Текст книги "Маленький бизнесмен"

Автор книги: Януш Корчак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Тогда Джек придумал билетики с номерами. А тому, кто не заплатил один цент, коньки вообще не выдавались.

Но что такое три пары коньков, когда столько желающих? Нехватка особенно ощущалась вначале. Так всегда бывает: появится что-то новое – и от желающих отбоя нет, но постепенно остаются лишь энтузиасты. Так и тут: сначала кататься на коньках хотели все без исключения мальчики и почти половина девочек. Но постепенно ажиотаж прекратился, и претендентов осталось не больше десяти.

Обладай Джек большим жизненным опытом, он обратил бы внимание, что число недовольных растет. Говорили: коньки вовсе не нужны, лучше купили бы что-нибудь такое, чем могли бы пользоваться все.

Но, целиком поглощенный мыслями о том, что бы еще сделать для своих товарищей, он ничего не замечал.

Другие ребята только делали вид, будто отстаивают интересы класса, а на самом деле каждый думал о себе, о том, как бы заполучить что-нибудь даром или, на худой конец, подешевле. В этом, правда, нет ничего удивительного: дети из городских школ видят в витринах магазинов и на рынке столько заманчивого, а купить – денег нет. Но разве Джек виноват в этом? И хотя ребята почти бесплатно получили много игрушек и елочных украшений, нашлись завистники – им казалось, другим досталось и больше, и лучше.

А Джек заботился обо всех. Дал Моррису краски, чтобы тот разрисовывал поздравительные открытки. В кооперативе продавался картон для вырезания солдатиков. А когда на уроке труда учительница показала, как из проволоки смастерить клетку для птицы, Джек купил проволоку, и многие сделали клетки. Чтобы не вырывать страницы из тетради, в продаже имелись листы чистой бумаги: ведь каждому человеку бывает нужно что-то записать. Были даже шнурки на случай, если порвутся. И такие необходимые вещи, как веревка и гвозди. Хотел Джек приохотить ребят к шашкам и купил картон – наклеивать листы, разрисованные в виде шашечниц, – купил и пробки, чтобы вырезать шашки. Но все это так и осталось лежать невостребованным в шкафу.

Были и вовсе неудачные приобретения.

Например, точилки. Он польстился на их дешевизну, а они оказались тупые и вообще негодные. Из чернильниц-непроливашек чернила все равно выливались. Да и зачем носить с собой, если чернила есть на партах? Еще хуже обстояло дело с самописками. Джек купил их подешевле на рынке, а они вообще не писали. И Джек очень огорчился.

– Ничего не поделаешь, дорогой друг, – утешал его мистер Тэфт. – Одно удается, другое – нет. Не ошибается только тот, кто ничего не делает. А значит, и ничему не учится. Один раз тебя обманули, зато теперь ты знаешь: есть торговцы честные, а есть мошенники; у одних товар доброкачественный, у других – дрянной. Хорошая самописка стоит дорого, а желающих иметь их много, этим и пользуются разные жулики. Конечно, самописка – вещь нужная, не то что игрушечные часы, которые ходят, только пока их заводишь. Но ни смеяться над тобой, ни упрекать тебя никто не вправе. Впредь будь осмотрительней, и ребята на твоем примере пусть тоже учатся осмотрительности.

Легко ему говорить. Но ни Джека, ни тем более ребят это убедить не могло.

А тут еще потеплело, каток растаял, и коньки оказались не нужны.

Собственно, Чарли с Адамсом свои махинации начали еще после праздника, но развернулись вовсю не сразу.

Началось все с марок.

В классе кое-кто собирал марки, но не какие-нибудь редкие и очень ценные. Ими менялись или просили у тех, кто не собирал. И никакой купли-продажи не было, пока этим делом не занялся Чарли. Он выпрашивал марки и продавал за деньги. А чтобы заинтересовать ребят, придумал вот что: в самодельных тетрадях на одной странице писал: «США», на другой – большими буквами: «Европа» – и дальше перечислял все европейские страны: Россию, Францию, Германию, Англию и так далее. Потом шла Азия. Он наклеивал одну какую-нибудь марку, допустим японскую, как будто в альбоме марки со всего света. Такая тетрадка называлась альбомом, а с марками – коллекцией. И кто такой альбом купил, начинал собирать марки. А Чарли выпросит ценную марку, даст взамен несколько нестоящих, а эту несколько раз перепродаст. Начинающие филателисты его махинаций не замечали.

Чарли пытался привлечь на свою сторону и Джека.

– На кой тебе сдался этот кооператив? Вкалываешь для них задарма, – говорил он, прикидываясь его другом. – Взял бы меня в компаньоны, мы бы с тобой ого какими делами ворочали!

Но, убедившись, что ничего из этого не выйдет, отстал от Джека.

И они с Адамсом стали собирать разный хлам: перегоревшие электрические лампочки, ракушки, обрывки киноленты. Из исписанных тетрадей делали стрелы и хлопушки. Имелся у них фарфоровый слоник, статуэтка Наполеона, треснувшее зеркальце, щипчики для конфет, тупой напильник, один конек, кукольная шляпка, алмаз для резки стекла, молоток, какие-то ремешки, замусоленные игральные карты. Затесалась каким-то чудом и одна старинная монета. Старые почтовые открытки тоже сгодились: сделают подобие рамки – чем не картина!

И вот устроили они выставку-продажу. Чарли и раньше украдкой кое-чем приторговывал. А теперь решил действовать открыто: чем он хуже Джека!

Разложил свой товар на скамейке, написал цены и объявил:

– Внимание! Зачем платить Джеку за пользование коньками да еще за свои же деньги просить как о великом одолжении, когда у меня можно купить один конек, зато в полную собственность.

Эго было форменное жульничество. Чарли продавал в кредит, обменивал с приплатой, если вещь того стоила. Бетти занималась тем же среди девочек, а Адамс помогал обоим.

Чарли торговал и у себя во дворе. И продолжалось это целых три недели.

Вот для примера одна из его торговых сделок. У кого есть алмаз, говорил он, тот может стать стекольщиком. И вообще алмаз и бриллиант – одно и то же, а продается всего за пять центов. На удочку клюнул Смит. Исцарапал стекла в школе и, надо думать, дома и за шесть центов отдал Питту, тот поменялся с Хэнсоном на самописку. От Хэнсона алмаз перекочевал снова к Чарли, в обмен на две ракушки и ремешок. И Чарли продал его во дворе одному мальчишке за два цента. У того был только один, второй он обещал отдать через неделю. Но через неделю не отдал. Тогда Чарли алмаз отнял и перепродал Пеннеллу за три цента и петушка с настоящими перышками. Когда разразился скандал, алмаз снова оказался у Чарли.

Джек, ничего не подозревая, в продолжение этих трех недель занимался кооперативом и библиотекой. Купил сказки Андерсена, «Путешествие Гулливера» и ботанический атлас, чтобы знать, как по всем правилам собирать и засушивать растения для гербария.

Больше половины учеников все или почти все покупали в кооперативе. Приходили за покупками даже из других классов. Не покупали только те, кто сам любил походить по магазинам, поглазеть на витрины, поторговаться. Ну, может, еще несколько недовольных и двое, которым не позволяли дома. Некоторые родители все покупают сами и детям совсем не дают денег.

Начерно расходы записывал Джек, а набело переписывала Нелли.

Случалось, в класс заглядывали сторож или его жена и справлялись, как идут дела. Джек и Нелли ненадолго задерживались после уроков и вместе шли домой. По дороге они болтали о школе, иногда Джек рассказывал про Мери, а Нелли – о своей маме и братишке.

У Нелли очень добрая и приветливая мама, и Джек часто заходил к ним, но никогда долго не засиживался. Иногда бывал и в воскресенье, один раз Нелли была у него в гостях: ей хотелось увидеть Мери.

Неллина мама подарила Джеку портфель с замочком – с такими взрослые ходят на службу. Собственно, не Джеку, а кооперативу. Сначала он отказывался, но она сказала:

– Он вам пригодится. В нем можно держать счета, расписки, а то потеряешь что-нибудь – и будут неприятности. Мой муж, когда работал в профсоюзе, тоже хранил в портфеле разные бумаги. Бери, Джек, а если не понадобится, вернешь.

– Спасибо, но я боюсь испортить, – отказывался Джек.

– Не беда, он уже не новый, а в шкафу его мыши попортят.

Портфель был из настоящей кожи, и замочек такой славный!

Из-за этого портфеля и подрались Лим с Адамсом.

А дело было так. Адамс сказал: Джек на деньги кооператива купил себе портфель и корчит из себя взрослого. Когда же выяснилось, что это неправда, Адамс стал дразнить Нелли невестой Джека.

Дальше – больше: Джек, дескать, самовольно распоряжается чужими деньгами. Дураки дают, а он покупает, что ему вздумается. То никуда не годные чернильницы купил, то тупые точилки для карандашей, то самописки, которые не пишут. А вот почтовые марки не покупает, потому что ничего в них не смыслит. И подарки раздает. Ишь какой щедрый за чужой счет! Моррису подарил дорогие краски, Бэр-нему – губную гармошку и Нелли небось покупает подарки на кооперативные деньги.

Джек сначала побледнел как полотно, но потом взял себя в руки и ответил совершенно спокойно.

– Да чего с этим мошенником разговаривать, – воскликнул Лим.

– Тоже мне защитник нашелся! Небось одна шайка-лейка!

– Эго вы с Сандерсом из одной воровской банды.

– А что он у тебя украл?

– Не у меня, а у матери Пеннелла – кольцо.

– А твой Джек портфель украл!

Кажется, Джек первый ударил Чарли, но туг подскочил Лим и трахнул Адамса. Адамс тоже в долгу не остался. Началась потасовка. Адамс и Лим почем зря мутузили друг друга. Потом сцепились – кто кого на лопатки положит. Высвободив руку, каждый норовил ударить противника кулаком. Разнять их не пытались: силы были равные, к тому же злость удваивала их.

Вдруг у Адамса лопнули подтяжки, и драку волей-неволей пришлось прекратить. Лим больно ударился головой об угол парты – одно хорошо: под волосами ссадины не видно. И никаких улик, только оба потные и красные, как вареные раки.

Драка разрядила обстановку. И класс разделился на две партии: на противников и сторонников Джека. Хорошие ребята были за Джека.

Джек созвал в субботу общее собрание и предложил всем желающим выступить. «За самописки, – сказал он, – я готов вернуть деньги и чернильницы-непроливашки приму обратно».

И он предложил собрать деньги на футбольный мяч.

Когда потеплело и каток растаял, раздались голоса, что надо, мол, коньки продать. Но Джек рассудил иначе: в этом году не пригодятся, зато к следующей зиме у них будет три пары коньков, а если прикупить еще одну, пожалуй, на всех желающих хватит. И тщательно смазал коньки жиром, чтобы не заржавели. А футбольный мяч можно купить и так, даже два.

Крика на собрании было много, но кончилось все благополучно.

– Ты одержал крупную победу, – сказал Фил.

И это была правда. Победу ведь одерживают не только на поле брани. Можно сражаться против завистников, клеветников, за свои убеждения, за торжество справедливости.

Но такая победа лишний раз убеждает: не все честные и порядочные. И как ни старайся, на всех не угодишь и всегда будут недовольные.

Но главное – не унывать, не опускать рук, а работать еще больше. Так и поступал Джек.

Ему уже давно хотелось сделать классу новый сюрприз, и теперь это желание окрепло. А задумал он организовать для всего класса посещение цирка.

Как с помощью Фила ему это удалось, речь впереди, а пока надо рассказать о том, как он выдержал бой с самим директором школы.

Свалилось это на Джека совсем неожиданно, через десять дней после той драки. К директору пришла жаловаться мама Гамильтона. Из ее сбивчивых объяснений выходило, что виноват не Чарли, а Джек.

На уроке арифметики Джека вызвали в канцелярию, и он догадался: стряслось что-то из ряда вон выходящее.

Директор говорил спокойно, но было заметно, что он с трудом сдерживает гнев.

Взрослые часто, не выяснив толком, в чем дело, начинают сердиться. Тогда в голове все путается, и ребенок вместо того, чтобы объяснить, что и как, молчит или, что еще хуже, пытается выкрутиться. Но Джек был уже опытным учеником и потому решил молчать.

– Послушай, Фултон, что у вас происходит? Мало вам библиотеки, так еще кооператив понадобился? В седьмом классе тоже есть кооператив, но у них дело поставлено честно, без жульничества. Скажи, пожалуйста, что за история у вас с коньками? И вообще что все это значит?

– Разрешите мне, господин директор, – перебила миссис Гамильтон. – Сначала как будто все шло хорошо: поздравления к Новому году, подарки на елку. Хотя уже тогда мне показалось подозрительным, как можно столько всего купить за пять центов. Но, кажется, кто-то им подарил. Я даже собиралась сходить в школу, выяснить, правда ли это. Раньше мой сын никогда меня не обманывал, я и на этот раз ему поверила. Но с тех пор, как в классе началась эта торговля, его просто не узнать! Раз попросил деньги на карандаш, а купил какие-то мелки. Потом сказал, у него потерялась ручка, я дала ему два цента, но ручка нашлась. «Значит, ты не купил ручку?» – спрашиваю. «Так ведь она нашлась!» – ответил он. «А где же деньги?» – «Они мне были нужны», – говорит он. Скажите: на что ребенку деньги?

И миссис Гамильтон заплакала.

– Я пожалела его и ничего не сказала отцу, не то бы он шкуру с него спустил. Я убеждена: он не виноват, его дружки-приятели подбивают вроде вот этого кавалера… – и показывает на Джека. – Послала я его как-то за керосином, он вернулся и говорит: керосин подорожал. Я очень удивилась, но мне в голову не могло прийти ничего плохого… – И она опять заплакала.

Директор успокаивает ее, а Джек стоит ни жив ни мертв.

– А вчера тайком взял у меня пять центов. И когда я приперла его к стенке, во всем сознался. Но теперь я не знаю, верить ему или нет. Ох, как это горько матери!.. Мы не за тем посылаем детей в школу, чтобы их воровать учили, – заключила миссис Гамильтон и сквозь слезы прокричала – Таким, как Фултон, место в исправительном заведении! Его надо изолировать от наших неиспорченных детей, иначе они возьмут с него пример. Таких учеников надо гнать из школы!

Директор хотел о чем-то спросить Джека, но она не дала ему слова сказать.

– Вы еще разговариваете с ним! – возмутилась она. – Он все равно отопрется. Мне эти штучки известны. Я не позволю своему сыну гулять во дворе! Вы не знаете, какие испорченные дети… Ох уж эти дружки!..

– Простите, но я тоже немного знаю детей, – заметил директор.

– Но я мать…

– А я воспитатель…

– Ну и что? Хорошо вам сидеть в кабинете, а я, когда сын болел, пять ночей не спала, не пила, не ела. И вот награда… Ох, как это горько матери! И все из-за друзей-приятелей!..

Наконец директору все-таки удалось спросить у Джека:

– Ты продавал марки?

– Нет, – ответил Джек.

– Ну, что я говорила? Я заранее знала, что он скажет. Посмотрите на него: невинная овечка, да и только! – И опять за свое – Выгнать! Перевести в исправительную школу!

Директору, видно, это надоело, и он отправил Джека в класс. Что было потом, Джек не знал. Слышал только из коридора голос миссис Гамильтон, потом – школьного сторожа.

На перемене только и разговоров было что об этом, но толком никто ничего не знал.

Сначала называли Джека и Гамильтона, потом Чарли и Джека, потом Бетти и Сандерса, упоминали о коньках, марках и кооперативе.

Больше всего Джек боялся, как бы в эту грязную историю не впутали Нелли.

Ребята подходили к Джеку и спрашивали:

– Ну, что там было? Зачем тебя вызывали к директору? Чего надо матери Гамильтона?

Кто-то даже сказал, будто миссис Гамильтон то ли ударила сторожа, то ли порывалась ударить.

И так всю перемену. Среди девочек, пожалуй, только Доррис догадывалась, в чем дело, а среди мальчиков – Лим. Чарли делал вид, будто его это не касается. Бетти плакала.

А Джек ломал голову, как ему быть. «Коньки мы покупали с учительницей, но стоит ли говорить об этом директору? Вдруг учительница рассердится? Что марки продавал Чарли, всем известно, но поверит ли директор и признается ли сам Чарли?»

И самое главное: вызовут ли маму в школу?

Фил сохранял спокойствие.

– Вот увидишь, ничего тебе не будет, – сказал он Джеку. – Ведь ты ни в чем не виноват.

Потом Фил о чем-то долго говорил с Лимом. И Лим высказал вслух, что он думает о Чарли.

Адамс притворился, будто у него разболелась голова.

Только ребята успокоились и начался урок рисования, как в класс вошла их учительница и сказала:

– Фултон, возьми счета и расписки и иди в канцелярию.

Вот когда Джек убедился, что портфель – очень полезная вещь. Взял его из шкафа, а в нем – все документы, и ничего не надо второпях искать.

В канцелярии первым давал показания сторож.

– Господин директор, Джек Фултон – хороший мальчик. А вот Чарли Рек из их класса, тот любит озоровать.

Директор распорядился позвать Чарли и стал просматривать счета. Оказалось, Гамильтон только два раза брал коньки, причем один раз заплатил, а другой – нет. И за все время купил в кооперативе одну тетрадь, три перышка и поздравительную открытку. А вот что он покупал перед праздником, установить трудно, так как Кларисса тогда обиделась и перестала записывать.

Вошел Чарли.

Марки? Да, он собирает марки и меняется с ребятами. Но так делают во всех школах. А альбом он больше не принесет, даже если его попросят. Продавал ли он что-нибудь Гамильтону, не помнит, но, кажется, нет.

Врет бессовестно и даже не краснеет! И еще директору в глаза смотрит.

На этом дело не кончилось. Директор просил Джека оставить у него до завтрашнего дня счета. А их с Чарли отослал в класс и вызвал Гамильтона. Тот пробыл в канцелярии до самого звонка и вернулся в класс зареванный.

На другой день к директору вызвали Чарли, Адамса и Бетти. Чарли отправили домой за матерью. Через два дня в школу вызвали и миссис Сандерс.

Столкнувшись с Джеком в коридоре, директор приветливо поздоровался с ним, а через три дня вернул портфель.

– Все в порядке, мой мальчик, – сказал он. – Ты пострадал незаслуженно, но у меня, как видишь, жизнь тоже нелегкая. Маму Гамильтона можно понять: для нее было страшным ударом узнать, что сын ее связался с нехорошей компанией. Занимайся спокойно кооперативом, но не делай ничего, не посоветовавшись с учительницей или со мной.

– Ну как? Что говорил директор? – посыпались вопросы со всех сторон, и теперь Джеку отвечать было приятно.

Ребята обрадовались. Они испугались, как бы не прикрыли кооператив: ведь к нему уже привыкли. И потом, это значило бы опозориться перед всей школой.

Джек и Сандерс, как известно, жили в одном подъезде. И Джек боялся, как бы обо всем не узнала мама. Хватит того, что он натерпелся, зачем еще и ее огорчать! Но Сандерс держал язык за зубами, наверно из опасения, как бы не выплыла история с кольцом.

Все осталось по-прежнему. Джек, как и раньше, занимался библиотекой и кооперативом. Нелли ему помогала. Только теперь документы у него были еще в большем порядке. Казалось, чего же еще желать? Но не таков Джек, чтобы останавливаться на достигнутом. И он решил опять сделать товарищам сюрприз, даже два: всем вместе сфотографироваться и сходить в цирк.

Насчет фотографирования его надоумила миссис Пеннелл. Она передала с Вилли, чтобы Джек зашел к ней по очень важному делу. И когда он пришел, сказала: каждому приятно было бы иметь фотографию класса и она берется им помочь.

Опять бедному Джеку пришлось бегать по городу, узнавать цены. Потому как фотографии бывают разные: дорогие и дешевые. И опять с помощью мистера Тэфта заниматься калькуляцией, чтобы хорошее фото обошлось подешевле. В результате подсчетов оказалось: если фотографироваться согласятся все, одна карточка большого размера стоить будет четыре цента, поменьше – три. И тогда тем, у кого нет денег, удастся выделить пять фотографий бесплатно.

Ребята принарядились и отправились с учительницей к фотографу. А миссис Гамильтон принесла еще шесть центов для тех, кто не может заплатить сам.

– На хорошее дело не жалко денег! – сказала она.

В фотографии учительницу посадили посередине, а ребята расположились вокруг кто на полу, кто на скамейке, а кто стоял в заднем ряду. Учительница хотела, чтобы с одной стороны рядом с ней сидел Джек, а с другой – Нелли. Но они смутились и встали подальше друг от друга.

Фотограф снимал два раза, чтобы из двух пластинок выбрать ту, которая лучше.

Директор фотографирование одобрил, но, когда Джек заикнулся о цирке, сказал:

– Беспокойный ты человек! Ладно, идите в цирк, но смотри не останься из-за своих затей на второй год.

Мысль о цирке принадлежала Филу.

В цирке показывали львов, тигров, пантер и других диких зверей.

На афишах была изображена большая клетка, в ней – лев, прыгающий через обруч, который держала женщина в брюках.

– Джек, дружище, возьмись-ка за это дело и устрой, чтобы нам продали билеты подешевле, – говорил Фил. – Разве можно сравнить цирк с кино! В цирке настоящие живые звери и отважная укротительница, а в кино хоть и интересно, но на экране всего-навсего картинки. Ведь вот как здорово получилось с фотографией! Подсчитай финансы и отпусти деньги, только не тяни: через две недели – новая программа.

Но Джек не соглашался.

– Директор и так обозвал меня беспокойным человеком. Да и родители будут ворчать: им только что пришлось потратиться на фотографии. И потом, мне некогда. Если хотите, займитесь этим сами.

Гарри был в цирке и рассказывал: там все точь-в-точь как на афише. Молодая женщина в черном вошла в клетку, где сидел лев. Он страшно зарычал и не хотел прыгать сквозь обруч. Тогда она ударила его хлыстом, а он разинул пасть – вот-вот кинется на нее и растерзает. Тогда она произнесла какое-то слово – и к клетке подскочили служители в красных фраках с железными палками. Лев повиновался, перепрыгнул сквозь обруч, потом забился в угол – и ну рычать и лапищей взмахивать. Страшно! Того гляди, растерзает. А потом стал грызть металлические прутья.

Рассказ Гарри так подействовал на Фила, что он даже чмокнул Джека и воскликнул:

– Джек, дружище, финансируй это дело!

Ребята обступили Джека и загалдели:

– Отпусти деньги на цирк!

– Даешь цирк!

Если уж Гарри говорит, что пошел бы еще, значит, и в самом деле стоит пойти.

Итак, решено: в воскресенье Джек с Филом отправятся в цирк на разведку. Посмотрят места, что и как, и, если удастся, переговорят.

На этот раз у Джека не оказалось помощников. Мистер Тэфт сразу сказал, что ничего в этом не смыслит. С фотографией помогла мама Пеннелла. Теперь приходилось действовать самостоятельно. А он не знал даже, как к этому подступиться.

А Фил не отставал от него. «Ты, – говорит, – просто обязан это сделать».

И Джеку стало казаться, будто повести третий класс в цирк – его долг.

Подходят они в воскресенье к цирку – и видят: полицейские прогоняют от входа таких, как они, мальчишек. А к зданию один за другим подкатывают автомобили.

– Ничего у нас не выйдет, – сказал Джек.

– А ты попробуй, чего тебе стоит? – не унимался Фил.

Джек уже не новичок в делах. Он помнит, как было страшно в первый раз входить к мистеру Тэфту, к переплетчику или на оптовый склад игрушек. Теперь уже не то. На фабрике тетрадей, к примеру, он чувствовал себя как дома или в школе. Явился туда и говорит: «Я ученик третьего класса и по поручению товарищей заведую кооперативом».

В деловом мире это называется устанавливать контакт.

И Джек вступил в контакт с цирковым служителем. «Третий класс, – сказал он, – хочет пойти в цирк. Нас сорок человек. И на билеты для всех не хватает денег».

– Постой тут, – сказал служитель. – А это кто? – спросил он, указывая на Фила.

– Он со мной.

– Ну, подождите.

Эти слова вселили в них надежду. Но тут вышел другой служитель и стал их прогонять.

– Пошли вон! Тут стоять воспрещается! – кричал он.

– Нам тот господин разрешил, – робко сказали они.

– Какой еще «господин»?! Что он вам разрешил?

– Разрешил подождать.

– Один говорит одно, другой – другое, – брякнул некстати Фил и чуть не схлопотал по уху.

Но тут внимание служителя привлекли господа в роскошных шубах, потом мальчишка, который пытался проскочить без билета, а потом его позвали в цирк.

Тут заиграла музыка.

– Чувствуешь, запах какой? – спросил Фил.

– А что?

– Конюшней пахнет, лошадьми. В цирке все лошади арабские: тонконогие, с длинными шеями, а умные – страсть до чего!

Тут вернулся первый служитель и провел их к кассиру. Джек раскрыл портфель: хотел показать кооперативные документы, но кассир сказал, что ему некогда.

– Пусть школа обратится с письмом к директору цирка, – сказал он. – И лучше, чтобы пришел кто-нибудь из взрослых. Да, представления бывают дневные и вечерние.

– А сколько стоит билет?

– Самый дешевый – десять центов.

Как раз столько заплатил Гарри.

– Ну вот, с кассиром мы поговорили.

– Теперь надо написать письмо.

– Давай сами сочиним, – предложил Фил. – Моррис нарисует клетку со львами, Нелли аккуратно перепишет, и все ребята подпишутся. Кровь из носу, но на представление надо попасть! Ты знаешь, где живет Моррис?

По дороге к Моррису они купили лист бумаги. Моррис внимательно изучил афишу и сказал, что попробует ее перерисовать и завтра принесет в школу.

Потом зашли к Гарри и попросили написать письмо.

Оно получилось так:

«Глубокоуважаемый господин директор!

Я был в цирке, и мне очень понравилось представление с дикими зверями. Когда я рассказал об этом в классе, всем тоже захотелось увидеть диких зверей», – написал он, а что писать дальше, не знал.

Они долго думали, наконец Джек придумал:

«Очень просим Вас, продайте нам билеты не по десять центов, а дешевле. У нас есть один доллар тридцать пять центов, отложенные на покупку футбольного мяча. И еще наш кооператив может предложить в уплату за билеты пару коньков. Наверняка они в цирке пригодятся».

Они поручили Гарри отредактировать письмо и завтра принести в школу.

В понедельник на первом уроке дисциплина была образцовая. В перемену все подписали петицию – так называется коллективное письмо с просьбой о помощи. Джек дал прочесть петицию учительнице, а она отнесла ее директору. И он сказал, что позвонит в цирк, когда у него будет время.

Почему взрослые вечно заняты и для важных дел у них никогда нет времени?

Все висело на волоске. Прошла целая неделя, прежде чем директор вернул письмо. А когда Джек и Гарри явились в цирк, тамошнего директора не оказалось на месте. На другой день им заявили: письмо должно быть от директора школы. Так была потеряна еще одна неделя. Между тем афиши гласили: «Последняя неделя!» Потом: «Еще только два дня!» И когда они уже окончательно потеряли надежду, в класс, как бомба, влетел Фил.

– Ввиду большого наплыва зрителей представления продлятся еще неделю – так написано на афишах! – прокричал он. – Кто не успеет, пускай пеняет на себя!

И они все-таки успели.

Родители, правда, были не в восторге от новой траты. Но Фил сочинил воззвание к ним, в котором были такие слова: «На масленице все веселятся, а чем дети хуже других! Они ведь надежда нации». Это убедило родителей, и они дали деньги.

И вот в самую последнюю неделю третий класс попал в цирк.

Программа представления была следующая:

1. Акробаты.

2. Арик – дрессированный жеребец арабских кровей.

3. Бим-Бом.

4. Шестерка лошадей: скачки с препятствиями, вольтижировка.

5. Индеец-ковбой Билли Дженкинс и мисс Богара: бросание лассо, индейские танцы, стрельба в цель.

И еще много чего, а под конец: дикие звери.

Если бы никакого представления вообще не было, все равно стоило побывать в цирке, увидеть посыпанную песком арену, поднимающиеся ярусами ряды кресел для публики, картины из жизни дикарей на стенах. А свет какой яркий! И пони с надписью: «Антракт пятнадцать минут». И потешный дрессированный ослик. И Бим-Бом. Одно – смешно, другое– грустно, третье – страшно. Удивительно, как они проделывают все эти трюки и не разбиваются!

Даже девочки, которые не первый раз были в цирке, пришли в восторг. Джеку представление тоже очень понравилось.

Только он никак не мог согласиться с тем, что укротительница – самая красивая и отважная женщина на свете и другой такой от сотворения мира не было.

– Но ведь звери дрессированные, – говорил он.

– А ты попробуй сунься к ним! – горячился Фил.

Нашлись смельчаки, которые уверяли, что не побоялись бы войти в клетку. Конец спорам положила Кларисса.

– Все мальчишки хвастуны и трусы, – изрекла она.

Кто-то с видом знатока заметил, что тигры, мол, страшней львов: они сразу кидаются на человека, а лев сначала рычит.

Но положить голову в пасть льву! Нет, это просто уму непостижимо!

Джек в это время думал о чем-то другом и просто так, чтобы что-то сказать, заметил:

– Может, это все понарошку?

– Что «понарошку»?

– Ну, лев!

– Ах ты, калькуляция! – рассердившись, сказал Фил.

Наступило тягостное молчание.

Джек пожалел, что, не подумав, сморозил глупость, а Фил – что обозвал его «калькуляцией». И теперь, чего доброго, ребята станут его так дразнить.

По дороге из цирка у Джека испортилось настроение: его одолевали невеселые мысли.

«Солнышко пригревает, – думал он, – и скоро ребята захотят играть в футбол, а в кооперативной кассе – ни гроша. Жалко, не отложил доллар, когда водились деньги. Надо сегодня сосчитать, кто сколько должен. Если месяц ничего не покупать, можно скопить хотя бы на один мяч. Вот бы прод ать кому-нибудь коньки! И зачем я купил три пары? Коньки нужны месяц, самое большее – два. И пользоваться ими может один, а в футбол играет много народа».

Вот о чем думал Джек, когда его толкнул в бок Хэнсон:

– Фил спрашивает: ты не сердишься на него?

– За что?

– Ну, что он обозвал тебя?

– Как?

– Калькуляцией.

– Нет, не сержусь, – искренне сказал Джек.

Фил подошел к нему только на другой день после второго урока: стыдно было, что обидел друга.

Наступила весна. И Джек сделал то, что задумал: у третьего класса есть два футбольных мяча. И все благодаря меморандуму.

Меморандум и петиция – вещи разные. Петиция – такое письмо, в котором о чем-то просят. Название мудреное, но означает то же самое, что просьба. А меморандум – это изложение взглядов на какой-то вопрос, но написанное так, что нельзя не согласиться. Может, определение и не совсем точное, но так понимал это слово Джек.

Вообще-то Джек не любитель писать, но другого выхода не было. На это у него ушла целая неделя, потом Нелли переписала, а уж потом Джек отдал меморандум директору, чтобы тот прочел на родительском собрании.

Перед тем как сочинить меморандум, Джек много недель думал. А думал он вот над чем.

Детям нужны деньги не меньше, чем взрослым.

На покупку тетрадей, карандашей, перьев, резинок родители дают деньги. Одни – охотно, другие сердятся. Но если нужно что-то кроме школьных принадлежностей, часто приходится очень долго ждать подходящего момента, или, как говорят деловые люди, благоприятной конъюнктуры.

Отец Тодда, к примеру, охотней дает деньги, когда напьется, а отец Джилла – наоборот. И во время запоев у Джилла то тетрадки нет, то даже перышка, а купить не на что. И учительнице приходится отсылать его домой. В начале прошлого года у него целый месяц не было учебников.