Текст книги "Звездолет "союз" (СИ)"
Автор книги: Яна Завацкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)
Глава 7. Загадка базы Мару.
В коммоне кресла развернули полукругом, так, чтобы всем был хорошо виден большой экран. На нем возник Антуан.
– Запускаю! – объявил он.
На экране возникло изображение – пост управления базы на Мару-3, Кэс сразу узнал его. Перед пультом сидел голубоглазый костанец с веселым лицом и темными кудрями.
Кэсу его лицо показалось смутно знакомым.
Не он ли лежал убитым там, на базе, сжимая из последних сил уже бесполезный бластер?
– Запись ведет член ведущего коллектива колонизационной базы Коста-Нуэвы на Мару-3, Фери Роса. Сегодня 2-1-1-743, я начинаю новую базу записей.
Он скосил глаза куда-то вбок, затем продолжил.
– Состав базы – 71 человек: 43 мужчины, 21 женщина, 7 детей. Девятый год после сообщения о гибели Коста-Нуэвы мы ведем автономный образ жизни. Коллектив базы принял решение искать другую планету, не требующую терраформирования, для дальнейшей колонизации. Мы располагаем одним кораблем класса А, который в данный момент ведет разведку в Космосе…
Фери Роса продолжал рассказ о Базе. Коммунары вели научную работу, изучали Мару-3, готовились к дальнейшей колонизации – не этой планеты, здесь требовалось терраформирование, которое своими силами они провести не могли, но их корабль должен ведь в итоге найти что-то другое. Планету, где смогут жить люди. Может быть, они, как и "Союз", искали просто клочок земли, где смогли бы жить дальше под синим небом…
Но на всякий случай они расширяли и базу. Они стали рожать детей – ведь вернуться домой уже не придется, проводить укрепление, улучшать свои жилищные условия.
Готовили строительство купола на поверхности.
Словом, дела хватало всем.
Одна дневниковая запись сменялась другой. Иногда вместо Фери записи вела женщина – черноволосая красавица испанского типа, по имени Рике Като.
– Коста-Нуэва давным-давно была испаноязычной планетой. Но я, например, плохо знаю испанский, – пояснил Кэс, – а имена… они сократились, видоизменились. В моем имени уже ничего испанского нет. Фери Роса происходит, возможно, от Фернандо Росарио… или что-то в этом роде. Да и не одни испаноязычные у нас жили, все планеты СТК были многонациональными…
Рике и Фери по очереди рассказывали о жизни Базы. Кэс сидел, впившись глазами в экран. Настоящая, нормальная жизнь проплывала перед ним. Дневник повествовал об удачных экспедициях, опасных вылазках, мужественных и даже героических поступках. Об интереснейших открытиях. Записывающие постоянно выражали беспокойство – с кораблем не было связи, он ничего не сообщал. Вообще неизвестна судьба корабля – может быть, он погиб… Было много рассказов о бытовых событиях – построили новый расширенный спортзал… родился еще один мальчик, назвали Эрно… в соревнованиях по плаванию первое место заняла Хильда Кан, на втором – Вен Тори. Концерт струнного оркестра… экзамен на звание учителя первой ступени – уже трое детей учатся в первой. Установили дежурство по оранжерее… Кто-то написал поэму… Отметили Новый Год… и так далее, и тому подобное.
Светлана прокрутила запись вперед.
– Извините, это все очень интересно… но это можно потом отдельно посмотреть.
Однажды Фери, запинаясь, сообщил, что на очередном общем собрании было выдвинуто предложение награждать отличившихся работников материально. С едой и обычными вещами проблем не было – репликаторы, но на базе был дефицит жилых помещений, оборудования для выхода наружу – вездеходы брали по очереди, очередь была и в спортзал, и в бассейн, словом, база не была рассчитана на такую долгую жизнь большого количества людей. Чтобы пользование дефицитными благами сделать более справедливым, собрание большинством голосов постановило выделять их в первую очередь лучшим работникам. Правда, споры длились два дня и были очень ожесточенными.
С этого момента в записях там и сям стали возникать тревожные нотки. Светлана показывала их выборочно и видимо, далеко не все. Вскоре переизбрали руководство базы – ведущий коллектив из трех человек. Фери остался в нем дополнительным членом, поскольку вел общую калькуляцию и учет, потому он мог и продолжать записи. На его лбу появилась тревожная складка, выражение глаз изменилось. Порой, ведя запись, он неуверенно оглядывался назад, словно опасался, что кто-нибудь войдет.
Он сообщил, что общее собрание постановило выделить наиболее просторные новые помещения членам ведущего коллектива и руководителям звеньев. Для их обслуживания был также выделен отдельный репликатор – чтобы им не приходилось ждать в очереди.
Жизнь на базе шла своим чередом – строительство, исследования, воспитание детей, культурные и спортивные события. Но теперь, едва Фери заговаривал о жизни общественной – собраниях, выборах – лицо его мрачнело.
Однажды он объявил, что один из членов ведущего коллектива – Ней Фриско – снят с поста, и его судьба решается коллективом. Ней Фриско совершил преступление – он попытался уговорить одну из женщин, Тану, бросить любимого человека и перейти к нему, а когда Тана отказалась, Ней подстроил аварию в лаборатории, где она работала, так, чтобы вина оказалась на ней. Чудом удалось установить истину. В итоге Нея просто отпустили без права дальше занимать какие-либо должности.
Дальше все покатилось лавиной. Другой член ведущего коллектива стал в своих целях постоянно брать вездеход, проникая в гараж обманным путем. Его только пожурили, а через некоторое время на общем собрании приняли постановление – каждому руководителю выделить по личному отдельному вездеходу… Почему-то из руководящего состава полностью исчезли женщины.
Иногда, по рассказам Фери, кто-то протестовал против этого положения дел. Но обычно этот протест тонул в общих заверениях, что наоборот до сих пор ситуация была нелепой – тотальная уравниловка, у людей не было стимула трудиться по-настоящему. А ведь сделать нужно еще так много, расширить базу, чтобы у всех были просторные квартиры, расширить сад, чтобы хоть имитировать нормальную природу – и все это, увы, предполагает много не самой интересной работы. Надо начинать и строительство купола на поверхности, не вечно же жить под землей…
Больше уравниловки не было. Фери говорил о том, что теперь за каждый час дополнительных работ любой товарищ получает пункты, которые со временем можно использовать для получения дефицитных благ. Разработана и система вознаграждения за изобретения, за качество работы. Правда, руководители получали по максимуму независимо от того, как они трудились…
Однако почему-то эти вещи, вроде разумные – стимулирование труда, награждение лучших – привели к куда худшим результатам, чем раньше. Фери перестал рассказывать о спортивных состязаниях и веселых праздниках – возможно, они прекратились. Гораздо реже стали общие собрания. Вдруг выросло число психических заболеваний, с которыми врачи уже не справлялись. И что странно, о строительстве купола наверху больше не было и речи, а расширение пространства Базы сильно замедлилось. Вдруг начались перебои в работе репликаторов, вовсе необъяснимые.
– У нас больше нет единства, – с горечью констатировал Фери и зачем-то оглянулся, – сегодня было собрание… явственно обозначились три фракции. Одна – и она поддерживается ведущим коллективом – требует реформ. Они предлагают разделить базу на отдельные участки, и каждому выделить свой репликатор и долю энергии, но доступ к репликатору будет только по талонам, в зависимости от заработка, а талоны будет выдавать руководитель участка. Участки будут обмениваться продуктами труда тоже через талонную систему, то есть сколько на каждом участке заработали – столько и потребили. Руководители участков получат неограниченные полномочия, право увольнять нерадивых работников и переманивать хороших. Для уволенных сохранится только минимальный паек. Кроме того, они хотят ввести официальный брак, потому что у нас уже очень много проблем из-за женщин.
Вторая фракция колеблется, там в основном женщины,но и мужчин много. Она самая многочисленная, и они не знают, что делать. И есть лишь небольшая третья фракция, не более десяти человек… я тоже в ней. Я считаю, что мы совершили гибельную ошибку, введя неравенство. Мы перестали быть коммунарами. Единственный шанс – отменить все привилегии вообще! Но мы выглядим смешно и глупо, теперь уже никто не понимает, как мы могли так жить раньше, – он обернулся, и экран мгновенно погас.
Следующие записи вел совсем другой мужчина, пожилой, с крепким красивым лицом. Звали его Тор Наварра. Он всячески пропагандировал перемены на Базе. Сообщил, что Фери арестован за подрывную деятельность и вместе с пятью другими недовольными содержится в новосозданном нижнем отсеке и трудится на расширении коридоров на благо Базы. По мнению Наварры, на Базе все было прекрасно. Теперь репликаторы строго контролировались руководством. Были введены талоны – то есть пищу и прочие блага можно было получить только за работу. Исследовательские экспедиции перешли в разряд хобби, так как за них талонов давали символическое количество. Наварра утверждал, что коллектив хочет сосредоточиться на жизнеобеспечении и создании удобств, а не дурацких ненужных исследованиях. Почему-то работников понадобилось меньше – некоторых уволили, но они сами виноваты, работали плохо или много возмущались. Женщины талонов не получали, детский сад закрыли, и теперь каждая мать сидела со своим ребенком, а бездетные заботились о муже. Через некоторое время было сделано исключение для певиц и танцовщиц – им немного платили…
Связи с кораблем так и не было.
Наварра стал жаловаться на то, что некая "группа работников" постоянно пытается сместить ведущий коллектив. Видимо, чтобы самим занять их место. Он не сообщал, хочет ли эта группа каких-то перемен, но по-видимому, речь шла уже не о переменах – новый курс устраивал, очевидно, всех. А о том, кто именно окажется у репликаторов…
Однажды на Базе раздалась стрельба – был убит один из членов ведущего коллектива. Убийцу так и не нашли. Потом вдруг исчез репликатор. Потом уволокли и изнасиловали женщину…
Странно – жизнь на Базе все больше напоминала бандитскую сагу, а Наварра восхвалял новый курс и утверждал, что работа теперь идет куда лучше…
В конце был пропуск в несколько дней – и затем на экране возникло бледное, окровавленное лицо Фери. В руках он сжимал бластер. За его спиной стояли Рике и еще двое товарищей.
– То, что произошло на Базе, – начал он, глядя в экран горящими синими глазами, – называется ревизионистская реакция. Мы виноваты в этом. Мы с самого начала просмотрели незначительные изменения, которые затем разрослись как снежный ком. Теперь это привело к краху – к слому нашего хозяйства, а затем и наших отношений. Теперь Наварра и другие руководители распределили между собой не только репликаторы, но и участки Базы – у нас возникла частная собственность! Они поделились также с желающими из другой группировки, но кое-кто остался обиженным. На Базе идет война! К сожалению, это не война опомнившихся коммунаров против своих новых угнетателей! Мы – те, кого с самого начала бросили в тюрьму – единственные, кто понимает смысл происходящего и готов бороться. Это война между двумя группировками бандитов… да, бандитов! – за передел нашей общей коммунарской собственности! Это конец трудовой коммуны на нашей базе! Мы не сдадимся! Нас осталось шесть человек. Мы будем драться до конца и постараемся убедить людей идти за нами!
– Но пасаран! – сказала по-испански Рике, встав у двери и вытянув руку, на которой удобно лежал бластер.
В коридоре послышались выстрелы… Экран погас.
Экипаж "Союза" поднял головы. Взгляды скрестились. Потом Лотта вдруг подняла руку и положила ее на плечо Кэса, а второй обняла Чин. Подошли и другие, и скрестили руки, кладя их на плечи товарищей, образуя тесный, неразделимый круг… И Джан положил свои длинные гибкие клешни на плечи стоявших рядом Ю и Максима.
Никто так и не нашел нужных слов.
Глава 8. Синее небо.
Переговоры с правительством Калимантана оказались успешными. Едва услышав, что на борту «Союза» находятся пленные бригги, президент немедленно выразил желание получить их и предать местному правосудию.
Калимантан не располагал собственными космическими средствами передвижения. На орбите не было спутников. Ксалийцы, очевидно, вогнали эту планету – некогда развитую планету СТК – в полный, окончательный регресс.
Но зато президент не имел ничего против "Союза" и радушно предложил посадить корабль на местный аэродром и погостить в его личном президентском имении.
Экипаж с радостью принял это предложение – неплохо отдохнуть от черных космических далей и замкнутого пространства и погулять по нормальной планетарной почве.
Чин покрутилась перед зеркалом, рассматривая себя.
Они давно уже носили только форму "Союза". Она была высокотехнологичной, и поэтому незаменимо удобной: не рвалась, не тянулась, любые загрязнения самоустранялись, в жару в ней было прохладно, в холод она согревала не хуже шерстяной кофты. Да и в элегантности ей не откажешь – белая с малиновой отделкой, непонятным образом подчеркивающая достоинства и мужской, и женской фигуры.
Чин ничего не имела против формы, но президент Алман прямо намекнул, что у них здесь принято к обеду наряжаться, и женщина собиралась воспользоваться такой возможностью. Тем более, что вчера на рынке они смогли кое-что приобрести.
Платье с белым топом и пестрой летящей юбкой, прозрачная цветастая шаль, золотые украшения, отлично гармонирующие с черными крупными кольцами волос, плетеные туфельки. Чин невольно улыбнулась… жаль, что на "Союзе" как-то не принято красиво одеваться.
Она поправила шаль. Обернулась и окинула взглядом апартаменты. Квартиры им выделили прямо в президентском дворце, не пожалуешься. Просторная трехкомнатная сюита выходила на широкий балкон-террасу. Мебель здесь, в гостиной, была низенькой, из стекла, ткани, бамбука. По стенам вились заросли вьюнка и традесканции. По правде сказать, Чин никогда еще не жила так роскошно. Тине выделили отдельную квартиру, узнав, что ей 14 – здесь девушки в ее возрасте уже и замуж выходят.
Однако надо торопиться. Чин вышла на просторный балкон и сразу же увидела товарищей. Светлана и Ю беседовали о чем-то, стоя у колонны. Ю тоже переоделся – в светлые изящные брюки и темно-серую рубашку. А Светлана и не подумала менять практичную форму на что-либо другое.
– Чин, да ты красавица! – воскликнул Ю, улыбнувшись ей. Светлана фыркнула.
– А где Тина? – Ю взглянул на полифункциональный браслет, – у нас еще десять минут, но…
– Сейчас узнаем, – Чин нажала на сенсор, – Ежик, ты скоро?
– Мам, я тут в ванне, – послышался голос девочки, – такой кайф!
– Какая ванна?! – воскликнула Чин, – мы уже все стоим в коридоре и тебя ждем! Ты когда собираешься одеваться?! Опаздывать на обед к президенту…
– Да ты что, мам, еще же времени до фига и больше! Ну ладно, я иду!
Чин покачала головой. Подошла к перилам.
Внизу раскинулся зимний сад – огромный фонтан, песчаные дорожки, пальмы, заросли с вычурными орхидеями. Чин восхищенно вздохнула. Кое-где в зарослях возились садовницы в оранжевых жилетах и шортах.
Светлана и Ю продолжали давний спор. Чин знала, о чем речь – когда они подошли к планете, Ю выдвинул прежнюю идею – не стоит ли передать калимантанцам часть технологий, а часть, возможно, продать за деньги. А может быть, вообще поселиться здесь – прекрасная планета, великолепный климат, и если власти ничего не имеют против…
– Ты вспомни вчерашних нищих, да весь этот базар! Помойку вспомни!
Чин тоже вспомнила помойку и поморщилась. В общем-то обычная свалка… Ужасно лишь то, что всю ее облепили дети – в одних набедренных повязках или вообще голенькие, коричневые детишки разных возрастов, уже лет с двух. Малыши выискивали что-нибудь съестное, дети постарше собирали в корзинки вещи, еще более-менее пригодные к употреблению. Судя по всему, потом эти вещи продавались тут же на базаре. Над детишками вились рои жирных черных и зеленых мух, жара, духота, страшная вонь… А на самом рынке на космонавтов тут же накинулась толпа маленьких попрошаек.
Казалось, они вернулись на Русь – из иного мира, чистого и честного, где не было места коммерции и нищете. Но и на Руси такого безобразия, если честно, Чин не встречала.
– Ну что ж, – отвечал Ю, – конечно, у них здесь тоже не коммуна. Однако вполне приличная планета. Большего ждать не приходится. Если они обретут технологии, может быть, смогут хотя бы развить производство и накормить голодных…
На балкон выскочила Тина – одетая в форму, хотя и с мокрыми, торчащими ежиком волосами. Чин поцеловала ее в щеку, и вся компания двинулась на обед.
Длинный узкий стол ломился от яств. На расшитой белой скатерти красовались драгоценные блюда с нази-горенгом – жареным рисом с мясом и овощами, пестрым салатом гадо-гадо, ростками бамбука, овощами, рыбой, креветками, крабами во всех видах, пирамидами ролл, соусами, ломтями жареной говядины, плетеные корзины с манго, бананами, папайей, апельсинами и массой фруктов, названия которых не знала даже биолог-Чин. Среди блюд торчали горлышки узких графинов с кокосовым молоком, бутылки с винами.
Тина завалила свою тарелку лисанг-горенгом – ломтиками жареных бананов и уплетала их, запивая апельсиновым соком.
– Возьми хотя бы немного рыбы, – посоветовала мать. Тина покосилась на нее с набитым ртом.
– Угу, щус…
Президент Алман сидел прямо напротив Ю – маленький и круглолицый, с отвисающим животом, покрытым белой хламидой. Они здесь все предпочитали ходить в белом – неудивительно при такой жаре. Рядом с ним восседали еще несколько мужчин такого же типа – коричневокожие, маленькие, с обширными телесами, покрытыми белыми одеждами, поверх одежд у многих висели золотые цепочки, сверкали рубиновые и изумрудные броши.
Женщины – жена Алмана и очевидно, другие высокопоставленные жены – кушали за отдельным столом в другом конце зала. Для женщин "Союза", очевидно, калимантанские правители решили сделать исключение и допустить их за свой стол.
В начале обеда президент представил сотрапезников лишь по именам.
– Скажите, многоуважаемые гости, – начал он, – почему же отсутствует за столом капитан вашего корабля? Мне жаль, что он пренебрег моим приглашением.
– Видите ли, – ответил Ю, – ради безопасности корабля… нет, мы доверяем вам, но такова инструкция… Мы решили, что можем воспользоваться вашим гостеприимством по очереди – какая-то часть экипажа должна остаться на корабле. Капитану выпало дежурить первым. Однако любые деловые вопросы, которые нам нужно решить, вы точно так же можете обсудить с нами!
Светлана покачала головой. Она сразу говорила, что Кэс должен был бы первым посетить президента. В представлении этих людей капитан – глава, именно с ним они желают разговаривать.
– Простите, саудара Алман, – вступила она, – дело в том, что Линь Ю, с которым вы беседуете – глава нашей экспедиции, ему принадлежит инициатива и… начальный капитал. Именно поэтому мы сочли необходимым, чтобы именно Линь Ю первым принял участие в беседах с вами!
Алман сразу подобрался, его небольшие глазки засверкали.
– Варак Линь, – он положил себе ломоть акульего плавника, – не скрою, нам до сих пор не приходилось сталкиваться с дружественно настроенными гостями, обладающими высокими технологиями прежних времен. Если у вас есть какие-то потребности, или вы нуждаетесь в деньгах, возможно, мы могли бы помочь вам?
– Да, разумеется, – Ю выпрямился, – мы также заинтересованы в том, чтобы продать ряд освоенных нами технологий. О цене мы сговоримся… Кроме этого, я бы хотел встретиться с представителями научных институтов и центров Калимантана – мы исследовали туманность в районе МЛ-718, и готовы безвозмездно предоставить интереснейшие снимки и данные…
– О науке позже, – кивнул Алман и указал на сидящего справа мужчину в белой хламиде, – вот уважаемый саудара Вайю, он владелец крупнейшей в нашей стране корпорации "Сатлиб", производящей летательные аппараты, электронную технику и боевые ракеты.
– Деструкторы, – произнес Вайю, как бы безразлично, но цепко глядя на Ю, – ведь у вас есть деструкторы?
– Есть, – пожал плечами Ю, – но не забывайте, это не наши технологии, мы еще ни разу ими не пользовались и толком не освоили.
– Но ведь у Калимантана нет собственной космической техники, – заметила Светлана, – зачем же вам деструкторы?
– Нас также интересуют высокоточные ракеты, устройства наведения, генераторы невидимости, лучевое оружие, – перечислил Вайю.
– Вы же понимаете, что такое бизнес, – добавил Алман, – от себя скажу, что правительство готово оплатить все эти заказы. Нам необходимо оружие! В нашем мире неспокойно. В Фиолетовом море курсируют эскадры пиратов, на Северных островах бунтуют сепаратисты…
– Еще эти чертовы партизаны на Бинге, – пробормотал мужчина, сидящий слева, – оттуда все инвесторы ушли! Богатый край, а работать невозможно, постоянно забастовки, да еще эти партизанские налеты.
– Тайюдин, председатель Комитета Безопасности и крупнейший акционер государственного концерна "Бали", – представил его президент, – Кстати, еще нам угрожают милитаристы с Конта. Это небольшой остров, однако они стремятся захватить жизненное пространство, и там совершенно не соблюдаются права человека!
– Да, я понимаю ваши трудности, – вздохнул Ю, – ну что ж, я думаю, надо начинать переговоры.
Светлана под столом наступила ему на ногу, Ю слегка пихнул ее в ответ.
– И еще, – добавил Тайюдин, – наша морская проблема…
– А что за морская проблема? – поинтересовался Ю.
Президент и Тайюдин переглянулись.
– На нашей планете, – пояснил Алман, – живет еще одна раса разумных существ. До сих пор мы не имели с ними дела. Со времен СТК мы не общались с ними. Но…
– Если я правильно понимаю, они живут где-то в океане? На островах?
– Нет! – покачал головой шеф безопасности, – не на островах. Ауэла живут в море. На океанском дне. Они выдерживают довольно большие давления, на суше чувствуют себя плохо, поэтому мы с ними не соприкасаемся.
– А во время СТК контакт с ними был? – уточнила Чин, – Что это за существа? Рыбы, млекопитающие, как они выглядят?
– Вы можете уточнить в библиотеке, – махнул рукой Тайюдин, – я не знаю, кто они там. Похожи то ли на китов, то ли на осьминогов. Не в этом суть. У них там цивилизация, и во время коммуняк в них зачем-то вбухивали огромные средства… Повторяю, меня не волнует их жизнь, но на Тарских островах был уже недавно серьезный конфликт, в результате чего ауэла создали цунами. Погибло 8 тысяч человек, целый остров смыло! Нам необходимо оружие, чтобы защититься от них, в случае если начнется война.
– Я понимаю вас, – кивнул Ю, – конечно, это опасно. Но здесь мы вам ничем не можем помочь, ведь у нас нет подводного оружия. Здесь нужны подлодки, торпеды… У вас ничего этого нет?
Тайюдин повернулся к соседу.
– Позвольте представить, Гема, владелец верфей…
Жирный Гема развел руками.
– Наши подлодки опускаются в лучшем случае на глубину до двухсот метров. Мы не можем достичь поселений ауэла. Конечно, у вас тоже нет такого оборудования, но может быть, технологии помогут нам сконструировать собственные торпеды.
– У нас нет оружия, – ответила Светлана, – для использования под водой. На космическом корабле оно не нужно. Но насколько я помню, два из наших челноков можно использовать как батискафы. Нужно уточнить глубину погружения…
Она нажала сенсор на браслете. Раздался веселый голос Антуана.
– Привет! Я слушаю, Светлана!
– Ант, наши челноки можно использовать как батискафы, и на какую глубину они рассчитаны?
– На достаточно приличную. До восьми километров.
Ю посмотрел на Тайюдина.
– Вы не сможете управлять нашими челноками, – сказал он, – и оружия на них нет. Но вот что я могу предложить – мы сами совершим погружение и попробуем договориться с вашими ауэла. Хотя бы выясним причины конфликтов.
Шеф безопасности пожал плечами.
– Ну что ж, это тоже вариант. Я думаю, мы договоримся.
– А как с нашими пленными? – спросила Светлана, – дело движется?
– Да, с этим все в порядке, – любезно ответил Тайюдин, – их отпечатки пальцев у нас сохранены, все личности установлены, их виновность несомненна. Мы еще раз благодарим вас за содействие в поимке этих преступников.
– Когда они будут казнены?
– Мы хотим назначить дату через две октады. Нужно подготовить общественность, понимаете ли… и некоторые детали. Все оформить. Казнь будет публичной. Разумеется, вы сможете присутствовать.
Ю поморщился.
– Если можно, мы бы предпочли не присутствовать на казни. Для нас главное – знать, что правосудие совершилось.
– Это как вам будет угодно, – согласился Тайюдин.
Лотта и Кэс тем временем отправились прогуляться по окрестностям аэродрома, оставив на корабле лишь Максима и Джана.
– Только не уходите далеко! – напутствовал их врач.
– Не волнуйся, – Кэс хлопнул его по плечу, – я все отлично понимаю. Мы погуляем в радиусе двух километров, и если что – сразу на корабль. Но ничего не должно случиться.
Пейзаж был великолепен – небо на Калимантане было необыкновенно синим, насыщенным до предела, даже чуть фиолетового оттенка. Это объяснялось, возможно, высоким содержанием кислорода в атмосфере. Космонавты шли по узкой асфальтовой дороге, растрескавшейся от времени, внизу по скоростной магистрали летели машины, слева громоздилась ядовито-зеленая сочная растительность – лес и кустарники, совершенно непролазные на вид, а вправо уходила необъятная долина, заросшая высокой травой и кое-где покрытая яркими пятнами цветочных полян. Лотта с наслаждением вдыхала легкий теплый воздух.
– Дойдем до океана?
– Далековато, – нахмурился Кэс, – но еще в пределах допустимого. Пожалуй, дойдем.
– Слушай, Кэс, а ведь если где-то жить, то – почему бы не здесь? Поговорить с правительством… нам выделят клочок земли, почему нет? Они тут вроде не изверги.
Кэс вздохнул.
– По правде сказать, Лотта, я не представляю жизни на какой-нибудь планете… Вспомни протозвезду! И вот таких чудес в космосе полно. А тебе разве не хочется исследовать новые миры?
– Да, но нам нужна база, куда мы можем возвращаться! Время от времени, конечно, можно совершать полеты.
– Если они это допустят, – буркнул Кэс, – ну и потом, именно на Калимантане… Здесь суши всего 2 процента. Плотность населения очень высока, и они еще не признают противозачаточных. Клочок земли у них – не дешевое удовольствие.
– Не понимаю этой глупости, – пожала плечами Лотта, – технологий, чтобы прокормить всех, у них нет. Рожают детей, чтобы те умирали от голода?
– И инфекций. Здесь у них фармакология тоже самая примитивная, да у бедняков и денег нет на лекарства. Кстати, Ю сообщил, что наши предложения о медицинских технологиях они вообще не приняли всерьез. Макс сейчас пытается выйти непосредственно на научные центры и фармакологические фирмы.
Вскоре перед космонавтами блеснул океан. Лотта вздохнула от восхищения. Темно-синяя масса воды до самого горизонта, в голубом мареве, в обрамлении зеленых пальмовых рощиц и белого песка. Пляжи все были тщательно огорожены, на них копошились люди.
– Искупаться бы!
– Боюсь, нас туда и не пустят, там частные пляжи. Да и у меня, к примеру, нет плавок, а ты…
– Женщин у них на общие пляжи вообще не пускают. Ладно, забудь, это я так. Хоть посмотрим!
Прямо на космонавтов выскочила толпа полуголых ребятишек. Кэс скосил глаза – у всех были видны ребра, и у самых маленьких отвисали животы, а ноги напоминали спички.
– Дяденька, тетенька, а дайте монету! А смотрите, как я танцую…
– Дяденька, а хочешь меня? – девочка лет двенадцати потянула Кэса за рукав, призывно, хотя и неумело раскрыв губы и чуть отвернув рубашонку, под которой виднелись зачатки грудей.
Кэс поспешно вытащил монету – запаслись на аэродроме – и сунул в руку девочке.
– Иди, и не занимайся этим! С ума сошла!
– Пойдем-ка отсюда, Кэс, – Лотта поспешно зашагала назад. У магистрали толпа отстала от них.
– Ты все еще хочешь жить здесь? – глухо спросил Кэс. Лотта вздохнула.
– Эх… посмотри на эти пальмы, небо, море! Это же рай, настоящий рай! Вот смотришь на это, и кажется невозможным – как в этом раю можно жить не прекрасно? Как могут здесь люди убивать друг друга, как девочки здесь продают себя за монету, как дети могут голодать?
– И ведь подумай, здесь тоже был СТК. Это была одна из планет СТК, колонизовали ее в основном индонезийцы и малайцы, одна из немногих планет, названных в честь земной местности – в данном случае острова на Земле. Вот тогда, наверное, здесь действительно был рай…
Некоторое время они шли молча. Потом Лотта начала.
– Слушай, Кэс… Я давно хочу спросить. Вот там, на Мару-3 – эта база. Ты нам начал объяснять эту коммунистическую теорию, ну об устройстве общества. По этой теории получается так, что жизнь в обществе зависит прямо от экономического уровня развития. Это логично и видно: когда ксалийцы уничтожили все следы технологий космической эры, планеты были опущены обратно в индустриальную эпоху, и соответственно, опять воцарился капитализм. Но как это объясняет происшествие на Мару-3? У них были репликаторы, которых нет пока даже у нас. У них было фактически изобилие – если не считать каких-то мелочей. Они вообще не зависели от процесса производства. Но… они опять вернулись к дикому положению вещей, когда все кому-то принадлежит, и идет борьба за собственность и власть. Как твоя коммунистическая теория все это объясняет?
– Видишь ли, – Кэс задумался, – теория эта – вроде любой научной теории, описывающей крупные явления. Она описывает общий случай. В общем случае производственные отношения и производительные силы определяют и общественный строй… То есть имеется корреляция между уровнем развития технологий – и общественной формацией. Но… у людей все равно остается свобода воли. И у отдельного человека, и у коллектива людей есть свобода воли. Мы знаем случаи, когда в изолированных странах при очень низком развитии промышленности и низком уровне технологий, в бедности развивался полноценный социализм, небольшие ресурсы успешно делились на всех, не было голодающих, шло быстрое развитие науки и производства… И такое положение сохранялось долго. Ну а на Мару – все наоборот. А произошло это потому, что они не были бдительны. Стоило допустить проникновение заразы собственничества, индивидуализма, жадности, конкуренции – и эта инфекция разрослась. Уничтожить ее было легко. Но они почему-то этого не сделали. Это как болезнь. За этим – здоровьем общества – тоже надо следить, в особенности за здоровьем руководителей и сильных личностей.
– Выходит, что не все определяется материальными факторами? – спросила Лотта. Кэс пожал плечами.
