Текст книги "Под сенью короны"

Автор книги: Ярослав Коваль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

Глава 6
Интриги и месть

На госпожу Солор, подошедшую к нему с регалиями лорда Атейлера, Руштеф Лагрой взглянул с дикой смесью презрения и гнева. Наверное, недовольство прилипло к его лицу, и оно просто не могло выражать одобрения, радости, оживления, приятного предвкушения. Он явственно старался смотреть на Аштию свысока, будто на незначительное насекомое, но сквозь маску проступали и другие оттенки чувств. В их числе – зависть. Такая жгучая, что нельзя было не взволноваться.

Ставка расположилась в небольшом, но уютном городке роз – он так и назывался: Город роз. Здесь занимались изготовлением разнообразной парфюмерии, от духов до модных масел и дамских средств по уходу за собой. Большинство жителей трудилось в этой индустрии, либо же так или иначе обслуживало её. В городе хватало дворцов, в которых высшие чины имперской армии могли разместиться, имелись и склады продовольствия, правда, уже отчасти опустошённые.

Господин Главнокомандующий не продешевил, он устроился в самом богатом особняке города, предварительно убедившись, что особняк именно самый-самый. Аштию же, видимо, больше интересовала безопасность. Она разместила свой штаб и личные войска в крохотной по местным меркам, однако сильной крепостце в стороне от городка. Удачное расположение и по-умному возведённые стены превращали её в крепкий орешек. Если б эти стены ещё было кому защищать…

Ну, собственно, теперь как раз есть кому…

Едва остановив взгляд на её светлости, явившейся для доклада, Лагрой сразу дал понять, что похвалы Аштии ни за что не дождаться, а вот ругать её будут долго и со вкусом. И за всё, что только смогут изобрести.

– Почему не явилась сразу?

Стоило только оценить этот хамский тон и заодно вспомнить уровень знатности Дома Солор, намного более высокопоставленного, чем Лагрой, чтоб всё прекрасно понять. Даже я, чужак, был шокирован, и тут же обернулся посмотреть на реакцию госпожи. Аше даже лицом не дрогнула.

– Прошу прощения у командующего. Я распоряжаюсь размещением штаба и войск…

– Ты должна была в первую очередь явиться для доклада! Или для тебя правила не писаны?!

«Интересно, мужик, ты устав-то хоть глазком видел?.. Любопытно, что должен делать имперец, если приказ противоречит уставу?» Впрочем, я же знаю ответ. Приказ священен… Но ведь Аше в положении, ей трудно. Она и так работает больше, чем от неё требует её должность. Кем надо быть, чтоб не принять это во внимание?

– Прошу командующего простить меня. Господин Атейлер, его сыновья, а также его супруга захвачены и доставлены…

– Почему мятежников доставляли в экипаже, будто они – гости императора, а не предатели?

– Командующий, поскольку я имею дело с представителями знати…

– Они не представители знати! – рявкнул господин Лагрой. – Они – предатели, и ты должна была тащить их на аркане всю дорогу! По камням! Должен ли я понимать, что ты сочувствуешь мятежникам? Или же тут имеет место преступная расхлябанность? То, что женщинам не следует даже приближаться к военному делу, давно уже было понятно. Довольно! К делу. Где личный стяг?

Аштия забрала расшитый лоскут из рук сопровождавшего её Аджиба и сделала шаг к Главнокомандующему. Тот и не подумал протянуть руку. С полминуты он ждал чего-то, а потом лицо у него налилось кровью, глаза грозно сверкнули.

– Как подаёшь? Делай, как положено. Или ты забыла? Ну? Преклони колени.

У меня задёргалась бровь. И глаз. Женщина помедлила, прежде чем опуститься на пол залы и склонить голову, безропотно, будто так и надо. А может, действительно так и надо, и я просто ничего не понимаю? И не хочу понимать. На коленопреклонённую госпожу Солор Лагрой отреагировал первым за время моего «знакомства» с ним удовлетворением во взгляде. Но его оно совсем не красило. Удовольствие оказалось такого порядка, что мне трудно было удержать себя и не кинуться кулаком размазывать это выражение по его физиономии. Нельзя. Стой.

Руштеф очень и очень неспешно принял из рук её светлости личный стяг побеждённого Атейлера – он специально тянул время, я мог бы побиться об заклад, что всё именно так. Затем столь же неспешно он протянул руку Аджибу, держащему в руках меч лорда, да с таким видом, будто Аштия сама собой испарилась в воздухе, и тут её уже больше нет. Забрав меч, преспокойно принялся разглядывать ножны и гарду.

Госпожа Солор силилась встать, но, похоже, это было не так просто для неё на столь приличном сроке беременности. Господин Главнокомандующий и его люди не обращали на её попытки ни малейшего внимания. Сопровождающие Аштию штабисты в замешательстве переглянулись, стараясь одновременно делать это как можно незаметнее. Почему?

Да плевать мне, почему. Ярость, чувство такой мощи, которая затмевает разум и совершает убийства, толкнула меня вперёд. Я нагнулся, протянул Аштии руку, но сообразив, что этого недостаточно, подхватил её под локти и помог подняться на ноги.

– Как посмел? – накрыло меня гневное восклицание Лагроя. – Что себе позволяет этот офицер? Его вызывали?

Бешенство оказалось живучим. Когда я поднял взгляд на главу Генштаба, я почти ничего не видел. Но, собственно, зачем мне было видеть? С изысканной до издёвки вежливостью я ответил:

– Господин Главнокомандующий может, если желает, адресовать жалобу моему непосредственному начальству. – И, убедившись, что Аше нормально стоит на ногах и в моей помощи больше не нуждается, изобразил самый низкий поклон, какой только подсказала мне моя ненависть.

Та же самая ненависть слепила глаза, однако кое на что я всё-таки обратил внимание. Отрадой мне было изумление, мелькнувшее во взгляде господина Главнокомандующего и тех его офицеров, которые стояли с ним рядом. Лагрой помедлил, но, видимо, счёл меня слишком мелкой сошкой, чтоб сейчас затевать разборки с отрубанием головы и поминанием устава. Следом за ним спинами повернулись и сопровождающие главу Генштаба офицеры.

Из состояния ступора меня вывело прикосновение женской руки к плечу.

– Идём, – негромко, но твёрдо произнесла Аштия. – Ступай за мной.

Женщина скользнула взглядом и по сопровождавшим её людям, хотя могла этого не делать. Я ожидал, что Аджиб оттеснит меня в сторону, но так и дошёл до выхода из особняка по правую руку от её светлости. До самого экипажа. Видимо, сейчас она уже и на самом лучшем пластуне не решалась ездить – только в карете. Я помог ей подняться по трём крохотным ступенькам, но и вступив внутрь она не отпустила моей руки. И мне пришлось последовать за своей покровительницей в карету.

– Садись. – Госпожа Солор с комфортом устроилась напротив, подгребла под себя подушки. – Нужно поговорить.

– Я прошу прощения, если нарушил традиции, но мне как-то категорически не по себе, когда с женщиной так обращаются…

– Серт, я тебе благодарна, конечно, за твоё заступничество. Однако призываю тебя быть осторожнее и благоразумнее. Твои осторожность и благоразумие могут минимизировать и мои собственные проблемы. Откровенно говоря, примерно представляю, откуда взялась такая бешеная вспышка недовольства мною. Солдаты спонтанно устроили мне чествование после моего возвращения из рейда. Ты слышал об этом?

– Нет.

– Это всего лишь ревность к таким вот проявлениям солдатских симпатий.

– Знаешь, мне плевать, почему этот утырок ведёт себя с тобой, как последнее чмо. Не очень догоняю только, почему это ты рвёшься понимать его резоны?

– Тише, тише…

– Аше, неужели ты не осознаёшь, что он планомерно копает под тебя?

– Понимаю, конечно.

– Он присвоит все твои победы, а недочёты и провалы повесит на твою шею. А провалы ведь будут, можно даже не сомневаться в этом! Особенно если учесть, что его люди постоянно суют тебе палки в колёса!

– Успокойся, Серт.

– Легко сказать… Так! Что это там?

– Городская площадь. На которой сейчас торжественно казнят госпожу Атейлер. Не стоит высовываться. Шторки тоже не стоит отодвигать. Оба мы с тобой уж лучше обойдёмся без подобного зрелища. Поверь мне.

– И кто принял решение о казни?

– Не я, конечно. Я уговаривала дождаться родов и только тогда казнить, умоляла и убеждала. Но моё мнение в окружении нового Главнокомандующего мало кого интересует. Что касается его величества, то он сейчас в столицах. И, откровенно говоря, вряд ли стал бы вмешиваться. Ему сейчас нужно заниматься другими вопросами. Право решать эти задачи отдано господину Лагрою.

– Он просто угрёбище лесное! Почему всем насрать на то, что он творит? Почему никто из твоих людей не вмешивается? Никто из людей императора?

– Им это строжайше запрещено.

– Аше, ведь все эти действия направлены и против тебя тоже. Происходящее уже больше смахивает на полномасштабную политическую войну. Если ты сейчас не сделаешь что-нибудь, он тебя с потрохами сожрёт.

– У него нет шансов. – Аштия внимательно рассматривала меня. Казалось, что её глаза поблёскивают в темноте, будто грани камней, отразившие отсветы факелов. Надо же, как быстро стемнело, я и не заметил. До чего ненависть может ослепить…

– Ты так в этом уверена?

– Я знаю. Ладно. Расскажу и тебе, а то ведь ты способен выкинуть ещё что-нибудь… намного более непродуманное. Хотя как раз ты-то и мог сам догадаться. Разве не ты мне рассказывал о Гражданской войне у тебя на родине и о вашем императоре, расправлявшимся с оппозицией?

– Э-э… Прости, не понял. Ты это к чему?

Женщина приподняла брови и посмотрела на меня взглядом малого ребёнка, который мгновение спустя стремительно повзрослел. Взор её светлости, вроде до безмятежности спокойный, был взглядом военачальника, оценивающего вражескую армию, или лучника, выбравшего цель. Болезненно, когда на тебя так смотрят. Становится страшно, что ты недооценил противника.

– После захвата столиц, да ещё и бескровного захвата, перелом в ходе войны стал очевиден. Конечно, всё ещё могло и может повернуться по-всякому, но рассчитывать на победу уже можно. Ты это понимаешь, не так ли?

– Пожалуй, да, – ответил я, напрочь сбитый с толку. – Более чем.

– Дальнейшие военные действия неизбежно должны быть связаны с репрессиями против мятежников. Да, они мятежники, и их необходимо покарать ради блага Империи. Но при этом они – представители многих видных аристократических семейств. В том числе и самых видных. На аристократии держится власть императора, и восстанавливать её против себя государю категорически не хотелось. Но ответственность за казни так или иначе должна лечь либо на его величество, либо на Главнокомандующего и главу Генштаба, то есть меня. А это императору тоже совершенно ни к чему… Не понимаешь? На привязанности и уважении солдат и офицеров к семье Солор строится половина побед Империи. Можно спланировать что угодно, как угодно, но воюют-то простые солдаты. А они могут воевать очень по-разному. И если воздействовать только страхом, то позднее его величество взмокнет подавлять восстания.

– Это верно…

– Империя лишь тогда процветает, когда её не терзают войны. Можно вести их за пределами страны, укрепляя таким образом границы, сбрасывая накопившееся социальное напряжение, но на территории государства – нет и нет… Перед его величеством стояла задача покарать мятежников и при этом не измазать меня кровью, не рассорить смертельно с другими аристократическими родами. И самому остаться в стороне. И я предложила ему такой выход.

– Подставной Главнокомандующий?! – осенило меня.

– Временный. Он облечён всей полнотой власти и ответственности, и сам искренне считает, что всё зависит от него. Я общаюсь с его величеством посредством его людей, и так мы оба с ним контролируем, чтоб ничего капитально-провального не произошло. Однако господин Лагрой имеет возможность проводить собственные операции, и результаты большинства из них отнюдь не блестящие. Это потихоньку восстанавливает против него солдат и офицеров. В армии его никто не любит, такой расклад исподволь укрепляет мои позиции. Руштеф копает под меня и тратит на это уйму сил, но его величество ведь знает, в чём тут дело. Наветам он не поверит. Так что я спокойна. Чуть позже господин Лагрой расправится с основными фигурантами восстания, самыми родовитыми мятежниками, и государь казнит его за превышение полномочий, обман доверия его величества, за преступления против представителей аристократии (сегодняшнее вопиющее происшествие тоже будет упомянуто), за провалы и так далее… Скажи, нужно ли предупреждать, что эта информация – одна из строжайших тайн Империи на настоящий момент, или сам понимаешь?

– Не нужно. Я понял. Даже Аканшу не скажу.

– Решай сам. За умение твоего человека молчать ты отвечаешь головой.

– Меньше людей знают – сами же они крепче спят. – Я протянул её светлости руку, и на миг мы сцепились пальцами. Рука у госпожи Солор была крохотная, но крепкая. – Очень ценю оказанное мне доверие.

– Думаю, ты его оправдаешь. И не только моё, но и доверие императора. Надеюсь, теперь ты несколько иначе к нему относишься?

– Я готов служить государю верой и правдой, от всей души. Не думаю, что при этом важно, как я к нему по-человечески отношусь.

– Ошибаешься, считая, что неважно. Но и то, что я услышала, уже хорошо. С этого можно начать. И запомни – тебе придётся очень хорошо притворяться. Демонстрируй господину Лагрою всё возможное уважение и почтение. Иначе в какой-то момент у меня возникнут проблемы с твоим спасением от его гнева.

– Не волнуйся. Сделаю всё, что нужно… Куда мы едем?

– В Копьё роз. В крепость. Я приказала разместить твоих людей там. Кстати, подошло подкрепление. По твоей части. Предназначается именно твоему подразделению. Несколько сотен гладиаторов из столичных школ. Возможно, среди них найдутся и твои знакомцы. Сегодня же примешь и распределишь. Чтоб завтра же, если возникнет необходимость, я могла отправить тебя с заданием.

– Слушаю. Понял.

– Не падай духом, – улыбнулась её светлость. – Ты отлично идёшь, хорошо справляешься. Я довольна и персонально тобой, и твоим отрядом. Будь уверен, о твоих заслугах государь будет извещён.

– Благодарю… Аше, как ты себя чувствуешь? Может, побережёшься? Сейчас-то уже всё уверенно идёт к победе, ты могла бы взять паузу…

– Ты не представляешь, как быстро и легко можно слить уже казалось бы выигранную войну. У Руштефа это получится. Я ни на миг сейчас не могу спустить с него глаз. До того самого момента, когда прикажу арестовать его и лично сорву с его пояса диск. – И женщина обаятельно улыбнулась.

В этой обаятельности проскользнуло что-то плотоядное, но у меня всё равно как-то сразу отлегло от сердца.

В крепость я прибыл в великолепнейшем настроении. То, что вместо отдыха мне предстояло работать, ничего не испортило. Наоборот, я с огромнейшим оживлением направился в ту часть замка, которую занимал сейчас мой отряд. Новоприбывшие, как раз заканчивавшие ужин, повскакивали с мест. Все ребята здоровые, крепкие, молодые. И, как можно догадаться, все они – отменные воины. Кстати, вон знакомцы: ребята, с которыми мне приходилось встречаться в схватке. Нитшуф, Ихфилам, Седар…

– Седар! Рад тебя видеть! Ишь, каким молодцом держишься!

– Мои приветствия командиру. Да, я ещё жив.

– Прекрасно, просто прекрасно! Ужасно рад тебя видеть. Ты хороший воин и быстро освоишься. Если покажешь себя, уж я тебя сумею выделить. Что скажешь?

– Многообещающе звучит. Как же мне не радоваться открывающимся возможностям?

– Для любого бойца открыт этот путь. И я всегда рад инициативе любого из моих людей. Каждому, кто постарается себя показать, может быть доверено важное поручение или важный пост. Седар, как твои родные?

– Я отправил их на родину, в Махтерем. Кто же знал, что столицы так быстро вновь окажутся в руках государя. Ну, надеюсь, в Махтереме тоже будет спокойно.

– Дай бог. Аканш!

– Командир?

– Распредели новоприбывших по группам. Всё как всегда. Группы должны быть готовы к завтрашнему же утру. Неизвестно, как повернётся ситуация.

– Разумеется.

– Аканш. – Я повернулся к новым бойцам спиной и понизил голос: – Могут быть проблемы. Держи ухо востро. Проблемы, связанные с господином Лагроем.

– Понимаю, – офицер посмотрел на меня с беспокойством. – Что-то произошло?

– Произошло между госпожой Солор и новым Главнокомандующим. А я – сам понимаешь – под руку всё время попадаюсь.

– Очень хорошо понимаю. Командир предполагает, что господин Лагрой может сорганизовать подставной рейд, невыполнимый или практически не выполнимый?

– Так далеко мои предположения не идут. Да вряд ли. В конце концов, мой отряд подчинён её светлости. Скорее всего, она сама будет использовать нас. Но стоит быть готовыми ко всему. О казни её светлости Атейлер ты слышал?

– Да. Казнь господина Атейлера, как понимаю, предстоит через два дня.

– Я об этом не слышал. Что ж, буду знать… А его сыновья?

– Будут казнены в один день с отцом.

– Что ж, надеюсь, нас к тому времени уже отправят. Конечно, Атейлер и его дети – не то, что его беременная жена, но мне и их казни наблюдать совершенно не хочется.

– Кто ж нас позовёт-то, – сдержанно усмехнулся мой друг.

– Так радоваться надо! Кстати, как охотники? Справляются?

– Пока их в настоящем деле не проверяли. Задания были самые обычные. Но посмотрим.

– Хорошо.

Утро накрыло нас роскошью рассветных красок уже на пути к замку Вальгрев, но никому не приходило в голову жаловаться. Впервые, пожалуй, я был рад выступлению в поход до рассвета (благо хоть в этих широтах не бывает ни белых ночей, ни тёмного времени суток, длящегося от силы три часа) со всем, что к такому раннему выходу прилагается. И сонливость, и дрожь, пробирающая не от холода, а чисто от дискомфорта – всё это терпимо. Фиг с этим неуютом, главное побыстрее оказаться подальше от ароматного Города роз, которому предстояло превратиться в место массовой садистской казни. Подальше от запахов драгоценных парфюмерных масел, теперь жёстко ассоциирующихся у меня с несправедливостью, унижением, угрозой, дикостью, запредельной жестокостью.

Я знал, что следом за нашим отрядом выступают и основные силы Солор, которым предстояло атаковать Руэвесту, Россох, Пеглев, Учех, Вальгрев и несколько фортов помельче. И для всех случаев приказы примерно одинаковы: сокрушить, занять крепость, захватить в плен предводителей, если нет возможности захватить – лучше убить. Следующим на очереди оказался целый Маженвий, большинство лордов которого предпочло либо примкнуть к мятежу, либо помогать ему чем не жалко.

Перед выступлением из Копья роз я подал одному из адъютантов её светлости записку с предложением часть войск транспортировать в Маженвий через «гармошку», благо опытные охотники под рукой, и знал наверняка, что моё предложение доберётся до адресата.

Руэвеста пала через три дня яростных и очень мощных штурмов, Пеглев и Учех сдались без боя. Перепуганные владельцы двух последних крепостей пребывали в таком отчаянии, что молили о пощаде и меня, и даже моих замов. Разумеется, без особого успеха – я даже приблизительно не представлял, кто именно будет решать их судьбу. Если Лагрой, то даже гадать не приходится, и так понятно, как отреагируют на их мольбы.

Да, мне искренне жаль сдавшихся. Я ценил то, что эта сдача сэкономила мне пару сотен жизней моих бойцов – это самое малое. Но себя всегда жальче, и едва ли кто-нибудь станет меня за это упрекать. Такова уж жизнь.

Под стенами Вальгрева меня нагнало письмо Моресны. Было в этих изысканных каллиграфических строчках нечто настолько сокровенное, что около полутора суток у меня даже развернуть листок не получалось – все попытки остаться хоть в относительном одиночестве проваливались с треском. Зато потом ожидание с лихвой вознаградило. Жена передавала, что скучает, волнуется, умоляла поберечься, не забывать о ней, при возможности черкнуть хоть пару строк о себе.

Стало стыдно, потому что ведь сколько времени прошло с получения последнего письма, а я так и не нашёл времени ответить. Что ж, раз на штурм пока не гонят, можно и потратить полчасика на семью. Причём самому лучше не геройствовать, предоставить перо и бумагу профессионалу, иначе каракули моего производства солоровские писцы будут разбирать до самого возвращения армии с войны. У меня есть возможность воспользоваться услугами кого-то из штабных писцов.

Завладев вниманием одного такого, я постарался уверить супругу, что здоров, цел, успешно выполняю все поручения, помню, скучаю, люблю, был очень занят, потому и не ответил, а с демоницей, оставленной на попечение, можно не церемониться и гонять в хвост и в гриву. Писец с равнодушным видом водил пером по бумаге, всем своим видом демонстрируя, что ему всё равно, какую фигню записывать за диктующим. Да и, судя по тому, как свободно были изложены душевные устремления Моресны, моя жена тоже мало стеснялась наёмного грамотея. Видимо, тут так принято.

Заканчивая диктовать письмо, я разглядывал стены Вальгрева. Красивая крепость, фундамент окутан зеленью, будто невеста покрывалами, островерхие крыши вознесены в небо. Живописно… Здесь было очень много грушевых садов, они уже давно отцвели, на ветках набухали будущие плоды, и, судя по всему, поселян ждал очень обильный урожай. Осенью Империя не будет знать недостатка в грушевом сидре.

От Вальгрева как-то не приходило в голову ждать долгого сопротивления. Защитники цитадели избегали проявлять яростную самоотверженность, действовали аккуратно, осторожно и больше смахивали на людей, выжидающих удобного момента, чтоб выгодно провести переговоры.

Я удивился, узнав, что под стены этой крепости ждут прибытия самой Аштии, и сперва даже не поверил. Если и появится, то проездом. Однако оказалось, что ошибся – в безопасном уголке лагеря вскоре появился знакомый мне скромный шатёр, и над ним – маленький стяг с личным знаком главы Дома Солор. Разумеется, он недолго провисит тут приманкой для вражеских глаз, но какое-то время и пусть даже с риском – должен.

А через пару часов меня вызвали к её светлости.

– Я слышала, твои отряды накрыли в лесу небольшое подкрепление, шедшее к замку.

– Да, это так, госпожа. Сам я не участвовал, но доклад мне предоставили детальный. Подкрепление действительно было совсем маленькое. Человек четыреста, не больше.

– При защите крепости четыре сотни человек – это важно. Так. Если шло подкрепление, значит, и потайной ход находился где-то рядом с тем местом, где вы их обнаружили.

– Да, госпожа, но его успели обрушить.

– Без церемоний, Серт… Очень жаль. Придётся по старинке.

– У меня сложилось впечатление, что обитатели замка будут не прочь сдаться. Они придерживаются очень осторожной тактики…

– Ошибочное впечатление. Осторожность вполне обоснована – они ведь знают, с кем имеют дело. Но вот уж чего никак нельзя ожидать от Вальгрева, так это сдачи. Ни в коем случае.

– Почему?

– Потому, Серт, что замок этот принадлежит Аллеху. Помнишь такого?

– Аллеху?

Конечно, я помнил этого человека. Штабист, один из приближённых Аштии, который предал её, выбрав сторону Атейлера, и без малого не настиг тогда. А настиг бы, так убил без размышлений. Приподняв бровь, я посмотрел в безмятежное лицо своей покровительницы. Ни радости, ни ожесточения, ни алчной жажды крови – одно лишь вызывающее спокойствие.

– Именно так.

– Потому ты и не предложила сдачу?

– Я-то могу предложить. Только Аллех и его офицеры не такие дураки, чтоб соглашаться. Я всё-таки высоко ценю его умственные способности. Он знает, что я не прощу. И я действительно не прощу никого из них и никогда. – Она снова улыбнулась. – У женщины очень хорошая память на предательство.

– У памяти такого рода нет гендерных особенностей.

– Каких?

– Особенностей пола. Тут не от пола зависит, а от человека. Знаешь, я в растерянности. Твой человек должен быть хорошим военачальником. Не так-то просто будет подловить его на ошибке. Чем он у тебя занимался?

– Конницей.

– Ну, эта сфера военного искусства вряд ли применима в защите осаждённых замков.

– Не слишком-то радуйся.

– Да я понимаю. Не стала бы ты держать при себе человека, разбирающегося лишь в своей узкой сфере и больше ни в чём. И что ты думаешь по поводу всего этого?

– Аллех – лишь один из тех, кого я возвысила. И те, кто пошли тогда за ним – не вся и даже не лучшая часть Генерального штаба. Ученик хочет потягаться с учителем? Что ж… Боги в помощь. Посмотрим.

Женщина царственно вскинула голову. Всё-таки как много значит умение держаться. Аштия никогда не казалась мне красавицей, но именно в общении с нею я обнаружил, что красота, либо её отсутствие – отнюдь не единственный возможный критерий оценки внешности женщины. И даже привлекательность или непривлекательность – не всё. Было что-то такое в облике госпожи Солор, ставившее её выше оценок такого рода. Что это? Горделивое чувство собственного достоинства? Твёрдая уверенность в себе? Мужество? Честь в самом, пожалуй, онтологическом смысле этого понятия?

Этой представительницей человеческого рода хотелось восхищаться безотносительно её пола, но и в связи с ним – тоже. У женщин, как я понял, совершенно особенное чувство собственного достоинства, особое мужество. Только, пожалуй, честь вполне себе одна для обоих полов.

– Что ты поручишь мне?

– Да ничего особенного. Кроме одного. Ты вместе со своим отрядом будешь участвовать в штурме. Не настаиваю на том, чтоб Аллеха ко мне привели живым. Мне ему, пожалуй, сказать уже нечего. Но если придётся убивать, хотела бы, чтоб его убил кто-то из тех, кого знает он и кто его знает. Например, ты.

– Не беспокойся.

– А о чём мне беспокоиться? – усмехнулась Аштия. – Я победила Аллеха уже тем, что осталась в живых. И теперь он может лишь отсрочить свою гибель, но не спастись. Я найду его хоть на дне океана.

Штурм начался поздним вечером, буквально за несколько мгновений до того, как ночная тьма рухнула на Вальгрев, словно тёмный плащ, исподтишка накинутый на голову. Ночь здесь приходила стремительно, я всё никак не мог привыкнуть к тому, что вечер длился буквально считаные мгновения. День с ночью смыкались в теснейшие объятия, и это пугало уроженца севера вроде меня. Уверен, Империя знала и белые ночи, и дни, длящиеся по полгода без малого… Но это далеко на севере.

Хорошо бы мне всё-таки, дожив до конца войны, получить из рук государя хоть какой-нибудь хиленький титул. И хорошо бы, если бы земли, которые даст мне этот титул, лежали подальше на севере. Пусть даже земля там будет скудноватой – как-нибудь проживём с женой, не выдавливая из крестьян последние соки. Зато там я буду чувствовать себя уютно. Почти как дома.

Магическое пламя полосами разлилось в воздухе. Полосы эти дрожали, будто живые, и выглядели очень грозно. Но в действительности, помимо осветительной и ещё пары более мелких, особой функции у них не было, и угрозы они не несли. Зато вершним удобно было заходить на цель, да и прочим штурмующим – тоже. Действие тех магических систем, которые в действительности представляли опасность и способны были подавить сопротивление замковых чародеев, как раз было неразличимо простым глазом. Твердыню окружило изрядное количество магической техники – по всему было видно, что Аштия всерьёз задалась целью захватить крепость, причём как можно быстрее. И хозяин замка не может этого не понимать.

Ревалиш появился рядом со мной с докладом, что ещё один подземный ход был обнаружен, дозор рядом с ним поставлен. Ещё одно такое место, впрочем, без уверенности, патрулировалось пятью сотнями моих бойцов. Этого количества должно быть достаточно, чтоб, если где-то здесь враг задумает выбраться на поверхность, мои ребята продержались до момента, когда подоспеют основные силы. Сигнальщики были расставлены всюду в лесу, так что я не сомневался в успехе. По всему получается, что у Аллеха и его людей не осталось иного пути, как сражаться лицом к лицу с армиями императора.

Только ведь осаждённые должны понимать, сколь мало у них шансов. И если они ничего не предпримут даже в такой ситуации… Значит, Аше ошибалась в оценке не только преданности Аллеха, но и его ума.

Я наблюдал, как идут на приступ воины, как чары помогают им подниматься на головокружительную высоту стен. Даже такая высота не спасала от вражеской армии, штурмовавшей крепости с помощью магии. И хотя принципов действия магии я продолжал не понимать, кое-что уже было мне известно. Например, то, что с определённого момента увеличение высоты внешних стен в геометрической прогрессии начинает затруднять воздействие на них штурмовой магии. Именно потому практически неприступные имперские замки обладают такими титаническими размерами.

Но Вальгрев – крепостца относительно небогатая. Её владельцам не по средствам было возводить такие же гигантские укрепления, и они сорганизовали необходимый минимум. Впрочем, этот минимум был построен с пониманием дела и с учётом достоинств местности. Не будь у штурмующих магических приспособлений, им нелегко было бы действовать тут. Но Аштия позаботилась обо всём. Интересно, как она объяснит свою настойчивость господину Лагрою? Или он опять будет орать на неё и ставить на колени? Будет трудно сдержаться и не надавать ему по морде.

Сдерживаться надо. Совершенно необходимо. Утешимся, представляя себе, что сделаем с этим ублюдком, когда игра будет завершена.

– Командир, готовят десант.

– Есть известия от Аканша?

– Нет. Никаких попыток выбраться наружу из подземных ходов. Лес пуст.

– Пусть продолжают патрулирование.

– Да, командир.

– Идём, Ильсмин.

– Командир будет участвовать в сражении?

– У меня приказ, Ильсмин. Владелец замка должен быть убит моей рукой. Либо же рукой кого-то другого из числа офицеров ближнего круга госпожи Солор.

– Понял. Транспортные вершние ящеры готовы.

В седло я поднялся не без внутреннего трепета.

Полёты на спине ящера до сих пор вызывали у меня недоверие хотя бы потому, что мало какой полёт начинался для меня спокойно и заканчивался благополучным и скучным приземлением. И я уже невольно ждал какой-нибудь пакости – либо свалюсь с седла, либо придётся срочно десантироваться, либо ещё что-нибудь.

Но через пару минут я забыл о страхах. Наша группа вершних стартовала, и в разверзшейся под сапогами бездне ожила страшная красота войны – такая, какой мне раньше приходилось лишь воображать её. Охваченный магическим пламенем Вальгрев лежал перед нами во всём своём совершенстве. На стенах можно было различить сражающихся, виднелись пятна сполохов в тех местах, где боевые чары разбивались о камень.

Всё это было до судороги страшно – и в той же мере прекрасно. Ну что хочешь с собой делай, как хочешь себя одёргивай – всё равно увиденное восхищало. Наверное, даже перед несущимся на него валом цунами человек не удержится на одной только ноте ужаса. Ведь всё равно помирать, так хоть восхититься перед смертью!