Текст книги "А вот еще..."

Автор книги: Йон Колфер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

– Да, угнал – и повторил бы это и еще раз.

– Да, правда? Может, я и мягкосердечный бог, но такого простить не могу.

Ох, хватит этой светохрени, подумал Гавбеггер (слово «светохрень» он подцепил, готовясь оскорблять мыльнооперную планету Светлый Путь, вся поверхность которой представляла собой телевизионную съемочную площадку, постоянно освещенную восемнадцатью искусственными солнцами для съемки в три смены). Давай-ка немножко ускорим события.

– Прекрати нести вздор, жалкий мелкий викинг. Твой отец тебя ненавидит, а мамаша – так и вовсе делает вид, будто ты не ее сын.

Тор невольно съежился еще на дюйм. Этого в сценарии не было.

– Что? Что ты сказал?

– Да это все знают, – копнул глубже Гавбеггер. – Тор-Пьяница, вот как они тебя называют. Думаю, тебе было лучше оставаться в баре.

Над головой вдруг возникло маленькое грозовое облачко, брызжущее белыми молниями.

– Ты стырил мою ладью, гад, – пробормотал Тор и тут же спохватился: я бормочу… Боги не бормочут. Это катастрофа; они все меня возненавидят.

– Разумеется. Все как ты говоришь. И еще одно, что всем давно известно: ты терпеть не можешь смертных.

– Я не… Чего? Это была ладья моего отца. Забыл про ладью?

– Ты считаешь смертных существами второго класса. Ты даже башмаки вытирать о смертных побрезговал бы.

Тор вырос прямо на глазах. Сильно вырос.

– Вовсе нет.

– То есть ты бы вытер башмаки о смертного?

По толпе зрителей пронесся потрясенный ропот.

– Да. То есть нет. Ну, не знаю, если бы башмак был совсем грязный…

Гавбеггер побарабанил пальцами по подбородку.

– А еще я слышал про какое-то видео…

Больше он произнести ничего не успел, потому что Тор внезапно вырос как гора, занеся над головой Мьёльнир.

А как насчет «туда-сюда»? – удивился Гавбеггер, и тут молот стремительно опустился и с грохотом метеора, врезающегося в ледяное поле, обрушился ему на голову.

Прощай, Триллиан, успел еще подумать Гавбеггер, а потом удар вогнал его на пятьдесят футов в землю – как в могилу.

Тор так и не понял, удалось ли выступление. Прямой удар сверху вниз всегда хорошо смотрится на экране, но все-таки жаль, что ему не удалось оттянуть его еще ненадолго. Но разве у него имелся выбор? Зеленый парень как раз собирался упомянуть видео, коммент попал бы в самые разные браузеры, а там не успеешь опомниться, как все побегут смотреть тот самый древний сайт…

Он как раз собирался вернуться к Зафоду, чтобы обсудить это со своим менеджером, когда уловил с глубины пятьдесят футов слабую мысль. Мысль звучала так:

Закажи.

Или так:

Зарк… я жив.

Зафод просвистел первые такты «Садко в садке» – старинной бетельгейзианской баллады про колючего моллюска, оказавшегося во вражьем плену.

– Что скажешь, Форд? Хватит этого?

В ответ Форд насвистел вторую строчку баллады.

– Ну, не знаю. Напряжения маловато. Никакого драматического эффекта.

– Ты прав. Все кончилось слишком быстро. – Зафод огляделся по сторонам. – Интересно, не найдется ли на здешнем рынке труда никого, кто хотел бы получить кувалдой по башке?

Тор ленивой трусцой пересек поле.

– И как вам? Хороший удар, правда? Ну, я немного вышел из себя – очень меня этот зеленый парень задел. Да ты не беспокойся, Заф, в следующий раз сделаю все как надо.

– В следующий раз?

– Ну да. Зеленый парень еще не мертв.

– Что-что? Ты уверен?

– Абсолютно. Он сейчас выбирается из этой ямы, и мысли у него самые что ни на есть нехорошие.

– Насколько ты с ним постарался?

– Ну, не знаю. Процентов на пятьдесят, типа того.

Зафод просвистел еще несколько тактов «Садко».

– Пятьдесят? Правда? Кто-нибудь раньше оставался жив после такого?

– Никто, кроме тех, кому отведено место за Длинным Столом.

Зафод сделал своему подопечному знак чуть уменьшиться в размерах.

– Скажи мне честно, Тор, ты вообще Гавбеггера можешь замочить? Только честно?

Тор присел рядом с ним на корточки.

– Заф, я мог бы уничтожить всю эту планету, потратив на это не больше семидесяти пяти процентов. – Он согнул и разогнул руку, поиграв мышцами. – Кстати, может, ты хотел бы, чтобы все отошли чуть подальше?

Гавбеггер высунул локоть из ямы.

Костюм к черту испорчен, думал он. А эта огромная обезьяна мне даже кожу не повредила.

* * *

Триллиан ощущала себя совершенно сломленной. Душа ее была разбита ударом молота, она никогда больше не будет прежней.

– Мы провели вместе всего один день, и это был самый главный день в моей жизни.

Рядом сидела на заборе Рэндом, изо всех сил не замечавшая жертвы, которую принесла ее мать.

– Гммммф, – неожиданно хмыкнула она. – А пройдоха-то жив еще. Так я и знала.

Триллиан Астра лишилась чувств – всего в третий раз за всю свою жизнь.

Огромный корабль конической формы продирался сквозь туманность. Некогда гладкий фюзеляж из белого сплава сплошь покрывали шрамы, полученные за двести лет столкновений с космическими обломками. Из восьмисот его ракетных двигателей продолжало работать меньше сотни, а системы жизнеобеспечения едва справлялись с поддержанием годной для дыхания атмосферы. Запасы пищи иссякли уже давно, так что последние несколько месяцев команда ела и пила продукты повторной переработки. Вся команда изнемогала от голода и усталости. Дух у них упал ниже некуда, и никто из них не знал иного дома, кроме этого гигантского корабля, на котором они подрядились летать вплоть до полного выполнения задания.

Капитан, некогда дородный великан, усох до состояния огородного пугала, но до сих пор оставался образцом для своих подчиненных. Когда работа спорилась, глаза его светились зеленым огнем, когда команда начинала халтурить или боцман дурно обращался с матросами – багровым. Команда любила его и пошла бы за ним хоть в ад, стоило бы ему скомандовать.

Звали его Эддон Чё, и сегодня наступил день, когда он мог наконец завершить работу, доставшуюся ему еще от отца, и, возможно, пожить немного своей жизнью.

– Штурман, повтори, – скомандовал он юному Вишналу Ли-Сенцу. Тому едва исполнилось семнадцать, но он уже считался отличным пилотом.

– Мы на месте, капитан. В этом нет ни малейшего сомнения. Орбита странновата немного, но атмосфера пригодна для дыхания.

Чё кивнул. Что ж, отлично – значит, приземлившись, можно будет не спешить со взлетом.

– Хорошо. Сажайте корабль. Поосторожнее с компенсатором, перебросьте всю энергию до последней искры в идентификатор.

Ли-Сенц поперхнулся.

– В идентификатор? Боже праведный. Вы уверены, капитан?

– Уверен, – сурово ответил Эддон Чё. – Второй попытки у нас не будет. А теперь приземляйтесь.

Ли-Сенц хрустнул пальцами и взялся за рычаги ручного управления.

– И да хранит нас Гарантия Неповреждаемости, – произнес он.

Две сотни голосов шепотом повторили его молитву.

Толпа на поверхности Бабули ощущала себя несколько обманутой. Перко Сент-Уоринг Крап, перебрав кофе, так и вовсе показывал себя с необычной и не самой привлекательной стороны.

– И это все? – вопрошал он. – Конец спектаклю? Срам, да и только. Жалкое зрелище.

Хиллмена Хантера увиденное тоже не особенно впечатлило.

– То есть удар, конечно, хороший – прямой такой, быстрый. Но этот парень, на которого ставят сыроманты, лезет обратно. И что мне с этого толку?

По лицу Баффа Орпингтона текли слезы.

– Он все как надо сделает. Подождите, сами увидите. Тор просто разогревается, только и всего. Физкультурная, так сказать, разминка.

– Ему стоит разминаться побыстрее, пока нам всем не пришлось поклоняться Сыру.

Однако болтовня на поверхности разом стихла при виде сотни спиральных светящихся колец, спускавшихся сквозь атмосферу. Кольца становились все четче и быстро превратились в дюзы двигателей исполинского корабля, медленно приближавшегося к земле. От корабля на глазах отваливались куски обшивки. Часть двигателей искрила и работала с перебоями, из за чего спускался корабль рывками. В конце концов он опустился прямо в ближайшее озерцо и скрылся в клубах пара.

– Ух ты, – произнес Форд Префект. – Жуть.

На несколько мгновений снова воцарилась тишина, а потом в брюхе у корабля откинулся люк, и из него высунулась длинная, вся в жилах силовых кабелей механическая рука. На конце ее мигала лампочкой камера, которая устремилась к толпе зрителей, с трудом уворачиваясь от воспрянувших духом в надежде на быстрое поедение коров.

Рука вытягивалась все сильнее – над головой у Гавбеггера, мимо ног Тора, отшатнувшись от Зафода, который зачем-то потянулся к ней – и, наконец, камера застыла перед Рэндом.

– Рэндом Дент? – спросила она механическим голосом – настоящим, из той далекой поры, когда роботы еще были роботами, а не личностями.

Рэндом не пошелохнулась.

– Э… Да, наверное.

На кончике приборного блока отворилось небольшое отверстие.

– Будьте добры, плюньте.

Рэндом сплюнула в отверстие, и каплю слюны мгновенно пронизали лазерные лучи. Прошло несколько секунд, и на блоке загорелся зеленый огонек.

– Личность подтверждена. Вот ваша посылка, и спасибо за приобретение на Ю-торге.

И механическая рука опустила в подставленную руку Рэндом конверт.

– Спасибо, – неуверенно произнесла она.

– Наслаждайтесь покупкой, – произнес блок. – В случае рекламаций, будьте добры, не стесняйтесь, запишите их на любой подходящей коряге, каковую корягу затем забейте в свой слуховой канал. – Механическая рука начала складываться обратно в люк. – Задание выполнено, – произнесла она. – Это последнее.

Из корабля донеслись приглушенные вопли восторга, потом он покосился и начал, не спеша, разваливаться.

Рэндом была молода, а легкие ее еще не очистились от концентрированной темной материи, поэтому, не задумываясь о возможных последствиях, она разорвала конверт и подбежала к изгороди, где Тор терпеливо выслушивал белиберду Хиллмена Хантера.

– Наденьте это на свой молоток, – произнесла она, перебив предводителя бабулистов.

Бог-Громовержец нахмурился.

– Мне показалось, или я правда что-то слышал? Какой-то писк?

– Нагнитесь! – крикнула Рэндом.

Тор пригнулся, уперев руки в колени.

– А, глянь-ка. Девчонка. Боги мои, ты что, еще одна поклонница? Ты ведь автографа моего хочешь, да? Я редко общаюсь со школьниками, но могу сделать исключение.

Секунду Рэндом потеряла, кипя от негодования, но все-таки взяла себя в руки.

– Послушайте, метеоролог. Я изучила проблему бессмертных в суб-эте, и из тысяч ссылок на эту тему я не нашла ни одной, в которой давался бы хоть один испытанный и подтвержденный способ убить такого.

Зафод усмехнулся.

– Но это же Тор, детка. Его испытать и подтвердить невозможно. Он велик, причем велик ровно настолько, насколько ему хочется.

– Гм, ладно. Ну, все идет к тому, что он выставит себя перед всеми этими людьми великим болваном, когда не сумеет убить этого зеленого типа.

– Этого не произойдет, – заявил Тор, однако не слишком убежденно.

– Этого не произойдет, если вы наденете на свой молоток вот это.

– На молот ничего нельзя надевать, детка. Мьёльнир должен остаться чист.

Рэндом заговорила медленно, чтобы Тор мог угнаться за мыслью.

– Мне удалось найти теорию одного малоизвестного ученого с какой-то занюханной планеты, согласно которой, бессмертного можно убить только объектом, претерпевшим ту же трансформацию, что и он.

Это дошло даже до Зафода.

– А что трансформировало Гавбеггера?

– Он упал в ускоритель частиц, пытаясь подхватить две оброненные резинки. Вот эти самые две резинки – я их купила на Ю-торге у верховного жреца Храма Гавбеггера.

Тор выставил вперед большой и указательный пальцы.

– Почему бы мне не надеть на молот эти резинки? – спросил он.

Тяверик Гавбеггер Бесконечно Продленный ощущал некоторую легкость в голове, и ощущение это ему нравилось, поскольку напоминало о тех временах, когда он был еще смертен. Он выбрался из расселины в земле и лежал, задыхаясь, в траве. Позади него разваливался на куски корабль курьерской доставки Ю-торга.

Новая загадка, думал он. Нет, этот день скучным никак не назовешь.

Вот так, лежа на земле и размышляя по обыкновению о себе и своей маловероятной смерти, он увидел, что на земле лежит еще кто-то.

Триллиан.

Именно в это мгновение Гавбеггер понял, что влюблен окончательно и бесповоротно, ибо именно в это мгновение он перестал думать о том, как Триллиан может быть связана с ним, и начал думать о самой Триллиан.

С ней все в порядке? Что случилось?

Гавбеггер стряхнул оцепенение и вскочил на ноги.

– Я иду! – крикнул он, переходя на бег. – Я иду!

Тень пала на его лицо, и что-то, похожее на небольшую гору, заслонило от него Триллиан.

– Время играть по-крупному, – произнес Тор, наклонившись так, что Гавбеггер видел его голову вверх тормашками.

Как у него только шлем не сваливается, удивился Гавбеггер.

И тут удар Мьёльнира оторвал его от земли и швырнул прямиком в стратосферу.

Артур разговаривал с плывуном-колокольчиком, когда краем глаза увидел, как брякается в обморок Триллиан.

– Нет, – объяснял он. – Игра называется «городки». А «город» строят из кирпичей там, или из дерева… О Боже!

– Продолжай, – сказала птичка. – Все это очень запутанно. Значит, вот эта штука, которая бьет по чуркам, называется «бита»?

Однако слова «о Боже!» были адресованы не птичке; скорее Артур выпалил их непроизвольно при виде падающей Триллиан. Артур обронил стаканчик соевого йогурта и побежал к ограде, где лежала, не подавая признаков жизни, Триллиан.

Стыд какой, кипел он. Ее родная дочь… наша родная дочь идет от нее как ни в чем ни бывало. Что случилось с Рэндом? Этого ребенка пора прибрать к рукам.

Последняя фраза частенько повторялась в доме Дентов в годы Артурового детства. Его отец цитировал ее при малейшей возможности – то есть при малейшей Артуровой провинности. Прибирание к рукам обыкновенно включало в себя наставительную, читаемую с самым строгим выражением лица лекцию, затрагивавшую такие темы, как Вторая мировая война, сарай на огороде и филателия. В конце каждой такой лекции Артуру давали попробовать несколько капель бренди из отцовской фляжки – чтобы волосы на груди росли быстрее. Поэтому воспоминания Артура об этих дисциплинарных взысканиях сводились к стыду, некоторому удовольствию и головной боли поутру.

Артур опустился на колени рядом с Триллиан и осторожно подложил ей под голову локоть.

– Ну, ну, – произнес он. – Если ты меня слышишь, Триллиан, мне только хотелось, чтобы ты знала, что выглядишь классно. Я знаю, многие дамочки все время переживают, не растрепалась ли у них одежда, скажем, если они под машину попали, и все такое.

Надо сказать, по части утешения лиц женского пола Артур никогда не был особенно силен. Точнее говоря, если бы такое утешение входило в число требований при поступлении на работу, он никогда не прошел бы даже первого собеседования, не то что испытательного срока.

Необходимое пояснение. На протяжении последних трех десятилетий своей жизни землянин Артур Дент делал свою жизнь еще более жалкой, чем полагалось бы, демонстрируя впечатляющую способность говорить в общем-то правильные вещи в наименее подходящий для этого момент. Так, например, когда лучшего университетского приятеля Артура, Джейсона Кингсли, выставила из дома после трех лет совместной жизни горячо любимая им Стейси Хемптон, Артур заверил того, что он недолго останется один, потому что таких свистушек, как Стейси, на любой дискотеке пруд пруди. Когда же на Артурову тетушку-ирландку Мэдхбхдхб (произносится как «Хильда») свалился каменный церковный карниз, Артур прошептал ей на ухо: «Ну что, тетя, зато теперь тебя уже точно не убьют сигареты, а?» По части бестактности Артура превзошел только Президент Галактики Зафод Библброкс, да и то лишь раз, когда подарил на день рождения Пи-Би Анджею, желеобразному королю Трясь-сити, плавки леопардовой расцветки.

Артур потыкал пальцем в щеку Триллиан.

– Триллиан, – произнес он мягко, но настойчиво. – Ну же. Очнись. – Она не откликнулась, поэтому Артур попытался припомнить курс оказания первой помощи, который его заставили пройти во время работы на Би-Би-Си. Насколько он помнил, большую часть того дня они пытались починить кофеварку… впрочем, имела место также демонстрация искусственного дыхания рот в рот, при которой роль пострадавшего исполняла резиновая кукла. Рот в рот, говорите?

Артур не знал точно, верный ли способ лечения он выбрал, но решил, пусть и несколько неуклюже, попробовать.

Он опустил голову Триллиан на мягкую траву и склонился над ней.

– Надо зажать нос и запрокинуть голову, – произнес голос у него над плечом – это оказалась та самая птичка, с которой он только что разговаривал.

Где-то я с этой птичкой уже встречался, подумал Артур, подавив истерический смешок.

Он пальцами раздвинул Триллиан губы и сделал глубокий вдох.

Мне тревожно. Почему мне тревожно?

– Ну же, чувак. Давай!

Ну и наглая птичка.

Артур чуть помедлил и взялся задело. Губы их сомкнулись, он зажал уголки ее рта пальцами и выдохнул. Мгновенной реакции не последовало; Артур ощущал себя так, словно дует в длинный туннель. Потом руки Триллиан обвились вокруг его шеи, и она откликнулась страстным поцелуем.

Что? Неожиданно… Хоть раз поцелуй мог означать мечту, ставшую явью.

Артур чуть отодвинулся и увидел, что Триллиан открыла глаза и что в них блестят слезы.

– Артур… Мне показалось…

Артур все сразу понял.

– Что я – Гавбеггер. Ты его любишь.

Было время, когда осознание этого факта разбило бы мир Артура в хлам, но теперь он не испытывал ничего, кроме жалости к Триллиан, которая вот-вот могла потерять свою любовь так же, как он потерял свою.

– Да, я его люблю, – кивнула Триллиан, и по щекам ее снова заструились слезы. – Что-то случилось в темном пространстве, и это ускорило процесс. Где он?

Артур поднял взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть начало подъема Гавбеггера в стратосферу. Хорошо осознавая свою рекордную бестактность, Артур попробовал уклониться от прямого ответа.

– А? Он где-то здесь. Ты лежи, приходи в себя, а я пойду и приведу его.

Рэндом смотрела на то, как взмывает в небо Гавбеггер, но это зрелище не наполнило ее торжеством, как она ожидала. Вместо этого она даже ощущала, пусть и чуть-чуть, вину за то, что, возможно, она тоже в некоторой степени ответственна за существовавшие между ними трения. Ощущение это скоро прошло, а на место его все-таки пришло торжество.

Так тебе и надо, урод зеленый. Проваливай на тот свет.

[совсем тихо]: как ты можешь? Зеленый урод? Ты же сама боролась за равенство всех видов в Галактике. Как мало потребовалось, чтобы ты сорвала маску.

Заткнись, подумала Рэндом. Ты нереальна. Тебя никогда не было… и потом, этот зеленый урод целовал мою мать.

Гавбеггер, размахивая руками, летел все выше до тех пор, пока не скрылся из виду.

Вот что случается с теми, кто сажает Рэндом Дент в трубу.

Перед ней возник Артур. Он стоял, скрестив руки, и весь вид его словно кричал: «Я несчастен!»

– Что ты наделала, Рэндом?

Рэндом тоже скрестила руки.

– Ничего. О чем это ты?

– Ты что-то дала Тору, я видел. И ему вдруг удалось пробить оборону Гавбеггера. Поэтому спрашиваю еще раз: что ты наделала?

Однако Рэндом так просто не раскалывалась.

– А я еще раз повторяю: ничего я не делала.

– В чем дело, Рэндом? Ты хочешь наказать свою мать, да?

– Нет.

– Тогда зачем ты с ней так поступаешь? Разве ты не видишь, что она любит этого типа, Гавбеггера? Нравится тебе или нет, но это так.

– Ты прав. Мне это не нравится.

– И поэтому ты помогаешь Тору?

– Ну, это было бы слишком. – Лицо у Рэндом оставалось каменным. – Чем я могу помочь Тору?

Артур решил зайти с другой стороны.

– Ты что, никогда не влюблялась, Рэндом? Вспомни, что это за чувство.

Рэндом дернулась как от удара и рука ее сама собой прижалась к груди – к тому месту, на котором любил свернуться обожаемый Фертль.

– Да, помню. Но любви моей больше нет. Так почему она должна быть счастлива?

– Ты это делаешь, потому что Триллиан тебя бросала?

– Да бросала. Но назло ей я прорвалась. Столько лет офисной работы, карьеры. Но я прорвалась.

Артур стиснул дочь за плечо и заглянул ей в глаза – глубоко-глубоко, минуя отголоски темного пространства, в самые нежные недра ее души.

– Ничего ты не прорвалась. Не работала ты ни в каких офисах. И Триллиан не бросала тебя на годы – всего один раз, на неделю она оставила тебя с отцом, когда ей нужно было работать. И все, ничего больше. И это ты притащила нас всех на Землю, и ты сама, своими руками сотворила свое жалкое настоящее. Ты сама, Рэндом. Поэтому брось свой чертов эгоизм и скажи, как спасти этого беднягу.

Чертовски убедительный, надо сказать, аргумент. Рэндом не могла не заметить, что она недооценивала своего отца.

– Но…

– Никаких «но»! – Артур грохотал как настоящий отец. – Отвечай, юная леди!

И темная пелена вдруг рассеялась, и Рэндом увидела суть того, что творила. Эмоции бурлили в ее юном сердце, и она признала свою вину, вздохнув и закатив глаза – а это больше, чем можно ожидать от большинства подростков.

– Отпусти, Артур. И не надо так переживать из-за всего этого. Ну ладно, может, я и дала Тору пару резинок, на которые у Гавбеггера аллергия. Возможно. Хватит с тебя такого признания, Артур, или мне пасть на колени и умолять о прощении?

Артуру понравилось ощущать отцовскую власть.

– Ты, юная леди, – произнес он, – можешь называть меня «папа». И еще лет десять сможешь.

Ободренный успехом, Артур зашагал к перекрестью обугленного «X», где Зафод массировал Тору плечо.

Что-то не верится, что я еще хоть раз когда-нибудь раскачаюсь на это, подумал он, но тихо-тихо – на случай, если вдруг услышат его ноги и повернут обратно.

– Я так давно не бил никого по-настоящему, – говорил Тор. – Я понимаю, надо было тренироваться, но сам понимаешь, лень-матушка… Впрочем, хороший удар вышел, в замедленном повторе должен смотреться просто классно.

– Он мертв?

Тор склонил голову набок, вслушиваясь в небо.

– Не-а. Слышу, как он кашляет. Но он травмирован, сильно. Он гарантированно не тот, каким был только что. Еще один хороший удар его прикончит.

Форд подошел к ним одновременно с Артуром.

– Эй, ребята, это уже больше не интересно.

Тор вздохнул.

– Знаешь, мне и самому так кажется. Будь тут настоящая борьба или чего такого, героический поединок – а так просто я, здоровый парень, бью парня маленького.

Артур снова скрестил руки на груди и посмотрел на Зафода строгим отеческим взором.

– Все так, поэтому все это сейчас и закончится.

Зафод удивленно оглянулся на него.

– Мы что, играем в гляделки? Не моргать, так?

– Нет, Зафод, это не игра. Вы двое развлеклись? Повеселились – и хватит.

– Я бы не против, – признался Зафод. – Нет, честно, не против, но от этого поединка многое зависит. Вся карьера Тора, мои пятнадцать процентов. Боюсь, придется Гавбеггеру все-таки умереть.

– И не забудь «толстожопого».

Артур едва не задохнулся от потрясения.

– Форд! Это-то сейчас зачем?

– Ох, прости. Я некстати, да?

Артур ощущал себя довольно неуютно в тени Торова гульфика, но не отступал.

– Все дело в том, Зафод, мистер Тор, дело в том, что Триллиан увлеклась Гавбеггером. Точнее говоря, не просто увлеклась. И каким был бы я отцом ее дочери, если бы не выступил в его защиту?

Тор нахмурился.

– Что-то ты мне смутно знаком. Странное дело, обычно я или уж помню кого-то, или нет.

Артуровым ногам очень хотелось взять управление на себя и бежать с этого места быстрее даже, чем в тот раз, когда он хотел помешать матери полистать его тетрадку с вырезками из журнала для взрослых.

– Мы болтали как-то раз. На вечеринке. Вы пытались спикапить подружку.

– Спикапить? С какого пикапа?

– Знаете, такого, с кабиной, кузовом и четырьмя колесами?

– Ну?

– Так вот, не с этого.

Тор потер лоб, словно бодун продолжал еще мучить его.

– Тогда ясно. Помнится, на той вечеринке я потерял столько нервных клеток, что их хватило бы на все имперское правительство на протяжении года. – Бог-Громовержец сделал шаг в сторону. – Он снижается.

– Ты сделал все, что мог, землянин, и я тебе аплодирую! – рявкнул Зафод. – А теперь отвали, пока мой клиент будет делать то, что в его силах.

– Я не могу уйти, Зафод, – упрямо буркнул Артур. – Я не смогу смотреть Триллиан в глаза. И ты не сможешь спать спокойно, если позволишь этому совершиться.

– Моя совесть будет спокойна.

– На твоем месте я меньше всего беспокоился бы насчет совести.

Зафод нахмурился.

– А насчет чего мне стоит беспокоиться? Валяй выкладывай, чувак. Ты же знаешь, я не умею читать между строк.

– Я бы беспокоился насчет того, что Триллиан отыщет меня и сунет перо промеж лопаток.

Зафод поежился.

– Ох. Она ведь может, правда? Я просто об этом не думал. – Он покосился в сторону Хиллмена Хантера. – Я обещал тому парню смерть. Он с Земли, а ты сам знаешь, какие они бывают, тамошние жители. Им бы только крови.

– Это неправда, Зафод. Вовсе мы не все кровожадные монстры.

– Ох, правда? – фыркнул Зафод. – Как же вы тогда взорвали к черту всю свою планету?

– Не взрывали мы своей планеты! Это сделали вы! Вы, пришельцы!

– Вот так бы сразу. Поговорим о твоих обидах.

– Моих обидах? Да это ты готов к тому, чтобы человека убили за то, что он обозвал тебя толстожопым.

Зафод побледнел.

– Как обозвал?

Артур повернулся к коленке Тора.

– А вы готовы убить человека только ради того, чтобы получить работу.

– Со мной на эту тему говорить бесполезно, – заявил Тор, подергивая себя за бороду. – Я человеческую жизнь ни в грош не ставлю. Если тебя интересует мое мнение, ценности в людях не больше, чем в муравьях. И не в больших, жутких муравьях-мутантах, а в обычных, маленьких. Честно говоря, возобновление моей карьеры волнует меня гораздо больше, чем чья-то там отдельно взятая жизнь.

– И потом это нельзя считать настоящим убийством, правда? – добавил Зафод тоном, таким покровительственным, что одно это настораживало. – Он сам хочет, чтобы мы его убили.

– Больше не хочет, – сказал Артур.

– Правда? Ты уверен?

Тор отступил на шаг.

– Почему бы нам его самого не спросить?

Гавбеггер грянулся о землю с такой силой, что бессмертие вылетело из него подобием потустороннего призрака, оставив измочаленную смертную оболочку лежать в неглубокой воронке.

– Ох, – произнес он. – Это… Ох… Болеутоляющего ни у кого нет?

Форд вытянул из сумки полотенце.

– Пососите угол, – посоветовал он, протягивая его Гавбеггеру. – Вон ту, голубую полоску. Должно помочь.

Тор поднял Мьёльнир.

– Скажешь что-нибудь напоследок?

Гавбеггер выплюнул полотенце.

– Сделка отменяется. Мне нужно жить.

– Ага, вот, видите? – сказал Артур. – Он хочет жить. Не можете же вы сейчас убить его.

Тор усмехнулся; звук вышел такой, словно прокашливался огромный медведь, только что проглотивший несколько хорошо упитанных людей.

– Я не могу? Кто говорит, что я не могу? Ты?

Сквозь толпу вдруг протолкалась Триллиан и бросилась на колени у воронки с лежавшим в ней Гавбеггером.

– Нет, это я говорю, чудище здоровое. Я люблю этого мужчину, пришельца, кем бы он ни был, и тебе его у меня не забрать.

– Что-то ты мне смутно знакома, – сообщил Тор, но удара не наносил. Ему хватало проницательности, чтобы понять, насколько малосимпатичным будет выглядеть на экране то, как он опустит молот на раненого мужчину, не обращая внимания на защищающую его безоружную женщину.

– Зарк меня подери, Заф! – простонал он. – Это провал. А я так надеялся!

Зафод стиснул зубы. Впрочем, хоть маленькую победу из этой ситуации он извлечь еще мог.

– Ладно, по крайней мере отрекись от Сыра.

Гавбеггер закашлялся и застонал.

– Легко. Терпеть не могу Сыра.

Будем довольствоваться тем, что есть, подумал Зафод. Он повернулся к толпе и жестом профессионального проповедника воздел руки.

– Гавбеггер побежден, – возгласил он. – Он отрекся от Сыра и принял в качестве бога Тора.

Хиллмен Хантер торжествующе рубанул воздух ладонью, а Бафф Орпингтон бросился в самую гущу сыромантов и принялся пинать всех, кто подвернулся ему под руку.

Зафод мгновенно перевел дух.

Отлично. Беспорядки. Беспорядки мне всегда на руку. Я – агент Хаоса, подумал он. И Разрушения. Из всех богов Вселенной эти двое поют наиболее слаженно. Можно сказать, в унисон. Может, надо завербовать обоих в помощь Тору.

Триллиан поцеловала Гавбеггера в лоб и вытерла у него со рта голубую светящуюся кровь.

– Ты останешься со мной?

Гавбеггер улыбнулся, и это обошлось ему недешево.

– Так долго, насколько смогу. Этот молот выбил из меня бессмертие. Возможно, мне осталось меньше половины жизненного срока.

– Сойдет и столько, – сказала Триллиан и махнула отцу своей дочери, чтобы тот помог будущему отчиму ее дочери выбраться из воронки.

Рэндом искоса поглядывала на происходящее; к объятиям и прочим соплям она была пока не совсем еще готова.

Это темная материя? Спрашивала она себя. Или это я сама?

Эта мысль на краткий миг расстроила Рэндом, но вскоре ее вытеснила другая, более приятная: что ей, возможно, удастся воспользоваться ситуацией для того, чтобы выбить из Артура какие-нибудь полезные подарки.

Артур. Точно не папа. Ну, разве что па…

* * *

После того как Триллиан с Гавбеггером наскоро попрощались с друзьями, Тор отнес экс-бессмертного обратно на «Тангриснир» – к большой радости бортового компьютера.

– Привет, Тор. Я по тебе соскучился.

– Извините за компьютер, ребята, – смущенно сказал Тор полумертвому мужчине, которого он нес на руках, и молодой даме, цеплявшейся за руку полумертвого мужчины. – Папа запрограммировал корабль на поклонение мне и запечатал программу своим магическим глазом так, чтобы я не мог стереть ее. Это главная причина, почему я продал это корыто. И потом, зачем мне корабль? У меня есть Мьёльнир.

– Я здесь, – сказал компьютер. – Я слышу, что ты говоришь, детка. Но я тебя прощаю.

– О'кей, – кивнул Тор, торопливо укладывая Гавбеггера на выросшую из пола кушетку. – Подержите его недельку на плазменной постели, и он будет здоров, насколько это вообще возможно для смертного.

– Смертного, – прохрипел Гавбеггер. – Ты уверена, что ты этого хочешь, Триллиан?

– Сойдет и так, – шмыгнула носом Триллиан.

– Вот и замечательно, – сказал Тор, испытавший внезапный приступ клаустрофобии. – Оставляю вас наедине друг с другом. А мне пора на банкет – кто-то зажарил просто жуткое количество говядины. Развлекайтесь, ребята.

– Нет, – взмолился корабль. – Не бросай меня!

– Уже опаздываю, – отозвался Бог-Громовержец и пулей вылетел из корабля.

– Нееееееет! – хныкал компьютер. – Нееееееееееет! Только не эээээто!

Триллиан, вспомнив свою степень астрофизика и опыт перелетов на «Золотом сердце», быстро оторвала «Тангриснир» от земли и вывела в стратосферу.

Гавбеггер чувствовал себя в коконе оздоровительной плазмы уже немного лучше.

– Куда летим? – поинтересовался он.

– Куда угодно, только вместе, – просто ответила Триллиан.

Гавбеггер рассмеялся, хотя это и причиняло ему боль.

– Очень романтично. Уверена, что тебе это будет нравиться и дальше?