Текст книги "Пылающий Север"

Автор книги: Ярослав Коваль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

Следующая пара дней заставила меня понервничать. Новостей из Младшего уступа пока не было, зато пришли из Ледового замка. В ходе одного из магических боёв мои люди были вынуждены сдать первый вал, но постарались закрепиться на втором. Сын был сумрачен, однако полон решимости. Я видел, что он не в панике – уже хорошо.

Яромир сообщил, что силы противника появились по другую сторону от Сладкого моря, но до канала пока не дошли. А когда дойдут, тот уже будет закончен, и боевые корабли войдут в него. Конечно, это будут лёгкие лодки, но явно лучше, чем ничего. Я попросил его передать Алексею, когда снова с ним свяжется, что признаю правоту старшего сына. На сердце стало теплее оттого, что врага ещё пока есть чем остановить.

Однако уже сейчас треть моего графства в чужих руках. Сейчас, пока противник ещё не сориентировался, не освоился, мы ничего не можем сделать с ним. А что будет потом? Прервав магическую связь с главным замком, я уложил лицо в ладони и замер. Не стоит об этом думать, но приходится. Что я буду делать? Что? Солдат пока хватает, но я не родился лордом, я был солдатом, и потому мысль о том, что придётся класть их в землю огромными массами, была для меня невыносима.

И всё из-за того, что мы пока не можем придумать ничего, чем бы ещё их поддержать. Чем бы мы могли подкрепить наши позиции и вывернуться из беды? Какой хитростью, каким волшебством? Думай, думай, Серёга. Пусть ты полный дуб в магических вопросах, но у тебя должен быть свежий взгляд. Кто увидит скрытую возможность, если не ты?

– Ледяной замок под угрозой? – спросил, подходя, Аканш.

– Пока нет, но… Это случится с неизбежностью, если мы что-нибудь не придумаем. Ребята делали что могли, и наши маги делали что могли, но долго противодействовать их магии оказались не в состоянии. Никакими силами. Это так, раз им пришлось сдать первый вал.

– Наши чародеи не могут понять, как ей противодействовать?

– Да. А что с этим сделаешь? Можно лишь надеяться на внезапное открытие, озарение, резкий и необъяснимый переворот. И пленники тут не помогут. Даже если бы и согласились помогать добровольно. Во что ни один из нас, конечно, не верит.

– Иногда недобровольная передача знаний тоже эффективна.

– Но не в вопросах магии и науки. Тут мы должны сами догадаться, что и как делать. И я от бессилия готов на стены лезть. Может, я сам и способен обойти чужие чары, чудом пробиться сквозь вражеские ряды, совершить одно-другое локальное геройство – но я такой один. А один в поле не воин.

– Рано падать духом.

– Это никогда не рано и не поздно. Это просто данность. Но если я упаду, то потом поднимусь и пойду дальше. Можешь быть уверен.

– Главное, чтоб солдаты не увидели, как ты падаешь.

– Ты ведь никому не расскажешь.

– Само собой. Серге, видишь ли… Империя знала множество трагедий и серьёзных затруднений, из которых, казалось, было не выпутаться. Но всё благополучно разрешалось. Империя по-прежнему величественна и несокрушима. Даже если мы потеряем Серт, думаешь, государь с этим смирится? Нет. Так или иначе, но его величество будет действовать и не отступится, пока не вышвырнет врага прочь. И её светлость Солор по-прежнему в силах. Ей не впервой выигрывать войны. Уверен, что и её высочество Джайда более чем достойна своей матери. Их таланты и совместные усилия в конце концов принесут плоды.

– Будем надеяться.

– Непоправима только смерть, Серге. Потому я и говорю – будь благоразумен.

– И даже смерть поправима, дружище. Мне унаследует Яромир, и, конечно же, старший брат окажет ему всю поддержку, какую сможет. Алексей куда талантливее меня в деле управления и защиты владений от посягательств.

– Господин Алекеш теперь Акшанта.

– От этого он не перестал быть моим сыном и членом семьи. Он сделает для Серта всё, что сможет.

– Что ж… Господин Алекеш действительно не без способностей. Жаль, что ты был вынужден принять такое решение и вычеркнуть его из списков наследования Серта.

– Ты отлично знаешь, почему я так сделал.

– Конечно. Жаль, что его светлость избрал такую женщину для брачного союза.

– Ерунда. Кареоя Акшанта – замечательная девушка, никто не скажет о ней ни одного дурного слова.

– Я имел в виду совсем другое. Конечно, младшая дочь её светлости Солор – достойнейшая партия для любого мужчины Империи. Но старшего сына и наследника его светлости Серта брак с ней поставил в сложное положение.

– Никакого сложного положения. Был бы он единственным сыном… Но он лишь старший из двенадцати. Пусть будет счастлив со своей избранницей, но не забывает и о родственниках. Хорошо, что имперский закон о наследовании не связывает мне руки.

– В каком смысле?

– У меня на родине титул и земли надлежит передавать строго старшему сыну. Чтоб, к примеру, младший мог получить то и другое, он должен стать старшим, и иного пути у него нет.

– Как это? А если старший не годится на роль главы семейства? Если он, к примеру, пьяница или игрок, если он глуп или сошёл с ума?

– Сумасшествие – пожалуй, единственный аргумент для лишения старшего отпрыска права наследования. Но и только.

– Это неразумно, мне кажется. Такую огромную власть и огромную ответственность нельзя вверять капризам судьбы. Разве кто-нибудь может гарантировать, что именно старший сын будет самым достойным наследником?

– О, один из наших императоров, если я верно помню уроки истории, захотел изменить закон о престолонаследии. Результатом стала полнейшая неразбериха и смуты, продлившиеся до тех пор, пока Империя не вернулась к прежнему закону. – Я посмотрел на изумлённого Аканша. – Чему ты удивляешься? Два разных народа, совершенно иные традиции, привычки. Иная ментальность.

– Что ж, должно быть, так оно и есть, как ты говоришь. Но мне трудно это понять. Я уже не так молод, как когда-то, и сыновей у меня хватает. Но пока я не возьмусь решать, который из них достойнее. За ними ещё наблюдать и наблюдать. А ведь на мне лежит ответственность за судьбу всего лишь небольшой части Серта.

– Ну откровенно говоря, я пока не собираюсь помирать. Посмотрим, как Яромир справится с обороной замка. А там видно будет.

– Так и принято делать в Империи, Серге.

Разумеется, новости приносило мне не только общение с сыном и замковыми сенешалями. Информацию доставляли и посыльные командиров лесных отрядов. Я цеплялся за каждую мелкую подробность, которую мне могли сообщить, должно быть, подсознательно искал в них намёк на отгадку. Откуда мне знать, что именно сможет натолкнуть на стоящую идею, и знать бы ещё, из какой области может быть эта идея? Пока я могу лишь думать и терпеть. Терпеть и ждать.

Поэтому посыльные и командиры отрядов, выяснив, что мне требуется, старались и доставляли мне любые новости, даже те, которые, наверное, в прежние времена и при прежней установке не стали бы трудиться отвозить. Одна из новостей меня сперва привела в недоумение, а потом и развеселила.

– В каком смысле – вызывает на бой?

– Чужой офицер – видно, что офицер или какой-то иной значимый человек, хотя в их форме наши наблюдатели не разбираются – сегодня вышел почти на самую опушку и потребовал схватки с нашим главным.

– В каком смысле с главным?

– Не могу знать, милорд. Да и наблюдатели, наверное, затруднились бы ответить. Они ведь понимают язык противника лишь очень приблизительно.

– Да-да. – Я припомнил, какого рода защитные артефакты раздавались дозорным партизанских отрядов. Дополнительными функциями они снабжались в первую очередь затем, чтоб разведчик мог разобрать слова, произносимые очень тихо или на большом расстоянии. Как переводчик эти предметы могли действовать лишь очень ограниченно. Ничего удивительного, если ребята через пень колоду понимали, что там кричит противник.

Мне бы самому послушать…

– Значит, – продолжил я разговор, – кто-то из их числа вызывал на бой кого-нибудь из наших. Понимаю. У меня на родине когда-то существовала подобная традиция.

– В Империи тоже. Но очень давно.

– Мне бы надо взглянуть на этого чудака. И самому послушать, что он кричит. Он выходил к самой опушке?

– Почти к самой опушке, милорд.

– И наблюдатели его не подстрелили?

– Наблюдателям сделать это в следующий раз?

– Нет, конечно нет.

– Они сперва приняли его за парламентёра, тем более что плохо понимали, чего он желает.

– Да, несомненно. И, скорее всего, тот офицер был прикрыт какой-никакой защитой от стрел, это вполне логично. Нет, мне бы нужно на него посмотреть. Если, конечно, он повторит своё приглашение.

– Это может быть уловкой, милорд, – корректно предположил один из моих телохранителей, и, оглянувшись на него, я порадовался, что рядом нет Аканша. При других он никогда не станет мне выговаривать или хотя бы намекать на это, но зато потом выскажет всё, что думает. А думает он нелестно для меня. Естественно, у него есть причины меня подозревать.

– Может быть и так. В этом случае я хотел бы выяснить поточнее, что за уловка.

– Милорд не считает это опасным?

– С чего бы? Не такие же они идиоты, чтоб предполагать, что владетель всей этой области торчит в лесу и суётся на каждое подобное приглашение? Парень наверняка звал на подраться кого-нибудь равного себе. Тоже какого-нибудь офицера. Вот и посмотрим.

– На что именно милорд хочет посмотреть?

Такой вопрос выходил, пожалуй, за пределы допустимого, и я заподозрил, что мои телохранители уже успели связаться с начальником моей охраны. Да, телохранителям позволено чуть больше, чем большинству моих людей, их можно не разжаловать и не разгонять. Можно одёрнуть или – проще некуда – сказать «нет». По факту они не могут принудить меня соблюдать правила безопасности. Это только начальник охраны может – угрозой своей отставки. Но он далеко.

– А вот я посмотрю и решу, на что же хочу посмотреть. Когда именно этот чудак объявлял свой вызов?

– В полдень.

– Видимо, у них считается, что если ты хорошенько не пропотел во время поединка, то бой – псу под хвост. Ладно. Вызывайте Манджуда, и если у него нет пациентов, требующих срочного внимания, завтра он прогуляется к краю полосы обеспечения вместе со мной. Пусть маг взглянет на бойца, желающего сразиться с кем-нибудь из наших, и скажет, какая магия его окружает.

– Это очень разумный шаг, милорд, – похвалил Ашад – и немедленно замолчал под моим взглядом. А ведь взгляд, в общем, нейтральный. Ишь ведь, чувствует кошка, чьё мясо съела!..

Поколебавшись, я решил, что выехать всё-таки лучше с вечера. В душе ещё жила надежда на то, что нерядовое происшествие, буде оно повторится, даст мысли толчок, и я всё-таки отыщу решение. Ну в самом деле, если в спину дышит отчаяние, примешься рыскать там, где бессмысленно искать подсказки.

А может быть, дело ещё и в том, что меня тяготило безделье. Разок я поучаствовал в бою и даже серьёзно помог ребятам, но по большому счёту я тут совершенно не нужен. В Ледяном сейчас распоряжается мой сын, ловко и настойчиво направляемый моими людьми, которых я подбирал двадцать лет, в замках авангарда – опытные сенешали и опять же многажды перепроверенные мною командиры. А я торчу в лесах, где стратегического обзора и размаха не будет никогда, угощаюсь солдатской кашей и ищу, чем бы себя занять.

И вот так, отчасти отвечая моим же собственным мыслям, Аканш, поймавший меня перед самым выступлением, полюбопытствовал:

– И что ты надеешься углядеть?

– Я хочу их понять. Мы до сих пор толком не знаем, что они за люди. Возникает ощущение, что они припёрлись сюда от нечего делать. Но в этом случае ребята должны развернуться на пол-оборота и потопать в обратном направлении, как только припечёт. А они всё не уходят.

– Может, не припекло?

– До жути не хочу превращать это в долгую войну на истребление. Истреблять-то будем не только мы их. Но и они нас. Да ещё крестьяне, хозяйство… Мерзко. Мне почему-то кажется, что если я пойму, что им тут надо, смогу догадаться и о том, как выдворить их прочь. С минимальными затратами сил.

– Я бы на твоём месте не обольщался. – Аканш покачал головой. – Известное дело, что стоит только вступить в войну, даже если изначально особых причин на то не было – и процесс втягивает в себя, как воронка. Потому что война – всегда смерти. После первых же смертей уже есть за что мстить.

– Зришь в самый корень. – Я вздохнул. – Ладно, посмотрим, что там у них за богатыри Челубеи. Может, выяснится, что им просто нужно отступного? Я бы согласился заплатить.

– Ты в своём уме?! – шёпотом взревел мой бывший зам – и тут же остыл. – Сколько лет тебя знаю, но всё никак не могу привыкнуть к твоим шуткам. Ты поосторожнее – вдруг завтра так пошутишь кому-нибудь, кто знает тебя хуже. Ведь сейчас идёт война, всё серьёзно… Императору придётся казнить тебя за измену, если Круг знати решит, что это была именно она.

Я пожевал губами – и даже не попытался разубеждать Аканша. О некоторых промахах лучше забыть сразу и с ходу, не утруждая себя объяснениями.

Ему я оставил поручения извещать меня обо всех изменениях ситуации. Пока под стенами оборонительной полосы Ледяной крепости было относительно тихо. По всему чувствовалось, что противник готовится к следующей атаке. У меня возникало подозрение, что они нащупали слабину в нашей магической обороне и теперь, пользуясь нашим незнанием, будут поэтапно выдавливать нас с каждой стены по очереди, экономя свои силы и жизни. Но подозрением я предпочёл пока не делиться. К тому же в замке сейчас работают мои аналитики и мои чародеи, они и сами сообразят. А в Уступе спешат разговорить пленного мага.

Что ещё мы можем делать?

И снова лошадки, снова бесконечные лабиринты завалов и частоколов, в которых я лично, задумавшись, живо бы заблудился. Заночевали мы в домишке посреди одной из особо удачных на мой взгляд засек. Здесь хватало ям, ловушек, накатов из камней, отменно замаскированных зеленью и деревом, так что даже саламандры вряд ли смогут с налёта уничтожить эту часть укреплений, врагам придётся штурмовать её ножками. А в этом случае мы ещё посмотрим, кто кого. Мы ещё не сдаёмся.

Путь продолжили на рассвете, когда ещё не развеялись остатки ночного холода, пробиравшего даже сквозь сукно. Плечами приходилось собирать всю росу с веток, и скоро каждый из нас промок чуть ли не насквозь, но терпеть оставалось недолго. Наступали самые жаркие дни в году, как раз те, которые крестьяне посвящают занятиям полегче, даже устраивают себе отдых от полевых работ, могут дрова заготавливать в лесу да скот перегонять в тенистые местечки, к заводям и лесным озёрам.

Командир отряда, занявшего эту часть леса, удивился моему появлению, но виду не показал и обстоятельно отчитался в том, как идут дела. Судя по его словам, дела шли неплохо – противник последовательно игнорировал лес и аккуратно обходил его стороной. Кроме как о странном парне, вызывавшем на бой кого-нибудь из наших, рассказать, по сути, и не о чем.

– Ладно, – сказал я. – Тогда покажите мне, где именно он разорялся.

С наблюдательного пункта, оборудованного на скорую руку, но удачно, хорошо было видно край леса и луг, начинавшийся сразу у опушки. Противник действительно стоял на безопасном расстоянии – смутно виднелись округлые приземистые юрты, а может, и не юрты, но что-то подобное, и фургоны, тоже много. На лугу в отдалении паслось множество коней, причём самых разных, от крупных до довольно мелких, сперва показавшихся мне похожими на пони. Людей тоже хватало, они пока не выстроились в ряды, но явно к чему-то готовились, снаряжались.

– Поднимай малую тревогу, – сквозь зубы приказал я. – Сбор трёх или четырёх отрядов на краю передней засеки. Нет, в середине передней засеки. Свой отряд подтяни ближе к переднему краю. Посмотрим, что они задумали.

– Милорд немедленно уезжает?

– Нет уж! Милорд тащился сюда совсем не для того, чтоб полюбоваться на походные домики и табун коньков. Говорю же – посмотрим, что они затевают. Манджуд – видишь что-нибудь?

– Лагерь прикрыт куполом, – пропыхтел в ответ чародей. Когда-то он вместе со мной воевал за Серт (тогда именовавшийся Хрустальным графством) и южнее тоже, намотал множество километров и вёрст на подошвы сапог. Но с тех пор слегка изменился, пополнел, даже погрузнел. Я не потянул бы его за собой, щадя, но он попросился сам. А я не отказал, потому что слишком привык именно к его походной магической помощи. На помост наблюдательного пункта он вскарабкался с большим трудом. – Бледноватое сияние размывает контуры. Я такого не видел никогда…

– Конечно, не видел! У них своя магия. Что-нибудь ещё видишь?

– Нет. Не вижу. Каких-либо магических ловушек на лугу нет.

– Или не видно?

– Сложно совсем спрятать присутствие магии от глаз чародея. Нет. Просто нет.

– Ладно, допустим… Обрати внимание. – Я вытащил из пояса ещё одну подзорную трубку – вроде той, которая так понравилась Аштии. Прицелился ею в противника. – Никак они собираются занимать позиции?

– На хорошем таком расстоянии от леса.

– Но за пределами купола, милорд! – вмешался Манджуд.

– Уже хорошо… У них там случайно нет в руках дальнобойных арбалетов? – И я сунул подзорную трубку командиру лесного отряда, не доверяя своему вниманию. Слишком уж настойчиво сознание требовало искать, искать, скорее отыскивать какие-нибудь необычности, странности, шарить взглядом по юртам и повозкам, по готовящимся к бою людям, по их снаряжению и оружию, которых даже в подзорную трубу почти не видно, – и придумывать, как можно их победить.

В такой ситуации внимание оставляет желать лучшего.

– Нет, милорд. Но даже если б и были… Стрела из такого летит далеко, но направляют её человеческие руки и человеческий взгляд, который не пронизывает зелень.

– Верно. И красиво сказано. – Я снисходительно усмехнулся. – Пришли сюда своего дозорного, а сам иди, распоряжайся. Не буду тебя больше отвлекать.

– Благодарю, милорд.

Шуршание за спиной быстро стихло. Гуляя взглядом по собирающимся куда-то бойцам, я пытался представить себе, что же они за люди. Что ценят больше всего? Чем можно их прельстить? Чем напугать? Чья воля для них священна? Не может быть, чтоб к ним не было какого-нибудь ключика.

– Как думаешь, Манджуд, куда это они намылились?

– Что сделали, милорд?

– Собрались. Куда они собрались?

– Думаю, не на бой. Нет, не на бой. Собираются как-то вяло.

– Считаешь? Но с чего вдруг? И вообще – это не аргумент. Что они тебе, в бой как на праздник, что ли, должны бежать? Война для солдата – та же работа.

И я снова прилип к подзорной трубке.

Но, положим, какая-то истина в суждениях Манджуда определённо была. Тоже показалось, что бойцы собираются не в бой. Самая главная чёрточка – лошадей они оставили пастись. С чего бы, если предстоит сражение? Вон у них какой табун. Не для красоты ж они его сюда пригнали. Наверняка если не все они, то изрядная часть воюет в сёдлах. Эту особенность вражеских вооруженных сил мы уже заметили. С чего бы им сегодня сделать исключение?

Сзади снова зашуршало, и дозорный сбивающимся от волнения и одышки голосом представился мне по всей форме. Доложил, что это именно он наблюдал за странным вражеским командиром, он же позднее доложил своему начальству о случившемся. И – да, кстати! – в тот раз отряд собирался и выстраивался точно так же. Но в прошлый раз они собирались намного позже, к полудню.

– Действительно, странно, – процедил я сквозь зубы, потому что разговаривать как-то иначе, подпирая подбородок свободной рукой, затруднительно. – Ну посмотрим. Что там с отрядом?

– Отряд в полной готовности. Телохранители милорда также заняли удобные позиции и готовы отражать нападение, если оно последует.

– Хорошо… – Какое-то время я молча рассматривал выравнивающийся ряд. – Неплохо экипированы. И одежда удобная. Штаны наподобие тех шаровар, которые у меня на родине носили казаки – движения ничто не стесняет, маши ногами в любом направлении…

– Милорд?

– Нет, это я так, ничего… Так-так… Посмотри-ка на этого всадника. Вернее, на этих всадников. Тот? Не тот? – И я передал дозорному подзорную трубку. Но тот, воспользовавшись ею, немедленно вернул вещицу мне и отрицательно покачал головой.

– Я ведь рассматривал его издалека, ничем не вооружёнными глазами, так что не смогу узнать, увидев столь близко, словно он от меня на расстоянии меча.

– Разумно. Ну присматривайся.

– Да, это он! Вот тот, который едет посередине.

– Одетый в алое? Понятно. Манджуд?

– Да, милорд, смотрю. Смотрю очень внимательно… При нём есть какой-то магический инструмент, но, кажется, не очень мощный. Кажется, самый обычный. Оружие со следами магической обработки, насколько можно сделать вывод с такого расстояния.

– Ясно. Чтоб он доорался досюда, очевидно, ему нужно применять магию. Так-то не особо докричишься.

– В подобном заклинании, милорд, нет ничего сложного. Абсолютно ничего. Воздействие простое, фон меняет не сильно. Значимы и сильно «звучат» лишь мощные боевые структуры, но таковых я не вижу. Даже в отдалении не вижу, милорд.

– И ты можешь составить подобное? В смысле – заклинание, чтоб отсюда можно было докричаться дотуда?

– Даже сам милорд может это сделать. – Манджуд добродушно усмехнулся. – Всё просто – с помощью своего магического инструмента. Но, конечно, у милорда не будет необходимости напрягаться, я всё сделаю сам.

– Ну сперва послушаем, будет ли наш гость что-нибудь предлагать на этот раз.

– Э-эй! Бойцы! – прозвучало словно бы в ответ на мои слова – со стороны луга, пока ещё не успевшего насладиться прикосновением солнечных лучей и потому мокрого от щедро выпавшей росы. Трава, казалось, даже слегка приникла, не способная выпрямиться под такой тяжестью. Самое время для того, чтоб начинать косьбу. Косари, дай им только волю, живо бы разогнали этих пехотинцев и конников, чтоб не портили траву и не мешали махать косами.

Чужак в алом помолчал и ещё пару раз повторил свой оклик. Потом, помедлив, решил развить тему.

– Эй, бойцы! Ваш предводитель не надумал ли повести себя, как мужчина, и показать, что он тоже знает приличия? Эй, бойцы, а есть ли вообще среди вас предводитель, который может принять вызов? Даже среди лесовиков должен ведь найтись хоть один! – Он помедлил, потом сделал знак конникам, сопровождавшим его, и они развернули коней. – Я буду ждать, пока солнце не осветит землю у копыт моего коня. Сразиться на виду у бойцов той и другой стороны можно тут, а можно и у самого леса. Любопытно, отыщется ли среди ваших командиров хоть один мужик, умеющий уважать противника?

«Действительно, любопытно, – задумался я. – Что, интересно, он имеет в виду? „Знает приличия“, „умеет уважать противника“. Речь, похоже, именно о поединке между кем-то из наших и этим оруном». Снова взглянул на чужака в подзорную трубку – он явно собирался обосноваться на лугу и ждать: спешился, подыскал подходящую кочку, уселся, подстелив плащ. Безбоязненно уселся тут, совсем рядом с лесом и в полном одиночестве. В принципе с опушки его нетрудно достать стрелой.

– Что прикажет милорд? – осторожно поинтересовался дозорный.

– Я думаю. Манджуд, что там вокруг него за магия?

– Есть кое-какая. На нём защита, возможно, способная отклонить стрелу.

– А меч?

– Этого я сказать не могу. Никак не могу с уверенностью сказать…

– Ладно. Посмотрим. – Я заёрзал, отыскивая лестницу вниз. – Пожалуй, надо бы мне взглянуть на этого чудака. Где там моя охрана?

Без какой-либо уверенности, дождавшись, когда возле меня соберутся телохранители, я направился к опушке. Сперва, пожалуй, искренне собирался только рассмотреть странного мужика в алом, которому, похоже, так скучно, что он решил сыграть в богатыря, вызывающего врага на бой пред всем честным народом. Не за разгадкой ли чужой ментальности я сюда пришёл? Так надо ж присмотреться, может, даже поговорить!

А говорить-то есть о чём. Обратило на себя внимание то, что он не пытался оскорблять или брать «на слабо», что было бы вполне логично. Речь шла о приличиях. То есть, значит, у них на родине это прилично – сперва офицерам поместиться на виду у солдат, а потом… А что потом? Может, потому они вчера и не напали, что не были выполнены формальности? Мало ли, как там у них положено…

Нет, ерунда. Раньше отсутствие поединка их не смущало. Как-то ж обходились… Надо, надо мне с ним поговорить, благо теперь я шпарю на кочевническом языке лучше, чем на русском, который стал забываться за отсутствием практики.

– Пошли, ребята, – попросту сказал я своим телохранителям. – В бой не вязаться, атаковать только по приказу. По жесту. Вот такому. А пока стоим и смотрим. Если покажу, чтоб отошли назад, отойдёте и не попытаетесь спорить. Потом можете даже устроить мне айн шкандаль, но не раньше чем по возвращении к своим.

– Если милорд погибнет до возвращения к своим из-за того, что мы подчинимся приказу, нас будет ждать наказание.

– С чего бы, Ашад? Сейчас, при свидетелях, я говорю, что это – приказ. Как, интересно, кого-либо из вас могут наказать за выполнение моего приказа? Все слышали? Возражения не принимаются.

– Милорд, начальник охраны передал нам, чтоб мы в первую очередь следили за безопасностью милорда. И просил передать…

– Так, стоп! – жёстко прервал я. – Не произноси слов, о которых все фигуранты – я, ты и Ихнеф – могут пожалеть. Подобные вопросы следует решать не при всех.

– Прошу прощения, милорд. Искренне прошу прощения. Но мне был дан приказ…

– Хорошо, ты пытался его исполнить. Всё, хватит. Пойдём, побеседуем с этим таинственным офицером в алом.

– Милорду интересно знать, чего он хочет? – уточнил Манджуд, явно пожираемый любопытством.

– Да чт о именно он хочет, в целом более ли менее понятно. Но вот зач е м ему это, чем это желание обусловлено – попытаемся выяснить.

Из-под защиты леса я выступил не без трепета. А что, если тут имеет место хитрая ловушка, предназначенная для поимки в целости какого-нибудь крупного местного начальства для допроса? Всё возможно. Однако любопытство пополам с привычкой доверять своей интуиции толкали меня вперёд. Почему-то внутренний голос твердил, что это очень важно – побеседовать с чужаком и понять, что ему от меня надо. То есть не конкретно от меня, а вообще от кого-нибудь из наших.

Может быть, во мне говорит желание оправдать очередной безрассудный поступок, но что ж поделаешь. Такой вот я раздолбай бедному графству в начальство достался.

Заметив меня, чужак встрепенулся, выпрямился, а потом и встал. Тихим шагом пошёл навстречу, не озаботившись ни коня прихватить, ни своим помахать, чтоб подтянулись и сопровождали. Поэтому я, поколебавшись, всё-таки дал знак собственным сопровождающим остановиться и ждать, только с Манджудом переглянулся, чтоб убедиться – ничего нового ему не открылось. И дальше пошёл один.

– Наконец-то, – проговорил незнакомец. – Я уж решил, что среди ваших людей нет нормальных бойцов подобающего происхождения.

Я слегка приподнял бровь.

– А может, следовало сделать вывод, что у нас бытуют какие-то другие традиции ведения войны?

Теперь настало время моему собеседнику изображать лицом удивление. Как следует пошевелив бровями, он поправил на себе перевязь и уставился на меня с любопытством.

– Какие такие другие традиции? Приличия понимать должны все.

– У каждого народа свои приличия. Но я готов обсудить ситуацию. М?

– Ну это можно… А у вас что, нет традиции командирам мериться силами перед своими воинами? Надо же разобраться, чего стоит вражеский предводитель, ну и бойцам показать, хорош ли в бою человек, которому они подчиняются?

– Нет, у нас совершенно другие установления.

– Ну ничего. Это можно исправить, получается. – Парень почесал затылок. – Раз ты понимаешь приличия и знаешь, что такое уважение к противнику, можно ведь и поговорить, не так ли?

– Получается, что так.

Усмехнувшись, чужак начал закатывать левый рукав. Он был смуглый и плосколицый, как наши монголоиды, но при этом рослый и довольно-таки большеглазый. Чёрные жёсткие волосы были стянуты в тугой хвост, перекинутый на плечо, короткая бородка и усы даже на смуглой коже выделялись, словно росчерк пера на бумаге. А уж белоснежные, безупречные зубы просто сияли, стоило только ему усмехнуться. Иззавидоваться можно, какой оскал, Голливуд отдыхает!

Закончив сражаться с рукавом, чужак предъявил мне широченный браслет белого металла, покрытый знаками, немного напоминающими арабскую вязь, с вставками из довольно крупных красных камней. Мой соответствующим образом настроенный артефакт отсигнализировал, что в предмете есть магия, но слабая. И явно не боевая.

Не понимая, что от меня требуется, я вежливо разглядывал украшение. Потом вопросительно посмотрел на парня.

– И чего?

– Я ведь должен доказать, что перед тобой не какой-нибудь рядовой воин, без происхождения и связей, – пояснил он. – Вот доказываю.

– Ладно. – Мне было проще, чем ему, расстегнуть пуговки и подтянуть к локтям рукава рубашки. Оба золотых браслета, двадцать лет назад надетые на меня самим императором, заискрились под лучами солнца. – Тогда и я докажу. У нас вот такие носят.

– Что ж, понял. Тогда можно и представиться. Меня зовут Акыль.

– Сергей.

– Твоё имя звучит благородно. У тебя и твоих соотечественников встречаются звучные имена.

– В принципе кроме имени у меня ещё есть фамилия. Я имею право на фамилию. Это показатель определённого статуса.

– Понимаю. Наши традиции и тут отчасти сходны. Сергей. Я запомню. А ты, надеюсь, запомнишь моё имя. У нас так положено. Ну что – решил биться или как?

Я задержался с ответом совсем ненадолго. Полный бред, конечно, и человеку в моём положении не следует вести себя так необдуманно. Но по-дурацки теперь будет выглядеть мой отказ, раз уж припёрся сюда и показал запястья. К тому же благодаря Одеям я в состоянии с уверенностью и полным спокойствием участвовать в поединках один на один. Тем более с какими-то там офицерами кочевой армии из другого мира. Почему бы нет?

– Ну можно и побиться. На мечах?