Текст книги "Рассказы и повести"

Автор книги: Яков Тайц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 31 страниц)

Глава восьмая
ИСКАТЬ, ТАК ВМЕСТЕ

Теперь надо немного рассказать про маму. Она разговаривала с Москвой из кабинета санаторного врача. Когда бабушка там, на Красной Пресне, положила трубку, мама здесь, в «Зелёном шуме», тоже положила трубку.

Неподалёку за столом сидел врач. Он спросил:

– Что случилось, Лидия Мироновна? Чем вы расстроены? Да вы сядьте!

– Нет-нет, доктор, – ответила мама, – надо идти…

– Куда идти?

– Сама ещё не знаю куда…

Врач с удивлением посмотрел на маму:

– Лидия Мироновна, что случилось?

– Случилось вот что: моя дочка ушла из дому.

– Как ушла? Куда?

– Не знаю, доктор. Ничего не знаю. Знаю только то, что мне сейчас бабушка сообщила. Сын уехал, а дочка пустилась за ним.

Доктор встал и чуть ли не насильно усадил маму на чёрный клеёнчатый диван:

– Минуточку, Лидия Мироновна… Давайте выясним: сколько вашей беглянке лет?

– В августе исполнится восемь.

Доктор постучал пальцами по холодному толстому стеклу, которое лежало на столе;

– Восемь лет – это, знаете, вполне самостоятельный возраст. Восемь лет – это, я сказал бы, уже гражданка. Теперь второе: известно ли, куда эта гражданка направилась?

– За братом, доктор.

– Да, но куда, собственно, он-то собрался?

Мама пожала плечами:

– Если только я верно поняла… слышимость неважная… в Шумилово, что ли.

– Куда? – Врач даже приподнялся со своего стула. – В Шумилово?

– Шумилово… или, может быть, Шути-лово…

– Позвольте! – вскочил доктор. – Шумилово – да ведь это тут, рядом! Туда наши больные на прогулку ходят! Впрочем, ведь вы у нас недавно, не знаете. Отлично! Мой вам совет: позавтракайте и не торопясь прогуляйтесь в Шумилово. И, ручаюсь, вы там свою беглянку найдёте. Восемь лет – это вполне зрелый возраст, да…

Мама поднялась:

– Прошу вас объяснить мне дорогу, и я пойду.

Доктор рассказал, как идти, потом отвернул полу белого халата, достал серебряные часы, посмотрел:

– Через пять минут завтрак. Всё же лучше вам сначала поесть.

– Нет, доктор, простите, но я сейчас пойду!

Доктор щёлкнул серебряной крышечкой:

– Да, материнское сердце… Прошу помнить, оно у вас нуждается в покое. Так что вы не спеша, не спеша… – Он спрятал часы в карман. – Интересно, что же всё-таки привлекло вашего сына именно в Шумилово?

– Он ведь пионер. Увлекается страшно археологией. Они всем отрядом поехали туда на какие-то раскопки.

– А, – сказал доктор, – пионеры, это да… это дотошный народ. Всё им надо знать, всё видеть… До всего докопаются. Ну-с, желаю успеха. Только помните, не спеша!

– Спасибо, доктор!

Мама вышла из кабинета и по лесной тропинке направилась в Шумилово.

Утро очень хорошее. В лесу звонкими голосами поют птицы. Ёлки протягивают маме пушистые ветки, похожие на трёхпалые лапки. Концы этих лапок украшены новыми, ярко-зелёными мягкими иголочками. Мама шагает быстро, гораздо быстро, чем ей полагается. Иногда она останавливается, отдыхает и опять принимается шагать.

Мама шла быстро. Ей хотелось поскорей увидеть Таню.

И вот лес кончился. Сразу стало светло. На лугу паслось стадо. Старик пастух в валенках с оранжевыми самодельными калошами лениво помахивал длинным кнутом. Вдали синела речка. На том берегу видна была деревня. Все дома новые. Некоторые ещё не совсем достроены.

– Это Шумилово? – спросила мама у пастуха.

Старик поднял голову:

– Ась?

– Это Шумилово, дедушка? – крикнула мама.

– Она самая. – Старик показал кнутом – Вон туда ступай, низом, на мосточек.

Через речку был перекинут узенький, в две доски, мостик. Мама перешла по новым, ещё не затоптанным доскам на ту сторону и поднялась на крутой берег. Наверху она остановилась и приложила руку к груди. Под рукой отчаянно билось сердце. Мама, тяжело дыша, стала оглядываться.

Справа тянулась деревня. Вдоль всего порядка лежали жёлтые стружки, смолистые щепки, брёвна. Слева белели берёзовые пеньки. Земля была во многих местах изрыта воронками от бомб, окопами, ходами сообщения. Всё это заросло травой. Вдали стояла одна уцелевшая старая берёза с печально опущенными ветвями.

Мама подошла поближе к берёзе. Под берёзой толпились ребята. Видно было, что одни из них приезжие, а другие здешние, шумиловские. Ребята о чём-то горячо спорили. Мама слышала выкрики:

– Не дадим копать!

– Ничего здесь нет!

– Вам кажется, что нет, а мы знаем, что есть!

– Мы тут цветы посадим!

– Подумаешь, цветы! Как будто вам места мало!

А в сторонке, на пеньке, спокойно сидел человек в серой помятой шляпе, курил трубку и, улыбаясь, поглядывал на спорщиков.

Мама подошла к нему. Он встал, снял шляпу:

– Вы кого-нибудь ищете?

– Я ищу Таню… Таню Зотову. И Алексея Зотова…

– Таню Зотову? Нет, такой не знаю. А Лёшу Зотова мы вам сейчас добудем.

Он зычным голосом позвал:

– Алёша!

Из-за берёзы тотчас же показался Лёша. Он приложил руку ко лбу и с минуту смотрел на маму, словно не узнавал её. Петом закричал: «Мама!» – и опрометью бросился к ней:

– Мама! Откуда? Почему ты здесь, мама? Вот это да! Вдруг – мама!.. Алексей Кузьмич, это моя мама!

– Очень рад! – Алексей Кузьмич поклонился. – Я преподаю историю в школе, где учится ваш сын. Один из моих лучших учеников, надо сказать.

Мама подала руку Алексею Кузьмичу. Ей приятно было слышать похвалу сыну. А ещё приятней, пожалуй, ей было просто видеть его. Всё-таки за три дня она немного соскучилась по нему. А какой у него воинственный вид: ковбойка на груди расстёгнута, на плече, как винтовка, – заступ, на боку – фляжка…

– Мама, – повторил Лёша, – почему ты здесь? Ведь ты в санатории? Ничего не понимаю!

– Лёша, – сказала мама, – об этом потом. А сейчас одно: Таня здесь?

– Таня? – переспросил Лёша. – Откуда же? Нету! А что? Мама, что случилось?

Мама снова приложила руку к груди и медленно опустилась на пенёк:

– Случилось то, что её дома нет!

– Как – нет? Где же она? Когда я уходил, она спала.

– Спала, – сказала мама, – а потом встала и пошла за тобой.

Лёша растерянно смотрел на маму. Он действительно ничего не понимал.

– Но откуда ты знаешь, мама? Разве ты была в Москве?

– Нет, Лёша. Но я разговаривала с Москвой по телефону… Теперь вот что. Теперь надо Таню искать. Слышишь? Давай соображать, что делать.

Лёша сдвинул брови, засунул руки в карманы и зашагал по траве взад и вперёд, как по комнате.

– Мама, вот что, – сказал он. – Я думаю так – ты тут посиди в тени, отдохни, а я махну на шоссе, к автобусу. Буду там ждать, у остановки. А не дождусь – поеду в Москву. Правильно?

Мама спросила:

– А раскопки твои как же?

Лёша оглянулся на ребят, которые всё ещё были заняты спором, вздохнул, поправил на себе фляжку и сказал:

– Как-нибудь без меня раскопают. Обидно, конечно. Всю зиму о них мечтал, готовился…

Маме стало его жалко. Она сказала:

– Нет, Лёша, оставайся. Я одна пойду.

Но Лёша наотрез отказался:

– Нет, мама! Искать, так вместе. – Он обернулся к Алексею Кузьмичу: – Алексей Кузьмич, вот мой заступ… может, кому пригодится. Вот тут вода, полная фляжка… Возьмите. – Он снял фляжку и положил её на траву. – А я, Алексей Кузьмич, пойду сестрёнку искать. Сестра у меня пропала…

– Погоди, – сказал Алексей Кузьмич и крикнул: – Товарищи! Внимание!

Сразу стало тихо. Все замолчали – и шумиловские и московские.

– Товарищи, у Лёши Зотова потерялась сестрёнка. Есть предположение, что она пробирается сюда. Она маленькая и может в лесу заблудиться. Предлагаю выделить несколько человек в помощь. Кто желающий?

– Я! Я! Я! – раздалось много голосов.

Шумиловские ребята закричали:

– Мы пойдём! Мы тут все ходы-выходы знаем!

– Отлично, – сказал Алексей Кузьмич. – Пойдут Стасик, Женя Малов, ну и вот вас, шумиловских, двое. Как вас зовут?… Миша и Никита? Отлично, Миша и Никита… Вот тебе, Лёша, боевая четвёрка.

Лёша сказал:

– Мама, видишь, нас много. Побудь здесь, отдохни!

– Нет-нет, – сказала мама, – я с вами! Искать, так вместе.

И Миша с Никитой повели маму, Лёшу, Стасика и Женю Малова по просёлочной дороге на Можайское шоссе, к автобусной остановке.

Глава девятая
ЗОЛУШКА

Таня шагает по Можайскому шоссе. Одна коса у неё расплелась – ленту она где-то потеряла. Но это ничего! Идти можно. Вот если бы только солнце поменьше пекло да если бы где-нибудь водички холодненькой напиться… Таня смотрит по сторонам. Вдоль шоссе тянутся многоэтажные, красивые дома. Сразу видно, что новые. И не хуже, чем на Красной Пресне, а то, может, и получше.

Прошло, наверно, с час. А Шумилова всё не видать. Ноги у Тани начали уставать. Но отдыхать некогда. А то они там весь клад без неё выроют!

А бабушка, наверно, сейчас сидит дома, пьёт кофе, макает в него коричневый, поджаристый сухарик. И сухарик становится мягкий-мягкий и кусочками отваливается и шлёпается в кофе.

Вот бы сейчас проглотить такой кусочек!

Нет, бабушка сейчас, скорее всего, не пьёт кофе. Она, скорее всего, сидит и думает: «Где-то наша Танюша теперь?»

В тапочку откуда-то попал маленький камешек. Острый, и больно ступать.

Таня остановилась, сняла тапочку и начала её вытряхивать. Сзади загудело: ту-ту!

Таня оглянулась. По шоссе мчалась легковая машина. Таня запрыгала на одной ноге, чтобы пропустить машину. И вдруг уронила тапочку.

– Ой!

Таня кинулась за тапочкой. Но тут…

Но тут надо сначала описать машину. Это был длинный, чёрный, обутый в белые нарядные шины «ЗИС-110». Это самая лучшая, самая красивая машина. В ней сидели двое военных. Один постарше, седой, а другой помоложе.

Таня в ту минуту, конечно, ничего этого не видела. Она бросилась выручать тапочку, но не успела. Правое колесо наехало на бедную тапочку, и она осталась лежать на асфальте, плоская, как дощечка.

Машина остановилась. Один из военных высунулся в открытое окно:

– Девочка, ну как, жива твоя тапочка?

Таня подобрала тапочку, расправила её и подошла к машине. В лакированной дверце отражались шоссе, дома, небо и сама Таня, как она стоит, – одна нога босая, волосы растрёпаны.

– Жива, – сказала Таня. – Вы её раздавили, но она не раздавилась.

Седой военный спросил:

– А между прочим, любопытно: куда ты это шествуешь одна по шоссе, да ещё туфли свои подбрасываешь добрым людям под колёса?

Таня спрятала тапочку за спину и сказала:

– Я не шествую. Я иду в Шумилово.

– Куда? – переспросил другой военный и переглянулся с тем, который был постарше. – Как вам нравится, товарищ генерал? Она идёт в Шумилово!

Таня стала во все глаза смотреть на седого военного. Неужели это настоящий генерал? Таня очень любила генералов, но никогда ещё с ними не разговаривала. Генерал строго спросил:

– Ты что же, вроде Золушки, выходит? Туфельки свои теряешь!

– Это не туфелька, – сказала Таня, – это просто тапочка!

– А ты знаешь, Золушка, сколько до Шумилова?

– Не знаю. Знаю, что там! – И Таня показала тапочкой вдаль.

– «Там»! – передразнил генерал. – До этого «там» добрых сорок километров.

Вдруг он открыл лакированную дверцу:

– А ну садись! Некогда нам тут со всякими Золушками время терять!

Таня не знала, садиться ей или не садиться. Конечно, ей очень хотелось прокатиться на «ЗИСе-110», да ещё рядом с генералом. Шутка ли сказать – потом все девчонки на дворе будут завидовать! И все мальчишки. И даже сам Лёша и тот будет завидовать.

Всё-таки она не решалась. Вдруг генерал повезёт её обратно в Москву – теперь, когда она уже и на трамвае всё проехала, и на метро всё проехала, и почти что добралась до самого Шумилова!

– Садись, садись! – сказал генерал. – Нам по пути, подбросим.

– Как это – подбросите? – Таня засмеялась.

– А вот увидишь! Садись.

И Таня решилась. Она ступила босой ногой на тёплую шершавую ступеньку и очутилась на мягком сиденье рядом с генералом.

– Поехали, Сергей, – сказал генерал.

И машина быстро и неслышно понеслась по шоссе. И сразу же все дома, и столбы, и деревья – всё, что только что стояло на месте, все это быстро-быстро поехало обратно в Москву.

– Садись, Золушка, поудобнее, не бойся. Ехать ещё долго. Вот так. А к кому ты пробираешься в Шумилово, интересно? Если только это не военная тайна.

Тане очень приятно было сидеть, вытянув усталые ноги, на мягком сиденье и мчаться с такой невероятной быстротой. Она натянула раздавленную тапочку на ногу и сказала:

– Я брата догоняю. Он поехал клад копать. А меня не взял. А я тоже хочу. Потому что я ещё ни одного кладика не выкопала.

– Я тоже, – сказал генерал. – А что же это за клад, интересно?

– А я и сама не знаю. А вы видели когда-нибудь клады?

– Нет.

– И я не видела.

– А как же это папа с мамой тебя одну отпустили?

– А папы у нас нет. Он погиб на войне. Он, знаете, обещался написать письмо, да так и не написал. На войне знаете как? Там всё некогда, не до писем…

– Да, – усмехнулся генерал и погладил Таню по голове, – на войне действительно не всегда есть время для этого… Между прочим, товарищ полковник, – и генерал обернулся к другому военному, – это самое Шумилове куда шествует наша Золушка, весьма памятное для меня место. Я там оборону держал в сорок первом. Тяжело было. За спиной она, наша матушка белокаменная, – генерал кивнул головой в сторону заднего окошка, – отступать некуда. А немец рвётся остервенело. Танковые атаки одна за другой. Однако отогнали врага. Дальше Шумилова не пустили.

Таня спросила:

– Товарищ генерал, а вот вы были на войне, да?

– Приходилось, Золушка, – ответил генерал.

– А может быть… Вам мой папа там не попадался?

– А как его фамилия?

– Зотов, Андрей Васильевич.

– Зотов, Зотов, Зотов… – Генерал задумался, пошевелил пальцами. – Дай бог памяти… – Он снял фуражку, потёр высокий лоб. – Нет, Золушка… Золотницкий – был у нас такой лейтенант, но Зотова не припомню.

– Жалко! – сказала Таня. – Знаете, я его тоже не помню. А мама говорит, что, когда я стану старше, я его вспомню. Правда?

– Конечно! Обязательно! – сказал генерал и снова погладил Таню по голове.

А Таня стала осматривать машину. Ведь это не просто машина, а «ЗИС», и не просто «ЗИС», «ЗИС-110»!

Таня на трамваях каталась, на метро, на автобусе и даже на двухэтажном троллейбусе каталась, два раза в Зоопарке на осликах прокатилась, но на «ЗИСе-110» она ещё ни разу некаталась.

В открытое окошко задувал ветерок и трепал Танины волосы.

– Где же твоя лента, Золушка?

Таня тряхнула головой:

– У меня, знаете, такие косы, что ни одна лента не держится… А скоро Шумилово?

– Вот как будет столбик со стрелкой, там мы тебя и… сбросим.

Таня внимательно смотрела вперёд, на блестящий, укатанный асфальт, который тянулся далеко, до самого неба. Всё время мелькали столбики, но, наверно, это были не те, не шумиловские, потому что генерал не приказывал водителю остановиться. Высокие дома давно кончились. По обеим сторонам шоссе теперь зеленел лес. Потом потянулось огромное поле. Потом был аэродром и настоящие самолёты. Их было очень хорошо видно. Потом опять начался лес. А ветерок всё время дул Тане в ухо, словно что-то ей говорил.

Вдруг Таня привстала.

– Что? – спросил генерал.

Таня не отрываясь смотрела вперёд:

– Вон, видите там, у столбика, там… тётеньку в белом, очень похожая на мою маму…

Генерал прищурился:

– На таком расстоянии мудрено что-нибудь разобрать.

– Нет, похожая, я чувствую!

Машина быстро шла, и скоро стало видно, что впереди, у автобусной остановки, дожидаются несколько мальчиков и высокая женщина в белом платье. Вдруг Таня запрыгала:

– Это мама! И это Лёша! И это мама! И это Лёша!..

Она высунулась в окно и стала изо всех сил махать рукой и кричать:

– Мама! Лёша! Мама! Лёша!..

– Какая ты звонкая! – сказал генерал. – Ну, сейчас тебе достанется, если это мама.

Машина остановилась. Высокая, немного седая женщина кинулась к машине.

– Мама? – спросил генерал у Тани.

– Конечно, мама! – закричала Таня и стала дёргать ручку дверцы.

– Однако тебя встречают с почётом! Генерал нажал кнопку, дверца открылась.

Таня прыгнула к маме и повисла у неё на шее.

А Лёша, и Стасик, и Женя, и Миша, и Никита стояли навытяжку, как на параде, и только таращили глаза то на Таню, то на генерала.

– Едем, видим – шагает по шоссе этакая путешественница и туфли свои по асфальту разбрасывает, – сказал генерал. – На вот тебе, Золушка, держи! – Он подал Тане голубую ленту которую подобрал на сиденье.

– Большое, большущее вам спасибо! – повторяла мама.

Таня крикнула:

– Спасибо, товарищ генерал! У вас очень хорошая машина. И вы тоже очень хороший.

А Лёша отчеканил, точно сдал рапорт:

– Спасибо, товарищ генерал!

– Не стоит. До свиданья, Золушка! Желаю тебе найти большой, настоящий клад… Поехали, Сергей!

И длинный, чёрный, обутый в белые шины «ЗИС-110» помчался по шоссе. А Таня, и Лёша, и мама, и Женя, и Миша, и Никита зашагали по просёлочной дороге. Таня долго ещё оглядывалась на полосатый столбик со стрелой и надписью: ««В Шумилово». До Москвы сорок пять километров».

Глава десятая
МАЛЫЙ ПРИВАЛ

Мама не знала, радоваться ей или сердиться на Таню. Всё-таки она больше радовалась. Она с удовольствием прислушивалась к звонкому Таниному голосу. А Таня держала одной рукой маму за руку, другой – Лёшу и говорила, говорила без конца:

– А ты, Лёша, как не стыдно, ушёл без меня! А я всё равно доехала. И на трамвае, и на метро, и пешком ехала. У меня ни копеечки не было… А машина на мою тапочку – раз! Только ей ничего не сделалось… А генерал правда добрый?…

Она тараторила без умолку. А Стасик, и Женя, и Миша с Никитой шли сзади, чтобы не мешать разговору матери с детьми.

Потом мама обернулась к ним:

– А кто из вас, ребята, знает, где тут санаторий?

Миша с Никитой в один голос сказали:

– Да вон там, на горке. Мимо пройдём.

– Вот и отлично, – сказала мама. – Сейчас мы с тобой, Татьяна, зайдём ко мне, причешемся, умоемся, поедим…

– А Лёша? – спросила Таня.

– И Лёша пойдёт.

– Нет, мама, – сказал Лёша, – мне надо в деревню. Там Алексей Кузьмич ждёт. И все. Неудобно.

– Мамочка, можно и я с ним? – взмолилась Таня. – А потом приду. Он меня проводит. Ладно, мамочка?

Мама посмотрела на Танино раскрасневшееся лицо, на её блестящие глаза, распустившиеся косички и сказала:

– Вид у тебя!.. Ну ладно, иди уж… Только ты, Лёша, следи за ней в оба!

– Теперь я уж сама за ним буду следить! – сказала Таня.

Дорога привела их к высоким решётчатым воротам с вывеской:

САНАТОРИЙ «ЗЕЛЁНЫЙ ШУМ»

За калиткой, в будочке, сидел сторож. Он высунулся из будки:

– Потише, граждане! Здесь санаторий всё-таки!

– Ладно, Никанор Васильевич. – Мама остановилась у калитки. – До свиданья, друзья! Так ты, Лёша, приведи Таню. Дорогу найдёте?

– Найдём. Дорога простая.

И мама пошла к себе в санаторий, а Таня с ребятами пошла в деревню. Стасик сказал:

– Всё-таки добилась своего, боярышня. Прикатила!

– Добилась, – ответила Таня.

А Лёша сказал:

– Я тебе говорил, от неё не отвяжешься. Её даже, видишь, генералы и то боятся.

Они быстро дошли до деревни. Там всё ещё продолжался спор:

– Не дадим копать!

– Нет, дадите!

– Нет, не дадим!

Алексей Кузьмич сидел на пеньке, курил трубку и пускал дым колечками. Потом он встал, выколотил трубку:

– Точка. Довольно шуметь. Зовите председателя, раз вы нас так встречаете.

Лёша подбежал к нему:

– Алексей Кузьмич, сестрёнка нашлась!

– Ну-ка, ну-ка, покажи нам её. Ого, да это большая девочка! Она нам помогать будет. Будешь помогать?

– А как же! – ответила Таня. – Я для того и приехала. Я на «ЗИСе сто десять» приехала!

Тут к берёзе подошёл председатель колхоза. Это была женщина в розовой кофточке и чёрной юбке. Она протянула руку Алексею Кузьмичу:

– Здравствуйте, здравствуйте, дорогие гости! С чем к нам пожаловали?

Алексей Кузьмич вежливо приподнял шляпу:

– Мы приехали из Москвы для научной работы. Но ваша молодёжь, так сказать, встречает нас не очень-то приветливо.

– Как так? Что ж не поладили? Мы научных людей уважаем. Только больно они у вас молоденькие! – И председательница показала загорелой рукой на Лёшу, Таню, Стасика, Женю и прочих пионеров, стоявших под берёзой, – А в чём ваша работа будет?

– Объясню, – сказал Алексей Кузьмич и махнул шляпой: – Ну-ка, народы, расступись!

Ребята отошли немножко, и Таня увидела под берёзой два небольших круглых холмика. Оба они поросли травкой и одуванчиками. Неужели в одном из них зарыт клад? И Тане снова представился тяжёлый зелёный сундук, окованный по углам медью. Сейчас они выроют его, откроют, а там внутри чего только нет! А чего именно, Таня и сама не знала. Это-то и было самое интересное.

Алексей Кузьмич поднялся на один из холмиков, словно на трибуну, и сказал:

– Перед нами, товарищи, под этой берёзкой, два памятника глубокой древности.

– Это кургашки-то? – удивилась председательница колхоза и так посмотрела на холмики, словно увидела их в первый раз. – А мы на них, извините, коров пасём.

– Напрасно, – сказал Алексей Кузьмич. – Это древние захоронения. Сейчас мы их раскопаем. Кое-что там найдём. И находки эти расскажут нам о жизни наших предков. Разве это не интересно? Ведь это целая наука, называется археология…

Таня вдруг вспомнила длинное слово, которое было напечатано на Лёшиной книге, и крикнула:

– Интересно!

Алексей Кузьмич улыбнулся:

– Вот видите. Вы нам помогать должны, а вы нас чуть ли не в штыки встречаете.

Ребята зашумели. Председательница сказала:

– Сейчас разберёмся… Да разве мы против?… Только вы не взыщите, гражданин… А документ у вас есть на такое дело?

– А как же!

Алексей Кузьмич достал из кармана сложенный лист бумаги. Председательница развернула его, с уважением посмотрела на подписи и печати и стала вслух читать:

– «Академия наук СССР. Открытый лист. Разрешается производить археологические обследования и раскопки…» – Она бережно сложила толстую, хрустящую бумагу и вернула её Алексею Кузьмичу. – Пожалуйста, приступайте! А ну, ребята, все от курганов! Не мешайте! – Она обернулась к Алексею Кузьмичу – А вы, гражданин, не ошибаетесь насчёт древности? Может, это окопы там или что… от сорок первого года?

– Я, – сказал Алексей Кузьмич, – работаю при Академии наук. Кроме того, преподаю в школе. Можно сказать – специалист. Так что вы уж не сомневайтесь… – Он крикнул: – Итак, друзья, отдохнём, подзакусим – и за работу! Объявляю малый привал!

И сошёл с кургана.

Все зашумели:

– Малый привал! Малый привал!

И все расположились вокруг курганов, под старой берёзой. Лёша и Таня тоже уселись под её печально опущенными ветвями, достали из мешка хлеб, яйца, колбасу и стали закусывать, как настоящие, опытные археологи…