Текст книги "Одержимый ею (СИ)"
Автор книги: Яся Белая
Соавторы: Яло Астахова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)
Глава 17
ИНГА
…его поцелуи горчат. Он почти груб. Он берёт меня – ещё сонную, разомлевшую – без прелюдий. И когда я вскрикиваю от резкого проникновения, выпивает мой крик, увлекая в дикий сумасшедший поцелуй…
Наш секс тревожен, если так можно говорить об этом процессе. Но пика мы достигаем вместе. Так у нас с первого раза. Потому что мы чувствуем друг друга, мы дышим в унисон.
И сегодня, когда мы падаем на подушки, вернее, падает Валерий, а я – ему на грудь, сразу же заглядываю в любимые глаза, силясь в полумраке комнаты разглядеть их выражение.
– Что случилось?
Валерий судорожно прижимает меня к себе, словно меня могут выхватить и отнять у него, прячет лицо в волосах и бормочет:
– Лютый присылал лазутчика. Хочет выкрасть тебя и продать одному богатенькому извращуге. Не успокоится никак Лютик, не обтечёт.
И мне становится страшно. Так страшно, как в тот день, когда Валера бился с Бизоном. Я так переживала за него. Вот и теперь – слишком много и всё на него. И снова сражаться.
Господи, как же страшно! Дай сил моему любимому! А я буду рядом, буду беречь и заботиться. Так мы сильнее.
Нахожу его руку, переплетаю пальцы.
– И что делаем теперь?
Валерий целует меня в лоб, в глаза…
– Будем жить, как жили. Ни в коем случае не показывать свой страх. Ты завтра пойдёшь на работу, как ни в чём не бывало. А то, что Тугарин и Понт следом увяжутся – так это просьба Сагаля присматривать за его коллекцией.
– Даже так! – удивляюсь я. – И что, есть повод?
– Пока ещё на уровне предположений, но не исключено, что ваша Октябрина лапку проложила.
– Вот как… Интересный поворот.
– Очень, – хмыкает он. – Будь с ней осторожна – змеища ещё та. Очковая. Матёрая. Будет теперь тебе палки в колёса ставить.
– Замётано, шеф! – рапортую я. – Буду осторожна и буду присматривать.
Он тихо смеётся.
А мне очень хочется знать:
– Расскажешь, как и когда познакомился с Завадским? Это же легенда!
Валерий заметно напрягается, тяжело вздыхает:
– Расскажу, но не сегодня. А пока что – иди сюда, – и вовлекает меня в поцелуй.
А потом и вовсе с моих уст срываются лишь нечленораздельные фразы, стоны и всхлипы…
…Проснувшись утром, оказываюсь в постели одна.
Заматываюсь в халат поверх пижамы и выскакиваю в коридр.
Тугарин тут же вырастает передо мной, как чудесный молодец из сказочной коробочки, и, кажется, сейчас выкрикнет: «Что угодно? Что пригодно?»
– Ильдар Ильясович, – обращаюсь к верзиле-телохранителю (имена охранников Валерий поведал мне вчера, ухмыльнувшись: «Не по кличкам же их называть!»), – не подскажите, где Валерий Евгеньевич?
– Уехал по делам, будет к вечеру, – чеканит тот по-военному. – Вас велено отвезти на работу, глаз не спускать весь день, а вечером вернуть домой в целости и сохранности. Иначе нас ждёт прогулка в лес в чёрных мешках.
Хмыкаю – своеобразная забота у Валерия. Но он сто раз прав, с учётом того, что творится, поэтому моё дело подчиниться.
– Хорошо, – киваю. – Вы уже позавтракали?
– Да, Инга Юрьевна, – неожиданно теряется амбал и даже смущённо опускает глаза, – спасибо за заботу. Вы сами покушать не забудьте, за этим Валерий Евгеньевич тоже проследить велел.
Улыбаюсь и убегаю заниматься утренними сборами.
Когда спускаюсь вниз, у дверей меня ждёт аж два джипа.
В один сажусь я, Тугарин и второй, кажется, Георгий по кличке «Понт». А вторая машина набивается крепкими парнями до отказа. В общем, на работу приезжаю, как королева. И это не остаётся незамеченным.
Словно в серпентарий вхожу. Так и кажется, что стелется по воздуху тонкое шипение.
На самом же деле все наши в бухгалтерии пьют чай и балуют остатками роскоши со вчерашнего фуршета.
Оглядывают меня пристально, ну да – Валерий одел меня с иголочки. Любимый сталкер набил целый шкаф вещами нужного размера. Теперь я хоть каждый могу наряды менять.
– О, Ингуша, посиди с нами, – расплывается в приторной улыбке наша начальник отдела хранения Оленька Смирнова. Ей тридцать, а она всё ещё «Оленька». И я помню, каким взглядом она пялилась на Валерия, когда он пришёл первый раз. «Я б ему дала, – сказала она потом. – Даже если бы прогонял».
И сейчас она буквально испепеляет меня взглядом.
Я прохожу, нарочито громко стуча каблуками, сажусь.
Октябрина Власовна сама наливает мне кофе и протягивает чашку.
Ну надо же!
Так и подмывает спросить: «Что же вы не уточнили, сколько мне кусочков цианида?», но я лишь улыбаюсь и принимаю напиток.
– Инга, дорогуша, не прояснишь ли мне вот что, – начинает вкрадчиво директриса, – как так получилось, что выходила ты за одного брата, а на мероприятия ходишь с другим?
Пожимаю плечами, церемонно отхлёбываю кофе:
– Жизнь, Октябрина Власовна, – шутка сложная и непредсказуемая. И, порой, ещё и не так приходится раскорячиться.
Она недобро ухмыляется:
– Да я вижу, ты вовсю корячишься со своим Валеркой. С каких это пор у нас бандиты стали экспертами в области искусства?
Усмехаюсь:
– А по-вашему, все люди из мира криминала – неотёсанные тупоголовые обезьяны?
Она фыркает, будто подтверждая: а то нет!
Я продолжаю:
– Валерий…Евгеньевич действительно учился у Завадского. И в искусстве разбирается очень хорошо.
– Даже слишком! – Октябрина шандарахает по столу кулаком, Оленька подпрыгивает, я продолжаю невозмутимо прихлёбывать кофе. Общение с циничными холодными чудовищами идёт мне на пользу. – И знаешь что, я не потерплю бандитскую подстилку в коллективе. Ты уволена! Убирайся отсюда! И своих горилл отзови! Они мне всех клиентов распугивают!
Встаю, беру сумочку:
– Хорошо, я уйду. А вот парней отозвать не могу, извините. Это – личная просьба Андрея Петровича Сагаля. Не доверяет он вам.
И с наслаждением наблюдаю, как она меняется в лице.
Когда Белль долго общается с Чудовищем, у неё тоже вырастают клыки…
ВАЛЕРИЙ
Сегодня я с трудом отрываюсь от Инги. Не бужу, наоборот, встаю с постели осторожно, чтобы не потревожить сладкий сон сладкой девочки. Пусть спит, сегодня у неё трудный день. Но я уверен – она справится. У меня день будет нелегче, но я тоже справлюсь. Мы оба делаем друг друга сильнее.
Провожу кончиками пальцев по шелку волос, невесомо касаюсь губами округлого нежного плечика, задеваю носом чуть бархатистую щечку.
Прелесть моя, радость моя, жизнь моя.
Когда мы встретимся в следующий раз, Инга, всё будет по-другому. Я буду другим. Обещаю.
Принимаю душ, немного разминаюсь в зале, снова душ, и еду к Димону. Ветер подорвал меня важным сообщением – он вышел на след Кантера. При личной встрече всё оказывается не так улыбчиво. Ниточка тянется к целому клубку, в который переплелись и важные региональные чиновники, и бизнесмены, и не последние люди из теневой экономики. И распутать это кубло будет ой как непросто.
Домой возвращаюсь взвинченным – Инги уже нет, уехала в своё змеиное кодло. Мысленно желаю удачи своей девочке и поднимаюсь в кабинет, но замечаю, что дверь в комнату брата открыта. Я совсем забыл, что у него сегодня – визит доктора.
Врач осматривает брата, отмечает положительную динамику и радует новостью: Тему скоро можно будет распеленать и снять с этих раскорячек. Мелкий баклан аж сияет, а мне впору за голову хвататься: как только он начнет ходить, он дойдет опять до какого-нибудь скверного пиздеца – тут и Вангой не надо быть…
Этим невесёлым размышлениям я предаюсь, уже стоя на крыльце. Только что проводил доктора и собираюсь, наконец, вернуться к делам, когда замечаю ещё одного посетителя, который вальяжно входит в ворота. И несколько секунд я удивлённо пялюсь на него, как на невидаль. Впрочем, учитывая кто он, и кто я, – удивиться визиту действительно стоит.
И насторожиться.
Серый китель с орденами поверх белоснежной, даже на вид хрустящей сорочки с черным шелковым галстуком. Модные узенькие очечки без оправы на пухловатом гладко выбритом лице под форменной фуражкой.
Полковник в возрасте являет собой образец идеального мента. Блядь, я таких раньше только в кино и видел, а встретить в наши дни этого динозавра полицейской службы и вовсе, как в сериал попасть.
– Дмитрий Владимирович Егоров, – протягивает он мне руку для приветствия.
Охуеть! Сам полковник Егоров меня удостоил! Да о нем легенды складывают в нашей среде. Он даже старика моего однажды чуть не засадил. Отец тогда выкрутился, пожертвовав большие деньги на лучших адвокатов.
Расслабляюсь – меня ему взять не за что, последние несколько лет я чище капли спирта. Спокойно жму протянутую ладонь, демонстрируя вполне дружелюбное отношение. Я не чалился по зонам полжизни, начиная с малолетки, и зуб на служивых еще не наточил до безраздельной ненависти.
Послушаем, что скажет легенда.
Приглашаю Егорова в свой кабинет – не на улице же беседовать.
– Валерий Евгеньевич, как вы уже, наверное, поняли, я пришел по поводу Кантера, – начинает он, едва расположившись в кресле для посетителей.
Айгуль – понятливая и верная – выставляет на стол чашки с первоклассным бразильским кофе, так как от коньяка, равно как и от виски, полковник отказывается, и тихо покидает кабинет. Уважаю вышколенную прислугу.
– Дмитрий Владимирович, если вы уже немного покопались в деле, что наверняка знаете, что я не имею отношения к пропаже картины, – опережаю любые претензии, но собеседник лишь мягко улыбается.
– Валерий Евгеньевич, – начинает он, но я не даю ему договорить:
– Просто Валерий, Дмитрий Владимирович, – предлагаю с легким сердцем. Во-первых, он мне в отцы годится. А, во-вторых, он – профессионал высочайшего класса, а я ценю и уважаю профессионалов.
– Валерий, ты нас совсем за дураков не держи! То, что ты не причастен к делу, мы вычислили, ещё когда нам сообщили о хищении и о том, кто подлог обнаружил. Я даже больше скажу, среди наших сотрудников нашлись те, кто восхищен твоими познаниями в искусстве и принципами работы. Это же ты тогда перехватил гобелен, не дал его вывезти в Эмираты богатому коллекционеру. Мы в курсе, что ценный предмет осел в запасниках твоего отца, и предпочли закрыть на это глаза до поры. Но сейчас пришло нужное время!
Я непонимающе уставляюсь на полковника. С трудом удерживаю покерфейс, когда он заговаривает о гобеленах. Меня же могут за эти тряпки так за мягкие булочки прихватить, что мало не покажется. Устроят мне непрерывную тренировку по рукопашному бою в круглосуточном режиме за высокой стеной с колючей проволокой поверху.
А как же Инга? Сердце пропускает удар от ужаса за мою девочку! Одна против Лютого и Князя и только Темка на защите! Это пиздец!
– Валерий, я уполномочен сделать тебе интересное предложение. У нас в Управлении хотят организовать новый особый отдел по расследованию преступлений в сфере искусств: КБКИ – Комиссия по Борьбе с Коррупцией в Искусстве. Мы готовы предложить тебе управляющую должность, команду профессионалов и весьма широкие полномочия. Конечно же, о гобеленах мы забываем, при условии их возвращения в государственное хранилище! – усмехается полковник с хитрым «ленинским» прищуром, а я внутренне делаю стойку. Это предложение для меня – амнистия. И способ на многие свои вопросы получить не просто ответы, а прямые инструкции к действию. Отказываться от таких подарков судьбы я не дебил. Чай, не Темочка!
– Дмитрий Владимирович, вы понимаете, что я загнан в угол и не в моих интересах отказываться, но буду честен. У меня появилась женщина, и я намерен руками обещанного отдела снять с себя ненавистную корону. И, путем хитро придуманной мною махинации, заставить троих моих конкурентов пожрать друг друга. Дедам города я намерен сунуть своего братца, он давно канючит эту воровскую цацку, он плохо понимает ее тяжесть.
Полковник степенно кивает, поправляет указательным пальцем свои очки, таким милым, домашним жестом, как «училка».
– Валерий, я правильно тебя понял, что ты, вступив на пост, намерен очистить город от Лютого, Князя и Баграта в первую очередь? – уточняет Егоров и добавляет: – Не удивляйся, знать основных криминальных воротил города – моя работа! – настаёт мой черед кивнуть. Само собой, наши личности в Управлении – не секрет.
– Все верно. Само собой, гобелены вернуться туда, где им место, а также, я уже предпринял шаги по поискам и возврату Кантера! Искренне считаю, что этот шедевр должен принадлежать людям. А еще, я хотел бы получить официальный диплом о профильном образовании. Надеюсь, это не проблема. Хочу, чтобы моя команда меня уважала! – рапортую, как пионер у красного знамени. И легендарный полковник даже приобнимает меня от избытка чувств.
– Кстати, об уважении, – чуть заминается полковник, отводя глаза, – тебе в подчинение выделят отряд спецназа. Но ты же понимаешь, этих ребят приказами не заставишь уважать. Осилишь их в тренировочном бою на ринге? Слышал, ты боец тренированный, – Егоров пристально разглядывает меня, а я не могу удержать улыбку Чеширского кота, от которой моего гостя почему-то передергивает.
О, отыграться на спецуре! Судьба щедра сегодня на подарки!
Мы скрепляем нашу договоренность рукопожатием. Мне было велено явиться с утра в Управление для получения дальнейших инструкций.
Когда он уходит, я откидываюсь в кресле, расплываюсь в улыбке и барабаню по столу весёлый незатейливый мотивчик.
Белль, поспеши, у Чудовища для тебя сюрприз.
Глава 18
ИНГА
Влетаю в дом злючая, как ведьма.
Надо же, эта старая мегера меня уволила! Недаром Валера сказал, что у неё рыльце в пушку, и ей, видимо, не хочется, чтобы этот пух разворошили. Эх, моему бы Валере полномочий побольше! Он бы вывел этих любителей прекрасного на чистую воду.
На лестнице меня перехватывает Айгуль.
– Там Валерий Евгеньевич вас в кабинете ждёт, – а лицо у самой при этом такое таинственное, что я невольно улыбаюсь. И неприятные события меркнут и отступают на задний план. Какое дело до галерейной грымзы, когда дома тебя ждут?
Я почти врываюсь в его кабинет, меня ловят в полёте, сажают на стол и не дают вымолвить не слова. Зачем говорить, когда можно целовать, ерошить волосы, соприкасаться телами и душами.
Наконец, Валерий прерывает поцелуй, но кольца рук вокруг моей талии не размыкает. И хорошо. Потому что так – мне спокойно и уютно, я могу опустить голову на сильное мужское плечо и забыть обо всём на свете.
Но сказать надо, и я говорю:
– Октябрина меня уволила.
Валерий усмехается:
– Палится старушка, хватку потеряла.
– Всё-таки думаешь, что это она?
– Не без её участия, но нет, ни одна она. Там их целый синдикат. Чиновники уровня замгубернатора, бизнесмены, ну и наша братья самого высокого пошиба.
Мои глаза распахиваются:
– И как ты будешь? Один? Против всех?
Валерий прижимает меня к себе так, словно хочет, чтобы я впечаталась в его тело, прерывисто дышит, опаляя горячим дыханием шею, и говорит:
– У меня для тебя сюрприз.
Отпускает меня и отступает. Я оглядываю кабинет, пытаясь понять, что за сюрприз и куда он его спрятал?
А Валерий, тем временем, достаёт из ведёрка со льдом бутылку шампанского и откупоривает её. Меня передёргивает от воспоминания: последний раз он делал это в день нашей с Артёмом свадьбы.
Валерий разливает искристый напиток по бокалам и протягивает один мне с некоторой опаской.
– Не плеснёшь в меня?
Я улыбаюсь:
– Всё будет зависеть от того, как будешь себя вести.
Он самодовольно ухмыляется:
– Исключительно плохо, как и полагается чудовищу, – но в глазах пляшут бесята, и лёд давно треснул – будто солнце глядится в весенние лужи. – Предлагаю на брудершафт.
Мы скрещиваем руки в локте, пьём шампанское и целуемся. И я чувствую их – бабочек в животе, и крылья за спиной.
– За что пьём? – спрашиваю, утопая в сияющем взгляде любимого.
– Мне предложили должность…
– Вот как? И кто же? – наверное, думается мне, пригласили куда-нибудь в администрацию, ведь нередко случается, что у некоторых депутатов не совсем честное прошлое.
– Полковник полиции Егоров, – шокирует меня Валерий.
У меня в буквальном смысле открывается рот. И слова застревают в горле. Он сейчас шутит? Не похоже.
Одним глотком допиваю шампанское.
– Поясни?
– Мне предложили работу в спецподразделении, которое будет заниматься коррупцией в сфере искусства, а также контролем незаконного вывоза предметов культурного достояния.
– Серьёзно? – всё ещё не верю.
– Серьёзнее не бывает. Завтра с утра иду в Управление оформляться.
С визгом «уиии!» бросаюсь ему на шею.
– Валера! Это так круто! Это просто нереально! Я так горжусь тобой!
Его глаза довольно и счастливо посверкивают. Он путается пальцами в моих волосах, гладит по спине и спрашивает немного лукаво:
– А можно мне за это подарок?
– Конечно, – я развязываю бант на блузе, но он ласково перехватывает мои руки:
– Не такой.
Я смотрю на него немного испуганно, хотя и понимаю – ничего дурного меня не ждёт.
Он улыбается:
– Чего боишься, дурочка моя, – целует в уголок губ. – Я же никогда не попрошу чего-то свыше того, что ты готова дать.
– Знаю, – шепчу. – Так какой подарок ты хочешь?
– Хочу, чтобы ты мне позировала. Хочу нарисовать тебя не по памяти.
Я задыхаюсь от восторга – это подарок не только для него, но и для меня.
– Хорошо, – соглашаюсь тут же. – Только образ я выберу сама.
– Договорились. Тогда жду тебе в студии, например, через час. Тебе хватит на создание образа?
Киваю.
– Только давай сделаем так: я приду на чердак, а потом – пошлю к тебе Айгуль. Чтобы тебе тоже был сюрприз?
Он соглашает легко, и я упархиваю в свою (теперь я называю это маленькое помещение так) комнату. Здесь, по сути, и мебели-то нет, кроме огромного шкафа до отказа набитого модными и красивыми вещами, небольшой кровати и туалетного столика.
Распахиваю шкаф и зависаю.
Нарядов, действительно, много. У Валерия хороший, воистину художественный, вкус.
Мой взгляд останавливается на узком белом платье с глубоким декольте и разрезом до середины бедра.
Я думала на белый цвет у меня теперь аллергия. Но как, оказалось, нет – потому что именно это платье я и выбираю.
Распускаю волосы и украшаю их своеобразной «шапочкой» из нитей-стразов. Наиболее крупная капля с кристаллом спускается на лоб. Такая же капелька – на тонкой серебряной цепочке на шее. На руку – браслет.
Макияж лёгкий, но эффектный.
Вот так.
Кажется, я выгляжу загадочной и нежной.
Решаю не обуваться, так и скольжу босиком.
Поднимаюсь на чердак и замираю – тут уже всё готово: холст закреплён на мольберте, разложены кисти и краски. Я словно приобщаюсь к некому таинству. Прохожу мимо на цыпочках, опускаюсь на колени и покорно складываю руки. Подаю знак Айгуль, она зовёт Валерия. Он входит в комнату, и у меня снова замирает дыхание – сейчас, одухотворённый, будто светящийся изнутри, он невероятно красив.
Он подходит ко мне, опускается рядом на колени и осыпает моё лицо трепетными, лёгкими поцелуями, которые заставляют меня млеть и лететь.
– Чувствую себя орком, – шепчет он, – похитившим эльфийскую принцессу.
– Я снова трофей? – чуть приподнимаю брови.
Он берёт моё лицо в ладони и говорит, не отводя взгляда:
– И трофей, и муза, и возлюбленная, – немного замирает и всё же заканчивает: – И, надеюсь, станешь моей женой.
ВАЛЕРИЙ
Чтобы занять себя, пока жду её, – готовлюсь: разворачиваю холст на мольберте, раскладываю краски, достаю палитру.
Пальцы подрагивают от волнения. Так меня потряхивало каждый раз, когда единственный мой учитель – Анатолий Завадский – терпеливо ждал ответа на свой вопрос. Тогда мне казалось ответить неполно или неправильно – обидеть его. И у меня потели ладони от переживаний…
Сейчас – тоже будто экзамен. Нельзя налажать, допустить ошибку. Сам же себе не прощу…
Итак, всё готово. Как и договаривались, спускаюсь в свой кабинет, ждать сигнала от Айгуль. Пока жду – стараюсь представить, какой образ выберет моя драгоценная девочка? И так увлекаюсь мечтами, что даже не сразу слышу, как Айгуль тихонечко стучит в дверь. Когда открываю ей, служанка оглядывает меня с загадочным видом и зовет меня за собой. На чердаке она юркает в свою комнатку, оставляя нас с Ингой наедине.
И тут я замечаю ее – мое волшебное видение. Если бы я употреблял наркотики, то решил бы, что меня посетила галлюцинация. Но я чист на всю жизнь – отец весьма доходчиво объяснил, что в семье криминального короля наркоманов не будет. Шрамы до сих пор коверкают шкуру. По большому счету, даже курение в нашей семье под запретом. Было, пока я впервые не загремел из-за его дел на полгода на строгий режим. Там и начал курить. Сейчас курю только после секса и только после секса с Ингой. Хотя, кому я вру: никакого другого секса у меня нет и быть не может! Я скорее позволю с себя кожу содрать, чем оскорблю свою женщину изменой. Потому что она у меня нереальная, охренительная, самая моя…
Сейчас сидит, робко потупив глазки, в покорной позе скромницы, окружённая золотистой дымкой. Или это у меня уже мозг поплыл? И от одного ее вида можно кончить! Маленькая, невинная, беззащитная…
Подкрадываюсь к моей золотой девочке, словно орк к эльфийской принцессе. Может, поиграем в эту игру? Опускаюсь перед ней на колени и начинаю осыпать поцелуями каждый миллиметр ее личика.
– Чувствую себя орком, похитившим эльфийскую принцессу, – шепчу ей немного сумбурно, потому что мозг выключил речевую функцию.
Она вскидывает на меня глаза, чуть приподнимает бровь (дразнишься? ой не советую!):
– Я снова трофей?
Зря она так. Во мне сейчас остались только инстинкты. И они требовательно вопят: немедленно раздеть и овладеть. Зверь натягивает цепь. Но я осаждаю его: не время.
– И трофей, – она чуть напрягается, когда говорю это, – и муза, и возлюбленная, – последнее произнести куда сложнее, но нужно, и я говорю: – И, надеюсь, станешь моей женой.
Не жду её ответа – утверждаю. Обрисовываю перспективы.
Подушечки пальцев зудят от желания прикоснуться, но гораздо важнее – нарисовать! И я приступаю, словно святотатство совершаю, пытаясь запечатлеть в материальный образ прекрасное божество. Оказывается, очень трудно рисовать, когда член гудит от желания, словно высоковольтный трансформатор. Но я кладу мазок за мазком. Поднимаю глаза в очередной раз и встречаюсь с любимым фиалковым взглядом.
Пиздец, Пахом, ты встрял!
Я завидую кисти и ревную к краскам. Вон, они вырисовывают нежный абрис лица, линию губ, которые сейчас маняще приоткрыты, изящную шею…
На хер!
Отбрасываю художественные принадлежности и, как озвученный недавно орк, хватаю Ингу.
Она тихонько вскрикивает от неожиданности. Красавицы всегда вскрикивают, когда их хватают, но по-настоящему они кричат, когда…
Опускаю её на диван. Хвала дизайнеру, создавшему этот наряд – полы платья расходятся, обнажая ажурные кружевные трусики.
Инга в белом – как невеста. Моя невеста. Теперь – только моя.
Бельё буквально сдираю и врываюсь в неё яростно, жадно, до упора. Она всхлипывает, выгибается, принимает. Сразу же, умница, ловит дикий ритм, подмахивая мне.
Её мало. Всегда так офигенно мало. А я так голоден по ней.
О да, кричи для меня. Я буду пить твои крики. Сжигать тебя поцелуями. Утягивать в бездну…
Ты прекрасна. Ты откровенна. Ты моя.
– Твоя… – шепчет она, путаясь пальцами в волосах.
Улетая вместе со мной…
… В последующие две недели мы почти не видимся – не до того. Лишь иногда, забегая домой, занятой и взмыленный, я замечаю её, гуляющую с Артёмом по саду. У него – реабилитация. И Инга помогает. И каждый раз, когда я вижу их вместе, испытываю страх. Даже панический ужас потерять самое дорогое. Тёма все ещё занимал место в моем сердце. Такое болезненное место, тугой ком боли, я бы сказал. За Тёмку болело не только сердце, но и душа. За двух людей в этом мире – сейчас таких уявзимых и беззащитных – мне переживалось особенно.
Но ради них обоих мне стоит беречь себя…
… Идея совместно тренировать моих парней и бойцов спецназа оказалась вполне здравой. Кстати, мои парни спокойно отнеслись и к спецуре, и к моему новому назначению. Отпетых уголовников, заполошно «чтящих» криминальные законы среди них не было. Я вкратце обрисовал суть предполагаемых действий, немного смягчив информацию и изменив вектор ее направления:
– Парни, мы руками сучки Фемиды зачистим город от конкурентов на вполне законных основаниях! Считайте, нам выдали именные лицензии на убийства! – обрадовал я своих.
Ребята оживились. Еще больше оживились, узнав, что теперь в зале можно будет иногда потрепать за холку какого-нибудь спецназовца.
Это было две недели назад. За это время на территории Усадьбы уже возвели длинное здание с хорошей звукоизоляцией – тир. Наконец-то и мои бойцы почти законно получили возможность тренироваться еще и в стрельбе.
Спарринги со спецназом мне и самому приносили кайф. Вояки владели разными школами и техниками.
Эти две недели тренировок мы с Димой обрабатываем предполагаемых продавцов Кантера. Но эти мрази осторожны, на прямой контакт не идут, шкерятся где-то вместе с полотном. Я связываюсь с ними через какие-то подставные номера. Напряг в Управлении отряд аналитиков и ребят из IT отдела, но результат пока нулевой. И эту организацию боится весь криминальный костяк региона?
Машков порадовал известием, что некая Октябрина решила вдруг раздробить недавно пополненный на весьма круглую сумму счет и переправить эти части на какие-то левые счета. После предъявления моего новехонького удостоверения, Миша почти без возражений выдал мне распечатку всех транзакций. Если унылую кислую рожу не считать возражением. Распечатка ушла к аналитикам, а через час я получил адресок неловящейся рыбки.
Эти две тухлых кильки мнили себя щучками? Я живо собрал всех подконтрольных мне бойцов, и мы выдвинулись по адресу. Не доехали – на подъезде к нужному дому, наш автомобиль обстреляли. Мои люди все сработали как надо: парни рассыпались из ПАЗика и рассредоточились на местности, словно репетировали, грамотно взяв под контроль каждый квадрат. Вот и сказалась совместная тренировка.
Мои ребята тоже очень правильно среагировали, четко зафиксировали нужные точки и тихо залегли, молча вычисляя стрелков. Димон, прозванный Батя за добродушную, какую-то «отцовскую» манеру со всеми общаться, перекинул из-за спины любимую «детку» – СВД – и принялся сосредоточенно выцеливать местность в оптический прицел.
Их оказалось всего двое, дилетанты, решившие по-быстрому срубить деньжат. Уговорили лопоухую бабку отдать картину, наобещали ей золотые горы, за которые дадут за полотно на черном рынке. Только не было у дебилов доступа к той среде! Развели Октябрину на мякине, даже жалко ее стало. Небось хотела себе на достойную старость заработать. Вот не грызла бы мою Ингу, осчастливил бы старушку! А так, не буду поощрять паскудный характер.
Хватит того, что я одного из отряда спецуры Вову Беса отправил галерею охранять, а на самом деле – чтобы местные девочки не скучали без мужской ласки. Остальные парни, правда, расстроились, особенно, после рассказа Понта, что там в галерее розарий неокученный без «садовника» гибнет.
Пока парни страхуют местность, я почти на брюхе ползу к дому, вижу обоих кретинов. Но и они меня замечают – не спецназ я ни разу! Один – здоровый дуболом размером с мамонта, второй поменьше, но жилистый, зараза.
Мамонтяру вырубаю эффектным ударом ноги с вертушки ровненько в башку. Большой шкаф, как в народной мудрости, падает громко. Второй наскакивает на меня, явно мнит себя великим мастером боя. Кстати, он весьма неплох, но явно привык к показательным боям в защитном снаряжении, и потому сразу теряется, падает и хрипит от боли.
Кажется перестарался и что-то ему сломал. Ничего, в тюрьме выздоровеет.
Оставляю валяться обои на полу и осматриваюсь. На грязном столе разложен Кантер, поверх стоит бутылка коньяка и два граненых стакана. Суки ублюдочные – Кантера на стол стелить, как скатерть? Кидаюсь к телам на полу и от души, только недавно обнаруженной, начинаю метелить обоих. Убить их мне не дают – врываются мои парни и толпой на одного оттаскивают от вандалов.
– Валерий Евгеньевич, не стоит мараться! – урезонивает меня Батя, – за избиение при задержании эти мрази могут вывернуться от закона! – фыркаю и успокаиваюсь.
Тем более что звонит Егоров, которому уже доложили, и поздравляет.
– Надо отметить, – говорит он.
Едва слышу и разбираю. В голове – шум. На губах дурацкая лыба. Сажусь, приваливаюсь к стене, и вижу доброе лицо Завадского. Учитель улыбается мне.
И я понимаю – экзамен сдал.
