даже несколько. Во-первых, некоторые люди – ублюдки, которых близко нельзя подпускать к управлению чем бы то ни было. А еще – что магратиане никогда не упустят возможности заработать. Ну и, наконец: всегда держите под рукой запасные памперсы. Так, на всякий случай. Потому что никогда не знаешь заранее, как все обернется. Да и никто не знает.

– Четыре минуты, Форд, – произнес Артур спустя несколько секунд. На плечи ему как-то сразу навалились тяжелыми мешками смятение и беспомощность – так напрыгивают друзья-одноклассники, с которыми когда-то было весело, но которые до сих пор отказываются взрослеть и полагают, что нет ничего смешнее, чем подкладывать на стул пакетики-пукалки. – Как, черт подери, типично для этой гребаной Галактики. Наконец-то я вернул дочь, и тут ты сообщаешь, что нас всех разнесут в клочья через четыре минуты.

Форд ободряюще похлопал его по плечу.

– Нет-нет, четыре минуты – это только до возвращения к реальности. На то, чтобы разделать планету своими лучами смерти, грибулонцам потребуется никак не меньше тридцати минут. Вот использовали бы они термояды – вышло бы на порядок быстрее и дешевле. Спроси вогонов: они никогда не пользуются лучами смерти.

– Ты ошибаешься, Форд, – заявила побледневшая от злости и досады Триллиан. – Я помню «Бета-клуб». Мы остались живы. Наша рыбка-вавилонка переместила нас на Милливейс. Я ясно помню.

– Ясно? Правда помнишь?

– Ну, может, не совсем ясно, – призналась Триллиан. – Все-таки это было очень давно.

– Нет, – буркнула Рэндом. – Никакая это была не рыбка-вавилонка, а вовсе единороги.

– Единороги… – вздохнул Артур, наконец убедившись в том, что Форд прав и что «Путеводитель Мод. II» предоставил им искать пути к спасению самостоятельно. Лично он, например, полагал, что спастись можно, только объединив усилия земных сверхдержав. Совершенно нереально.

– Точно, Артур. Нам на помощь пришел эскадрон космических единорогов. Я помню Искорку-Верную Подкову… мы в свое время в одной редакции работали.

Прежде чем все успели увлечься теорией с единорогами, Артур поспешно сменил тему.

– Через четыре минуты эта комната исчезнет, Форд, мы останемся беззащитными перед грибулонскими лучами смерти, а ты все еще считаешь раскрутку избирательной кампании отличной идеей?

– Я не называл это отличной идеей, – возразил Форд, который вообще не улавливал сарказма, разве только при полной концентрации, а это с ним случалось не чаще раза в год – обыкновенно когда ему предоставлялся последний шанс нажать на нужную кнопку… ну, или когда корабль взрывался. – Я считал это неплохой идеей. Если оценивать по десятибалльной шкале, где-то на четыре с половиной.

– Форд!

– Что, Артур, дружище?

– Ты в своем амплуа. Зря теряешь время. Может, придумаем что-нибудь?

Рэндом вытерла слезы рукавом. Ей нужно отмахнуться от боли и держаться – она всегда так делала, будучи президентом. Разве не добилась она своего, когда лучшие земные кулинары готовы были отказаться от профессии, не выдержав конкуренции с дентрассианами?

Необходимое пояснение. Повара-дентрассиане горазды потрепаться и препираются, даже когда все идет как надо. Поэтому из них получаются лучшие ведущие кулинарных ТВ-шоу. Ну, и поскольку оплата у них повременная, они никогда и ничего не готовят заранее.

И разве не она разрулила ситуацию, когда жители Каппы Благулона выбросили на континентальную Европу парашютный десант из двадцати миллионов коров, чтобы те повысили процент метана в атмосфере?

Конечно, Земле повезло, что процент вегетарианцев на этом континенте невелик, так что коровы прожили совсем недолго. Тем более, это оказались коровы с Большого Емельяна, которые в буквальном смысле слова умоляют, чтобы их съели. Большинству из них не пришлось долго об этом упрашивать. А некоторых разделали еще прежде, чем их парашюты успели осесть на землю.

Я возьму все в свои руки, подумала Рэндом с решительностью, свойственной обычно более зрелому возрасту.

Она стряхнула обнимавшую ее мать.

– Слушайте, вы все. Мне приходилось бывать в переделках круче этой. Все, что от нас требуется – это с помощью «Путеводителя» подключиться к системам связи грибулонцев, и я поговорю с ними как будущий президент Галактики.

Форд погладил Рэндом по волосам.

– Помолчи, детка. Взрослые разговаривают.

– Ах ты, п&&добол! – взорвалась Рэндом, чего президенту позволять себе, конечно, не стоило бы.

– Спасибо, – пробормотал тронутый Форд: он всегда гордился своими навыками обращения в среде п&&доболов с Бейбум-лейн. – Однако с комплиментами можно бы и подождать.

– Подождать? – возмутился Артур. – Куда дальше ждать? Благодаря твоей дурацкой «Модели II» нам нечего больше ждать.

– Она не моя, – возразил Префект.

– Ты же ее украл, Форд. Ты послал ее сам себе на мой адрес. Разве это не делает ее твоей?

– Ага, значит, я ее украл. Значит, она не моя. Ты сам за меня ответил.

2.37, показало цифровое табло.

2.36

и

0.10… 0.09…

– Гм, – пробормотал Форд, почесывая воздух в том месте, где отказывался находиться его подбородок. – Это немного странно.

– Сам вижу, – согласился Артур. – Может, система исчисления изменилась? Прошло ведь не больше двух-трех секунд.

– Ну, если изменилась система исчисления, может, даже и меньше.

На экранах снова появилась птица, только теперь ее изображение то и дело покрывалось рябью и полосами помех.

– Прошу прошения. Все эти споры окончательно истощили мои батареи. Негативная энергия.

И Мод. II исчезла, а вместе с ней и комната с безмятежно-небесными поверхностями. Артур, Триллиан, Рэндом и Форд сидели на лестнице, ведущей к мужскому туалету модного (ну, до самого недавнего времени) «Бета-клуба» Ставро Мюллера, а воспоминания об их виртуальных жизнях таяли, как туман под ярким солнцем.

Вот она, реальность, догадался Артур. Как это я так поверил в этот чертов пляж? Как он вообще мог показаться мне настоящим, если никто ни разу не попытался меня там убить?

Воздух наполнился визгом, какофонией грохота и скрежета рушащейся цивилизации, жужжанием и шипением грибулонских лучей смерти, а также писком миллионов покидающих город крыс. Кстати, последний четверо наших героев понимали благодаря универсальным переводчикам «рыбка-вавилонка», имплантированным в их ушные отверстия.

– Я предсказывала это по собачьим потрохам, – возмущалась старая крыса-матрона по имени Одри. – Конец расы двуногих от зеленого света из космоса. Так ведь ни одна сволочь не послушала. Ни одна.

– Ой, мама, да что вы такое говорите? – хихикнул ее восемнадцатый сын Корнелиус. – Вы говорили, дорогу нам перейдет темный чужак.

– Вот они самые и есть – те, что пускают эти лучи смерти. А как ты их еще назовешь?

Корнелиус передернул усами, что у крыс равнозначно закатыванию глаз.

– Можно интерпретировать так, а можно иначе. Конкретнее надо говорить, мама. Неудобно – люди смеются.

– Не учи родную мать! – буркнула Одри и нырнула в водосточную трубу.

Остальные крысы говорили что-то вроде:

– О, нет!

Или:

– О, Муродьюм! (отец всех крысиных богов)

Или:

– Ёкалэмэнэ! Надо же – темный чужак!

Артур Дент сидел на ступенях в самом центре хаоса и ощущал какой-то странный покой. Ему ничего не оставалось, как радоваться тому, что он любил когда-то, что его тоже любили. Умирать оказалось круто. Нет, правда, КРУТО. Правда, не так круто, как ему казалось когда-то.

У подножия лестницы Триллиан и Триша Мак-Миллан разом утешали хнычущую Рэндом.

Чтоб ее, чертову плюральную зону, думал Артур. Ты улетаешь с одной Земли, а возвращаешься на другую. Та Земля, которую я покинул, уничтожена, а вернулся я на ту, где Триша Мак-Миллан никогда не улетала в космос с Зафодом Библброксом. Ах, сколько разных вероятностей было у моей родной планеты… Сколько разного я мог бы повидать на другой Земле, чуть дальше по вероятностной оси… Я мог бы, например, приготовить себе чашку славного чая.

– И пусть, – произнес он мечтательно. – Не все сбылось. / О чем мечтал. / О чем я бредил.[1]1
  Перевод А. Маракулина. – Примеч. пер.


[Закрыть]

Фрэнки Мартин-мл. Мартин? А, без разницы, главное – певец классный…

Зеленые лучи подбирались все ближе. Артуру обожгло их жаром щеку.

Того и гляди, облезу, подумал он.

– Эй, смотри-ка, – радостно воскликнул Форд. – Мои синие замшевые туфли. Вот круто!

3

Тем временем у Триши Мак-Миллан, жительницы этой Земли, которая не провела Зарквон знает сколько лет в созданной H2G2-2 иллюзии, возникла идея.

– Я поговорю с ними, дорогая, – сказала она девочке, которая, возможно, являлась ее нерожденной дочерью из неизвестно какого измерения. – Грибулонцы меня послушают. Я для них что-то вроде иконы.

И с этими словами исчезла в коридоре, который и сам через пару секунд исчез, разнесенный в конфетти зеленым лучом.

Артур слишком отупел, чтобы ужасаться. Вместо этого он испытал нечто, похожее на зависть.

По крайней мере Триша умерла, имея перед собой цель. Она нашла ответ на свой вопрос, и это не какое-нибудь тухлое «сорок два». А я только и могу, что сидеть, не в силах ничего поделать.

Еще Артур испытывал сомнения, хорошо знакомые ему с тех пор, как он начал странствовать по Галактике. Втайне он часто подозревал, что сошел с ума. Что нет на свете ни «Золотого сердца», ни Зафода Библброкса, и уж наверняка нет никакой Глубокой Мысли. Что же касается строителей планет, магратиан, то это совершенный вздор. Даже больший, чем говорящие мыши, которые и правят на деле планетой.

– Пардон, папаша, – произнесла крыса, нетерпеливо постучав по его ботинку.

– Извини, приятель, – пробормотал Артур, механически отодвинув ногу.

Все это безумие. Наверняка его сейчас обследует бригада стажеров, до сих пор не отошедших от тяжелого бодуна, по каковой причине все галлюцинации пациента Дента им глубоко до лампочки.

И если уж им до лампочки, с какой стати должен переживать из-за этого я?

За его спиной разлетелась и просвистела щепками над головой дверь мужского туалета. Секунду спустя штаны его начали пропитываться какой-то подозрительной жидкостью.

Форд усмехнулся.

– Воистину сказано: под лежачий камень…

– Думаешь, нам нужно бежать за крысами?

– Бежать? Куда? От всей планеты сейчас ничего не останется. Мы можем не торопиться. Тем более, эти ребята – не из наших, не из автостопщиков. – Форд расстегнул сумку, порылся в ней и достал нечто, похожее на самокрутку. – Йехххх, – счастливо вздохнул он. – Не зря приберегал.

Артур даже удивился и обрадовался тому, что его, оказывается, может еще что-то интересовать.

– Что это?

Форд покосился на него и нахмурился.

– Это что, тоже сарказм?

– Нет. Это искренний вопрос, проистекающий от моего невежества.

– Что ж, раз так, рад просветить тебя, дружище. Это сигарета.

– А… – Энтузиазм Артура как-то разом иссяк.

– Но не простая, – продолжал Форд, держа самокрутку так, как держат драгоценный хрустальный бокал или что-то в этом роде.

– У тебя там что, компактный генератор лучей смерти?

– Конечно, нет.

– Может, тогда телепортатор?

– Ну, эта штука нам не помешала бы. Но нет.

– То есть это просто мелко резаные сушеные листья табака, завернутые в бумагу?

– Табак? Бумага? Право же, Артур, вы, земляне, используете свои мозги всего на десять процентов возможностей, да и эту часть заполняете преимущественно тем, что так или иначе связано с чаепитием. Это фалианский болотный червь-альбинос. Явно зараженный. Всю свою жизнь он поглощает галлюциногенный газ. А потом умирает и высыхает.

Артур посмотрел наверх. Луч смерти, не замедлившись ни на мгновение, слизнул верхний этаж. В образовавшийся просвет Артур увидел беспорядочно кувыркающийся самолет – довольно большой, кстати. Ему показалось, что кто-то поет «Кумбайю».

– Ты не слишком ударился в подробности? Или это только мне кажется, что у нас остались считанные минуты? И счет выражается однозначным числом. Где-то между одним и тремя.

– Подожди, не перебивай. Автостопщики называют такие «палочкой радости». Одна затяжка – и ты ослепительно, до свинячьего визга счастлив. Ты любишь всех на свете, прощаешь всех врагов… в общем, все такое. Две – и тебе до безумия интересно все на свете, даже жуткая смерть, которая, возможно, надвигается на тебя. «Вот это будет круто, – говоришь ты себе. – Вот это, блин, апгрейд, переход на новый уровень существования. На что это будет похоже? Заведу ли я там новых друзей? Найдется ли там пиво?»

– А после третьей затяжки? – поинтересовался Артур, покорно исполняя роль слушателя.

Форд порылся в сумке в поисках зажигалки.

– После третьей затяжки мозг взрывается, так что ты чувствуешь себя немного хреновато.

– А… – сказал Артур, пытаясь представить себе, сколько автостопщиков укоротило свои дни, прежде чем узнало об этом фокусе с третьей затяжкой.

– А вот и мы, – хмыкнул Форд, доставая пластиковую зажигалку с надписью «КОРОЛЕВСКИЕ ВЛАДЕНИЯ» на баллончике. – Одну затяжку или две?

Артур никогда не принадлежал к заядлым курильщикам. В тех редких случаях, когда его уговаривали взять сигарету, он ощущал себя таким виноватым перед легкими, которые подарили ему родители, что от одного этого ему уже становилось дурно. Помнится, как-то на школьной вечеринке он пытался изображать из себя крутого и сунул в рот «Силк-Кат» – кончилось это тем, что он пытался не облевать хозяйскую чихуахуа, а в результате облевал саму хозяйку. Он до сих пор ежился при воспоминании о том вечере, а иногда даже начинал оглядываться по сторонам, не тычет ли в него пальцем кто-то из присутствовавших на той вечеринке.

– Мне не надо, спасибо. Плохо переношу.

– Что ж, дружище, как хочешь, – кивнул Форд, щелкая зажигалкой. – Ослепительное счастье, я иду!

– Давай уж сразу попрощаемся, что ли, Форд? Мне не жаль ни одной минуты.

– Правда?

– Нет. Не совсем. Есть несколько минут, без которых я бы вполне обошелся.

Например, минута, когда исчезла Фенчёрч.

Форд едва успел затянуться в первый раз, когда посередине вестибюля возник ниоткуда и плюхнулся на пол огромный, колышущийся как кусок желе кактус. Секунду-другую он колыхался просто так, потом превратился в огромный, налитый кровью глаз. Глаз закрутился, дико оглядываясь по сторонам, потом подпрыгнул и превратился в квартет головоногих моллюсков пом-пом, безукоризненно стройно игравших на тысяче казу.

– Прекрасно, – всхлипнул Форд, утирая скатившуюся из глаза слезу. – Я так… Слов нет.

Моллюски взяли пронзительно высокую ноту и исчезли в облачке радужных пузырьков, лопавшихся с мелодичным звоном, а на их месте возник белоснежный космический корабль, похожий на сияющую слезу с напоминающим стебли сельдерея оперением.

– «Золотое сердце»! – выдохнул Артур. – Вы, наверное, шутите.

Необходимое пояснение. Космический корабль «Золотое сердце» столь прекрасен, что одного взгляда на его рекламный буклет достаточно, чтобы подросток мужского пола разом повзрослел на пару десятилетий, оказавшись в самом разгаре кризиса среднего возраста. «Золотое сердце» приводится в движение как традиционными двигателями, так и революционным невероятностным приводом, что позволяет кораблю находиться одновременно в нескольких разных местах до тех пор, пока он не решит, где ему хочется находиться больше всего. Правда, побочными эффектами невероятностного поля «Золотого сердца» являются совпадения, дежа-вю и кипы давно выброшенной корреспонденции.

Форд загасил палочку радости о подошву, сунул бычок обратно в сумку и легко вскочил на ноги.

– Идем, Артур. И не строй из себя такого удивленного. Землю уничтожают, а нас спасает Зафод. Так случается всегда – ну, с разницей в деталях и в несколько световых лет. Ну и путешествие!

– А при чем здесь палочка радости?

– Всего одна затяжка, старина. Я ослепительно, до свинячьего визга счастлив. Мне показалось, перед новой встречей с Зафодом это не помешает.

Артур, пошатываясь, спустился по ступенькам.

– А как же Триша? Разве она с нами не полетит?

– Эй, Триллиан – это тот же самый человек. Судьба может позаботиться только об одной. Порадуйся за Тришу – она уже на новом уровне. Чистая энергия. Посмотри, какие краски!

Артур нахмурился.

– Зеленые? Смертоносные? Да, вижу. Хотя предпочел бы наблюдать их издалека. Может, уберемся отсюда?

– Совершенно согласен, Артур. Если мы не уберемся, это может повредить мои крутые туфли. Хотя если они из синих сделаются лиловыми… Пожалуй, я не против.

Артур мягко подтолкнул Рэндом к сияющему белому кораблю.

– Идем. Нам пора улетать.

– Фертль, – всхлипнула девочка. – Хочу моего Ферти!

– «Хочу Ферти»! – передразнил ее Форд, игриво ущипнув Триллиан. – Мило, не правда ли?

Белый корабль покачнулся, и на землю плавно опустился откинувшийся трап. В проеме люка показался Зафод Библброкс, президент Галактики, объявленный в межпланетный розыск непревзойденный специалист по саморекламе. В ясных глазах его светилось Эго планетарного масштаба; золотые кудри разметались по плечам. Немного неряшливо… впрочем, ему шло.

– О'кей, давайте-ка начистоту, – объявил Зафод, похлопав себя по лбу. – Привет, земляне. Я снова прилетел к вам на помощь. – Тут, похоже, он заметил разворачивавшееся перед ним уничтожение планеты. – Постойте-ка минуту. Это ведь вам не Ирландия!

Форд взбежал по трапу и обнял своего дальнего родственника.

– Зафод! Как я рад видеть тебя!

Зафод зажмурился.

– Рад меня видеть? Ты что, накурился?

Они набились в рубку «Золотого сердца» и взмыли на пару сотен футов – зигзагом, уворачиваясь от лучей смерти с помощью программы «Автоуклонист», в ожидании момента, когда Зафод врубит невероятностную тягу, и та разом перекинет их туда, где они никак не ожидали очутиться.

Форду Префекту единственному из находившихся на борту пришла мысль посмотреть вниз. Он увидел H2G2-2, со слегка потерянным видом парившую рядом с последней оставшейся в «Бета-клубе» люстрой. Она небрежно уклонилась от шипящего луча смерти и тут же, передернув крыльями с видом «а пошло оно все…», сложилась на манер бумажной птички-оригами в невидимых руках, становясь все меньше до тех пор, пока от нее не остался крошечный бриллиант черноты, который взмыл вверх, оторвав по дороге из чистой вредности голову незадачливой крысе, вылетел в зияющий проем и, мигнув, исчез из всех реальностей во всех временах.

Скатертью дорожка, подумал Форд и отправился на поиски бухла.

Если бы Форд не отправился на поиски бухла, он, возможно, увидел бы высокого мужчину лет тридцати пяти в халате и шлепанцах, входившего в «Бета-клуб» с полотенцем в руках. Едва мужчина успел задрать голову вверх и изобразить на лице полнейшее потрясение, как изумрудный луч смерти разнес его и его рыжеволосого спутника на элементарные частицы.

Необходимое пояснение. Это была одна из многих смертей Артура Дента, имевших место после того, как одному из Артуров удалось разрушить пространственно-временную матрицу и спастись. Для всех остальных матрица схлопнулась, и все они один за другим погибли от самых невероятных причин, наспех состряпанных взбешенной Судьбой.

Одного Артура убили электротоком неисправные наушники, когда он вел на местной студии передачу, посвященную слухам о повышенной активности НЛО (этакий черный космический юмор).

Второй Артур проснулся как-то утром с твердым убеждением, будто он может летать, и в мире не нашлось никого, кто смог бы переубедить его и отговорить забраться на радиовышку и сигануть вниз.

Третьего задавил буйволодозер, когда он пытался спасти свой дом от разрушения. Сам буйволодозер при этом не пострадал физически, но психическая травма оказалась столь сильна, что он подал в суд на местное руководство, особо выделив в качестве виновного м-ра Проссера. Проссеру впоследствии отрубили голову.

Тем временем еще один Артур утонул в грозу вскоре после того, как показал фак водителю грузовика, подрезавшего его на шоссе.

Список можно продолжать почти до бесконечности. Перечислить все невозможно, даже если рассортировать причины смертей по группам, как то: случайные и нечаянные, намеренные и умеренные, похмельные и огнестрельные, ментальные и анальные, уринальные и маргинальные, фекальные и декальные (замотался насмерть цветной пленкой-самоклейкой) – суть не в этом, а в том, что под занавес, после окончательного и бесповоротного уничтожения Земли во всех пространственных и временных измерениях в живых остался только один Артур Дент. Собственно, то же самое можно сказать и о Форде Префекте с Триллиан, но не о Рэндом или Зафоде, которые цеплялись за свои многомерные роли с упорством, достойным высшей награды.

Список литературы:

Вот кто-то с космоса спустился – наверно, смерть моя идет, А. Дент, 2803.

Чьому я як сокiл, чьому я летаю, А. Дент, 1107.

Последний оставшийся Артур Дент сидел на своем обычном месте на полу ходовой рубки «Золотого сердца», прислонившись затылком к знакомой полке, но покоя почему-то не испытывал. Возможно, виной тому были продолжавшие вспыхивать на экранах обзора зеленые лучи, а может, в самой-самой разглубокой глубине души, которая помнила еще ту звездную пыль, из которой соткались атомы его тела, Артур знал, что он остался последним Артуром Дентом во всей Вселенной. Один-одинешенек среди всеобщей множественности.

Все, что он мог бы озвучить вслух, сводилось, однако, к тому, что ему не хватает полотенца и что он не пожалел бы круглой суммы на то, чтобы кто-нибудь с мягкими выпуклостями обнял его и шепнул на ухо, что все будет хорошо.

Триллиан и Рэндом после уничтожения планеты тоже пребывали в подавленном настроении и сидели, крепко обнявшись, у холодильника. Зато Форд Префект оставался по обыкновению жизнерадостным – скорее всего благодаря единственному пыху своего набитого сушеным червяком чинарика.

– Надо же, круто как! – восхищался он, хлопая Зафода по плечу. – Ты только посмотри на эти лучи смерти! Да ты хотя бы мог себе представить, что увидишь грибулонскую клетку смертников изнутри?

– Грибулонцы, они такие. Крутые ребята, – отвечал его кузен с не меньшим энтузиазмом (Зафод почти всегда пребывал в состоянии пыхнувшего один раз). – Лазерное шоу отдыхает. А помнишь ту термоядерную атаку на Магратею?

– Еще бы! – гордо отозвался Форд. – Это было что-то. Как мы петляли, как уворачивались – но ведь стряхнули их с хвоста!

– Не то слово, стряхнули, братан. И этих грёба… грибо… булонцев тоже стряхнем!

Зеленый луч опалил кормовой плавник корабля, и Триллиан поморщилась.

– Мы не можем просто убраться отсюда поскорее?

Зафод исполнил пируэт, которому позавидовал бы танцор диско, сложил два пальца пистолетиком и нацелил их в Триллиан.

– Бах, бах, милашка. Как, соскучилась по мне? Бьюсь об заклад, да… и я тоже.

– Давай потом, Зафод. Может этот корабль перенести нас в безопасное место?

– Не так просто. Мы не можем ломануться через всю эту мясорубку по прямой – они нашинкуют нас, как фрукты на десерт галитоксиканцу. Придется довериться невероятностному приводу – пусть посчитает немного, и вообще пусть сам ломает голову над этой проблемой.

– Ты хочешь сказать, тут головой всему компьютер?

Зафод исполнил бетельгейзианскую джигу… Ну, по крайней мере вступительную ее часть.

– Ну наконец-то! Хоть кто-то думает головой. А то мне, ребята, начинало казаться, что вы все накурились.

– Извини, Зафод, – огрызнулся Артур. – Мы тут типа слегка рассеяны, едва избежав мучительной смерти.

– Ну да, голова теперь у компьютера, – продолжал Зафод, игнорируя предложенную Артуром другую тему для разговора. – Ну же, ребята. Вы никаких изменений во мне не замечаете?

Тут до всех разом и дошло.

– Срань господня! – произнес Форд.

– Какого… – произнесла Триллиан.

– Таки-шо за фигня, – произнес Артур – немного в стиле крыс-кокни.

На плечах Зафода Библброкса бесстыже красовалась одна-единственная голова.

Необходимое пояснение. Две головы и три руки Зафода Библброкса давно уже вызывают зависть и научный интерес всей галактики – так же, как черепная затычка траальского жукозавра или третья грудь Эксцентрики Галлумбиц. И хотя Зафод утверждает, что третью руку он себе приделал, чтобы повысить конкурентоспособность в лыжном боксе, злые языки прессы говорят, что на самом деле он сделал это, чтобы иметь возможность разом держаться за все млечные железы Эксцентрики. Возможно, подобное внимание к мельчайшим эротическим деталям послужило причиной того, что мисс Галлумбиц в своем интервью «Уличному трепу Уикли» охарактеризовала Зафода как «величайший секс-взрыв во Вселенной после Большого», что добавило тому по меньшей мере полмиллиарда голосов на президентских выборах и вдвое больше ежедневных посещений платного сайта Зафода в суб-эта-сети.

Происхождение второй головы Зафода окутано тайной и является, похоже, единственным предметом, от обсуждения которого с прессой президент уклоняется – если не считать, конечно, заявления насчет того, что две головы лучше, чем ни одной, каковое заявление было воспринято как неприкрытое оскорбление Спиналем Мозжко, канцлером племени Всадников без головы с Беты Джаглана. На что Зафод ответил: «Ну конечно, оскорбление, детка. Членам не нужна голова, только головка. И что?» Уже на ранних фотографиях Зафода голов две, однако на многих снимках отчетливо видно, что они не идентичны. Более того, на одном из кадров видеоролика, получившего широкую известность как «Глупость – не порок!», левая голова Зафода, несомненно, смуглая, женская и притворяется, будто кусает за ухо правую.

Вскоре всплыла на поверхность и женщина с Бетельгейзе, претендовавшая на изначальное обладание «смуглой женской» головой. Лулу Мягкие-Ручки заявила в интервью Библ-блогу, что «Зафод хотел, чтобы мы остались вдвоем типа навсегда, вот мы так и соединились. Но не прошло и двух месяцев, как он понял, что ему просто нравится разгуливать с двумя головами, а я здесь вроде как и ни при чем. В общем, как-то вечером мы пропустили пару „Грызлодеров“, а проснулась я уже обратно в своем теле. Вот ублюдок!»

Зафод не опровергал заявлений мисс Мягкие-Ручки, а это, в свою очередь, дало почву многочисленным перетолкам и обвинениям его в нарциссизме, на что он неизменно отвечал, что вообще не понимает смысла этого слова.

Список литературы:

Щека к щеке с м-ром президентом, Л. Мягкие-Ручки

Всего на сиську больше, Э. Галлумбиц

Форд обнял кузена.

– Ну наконец-то ты ее снял с плеч, – заявил он, не прекращая при этом пожевывать губу, а ведь совмещать эти два занятия не так просто. – Сносить голову с плеч, конечно, выглядит форменным безумием, но по какой-то непонятной мне причине я целиком и полностью одобряю твой поступок.

Артур знал причину. Его приятель до сих пор находился под червяком.

– Ты уверен, что это хорошая мысль, Зафод? И что ты ту голову снес?

Зафод поднял в воздух палец, как делает человек, собирающийся сделать важное заявление.

– Заткни хлебало, обезьяна! Я разговариваю с родственником!

– Я думал, мы могли бы обойтись без этого, Зафод. Разве мы мало пережили вместе?