Текст книги "Маленький бизнесмен"

Автор книги: Януш Корчак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Annotation

Повесть «Маленький бизнесмен» принадлежит перу известного польского писателя, врача и педагога Януша Корчака.

В свойственной Корчаку – тонкому знатоку детской психологии – манере в повести рассказывается о школьном кооперативе, организованном американским мальчиком Джеком.

В занимательной форме автор раскрывает такие понятия, как банк, банкротство, кредит, налоги, страховка и тому подобное, и показывает, что кооперация, частное предпринимательство приносит пользу всем.

Худ. Гальдяев В.Л.

Януш Корчак

От редакции

Маленький бизнесмен

notes

1

2

3

4

Януш Корчак

Маленький бизнесмен

От редакции

Дорогой читатель!

Предлагаемая твоему вниманию повесть – увлекательная история американского мальчика, открывшего в своем классе кооператив.

Мы надеемся, что ты с интересом и с пользой для себя прочтешь обо всех перипетиях этого нелегкого дела. Возможно, тебе захочется организовать что-то подобное в своем классе. В таком случае, книга очень поможет тебе и твоим товарищам. Пусть история Джека Фултона будет первой ступенькой на пути в мир бизнеса, тайны которого можно постичь, лишь обладая определенной суммой специальных знаний.

Но прежде чем ты откроешь первую страницу этой повести, мы хотим немного рассказать об ее авторе. Он был незаурядной личностью, а судьба его была трагической и необычной, такой же необычной, как все написанные им книги.

Януш Корчак родился в Варшаве в 1878 году. Он окончил медицинский факультет Варшавского университета и всю жизнь посвятил детям: был детским врачом, педагогом и писателем, пишущим о детях и для детей.

В 1912 году он организовал в Варшаве так называемый Дом сирот. Все управление Домом находилось в руках ребят, которые на общем собрании выбирали свое «правительство» – Совет. Совет же в своей деятельности руководствовался придуманным опять же самими воспитанниками «Кодексом» – в нем было около тысячи параграфов, на все случаи жизни.

Когда гитлеровская Германия оккупировала Польшу, все дети-евреи из Дома сирот, по приказу фашистского командования, должны были быть уничтожены. Спасти их было уже невозможно. И тогда Януш Корчак делает выбор: он отказывается покинуть своих воспитанников и следует за ними сначала в Варшавское гетто, а затем в Треблинку, в концлагерь.

Долго помнила Варшава печальное шествие: под конвоем парами идут дети, старый Доктор, известный всему городу, ведет самых маленьких, когда они устают, несет их на руках.

На вокзале один из офицеров СС в очередной раз предлагает ему покинуть ребят: пан Доктор может идти, он свободен. Но Корчак возмущен: разве может он оставить своих детей?!

Вместе с ними он войдет в ворота фашистского концлагеря, вместе с ними погибнет в печи крематория.

Память об этом удивительном человеке, больше жизни любившем детей, чтят не только в Польше. Книги Януша Корчака переведены на многие языки, а 1978 год – год его столетия – был объявлен ЮНЕСКО годом Корчака.

Мы надеемся, что это имя запомнится тебе и ты с нетерпением будешь ждать появления следующей книги замечательного польского писателя, которая познакомит тебя с героями сказочных повестей «Король Матиуш Первый» и «Король Матиуш на необитаемом острове».

Маленький бизнесмен

Джек Фултон – американец. Он родился в Америке, там живет и учится. И повесть эта американская. И еще она о бизнесе, но об этом потом.

Родители Джека – хорошие, порядочные люди.

Отец только раз в год, на свои именины, выпивает стопку водки.

– В молодости, – говорит он, – я частенько прикладывался к бутылке, но потом бросил эту вредную привычку, хотя это было нелегко.

И еще он говорит так:

– Все, что у нас есть, я заработал своими руками. И пока здоров, ни голодными, ни грязными вы у меня не будете. Я поклялся в этом жене и слово свое сдержу.

А мама Джека говорит:

– Жена должна тратить столько, сколько зарабатывает муж. Принесет меньше денег – меньше куплю. Жить надо по средствам и никогда не залезать в долги.

Итак, родители у Джека порядочные и честные. И словом, и делом они подают ему хороший пример, никогда не бьют и даже сердятся редко.

– Эка штука поколотить беззащитного мальчишку, когда ты здоров и силен! – говаривал отец. – Придет время, я состарюсь, а Джек вырастет, станет сильней меня, и что тогда? Будь правдивым, сынок, – часто повторял он, – и, если напроказишь, не ври, не выкручивайся, а приди и честно признайся.

– Надо терпеливо объяснять детям, как и что, – говорила мама Джека, – криком ничего не докажешь. Умению жить учатся так же, как читать, писать и считать.

Как-то раз Джек играл с мальчишками в разбойников и, когда убегал от «полиции», прыгнул со второго этажа. И потом три недели пролежал в постели. Отец читал ему в газетах заметки о происшествиях. Например, о мальчике, который обварился кипятком, и его пришлось отправить в больницу. Другой попал под машину, какой-то малыш вывалился из окна.

Фултон-старший покупал две газеты, чтобы во время предвыборной кампании разобраться, какой кандидат в президенты лучше. Поэтому Джек о каждом происшествии узнавал дважды. В одной газете всегда винили во всем родителей: они, мол, плохо смотрят за детьми. В другой – полицию, которая не следит за порядком. Таким образом отец Джека узнавал, кого выбирать президентом, а Джек – как себя вести, чтобы не случилось беды.

Мама сердилась на Джека только три раза.

Однажды он играл с ребятами в войну. И ему не повезло: двух его младших товарищей произвели в офицеры, а он как был солдатом, так и остался.

– Ваше превосходительство, когда же наконец я стану офицером?

– Для этого ты должен отличиться, – отвечал генерал Мур и приказал занять позицию у забора.

Они опять одержали победу. И Джек, решив во что бы то ни стало отличиться, погнался за неприятелем. В заборе, как на беду, был гвоздь, ну, он и порвал штаны – сверху донизу.

В другой раз это случилось, когда Джек остался дома один. И было ему страшно скучно. Даже Мери, младшая сестренка, куда-то ушла. Тут попался ему на глаза будильник, который стоял на комоде. А Джеку уже давно хотелось понять, почему будильник звонит тогда, когда нужно. Обыкновенные часы, те бьют каждый час, потому что у них в середке звонок, молоточек, колесики и пружина. Отец показал ему, как они устроены. Другое дело будильник: всю ночь стоит тихонько, затаившись, как мышка, а вставать пора – звонит. И то ли отец не объяснил толком, то ли ему тогда хотелось спать, только он понял так, будто в будильнике сидит петух, который не кукарекает, а звонит.

Вот, значит, сидел Джек один дома, и ему страшно захотелось поглядеть на этого петуха. Конечно, никакого петуха там не оказалось, а часы он сломал и получил нагоняй сначала от мамы, а потом от отца. Хотя это несправедливо: за одно и то же не должно попадать дважды. Обычно же бывает так: натворишь что-нибудь – и тебя ругают и учительница, и папа с мамой, а если еще кто-нибудь вмешается, тогда и вовсе хоть караул кричи.

В третий раз ему досталось из-за шапки. Пошел с ребятами на рынок, а там тьма-тьмущая народу, ну, шапка и потерялась. «Так ты и голову скоро потеряешь», – сказали родители, и, хотя, понятно, голову потерять нельзя, он заплакал. До того ему было обидно.

Из всего сказанного ясно, что мама у Джека бережливая, рассудительная женщина, а Джек не какой-нибудь хулиган: ведь такое с каждым может случиться.

Так вот и жил Джек. Родители его любили, и малышня во дворе относилась к нему уважительно.

Настоящих, закадычных друзей у него не было, потому что он не отличался особой ловкостью, не умел рассказывать занимательные истории и к тому же не любил проказничать и озорничать и еще других останавливал.

– Перестаньте! – бывало, скажет он. – Стекло разобьете! Увидите, это плохо кончится.

Ребята злились на него и считали трусом.

Но зато когда покупали вскладчину сливы или конфеты, Джек был просто незаменим. Он знал, где купить подешевле, умел поторговаться и справедливо разделить поровну. Как-то купили они впятером вишни, и оказалось их двадцать четыре штуки.

Джек пошел обратно в лавку и говорит:

– Прибавьте, пожалуйста, еще одну вишню, тогда каждый получит по пять штук, а я за это верну вам пакет.

Или:

– Будьте добры, замените яблоко на два поменьше. Джек заметил: когда говоришь «пожалуйста» или «будьте добры», твою просьбу выполняют охотней.

Ведь лишняя вишня для лавочницы – сущий пустяк!

Вишни попадаются разные: спелые и не очень, крупные и помельче, но Джек знает свое дело и никого не обидит. Конечно, бывает, кто-нибудь начнет привередничать: подавай ему обязательно красный леденец или вынь да положь то, а не это. Но видит привереда, что Джек не берет себе то, что получше, и умолкает. За это Джека уважают.

И прислушиваются к его мнению, потому что, предостерегая ребят, он часто оказывается прав. Когда он участвует в играх, не бывает ни ссор, ни драк, поэтому с ним любят играть.

Джек с малолетства любил считать. Считал спички, трамвайные билеты, дома, лавки, автомобили, шаги. Он знает, например, сколько магазинов, если пойти от угла направо, и сколько, если – налево.

Он решил стать торговцем, когда вырастет.

Как-то на лестнице не горел свет, и отец хотел зажечь спичку.

– Не надо! – сказал Джек. – Тут шесть ступенек, а дальше – двенадцать.

Отец похвалил Джека.

– У мальчика способности к математике, – говорили знакомые.

Пришли к ним как-то гости и спрашивают, кто кем хочет быть, когда вырастет.

– Я буду офицером.

– А я – механиком.

– Ну а ты, Джек, кем будешь?

Джек вспомнил порванные на «войне» штаны, сломанный будильник и сказал:

– Я буду торговцем.

И Джек часто играл со своей сестренкой в магазин. Жестянка из-под гуталина, мамина шпилька, веревочка – вот и весы. Песок – это крупа или сахар, маленькие камешки – горох или орехи. Папиросные коробки тоже шли в дело: этого добра всегда хватает – ведь почти вое взрослые курят.

Спору нет: играть интересно, но во взаправдашнем магазине гораздо интересней. И Джек любил поглазеть на продавцов и покупателей.

Раз какой-то старичок купил хлеб и сыр, а когда стал расплачиваться, уронил монетку, и она куда-то закатилась. Он поискал-поискал, потом махнул рукой и ушел.

«Куда она подевалась?» – недоумевал Джек, наблюдавший эту сцену. Глядь, а денежка лежит себе преспокойно под порогом. Тогда он догнал старичка и отдал монетку.

Старик был растроган.

– Спасибо! – сказал он. – Ты – хороший мальчик и вырастешь честным человеком.

А Джеку стало стыдно: он вспомнил, как стянул кусочек сахару и украдкой съел. Это произошло, когда он водился с не очень хорошими ребятами и был еще маленький, а маленькие дети легко перенимают все плохое, но, к счастью, так же быстро и легко исправляются.

И Джек решил держаться подальше от озорников, чтобы не пасть совсем низко.

Мистеру Фултону не нравилось, что сын хочет стать торговцем.

– Лучше бы ты, как твой дед, был крестьянином или, как я, рабочим. Ведь торговец не производит ничего, не пашет, не строит. Выходит, он пользуется плодами чужого труда.

– Ты забываешь, дорогой, – вмешалась в разговор мама, – что у моих родителей есть магазин, и это им не мешает быть работящими и честными людьми.

– Ну, нет правила без исключения, – буркнул отец.

Разговор происходил между родителями, когда Джек был еще маленький и не ходил в школу.

Мамин папа, дедушка Джека, жил в деревне, и Джек мечтал поехать к нему, потому что там лучше, чем в городе.

Надо сказать, что американские города намного хуже наших. Там шумно, пыльно, беспрерывно дымят фабрики, на улицах – толчея. И дома высоченные, недаром их называют небоскребами. Вообще Америка чудная страна. На глобусе она – под нами.

Значит, люди там должны ходить вниз головой. Когда у нас день, у них – ночь. Получается, что американцы днем спят, а ночью работают и учатся. На самом деле это, конечно, не так. Вот бы увидеть все это своими глазами! В книжке прочесть тоже интересно, но где уверенность, что это не выдумка?

События, описанные в этой повести, относятся к тому времени, когда Джек учился в третьем классе и сидел за третьей партой у окна.

Новая учительница (та, которая была в прошлом году, заболела) продиктовала список учебников, сказала, какие нужно купить тетради. Джек сидел тихо и внимательно слушал.

«Опять отцу придется потратить много денег», – подумал он.

У Джека с прошлого года есть портфель, пенал, полкарандаша, резинка, линейка, угольник и циркуль. Не хватает только мелков, да куда-то ручка подевалась.

Отец обещал купить ему перочинный ножик.

Просить ножик у других неприятно. Многие жадничают или дают неохотно.

Говоришь такому: «Дай ножик – карандаш сломался. Сейчас верну». А он дает с таким видом, будто делает великое одолжение, или соврет, что нет.

Джек видел в витрине писчебумажного магазина замечательный ножик с двумя стальными лезвиями, с роговой колодкой. Раз сто смотрел на него через стекло и в конце концов решился войти в магазин.

– Сколько стоит этот ножик? – спросил он. – Будьте добры, покажите. Сейчас у меня нет денег, но папа обещал купить, когда начнутся занятия.

Джек подышал на ножик, попробовал на ногте – острый ли, потер о рукав, понюхал колодку – роговая ли, поблагодарил и вышел.

Но раз он потерял ручку, не видать ему ножика! И куда она могла подеваться?

Продиктовав список книг, учительница сказала: третий класс – очень ответственный: из него переходят в последний класс начальной школы. Поэтому третьеклассники должны показывать пример младшим и хорошо вести себя не только в школе, но и на улице.

В перемену некоторые ребята стали бегать по партам.

– Забыли, что учительница говорила? – назидательным тоном сказала Доррис. – Вот так старшеклассники! Парты покрасили заново, а они по ним скачут.

– А тебе какое дело? – огрызнулся Гарри.

– Зануда! – крикнул Аллан.

Фил назло ей стал кривляться еще больше и вдобавок дернул за косу.

За Доррис вступился известный миротворец Лим, и хотя он тоже ее недолюбливал, но на этот раз она была права.

Доррис, по своему обыкновению, захныкала, и между Лимом и Гарри чуть не дошло до драки.

После каникул ребята всегда шумят, толкаются, дерутся, и должно пройти какое-то время, прежде чем они успокоятся.

Джек стоял в сторонке, у окна, и не вмешивался. Боялся восстановить против себя новую учительницу. Старая, которая заболела, два года несправедливо придиралась к нему. И он решил теперь быть осторожней.

Тут в класс вошел школьный сторож и объявил: сегодня занятий больше не будет и они могут отправляться по домам. Джек идет не спеша и видит: на углу закрылась бакалейная лавка, в которой он всегда покупал конфеты. Там продавались такие длинные мятные карамельки, от них язык даже щипало, а втянешь воздух – во рту холодно делается. Продавались там конфеты с ликером и со всякой другой начинкой, в обертках и без оберток, в форме маленьких разноцветных шариков, а еще – шоколадки, марципановые зверушки. Стояли мешки с орехами: лесными, грецкими и американскими. Американские молотком надо разбивать – такая твердая у них скорлупка.

В стеклянных банках и вазах лежало одно, в жестяных коробках – другое, третье – в выдвижных ящиках, а для фруктов были корзины.

Джек, бывало, зайдет в магазин и, пока хозяин обслуживает взрослых, стоит и смотрит. Иногда он загадывает: сейчас хозяин выдвинет вон тот ящик. И часто так оно и оказывалось. Там было специальное приспособление для бечевки, чтобы она не запутывалась. И вообще много интересного. Удивительно: столько разных вещей – и для каждой свое место!

И вдруг магазин закрылся. Джек понимал: что-то случилось, но что именно, не знал.

– Хозяин обанкротился, – объяснил Кэтчер.

Дело в том, что лавочник покупает сразу помногу – оптом, а продает с выгодой для себя понемногу – в розницу. Бывает, у него не хватает денег, и он обязуется уплатить позже, когда продаст товар. Но если в срок не уплатит, у него забирают стол, стулья, шкафы – словом, все-все. Юристы это называют конфискацией имущества.

– Ну, теперь понял? – спрашивает Кэтчер, но по лицу Джека видит, что не очень, и прибавляет нетерпеливо: —Ох, до чего же ты глупый!

Джек раньше никогда не задумывался, откуда берутся все эти мешки, ящики, коробки.

Допустим, лавочник покупает все это, но за проданный товар он ведь получает деньги. Почему же тогда он не возвращает вовремя долг и доводит до того, что у него все отнимают?

Джек сидит на ступеньке и ест яблоко, а Кэтчер перед ним стоит – скажет несколько слов, повернется на пятке и повторяет:

– Ну и дурак же ты!

И Джеку неприятно спрашивать.

– Хочешь, покажу тебе, что такое банкротство? Давай яблоко! А теперь смотри.

И он откусил кусок.

– Эго твое яблоко?

– Ну, мое.

– Ты мне его дал?

И он еще раз откусил.

– Видишь, остался только кусочек. Может, хочешь обратно взять?

– А что?

– А то, что мне отдавать нечего. Я обанкротился, понял? И при всем своем желании отдать яблоко не могу. И ничего ты мне не сделаешь.

И, еще раз откусив яблоко, повернулся и убежал. А потом еще дразнится:

– Дай еще яблочко, глупый Джек, я тебе получше растолкую.

И придумал дурацкую игру: дашь ему что-нибудь подержать и не успеешь сказать: «Чур, мое!», он со словами: «Обанкротился!» – забирает вещь себе и не отдает.

Сначала в банкротство играли только мальчишки, а потом и девчонки. В проигрыше оказывались, конечно, малыши. Элин таким образом лишилась куклы, Мэррик – цимбал. Завершилось все грандиозным скандалом.

Дело было так. Дик дал одному мальчишке подержать свои книги и тетради и забыл сказать: «Чур, мое!» Тому они совсем не были нужны, но он потребовал в виде выкупа два цента. Испуганный Дик с ревом бросился домой и пожаловался матери. И все выплыло наружу. Во дворе поднялся невообразимый крик: ссорились не только дети, но и их матери.

– Из твоего сына вор вырастет! – кричала мать Дика.

– Смотри, как бы твой Дик его не переплюнул!

Так кончилась игра в «банкротство», а Дика еще и ремнем отстегали.

Джек не знал, кого больше жалеть: того, кто дал мешки сахара, орехов, чернослива, ящики пряников, а денег за это не получил, или того, у кого все забрали. Да, Кэтчер объяснил наглядно: коли дал без денег, пеняй на себя!

Проходить мимо закрытого магазина неприятно, а тут еще и вывеску сняли, но Джек этого не видел: он был тогда в школе.

Потом там разместилась парикмахерская. Пока шел ремонт, вносили и выносили вещи, суетились рабочие, было на что поглазеть. А когда на месте бакалейной лавки, где столько интересного и заманчивого, открылась парикмахерская, смотреть стало не на что.

Джеку известны все стоящие витрины, мимо которых он проходил дважды в день: по дороге в школу и из школы. Но парикмахерскую он не удостаивает своим вниманием.

Что такое банкротство, он толком так и не понял. Отец в ответ на его вопрос буркнул что-то невразумительное. Впрочем, взрослые всегда так поступают, когда хотят отделаться от детей.

Мама тоже никакой ясности не внесла. «Нельзя тратить больше, чем зарабатываешь, – только и сказала она. – Не делай долгов – и не обанкротишься. Мои родители тридцать шесть лет держат лавочку, и ничего с ними не случилось. И детей вывели в люди, и сами живут безбедно. Как говорится, по одежке протягивай ножки».

Бедный Джек даже не подозревал, что очень скоро на себе испытает всю тяжесть банкротства.

Часто говорят: «Я сам знаю», но по-настоящему узнаешь и поймешь, только когда на собственном опыте испытаешь.

Так и Джек: вроде бы понимал, что сломанная нога болит, а теперь знает, как это бывает на самом деле. И насчет будильника ему тоже говорили: не трогай – сломаешь. Но это не остановило его, и, только когда на столе перед ним лежали колесики и винтики, он пожалел, что не послушался, но поздно: с минуты на минуту должна была прийти мама, и придется во всем ей признаться.

«Если бы я наперед знал, что так будет», – обычно говорят в таких случаях. Но, увы, заранее никогда ничего не известно. Хотя, может, взрослые что-то знают, недаром они любят повторять: «Почему ты не послушался, когда тебя предупреждали? Заранее было известно, чем это кончится».

Иногда они бывают правы, но чаще всего это просто хвастовство.

На свете все разное: и перья, и промокашки, и карандаши, и резинки, и учительницы.

Одна промокашка, к примеру, промокает хорошо, а другая – плохо. Бывают резинки, которые стирают так, что ничего не заметно, а другие только пачкают. Есть карандаши твердые и мягкие. Одно перышко пишет тонко, другое – толсто, и вообще они разных видов и номеров. И тетради бывают обыкновенные и общие, из хорошей бумаги и такой, на которой чернила расплываются, в перо попадает волоконце – и получается клякса. Есть тетрадки в клетку, есть в линейку, а еще – для рисования.

И учительницы тоже разные: одна преподает арифметику, другая – рисование, одна – маленького роста, а другая – высокая, одна – толстая, другая– худая. Но важно не это. Гораздо важней, что они бывают веселые и сердитые. Одна покричит-по-кричит, и тем дело и кончится, другая не ругает, а сразу вызывает родителей. С учительницами так же, как с перьями: одному нравится эта, другому – та.

Прошлогодняя учительница, которая заболела и больше в их школе не преподает, была какая-то странная. Может, и не злая, но к нему – это уж точно! – относилась несправедливо. Из-за нее Джек за два года немало натерпелся.

Началось все с пустяков.

Джек в начале года сел за первую парту. Как всегда после каникул, ребята шумели на уроке. Учительница рассердилась и поставила троих в угол. Тот день вообще был невезучий. Началось все с того, что один мальчик принес в класс щенка, больного лишаем, ну и, конечно, разразился скандал. Кто-то во время урока завтракал, у кого-то не оказалось запасного перышка, и он вертелся и разговаривал. На перемене изрисовали мелом доску, но что еще хуже – оторвали ремешок у сумочки учительницы. Она на минутку вышла из класса и оставила сумочку на столе, а ребята стали вырывать ее друг у друга, и ремешок лопнул.

Но Джек в этом не участвовал.

– Что это такое, я вас спрашиваю! – кричала учительница. – Смотрите, чтобы это было в первый и последний раз!

И ведут себя учительницы по-разному. Когда в классе шумят, одна говорит: «Терпенья моего больше нет!» Другая: «У меня голова трещит». Третья: «Голос сорвала, а им хоть бы что!»

Или: «Как вам не стыдно?!»

Или: «Сейчас вы у меня получите по рукам!»

В тот раз учительница велела дать ей книжку. Джек сидел ближе других и протянул свою. А она давай стучать по ней кулаком. Колотила с такой силой, что Джек не выдержал – встал и вежливо сказал:

– Пожалуйста, не стучите так – книжка порвется.

Долго не мог понять Джек, почему она на него рассердилась. И только много позже уразумел: учительницы не любят, когда им делают замечания, даже самым вежливым тоном.

Она швырнула ему книгу со словами:

– Больше мне никогда ничего не давай, понял?

Джек очень огорчился. Но это было еще только начало. Через несколько дней учительница велела Джеку дать Бетти свой учебник. А она загнула угол страницы и вдобавок посадила на обложке две большие кляксы. К счастью, книжка была обернута в газету.

В это время была безработица. Многие фабрики закрылись, другие работали только три дня в неделю. Отец Джека оказался в таком же положении, как и другие рабочие. И Джек остался бы без учебников, если бы не купил крестный. Отец наказал ему беречь книги, и Джек обещал держать их в образцовом порядке. А тут на тебе: сразу две кляксы!

Но и это еще не все. В том году из-за безработицы многие дети не имели учебников, и учительница даже отсылала их домой. И вот как-то она сказала Джеку, чтобы он дал Вильсону свою книжку. Но, наученный горьким опытом, он отказался.

Тогда Вильсон стал вырывать у него из рук книгу, будто она его. И Джек расплакался, хотя он не из плаксивых. Плакать вообще стыдно, тем более при девчонках.

Учительница назвала его жадиной, плохим товарищем. И еще сказала: «Богатые должны помогать бедным». Как будто Фултоны живут лучше Вильсонов. Она еще много чего говорила, но Джек не слышал, потому что, когда на человека кричат, слова перестают до него доходить. А кончила она так: «Вот вырастешь, и никто не будет тебя любить».

С этого дня Джек заметил, что учительница его недолюбливает. Вроде бы прямо не выказывает этого, но все равно чувствуется. И Джек перестал поднимать руку, пожалел, что сел за первую парту, и вообще по утрам нехотя шел в школу, а дома о школе больше не рассказывал.

Но вот, по мнению Джека, подвернулся случай доказать учительнице, что он хороший товарищ и это неправда, будто его никто не будет любить, когда он вырастет.

У Пила перед диктантом сломалось перо, и он не знал, как быть. А у Джека было запасное, и тут-то он и решил показать, какой он отзывчивый и добрый.

– Возьми мое, – сказал он Пилу. – А завтра вернешь такое же.

Ну что плохого в его словах? Ведь он хотел как лучше, хотя и шел на риск, потому что у него у самого перо могло сломаться. И вообще Пил способен не вернуть перо или подсунуть старое и не такое, каким любит писать Джек.

Иной раз одолжишь что-нибудь, а тебе потом говорят: «Чего пристал? Катись, пока цел, не то как врежу!»

Или: «А кто тебя просил давать?»

Итак, учительница опять рассердилась на Джека и не позволила Пилу взять перо. И ни он, ни Пил так и не поняли почему.

Насмешник Фил скорчил уморительную гримасу и, передразнивая учительницу, сказал:

– То-ва-ри-щес-тво! – и прибавил: – У нее такой пунктик.

Джек никогда бы так не сказал про учительницу. И вообще он не одобрял дурацкие шуточки Фила. А сейчас ему и вовсе было не до смеха.

Пил огорчился, что Джеку досталось из-за него. И первый заговорил с ним. В тот день они вместе возвращались из школы домой. И с тех пор сошлись ближе и стали почти друзьями.

После того как учительница дала понять, что считает Джека торгашом и чуть ли не мошенником, он стал избегать товарищей. Прямо она, правда, этого не сказала, но Джек прекрасно понял, хотя ни за что на свете никому не признался бы в этом.

Как-то у Доррис пропал завтрак. Скорей всего, она забыла его дома. Она постоянно все забывала, теряла и всегда подозревала других в воровстве. Так было с резинкой, которая лежала преспокойно под партой. Но Доррис уверяла, что ее подбросили. Или еще был случай с промокашкой. Ну, кто позарится на промокашку? А Доррис сразу в крик: «Украли!»

Наверно, и с завтраком то же самое. Хотя булка с колбасой и яблоко не резинка и не промокашка.

– Слопала сама – и еще хнычет. Ну-ка дыхни, ангелочек! – приставал к ней Фил.

«Ангелочком» Доррис прозвали после того, как та, прежняя, учительница сказала, что у нее глаза голубые, как у ангела.

– Бедный ангелочек! – не унимался Фил. Перебегая от одного ученика к другому, он стучал каждого по животу и приговаривал: – Стук-стук! Отзовись, колбаска!

Пропади завтрак у кого-нибудь еще, ребята возмутились бы, но Доррис они не любили: она была подлиза, ябеда, воображала и вообще недотрога.

С этим завтраком была целая история.

– Воришки! Бессердечные, злые дети! – кричала учительница. – Позор для класса, для всей школы! Даже смотреть на вас противно! А я-то хорошо к вам относилась. Впрочем, этого следовало ожидать: если перышко жалко одолжить товарищу, значит, и кражи должны быть. Кто не выручит в беде, тот и на чужое позарится.

Выходит, завтрак съел Джек, во всяком случае, без него не обошлось. Какое она имеет право так говорить! А таких противных девчонок, как Доррис, Джек в жизни не встречал!

И весь сыр-бор разгорелся из-за какого-то завтрака! Джек поклялся себе до окончания школы не разговаривать с ней, даже не отвечать на вопросы, а на будущий год пересесть в другой ряд, чтобы даже мимо не проходить.

А учительнице он этого никогда не простит!

«Я поговорю с ней сегодня после уроков, – решил он. – Как она смеет подозревать меня в воровстве!»

Но объяснился с ней Джек только через полгода, и то не до конца.

Однажды учительница задала какой-то вопрос. Джек знал, но руки не поднял.

Тогда она нарочно вызвала его, чтобы подловить, и очень удивилась, когда он ответил правильно.

– Почему же ты не поднял руку? – спросила она.

– Вы бы все равно меня не спросили! – ответил Джек.

– С чего это ты взял? – еще больше удивилась она.

– Потому что я не дал Вильсону книжку, а не дал потому, что Бетти на моем новом учебнике поставила две кляксы и загнула страницу.

– Бетти? Две кляксы?

– Я нечаянно, – покраснев, пролепетала Бетти, и Джеку стало даже жалко ее.

В классе воцарилась тишина. Все знали, что учительница придирается к Джеку.

Нарушил тишину шутник Фил.

– Честное слово, Джек – хороший малый! – сказал он таким уморительным тоном, что класс покатился со смеху.

– Покажи мне свои книги, – обратилась учительница к Джеку. И, просмотрев их, вернула со словами – Да, они у тебя в образцовом порядке. И впредь, пожалуйста, поднимай руку.

Джек заметил, что ей стыдно. И с тех пор она стала относиться к нему лучше, хотя самого главного он ей так и не сказал.

«Вором и мошенником я никогда не буду», – думал Джек, стоило ему вспомнить про злополучный завтрак.

Учительнице он готов простить обиду, а Доррис – ни за что! И когда во дворе совсем другая Доррис захотела играть со всеми, он оттолкнул ее:

– С ней я играть не буду!

Когда тебя подозревают в чем-то несправедливо, это особенно обидно.

Еще в конце прошлого года, перед каникулами, Джек и Пил уговорились сесть рядом. Оба не драчуны, не забияки, и в школу им по дороге. За ними сели Моррис с Чарли. (У Чарли есть часы!) Впереди – Дик. Но он поменялся местами с Адамсом и пересел к Гарри за первую парту. Джеку, правда, это безразлично. Хотя Адамс часто вертится и болтает на уроках. Вместо Адамса вообще-то должен был сидеть Вильсон, но он не знал заранее, что Дик пересядет, а сидеть с Диком не захотел. Тот сказал что-то обидное про его отца, и они чуть не подрались.

Дик с виду тихоня, к тому же всегда одет аккуратно, причесан, и руки у него чистые, вот девчонки и думают, будто он пай-мальчик.

В общем, Джек доволен: компания подобралась хорошая и все складывается пока хорошо. Новая учительница его не знает, и он постарается не восстановить ее против себя, как ту. Тогда он был еще неопытным школьником и многого не знал, а теперь знает.

Нашлась и пропавшая ручка. Теперь отец наверняка купит перочинный ножик. И у него будет все, что нужно. Джек спокоен за себя. Фил сидит далеко – на последней парте, и это хорошо. Ангелочек – в другом ряду, так что можно не иметь с ней дела.

Бедняга Джек и не подозревал, какая подстерегает его опасность.

Учителя думают: для ребят главное – сесть подальше, чтобы не видно было, чем они занимаются. И не понять им, что выбор места – дело очень ответственное. Ведь с соседом по парте предстоит целый год изо дня в день сидеть по четыре часа. Тут надо учесть все «за» и «против».