Текст книги "Студзянки"

Автор книги: Януш Пшимановский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)

Потеря деревни

Годлевский и Фридман притащили из леса в деревню только что срубленный ствол. Привязали его к гусеницам. Машина Петкевича сначала сама выбралась на твердый грунт, а затем вытащила танк Губина. Оба отошли немного в сторону и встали под толстые старые деревья. Экипажи были еще заняты оборудованием новой позиции, когда к ним прибежал поручник Козинец.

– Где у вас глаза? – спросил он и показал на опушку леса, до которой было около полкилометра. – Танки!

Ветер раскачивал верхушки деревьев. Замаскированные машины были почти незаметны среди стволов.

– Нужно их опередить, пока есть время.

Они дали по нескольку выстрелов. Петкевич высунулся из башни и стал смотреть в бинокль. Где-то совсем рядом разорвался снаряд. Годлевский услышал крик командира роты.

– Бинт и воды!

С термосом в руках он выскочил через передний люк и вместе с Козинецем снял с башни неподвижное тело Олека Петкевича. Осколок перебил ему горло. Кровь била сильной струей. Ваня Барылов разорвал рубашку на полоски и стал пытаться сделать перевязку. Годлевский стоял с термосом в руках. Внезапно в глазах у него потемнело, и он сел на землю.

– Ранен?

– Нет.

– Расстегни мундир, – приказал поручник.

Спина у радиста была в крови. Козинец перевязал его и спросил:

– Помнишь, откуда мы выехали? Иди туда, здесь от тебя пользы не будет.

Капрал встал и, пошатываясь, поплелся. У леса встретил Манцевича. Тот шел с трудом. Тяжело дыша, присели в канаве под вербой. Манцевич рассказал, как погиб Шиманьский. Бинты пропитались кровью. Все вокруг плыло, как в тумане.

– Пошли.

– Давай подождем остальных.

– Они не идут. Бегут.

По полю, подпрыгивая, бежал солдат без каски, без винтовки. А потом совсем близко от них пролетели сломя голову еще двое. Раскрытые рты. Безумные глаза. Тяжелое дыхание. Танкисты обменялись понимающими взглядами: это были не раненые.

Пехотинцы мотопехотного батальона выдержали в Студзянках двадцатиминутный налет минометов и орудий, но, когда из леса появились танки и повели парашютистов в четвертую атаку, несколько солдат из последнего пополнения, охваченные страхом перед смертью, побежали, бросив оружие.

Гнаться за ними и возвращать было некому. Вся линия вела непрерывный огонь: сухо щелкали выстрелы противотанковых ружей, захлебывались пулеметы. Во время переброски «максима» па новую позицию пуля свалила с ног командира пулеметного взвода 2-й роты хорунжего Миколайчика. В рукопашной схватке с гренадерами, возвратившимися в деревню, погибли тридцатилетний рядовой Томаш Речко и автоматчик Фолик Кишуль. Обливаясь кровью, упал сержант Францишек Закравач из 1-й роты. Осколки гранаты изуродовали ногу старшему сержанту Лиссу. Лежавший рядом варшавянин капрал Шлёма Фельдман стрелял из противотанкового ружья до последнего: разбил гусеницу «тигра» и погиб, прошитый автоматной очередью. Той же очередью был ранен плютоновый Кобыляньский. Исход боя решил подпоручник Светана: он направил на левый фланг танк хорунжего Нестерука, сам занял место убитого Олека Петкевича и вместе с машиной 212 Губина огнем из трех стволов час заставил гитлеровские танки отступить.

Отступили и гренадеры. Хорунжий Бойко ударил с группой автоматчиков, чтобы захватить лесной клин, подходящий к перекрестку, но на этот раз вынужден был отступить, потеряв рядового Яна Блащикевича и унося двух раненых. Его и самого задела пуля, однако Бойко остался в строю.

Бой затих минут на пятнадцать. Хорунжий Гугнацкий успел отправить в тыл Лепешиньскую с группой легкораненых. Танк с тяжелоранеными на броне благополучно добрался до Повислянских рощ. Но не успела Зося Вейде установить связь с командным пунктом батальона, как на них снова обрушился ураганный огонь. Он бушевал ровно пять минут, потом внезапно затих, а от фольварка и из леса с ревом потянулись танки – пять, семь, одиннадцать…

За первым эшелоном шел второй, ведя огонь из пушек и пулеметов. Пули, словно когти хищника, разрывали дорн, поднимали пыль па дороге. С брони танков из-за башен спрыгивали десантные группы гренадеров.

Этот удар буквально нокаутировал наши шесть взводов, отбросив их из деревни. Под гусеницами танка погибли у своего противотанкового ружья капрал Ян Сурмач и его заряжающий Михал Овсяньский. Пули вырвали из рядов бронебойщиков капрала Владислава Захаряха, старших стрелков Стшалковского и Росоловского. Защищая перекресток дорог, погиб кавалер ордена Виртути Милитари, трех Крестов Храбрых, довоенный сержант-сверхсрочник, хорунжий народного войска Александр Бойко. Разорвавшийся рядом снаряд контузил замполита роты противотанковых ружей хорунжего Яна Колесняка. Погиб рядовой Юзеф Чарнецкий, ранены девятнадцатилетний Целён, капрал Эдвард Круль, Рыбиньский из поморского городка Рыбно, старший из братьев Межвиньских – Влодзимеж, капрал Бронислав Лянг, плютоновый Ян Петрович и Петр Урбан, родившийся в Южной Америке. Подпоручника Парыса с перебитыми ногами солдаты несли на плащ-палатке.

Немецкое командование после трех неудачных контратак решило побыстрее завершить дело. Пока противник находился в Студзянках, не могло быть и речи об атаке в северо-восточном направлении. Батальон 74-го гренадерского полка и две роты 27-го танкового полка 19-й танковой дивизии – вся боевая группа, стянутая из Мариамполя для удара на Выгоду, – остановились и изменили направление наступления. Тридцать танков взяли на броню десант гренадеров и двинулись на Студзянки. Под тяжестью этого удара лопнули нити управления, оборона перестала существовать. Часть солдат бросилась бежать, отступление превратилось в паническое бегство.

Три танка 1-й роты 2-го полка, несколько «максимов» и противотанковых ружей, группы стрелков, не потерявшие своих командиров, две или три минуты сдерживали противника на линии деревни. Остальные три Т-34, отойдя к Повислянским рощам, открыли огонь из окопов. Вели огонь советские бронебойщики, с фланга стреляли четыре танка подпоручника Хелина.

Выделяющаяся длиной своей пушки «пантера», которая первой проскочила перекресток и, гонясь за польскими танками, подошла к деревне, была подбита 122-мм снарядом советского ИС и вспыхнула ярким пламенем.

Под этим прикрытием Гугнацкий, Гаврыч и Блихарский отступала с оставшимися солдатами. Поспешно отходили и три танка под командованием подпоручника Светаны. Они были уже метрах в пятидесяти от исходных позиций, с которых на рассвете начинали атаку, когда «фердинанд» со стороны кирпичного завода сорвал гусеницу у танка хорунжего Нестерука. Машина съехала с траков, пошла с разгона влево и свалилась в воронку от бомбы. Не успел экипаж выскочить из машины, как второй снаряд попал в ее правый борт, а два других пробили башню. Из открытых люков повалил густой дым.

«Осталось только пять», – подумал Светана. Он выглянул из танка, чтобы сориентироваться в обстановке, и зло выругался: с северо-запада приближались три шестерки самолетов. По двойному излому крыльев и шасси, что торчали, как лапы коршунов, он опознал немецкие пикирующие бомбардировщики. Стоящий в окопе танк они могли уничтожить только прямым попаданием, но для пехоты, застигнутой в поле, пехоты, которая только что перенесла ураганный огонь и отступает, появление пикировщиков означало смертный приговор.

Слыша, как свист воздуха, разрезаемого крыльями самолетов, заглушает вой двигателей, Светана захлопнул люк, припал к перископу, и сердце его радостно забилось. «Юнкерсы» один за другим сыпали бомбы на Студзянки. К небу поднялись облака пыли. Летчики прошивали их красными стрелами ракет, стреляя по своим танкам. С земли подавали опознавательные сигналы, но разноцветные огоньки тонули в дыму. Летчиков ослепляло солнце, низко висящее над горизонтом на востоке.

Подпоручник Светана на танке 213 занял позицию там, где перед утренней атакой стояла машина Янека Шиманьского, – в выдвинутом вперед леске. Здесь же находились два советских расчета 45-мм орудий. Отсюда можно было наблюдать за передвижением немцев в деревне.

Было уже половина десятого, когда прибежал капрал Гош и принес листок от Козинеца. На нем было нацарапано несколько слов: «Хозяин спрашивает по радио, намерены ли фрицы атаковать. Если нет, приказывает провести разведку боем. Что делать?»

Владек нахмурился. Ведь в Студзянках и в лесу за деревней у немцев около тридцати танков. Без потерь такая демонстрация не обойдется. Начал писать на обороте записки: «Приказ есть приказ. Я пойду на №213 и…»

– Фрицы пошли, – доложил ему заряжающий.

– Возвращайся, Мариан, галопом. Ответ не нужен, – приказал Светана Гошу и, захлопнув люк, прильнул к перископу.

Немецкие танки двинулись на наш правый фланг. Шли под прикрытием садов. Были видны только клубы пыли да сверкали на солнце отполированные землей гусеницы. Машинально пересчитал – шесть или семь.

«Тигр» свалил яблоню, выполз из сада и свернул, чтобы укрыться за трубой. Светана нажал на рычаг спуска. Пушка дернулась назад. Из ствола выпала гильза. Вдыхая резкий пороховой запах, Владек увидел, как по вражеской броне пробежал голубой огонек. «Тигр» остановился, крышка люка отскочила, из танка выпрыгнул сначала один, а потом и второй немец – оба в темных комбинезонах.

– Осколочным!

Владек выстрелил вслед бегущему экипажу из пулемета, а сам уже видел следующую машину, появившуюся из-за деревьев.

– Бронебойным!

Подпоручник заметил, что снаряд сорвал крылья и отскочил рикошетом. «Тигр» несся полным ходом. Капрал Фридман выдергивал снаряд из тесных зажимов. Шли секунды. На броне танков Светана увидел десант гренадеров. Нашим автоматчикам было далеко, но противотанковые ружья и пулеметы уже стреляли. Били также орудия всех окопавшихся танков.

Немецкие машины сбавили скорость, обошли неподвижный «тигр» и спрятались за руинами. Один все-таки выскочил в поле и мчался, ни на что не обращая внимания.

– Готово, – послышалось в наушниках одновременно со щелчком орудийного замка. Разогнавшийся танк все время держали на прицеле, а сейчас дали поправку на опережение и выстрелили. Попадание! «Тигр» прошел по инерции еще несколько метров и остановился неподалеку от леска. Открылся люк, но какое-то время никто не вылезал.

– Механик, вперед! – скомандовал Светана. – К этому ящику.

Взревел мотор. Ваня Барылов прибавил газ. Подошли к неподвижному танку. Огромная махина «тигра», как щит, прикрывала их от снарядов. Светана выпрыгнул с пистолетом в руке, одним прыжком перескочил на броню «тигра» и вытащил за воротник раненого немецкого командира. Подбежавшим советским пехотинцам Светана передал двух других членов экипажа, оглушенных попаданием.

– Давай обратно!

Команда оказалась очень своевременной, так как немцы сосредоточили на них огонь и машина начала дымиться под ударами снарядов. Под прикрытием этого дыма танкисты вернулись в окоп.

Говорить с пленным даже не стали, не было времени. Гитлеровцы теперь маневрировали, ведя огонь из-за деревни, и нужно было внимательно следить за ними. Взятый в плен унтер-офицер сидел в танке тихо и покорно, уверенный, что близок конец. Его взяли солдаты Гугнацкого, пообещав доставить в штаб бригады целым и невредимым.

Из леса южнее Студзянок ударили тяжелые минометы, загнав пехоту в окопы, а танкистов – в машины. Прислушиваясь к свисту крупных, как поросята, мин, танкисты сидели, обливаясь потом, считая взрывы и ожидая новой атаки гитлеровцев. Осколки стучали по башням, срезали ветки деревьев.

Знамена

На рассвете 11 августа линия фронта в лесу Остшень имела странную форму: на правом фланге 142-го полка гитлеровцы остановились в 500 метрах от перекрестка дорог в Выгоде, проникли на западные склоны холмов в районе высоты 112,2 и, натолкнувшись на сильный узел обороны вокруг командных пунктов майора Горшанова и командира 1-го танкового полка подполковника Чайникова, были остановлены. Южнее линия окопов круто поворачивала к западу вдоль северного края лесных участков 111 и 112, где укрепились батальоны старших лейтенантов Ишкова и Илларионова, упорно оборонявшие этот узкий перешеек, окруженный с трех сторон.

Последняя атака противника началась вчера в 15.00, а прекратилась, когда на западном фланге прорыва 137-й гвардейский стрелковый полк захватил Студзянки и его 1-й батальон, продвигаясь по обе стороны дороги на Грабноволю, приблизился к южной опушке леса Ленги. Введенная сегодня гитлеровцами в район прорыва боевая группа 19-й танковой дивизии не могла атаковать Выгоду: ее главные силы были связаны боем за Студзянки, которыми овладели группа Светаны и роты Гугнацкого и Козинеца. Тактика «тянуть кота за хвост» принесла ожидаемый результат.

И именно теперь, когда поступили первые донесения, что гитлеровцы начали атаку на Повислянские рощи, генерал Глазунов приказал командиру 140-го полка нанести удар.

Более ста артиллерийских стволов начали артподготовку, накрыв огнем немецкие позиции в лесу Остшень. 1-й и 2-й батальоны полка майора Галанина, миновав высоту 112,2, прошли через боевые порядки обескровленных в боях рот капитана Ткалунова и выдвинулись вперед. Когда через двадцать минут артиллерия перенесла огонь далее к западу, на поляны и перекрестки дорог, гвардейцы нанесли удар.

Их удар не был эффективным, он напоминал не вчерашнюю удалую атаку 37-го полка, а, скорее, разрушение ломом прочной кирпичной стены.

Сначала наибольшего успеха гвардейцы достигли на правом фланге: дорогу им пробивала артиллерия, расположившаяся на восточной окраине Басинува.

Солнце было в зените, когда гвардейцы вышли к высоте в 150 метрах от лесной сторожки. Здесь их встретил сильный огонь окопавшихся «фердинандов» и пулеметов. С трудом отразив контратаку гренадеров, гвардейцы были вынуждены перейти к обороне.

Левый фланг постепенно выравнивал фронт и, охватывая сторожку, медленно продвигался вперед. Около часу дня продвижение было остановлено контратаками, носившими особенно ожесточенный характер на лесном участке 102.

Из глубины леса по просеке на большой скорости выскакивал «тигр», обстреливая осколочными снарядами пехоту и быстро отходил. Через несколько минут на его место выползал другой, стрелял и тоже отходил. Взятый в плен унтер-офицер показал, что неподалеку находится командный пункт гренадерского батальона.

Гвардейцы вызвали на помощь танки. Пришли три машины. Услышав шум двигателей и треск ломаемых ветвей, немцы начали бить по лесу минами и снарядами и перестали стрелять, только когда танки остановились. Их хотели сразу же бросить в атаку, но капитан Тюфяков, сориентировавшись в обстановке, заявил:

– На верную гибель машины не пущу! Здесь не силой, а хитростью надо. Полчаса подождать можете?

Командир советского батальона согласился и добавил:

– Но если хитрость не поможет, через тридцать минут трогаемся.

Виктор не ответил. Он приказал экипажу обмотать тряпками ролики, поддерживающие гусеницы, чтобы не стучали. Осёвый, который сменил смертельно уставшего механика, забинтованными ладонями взялся за рычаги управления. Виктор, босой, с непокрытой головой, с закатанными рукавами комбинезона, стоял, опершись на броню, и крутил в пальцах веточку вереска, покрытую фиолетовыми цветами. Он так внимательно ее рассматривал, будто его ничто другое не интересовало. На просеке заурчал «тигр», гремя траками гусениц. «Цыган», кивнув Осёвому, двинулся вперед, а за ним его Т-34, совсем как зверь, огромный, но послушный. Забрались в густой молодняк. С боков машины пристроились советские автоматчики. Когда немецкий танк, сделав несколько выстрелов, включил задний ход, Виктор остановился и снова начал разглядывать ветку вереска.

Повторив этот маневр, Т-34 приблизился к немецким позициям. Машина спрятала правый борт за корнями сваленной сосны. Капитан подозвал одного из автоматчиков.

– Скажите командиру батальона, что, как только я пущу в вашу сторону зеленую ракету, мы трогаем.

Потом взобрался на броню и закрыл люк.

Командир 2-го батальона смотрел в бинокль. «Тигр» снова, пожалуй уже в пятнадцатый раз, шел по просеке. Уверенный в прочности своей брони, он швырял снаряды по советским позициям, сыпал пулеметными очередями.

76-мм снаряд, выпущенный с расстояния 100 метров, попал в середину левого борта «тигра», пробил броню и разнес баки. Огромный танк запылал факелом. Другая машина бросилась ему на помощь, чтобы спасти экипаж, выпрыгивавший из люков, но ее постигла такая же участь.

Над густыми кустами орешника взвилась зеленая ракета, мелькнула между стволами сосен и упала в папоротник.

– Вперед!

Двинулась пехота, за нею – польские танки с десантом. Не выдержав внезапного удара, гренадеры отошли.

Тюфяков, не дожидаясь остальных машин, ваял своих автоматчиков на броню. Заросли расступались перед танком, как тростник перед носом лодки. Раздавив плоскую крышу деревянного бункера, машина неожиданно выехала на опушку маленькой поляны.

Под высокими, в рост человека, кустами орешника стоял в окопе бронетранспортер, а чуть дальше – мерседес, размалеванный маскировочными пятнами. Над бронетранспортером, рядом со счетверенной установкой 20-мм пушек, торчало знамя со свастикой. Несколько солдат в касках сидели на борту. Один срывал большие черные ягоды с кустов и показывал другим. Из-за шума недалекого боя немцы не услышали приближения танка.

– Петр, полный газ! – бросил Тюфяков.

Автоматчики, скрытые башней, открыли огонь. Радист сержант Врублевский нажал на спусковой крючок «Дегтярева». Танк взревел. Гренадеры, увидев танк, исчезли за стальными бортами своей машины. Один лихорадочно пытался развернуть пушку. Транспортер, пятясь, пополз из окопа.

Танк навалился на бронетранспортер и снял радиатор. Виктор спрыгнул с башни прямо на землю, выстрелом из нагана свалил убегающего знаменосца и вырвал древко. На металлическом кольце готическими буквами было вырезано: «1-й батальон 2-го гренадерского полка танковой дивизии «Герман Геринг».

Рассыпавшись по поляне, автоматчики брали немцев в плен. Среди них – штабные офицеры из мерседеса. Врублевский и Лицкевич, который заменил раненного в ногу Величко, доставали из смятого бронетранспортера итальянские консервы и уцелевшие бутылки с ромом.

– Эх, Пётрек, сколько добра перебил, – с упреком сказал радист Осёвому.

Лесной участок 102 примыкает к участку 111 с севера. Как только наступающие выровняли линию с правым флангом 2-го батальона 142-го полка и клин исчез, Горшанов бросил в атаку свой 1-й батальон.

Решительным штыковым ударом немецкая оборона была прорвана, и бойцы вышли на участок 110. Они шли по следам вчерашней атаки штурмовой группы старшего лейтенанта Ишкова, в которой были и польские автоматчики под командованием Эмиля Гайды. Батальон Ткалунова овладел участком глубиной около 400 метров, вбил клин в горло немецкого прорыва. Батальон находился на середине большой поляны, когда на них двинулись немецкие танки и заставили отойти.

Отступая, группа советских солдат наткнулась на окоп, в котором, уронив голову на рукоятки пулемета, согнувшись, лежал польский сержант. Рядом с ним – капрал с пробитой головой, а немного дальше лежало тело рядового, прикрытое плащ-палаткой. Разбросанные вокруг трупы гренадеров свидетельствовали, что эта тройка долго оборонялась. На сосновом суку висел, как знамя, побуревший от крови бинт.

Автоматчики решили взять не только орудие, но и документы погибших, чтобы отдать их в штаб. Пусть хотя бы после смерти герои получат ордена, пусть их матерям будет утешение. Но документов при них не оказалось. У сержанта едва билось сердце. Санитары положили раненого на носилки.

– Может, и выживет, но ходить не будет, – сказал один из них, осмотрев посиневшие, опухшие ноги раненого.

На западной окраине участка 111 в хорошо оборудованных окопах, вырытых солдатами Ишкова, 1-й батальон занял оборону, а гитлеровцы, встретив сопротивление, отказались от новых атак. Несколько севернее 2-й батальон 140-го полка метр за метром снова начал продвигаться.

В 17.00, после семи часов непрерывного боя, оттеснив противника на расстояние полутора километров от Выгоды, оба батальона 140-го стрелкового гвардейского полка перешли к обороне.

Фланговый удар с запада

Можно было бы сказать, что после неудачной атаки на Повислянские рощи немцы и в Студзянках около 10.30 также перешли к обороне. Однако такая оценка положения ввела бы нас в заблуждение. На самом деле происходила перегруппировка сил, продолжалась ожесточенная артиллерийская дуэль, танки с обеих сторон фронта без устали охотились друг за другом. Проходил час за часом, а немцы все не могли организовать атаки на наши позиции. Заслуга в этом принадлежит замечательной советской артиллерии. В каком-то полку 122-мм гаубиц, названия которого до сих пор не удалось установить, наблюдатели укрылись на высоких деревьях и оттуда как на ладони видели немецкие позиции, что позволило вести необыкновенно точный и умелый обстрел, перенося огонь с места на место, не давая немцам сосредоточиться.

В особенно невыгодном положении оказались немцы на западной окраине деревни. С севера на расстоянии 300 метров раскинулся безымянный квадратный лесок, из которого их обстреливали противотанковые орудия, бронебойщики и танк, а с юга, лесом Парова, на дистанции 200 метров подходили машины 3-й роты 1-го полка.

Точнее, машин было две: у танка 132 Ахирона было повреждено орудие, а танк 137 Хелина после поломки мотора мог вести огонь только с места, исправными оказались только машины Попеля и Марека. От роты осталось только название. Я это подчеркиваю, так как часто авторы смело оперируют названиями и мы с удивлением читаем о полке, который заставляет отступать дивизию, хотя на самом деле эта дивизия имеет численность батальона.

Возможно, гитлеровцы в конце концов уничтожили наблюдательные пункты советского гаубичного артиллерийского полка, а может быть, попросту артиллеристы получили новый приказ. Так или иначе, в 14.00 их огонь прекратился, а в 15.00 лес Парова атаковали две роты гренадеров, поддержанные четырьмя самоходками.

Обстановка внезапно усложнилась. Чтобы прикрыть танки Хелина, прибыл малочисленный взвод гвардейцев из 100-го полка. Разгорелся ближний бой, на броне танков рвались ручные гранаты. Уже не оставалось сомнений, что очень скоро придется сжечь неподвижный танк и отдать немцам западный край студзянковской поляны. Но в самый критический момент пришла неожиданная помощь – с севера, от Ленкавицы, стреляя на ходу, по опушке леса двигались восемь танков 2-й роты 2-го полка.

Немцы, потеряв две самоходки, бронетранспортер, несколько пулеметов и десятка полтора убитыми, отступили в деревню. За ними погнались машины Попеля и Марека с десантом советских пехотинцев. Они достигли первых домов, поливая немцев огнем из автоматов и пулеметов, затем отступили на исходные позиции, но гренадеры уже не рискнули полезть вперед. Западная окраина деревни стала ничейной территорией.

Описывая боевые действия спустя много лет, мы имеем тенденцию упорядочивать события, чтобы читатель по возможности яснее представил обстановку. Но в то же время мы не в состоянии передать тот неизбежный в бою хаос, замешательство, ту нервозность и человеческий страх, который усилием воли превращается в решимость. Но лучше всего иногда могут сказать правду документы – не только те, что написаны в штабах, но и те, что поспешно нацарапаны карандашом на переднем крае. К сожалению, такие документы чаще всего гибнут.

Один из них случайно сохранился. С танками 2-й роты прибыл офицер связи из штаба бригады и потребовал у Хелина донесение.

– Напиши ему, Сташек, —попросил командир 3-й роты своего заместителя. – Я должен проверить машины.

Дротлев устроился в яме, выкопанной под танком, – там его не моглн достать осколки мин, рвавшиеся вокруг, – и написал то, что было на сердце.

«Дротлев – Межицану.

Танки подпоручника Хелипа и хорунжего Марека занимают оборону на опушке южн. (должно быть: юго-западнее.– Авт.) Студзянок. Танк Хелина подбит, поврежден мотор. Танки действуют как огневые точки, уничтожили пулеметную точку пр-ка и отбили атаку двух танков пр-ка, из кот. (орых) один подбит. Технической помощи не имеем, помпотех и регулировщик ранены и отправлены в госпиталь. Имеем четыре некомплектных экипажа, нет башмана (т. е. башенного, заряжающего и пулеметчика. – Авт.). Танк ппор. Ахирона – без крышки люка в башне, сорван спусковой механизм у орудия. Нет боеприпасов. Танки 137 Хелина и 139 Марека имеют около 50%, танки 132 Ахирона и 138 Попеля – по 75% снарядов. Имею сведения о 6 раненых подофицерах и 3 офицерах. 5 офицеров и 15 подофицеров пропали без вести или погибли в огне. 6 танков сгорели или взорвались.

В момент, когда я пишу донесение, немцы наступают из р-на Студзянки. Активно действует авиация пр-ка. Подошла 2 рота 2 тп., 8 танков вступили в бой. Более точных данных нет. Настроение у солдат моей роты хорошее, несмотря на столь большие потери. Танки 1 тр. и 2 тр. 2 тп. пользуются радиосвязью и работают на прием, находясь в обороне.

Кроме экипажей имею в своем распоряжении четырех связных из штабной роты, из которых двое – при мне для связи со штабом и двое – при Хелине для связи со мной.

Офицеры и солдаты сражаются храбро, и если гибнут, то гибнут, как настоящие поляки, высоко неся звание польского солдата.

Более подробных данных об обстановке не имею.

12.8. 16.30 Дротлев».

Взвесьте не умом, а сердцем эти слова о чести польского солдата, написанные не в кабинете, а в окопе под танком, на поле боя.

В 17.00, за два часа до захода солнца, положение дивизии «Герман Геринг» в районе прорыва значительно ухудшилось. Несмотря на введение в бой передислоцированной на Мариамполя боевой группы нижнесаксонской дивизии генерала Кельнера, гитлеровцы были отброшены от Выгоды, а западнее Студзянок охвачены стальным полукольцом: в лесу Парова все еще находились четыре машины 3-й роты 1-го полка, рота Жиляева тремя танками оседлала дорогу на Папротню, а пять расставила по опушке леса севернее дороги. Далее на северо-восток шли позиции обороны мотопехотного батальона, усиленные в Повислянских рощах советским ИС и шестью машинами роты Козинеца. За ними до Басинува располагалась еще не тронутая 3-я рота 2-го танкового полка.

Немцы отказались от безуспешных атак внутри клина. Они продолжали непрерывно нажимать на окруженный батальон 137-го полка и начали перегруппировывать часть сил на свой правый фланг, обстреливая все более интенсивно линию обороны советских войск от высоты 119,0 до Радомки. Уже в 18.00 крупные силы пехоты при поддержке танков атаковали Гроблю на лесном участке 111.

В это самое время с левого фланга 102-го полка двинулись в атаку 2-й и 3-й батальоны 137-го гвардейского полка, чтобы помочь своим товарищам, окруженным более суток.

Молниеносный, осуществленный без артиллерийской подготовки удар застал немцев врасплох. 3-й батальон, несмотря на ранение командира майора Лебедя, за четверть часа овладел четырехсотметровым участком, достиг дороги на Грабноволю у опушки леса. 2-й батальон, нанося удар вдоль этой дороги в северном направлении, приблизился к Студзянкам на 500 метров. Однако там ему не удалось удержаться. Из деревни и с фольварка бросились в контратаку пехота и танки гитлеровцев. Батальон был отброшен к югу. Поддержанный батареей 45-мм орудий, он окопался и остановил противника.

Бои были тяжелые и кровопролитные. 137-й полк потерял в этот день 60 человек убитыми и 180 ранеными. Однако захваченная им территория в лесу Ленги, как серп, врезалась с запада в основание клина, удерживаемого дивизией «Герман Геринг». Основание клина в результате сузилось до 1800 метров.

Немцы развивали активность на правом фланге. Несмотря на потерю двух тяжелых танков, транспортера и двух 75-мм орудий, они упорно лезли на позиции батальона Ишкова, а с 18.30 начали атаковать 174-й полк севернее Ходкува. Атаки на самом берегу Радомки не прекращались до вечера.

Рассчитывая, что атаки на лесной участок 111 и под Ходкувом отвлекли советские резервы на фланги, они нанесли около 20.00 удар в направлении Разъезда, на стыке 142-го и 170-го полков. Однако они наткнулись на минное поле и не выдержали огня прямой наводкой, который открыли окопавшиеся Т-34 и артиллерия. С высоты 112,2 на помощь прибыли танки штаба и разведки 1-го полка.

После часового боя, поняв, что атака не удалась, командование дивизии «Герман Геринг» отдало приказ отойти на исходные позиции. Еще некоторое время лаяли минометы, гремели выстрелы отдельных пушек, а потом все стихло. Опустилась ночь. Изредка тишину нарушал стрекот пулеметных очередей.