Текст книги "Мятный сон (СИ)"
Автор книги: Яна Пишу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)
– Не трогай меня! Я сам справлюсь!
Мальчик стряхнул свои грязные подёртые коленки, в которых застрял мелкий гравий, посмотрел на разбитые в кровь пыльные локти, схватил свой старенький велосипед и быстро поехал прочь, сгорая от смущения. Наверняка она уже успела над ним посмеяться. Он был в этом просто уверен. Мальчик привык к тому, что над ним все издеваются и подшучивают в школе. Он и представить себе не мог, что девочка с со светлыми волосами и большими глазами не станет этого делать. Он ехал и ненавидел её за то, что она никогда не захочет с ним дружить. А ведь ему хотелось бы иметь друга и неважно какого друга, главное настоящего. Даже, если бы другом оказалась вот такая вот девчонка.
Однако больше всего этот двенадцатилетний мальчик ненавидел самого себя, и свой старый велосипед, вернее, того, кто ему подарил ржавую скрипучую двухколёсную развалюху, с дурацкой неисправной цепью, которая то и дело слетала и теперь стала причиной его позорного падения. Сейчас он ехал к маме на работу, как обычно, и нервно стирал с лица капли дождя. Они внезапно сорвались с отяжелевших темных облаков, нависших над Сиэтлом и теперь больно били по его лицу.
Хотя вряд-ли дождь умеет скапливаться в уголках глаз, а затем сбегать по щекам, оставляя за собой солёные следы…
***
Сидя на одиноком песчаном берегу, в одних лишь мокрых от дождя штанах и грязных промокших на ногах кедах, Николас вспомнил тот день, когда он упал с велосипеда возле дома Санни и впервые услышал её голос. Он постепенно вспоминал свою жизнь до "аварии", о которой солгала его мать и не мог перестать на неё злиться из-за скрытой правды. Он имел право знать эту правду! Каждый имеет право знать правду, пусть и такую горькую! Если бы не нападение на Санни в тот вечер и если бы не его случайная прогулка, возможно, что он бы так и остался жить, терзаясь обрывками воспоминаний, всякий раз считая, что он медленно сходит с ума. Сейчас его память возвращалась очень стремительно, взрываясь в голове жуткими кадрами его тяжёлого детства. Он вспоминал ужасы прошлого, страшные моменты побоев, крики и слёзы матери, его безуспешные попытки её защитить от насилия самого близкого и важного человека для каждого мальчика – папы. Он вспомнил страх и боль, которые ему доставлял родной отец! Отец… Как же ему хотелось все эти годы вспомнить отца! Мама всегда рассказывала сыну о чудесных качествах, о подвигах и благородстве своего любящего мужа и заботливого главы их "счастливого" семейства. Всё это время он надеялся быть хотя бы на половину похожим на него. А теперь? Теперь эти желания выглядели не просто глупо, а нестерпимо мерзко и отвратительно. Одно дело всю жизнь пытаться спрятать подальше в памяти пережитый ужас, другое дело о нём забыть и верить сладкой лжи, которая обязательно станет ещё более горькой, чем страшная, но правда! Николас вымученно улыбнулся своим мыслям, отчаянно пытаясь принять правду своего прошлого.
На небе показалась верная спутница нашей планеты Луна. Густые темные тучи расступились из-за порывистого ветра и, подобно бархатному театральному занавесу, представили всем жителям Ричмонда этот по-особому яркий лунный облик, давая возможность каждому насладиться её ночным платьем с бриллиантовым свечением. Николас осмотрелся по-сторонам и заметил, как что-то сверкнуло справо от него. Небольшая лужица собралась в иссушенном стволе дерева, которое лежало рядом с ним на влажном холодном песке, и отражала в своих водах небесное воинство звёзд. Поднявшись на ноги, Николас подошёл к гладко отшлифованному временем, водой и ветром бревну, заглянул в кривое отражение лужи, растревоженное редкими каплями дождя и стал пристально себя рассматривать в нём. Он трогал своё лицо будто впервые, будто впервые за все эти годы
"слепоты" он увидел свое отражение, как внезапно получивший прозрение человек и теперь ощущал себя по-настоящему чужим и несчастным. Он трогал заострённые черты своего лица, рассматривал упрямый подбородок, с выраженной ямочкой посредине, смотрел в маленькие тёмные глаза, обрамлённые темнорусыми ресницами, грустно улыбнулся широкой улыбкой с крупными ровными зубами от природы, прошёлся ладонью по грубой плотной щетине и замер в оцепенении. Он не ошибся. Николас выглядел в точности как его отец. Он унаследовал от него все его черты, вплоть до ямочки на подбородке и морщин появляющихся в уголках рта, когда он улыбался. Всё эти годы, смотря в зеркало, он видел того, кого сейчас предпочел бы забыть навсегда. Он был полной копией своего ненавистного отца и от этой правды теперь ему никуда не деться…
***
– Твои локти уже зажили?
Санни спрыгнула с качели и подбежала к Николасу, который часто проезжал мимо её дома. Ей очень хотелось с ним подружиться хотя бы потому, что на её улице никого из ровесников не было, а в школе поиграть времени просто не хватало. Она любила игру салочки и надеялась, что если он живёт где-то неподалеку, то сможет приходить к ней по выходным в гости и вместе играть во дворе. Но Николас шёл своей дорогой и не замечал её.
– Скажи, как тебя зовут?
"Опять эта девчонка достаёт меня.", – подумалось ему.
Велосипед Николаса окончательно сломался и теперь ему приходилось каждую неделю преодолевать по пять километров пешком, чтобы забрать и отнести домой просроченные продукты, списанные маркетом, где и работала его мама. Часто в две смены она распаковывала, расскладывала и расфасовывала товары со склада на стеллажах магазина, и несколько раз в неделю по ночам подрабатывала уборщицей. Те продукты питания, которые магазин не успевал вовремя распродать, она забирала домой. Начальник её отдела ценил в ней надёжного, добросовестного работника и знал её нелегкую семейную ситуацию, поэтому большую часть лучших товаров отдавал именно ей. Для них с сыном это было настоящим спасением. Она получала скромное жалование, но даже его она могла бы экономно распределять, да так, чтобы не нуждаться в самом необходимом, если бы не одно "но". Все её честно заработанные средства забирал любящий муж и отец. Он пил. Деньги проматывал в первую же неделю после их получки, а затем влазил в новые долги, продолжая пить и превращать в сущий кошмар жизнь своих домашних. Однако, когда деньги в доме заканчивались, а одолжить было уже не у кого, вот тогда спокойствие и вовсе покидало их дом. Он избивал свою жену по поводу и без, устраивал порку своему сыну, когда тот кидался защищать маму, а затем читал на повышенных тонах часовые деспотичные нотации. Он заставлял раскаяться жену и сына в их содеянном зле, говоря, что они разрушили ему жизнь и сами во всем виноваты, что если бы ни она и если бы не её ублюдок, которого она нагуляла как последняя шлюха, он бы жил сейчас по-другому. Со слезами на глазах они просили у него прощения, желая поскорее освободится от этого ужаса, но знали, что в скором времени всё это повториться опять. На него не было должной управы. В полиции уважали его прошлые военные заслуги во время афганской войны. Соседи говорили лишь о криках доносившихся с их дома, а его жена Ольга просто из страха очередных побоев не давала никаких показаний. Сколько же боли она натерпелась от него за последние два года. Она бы хотела от него уйти, но куда, к кому? Тринадцать лет назад она покинула Россию, свою родину, влюбившись в американского офицера ВВС США. Он был красив, статен, к тому же старше её на девять лет. Для неё он казался надёжным человеком. Ей хотелось довериться ему полностью, положиться на него как на того, кто вызывал в ней именно это чувство. Её родители погибли в автокатастрофе, когда ей было всего семнадцать. Никого близкого рядом с ней не оказалось, бабушки жили в сёлах, да и сельским людям было нелегко свести концы с концами. Что уж и говорить о девушке, которая выросла в городе и ничего не понимала в земледелии. Она устроилась официанткой в одном из ресторанов Москвы и именно там она и встретила своё "счастье". Знала бы она тогда, во что превратится её жизнь теперь.
Это был четвертый поход Николаса за этот месяц в маркет, но с каждым разом его сумки казались тяжёлее предыдущих. Руки и спина у него не переставали болеть даже на второй день отдыха, а ладошки нестерпимо гореть из-за свежих мозолей.
– Чего тебе надо? – мальчик остановился и, повернувшись, грубо спросил эту надоедливую девчонку.
– Ничего. Я просто хотела с тобой поиграть, – грустно ответила Санни.
"Поиграть? Да она просто смеётесь надо мной!".
– Я тебе не собака, чтобы играть с тобой. Отвяжись от меня наконец.
– Я…я… – Санни пыталась сказать что-нибудь в ответ, но предательские слёзы показались на её больших красивых глазах, выдавая чувство обиды.
Николас заметил это и не мог понять, почему она расплакалась и убежала. Если она хотела подразнить его, то вряд-ли бы обиделась на его грубость. А вдруг она и вправду хотела с ним поиграть? Ему стало очень стыдно за то, что он обидел её, но он же просто хотел, чтобы над ним не подшучивали, как это всегда было. Николас привык к тому, что у него нет друзей, а если ему предлагают поиграть, то обязательно будет весело всем, кроме него.
Будучи худым, слабым мальчиком из явно неблагополучной семьи, Николасу было не под силу противостоять издевательствам откормленных, разбалованных, невоспитанных и жестоких сверстников, поэтому он просто смирился с одиночеством.
Стрелки часов показывали шесть вечера. Неся в руках долгих полтора часа полные неподъемные сумки с едой, Николас заметил вдалеке красную крышу дома той самой приставучей девочки с красивыми волосами. Он перешёл на другую сторону улицы и поставил сумки на тротуар для того, чтобы передохнуть. Он думал набраться сил и как можно быстрее пройти мимо её дома. Николас не хотел, чтобы она заметила его, так как ему все ещё было очень стыдно. Однако, когда её двор стал виден издалека, он обрадовался и облегчённо выдохнул. Во дворе никого не было, а значит, его никто и не заметит. И вот он уже почти миновал дом Санни, как вдруг он услышал доносящееся пение из выходящих на улицу окон её гостиной. Он замедлил шаг и стал прислушиваться.
Это точно пела она. Санни пела колыбельную "Ромашки", которую Николас знал наизусть. Ольга с первых дней рождения своего сына напевала ему тихим голосом перед сном эту добрую, нежную и такую любимую им колыбельную и даже теперь, когда Николас стал уже совсем взрослым для подобных нежностей, Ольга не могла отказать себе в удовольствии, хоть иногда почувствовать себя вновь счастливой беззаботной мамой своего маленького Николаса, которому ничего не угрожает, вернее, которому когда-то ничего не угрожало.
***
"Ромашки" *
Ты закрой глаза, закрой
В поле, где ромашки спят
Их листочки сберегут
Мирным сон твой сохранят.
Будешь крепко спать, сынок
Мама рядом, отдыхай
Ведь ромашки страх и боль
Унесли в цветочный рай.
А ромашки окружат
Твоё сердце и мечты
Чтобы сладко ты поспал
И наутро бодрым был.
(14.08.19)
– И наутро бодрым был, – шёпотом Николас закончил петь последнюю строчку вместе с Санни.
Ему очень понравилось как она пела и ему очень захотелось послушать эту колыбельную ещё раз. Но музыка из её дома перестала доносится до его слуха и Николас поспешил поскорее убраться с этой улицы, боясь быть замеченным.
***
Небо стало приобретать глубокие оттенки синего. Казалось, что эта бесконечная ночь отчаянно борется с приближающимся рассветом и не намерена уступать ему место. Луна светила тускло, звёзды почти растворились в небесной синеве, огней города вовсе не было видно и в какой-то момент действительно могло показаться, что рассвет никогда не наступит. Николас просидел здесь всю ночь. Его тело давно стало ледяным и замёрзшим, руки посинели от пронизывающего холодного морского ветра, а в горле ощущалось неприятное жжение. На нём были одеты лишь мокрые от дождя штаны, на ногах красовались всё те же грязные кеды. Он окинул усталым взглядом берег, который выглядел по-настоящему мрачно и одиноко. Его внимание привлек где-то высоко в бездонном небе истошный крик чайки, схожий с настоящем плачем живого существа. Ему хотелось закричать так же отчаянно и громко и освободиться от теней прошлого, которые стали более чем реальны и с которыми ему неизбежно придётся жить. Николас поднялся на ноги. Не стряхивая с себя влажный песок, он медленно побрёл в сторону дома. Шагая с понурой головой, он не чувствовал боли от переохлаждения и разыгравшейся лихорадки, он не замечал никакой физической боли, он ощущал только удушающую тяжесть где-то глубоко в груди и это была явно не простуда.
***
– Вы недавно переехали? – рисуя незамысловатые узоры палкой на влажной земле, спросил Николас. – Я тебя раньше здесь не видел.
– Нет, я всегда здесь жила.
– Странно. Я тоже здесь всегда жил, – сказал Николас, усаживаясь рядом с Санни на ступеньках её дома.
Он думал о том, почему эта девчонка не стесняется дружить с ним, ведь, если она всегда здесь жила, значит она должна была знать, что с таким как он не дружат.
Прошёл целый месяц с тех пор, как им удалось помириться. Николас всё-таки набрался смелости и проезжая в один из дней мимо её дома, остановился и как бы невзначай бросил через плечо, что ему жаль и что он не хотел её обидеть. И когда он уже было собрался ехать дальше, ему в спину прилетел ответ:
– Так ты станешь со мной дружить?
Замерев, он так и не решался повернуться к ней. "Дружить? С ней? Она хочет со мной дружить?" – спрашивал он самого себя, не веря услышанному. Не может быть, чтобы она хотела этого искренне. Но в тот момент, когда она подбежала к нему и угостила вкусным кусочком мятного пирога, посмотрев на него честным взглядом с милой улыбкой, всё его сомнения были развеяны. Сейчас же он окончательно был уверен, что эта девочка дружит с ним по-настоящему, а он боялся только одного, потерять такого друга.
– Хочешь помочь мне нарвать мяты? Мама дала мне задание принести целую корзинку мятных веточек.
– А как это делать?
– Я тебя научу!
Николас присел рядом с Санни на подстилку и стал смотреть как правильно нужно срывать мяту.
– Вот так, почти под корень ставишь ножницы и срезаешь. Это не сложно. Я всегда маме помогаю собирать мяту. Она готовит из неё много всего вкусного, но моё любимое это мятный пирог и чай.
Николас ничего не ответил, а просто кивнул головой и принялся старательно выполнять это задание.
Ему хотелось сделать всё идеально, правильно, чтобы она оценила его работу и чтобы её мама была довольна ими. В особенности было бы здорово в итоге получить ещё одни кусочек мятного пирога. Он ему очень понравился. Мама ему никогда не готовила пирогов. Однажды он попросил её испечь что-нибудь, как в телевизоре, но она сказала, что очень устала и к тому же не любит печь, но если он хочет чего-то сладкого, то может пойти поесть хлопьев с молоком. Однако согласитесь, никакие хлопья с молоком не сравняться с маминым пирогом.
– А куда ты постоянно ездишь? – спросила Санни и отложила ножницы в сторону, так как её руки немного устали, а на пальцах появились покрасневшие надавленные участки.
Николас же сидел напротив, заканчивал срезать последние веточки крупной заросшей части полянки и пытался придумать ответ. Сказать правду он стеснялся. Его часто дразнили одноклассники, обзывая попрошайкой и даже однажды подсунули ему контейнер с объедками из помойки, приказав передать его бездомной мамочке. Когда дело касалось его мамы он не мог стерпеть унижения и накидывался с кулаками на явно превосходящих в силе одноклассников и всякий раз терпел побои, ведь каким бы злым и отчаявшимся ребёнком он не был, побороть толпу жестоких двенадцатилетних подростков он не мог.
– Я езжу к маме на работу, – ответил он коротко, надеясь, что она больше не станет его ни о чем допрашивать, – вернее уже пешком хожу.
– А можно мне с тобой пойти? – восторженно спросила Санни.
– Нет! – слишком резко прозвучал его отказ и это не могло не задеть Санни, но она постаралась не подать виду, хотя и было нелегко.
– Я думаю, что этого хватит, – грустно сказала Санни и подняла корзинку с мятой.
– Санни, прости, я не хотел тебя обидеть. Просто, – Николас запнулся. Он понимал, что рано или поздно Санни сама узнает про него всю правду и если она не захочет с ним больше дружить, то зачем ему эта дружба сейчас.
– Ты можешь со мной пойти.
Санни ничего не ответила, а подбежала и от радости поцеловала его в щёчку. Это было невесомо, быстро и неожиданно, но щека Николаса ещё долго горела после невинного поцелуя.
***
На улице было холодно. Резко сорвавшийся октябрьский ветер пронизывал тонкую спортивную куртку Николаса, заставляя дрожать тело мальчика. Он слишком легко оделся для такой непогоды, но времени вернуться назад и одеться потеплее у него не было. Поэтому он прибавил шаг, и повыше натянул воротник куртки, пряча свой холодный покрасневший нос. В очередной раз он проходил мимо дома Санни, направляясь за продуктами к маме. За это время ладошки мальчика приобрели твёрдые бесчувственные мозоли, так что теперь, неся тяжёлые сумки он меньше ощущал жжение и боль.
– Николас, подожди!
Он остановился и, повернувшись, увидел как к нему со всех ног летит Санни. Она была похожа на нашкодившего сбежавшего котёнка.
– Я с тобой пойду! – запыхавшись, сказала она.
– Куда?!
– На работу к твоей маме. Ты же помнишь?
– Нет, Санни. Давай в другой раз, – испуганно ответил мальчик.
– Пожалуйста! Ты же обещал! – обиженно возмутилась Санни и чуть было не топнула ногой, как маленькая девочка, поэтому Николасу ничего не оставалось, как согласиться.
Всю дорогу дети шли и смеялись, задирали друг друга, играли в салочки, чтобы согреться и оба даже не заметили, как пролетели сорок минут ходьбы. Впервые Николас шёл за продуктами не с чувством неизбежной усталости и одиночества. Рядом с Санни он почувствовал себя по-настоящему счастливым ребёнком и нужным другом. Да и Санни всю дорогу не умолкала, радуясь, что впервые ей удалось уйти гулять так далеко.
– А тебя до скольки отпустили родители?
– Эээм, – осеклась Санни, – вообще-то я им не сказала. Они ушли и предупредили, что вернутся нескоро, так что…
– То есть, ты сбежала?! – удивлённо спросил Николас. – Поэтому ты так выглядела?
– Как?
– Как нашкодивший кот.
– Сам ты нашкодивший кот. И вообще, я уже выросла и могу ходить где хочу.
– И сколько же тебе лет? – сдерживая смех, спросил Николас.
– Одиннадцать, – с гордо поднятым носиком ответила Санни.
– Вот именно, одиннадцать. А не сто одиннадцать. Ты не можешь ходить где хочешь.
– Могу! – топнув ногой возмутилась девочка.
– Нет, не можешь, – дразня, отвечал Николас и, отойдя на безопасное расстояние от неё, засмеялся ещё сильнее, видя тщетные попытки Санни выглядеть взрослой и грозной.
– Ты такая грозная, что даже плюшевый мишка не станет прятаться.
– Ну, всё, ты мне надоел, – крикнула Санни и побежала за Николасом, в надежде ему отмстить.
Она догнала его и принялась щекотать, но спустя каких-то несколько несчастных попыток Санни уже сама пыталась увернуться от щекотки.
– Хвати-и-ит! – взмолилась запыхавшаяся Санни.
– Мир? – в знак перемирия протянул ей мизинец Николас.
Санни из подо лба посмотрела на Николаса и, схватившись, сказала:
– Мир!
Дети спокойно добрались до магазина. Николас попросил Санни подождать у входа и спустя пять минут вышел неся полные сумки продуктов.
– Ого! – удивилась Санни. – Это ты еду здесь постоянно покупаешь?
– Ну да, – пожав плечами, ответил Николас и не захотел говорить ей правду о том, что еду он не покупает, что его семья не такая, как у всех, что такой как ей не стоит дружить с таким как он вовсе. Он больше не хотел ей признаваться. С каждым днём Николас привыкал к тому, что в его жизни есть друг и теперь он окончательно осознал, что не хочет, нет, что он боится снова остаться один.
– Я тебе помогу. Дай мне пожалуйста сумку поменьше.
– Нет, Санни, они очень тяжёлые.
– Ну и что?! Я сама хочу тебе помочь и ты не можешь мне запретить!
Видя, что с ней спорить бесполезно, он дал ей одну ручку от сумки, а в своей руке оставил вторую…
– Довольна?
– Да! – с победной улыбкой на лице, ответила Санни.
Спустя час они подходили к дому Санни и вдалеке увидели толпу людей, собравшуюся около дороги. Среди них Санни заметила напуганные лица своих родителей и не на шутку испугалась.
– Неужели они вернулись раньше? – шёпотом спросила девочка. Её руки стали дрожать, а в животе неприятно свело, когда она поняла, что мама ее заметила и грозным видом дала понять, что ей не избежать серьезного наказания.
Николас тоже ощутил прилив страха. Среди толпы соседей он увидел своего одноклассника и его родителей. Он что-то говорил недовольным взрослым и с ухмылкой показывал на него пальцем.
– Мне страшно, Николас. Мама зла как никогда. Чувствую, что нам влетит.
– Что-нибудь придумаем, не волнуйся, – сказал мальчик, а сам понимал, что ничего они не смогут придумать и возможно это последний раз, когда он приходил к ней в гости.
– Я жду объяснений, юная леди! Как ты могла с нами так поступить?! Куда ты ходила с этим?! – небрежно указав пальцем на Николаса, требовала ответа мама. Её слёзы сменились гневом и злостью. Даже отец не пытался вмешаться в этот допрос, а нервно стоял в стороне и слушал всякую недобрую информацию о Николасе и его семье.
– Я помогала Николасу донести сумки. Мне просто хотелось погулять, – чуть не плача проговорила Санни.
– Ты с ума что-ли сошла, Санни?! Ты никуда больше не пойдешь гулять и я запрещаю тебе общаться с ним!
– Нет! Вы не можете со мной так поступить. Он мой лучший друг, мама! – заплакав, кричала девочка.
– Я сказала и это не обсуждается! Марш домой! Мы только начали наш разговор!
Плача, Санни посмотрела на Николаса и убежала домой, не желая даже думать о том, что она не сможет больше дружить с ним.
– Лиза, вы всё правильно говорите, такие как он плохое общество для вашей дочери! – будто не замечая Николаса говорила мать его одноклассника. – Его семья далека от нормальной и мальчик из такой семьи не сможет вырасти достойным членом общества. Поэтому, держите его подальше от вашей дочери. А вот мой Генри может чаще приезжать к Санни в гости. Всё-таки они давно знакомы.
– Да, это было бы прекрасно. У бедной девочки совсем нет друзей, так что мы всегда будем рады вас видеть.
Две недели прошло с тех пор, как наказали Санни. Николас очень переживал за неё. Он чувствовал свою вину перед ней. Ведь если бы он настоял и не взял её с собой, то сейчас они бы всё так же играли вместе. А теперь? Теперь она даже не выходила из дома, а ему было запрещено к ней подходить. И вот в один из дней, как обычно направляясь к маме, Николас заметил на крыльце дома Санни и она была не одна. Генри, его одноклассник, находился рядом с ней и увлечённо играл в тетрис, а она грустно рисовала карандашами в альбоме. Было видно, что ей явно с ним скучно и неинтересно, а он в свою очередь и не желал играть с девчонкой младше него, да ещё и с такой недотрогой. Николас шёл очень медленно и ждал, когда же она посмотрит на него, но она не смотрела. Однако Генри увидел Николаса и сделал вид, что ему очень интересно, что же такого нарисовала Санни. Он взял её рисунок в руки и с самой милой улыбкой на которую он был только способен, стал хвалить её работу и даже пригласил её поиграть в салочки. Девочка охотно согласилась и, вскочив на ноги, заметно повеселела. В тот момент юное сердечко Николаса пропустило сильный удар обиды. Он понял, что Санни больше не его друг, что она не страдает так же как он, что они никогда не станут играть вместе…
Мятная веточка 14
POV автор
Шли дни. На улице стоял холодный месяц ноябрь, окончательно скидывая с себя бурые остатки листвы самых стойких представителей флоры, а в морозном воздухе уже давно пахло зимними ягодами. Тепло одетый, с туго затянутым на шее шарфом, Николас медленно шёл к маме. Его мышцы болели, кости неприятно ныли, на щеке виднелся позавчерашний синяк, оставленный отцом, а в ногах не было никакой силы. Ежедневные изнурительные тренировки с отцом приносили ему нестерпимую жгучую крепатуру в теле и сильную усталость. Ему как никогда было тяжело просто идти, с пустыми руками и он даже не представлял, как ему донести сегодня тяжеленные сумки с продуктами.
Однако когда он выходил из магазина, таща три полные торбы продуктов, его ждала неожиданная встреча. Санни с милой улыбкой и уверенными шагами просто подошла к нему и молча взяла одну ручку его неподъемного пакета.
– Что ты здесь делаешь? – в недоумении спросил Николас.
– Тебе помогаю. Пошли, нет времени, – приказным тоном проговорила Санни.
– Нет! Тебе нельзя со мной дружить! – вырывая ручку из её руки решительно запротестовал Николас.
– Нет, можно! – потянув пакет к себе обратно, не уступала Санни.
– Санни, тебе нельзя дружить с таким… – он запнулся.
– С каким? – твёрдо спросила девочка.
– С таким как я, – с отчаянием в голосе сказал Николас. – Генри тебе друг, а не я.
– Генри мне не друг. Он противный и злой обманщик. Я не хочу с ним играть и дружить.
– Санни, тебя накажут. Я не хочу, чтобы тебя наказывали из-за меня. Твоя мама сама сказала, что не хочет меня видеть.
– Мне всё равно, что сказала мама, я знаю тебя, ты хороший и добрый и с кем дружить могу уже сама решать.
Николас молчал, он впервые услышал столько добрых слов не от своей мамы. Его сердечко было тронуто и он наконец поверил, что Санни его первый и самый настоящий друг. Поэтому он и решил, что не будет её подставлять. Он не хочет, чтобы она страдала из-за него.
– Давай тайно дружить. Я буду к тебе приходить в гости, когда родителей не будет.
– Ко мне нельзя! – слишком резко отрезал мальчик. – Давай мы просто поклянемся, что будем тайными друзьями и станем вместе играть, если твои родители будут не против. А пока, мы можем… – Николас запнулся, пытаясь придумать, что же они могут.
– Мы можем друг другу оставлять письма, – с горящими от восторга глазами, опередила его Санни. – Я видела такое в одном фильме. Я буду писать тебе про себя, а ты будешь писать мне про себя. Можем даже всякие загадки и задания давать. Но об этом никто не должен будет узнать.
– Ух-х-ты-ы! Мне нравится, – поддержал её Николас.
Санни же так понравилась эта идея, ей так захотелось иметь свою тайну, что она даже обрадовалась запрету дружить с Николасом, ведь теперь у них будет их общий секрет.
– Только об этом никому, – серьезно сказал мальчик.
– Никому, – голосом заговорщика ответила девочка.
– Клянись!
– Клянусь! Теперь ты поклянись, Николас, – укоризненно потребовала Санни.
– И я клянусь!
С тех пор дети были тайно неразлучны. Они писали друг другу письма на переменах в школе, а после уроков Николас спешил к дому Санни и оставлял своё письмо в железном ржавом ящике, который они прятали под корнями древнего рослого дуба. Он был расположен на правом краю переднего двора дома девочки и своими раскидистыми, мощными ветвями скрывал Николаса все те разы, когда он чуть было не попался и не оказался замеченным родителями Санни. Кто посадил этот дуб и сколько точно ему было лет, никто из взрослого поколения этого района не знал, однако с этим дубом была прочно связана одна легенда. Ходили слухи, что в 1857 году дуб был посажен молодым нищим художником по имени Чарльз. Он был страстно влюблён в скрипачку Джуди Стоун, которая уже в двадцать лет имела огромный успех в творческом мире и её будущее никак не должно было быть связано с таким, как он. Она играла для высшего общества и сама являлась одной из них. Однако "любовь не считает деньги", и Джуди было все равно, что скажут её родные и как это отразиться на её репутации в высших кругах того времени. Но как бы она не пыталась доказать им свою любовь и объяснить её родным, они не смогли понять девушку и вынудили угрозой расправы над Чарльзом согласиться выйти замуж за нелюбимого, но уважаемого и богатого человека. Горю несостоявшемуся художнику не было предела. Он понимал, что она и только она держала его в мире живых, вдохновляя на новые работы. Он посадил этот дуб в знак своей крепкой и нерушимой любви к Джуди, вырезал ножом на стволе дату 1857 и их имена, а после этого бесследно исчез. Однако, как бы это не было странно, но и Джуди тоже пропала в день свадебной церемонии. Ни её, ни Чарльза никто больше так и не видел. А дуб? Дуб оставался нерушимым и стойким вот уже два столетия, и достойно хранил эту тайну, сберегая где-то под толщей своих многолетних слоев историю любви Джуди и Чарльза. И вот теперь, уже несколько месяцев в его корнях, которые выглядывали из под земли, как щупальца подземного чудища, была сокрыта ещё одна тайна, пусть и маленькая, но такая важная для Николаса и Санни. Как это не редко случается, но не всем тайнам удается быть нераскрытыми. С наступлением весны, пришла и весенняя тщательная уборка двора. К родительскому удивлению и страху Санни их тайные письма были обнаружены. Не сказать, что её мама была в восторге, однако прочитав несколько их переписок, она поняла, что её дочь действительно искренне дорожит дружбой с этим мальчиком. Да и как оказалось, Генри был явно не тот, с кем она хотела бы видеть рядом свою дочь. Поэтому, сделав дочери выговор за то, что та ослушалась родительского запрета, она сказала, что не будет запрещать им дружить, если только сама убедиться в том, что их дружба никак ей не навредит. Поэтому Лиза, мама Санни, решила для начала познакомиться с мамой Николаса. Узнав у дочери, где работает его мать, она на следующий же день отправилась в маркет для знакомства. Она надеялась увидеть там какую-то низкую, чуть ли не падшую женщину, неблагополучную алкоголичку, наслушавшись всякого недоброго от родителей Генри, но встретившись с ней лицом к лицу, Лиза поняла как сильно она ошибалась. Конечно, мама Николаса не выглядела идеально-ухоженно или успешно. Но это была красивая светловолосая женщина лет тридцати пяти, скромно одетая, с усталым взглядом и вымученной, но искренней улыбкой. В её глазах читалось много горя, однако было видно, что она не заливает его алкоголем, а справляется так, как может, безвылазно работая в этом маркете. Женщины дружелюбно пообщались и мать Санни с радостью пригласила свою новую знакомую в гости на чашечку чая и мятный пирог.
***
31 мая 1999 года
С той поры, с поры начала их дружбы и их общих секретов прошло 5 лет. На улицах города Сиэтла весна радовала его жителей своими запахами, теплом и нескончаемым пением птиц. Сейчас лучи майского солнца спускались к закату, настойчиво стучась в окно скромно-обставланной спальни Николаса. Он впервые пригласил Санни в свой дом и от этого его руки заметно тряслись. Однако это была не единственная причина его волнения. Спустя столько лет их дружбы, его самых лучших лет жизни, Николас безоговорочно понимал, что Санни, его милая добрая девочка, которая была ему верным другом и опорой все страшные моменты его детства, должна быть его и только его. Он и раньше жил с этим странным чувством, от которого быстрее билось сердце, а вместо приятных слов о её новом платье или выступающем первом бюстгальтере, порой слетали глупые шуточки и подколы. Но вот уже целый год, став семнадцатилетним молодым человеком, отлично сложенным и по-настоящему красивым, Николас оберегал Санни от навязчивых поклонников в старшей школе и не позволял никому приближаться к его подруге, которая даже ничего об этом не подозревала. Благодаря тренировкам с ненавистным отцом, Николаса больше никто не задирал в школе. Он перестал быть объектом насмешек и издевательств и это единственное, если так можно считать, что отец мог сделать доброго для своего сына.
