Текст книги "Метод Нестора (СИ)"

Автор книги: Яна Розова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

Цирюльник Мидаса

Домой Вика попала уже к девяти часам и только тут поняла, что допустила кошмарную ошибку. Она забыла пожарить заказанные на вечер котлеты! Боже, что теперь? Впрочем, долго мучиться неизвестностью не пришлось.

Утром, когда она осталась одна и зеркало в ванной снова отразило следы вчерашнего семейного разговора, вдруг зазвонил телефон. Вика равнодушно отвернулась от синяка на скуле, который был совсем не большим и не таким уж и синим. Ну, это мелочи! Вот что-то дышать больно, там не ребро сломано?! По дороге к звенящему телефону Вика все пытала прощупать пальцем где болит, но у нее не получалось.

– Алло! – крикнула она в трубку, и тут палец попал прямо на то самое место, где ребро болело больше всего. Она хватанула ртом воздух и на долю мгновения чернота закутала ее в свою плотную толстую шаль. Когда боль утихла, Вика снова повторила, но теперь сдавлено: – Алло...

– Да ты глухая совсем? – нагловатый и насмешливый голос мог принадлежать только одному человеку из числа знакомых Вики Золотовой.

– Антон? – спросила она неуверенно.

– А кто же еще? Ты чего, обиделась на меня?

– Но ты меня обхамил ни за что, – ответила Вика, осторожно мостясь в кресло, чтобы меньше саднил левый бок. – Я не обиделась, а поняла, что ты больше не хочешь со мной разговаривать.

– Да я бы и не разговаривал с тобой, но ты же не даешь!

Семенов так обрадовался своей сомнительной остроте, что от его смеха даже Викина трубка затряслась. Золотова же совсем не поняла, что он сказал и что она ему не дает, но учуяла похабщину и уточнять не стала.

– Ладно, – сказала она, когда собеседник отсмеялся всласть. – Чего тебе надо? Меня на работе ждут.

– Да нет, – резонировал Антон, – это тебе надо! Ты же хотела чего-то там узнать. Так приезжай. И подругу захвати!

– Какую подругу?

– Бутылку, балда! – радовался Семенов, уверенный, что получит требуемую «подругу».

– Я больше не хочу у тебя сидеть, – ответила Вика. Ей хотелось немного осадить Антона. Она всегда не любила такой тип людей: находятся на самом дне, а всех вокруг дураками считают. – У тебя ужасно грязная квартира.

– Приди и помой! – последовал ответ. – Ну, если не хочешь у меня, давай в кафе встретимся. Здесь, внизу, у моего дома. Только ты платишь. У меня денег нет!

Последнее он произнес почти с гордостью, чем еще больше раздосадовал Вику. Но деваться ей было некуда. Нужна информация – плати! Скрывая свое недовольство, она сказала:

– Жди меня в этом своем кафе через час.

Потом бросила на рычаг трубку и скорчилась в кресле от болевого эха.

В кафе «Авиа» она появилась ровно через час как и обещала. Пунктуальность давно стала для Вики привычкой. Иногда ей даже казалось, что ее поддерживает эта постоянная привязка к времени, к данному обязательству, к назначенной встрече. В ней стал проявляться некоторый педантизм, выполняющий ту же поддерживающую функцию спасательного круга.

Для разговора с Семеновым Вика подготовилась самым тщательным образом. Она запаслась деньгами, проглотила две таблетки нурафена и привела лицо в порядок. Для этого потребовался тональный крем, маскирующий карандаш и румяна цвета кофе с молоком, придающие скулам равномерный окрас загара. Синяк можно было разглядеть только присмотревшись. Для пущей маскировки Вика свесила длинные пряди рыжих волос на ушибленную левую сторону и осталась вполне довольна собой.

В грязноватом и закуренном помещении Вика не сразу нашла Семенова. Он пристроился за дальним столиком возле стены, с которой прямо в зал пикировал бравый «кукурузник». Антон, одетый в теплую куртку и вязаную серую шапочку, низко надвинутую на глаза, выглядел вполне прилично,. Он встретил журналистку веселым и придирчивым взглядом. Вика молча села на пластиковый стул, прислушиваясь к своим ощущениям в области левого бока.

– Привет, – осклабился водитель. – Ты чего такая грустная?

Вика подавила неприязнь и улыбнулась собеседнику:

– Чего пить будешь?

– Её, родимую!

К столику лениво подошла официантка.

– Бутылку водки и пакет апельсинового сока, – заказала Вика.

– И неси салат «Столичный», мясное ассорти и копченую курицу, – добавил Антон, рассматривая грудь официантки, выпирающую над кокетливыми оборочками передника.

– Несите, – подтвердила Вика. – Только для него.

– У тебя денег не хватает, чтобы за двоих заплатить? – Семенов сказал это удивительно мерзким тоном. Его глаза прожигали дыры в коротенькой юбке отошедшей от стола девушки.

– Я пить не буду, поэтому мне и закусывать не надо.

Повисла пауза. Треугольное лицо Антона выражало скуку и нетерпение одновременно. Когда соблазнительная официантка принесла заказ, он уже и не глянул на ее прелести, а стянул с головы шапочку и схватил графин с водкой. Вика ждала пока он выпьет первую рюмку и будет готов поговорить. Он выпил, схватил пальцами кусок колбасы. Подвинул к себе мисочку с салатом. Вика отвернулась. Разглядывая зал, она машинально убрала волосы за ухо.

– Эт чо у тебя на лице? – услышала она насмешливый вопрос.

– Не твое дело, – Вика снова провернулась к визави и снова отпустила прядь на ушибленную щеку.

– Оно конечно... но кто-то приложился крепко! – Антон жевал салат и рассуждал с полным ртом: – Либо приставала к кому-нибудь с глупостями, либо муж у тебя такой рукастый. Пристаешь ты конкретно, значит, кого-то достала. Так?

– Не пристаю я к людям.

– А ко мне? – он выпятил нижнюю губу. – Или я не человек?

Вика пожала плечами. Ей захотелось расплатиться и уйти. Но надо же узнать хоть что-то!

– Значит, муж? – продолжал лезть не в свои дела Семенов. – И часто такое бывает?

– Давай лучше о деле, – предложила Вика. – Почему ты решил, что твой шеф убил именно доктора Горника?

– Ты сначала скажи, – у водителя уже масляно блестели глаза, – он часто бьет тебя?

– Да что же ты привязался?! – воскликнула Вика, потеряв всякой терпение. Тоже мне Каннибал Лектор! Как это у них там было: «Ты мне, я тебе»? – Да, часто. Да, бьет. Да, муж! Доволен?

– И сколько лет ты с ним живешь?

– Пять.

– И всегда так было?

– Почти... – она помолчала, надеясь, что пьяница заговорит о чем-нибудь другом, но Семенов смотрел выжидательно. Тогда, как ни странно, Вика начала рассказывать. Ее будто прорвало после первого признания. Никогда и никому не говорила, стыдясь, остро чувствуя свое унижение и не желая стать предметом обсуждения для жадных к чужой крови слепней. Сейчас же ей было абсолютно все равно, что подумает о ней алкаш, живущий в грязи и вечном водочном кумаре. С другой стороны, Вику давно мучил комплекс цирюльника царя Мидаса. Хотелось рассказать хотя бы тростнику о том, что уже давно было её жизнью. – В первый раз он не сильно ударил, а потом дарил цветы, извинялся. Я подумала, что это случайность. Мне тогда показалась, будто я и впрямь виновата. Муж так считает. Я ведь и вправду неудачница: и в школе училась так себе, и в институте. Работу долго не могла найти. Пристроилась в газету, но зарабатываю копейки. Муж получает намного больше! А во второй раз, когда он избил меня, было страшнее и больнее. Потом снова цветы. А потом покатилось! Как месячные – четко раз в двадцать дней. Полный цикл: мирный период – неделя, период раздражения – еще три дня. Потом мы ищем повод – пару дней, потом – вот это, – она указала на свой синяк. – Потом – цветы, раскаяние и так далее. Я больше не думаю, что хоть в чем-то провинилась, но остановить его уже невозможно. Стараюсь только не провоцировать лишний раз. Веду себя осторожно, но уже не помогает!

– А почему не уходишь? – Семенов опрокинул третью рюмку в рот и сложил перед собой руки как отличник на уроке. Все треугольники его лица стали равнобедренными, выражая внимание к рассказу собеседницы.

– Потому что некуда. Жить негде. Мама умерла. Отец второй раз женился, у него двое детей. Меня там не ждут! Снимать квартиру не позволяют финансы. Зарплата около пяти тысяч, а в месяц за квартиру надо четыре с половиной. Да и бесполезно пытаться уйти. Он понимает, что такую дуру, как я, найти будет не легко, поэтому и не отпускает. Ему надо спускать свою злость, иначе он заболеет! Я хотела снять комнату у хозяйки, нашла такую. Переехала к ней. Он нашел меня, притащил домой и... – Вика вдруг всхлипнула и почувствовала, как сдавило горло спазмом.

Антон протянул ей рюмку с огненной водой. Водка была такой невкусной и обжигающей, что Вика даже чихнула. Семенов снисходительно рассмеялся:

– Какие мы нежные! – и живо выдал ей рецепт устранения всех неприятностей: – В милицию заявление подавать надо!

– Да ерунда это, – ответила Вика хрипло. Нет, водка – не мой напиток! Она шмыгнула носом и поделилась опытом: – В милиции надо справки, освидетельствования, что там еще?.. Словом, правды будешь долго добиваться, а если добьешься – он штраф заплатит и все! Пятьсот рублей! Не смешите мои тапочки! Ну, и рассчитается потом со мной по-своему. И вообще, мне уже почти все равно.

– Как это?

– У меня детей теперь быть не может. Так что все равно все сломано. Это тоже он сделал.

Золотова подняла глаза, полные настоящего страдания и с облегчением заметила, что Антон не смотрит на нее. Его взгляд был сосредоточен на пропеллере кукурузника, нарисованного на стене за ее спиной.

1993 год

Почему-то мне никогда не казались преступниками распространители наркотиков. Я всегда думал, что наркомания это сознательный выбор, как и преступление. Если кайфа хочешь больше чем жить – твои проблемы! Никто никого не заставляет, так же как и с алкоголем. Можешь жить как падаль, а можешь как человек. Выбирай! Не вешай свои проблемы на других!

Другой взгляд на эту проблему пришел ко мне этак году в девяносто третьем. Я ввязался в то Дело просто потому что не смог сидеть сложа руки. К тому моменту опыт у меня уже был. Правда, не было материальной возможности воплощать все что хотелось в жизнь. Приходилось ходить на работу, зарабатывать себе на жизнь, как-то общаться с людьми, которые были мне малоинтересны. Дисбаланс между образом жизни и постепенным осознанием своего истинного предназначения становился все заметнее. Мне просто необходимо было поступать по душе, а я сидел в душных помещениях и терял время. Откровенно говоря, я маялся и искал хоть какой-нибудь выход из сложившегося положения.

Конечно, выход нашелся, иначе я бы не стал тем, кто я сейчас, но начиналось все совсем с другого. Однажды утром я вышел из дому, чтобы снова оказаться в гуще чужих дел и чужих интересов. До остановки мне надо было пройти почти через весь квартал. Сокращая путь я шел дворами. Рядом с моим домом стоял девятиэтажный панельный скворечник и возле первого его подъезда я наткнулся на небольшую толпу. У самого козырька стояла «скорая». Скорее всего, прошел бы себе мимо, но тут санитары вынесли носилки. На них лежало накрытое с головой маленькое тело. Я уловил, как одна из женщин, стоящих неподалеку сказала:

– Погибли дети. Не смогли их откачать.

И тут показались вторые носилки. На них тоже лежал кто-то, ростом не выше ста двадцати – ста сорока сантиметров. Неужели, правда дети? Чуть поодаль от скопища зевак вертелись несколько мальчишек со школьными сумками в руках. Я потихоньку продвинулся к ним. Пацаны часто знают больше взрослых, а уж о сверстниках они точно были информированы лучше остальных. Кроме того, непосредственные дети легче вызываются на разговор. Сведения они выкладывают просто из желания показать свою осведомленность. Правда и приврать горазды!

– Эй, парни, – обратился я к ним со скучающим видом, – что случилось-то здесь?

Мальчишки мигом повернули ко мне свои возбужденные румяные мордочки.

– Генка и Толька обкололись героином! – выпалил толстенький пацанчик с карими живыми глазами.

– Чем? – поразился я.

Видя мою реакцию и желая еще больше фурора, черноглазый придал себе серьезности и подтвердил собственные слова:

– Да, правда, героином. Вот и пацаны знают!

Остальные его приятели закивали головами и стали наперебой сообщать подробности:

– Правда героин!

– Им Венька принес!

– Он и колол, я видел!

– А мне тоже предлагал, но я не колюсь, – на тон тише сказал маленький шустрый очкарик из породы местных умников.

Я немного преувеличенно вытаращил глаза, чтобы ребятам было интересно рассказывать дальше. Однако, я и в самом деле был удивлен. Может, фантазируют?

– Как это предлагал? – мне было не понятно. – Неужели ты видел, что он и колол?

– Да просто, – ответил очкарик небрежно. – Он всем предлагает. Приходит за школу после уроков и ждет, пока к нему подойдут те, кто постоянно ширяется или таблетки покупает. Потом новичкам говорит, что можно разок бесплатно попробовать и колет. Вот и им, – он стрельнул глазами в сторону носилок, – тоже вогнал. Наверное, им потом стало плохо, когда уже до дому дошли.

– А уколов новички не боятся? – мне больше хотелось знать про Генку и Тольку, но я опасался проявлять конкретный интерес.

– Нельзя показать – засмеют! – вступил в беседу самый высокий из ребят. – Я отказался колоться, сказал, что не выношу, когда в руку, а все как заржали! Говорят – тогда давай в задницу!

– Значит, за каждым уколом надо к этому Вене ходить за школу?

– Вы, что, тоже хотите? – немного ехидно спросил черноглазый мальчишка. Я заметил, что он чуть-чуть шепелявил.

– Нет, – засмеялся я. – Я уже взрослый и знаю, что в жизни есть кое-что получше этого дерьма!

– Секс, да?! – полюбопытствовал очкарик.

Не смущаясь я ответил:

– И секс тоже. Только если в вашем возрасте начать колоться, ни до какого секса вы уже не доживете. Так за уколом только к Вене?

– Ну, да! – это сказал тот, что повыше. – Только Веня не так делает. Сначала он всем бесплатно предлагает укольчик, а потом, когда уже хочется еще, продает таблетки. Они такого кайфа, как героин не дают и поэтому их много нужно!

– Откуда ты такой знающий? – поинтересовался я.

– А у него, – пояснил черноглазый, потому что высокий мальчик отвечать не собирался, – брат от наркотиков в психушку попал. Но он же долго наркоманил, да?

– Ага, – нехотя ответил высокий. – Он и торговал... Теперь маму от горшка не отличает. Передозировка и мозги все умерли.

– Сочувствую, – сказал я. – А брат тоже у Вени покупал?

– Нет, ты чо! Он у самого Сивого брал.

– А Сивый кто?

– А вы из милиции? – у очкарика глаза за стеклами стали совсем большими. Я растерялся: слишком много вопросов задаю, а зачем – не объясняю. Ребята могут где-нибудь проболтаться и меня вычислят. В то время у меня не было привычки машинально придумывать легенду, но я напрягся и выдал:

– Просто спрашиваю, потому что у меня племянник вашего возраста. Не хочу, чтобы и он на наркотики подсел.

– А что вы сделаете! – по-взрослому безнадежно махнул рукой брат наркомана. – Если сам ваш племянник не откажется, то никто его не остановит.

Пора было теряться в толпе. В принципе, ниточку я уже поймал. Надо было только еще кое-что уточнить.

– Ладно парни, – сказал я, – держитесь!

Они улыбнулись мне так открыто и приветливо, что у меня даже в сердце что-то ёкнуло. Те, которых вынесли, тоже наверное, так улыбались.

Я стал медленно продвигаться внутри скопища людей. Все они были соседями, большинство между собой знакомы и поэтому разговоры не смолкали. Мои локаторы успели уловить кучу всякой информации. С удивлением я заметил, что взрослые высказывали совсем другие версии происшедшего. Среди них были и весьма примечательные по глупости:

– Грибами отравились...

– Врачи виноваты! У Тольки и Генки аллергия на «чупа-чупсы» была, а они и не догадались!

– Мать виновата, а не врачи! Дрянью из пакетов детей накормила, а теперь рыдает, дура!

– Да с балкона они прыгали, потом их домой снова занесли, пытались реанимацию делать!

Версия об отравлении некачественными продуктами превалировала. Вдруг все смолкли и повернули голову к подъезду. Я тоже посмотрел туда и увидел как со ступенек спускаются трое взрослых. Они шли одни по этой лестнице вниз и было в этом их схождении что-то символическое. Им еще раз придется пройти вот так, втроем, когда они будут хоронить своих детей.

Это были две женщины и мужчина. Он был молод, на вид лет тридцати, и очень бледен, бледен до синевы. Его волосы трепал легкий ветерок, на его плече повисла такая же молодая стройная женщина, а он словно окаменел, одеревенел и превратился в шагающую статую. Его жена рыдала навзрыд, растирая и почти раздирая лицо руками. Наверное, она плакала уже не первый час, потому что глаза совсем опухли. Рядом с парой по лестнице шла женщина постарше. Ее лицо было залито слезами, но она будто и не замечала этого, а все время жестикулировала и что-то говорила. Казалось, она пыталась объяснить себе случившееся, но не могла и повторяла доводы снова и снова.

Смотреть на них было совсем невыносимо. Кое-кто из женщин, собравшихся вокруг, заплакал и запричитал и я позавидовал такой обоснованной полом возможности. Мне рыдать нельзя. Зато мне можно действовать.

Отвернувшись от убитых горем родителей, я вдруг заметил, что один из санитаров мне очень хорошо знаком. Дело в том, что я работал в те времена в фирме, занимавшейся поставкой медицинского оборудования. У нас было все, начиная от аппарата для сканирования мозга и заканчивая клизмами. Я работал с клиентами, выписывая счета и выдавая заказанное оборудование. И не далее как вчера именно этот санитар приезжал ко мне за градусниками. Он был довольно молод и неопытен, поэтому где-то потерял доверенность на получение товара. Когда я сказал, что без доверенности я не имею права выдать ему эти несчастные градусники, он ужасно расстроился. Главный будет орать на него за потерю времени и документа тоже. Тогда я сжалился. Чего уж там! Подумаешь, десять градусников! Пусть возьмет их без доверенности, а новую бумажку потихоньку от главного справит в бухгалтерии и завезет мне как-нибудь по дороге! Парень обрадовался несказанно. Кстати, доверенность он еще не привез, так что был и повод подойти к нему.

– Здравствуйте, – сказал я санитару. Он поднял глаза от папки, где карябал свои медицинские загогулины.

– А-а! Здрасьте! Вы тоже тут?

– Да на работу шел и вдруг вас увидел, – сказал я с улыбкой. – Что это тут такое? Прямо митинг собрался!

– Да, – он тоже улыбнулся рассеяно, но тут же его улыбка поблекла. – Мальчишки таблеток наглотались. Если бы родители раньше увидели – можно было бы спасти! Их только утром нашли. Стали будить, а они не просыпаются. Тогда нас вызвали. Наркота, какая-то... Пока точно не знаем.

– Ой, вот ужас, – я сделал вид, будто не знал ничего. – Они уже с малого возраста колются!

– Да нет, – возразил он уверенно. – Это не уколы. Следов нет и заблевано все вокруг. И как только родители не слышали! Они же за стенкой умирали! Вон мать того, что был в гостях, – санитар указал на жестикулирующую женщину. – Кажется, с ней будут проблемы! Пойду, врач меня уже зовет.

Я кивнул. Моему собеседнику и вправду махала рукой толстая тетка в белом халате, подзывая к себе. Отойдя на пару шагов, парень обернулся и сказал мне:

– Доверенность завтра принесу! Мне уже бухгалтер пообещала.

Я чуть не спросил, какая еще доверенность? Но опомнился и снова деловито кивнул ему.

Надо было идти на работу. Я еще раз оглянулся на машины «Скорой помощи» и ушел прочь.

Весь день прошел в раздумьях. С одной стороны, впечатление от утренних событий было необыкновенно тягостным. Но надо ли мне вмешиваться? Как оказалось, мальчишки все-таки приврали мне насчет героина. Может и до торговца наркотиками добраться не так легко, как они говорили? И все-таки, нет ничего сложного чтобы найти его, а значит, милиция найдет негодяя и он сядет в тюрьму. Правда какое-то куцее получится наказание, сколько бы ему не дали. Однако, утешал я себя, есть закон, он определяет меру наказания. Это продуманная и апробированная система борьбы с правонарушениями...

Бла-бла-бла!

Я уговорил себя пока воздержаться от решительных действий. Тем более, что мне надо было работать. Я только чуть-чуть сунул свой любопытный нос в дела парня, который торгует наркотиками в школе. Нет, не только торгует, а еще и втягивает в самоубийство все новых детей. В перерыв не пошел обедать в буфет на первом этаже, а съездил к школе и немного задержался там. Точнее не там, конечно, а на втором этаже первого подъезда дома, стоящего прямо за школой. Оттуда было чудесно видно, особенно если у вас приличная оптика, все поле деятельности Вени.

Для себя решил приходить сюда пару раз в неделю, пока не наступит тот день, когда Веню арестуют. Хорошо бы у меня на глазах! Весь месяц, два, а иногда и три раза в неделю я приезжал во двор за школой. У меня на глазах к Вене подходили все новые мальчишки и девчонки. Он давал им какие-то белые пакетики, совсем маленькие, а потом они исчезали. И если возвращались, то уже с деньгами за новой дозой. За время моего дежурства шестеро детей стали наркоманами, а я ничего не предпринимал! Где же милиция? Где все эти серьезные ребята с буграми в области подмышек их кожаных пиджаков? Почему они не приходят сюда, не берут Веню с поличным, не суют его мордой в асфальт и не украшают хромированными браслетами его запястья в грязных цыпках?

А что, если его «пасут», рассчитывая через Веню добраться до более крупной рыбки? Но неужели за целый месяц он ни разу не встречался со своими поставщиками? Быть такого не может! У него каждые три дня новая партия, я точно знаю. Вычислил по его поведению. Сначала, когда закрома ломились, Веня доставал «товар» из-за пазухи очень быстро, потом, по мере опустения запасов, искал пакетики дольше, а когда партия истощалась совсем – подолгу рылся в карманах пока новый клиент ждал своей дозы. На следующий день запасы пополнялись. Вряд ли Веня приносил наркотики из дома, слишком он мелкая сошка, чтобы ему доверили крупную партию «под реализацию». Купить много «товара» он тоже не мог, потому что больших денег у него не было.

Все это были только догадки, но они постоянно крутились у меня в голове, мешая сосредотачиваться на работе. Вскоре я уже написал заявление об отпуске за свой счет и решил выследить Веню и его поставщиков.

Это снова оказалось на удивление просто! В день, когда Веня в очередной раз распродал последние пакетики, я пошел за ним следом от школьного двора. Веня топал прямо к кафе «Южное», имеющее репутацию вполне приличного заведения. Войдя внутрь, он прямиком направился к столику у окна, за которым сидела женщина среднего возраста. Рядом с ней развалился бритый крепыш, явно охранник. Веня уселся напротив тетки, кивнул охраннику и навис над столом.

Тетке я уже дал прозвище «мамаша». Веня передал мамаше черный сверток. Та сунула его крепышу. Он взял сверток и вышел, как я понял в туалет, чтобы пересчитать вырученные деньги. Мамаша и Веня мирно беседовали пока он отсутствовал. А я устроился за стойкой бара и заказал пива. Судя по выражениям лиц, тетка и парень очень даже ладили. Она немного кокетничала в стиле «вамп», а он масляно улыбался, при чем демонстрировал значительную брешь в ряду зубов с левой стороны.

Крепыш вернулся, покивал мамаше и только тогда она выдала своему помощнику какие-то ключи. Веня попрощался с мамашей и пошел следом за крепышом к выходу. Прихватив свою бутылку пива, я тоже проследовал к выходу. Там сделал вид, будто расслабленно выбираю направление для прогулки и заметил, как Веня уже выбирается из подержанной иномарки. Он махнул рукой крепышу на прощание и пошел восвояси.

И я судорожно заметался: мне не хотелось расставаться ни с одним из своих новых знакомых! Достаточно ребят начали принимать наркотики прямо у меня на глазах пока я бездействовал! Сейчас я не могу больше упустить ни одной дозы! Что же делать? Мамаша или Веня? Кем заняться первым? Панику удалось пресечь только одним аргументом: Венины дозы уже на порядок ближе к непосредственному потребителю. Значит, надо взяться за Веню.