Текст книги "Юдифь и олигофрен"

Автор книги: Ярослав Ратушный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

– Аккуратней заходи на посадку, – приказал Тимур, словно прочитал мои мысли. Скорее всего, он боялся за свои брюки.

– Обратно я пойду пешком, – крикнул я, когда мы, пригнувшись, отходили от вертолета по каменистой качающейся под ногами земле.

– Посиди пока в тени, – заботливо сказал Тимур, увидев подбегающих к нам армейских типов. Я оглянулся в поисках тени и обнаружил большое количество вооруженных людей, снующих в разные стороны, выполняя неведомые мне приказы командования. Воздух был свеж и прозрачен, несмотря на присутствие армейских подразделений.

– Наверное, маневры, – лениво подумал я, подходя к ближайшей пещере. Возле входа маячили демонстративно высокие автоматчики. Скучные лица десанта начали подозрительно быстро менять выражение по мере моего приближения. С одной стороны, их поставили охранять объект от посторонних лиц, а мое лицо выглядело показательно посторонним. С другой стороны, в такой глуши посторонних быть не могло. Напряженная работа мысли могла привести к самым неожиданным результатам, а тем более к рефлекторной работе с затвором автомата.

– Есть фонарь? – спросил я требовательным тоном.

– Никак нет! – хором ответили бравые ребята и сразу расслабились, услышав привычные интонации.

Я пошел вдоль обветренных скал и обнаружил неохраняемый вход в подземное царство. Внутри дрожала прохладная полутьма, словно я действительно находился вблизи преисподней. «Отряхнись в передней перед тем, как войти в гостиную», – вспомнил я совет еврейского мудреца, у которого, несомненно, было другое направление мыслей. Внезапно я почувствовал холод камня, и мои возвышенные размышления были прерваны боязнью застудить седалищный нерв. На этот раз дух оказался сильнее немощи тела, и я остался мыслить на камне, тем более что сидя курить намного приятней.

– Приятно, что вы хотя бы изредка вспоминаете древних мудрецов, – иронично зазвучал в моей голове голос с сильным еврейским акцентом.

– Нет! – закричал я, вскочив на ноги. – Я не желаю иметь с вами ничего общего!

– Знаю, что с вами случилось, – мягко произнес третий. – Я, как бы вам сказать, из другой ассоциации, которая не применяет и не одобряет насилие. Возмутительно! Использовать для своих целей неостывшего духа! Мы же действуем исключительно путем убеждения.

– Надеюсь, вам меня не убедить.

– Позвольте хотя бы попробовать, – льстиво взвизгнул третий. – Как вы думаете, почему вы скрылись в пещере?

– Это просто, – лениво ответил я, – на солнце жарко.

– А почему вы не нашли тень снаружи? Ведь можно было присесть под скалой.

– Там слишком много военных.

– Верная догадка значительно сократит наш диалог, – удовлетворенно сказал третий. – Вы не любите военных, ибо их ремесло – убийство. Ваш уход в пещеру имел символическое значение. Этим вы хотели подчеркнуть, что вы не убийца и не хотите иметь с подобными типами ничего общего. Собственно говоря, вы так мне и сказали.

– Разве это неправда? – неуверенно спросил я.

– Давайте разберемся! – воодушевленно воскликнул голос. – Во-первых, я не убийца, поэтому у нас уже есть что-то общее. Во-вторых, у вас не было намерения убивать людей, которые не сделали вам ничего плохого. Тем не менее, вы подсознательно вините себя за то, что не воспрепятствовали преступлению.

– Мог ли я воспрепятствовать?

– А вы пытались?

– Да, – задумчиво произнес я, – думаю, что пытался.

– В таком случае, вы невиновны, – торжественно произнес третий, – хотя испытываете чувство вины. В этом еще одна причина вашего ухода в пещеру. Вы хотели спрятаться в темноте, как сгорающий от стыда ребенок зарывается в подушку. Однако помните, что рано или поздно вам придется выйти на свет, где вы встретитесь с военными, которые убивают.

– Вы правы в том, что я хочу спрятаться, но прежде всего от таких типов, как вы. Пожалуйста, оставьте меня в покое.

– Не подумайте ничего плохого, – вежливого сказал голос, – но я был бы вам очень обязан, если бы вы согласились передать сообщение одному человеку, с которым временно нет связи.

– К сожалению, это невозможно, – решительно отказался.

– Не смею настаивать, – вежливо согласился третий. – Кстати, вы знаете, что лежащая под нами пещера такая же двойная, как пещера Махпела, хотя, конечно, лишена ее святости.

– Я даже о Махпеле почти ничего не знаю.

– Позвольте восполнить пробел интересными сведеньями, – воодушевился голос. – Аврааму нужна была не просто отдельная могила для своей жены, а специальное, может быть, единственное на земле место – пещера Махпела. Он знал о связи этого места с Эдемом и ощущал проникающий из глубины свет, а все остальные видели непроницаемую тьму. Предание утверждает, что после заключения сделки поле поднялось над всей местностью, четко обозначив границы. Если вы материалист, то считайте что речь идет о духовном возвышении, ибо там похоронены четыре отца мира: Адам, Авраам, Исаак, Яков; и четыре матери: Ева, Сара, Ревекка и Лия. Там же похоронена голова Исава.

– Неужели опять отрубленная голова? – заинтересовался я.

– А вы знаете, что к Адаму под видом женщины пришел Змей? – спросил голос хорошо подготовленный для соблазна. – В этом нет противоречия, ибо раньше они составляли одно существо.

– Наверное, вы женоненавистник, – предположил я, – это легко объяснить, поскольку вы бестелесны.

– Не будем переходить на личность, – решительно заявил третий, отказавшись вести дискуссию на доступном мне уровне. – В диалоге с Адамом есть ключевая загадка творения, ибо Бог недвусмысленно говорит о приказе не есть от дерева, в то время как первочеловек получил всего лишь предостережение или даже прогноз. Это трагическое недоразумение между Творцом и творением объясняется метаморфозой мира и превращением всех явлений в противоположное значение. Не заповедь становится заповедью, нарушение которой требует ответственности в новой реальности.

– Извините, мне трудно следить за ходом вашей мысли. К тому же я понимаю только половину из того, что вы говорите.

– Достаточно и половины, – высокомерно ответил третий. – А вот следить за моей мыслью не нужно, лучше следовать. Вы же следователь, а не следопыт. Непонимание воли Всевышнего является основным лейтмотивом священной истории, поскольку люди наказываются не за нарушение установленных свыше законов, а за тщательное соблюдение, что выглядит смертным грехом перед лицом надвигающегося грядущего. Забвение предыдущих жизней приводит к тому, что люди не могут проследить записанную в священных книгах причинно-следственную связь космоса, поэтому постоянно противостоят Творцу под видом служения, которое превращается в свою противоположность после смены реальностей. Впрочем, это было инспирировано Богом, поэтому, возможно, и не является противостоянием, ибо выглядит служением относительно потустороннего мира.

– В таком случае, вы напрасно стараетесь, поскольку я все равно для вас ничего не сделаю. Что бы я ни сделал, все равно потом придется раскаиваться.

– Вы уже сделали, решив ничего не делать, – быстро произнес третий. – К сожалению, у меня нет времени для подробных объяснений. Вам нужно быстро скрыться, иначе получите сильный удар по голове.

– Почему я должен прятаться, – удивился я, но вскоре услышал шум тяжелых шагов. Далекий солнечный свет заслонили две массивные фигуры в пятнистой форме десантников. У одного из них был забинтован лоб. Гориллы направились ко мне медленным уверенным шагом.

– Ну, вот и встретились, – радостно констатировал забинтованный десантник, и я скорее догадался, чем узнал в нем командировочного из гостиничного буфета.

– Фонарь есть? – попробовал я использовать фразу, которая хорошо действует на военных.

– Сейчас будет, – сказал он, и огромный кулак с космической скоростью понесся к моему лицу.

– Неужели за все в жизни нужно платить? – успел подумать я, прежде чем из моей поникшей головы посыпались ослепительные звезды.

Пещерные апостолы

Я не сразу понял, что очнулся, поскольку в прохладной полутьме отчетливо белел застывший водопад сталактита, а чуть дальше темнело пещерное озеро. Я лежал на боку, прислонившись к твердой холодной поверхности скалы. В голове гудела музыкальная мелодия, напоминавшая ненавязчивой торжественностью Свадебный марш Мендельсона. Скосив глаз, я увидел, что выступающие из темноты короткие сильные пальцы входят в мое тело, и закричал скорее от ужаса, чем от боли.

– Тихо, – приказал знакомый лошадиный голос, – сейчас я вам последнее ребро исправлю.

– Ты что делаешь? – гневно спросил я.

– Что делаю? – передразнил карлик, вытирая руки о мои джинсы. – Видно мне на роду написано подбирать вас, когда вы валяетесь в беспамятстве от пьянства или другого безрассудства жизни.

– Спасибо за помощь, – смущенно поблагодарил я и начал шарить по карманам, чтобы расплатиться за оказанные услуги. Однако пачка долларов исчезла. Вероятно, меня ограбили командировочные придурки в форме десантников. Нет худа без добра, теперь эти деньги нельзя связать с убийством.

– Потеряли что-то?

– Ерунда, всего десять тысяч долларов, – весело ответил я. – Слушай, а где твоя лошадь?

– Сюда с лошадьми нельзя, – серьезно ответил конюх, – здесь кентавры живут.

– Тогда пойдем пешком, – предложил я, поднявшись на ноги. Тело в разных местах ломило, но боли почти не было. Я с удивлением рассматривал свои ногти, концы которых были удивительно белыми. Над озером шумно пролетела стая летучих мышей. По прямой ассоциации я вспомнил мышку в гостинице. Теперь это, пожалуй, похоже на сошествие в преисподнюю. Вероятно, пещера освещается искусственно, иначе придется предположить, что я могу видеть в темноте.

– Вы идите, а я пока вернусь к свету, – сказал карлик и закивал головой как китайский болванчик.

– Ида! – радостно вскрикнул я и стремглав побежал вниз, заметив, что в темных водах озера плещется тонкая девушка.

– А, этруск, опять что-то путаешь, – недовольно произнесла выходящая из воды египетская принцесса. – Неужели опять скажешь, что я голая?

– Скажу, – смущенно пробормотал я, разглядывая ее блестящую влажную наготу с родимым пятном на лобке.

– Вот и хорошо, хоть раз в жизни сделал правильное умозаключение.

– А где твои чернокожие головорезы? – насмешливо спросил я, уязвленный тем, что она не только чувствует себя в безопасности, оставаясь со мной наедине, но даже позволяет себе быть высокомерной.

– Головорезы режут головы, – резко сказала Умнут и прошла мимо меня.

– Подожди! – крикнул я. – Помнишь, со мной была девушка. Не знаешь, где она?

– Откуда мне знать, – ответила египтянка, натянув через голову длинное темное платье. Одетая принцесса была удивительно похожа на Иду.

– Боже мой! – воскликнул я, вспомнив близняшек на балконе последнего шумера. Одновременно я подумал о двух старухах.

– У Авраама и Сары была монета, на одной стороне которой были выгравированы старик со старухой, а на другой юноша и девушка, – неожиданно сказал третий. – Несомненно, Сара совершила метаморфозу, превратившись из девяностолетней пожилой женщины в молодую красавицу.

– Эта история выглядит крайне непривлекательно, – угрюмо произнес я, недовольный новым появлением голоса. – Пришелец обманным путем продает свою жену за баснословные богатства, которые вывозятся за рубеж, а она, к тому же, наводит на обворованных людей великие бедствия.

– Авраам видел ангела, идущего перед женой, а перед собой никого не видел. В сущности, она сама была ангелом. Патриарх просит жену сказать, что она его сестра, чтобы египтяне не догадались о его беззащитной телесности, которая позволила спуститься в преисподнюю и провести туда супругу. Авраам был первым в истории контрабандистом, который пытался тайно переправить жену через границу, закрыв ее в ящике, но был остановлен бдительными таможенниками. Он неосторожно согласился уплатить максимальную пошлину, что показалось подозрительным. Когда вскрыли ящик, вся страна засияла.

– Почему вы называете Египет преисподней? – поинтересовался я.

– Потому что это нижний мир, населенный черными, уродливыми и похотливыми бесами, – сказал третий с неожиданной злостью.

– Разве? – иронично спросил я. – Тогда посмотрите на эту прекрасную египетскую принцессу.

– Где вы видите египетскую принцессу? – удивился голос.

– Она только что была здесь, – растерянно произнес я, оглядываясь по сторонам.

– Я видел некрасивую местную девушку, которая разделась и пошла купаться, – ответил третий. – Ангельская красота Сары вызвала у египтян глубокий шок. О появлении неземной красавицы немедленно доложили министрам. Они также потрясены неестественным феноменом. Египтяне смиряют свою необузданную похоть, ибо речь идет об ангеле, достойным внимания только повелителя страны. Фараон в буквальном смысле обожествляет Сару, приказав лучшим скульпторам и художникам сделать из дерева ее образ, который занял постоянное место возле его кровати. Живая богиня не могла иметь иного мужа кроме фараона, который был воплощением божественного начала. Именно это обстоятельство заставило Авраама опасаться за свою жизнь.

– Следует отметить относительность понятия прекрасного, ибо за образом неземной красавицы стояла пожилая и, может быть, непривлекательная женщина, – едко заметил я. – Мне непонятно, почему Сара отплатила за любовь черной неблагодарностью?

– Она ничего не получила от великой любви фараона, поскольку в силу своей духовной сущности не могла принимать материальные дары. Зато ее муж одарен весьма щедро мелким и крупным скотом, ослами и верблюдами, а также рабами. Однако египтяне все равно были наказаны. В книге Зогар написано, что ангел с кнутом стоял возле Сары и спрашивал, нужно ли поразить страну. Она десять раз ответила утвердительно, поэтому Египет подвергся десяти казням. Именно по слову Сары поражается фараон, чья загадочная вина заставляет предположить наличие прошлых или будущих грехов. Она была настолько чужеродна Египту, что воспринимала любовь как ненависть, или же наоборот: ее благословение выглядело как проклятие.

– Все же я не понимаю, почему всем безразличны чувства обманутого фараона и страдания его подданных?

– Повелитель нижнего мира был жестоко наказан за свою любовь по слову женщины, имевшей прямой контакт с Богом. Скорее всего, она была изначально запрограммирована на полное неприятие Египта, поэтому не могла быть столь благосклонной, чтобы изменить будущее. К Саре снова вернулась молодость и необычная красота в случае с Авимелехом. На этот раз бесплодная женщина воспринималась как символ плодородия, ибо у царя не было сына, несмотря на совместные усилия многочисленного гарема. И, наконец, эта удивительная женщина родила почти в столетнем возрасте.

– Чудеса, да и только! – воскликнул я и пошел вдоль берега по крупному зернистому песку, который ритмично скрипел под ногами. Над озером снова пролетела стая летучих мышей. Я по-прежнему не мог понять, где находится источник освещения пещеры. Возле воды виднелись следы лошадиных копыт. «Неужели кентавр?» – подумал я, вспомнив слова карлика. Неожиданно я понял, что, скорее всего, умер. Наверное, добили меня гориллы в форме десантников. Сам виноват – нечего было махать пистолетом. Как глупо погибнуть в расцвете сил из-за деревенской бабы Анастасии. Выходит, она была последней женщиной в моей жизни.

А это что, подземное царство? Чуть было не сказал – небесное, но вовремя остановился. Интересно, член здесь стоит? Я тщательно ощупал тело и с удовлетворением констатировал, что все его члены были на своем месте. С другой стороны, разве тень понимает, что она тень? Евреи знали, что шеол находится не под землей, а в ином пространстве. Аид означает по-гречески невидимый? Древние греки верили, что тартар расположен настолько ниже айда, насколько земля ниже неба. Если титаны, прежде владевшие небом, томятся в тартаре, а умершие люди попадают в аид, то правомерно обратное движение: хтонические божества становятся олимпийцами, а завершением пути обитателей преисподней является рождение на земле.

– Господи, как нелепо! – горько воскликнул я и ощутил такой сильный прилив грусти, что слезы ручьями потекли по щекам. – Может быть, я еще рожусь после смерти.

Мое внимание привлекла группа людей, пировавшая за большим столом на берегу озера. Подойдя ближе, я увидел солидных бородатых людей, одетых в коричневые хитоны, которые громко стучали по столу грубыми глиняными кружками. Судя по всему, веселье было в разгаре. Я примостился на краю длинной скамьи. Сидевший рядом человек посмотрел на меня, как на пустое место, и оглушительно захохотал. Я с удивлением заметил, что говорят по-русски.

– Однажды в Киев приехали шесть московских литераторов, – рассказывал веселый бородач своим собутыльникам. – Это событие было отмечено большой пьянкой в гостиничном номере. Первой понесла потери столичная сторона. Главный редактор влиятельного журнала «Столица» со страшным грохотом свалился ничком со стула при попытке достать из чемодана очередную бутылку водки. Вечер проходил вполне мирно и был отмечен содержательной беседой и чтением стихов. Все было замечательно до тех пор, пока уровень алкоголя в крови Василия не превысил критическую массу. Он впал в некое подобие транса и с полузакрытыми глазами шептал, как мантру, одну и ту же загадочную фразу: «Зачем эти московские жиды сюда приехали? Учить нас приехали? Вот я им дам в морду!».

– А что, среди них были евреи? – поинтересовался мой сосед.

– Только один, да и тот наполовину, еще и крещеный.

– Все московские писатели – евреи, – меланхолично заметил другой бородач.

– Разгоряченный Василий стал выговаривать свою мантру громким голосом и донес ее содержание слуху москвичей, чем поверг их в немалое изумление, – продолжил рассказчик. – Игорь попробовал угомонить друга, но вскоре понял, что его мозг непроницаем для звуковых колебаний. Тогда он попросту нокаутировал невменяемого поэта сильным ударом в подбородок. Василий упал на кровать и заснул, не приходя в сознание. Он проснулся среди ночи и почувствовал страх. В темной комнате раздавалось незнакомое сопение. Он вскочил и начал лихорадочно шарить по стене в поисках выключателя. Свет не прояснил, а еще больше запутал ситуацию: на тесной кровати в обнимку спали два московских писателя. В этот момент поэт мыслил исключительно метафорически. Перед ним лежали ненавистные москали, которые больше трехсот лет насилуют его милую родину во все физиологические отверстия. Страшная догадка пронзила мозг Василия, он понял, что враги использовали его бессознательное состояние, и закричал нечеловечески громко. Москвичи проснулись, испуганные громким воплем. Василий изрыгал проклятия на украинском языке, часто повторяя международные слова «жиды и гомосексуалисты».

– Они что, правда были гомосексуалистами? – снова поинтересовался мой сосед.

– Только один, да и тот бисексуал. Шокированные писатели побежали за ним, поскольку он был родом с Украины и мог знать, почему украинский поэт вскочил среди ночи, зажег свет и вопит дурным голосом. Он примчался в одних трусах. Увидев полуголого человека, Василий схватил стул, и занял оборону в углу. Затем повисла долгая пауза, поскольку все участники драмы не знали, что делать. Наконец Василий пробрался к двери, опасливо пряча зад, и исчез в ночи.

– Знаете, до какой крайности довело смешение языков, начавшееся в Вавилоне? – спросил кто-то на другом конце стола. – Ходят усиленные слухи, что известная украинская поэтесса во время оргазма кричит по-русски.

– Не может быть! – воскликнул мой сосед. – А чем закончилась история с Василием?

– Утром он ощутил стыд и с большим трудом, обзвонив всех знакомых, нашел ресторанчик, где обедали московские гости. Поэт пришел туда полный смущения и раскаянья, извинился, выпил двести грамм коньяка и снова начал бормотать: «Зачем они сюда приехали? Учить нас приехали? Вот я им сейчас по морде!».

– Вы слышали, что Иван спас жизнь Кошельку, который сделал писательскую карьеру благодаря женитьбе на первой дочке второго секретаря КПСС Белоруссии? – спросил рыжебородый мужчина.

– Как его угораздило?

– Кошелька или Ивана?

– Однажды он попал в компанию, пьянствующую на подмосковной даче. Иван проснулся среди ночи от рези в животе, поскольку закусывали такой отравой, что только обильная дезинфекция водкой спасала людей от серьезных пищевых отравлений. Поэт наспех оделся и побежал в туалет, который находился на улице. Зимой в Подмосковье мороз часто превышает тридцать градусов, поэтому все нужно делать очень быстро, чтобы не отморозить самые ценные и нежные части тела. Едва Иван уселся над спасительной дыркой, как услышал идущий из-под земли замогильный голос: «Ой-ой-ой-ой!». Естественно, действие происходило в инфернальной темноте. Он страшно испугался, вскочил, вздернул штаны и даже застегнул дрожащими пальцами пуговицы. Однако живот настоятельно напоминал о своих потребностях. «Может быть, показалось», – подумал Иван и, перекрестившись, уселся снова. Не успел он до конца опорожнить желудок, как вновь услышал вопль из преисподней: «Ой-ой-ой-ой!». «Кто здесь?» – спросил смертельно перепуганный Иван. «Это я, известный русский поэт Петр Кошелек», – ответил скорбный голос из выгребной ямы. Оказывается, бедняга каким-то мистическим образом провалился вниз. Русские поэты порой умирали удивительной смертью. Достаточно вспомнить красавца Павла Васильева, затраханного в лагере до смерти вохрой и уголовниками. Однако ни один русский поэт не умирал в яме с говном. Кошелек упустил прекрасный шанс войти в историю. Наверное, он понимал, что маловероятно быть услышанным в зимней пьяной ночи, и мысль о позорной смерти омрачала последние минуты страдальца. Он бы наверняка замерз, не вытащи Иван обосранного, но еще живого поэта из дерьма, сохранив его тем самым для русской литературы.

– Я бы задушил Ивана собственными руками, как Тарас Бульба, если бы знал, что он сядет срать в такую минуту, – воскликнул веселый бородач, и все засмеялись.

– Читали последний номер «Богоборца»? – спросил мой сосед.

– Можно подумать, в этой глуши можно еще что-то прочесть? – насмешливо произнес седоволосый юноша с черной шелковой повязкой на лице, которая делала его похожим на адмирала Нельсона или генерала Моше Даяна. Он встал и торопливо поскакал к ближайшим низкорослым деревьям. Кентавр мочился как обыкновенная лошадь. Я заглянул под стол, надеясь увидеть копыта у других участников застолья. Однако внизу подрагивал полумрак, в котором, наряду с обыкновенными волосатыми ногами, я разглядел большой пузатый портфель с металлическими застежками.

Я вспомнил сладость и ужас детского подглядывания. Сначала ребенку внушают, что все связанное с сексом является постыдным и запретным. Это придает познанию разницы между полами неповторимую прелесть греховности. Другое дело животные, которые бесстыже трахаются на глазах у случайных прохожих. Дети не верят, что их нашли в капусте, и стремятся узнать, как происходит зарождение жизни. Взрослые люди хотят забыть о смерти и посмертном существовании, чтобы не отравлять свою жизнь грустными мыслями. Поэтому они охотно посещают церкви, синагоги, мечети, буддистские и прочие храмы, где им внушают, что посмертный суд вершится не по небесным, а по земным законам.

– Помню, в прошлом номере была статья о Гурджиеве, – сказал мой сосед, – так он сравнил человеческое состояние с тюрьмой, из которой нужно совершить коллективный побег. Мол, одному человеку трудно рыть подземный ход, а если десять заключенных роют по очереди, то дело идет намного быстрее и легче.

– Глупости! – решительно возразил угрюмый мужчина, обладавший знакомым сиплым голосом. – Копать, конечно, легче бригадой, но зато намного больше шансов привлечь внимание охранников. Это очень большой вопрос – как легче бежать из тюрьмы?

Кентавр тем временем справил нужду и прискакал обратно к столу, где вновь прилип к большой глиняной кружке. Он с хитрым видом посмотрел в мою сторону и дружелюбно улыбнулся, словно видел во мне нечто, отличающееся от пустого места. Я пошел мимо мощных спин пирующих бородатых мужчин, ибо мне неудержимо захотелось погладить мускулистый лошадиный круп. Однако на месте кентавра сидел седоволосый юноша без хвоста, копыт и других признаков четвероногих. Показалось, что ли? Я обратил внимание, что застолье выглядит несколько жутковато, несмотря на шумную, не лишенную остроумия беседу. Возможно, жуть нагоняло белесое освещение, идущее от неведомого источника, или полное отсутствие ветра. Свежий, слегка прохладный воздух был чудовищно неподвижным. Хотя, какой может быть ветер в пещере? Ораторы, перебивая друг друга, стали высказывать свои соображения о возможном побеге из тюрьмы.

– Большинство людей не понимают, что они в тюрьме.

– А те, что понимают, – не хотят освобождаться. Для них тюрьма как дом родной.

– Еще бы, освободиться – все равно, что умереть. Может быть, даже страшнее.

– Мы так никогда не договоримся, – вскричал мой сосед, вклинившись в бойкую перекличку мнений. – Давайте обсуждать только тех, кто осознает, что находится в тюрьме, и хочет выйти на свободу.

– Это очень трудно, – сказал бородач на дальнем конце стола после некоторой паузы, – поскольку он сам себя сторожит, то знает заранее план побега.

– От себя не убежишь.

– Как можно быть заключенным и охранником одновременно?

– Легко.

– Выше головы не прыгнешь.

– А если сделать сальто-мортале?

– Еще лучше – повесить за ноги.

– Тюрьмой являются его привычки и привязанности.

– Это все равно, что выпрыгнуть из кожи.

– Хуже.

– Стойте! – снова вскрикнул мой сосед, оглушительно стукнув тяжелой кружкой по столу. – Гурджиев писал, что для этой цели нужен учитель, который уже сбежал из тюрьмы, поэтому знает, какие уловки и инструменты нужны для побега.

– Если человек сбежал из тюрьмы, то он никогда не вернется, – грустно сказал веселый бородач.

– Он уже не человек. Зачем ему возвращаться?

– Какие могут быть советы, если у каждого своя тюрьма?

– Что хорошо для одного – смерть для другого.

– Это секс может быть групповым, а спасение – индивидуально.

– Кстати, я хотел спросить, читали ли вы в последнем номере «Богоборца» статьи об Евангелие? – спросил бородач, затеявший разговор о журнале.

– Давненько я не читал статей в поддержку христианства, – сказал мой сосед после длительного молчания.

– Вы что, серьезно считаете, что эти статьи написаны в поддержку?

– Разве христианство нужно поддерживать? Это оно поддерживает людей!

– Разумеется, эти статьи написаны в поддержку христианства, – громко сказал сосед. – Поскольку Евангелие просто абсурдно с точки зрения образованного человека. Святые авторы не имели ни малейшего представления об истории, географии и религиозных обычаях Иудеи.

– Кому это теперь нужно?

– Любое заблуждение, просуществовав тысячу лет, становится истиной!

– Верую, ибо абсурдно.

– Не скажите. Времена изменились, и люди стали недоверчивыми.

– Вот я и говорю, что статья написана в поддержку христианства, – твердо произнес сосед. – Смотрите, что получается. Если евангелические события происходили в другом мире, то проверить ничего нельзя. Более того, в двух противоположных мирах. Это вообще снимает все противоречия.

– На мой взгляд, это просто ловкие парадоксы, написанные с целью оправдать безграмотность и некомпетентность авторов, – раздался голос с другого края стола.

– Вы имеете в виду авторов статьи?

– Нет, святых авторов.

– По-моему, это клевета на христианство, – задумчиво произнес рыжебородый мужчина, опустошив очередную кружку. – Иначе не напечатали бы в «Богоборце».

– Не скажите, в наши времена все печатают.

– Не будьте наивными, – сказал седоволосый юноша, – во все времена печатают то, что нужно, а не то, что можно.

– Вот именно, кому это нужно? – медленно спросил рыжебородый. – Такая позиция разрушает все нравственные устои. Если нет разницы между добром и злом, между небом и преисподней, то все позволено. Так можно оправдать любое преступление.

– Вы ничего не поняли! – воскликнул мой сосед. – Разница есть, но добро и зло относительно, все дело в точке зрения. Самое интересное, что в конечные времена все противоположности переходят друг в друга, поэтому зло становится добром, а добро злом.

– По большому счету, только конечные времена имеют значение.

– Евангелие – это самая подробная инструкция, как себя вести в конечные времена.

– Почему же все понимают в противоположном смысле?

– Инструкции, так сказать, военного времени в мирный период действуют с точностью наоборот.

– Главное вовремя соскочить с тонущего корабля.

– Если первые христиане отделились от иудейства, то что нам теперь обрезать крайнюю плоть и завести пейсы?

– Один киевский поэт, истовый православный, ползавший на коленях перед иконами, пытаясь замолить грехи, – сказал сиплый голос с другого края стола, – неожиданно заговорил о желании перейти в иудаизм: «Я хотел поцеловать крест, а он сам расстегнулся и упал на пол. А потом я целый час не мог застегнуть цепочку – какая-то сила удерживала».

– Это бес его искушал или застежка сломалась.

– Не знаю, кто его искушал, но он спросил меня, может ли мессия быть русским?

– До сих пор все были евреями.

– Я тоже так ответил, но он возразил, что мессия, может быть, не знает о своем еврействе. Живет среди чужого народа и не знает. Тогда я посмотрел на его волчью усмешку и редкие, изъеденные кариесом зубы, и понял, что он себя считает мессией.

– Трудно представить мессию в таком убогом облике.

– Не скажите. По иудейскому преданию, мессия просит милостыню у ворот Рима, соскабливает гной со своих язв, и ждет, когда его призовут обновить мир. А вы говорите, облик.

– А что случилось с поэтом?

– Он проник обманным путем в религиозную школу при киевской синагоге, вытравив хлоркой национальность матери в свидетельстве о рождении. С ревностью неофита он сделал обрезание, претерпев муки заживления и месячное воздержание. Поэт отказался крестить второго ребенка и выдержал тяжелое объяснение с православными друзьями. Однако все жертвы оказались напрасными, поскольку не была достигнута конечная цель всех мытарств: переезд на постоянное жительство в Израиль. Чиновник в посольстве легко обнаружил подделку.

– Выходит, он зря обрезался?

– Это не поможет, поскольку современный иудаизм – это религия изгнания, а мессия будет вести речь о возвращении.

– Евреи уже вернулись в Израиль, поэтому ждите конец света.

– Скоро мессия спустится с Масличной горы и войдет в Иерусалим через Золотые ворота.

– Арабы давно ворота замуровали, а перед ними разбили кладбище, чтобы ни один назарей не прошел по этой дороге.

– Это клевета на мусульман!

– Почему тогда все остальные ворота Иерусалима открыты, а это замуровано? Непонятно.