Текст книги "Одержимый ею (СИ)"
Автор книги: Яся Белая
Соавторы: Яло Астахова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)
Глава 19
ИНГА
Две недели воздержания, нервозности и ожидания. Две недели на осознание – твой любимый прямо сейчас совершает подвиг, но при этом рискует жизнью.
Я горжусь Валерием, переживаю за него и тихо схожу с ума. Каждую ночь засыпаю в его постели, обнимая подушку, хранящую его запах. И только ложусь, как охватывает тоска по его губам, рукам, проникновениям… Я не знала прежде, что мужчину можно желать так сильно. Что находиться рядом с другим человеком – может стать потребностью…
Судьба подкидывает мне занятие, чтобы я не скучала без работы – у Артёма реабилитация, и я помогаю ему, как могу, адаптироваться. Никогда не прощу за то, что он сделал. Но… Артём – брат Валерия, его единственная семья, и любимому будет очень больно, если с его оболтусом-братом что-то случится.
Тёма где-то растерял свою болтливость. Когда я, с помощью телохранителей, усаживаю его в кресло и спускаю вниз, вывозя на прогулки по саду, он молчит и только сосредоточено смотрит перед собой.
Однажды он попытался устроить сеанс раскаяния – в тот день его суровый доктор гонял его по комнате, заново уча ходить.
Уставший и измученный Артём принимается каяться:
– Прости меня, Инга. Я так виноват перед тобой.
– Молчи! – пресекаю всякие попытки надавить на жалость. – Знаешь, это называют «крокодиловы слёзы». Если бы Валерий проиграл тот бой, – меня окатывает волной панического ужаса, – меня бы сейчас и в живых, может быть, не было.
Артём поникает, опускает плечи, едва не плачет.
А что ты хотел, дорогой? Думал, чистосердечное раскаяние подкупит меня?
– Знаешь, – тихо говорит Артём, – я много думал в одиночестве… И… Валерка – он хороший. Лучший брат на земле.
Ну и то хлеб!
Но остальные наши совместные прогулки проходят в молчании, что не может меня не радовать. Только так я могу находиться рядом с Артёмом.
Пожалуй, сейчас я даже рада, что дом – напичкан охраной, что Тугарин или кто-то из его ребят ходят за мной едва ли не по пятам.
Мне так комфортнее, спокойнее, не надо всякий раз оглядывался – не притаился ли за вон тем кустом извращенец, который хочет меня украсть и отвезти на аукцион.
…В конце второй недели случается целых два невероятных события.
Звонка от этого человека я не ожидаю никак. Глава департамента культуры у нас человек серьёзный и очень занятой. А тут – звонит лично, правда, с городского номера, но всё же…
– Инга Юрьевна, вы не могли бы часика через два подъехать в департамент.
У меня сердце пропускает удар: зачем это? Меня что – хотят навсегда отлучить от культуры?
Гоню панику, пытаюсь ответить ровно:
– Хорошо, подъеду.
– Вот и славно. Буду ждать.
Звонок прерывается, а я ещё сижу и тупо смотрю на телефон, словно гаджет в моих руках способен дать ответ на сакраментальный вопрос: что это было?
От волнения пытаюсь отвлечься сборами. Тщательно выбираю одежду, колдую над строгой причёской, потрошу коробки с обувью.
К назначенному времени готова, выгляжу скромно, но элегантно и со вкусом. То, что нужно.
Тугарин ворчит, что приходится покидать пределы дома – он, признаться, радовался, что меня уволили. Но у него чёткий приказ от Валерия – слушаться меня и выполнять мои требования, если они разумны.
…Олег Константинович Дольский – мужчина слегка за шестьдесят, но ещё сохранивший привлекательность и стройную фигуру (что редкость для чиновника такого уровня) ждёт меня, откинувшись в огромном кресле, более похожем на трон.
Вхожу в его громадный кабинет робко. Мне кажется, что мои каблуки цокают слишком громко, и от этого становится неловко.
Олег Константинович указывает мне на кресло напротив и улыбается.
– Хорошо, что вы пришли, Инга Юрьевна. У меня для вас предложение, от которого вы точно не сможете отказаться.
– Даже так! – вскидываю удивлённо брови.
– Именно так! – подтверждает глава департамента. – Я хочу, чтобы вы возглавили галерею искусств.
– Я?.. – даже поперхаюсь словами.
– Вы!
– А как же Октябрина Власовна?
– Она написала сегодня заявление. По собственному желанию.
– А Ольга? – вспоминанию я правую руку бывшей теперь уже директрисы.
– Ольга Максимовна, представьте себе, тоже уволилась. Да и вообще, чего вы тушуетесь и сомневаетесь? Я из поколения, где жили по принципу: «Молодым везде у нас дорога». Научим, поможем…
– … или заставите?
– Ни в коем случае. Речь идёт об искусстве. Тут исключительно по желанию и вдохновению. Ну, что скажете?
Я понимаю, что времени подумать мне всё равно не дадут, и моё назначение уже утверждено. Осталось утрясти формальности – получить моё согласие.
И я соглашаюсь. А что делать?
SMS от Валерия приходит, когда я уже покидаю департамент.
«Жду тебя к восьми в ресторане “Золотой павлин”. Форма одежды – вечернее платье»
Валерий никогда прежде мне не писал. Да и не звонил почти. Так, перекинуться парой слов, узнать, как дела. Он в эти две недели был очень занят. И вот…
Радость охватывает меня – наконец-то, мы увидимся. И…у нас, кажется, свидание. Первое в истории наших отношений.
И я второй раз за день, волнуясь, выбираю наряд. К ресторану Тугарин подвозит меня без пяти восемь.
Меня сразу же проводят к нужному столику. И Валерий, сияющий, довольный, поднимается мне навстречу.
А я замираю. Так давно не видела его, отвыкла от того, какой он высокий, красивый, статный…
А сейчас ещё и галантный: целует мне руку, ведёт к столу…
За столиком, кроме нас, ещё и пожилой полицейский. Он окидывает меня цепким, оценивающим взглядом, а потом – поднимает большой палец вверх.
– Молодец, Валерка! – и тоже целует мне руку. – Вы, Инга Юрьевна, даже прелестнее, чем этот олух смог описать.
Краснею от комплимента.
Полковник представляется Егоровым. И я понимаю – тот самый, что пригласил моего Валеру в Управление.
Разливают шампанское. Мужчины пьют за успех операции, за первую победу и хвастаются тем, что нашли Кантера. А Сагаль так расчувствовался, что подарил шедевр галерее искусств на вечное хранение.
От этого хочется пищать и хлопать в ладоши.
Но… гораздо интереснее мне, что в маленькой бархатной коробочке, что лежит рядом с Валерием?
Приходит и её черёд.
Валерий, явно волнуясь, открывает коробочку, и на алом ложементе я вижу изящное колечко из белого золота с небольшим аметистом.
– Выходи за меня, – говорит Валерий. Но без вопроса. Почти утверждая. И тут снова за меня всё решили, и постановили, и утвердили…
Но…я согласна.
Глотая слёзы, бросаюсь ему на шею и шепчу:
– Да…да… да…
Егоров хлопает в ладоши, с гордостью, будто следит за своим сыном, наблюдает, как Валерий надевает кольцо мне на палец, требует поцелуя…
А когда мы всё-таки отрываемся друг от друга, говорит:
– Ну теперь, Валерка, тебе следует поступить, как настоящий мужик!
Любимый непонимающе уставляется на него.
– Поехать к родителям Инги и официально попросить руки их дочери.
Валерий крепко прижимает меня к себе, прячет лицо в волосах и спрашивает, явно волнуясь:
– А если откажут?
– Похищать! – и расплывается в улыбке Егоров. – Даю личное разрешение на это противоправное действие…
И в глазах Валерия я вижу решимость.
ВАЛЕРИЙ
Разумеется, у меня никогда не было свиданий. Я не бродил по городу, сжимая ладошку любимой.
Тем ценнее и ярче новые ощущения. И пусть поодаль едет машина охраны, это нисколечко не мешает нам.
Инга дурачится и забирается на бордюры. Она такая чудесная в этом воздушном персиковом платье, подчёркивающем идеальную фигурку, и наброшенном на плечи моём пиджаке. Конечно, он велик для неё, моя девочка тонет в нём.
Но тем она беззащитнее, тем сильнее мне хочется оберегать её. Придерживаю, страхую, чтобы не упала. Любуюсь тем, как она приподнимает лёгкие юбки, и моему жадному взору является прелестная маленькая ножка в изящной туфельке.
Мы почти не говорим, больше смеёмся. А иногда – целуемся. Стоя на бордюре на каблуках, Инга несколько сглаживает нашу разницу в росте. Но её хрупкость, миниатюрность, конечно же, никуда не деваются. И я млею от того, как тоненький стан выгибается в моих руках, будто стебелёк цветка, когда она льнёт ко мне в поцелуе.
Это лучший вечер в моей жизни.
– Устала? – интересуюсь, когда небо уже начинает сереть.
Она лишь кивает.
Подхватываю на руки, она покорно кладёт голову на плечо, и я несу её к машине, устраиваю на заднем сиденье, и мы едем домой.
Инга засыпает ещё по дороге. В спальню приношу, не разбудив. Я, конечно же, невыносимо хочу её, но сон и спокойствие моей девочки мне важнее.
Спи, родная. Спи, моя Белль.
А Чудовище будет беречь твой сон…
Осталось совсем немного, и мы будем вместе. Мой свадебный подарок тебе станет и презентом всему городу.
Занимается утро нового дня. И новое, важное, дело заставляет меня оторваться от любимой.
…нельзя сегодня сказать Лютому, что у Князя есть карманный спецназ, а завтра отправить к нему спецуру. Нет, я так халтурно не работаю. Но время поджимает, не хочу растягивать эту эпопею на долгий срок. Значит, надо думать. Думай, башка – шапку куплю! А что если Лютый услышит «случайно», что присланный к нему спецназ от Князя? Или, может, как-то иначе обозначить?
Сидя в кабинете, я обдумывал разные идеи, шелушил их в голове, но чувствовал, что это все что-то не то.
Удача, как всегда, сама прискакала в руки совершенно случайно и совершенно из неожиданного угла.
Князь любит «свежих» девочек Лютого, за что периодически и страдает. Ведь не все крошки попадают в бордель добровольно, некоторые еще долго дичатся: могут и укусить клиента, например, самого Князя. И одна такая несчастная травмировала чокнутого заправилу наемными убийцами города. Травмировала самое дорогое! Злющий, как сто чертей, Игорь Князев в отместку убил девчонку на месте, а уходя от собак Лютого, умудрился прихватить его Аннушку.
Никто не успел вмешаться, а на улицах уже кипела война между Князем и Лютым без моего участия. Я увидел в этом знак судьбы – еще один подарок от этой дамы мне. Хотя, если подумать, я не заслуживаю подарков. Это однозначно судьба благословляет золотую девочку Ингу, в будущем Пахомову.
Первыми на Лютого полезли ребята из моих спецназовцев с заданием обязательно «обронить» что-нибудь вендеттное, типа: «Нужно лучше дрессировать своих сучек!» Парни были сильно недовольны и порывались сначала разворошить бордель и освободить всех девчонок из мерзкого рабства. А это мысль! Надо будет переговорить с Егоровым.
Мы-то с полковником прекрасно понимали, что вся эта ситуация – гидра: отрубим ей головы в лице Лютого, Князя и Баграта, у нее вырастут новые, а то и по две! Но пока она малое время будет маяться без голов, надо ей что-нибудь еще оттяпать. Сейчас мощные «лапы» чудища – это бордели Лютого и Клетка Князя. Есть еще рынок Баграта и черный рынок культуры, который крышую я сам…
Баграт? Тот да, безусловно, поддержит монстра и деньгами, и бойцами.
Интересный предстоит разговор с Егоровым, не для лишних ушей.
…мои спецназовцы сработали гладко, очень к месту опустили Лютого, упомянув обиды Князя, я все слышал по «наушнику» связи с бойцами.
Видеослежение, «глаз» которого тащил на себе монументальный и несгибаемый Батя, показало мне радостную картину голожопогго Лютого, с которого в пылу наезда содрали шелковый халат на голое тело. Ибо нехуй выебываться! Так и попал он в отчетность Управления с колбасой наголо под дружный ржач всех отделов.
А пока я сигналю Баграту, что творится беспредел и один я не полезу. Потом, «подумав», выдаю заготовленную фразу:
– Знаешь, я, пожалуй, и вовсе н полезу. Мне подставляться нет резона! У Князя спецура на поводке, мало ли, кто у него за плечами высится! – Баграт выругался сквозь зубы: он ненавидит ментов и вояк. Вот кто у нас чалился по зонам всю жизнь и нагулял эту дебильную ненависть!
Соответственно, сейчас я фактически сказал ему, что Князь мусорам продался, а за такое бьют больно и даже смертельно. Поэтому я не удивился, когда небольшая армия Баграта прискакала на шести джипах разнимать коллег. Потрепанные псы Лютого и Князя уже не смогли ничего противопоставить свежим силам коллеги. А сам Баграт, увидев такую вопиющую слабину, не смог отказать себе в удовольствии избавиться от друзей, которые все же больше конкуренты.
Меня это не удивляет.
Удивляет меня звонок Лютого.
– Пахом, брат, спасай! Баграт спятил и все под себя тянет. Сам понимаешь, брат, если он нас с Князем прогнет, то ты следующий! – верещит в трубку главный сутенер города.
Я усмехаюсь про себя. Уже брат?
Быстро же Лютый показал истинное лицо «прирожденной давалки», которая и вашим и нашим.
По заранее намеченному плану приезжаю со своими парнями в поместье Лютого и растаскиваю всех троих за шкирки по разным углам. Следом приезжает Тень – знатный ублюдок и соглядатай от «дедов». Он важно осматривает нас всех, уверенно обходит зал, полный бойцов, хмыкает многозначительно и уходит. Этот сукин сын нас не боится, его защищает протекция «дедов», он знает, если он не вернется, то нас всех нагнут раком, независимо от того, сколько бойцов мы соберем. Потому, его не тронут, вот он и борзеет, сука.
Но главное все же провернулось – три основные мрази города сейчас, как мышки, затаились в этой комнате, и гневно сверкают глазами друг на друга.
Тень уходит, следом за ним молча выхожу и я, мысленно прощаюсь с лютым, Князем и Багратом. Я лично проследил, чтобы у каждого осталось оружие. Значит, живые из этого дома уже не выйдут.
Тень подтвердит, что я пытался предотвратить беспредел, а я под бдительным оком «дедов» перецеплю корону на Темку, пусть теперь братец под ней пригибается.
При этом, образно говоря, мои руки чисты, хоть и по локоть в крови. А предъявить мне нечего. Хочется глупо скакать и во все стороны показывать ехидные «дули».
Загружая свой хитрый зад в автомобиль, не могу надышаться сладким воздухом свободы!
Инга, девочка моя, к тебе едет уже не галерный раб, а почти свободный человек!
Еще немного – и мы сможем-таки пожениться.
Пригласим на свадьбу всех ее родных и близких, включая ее родителей.
Блядь! Для родителей Инги я уже ее муж. Вот же нахуевертили не подумав! Придется врать, а врать я не хочу.
Ладно, скажем, что Инга так расстраивалась за отсутствие родителей на свадьбе, что я решил подарить ей новую церемонию, краше прежней и с родными людьми на празднике. Хорошая легенда, в принципе. Заодно, отвезу мою эльфийскую принцессу на острова в медовый месяц.
А что делать с тем, что я представился её родным Артёмом, а не Валерием, подумаю позже…
Сейчас домой, но через ювелирный и цветочный.
Я ведь задолжал своей девочке миллион алых роз…
Глава 20
ИНГА
…Сегодня Валерий приходит домой с огромным букетом кроваво-красных роз и изящной коробочкой.
Я нагло расположилась в его кабинете за его же ноутбуком, и сейчас пристально изучаю учредительные документы, которые скинули мне из департамента. Раньше не интересовалась особенно ни Уставом, ни муниципальным заданием…А теперь приходится во всё вникать. И накатывает страх: а вдруг не справлюсь? не вытяну? Целая галерея же!
Валерий несколько минут рассматривает меня, усевшуюся в его кресло, чуть склонив голову, а потом интересуется:
– Подсиживаешь?
А сам усаживается на край стола и укладывает цветы прямо на клавиатуру, закрывая мне обзор и, наверняка, добавляя ненужных знаков в документ, совершенно игнорирует моё недовольное рычание, притягивает к себе и жадно целует.
– Чтобы я больше не видел, – бескомпромиссно заявляет он, – что ты работаешь дома.
– Но…– пытаюсь жалобно возразить, всё ещё находясь в кольце его рук, – … это новое направление для меня… Хочу всё изучить… Боюсь, что не справлюсь.
– Не смей сомневаться в моей Инге! – теперь уже рычит он. – Она у меня умница, сможет всё.
Встаёт со стола, вытаскивает меня из кресла и вновь усаживает, но уже ко мне на колени.
– К тому же, есть дела поважнее, – ведёт носом мне по щеке, прикрывая глаза. И я любуюсь тем, как тени от его преступно длинных ресниц падают на скулы.
– Это какие же? – чуть ехидничаю я, почти задыхаясь от его нежности.
– Например, – шепчет он на ухо, – посмотреть, что вон в той коробочке.
Тянусь за бархатным полуцилиндром, открываю, ахаю. На тёмной подложке переливаются и поблёскивают изящное колье, серьги и браслет из белого золота с александритом. Этот камень-хамелеон завораживает игрой оттенков – от пурпурно-фиолетово-розового до сине-зелёно-серого… И есть в этой смене цветов, что-то нереальное, колдовское…
– В магазине сказали, что этот камень приносит удачу, – Валерий, удерживая меня за талию, упирается мне подбородком в плечо и вместе со мной рассматривает гарнитур.
– Это хорошо, – радуюсь я, чуть поворачиваясь и целуя любимого в щёку, – она мне сейчас очень понадобится.
– Хочу, – говорит он, – чтобы эти украшения были на тебе в день нашей свадьбы.
Блин, свадьба же… Моя! Вторая! За месяц с небольшим! Это только я могла так намудрить! Как родителям-то объяснять буду? Я же им Валеру Артёмом представила.
Так!... Переключаемся на другое.
– Мы ещё дату не выбрали… – начинаю издалека.
– Я выбрал, – отзывается мой невероятный мужчина, – через две недели.
Мотаю головой:
– Нет! Я же только буду вникать в должность…
– Не будешь, – резко отрезает он, и я мрачнею, начинаю вырываться из объятий, но меня держат крепко и не собираются отпускать.
– Что это значит? Объяснись? – возмущаюсь я и пытаюсь скинуть его руки.
Ага, так он и поддался!
– Это значит, Инга, что нам, скорее всего, придётся уехать. Возможно, вскоре после нашей свадьбы.
Внутренне холодею:
– Куда и почему? Ты же вроде разобрался с Лютым и остальными…
– Потому что я хочу уехать на острова в свой медовый месяц, – лукаво щурится он, – и тебе придётся полететь со мной.
– А как же галерея? Место за мной держать не станут… – не договариваю, потому что получаю несильный, но ощутимый удар по попе. – Ай! За что?
– Не догадываешься? – почти зло интересуется Валерий.
Догадываюсь, вздыхаю.
Он прав, я делаю неправильный выбор – нельзя женщине выбирать между карьерой и семьёй. Да и не так уж я желала эту должность, скорее, боялась её. А значит, работа вылилась бы в постоянную нервотрёпку. Валерий прав, лучше покончить с этим сейчас, пока не преступила. В конце концов, город у нас большой. Музеев и галерей – целых десять! А Валера у меня один – самый лучший, самый любимый на земле.
К тому же, я могу быть уже беременной (нужно, кстати, сделать тест!), а это значит, скорый декрет. Так что всё равно начальник из меня никакой.
– Звонить? – спрашиваю, а сама уже тянусь к мобильному.
– Звони!
Обхватываю одной рукой Валерия за шею, склоняю голову на грудь и подношу трубку к уху.
Пока идут длинные гудки, сердце взволновано колотится. Валерий надёжнее прижимает к себе, играет с волосами, щекочет горячим дыханием шею… Я даже пальцы на ногах поджимаю от удовольствия.
Наконец в трубке раздаётся строгий голос секретаря:
– Приёмная Дольского. Слушаю.
– Это Инга Василевская, – робко лепечу я. – Мне бы Олега Константиновича услышать.
– Минуточку, – раздаётся трель соединения, за которую я успеваю умереть: ведь если сейчас откажусь – такую должность больше не предложат. Инга, но ведь ты же её не хочешь? Ты же трусишь и паникуешь от одной мысли – взвалить на себя бремя начальственных забот.
– Алло, – Дольский как всегда резок и строг.
– З-здравсвуйте, – бормочу я, – Олег Константинович, я…Я не смогу заведовать галереей…
– Что стряслось? Вам угрожали?
– Нет… просто… просто я выхожу замуж…
– Вы же вроде были там. Недавно, – Дольский немного ехидничает.
– Я-яя… ещё раз…
Он тихо матерится:
– Ну и молодежь пошла!
А я наоборот чащу, чтобы не растерять окончательно смелость:
– Ну вы же понимаете… сейчас замуж… потом декрет… потом дети…болезни…
Дольский соглашается:
– Верно! – и добавляет: – Ну что ж, Инга Юрьевна. Совет вам до любовь. Детишек побольше и чтоб не болели. И вы правы – назначу-ка я на эту должность мужика. Семейного. Всё меньше хлопот… – и отдаёт секретарю распоряжение подобрать кандидатуры.
А я отбиваю звонок.
– Жалеешь? – интересуется Валерий, молчавший всю мою беседу с главой департамента. Лишь поддерживал тем, что переплёл наши пальцы и нежно пожимал.
– Нет, – честно признаюсь я, – хоть ты и говорил «не принижать твою Ингу», но я бы не справилась, правда. Не моё это – управлять.
– Я рад, – говорит он, – что ты приняла такое решение. Серьёзное и взрослое. Чем теперь намерена заниматься?
– Готовиться к свадьбе, – признаюсь. – Две недели – это катастрофически мало…
– Правильное решение, – соглашается он. – А уже подумала, что скажем родителям? Как объясним им, что Валерий вдруг стал Артёмом, когда Артём будет рядом, но на костылях?
Сглатываю.
Нет, не подумала.
Хотела отложить это на сильно «попозже», но по строгому взгляду Валерия понимаю: не выйдет. Надо решать здесь и сейчас.
И тяжко вздыхаю…
ВАЛЕРИЙ
Впереди маячит свадьба! С Ингой! Скажи мне кто об этом месяц назад – я бы заржал ему в морду. Какая, на хер, свадьба?
А теперь… Теперь я ждал, считал дни и…волновался, как подросток. До дрожи в пальцах и потных ладоней. Блядь, я так не трясся, когда мне ствол ко лбу приставляли! А тут всего-то – вручить паршивое кольцо и задать один-единственный вопрос женщине, которая стала мне ценнее жизни. Одним своим «нет» она способна меня умертвить мгновенно и без всякого оружия. Сердце просто перестанет биться, потому что не нужно ей. Но не смерть меня страшит. До ужаса меня пугает долгая жизнь без нее!
На хуй!
Надо это сделать и быть уже уверенным. Или «да», и мы будем жить счастливо, или «нет» – и я окунусь в персональный Ад.
Последние дни я смотрел на Ингу и не мог насмотреться. Словно пред смертью, перед долгим расставанием. Старался запомнить все: искорки смеха и туман страсти в любимых фиалковых глазах; расслабленную, пресыщенную полуулыбку после любовного марафона уже на грани сна; белые зубки и очаровательные ямочки на щечках, когда она смеялась. Смотрел и понимал, что я могу прожить с ней и сто лет, но мне всегда ее будет мало.
Моя жизнь в эти две недели до свадьбы – я будто во сне… Урывками просыпаюсь, что-то делаю, что-то кому-то говорю, и опять проваливаюсь. Должно быть, из-за нервного перенапряжения последних месяцев башка отказывается логично что-то воспринимать. Только вот так – полусонная муть-вспышка-муть…
… вспышка…
… мы сидим на софе в моей спальне в сгущающихся сумерках и молчим. С Ингой даже молчание не обременительно, не давит и не оглушает свистящей тишиной, а какое-то домашнее, уютное что ли.
Я греюсь в лучах ее любви, которая светится в ее бездонных фиалковых глазах, и надеюсь, что в ответ одариваю ее не меньше, мою любимую девочку!
Любимую, Пахомыч? Ты не охуел, часом? У тебя вместо души драная, вонючая тряпка помойная. Ты ничего не можешь предложить Инге! И от осознания этого горечь разливается во рту, становится тошно.
Инга бледнеет и смотрит уже испуганно мне на губы. Поднимаю ладонь и оттираю с губ кровь – сам себе губину прокусил, лошара!
– О чем задумался? – взволнованно спрашивает она, поднимая на меня глаза, я залипаю на краткий миг, лечу в аметистовую бездну…
– Да думаю, как Тёмке сказать, что корону ему отдаю, – признаюсь я, небрежно пожимая плечами. Пусть Инга думает, что дело плевое. Мне важен спокойный сон моей девочки.
– А ты корону ему игрушечную подари, как бы с намеком! – предлагает Инга, и я усмехаюсь. Интересный вариант. А как должна выглядеть корона криминального авторитета? На мой взгляд, как шипастый венок. Нет, я не мученик, но по опыту ношения, это очень неудобная и даже болезненная цацка! Но Инга не соглашается, утверждает, что она, как у короля Артура – золотой обруч с зубцами кверху.
И мы лезем в интернет, и целый час дурачимся, подбирая корону.
… муть…
… вспышка…
Подсматриваю, как Инга гуляет с Тёмой по саду. И подслушиваю. Я напичкал сад и дом следилками и сейчас играю в шпиона – учусь им быть. Особенно насторожился, когда их разговор плавно вырулил на передачу Тёмке короны.
– Нельзя! Ну, нельзя же ему корону снимать! – с каким-то отчаянием скулит брат, буквально хватаясь за голову.
– Почему? – настораживается Инга.
– Потому что у него много врагов, которые только и ждут, что он оступится. Сейчас корона его защищает, но стоит ему ее снять. Его же просто убьют! Хорошо, если просто убьют, а не затащат в комнатку со звукоизоляцией и не начнут пытать! – Тёмка уже чуть не плачет от самим же надуманных ужасов.
Даже н знал, что брат так ко мне относится!
… муть…
…вспышка…
…Тёмка смотрит на меня, как ребенок на плохого дядю, который приманивает его конфеткой.
– Брат, ты уверен, что готов отдать мне корону? А как же ты? Валера, они же убьют тебя! – мне даже кажется, что малой сейчас расплачется. Это теплым шарфиком мажет по исстрадавшемуся сердцу. Я уж и не чаял получить ответные чувства от брата.
– Спокойно, Тёмыч, зубы у них мелковаты, чтобы меня грызануть. Мы с Ингой уедем… Далеко… – успокаиваю его, и брат сникает.
Да, это решение уже давно вызрело у меня. Хотел, было, остаться, продолжить работать с Егоровым. А потом понял, сообразил: в рай-то грехи не пускают. Пусть у нас и краевой центр, но всё равно город маленький и все, особенно в нашем мире, друг друга знают. А значит, жизни не дадут. И не простят, что с ментами связался. Поэтому надо уехать туда, где никто меня не знает. И начать с нуля. С чистого листа. С Ингой. Егоров пообещал протекцию на новом месте.
Вот только братец мой новостям совершенно не рад.
– Я останусь один? – совершенно убитым голосом спрашивает он.
– Нет, братишка! Я оставлю тебе одну хитренькую мобилочку с зашифрованным каналом связи. Будем общаться. Я тебе советы давать буду! Но встречаться придется на нейтральной территории, – успокаиваю Тёмку, и он даже немного оживляется.
… муть…
… вспышка…
Любимый город мог бы спать спокойно. Но отсечённые головы у гидры врастают быстрее, чем мы их рубим. И доказательство тому – появление Колумбийца.
Он приехал из соседнего региона для заключения сделки по поставке запрещенных законом психотропных веществ в нашем городе. Так как его некому было встретить из договоренных лиц, «деды» подослали меня.
Перед встречей я настучал на вредных «дедов» Егорову. Полковник очень заинтересовался гостем и его миссией. Ведь это сулило распространением на улице новой заразы.
Для подстраховки своей сделки «деды» выделили мне своего переводчика. Пришлось его убрать. К счастью, я – не Тёмка, совершенно не баклан, надеюсь. Когда-то мне нравилась певичка Шакира, и я выучил испанский язык, а так как она – колумбийка, то и испанский я учил с колумбийским акцентом.
Хорошо быть умным! Еще и брата впечатлил – он тогда нанял себе прехорошенькую репетиторшу по испанскому языку Аллочку. Правда, репетировались они больше не по испанскому, а по аховскому – такие ахи-охи доносились из комнаты, где шли занятия…
Колумбийца тоже удалось впечатлить: сначала свободным владением языка без переводчика, потом моими понтовыми ментовскими «корочками», а в завершение этого комбо – пулей в голову между глаз.
Последнего сюрприза он не пережил, за что я получил головомойку от Егорова, потому что мы потеряли ниточку к источнику всей этой сделки. Но я был спокоен и просто ожидал Колумбийца дубль два. В нашей среде всегда так работают.
…муть…
…вспышка…
…Тёмка, брат, двигается уже более уверенно. Врачи дают отличные прогнозы, а меня гложет вина – ведь это я в своей жгучей ярости покалечил малого! А теперь собираюсь взвалить на него воз проблем без предупреждения и подготовки.
Задумываюсь лишь на миг и тороплюсь к брату в комнату. Как и думал, он ничем не занят, страдает от скуки, радостно вскидывает глаза, едва вхожу.
– Пойдем, – бросаю ему, братишка без вопросов поднимается, откладывает планшет, с которого что-то читал и молча следует за мной. Веду его в зал.
– Так, парни, спарринг с моим братом! – окликаю я всех. – В щадящем режиме! – предупреждаю парней, Тёмка морщится. Наверняка, эта поправка изрядно коробит его эго. Но я не хочу калечить брата окончательно.
Мне нужно другое – притереть бойцов с будущим боссом. Тренировки это делают лучше всего.
Через полчаса кувырканий по полу, Тёма уже розовенький, бодрый и веселый. Несмотря на болезнь, ему удалось неплохо отмахаться от Понта, который теперь недовольно сидит у стеночки, запрокинув башку, чтобы остановить Ниагару юшки из носа.
Озвучиваю брату график тренировок, глаза Тёмы загораются от счастья – как же, к взрослым дядям в компанию допустили!
Какой же он еще глупенький! Блядь, его же тут без меня сожрут и н подавятся. Надо как-то хоть Егорова попросить присмотреть что ли?
… вспышка…
– Дмитрий Владимирович! – пожимаю полковнику руку. Он все такой же – строгий, аккуратный, киношный, словно машина времени существует. Вручаю гражданину начальнику приглашение на свадьбу – Инга их сама наделала. Красивые, элегантные.
Он хлопает меня по плечу и обещает непременно быть. И тогда я расписываю ему мой план разгромить все, что держат в городе «деды» под своим контролем.
– И ты готов лишиться черного рынка своего? – хитро прищуривается Егоров.
– А зачем законопослушному гражданину контроль над черным рынком? – усмехаюсь я в ответ.
Все давно решено – между прошлым и Ингой я выбрал фиалковые глазища! Они – драгоценность. Только они меня воскрешают и заставляют жить. По-настоящему жить, а не влачить существование в ожидании очередного киллера.
Я себя не обманываю. То, что Князя больше нет, не значит, что услуги заказных убийств испарились в нашем городе. По слухам, Клеткой сейчас управляет какой-то молодой да борзый, пришлый. Его прозвали Гестапо за иностранную фамилию и любовь к пыткам.
…самая яркая вспышка…
…договорились с полковником о совместных действиях.
Наконец-то спецназ моего отдела и не только моего, смогут исполнить заветную мечту – разгромить бордели на хер и отпустить всех девчонок!
Я не еду. Как всегда, слежу за операцией по компу через многочисленные камеры на спецназе.
Щелкаю мышкой по развернутым окнам на мониторе, переключаясь с одного обзора на другой.
Броневик спецназа подъезжает к бывшему борделю Лютого. Почему бывшему? Потому что сейчас дом основательно покоцан, тут словно прошли боевые действия с тяжелой артиллерией.
Замечаю у одного из окон чью-то фигуру. Распятую на стене. Передаю приказ бойцам показать мне поближе жертву чьего-то беспредела. А когда камера приближается – отшатываюсь от монитора. Огромными гвоздями к стене приколотили Аннушку – подручную Лютого. Вернее, подручного. О том, что Лютый держал при себе ручного транса знал, кажется, весь город. Не понятно, чем это несчастное существо так кому-то не угодило, что его столь жестоко и издевательски прикончили. Судя по застывшей на лице гримасе боли и ужаса, Анну распинали живьём.
