Текст книги "Оракул (СИ)"

Автор книги: Яков Барр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

– И где же мне искать великого Красноглаза?

– Он всех находит сам, – снова отмахнулся гоблин.

Зря он мои вопросы игнорирует. Не понял разве, что я этого не люблю?

– Хотя бы, как он выглядит?

– Как захочет! – пришла очередь гоблина издевательски скалиться. – Сам знаешь, такие, как ты и он, не имеют лица.

– А как он выглядел для тебя? – сделал я еще одну попытку. – Только не говори, что по-разному.

– Маленький, толстый, пародия на человека. Он любит шутить над жертвами. Приходит такой, ничтожный на вид, и убивает, – коротышка посмотрел на меня с интересом. – Ты тоже такой, мертвец? Любишь рядиться в овечью шкуру?

Я вспомнил любимые образы Алексея Петрова: комик Луи де Фюнес, монтипайтон Джон Клиз, безумный и смешной рокер Зед… Да, гоблин, я люблю издеваться над жертвами и рядиться в овечью шкуру. Только вот жертвы у нас с Гостем разные. Он пускает кровь овцам, а я предпочитаю свежевать волков.

– Где мне искать других хобгоблинов-радикалов? Должна же у вас быть штаб-квартира, террористы вы недоделанные.

– Я приведу тебя к нам! – засуетился гоблин. – Будешь гостем, честь по чести!

– Кроваво-красным? Как завещал великий Карсогаз? А если я и есть Гость? Нарядился в очередную овечью шкуру, на этот раз мертвого мальчика, чтобы подшутить над тобой?

– Ты отпустил шлюху. Зачем?

– А может, я люблю ее? Что ты, мелкая тварь, знаешь о любви?

– Ты – не он! – в третий раз отмахнулся от меня гоблин. – Глаза могут обмануть, но не запах! Я узнаю его в любом обличье! Ты воняешь мертвецом, но другим, совсем другим.

Ну что ж, мой лимит терпения исчерпан. Пора показать пакостному коротышке, как шутят мертвецы. Я ведь еще не испытывал в полевых условиях навыки маскировки. Самое время их проверить.

– А ты не думал, что такой великий инвейдей, как Красный Гость, может пахнуть так. как захочет? Или вовсе не пахнуть никак?

Я вспомнил свои эксперименты и, посовещавшись с ликвором, скрыл голубой свет – горящий каркас. Уверен, что для гоблина это означало, что я вдруг перестал вонять охотником, или кем угодно! Нет меня, и искать бесполезно!

Ужас, отразившийся в глазах коротышки, стоил потраченного на маскарад ликвора.

– Как ты смог? – выдавил он из себя.

– Я проверял тебя, гоблин! И ты не выдержал испытания! Как, говоришь, я наказываю предателей?

Я ждал уговоров, мольб и заверений в вечной преданности, но вместо этого гоблин прыгнул на меня, сбив с ног. Проблем он мне, конечно, не доставил. Я пнул его в больную ногу, заставив взвыть от боли, а потом свернул шею. Жаль только, что не узнал, где их штаб-квартира. Но я их найду, не проблема.

В дверь часто и хаотично застучали. В оконную решетку ухнулся и отскочил зубастый мячик. Очередная стая мячиков-пираний нашла меня.

Глава 5

Я распахнул дверь, выскочил, намереваясь прорубить себе дорогу, истребляя новую стаю зубастиков. Двор был заполнен ими, как шевелящимся ковром, что меня не смутило, я прорубался сквозь их полчища, будто пророк сквозь Красное море, и даже пробился к воротам.

Ковер не кончался за ними. Мячики катились с сопки, весело подпрыгивая, и я не видел ни клочка чистой земли, все было покрыто зубастой ордой. Я вернулся в дом, кромсая живой ковер. Захлопнул дверь, невзирая на сопротивление тварей, даже раздавил нескольких из них. Они были мягкие и занятно лопались, когда я давил их полутонной чугуна.

Множество мячиков успело запрыгнуть внутрь, но с ними я разобрался без проблем. Полчища снаружи долбились, пробуя форт на прочность во всех доступных местах. Удары не казались сильными, но их было так много, что тяжеленная дверь содрогалась, как межкомнатная фанера, если в нее лупить волейбольным мячом.

Инстинкт самосохранения у зубастиков отсутствовал напрочь. Возможно, коллективный разум толкал их на самоубийство, или же они заскучали до смерти в этой пустыне. Что происходит за дверью, я мог только догадываться, зато хорошо видел, как мячики врезались со всей дури в решетку, лопаясь, будто спелые помидоры.

Я пнул изрядно обглоданный проникшими в дом зубастиками труп гоблина. Втравил ты меня в историю, дружище! А ведь я мог спокойно уйти с места преступления под личиной копа. И все ради чего? Узнать про интрижку демона-рептилоида с суккубом и послушать рассуждения, как мы с демоном похожи. Буквально одно лицо!

Я взял себя в руки. И при жизни я не был склонен к панике, тем более глупо о чем-либо переживать после смерти. Я – инвейдей, мертвец и пришелец! Я путешествую по осколкам былых миров будто по комнатам собственного дома! Я могу выбраться из ловушки не только через дверь!

Я попытался настроиться на ключ, которым Васнецовы запечатали этот мир. Я помнил вибрации, которые ощутил, находясь рядом с титановым столбом в подвале сгоревшего особняка. Получилось не сразу и не то, на что я рассчитывал. Абсолютно без перехода, провала в кроличью нору или любого предупреждения я оказался в другом месте.

Интерлюдия

Гарри Торфл, младший аналитик инвестиционного фонда «Левиафан», пялился в экран, на котором ветвились и сплетались, будто клубок змей, скользящие средние, вступая в схватку с полосами Боллинджера.

Графики предсказывали тому, кто способен увидеть, судьбу крутейшей айти-компании Tangerine garden. Тангерины, а по-русски «мандаринчики», не без причины считались самыми выпендрежными смартфонами в мире, мечтой любого пижона-миллениала.

Падение мандариновых акций Гарри увидел еще вчера вечером, дома, глядя на тот же график, но без паутины индикаторов, которая только мешала. В офисе заниматься чем-то подобным было невозможно, наверняка кто-то грубо прервет медитацию, необходимую для взгляда в будущее.

Сейчас же Гарри глядел на экран, пытаясь выстроить стройную и убедительную теорию, почему айти-гигант потеряет за три дня пятнадцать процентов своей стоимости.

– Гарри, солнышко мое!

Эшли подкралась, как ей казалось, незаметно. Даже не будь у Гарри дара предвиденья, из чернокожей толстушки вышел никудышный ниндзя. Девушка погладила аналитика по голове и положила перед ним пирожное.

– Радость моя, – щебетала Эшли, – скажи, что у тебя есть подарочек для твоей любимой Эшли!

– Бруклин авиа, – коротко ответил Гарри.

– Им же пипец, – удивилась Эшли. – Это все знают.

– Ты шортишь Бруклин?

– Как и все! – воскликнула толстушка, экспрессивная, как и всегда.

– Вот и шорти дальше. Но помни! Ровно в полночь тыква превратится в карету.

– И когда у нас полночь? – Эшли затаила дыхание.

– Между двести тридцатью и двести тридцатью пятью долларами за акцию. Так что бери в короткую еще пунктов сто пятьдесят, а потом начинай выкупать на всю котлету.

– Ох, солнышко, если бы ты не был надежен, как швейцарский сыр, – Эшли не слишком ладила с метафорами, – в жизни бы не поверила.

Толстушка вручила аналитику конверт.

– Потом, – вяло запростестовал Гарри, – поблагодаришь, когда сработает!

– Ты не ошибаешься, Гарри, никогда не ошибаешься. И для протокола, кто сказал про разворот?

– Фибоначчи! Лично пришел ко мне и сообщил, что золотое сечение дает добро!

Кстати, хорошая мысль! Гарри прибавил к мешанине индикаторов на экране уровни Фибоначчи. «Спасибо, старик, теперь можно и докладную писать!»

– Мисс Веринда! – в кабинет вошел глава аналитиков Джаред Коэн, белобрысый австралиец с глубоко посаженными голубыми глазами. – Консультацию аналитика можно получить через интранет в форме прямого официального обращения. Так будет удобнее всем сотрудникам компании, а результат гораздо, гораздо надежнее!

Коэн излучал уверенность и харизму, но его все равно не любили и боялись. Не требовалось провидческого дара, чтобы почуять гниль в этом человеке. Сам Джаред, кажется, ненавидел всех. Точнее делил окружающих на тех, кого можно использовать, и мебель. По какой-то невероятной причине Гарри Торфла начальник счел бесполезным.

– Я просто принесла подарочек к чаю для своего друга! – Эшли ткнула пальцем в пирожное. – Правилами это не запрещено.

– Безусловно! – кивнул Коэн. – Но вам обоим стоило бы подготовиться к совещанию, которое начнется через пятнадцать минут.

– Мне тоже? – удивился Гарри.

Обычно его не звали на такие мероприятия на самом верху, слишком мелкая сошка.

– Присутствие всех трейдеров и аналитиков обязательно. Большой Ник планирует мозговой штурм. На вашем месте, Торфл, я бы приложил все усилия, чтобы оказаться полезным.

* * *

Вроде все на месте, вереница восьмиэтажек из серого кирпича, бульвар, неработающий фонтан, скамейки, чугунные ограды. Все как настоящее, но абсолютно фальшивое. Ни одной живой души, ни паршивого голубя, ни таракана. Двери в подъезды даже не заколочены, они в принципе не открываются. Ни соринки, ни упавшего с дерева листочка. Такое чувство, что город построили для съемки какого-то фильма про Восточную Европу, а после съемок покинули и забыли. Да, в других осколках создавалось ощущение иллюзорности и заброшенности, но сохранившаяся флора казалось живой, не травинка к травинке, а нормальная степная растительность, где зеленая трава соседствует с пожухлой.

Но какая-то жизнь здесь точно была. Сексуальный женский голос приветствовал меня, стоило мне вывалиться прямиком в их сухой фонтан. Теперь эта загадочная дама направляла меня как саркастичный навигатор.

Когда я пожаловался ей на пустоту и одиночестве в одном отдельно взятом осколке, она пообещала мне приятную компанию.

– Ты же у нас – крутой и страшный охотник? Так вы себя называете? У нас тут прекрасные угодья! Твоя задача – чтобы их не стало! Я как-то предпочитаю одиночество, о чем ты и позаботишься.

– Веди, раз так.

– Просто «веди»? И что, никаких споров, торга, ты мне – я тебе? Гордых поз, дескать, «я тебе не наемник»?

– Я хочу посмотреть на твою дичь. Если это окажутся милейшие люди, я могу захотеть убить тебя.

У хозяйки секси-голоса случился приступ истерического смеха.

– Милейшие люди! Какие же вы, мертвецы, забавные! Иди уже, сейчас насмотришься на милоту. Твои родственнички, кстати. Не пугайся, дальние. По самой уродливой семейной линии.

– Тоже инвейдеи?

– Не хочу портить сюрприз! – хихикнула хозяйка. – Здесь налево, и не ударься мизинчиком, тут ступеньки.

В итоге она вывела меня на круглую площадь, в центре которой стояло здание очевидно религиозного плана. Больше всего оно походило на храм всех богов в Риме, он же Пантеон – каменный цилиндр с круглой крышей, под которой ютились крохотные окна-бойницы. Выглядел он старым и обшарпанным, но вместе с тем – живым, настоящем, особенно на контрасте с городом-фальшивкой. Входа-портала я не заметил, по крайней мере со своей стороны.

– Мы на месте, – сообщила хозяйка, будто бы я сам не догадался. – Прогони хулиганов, и мы поговорим спокойно.

– Каких хулиганов? – удивился я.

– Хехехе!

В следующее мгновение ликвор, не спрашивая моего разрешения, ускорил меня на всю катушку. На меня с невероятной прытью неслась орда мертвецов. Вот они, значит, какие, мои родственнички. Вооружены зомби были разнообразным холодным оружием, сохранившимся, увы, куда лучше, чем их хозяева.

Шустрые мертвяки атаковали организовано, как это ни прискорбно для меня. Они делились на пятерки, двое из которых были загонщиками, отжимающими разновидностью алебард жертву, которой оказался я, под мечи трех остальных, норовящих зайти к цели со спины. Каждой пятеркой руководил офицер в нарядной броне стиля римского легионера. Вслух никто ничего не говорил, да и сомневаюсь, что в сгнивших телах сохранились голосовые связки.

Одну пятерку я снял из Скорпиона, навесив им на лбы метки. Но сразу пришлось переключиться на катану недоброй памяти Влада Пижонова. К ее чести, она держалась хорошо, мне удалось перерубить древки алебард у еще одной пятерки, после чего я постарался прикончить их хозяев. С этим возникла проблемка, мертвые воины отказывались умирать.

Хозяйка, до сих пор наблюдавшая за схваткой без комментариев, если не считать охов, ахов и мерзких смешков в особые моменты, дала мне совет:

– Руби им головы, охотник!

Откатившись в сторону, чтобы увернуться от мечей тройки, я рубанул катаной ближайшему мертвяку по шее. Голова слетела с плеч, и покойник угомонился. И все же меня окружали две полных пятерки и одна невольная четверка. И они были быстры и умелы, почти как вампир Пижонов, земля ему стекловатой.

Я решил сосредоточиться на офицерах. Метка работала и на удары холодным оружием. Вертясь, как уж на сковородке, я смогу пометить всех троих ведущих пятерок. Заставив ликвор еще прибавить мне скорости, я нанес три точных удара. Как я и ожидал, без ментального контроля со стороны офицеров, мертвые воины превратились в тех, кем и должны быть, – в тупых зомбаков, с которыми я расправился без особого труда.

Ликвор радостно впитал немного эйфории, пополняя почти истощившиеся запасы.

– Не расслабляйся! – рявкнула хозяйка.

На меня надвигался новый мертвяк, высокий, сильно за два метра, в прекрасном дорогом доспехе. Воина окружала синяя дымка, и меня охватило предчувствие, что это – вполне эффективная часть его защиты. Еще меньше мне понравился его меч, точнее, от него возбудился ликвор, что было очень плохой приметой.

В скорости и искусстве фехтования мертвый римлянин не уступал вампиру Владу, возможно даже превосходил. Если бы ликвор не подкрепился его мертвыми товарищами, бой кончился бы очень быстро. Как я и ожидал, пробить туманный доспех поверх стального оказалось трудно. Возможно, паучий шамшир помог бы, но его у меня с собой не было. Пижонская катана не была каким-то волшебным оружием, просто очень хороший меч. Но ликвор подсказывал, что трофей от такого пришельца, как Влад, делает катану особенной, и он, ликвор, может эту особенность использовать.

Погубил меня луч солнца, отразившийся от оконного стекла в пантеоне, единственного «живого» здания в фальшивом городе. Я на мгновение ослеп, и римлянин нанес удар, который я не смог отразить, только подставил ладонь так, что клинок пронзил ее.

Кисть руки окутал тот же синий дымок, от кончиков пальцев начала распространяться чернота, кожа трескалась и отваливалась. Никакой анестезии этот процесс не предусматривал, я чувствовал, как рука гниет заживо.

Римлянин улыбнулся, это выглядело кошмарно с его-то разложившимся лицом зомбака.

– Теперь ты наш, – произнес он глухо. – Идем же, убьем суку, это место должно стать нашим.

– Режь! Режь руку! – отчаянно завопила хозяйка.

– Режь, – беззвучно согласился ликвор, – иначе я не справлюсь.

Руку, конечно, было жалко, но становиться зомби не собирался, будь я хоть трижды покойником. В конце концов я почти вампир, а в Героях меча и магии этот класс гораздо выше.

Уговаривая себя таким неубедительным монологом, я рубанул по руке повыше кисти. Римлянин к тому времени совершенно расслабился, я напряг ликвор, вкладывая в силу и скорость все, что тот мог мне предоставить. Голова мертвяка покатилась по асфальту, коснувшись пальцев, несколько секунд назад бывших моими.

Оторвав рукав, я как мог перевязал культю. Теперь ликвор, немного оживший после вклада мощного римлянина, смог унять кровотечение.

– Заходи! Гостем будешь, – неожиданно весело заявила хозяйка.

Пантеон изменился, но не внезапно и резко, а как будто сменился источник света, и мозаика сложилась в другую картинку. Сбоку от храма я увидел портик – крыльцо и крышу, будто всегда бывшие на этом месте, но почему-то не замеченные мной раньше. Баюкая искалеченную руку, я поднялся по ступенькам.

Внутри было слишком темно, я как ни старался, не мог разглядеть абсолютно ничего, хотя для зрения, усиленного ликвором, обычно не возникало таких смешных препятствий.

– Ты ничего не видишь, потому что здесь ничего нет, – подсказала хозяйка ехидным голосом, – вообще ничего.

– Ты читаешь мои мысли? – возмутился я.

– Было бы что читать, мысли-то примитивные! И не переживай ты так о своей руке. Тоже мне потеря. Сейчас подберем тебе что-нибудь на замену.

– Как подберем? У тебя тут склад отрезаных рук?

– У меня тут склад всего. В том числе и богатейшая коллекция имплантов и протезов. Жаль, тебе глаз не выкололи, а то есть очень интересный комплектик. А то сейчас удалим, чик, и готово! Не пожалеешь!

– Так, не трогай мой глаз. Что там с рукой?

Посреди темного ничего возник сложный белый агрегат явно медицинского предназначения. В центре конструкции располагался стеклянный аквариум с белым гелем. Спереди в него был вмонтирован маленький шлюз.

– Суй руку!

– Сюда, – я указал на шлюз.

– Да! Не тяни, а то срез зарубцуется, будет во сто раз больнее.

Я не стал тянуть. Как только рука оказался внутри за стеклом, в агрегате возникло другое окошко, на подставке начали меняться кисти руки разного цвета и размера. Они сменяли друг друга под комментарии хозяйки.

– Рука воина, ну нет, ты и так сильный. Надо что-то неожиданное. У этой шустрые пальчики, но обойдешься, ты же у нас не альфонс какой-нибудь. Ведь нет? Да шучу я!

В окошке возникла рука в темной коже и со слишком длинным пальцами.

– О, рука вора. Вот это тебе нужно!

– С чего бы? И она такая, не похожа на мою.

– Цвет кожи пусть тебя не смущает. Имплант лизнет твою ДНК и подстроится.

Протез переместился в аквариум с моей рукой, что-то крепко прихватило мое предплечье в шлюзе, шевелить я им больше не мог. Наверно с помощью ликвора, я мог бы разнести этот агрегат вдребезги, но так поступать явно не стоило.

Первым делом в геле растворилась одежда, включая обмотки вокруг раны. Кожу защипало, но не очень сильно. Чернокожая кисть приложилась к срезу. Гель загустел, я перестал что-либо видеть в аквариуме, зато многое почувствовал. Чтобы не думать о боли, я продолжил пустой разговор.

– Я не собираюсь ничего воровать.

– Во-первых, не зарекайся, при твоей-то профессии! А во-вторых, речь идет не о том, чтобы кошельки на вокзалах штырить. Точнее этот название переводится как «Рука мастера, открывающего двери».

– Откуда переводится?

– С языка, что ты ни разу не слышал, и вряд ли услышишь. Эти существа живут слишком далеко от вашего сегмента реальности. Ты уже знаешь, что в твоем мире называют дверями?

– Порталы в другие миры.

– Ну до миров ты еще не дорос, даже не суйся, заблудишься. Но по осколкам будешь шастать не хуже твоей мамашки-неумехи.

– Ты знаешь Васнецовых? – я начал кое о чем догадываться.

– Они заходили ко мне в гости.

– И ты подарила им замок!

– Это скорее пропуск на одну семью и в один мир. Хорошо, что ты смог им воспользоваться по-семейному. Этот протез – тоже пропуск, твой личный, но уже универсальный.

Гель вернул прозрачность, я увидел свою новую руку.

Глава 6

На первый взгляд протез был неотличим от нормальной, живой и, главное, моей руки. Цвет кожи, длина пальцев и все, что касалось мне ненормальным на первый взгляд, ушло, как и обещала хозяйка. На запястье, там, где я рубанул катаной, остался тонкий бесцветный шрам. Я уверен, что необыкновенный медицинский аппарат, за пару минут прирастивший мне протез, мог и его убрать, но зачем-то оставил. Возможно, так приказала хозяйка из вредности.

Это не значило, что с рукой не было проблем. В ней бурлила энергия, сразу непонравившаяся ликвору. Я чувствовал их битву, незаметную для окружающих. Энергия эта говорила со мной примерно так же, как и ликвор, не словами, а непривычными ощущениями. И ее послание я расшифровывал так, что новая рука считает своим новым протезом меня, а не наоборот, как мне бы хотелось.

Прислушавшись к этим сигналам, я уловил явное сходство с ментальными атаками Влада Пижонова и Ирины Орловой, которые я успешно пережил, почти и не заметив.

Да что ж такое! Каждый встречный пытается мне мозги промыть, даже чертов имплант. Во мне горячей волной поднялась злость, и ее жар я направил в руку. Протез ошарашенно замолк, а потом взмолился вполне человеческим языком: «Хватит! Я должен был попробовать! А теперь давай дружить, что ли, нам вместе жить много лет». Ну ладно, не было четкого текста, просто еще один новый орган чувств выдал мне ощущение капитуляции. Ликвор тоже высказался на своем языке в духе «То-то же! Так бы сразу!»

– Мы поладим, – сказал я руке, не вслух, конечно же.

Хозяйка вновь заговорила со мной, и голос ее звучал немного разочарованным:

– Ну как обновка? Нравится? Может требуется помощь с настройкой?

Каждый раз, когда сильные мира сего предлагают мне услугу, они хотят взять меня в кабалу. Нет уж, не такая сделка мне нужна.

– Спасибо, осваиваю, – ответил я вежливо.

– Ну что ты за человек, Васнецов! Тебе положено кататься по полу, завывая! А ты просто враг веселья! – весело укорила меня хозяйка.

Я посмотрел в темноту, откуда доносился голос, взглядом, обычно причитающимся маленьким нашкодившим детям.

– Ну-ну, – отреагировала хозяйка, – не закатывай глаза. Если бы ты не смог справиться с каким-то протезом, от тебя было бы мало толку. Но не так же запросто!

– Говоришь, Васнецовы были здесь? Ты – тот самый «исполнитель желаний», о котором они говорили. И слушай, ты не могла бы выглядеть… как-нибудь. Не очень приятно говорить с пустотой.

– А что бы ты хотел увидеть? Только не человека, надоело за очень долгие годы. И вообще, мне больше не нравится казаться живой. Я это, как говорят в вашей среде, переросла.

– Например, ты можешь превратиться в золотой шар.

– Это из какой-то дурацкой книжки? – фыркнула хозяйка.

– Протестую против «дурацкой», но да.

– Ладно, мне не жалко.

Медицинский прибор к тому времени растворился темноте. Сейчас же прямо передо мной возникла идеальная светящаяся сфера, метров трех в диаметре, на вид сделанная из чистого золота.

– Так лучше? – спросил шар.

– Удобнее. Спасибо! Расскажешь, что это за место, кем были эти мертвецы, и кто ты такая? Спрашиваю просто, чтобы познакомиться.

– Доблестные римские воины попали сюда по ошибке. Ты уже знаешь, что ваш мир притягивает мертвых?

Я кивнул, а хозяйка продолжила.

– Не буду тебя грузить, кто это затеял и зачем. Придется целую лекцию читать, кто такие боги и что они такое. Скажу только, что бог – это не волшебник, прокачанный до состояния Абсолюта, и даже не концепция, как считают любители теории эгрегоров. Такие существ тоже полно во вселенной, один очень крутой маг вот прямо сейчас прибывает в твой родной мир. Но не в виде мертвой тушки, точнее душки, а живой и почти здоровый. Но для тебя это не важно, вы все равно никогда не встретитесь.

– Тогда зачем ты мне это рассказываешь?

– А поговорить? – хохотнула хозяйка. – Бог – механизм, исполняющий определенные функции, или точнее закон природы, обладающий разумом и чувствами, но вынужденный делать, что должен. Точно также, как ты, охотник, обязан убивать хищников, в этом смысл твоего существования. Ты не сможешь не убивать.

– А что должна делать ты?

– Прямо к сути? Ну ладно, я заведую складом. Точнее архивом, это ближе к истине. Я храню все вещи, созданные или придуманные за все время существования нашего мультиверсуса.

– Тебе, наверное, требуется очень много полок! – я не удержался, чтобы не съязвить.

– Не надо примитивного юмора, тебе не идет. Твоя цивилизация, что прошлая, что нынешняя, недалеко ушла от каменного века, особенно в вопросах производства материальных ценностей.

– И как же производят вещи в твоем сияющем будущем?

Золотой шар засиял интенсивнее.

– Здесь хранятся идеи предметов. Всех, от чайной ложки, до космического крейсера, а также мириады устройств, которые ты не способен и вообразить. Но кто-то способен, этого достаточно. Когда вещь кому-то нужна, про нее вспоминают и ее воплощают.

– В единственном экземпляре? – уточнил я, во мне проснулся предприниматель и тут же начал фантазировать.

– В архиве – да, но есть способы размножить любую вещь в любом количестве. Это похоже на разницу между лабораторией и фабрикой. Здесь тебе не фабрика.

– Значит, ты у нас – хранитель архива?

– Я и есть – архив глупенький!

– А имя у тебя есть, архив?

– Много у меня имен. Но если выбрать что-то, тебе знакомое, то можешь звать меня Минервой.

– Приятно познакомиться, Минерва.

– Надеюсь, что взаимно! – хмыкнул золотой шар. – Отвечая на остальные твои вопросы, любопытный охотничек, это место – ошибка, и доблестный римский легион – ошибка. Сбой той самой системы, что подарила тебе вторую жизнь, о которой ты не просил. Ты ведь уже понял, что это даже не осколок, а что-то вроде помещения архива, которому нужно где-то быть, хотя бы и в таком суррогате.

– Ладно, сделаю вид, что понял, – я кивнул как можно смиреннее. – Вернемся к теме моей полезности. Зачем я тебе нужен?

Минерва, а теперь я мог звать хозяйку по имени, мелодично рассмеялась.

– Нравишься ты мне, охотник. Во-первых, помог с хулиганами. Не то, чтобы они были мне опасны, но аномалия на моей территории мешает работать. Так что спасибо, но зато это я расплатилась новой рукой. Этот имплант, как ты понимаешь, тоже воплощенная идея ручного протеза. Как и портативный медцентр, прибывший из будущего. Ты ведь понимаешь, что в мультивселенной все эпохи существуют одновременно?

– А это важно лично для меня?

– Не разочаровывай меня, мальчик, – голос Минервы сгустился. – Любознательность поможет тебе выжить. Ты оказался в чужом мире, живущем по непонятным для тебя правилам. Впитывай!

– Будем считать, что впитал. Так все-таки зачем я тебе нужен?

– И это тоже говорит в твою пользу. Твои… – я нахмурился, и Минерва сразу поправилась, – ну не твои, хотя мог бы и смириться, что ты теперь Васнецов. Я не оракул (я лучше) но могу предсказать, что Петров как псевдоним не приживется. Никудышный псевдоним, если честно. Лучше бы уж назвался каким-нибудь Патриком Нонеймом. Или нормальным честным Джоном Доу.

– Мы закончили с критикой моего нейминга? – я даже немного обиделся за Петрова.

– Ой все! – я представил себе, как Минерва закатывает глаза. – Короче говоря, Мириады авантюристов, стоит им здесь оказаться, начинают что-то выпрашивать. Я даже даю, потому что архив должен работать. Вещи должны вспоминаться и воплощаться. Васнецовы не стали исключением. Подарила им пропуск, они его благополучно потеряли. Надеются, что ты им площадку расчистишь, дурни. И ты ведь сделаешь это! Удивляюсь я на вас, охотников. Гордитесь, что никто вас нанять не может, а на такие смешные манипуляции ведетесь!

– Так зачем я тебе нужен?

– Я же сказала, архив должен работать. The Show Must Go On. Но все должно быть по правилам. У меня есть ритуал, который я должна соблюдать. Ладно, на этом остановимся пока! Выживешь – продолжим. А теперь иди-ка, охотник, по своим делам. Заодно и руку вора опробуешь.

Мне разговор с шаром посреди темного ничто изрядно надоел. Теперь надо заставить слушаться руку. У меня уже есть опыт управления ликвором, вряд ли тут принципиально другие методы. Так что я отдал команду руке отправить ее в мой новый мир к моей машине.

Обновка моя ожидаемо вступила в торг. Но я-то думал, что она опять начнет выяснять, кто в моем теле хозяин, но протез хотел другого. Рука вора хотела воровать. Лазить по карманам, вскрывать замки, словом, веселиться.

– Украсть бумажник с тела поверженного врага тебя не устроит? Я этим постоянно занимаюсь.

Протез, естественно, не говорил на каком-то языке. Просто я-он очень хотел стибрить что угодно любым разумным или феерически глупым способом. Желание это было явным, осмысленным и очевидно не моим.

Я не был настроен торговаться, так что прежде всего попытался понять, смогу ли я вернуться хотя к зубастикам сам, без ее помощи. Прислушавшись, я ощутил вибрации того мира и приготовился нырнуть в «кроличью нору». Рука в ответ четко дала понять: не в ее смену. И впрямь, шагнуть в трещину я не смог. Меня охватила такая злость, что я достал катану, примерился четко по шраму и всерьез собрался рубить, не испытывая ни жалости к себе, ни сомнения.

Отсечь бунтующую кисть я не успел. Из пустоты архива я вмиг очутился около своей машины в полукилометре от рок-клуба.

Светало. Ночь резни подходила к концу. Ехать на дачу и пугать рваными кровавыми тряпками Ольгу и бабу Степу не хотелось. На съемной квартире обосновались Васнецовы. Я подумал и отправился в дом, отобранный у барона Вержицкого. Я все равно решил его обживать, хотя и только после косметического ремонта и смены обивки у мебели.

И все же я подъехал туда. Вышел из машины, накинув свой же облик, но в чистом костюме. Из багажника достал чистый комбинезон, пока все же не боевой, а спортивный. Дал себе зарок держать в машине еще и смену белья. Знаю же себя, полчаса любой прогулки, и весь в кровавых лохмотьях.

Принял душ, нашел в шкафу чистый халат, сел в то же кресло, в котором когда-то поджидал барона, и сразу заснул на несколько часов. Разбудил меня неимоверный голод. Ликвор с гордостью докладывал, сколько повреждений ему удалось исправить, пока я отдыхал, а воровская рука напомнила, что она у меня имеется и успешно прорастает в организм Андрея Васнецова.

И все эти герои хотят жрать как медведь после спячки. Спорить я не стал, поискал на карте ближайший ресторан, и сразу отправился туда. Набрал неприличную кучу еды, официанты высовывали носы из кухню, глядя на меня как на чудо невиданное, когда я методично очищал тарелку за тарелку.

Утолив первый голод, я достал папку от Михельсона. Где видели в последний раз нашу потеряшку? Светлана Верескова спала до обеда, потом встречалась с подругами. Нормальная тусовка золотых девушек: посидели, посплетничали, попили коктейли, потом прошлись по магазинам, заглянули в СПА-центр. Девушки опрошены, Света попрощалась и села в машину, которую и нашли на окраине города вместе с мертвым телохранителем.

Там закончила поиски полиция, а я начну. Но сперва я, конечно, стоит приодеться. Я заехал в магазин, где накупил полный комплект одежды, костюм, который сразу надел на себя, плюс запасной, который ушел в багажник моего красивого эдельвейса. Ну и белье, надо выполнять данные себе обещания.

Нарышкин – прекрасный город. Зачем же ты, Светочка, поперлась, на ночь глядя, в такую богом забытую дыру как Гречин? Поехала разморенная процедурами, наверняка пьяненькая, больше часа скучала на заднем сидении дорогого баварца. Куда же вы приехали? Не самая трущоба, но и не центр. Тело капитана гвардии нашли на автостоянке. Куда бы взбалмошная наследница ни направилась, ты бы ее одну не отпустил. Значит, либо вы только вышли из машины, либо ты сидел и ждал ее. И явно дела у Светочки были неподалеку, в одном из ближайших домов, скорее всего ты даже за входом наблюдал прямо отсюда.

Место мерзкое. Воняет из каждого переулка, но мы все равно принюхаемся. Вот он, запах твари, выделяется даже на общем поганом фоне. Свету я пока не чувствую, она ничего особо не боялась. Но пойдем по следу. А ведет он в то двухэтажное здание неподалеку, старое, из красного кирпича, так должна выглядеть школа в романах Стивена Кинга. И я был прав, вход отлично виден со стоянки.