Текст книги "Оракул (СИ)"

Автор книги: Яков Барр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Глава 20

Я испытал приступ неимоверной злости. Подойдя к Ирине вплотную и глядя ей в глаза, я сказал тихо, но отчетливо:

– Я ее увижу, даже если ради этого придется разнести ваш маленький монастырь по камешку. И прямо сейчас я думаю, что с ней все очень даже не в порядке, иначе зачем бы вам ее от меня прятать.

Орлова явно испугалась, но пыталась еще делать хорошую мину при плохой игре.

– А ты не думал, что она сейчас не хочет тебя видеть? – спросила она ехидно.

– Пусть сама мне об этом скажет. А верить тебе на слово я точно не стану. И ты меня услышала. Теперь уж точно я поеду в ваше прекрасное Дивеево. И попробуйте меня не пустить.

– Друзья, друзья! – Михельсон попытался влезть между нами, но это было непросто. – Конфликт возник на пустом месте, а его и вовсе быть не должно, мы же на одной стороне.

– Воздержитесь от банальностей, любезнейший Артем Давыдович! – буркнул я раздраженно. – Госпожа Орлова при первой встрече служила как раз агентом Красного Гостя.

– Я спасла твою подругу, – сердито возразила Ирина.

– Я так думал буквально до этой минуты. Теперь же спасение выглядит скорее как похищение. Я уже встречал инвейдея, перешедшего на строну Гестио. Быть может ваш монастырь – его кузница кадров?

– Так хватит! – рявкнул Михельсон, решивший сам с собой поиграть в хорошего и плохого полицейского. – Андрей, Ирина помогала мне множество раз, у меня нет оснований ей не доверять.

– Вот! – воскликнула Орлова торжествующе.

– Но в данном конкретном случае я на стороне Васнецова, – обескуражил ее Михельсон. – Уверен, что встречу организовать можно. Может быть не так уж легко, но мы простыми вещами и не занимаемся. Судьба у нас такая.

Орлова смотрела на нас сердито с минуту, а потом махнула рукой.

– Ну хорошо, хорошо, поскольку мой родной монастырь мне дорог как память, я попробую договориться с начальством.

– Надеюсь, начальству монастырь так же дорог, – улыбнулся я ласково.

Ирину почему-то передернуло.

В Нарышкинской психиатрической клинике нас встретил наш друг Марцевич. С ним проблем не было, я оставил ему Михельсона на оформление всех нужных документов, а мы с Орловой повезли Филимонова в Дивеево.

В этой реальности монастырь занимал гораздо больше места и был обнесен стеной. Зато сохранился нежно-бирюзовый цвет зданий, который мне так нравился. Добавились пристройки, в одну из которых меня привели. Это помещение напоминало небольшую столовую или, как принято говорит в подобных местах, трапезную. Орлова сделала знак дородной женщине, явно хозяйничавшей здесь, и та, поглядев на меня с нескрываемым любопытством, налила в жестяную кружку невкусного кофе с молоком.

– Жди здесь, Васнецов, – сказала Ирина ехидно, – и постарайся никого не убить между делом.

Когда она ушла, начался форменный цирк с конями. Сперва хозяйка кафе попыталась мысленно заставить меня попросить ее добавки того же мерзкого напитка, я ответил ей вслух, что спасибо, но достаточно. Ее реакция дорогого стоила.

Какие-то легкие попытки прощупать меня я чувствовал даже сквозь стену. Мне было лень как-то на них реагировать. Я устал. Если бы кто-то начал склонять меня к тому, чтобы заснуть на месте, не факт, что я бы не поддался, но они требовали от меня всяких глупостей, как в общем-то и положено студиозам.

Парочка таких «послушников» зашла в трапезную, вслух вежливо поздоровалась, а мысленно попыталась склонить меня вылить себе на голову огромную кастрюлю, полную того самого кофе с молоком. Я посмотрел на них скептически, но они только усилили напор. Я улыбнулся, парочка скривилась, но продолжала свои усилия. В кафетерий вошли еще два инфантила, они с порога присоединились к атаке. Все вместе студентики усилили напор, и даже фирменная васнецовская улыбка заставила их побледнеть, но не отступить.

Я решил немного подыграть им, подошел к огромной кастрюле походкой робота с плоскостопием, поднял ее над головой. Юные натуралисты сделали счастливые лица, но я ускорился и вылил все это богатство на их дурные головы.

Тут-то в трапезную вошли Орлова и Соня. Они обозрели поле кофейной битвы, моя боевая подруга разбила себе лоб в фейспламе, а Ирина ехидно так заявила:

– Васнецов, ты в своем репертуаре.

Я сделал максимально невинный вид и ответил гордо:

– Они первые начали.

– А ну брысь отсюда, – Соня указала подбородком на выход.

Кофейные гипнотизеры начали булькать что-то протестующее, но Ирина наградила их многозначительным «кхе-кхе», послушников как ветром сдуло.

Орлова повернулась к хозяйке трапезной, которая с интересом наблюдала за ходом баталии:

– Дайте нам полчаса. Прошу вас.

Хозяйка понимающе кивнула и тоже покинула нас.

– Я подежурю у входа, а то в следующий раз ты кого-нибудь убьешь, – с этими словами Орлова также вышла из кафетерия.

Мы с Соней остались наедине, но почему-то не торопились бросаться друг у другу в объятия. Я вспомнил некстати, про свои «подвиги» с участием Нади и блондинок. Даже промелькнула шальная мысль, что от меня до сих пор может пахнуть сексом. Нет, конечно, я принимал душ, да и с тех пор столько всего произошло, что от меня скорее могло пахнуть порохом и кровью. Так что мои опасения происходили от беспричинной мужской паники.

– Спал с кем-нибудь? – спросила явно что-то почувствовавшая Соня, черт бы побрал ее эмпатию.

– Да, – ответил я правду неожиданно для самого себя.

– Будь проклята твоя честность! – схватилась за голову Соня. – Мог бы и соврать.

– А толку-то, – пожал я плечами, – мы с тобой чувствуем ложь.

– И что? – Соня шагнула ближе и стукнула меня кулаком в грудь. – Что из того? Мог бы и соврать!

Грудь у меня не казенная, а Соня продолжала меня колотить, так что мне пришлось обнять ее и прижать, чтобы прекратить это избиение. Больше ни для чего, конечно же. К ее губам я тоже прижался своими только для того, чтобы она не наговорила лишнего. Я здесь не для того, чтобы выяснять отношения.

Мы целовались несколько минут самозабвенно, не замечая ничего вокруг. В какой-то момент у меня за плечом кто-то деликатно покашлял. Я обернулся, неохотно оторвавшись от Сониных губ. За моей спиной стояла Орлова.

– Не хочу прерывать вашу прелюдию, но за вами сейчас смотрят сотни глаз. Не буквально, глазами, конечно. Скорее «наблюдают».

– А эти вуайеристы не боятся, что я им наблюдалку оторву? – хрипло поинтересовалась Соня, неохотно отодвигаясь от меня.

– На самом деле, – сказала Ирина, – с вами хочет пообщаться отец-настоятель. Большой человек, Васнецов, не веди себя с ним как обычно?

– Как я себя обычно веду? – улыбнулся я. – Мне казалось, что я очень приятный человек.

– Вот как раз кошмарить его своими улыбочками не надо. Он не из пугливых.

Опять кому-то васнецовская улыбка не нравится. Странно, что Андрей был таким страдальцем в Универе. Его все должны были бояться.

Мы подошли к главному зданию, Орлова умчалась вперед, видимо, обставлять наше появление с должно помпой. Мы опять на пару минут остались одни, я взял Соню за руку, спросил:

– Ну как тебе здесь?

Ответить она не успела. Будто из-под земли перед нами выросли те самые студиозы, что испытывали мое терпение в кафетерии. За их спинами маячила целая кодла недорослей. Уж не собрались ли они нас всей толпой поколотить, мы ведь на пару с моей боевой подругой ими полы помоем.

На первый план вышел щуплый молодой человек в очках. На вид он был чуть старше остальных, но все равно по сравнению с нами – молокосос.

– Они? – спросил он «кофейных» студентов.

Те ответили утвердительно.

– С тобой одни проблемы, Корецкая, – продолжил щуплый. – Нам запретили тебя трогать…

– Да мы особо и не трогали, – встрял студентик, – только чуть-чуть пощупали.

– Но мы и не собираемся обижать бедную тетеньку, – продолжил щуплый. – А вот чужака поставить на место мы должны. Этого требует честь нашего ордена.

– Шли бы вы, ребятишки, по своим кельям, – сказал я миролюбиво, – у вас еще молитвы не дочитаны, влажные сны не досмотрены. Берегите попки, нежные юные создания, не суйте их в огонь.

– Так, – щуплый деловито потер руки, – делаем круг как нас учили. Считываем резонансы, кумулятивный эффект сам себя не создаст. Поехали.

Я ощутил довольно сильное давление на разум, но Влад Пижонов с командой выпускниц этого же, с позволения сказать, вуза, прижимал к земле куда сильнее. И ведь не справился, а эти ученички вампиру в подметки не годились.

– Когда начнете-то? – спросил я щуплого. – У меня не так много свободного времени.

Давление усилилось.

– Сейчас ты упадешь на колени, червь, и поцелуешь мне ботинок, – заявил мне щуплый, я даже ощутил легкое желание послушаться этого человека, что меня больше рассмешило, нежели рассердило.

– Не подавай мне хороших идей, – ответил я с усмешкой, – у меня самого обувь не чищена, а тут столько дурных языков.

– Корецкая его прикрывает! – возмутился студиоз. – Это нечестно.

– За нечестность мы наказываем, – ухмыльнулся щуплый. – А если так?

Я почувствовал некоторое облегчение, но краем глаза заметил, что Соня побледнела.

– Корецкая, – приказал щуплый, – отвесь гостю подзатыльник.

– Пусть пинка ему отвесит! – подсказал студиоз.

Соня схватилась за горло, начала синеть, будто ей не хватает воздуха.

Вот тут я рассердился. Совсем недавно по воле Пижонова Соня стреляла в меня, а теперь ее опять превращают в орудие против меня. Я испытал жгучее желание защитить подругу, и каким-то образом мне это удалось, я заметил, что ей стало лучше, по крайней мере цвет лица оздоровился.

Но гнев мой не прошел. Я достал своего нового фаворита – пистолет Библиотекарь, шагнул вперед и упер ствол щуплому в лоб.

– Что ты там говорил про ботинки, щеночек, на колени, быстро!

– А ну прекратить! – приказ грянул как гром с неба.

Давление вмиг пропало, но я пока не торопился опускать пистолет, я все еще чувствовал себя очень сердитым.

– Разве мы закончили? – прорычал я сквозь зубы.

Старик с длинной седой бородой, растолкав студентов, пробился ко мне.

– Господин Васнецов, – произнес он торжественно, – я официально приношу вам извинения за этот инцидент. Поверьте, виновные понесут наказание.

Соня положила мне руку на локоть.

– Все в порядке, милый!

Теперь меня немножко отпустило. Я убрал оружие, которое мне и не было нужно, я мог свернуть шеи всем этим детишкам за несколько секунд и не вспотеть.

– Всех попрошу разойтись по своим комнатам. Мы еще поговорим о случившемся.

– Минус двадцать очков Слизерину, – не удержался я от шпильки вслед разбегавшимся студиозам.

Впрочем, никто не понял шутки, кроме прыснувшей в кулак Сони.

– Если бы Корецкая его не прикрывала, – прошипел щуплый себе под нос.

– Вы глупы, Крамер, – покачал головой седобородый, – это наш гость прикрывал Софью. Стихийный второй ранг? Замечательно! А в защите и добрый третий. Эх, если бы я мог уговорить вас поучиться у нас, мы бы сделали из вас…

– Настоящего монстра? – перебил я его, хотя это было не слишком вежливо. – Спасибо, я уже им стал. Эй, Крамер, каково это заполучить чудовище во враги?

Щуплый вдруг побледнел, похоже, до него начало что-то доходить.

– Последствия, Крамер, последствия! – напутствовал его седобородый. – бывает полезно думать о них. Софья, боюсь, я вынужден просить вас попрощаться с вашим другом. Господин Васнецов, жду вас через несколько минут в моем кабинете. Я изучил состояние вашего пациента.

– Шаловливые у тебя однокашники, – шепнул я на ухо Соне, прижав ее к своей груди.

– Вот уж о ком я сейчас не хочу говорить, так это о недоумке Крамере.

– Я просто волнуюсь, как ты здесь.

– А ты не волнуйся. Я могу постоять за себя. А теперь научилась и кое-чему новому. Да и на самом деле они безобидные. Просто, как молодые волчата, пробуют на зуб всех и вся вокруг.

– Ты точно хочешь здесь остаться? Поехали отсюда прямо сейчас, – предложил я ей спокойным голосом, но в глубине души обмерев.

– Нет, милый, – Соня поцеловала меня в губы. – Не скажу, что мне так уж здесь нравится, но я вижу, что это место может мне дать. И я хочу это получить! И мы оба помним, что я стреляла с тебя.

– Но ты сопротивлялась.

– И в следующий раз сделаю это куда лучше. Прости, но я остаюсь.

Отпустив наконец Соню, чего мне делать абсолютно не хотелось, я прошел в кабинет настоятеля. Он оказался довольно скромен по убранству, но так наверно и положено в монастыре, даже не в настоящем.

– Присаживайтесь, господин Васнецов, – настоятель предложил мне стул. – Я не успел представиться. Свешников Илья Георгиевич к вашим услугам. Итак, мы хотели поговорить о несчастном Филимонове.

– Вы уже знаете, что с ним сделали? – спросил я.

В кабинет вошла Ирина, она же мне и ответила:

– Я говорила, для простоты это можно назвать вирусом. Аналогия не с болезнью, а с программой. С Соней вышла похожая история, но у вампира было всего десять минут, это можно назвать халтурной работой.

– И вы все исправили, я могу забрать девушку?

– Если бы она хотела уйти, – очень мирно заметил настоятель, – никто бы здесь не смог ее удержать. Мы ей полезны, и нам есть чему ее научить.

– Вернемся к террористу, – нетерпеливо стукнула меня по плечу Орлова.

– Мы можем его допросить?

– Ты уже его допросил! – Ирина снова ударила меня, что у этой женщины с нервами?

– Мы можем долго упорно и очень осторожно докапываться до нужных нам ответов, – терпеливо пояснил седобородый. – Повторюсь: осторожно, потому что вирус может контролировать определенные темы и отреагировать любым доступным образом, вплоть до убийства носителя.

– И что вы предлагаете? – спросил я столь же терпеливо.

– Составьте список вопросов, и со временем мы достучимся до ответов, не убив пациента.

– Меня интересует все, что касается Акаи Гестио. Вы знаете, кто это?

– Конечно, – улыбнулся Свешников. – по сути все мы здесь собрались ради него.

– И еще раз Васнецов! – встряла Ирина. – Хватит попрекать меня работой на твоего идиотского барона! Ну не знала я, что он на побегушках у Гостя!

– Итак, мне нужен Гестио. Все что вы сумеете вытащить из Филимоновской головы об этом существе, может оказаться важно. Даже если он не видел гипнотизера, по звуку, по запаху можно сделать массу выводов.

– Да-да, – ответила Орлова, – мы это умеем. Мы чертовски хорошо выуживаем детали, о которых пациент и думать забыл.

– Это так, – важно кивнул Свешников.

– Также меня интересует человек, его завербовавший. Его-то он точно видел.

– Принято, – кивнул настоятель. – Что-то еще?

– Было бы полезно восстановить его последние дни как можно подробнее. Сегодняшний день —лучше поминутно. Он где-то взял РПГ, его кто-то учил. Его кто-то кормил. Его кто-то возил. Это целая организация, и шурует она у нас в Нарышкине.

– Хорошо, – настоятель поднялся над столом. – Не ждите быстрых результатов. Но если что-то ценное всплывет, мы сразу дадим знать.

На этом разговор был закончен. Ирина вызвалась меня проводить.

– Какой-то ты непробиваемый, Васнецов, – сказала она мне на прощание. – Да не смотри ты таким букой. Мы с тобой еще сработаемся.

Покинул монастырь я в расстроенных чувствах. Я увидел Соню и снова с ней расстался. Красный Гость чувствует себя в спокойном Нарышкине как дома. Два теракта в один день, и все против меня. Хотя про случай в Ласточке я не был уверен. Скорее мое присутствие оказалось случайностью. Возможно, что безумец, ворвавшийся в санаторий, был провокацией криминальных авторитетов, тянущих руки к опустевшему Гречину. Только вот готовил его все тот же Гость.

А самое главное – я чувствовал опасность. Не здесь и сейчас, о чем меня стабильно предупреждал ликвор, меня мучало предчувствие беды. Но к этому я готов постоянно, с тех пор, как воскрес в бассейне, полном мертвецов.

Я набрал Сашку.

– Привет! Нашел что-нибудь по тому типу, что я тебе утром скидывал?

– Нашел, подъезжай в кафе возле управления. Хотя, какого черта, я голоден, так что с тебя обед. Жду тебя в ресторане. И ты угощаешь.

– Ну я, так я. Мне для хорошего человека пельменей не жалко.

– Каких еще пельменей, я буду… – встрепенулся капитан, но я уже сбросил вызов.

К тому времени я уже отъехал от Дивеево, и тут меня накрыло ощущение угрозы, но не абстрактной в далеком будущем, а очень даже непосредственное и сиюминутное.

На автомате ускорившись, я увидел, как в лобовое стекло машины летит граната от РПГ.

Глава 21

Все преимущества жизни после смерти, статуса живого мертвеца и усилений, подаренных ликвором, не помогут безболезненно выпрыгнуть из машины на полном ходу. Но спасибо всем этим опциям, я хотя бы выжил и не стал инвалидом.

Но они взорвали мой любимый Эдельвейс! Который, кстати, по документам не мой, а барона «не к ночи будь помянут» Вержицкого. Потом надо будет протереть все места, где я мог оставить отпечатки пальцев, хотя я давно без перчаток не хожу.

Ликвора на это падение я потратил слишком много, следовало срочно его пополнить. Потратив еще толику на ускорение, я, пригибаясь, чтобы остаться незаметным в высокой траве, помчался туда, где сидели гранатометчики.

Главное – не увлекаться, мне хочется пообщаться с этими приятными людьми. С другой стороны, плохое настроение требовало превратить нападавших в кровавую кашу.

Кандидаты на волшебное превращение в фарш в это время напряженно всматривались в сторону горящих обломков машины.

– Ну что там? Сдох? – спросил один из них товарища с биноклем.

– А куда он денется, его в клочья разорвало.

– Говорили, что бессмертный.

– Слушай больше всякие сказки.

– Правильно говорили, – вмешался я в разговор. – Мы рождены, чтоб сказку сделать былью.

Передо мной сидели два классических бандюгана, будто бы вышедших из девяностых в моем мире. Кожаные куртки, тертые джинсы, узкие лбы. Вместо «миротворцев», к которым я в этом мире уже успел привыкнуть, какие-то дешевые автоматы, которых я не видел у Маузера.

Игрушки эти я сразу отобрал, нечего к ним тянуться. Дал обоим недоумкам в глаз, чтобы задать тон будущей беседе, потом уже озвучил важный вопрос:

– А что это вы тут делаете?

Несколько оплеух, поломанных пальцев и других средств убеждения, что останутся на моей совести, и диалог постепенно наладился.

Когда Клещ сгинул в неизвестном направлении, а напомню, что сейчас его тело хранилось в кармане воровской руки, начальство прислало следующего инспектора с забавным погонялом Якутский Бобер. Я удивился было оперативности криминальных структур, но оказалось, что Бобер уже несколько дней шуровал в Гречине, и задачей его было восстановить поставки органов, которые мы с Соней прервали, разгромив «Красных овечек».

Про Красного Гостя бандюганы ничего не знали, но вот парадокс – нашу встречу в определенном смысле организовал его верный поклонник Вержицкий. Тут как раз не было противоречий, именно он курировал деятельность «Овечек» в аристократической среде. Ясное дело, что такой бизнес должен был заручиться поддержкой во всех кругах.

Так вот, барон рассказал Якутскому Бобру о разных способах меня найти. Он рассказал о связи зарвавшегося дворянчика Андрея Васнецова и загадочного киллера Алексея Петрова. Васнецов забрал себе дом барона в Нарышкине, но там начался ремонт, который я самым позорным образом вовсе не контролировал.

Петров же отжал автомобиль Вержицкого, мой любимый Эдельвейс. Его удалось выследить и поставить на него жучок. Получается, что хотя я ездил в монастырь как Васнецов, торжественную встречу приготовили для Петрова. Не только я вконец запутался в своих личностях, что забавно. С другой стороны, какая мне разница, на кого из нас идет охота если тушка у нас общая?

Я расспросил языков про Бобра, кто он, что именно делает в городе, где живет. У меня было опасение, что он по сложившейся традиции займет мой будущий новый дом, он же офис «Овечек», тем более что «овечий» бизнес у Бобра в руках. Но нет, дом признали засвеченным. Пока Гречин не станет комфортной средой для криминала, и в нем не поселится удобный смотрящий, мой домик для бандитов не интересен. Ну хоть так.

Под конец мне напомнили, что сходняк близко, и тогда ко мне и скурвившемуся Цитрамону придет милый и пушистый северный зверек.

– Вы что-то перепутали, дорогие бандиты, – ответил я ласково на эти угрозы, сворачивая шеи пленникам, – это я собираюсь прийти на деловую встречу вашего начальства и задать пару интересных вопросов.

Посмотрел я на картину маслом «два моральных урода отдыхают на вершине холма», попросил руку прибрать бесхозный гранатомет, незачем ему здесь валяться. Глянул еще раз, решил, что картина не выглядит завершенной, после чего рука вывалила из кармана все сохраненные до лучших времен мертвые тела.

Мне повезло, что по этой дороге за те десять минут, что я потратил на допрос, никто не проехал. Но медлить было нельзя, взорванная машина привлекает слишком много внимания, поэтому я забрался в трофейного баварца, оставшегося от горе-гранатометчиков и шустро покинул сие грустное место. К счастью, съезд на проселок располагался неподалеку, так что немного попетляв по пересохшей грунтовке я благополучно добрался до Нарышкина.

Там я первым делом заехал к Маузеру и продал ему баварца, предупредив, что на нем ездили не слишком хорошие люди. Оружейник от такой новости лениво отмахнулся. Затем я показал автомат одного из бандитов, Маузер его коротко обозвал мусором. Тогда я спросил, нет ли у него на примете приличной машины без излишне темного следа позади.

Маузер обещал меня порадовать, сделал пару звонков, и где-то через час мне подогнали Эдельвейс, почти такой же, как был, только новее и красивого синего цвета с искоркой. Машина эта была не украдена и не уведена у трупа, а честно и бескровно отобрана в счет долга ко всеобщему удовольствию. Оформил я ее уже на мое новое лицо – Петрова с документами от осколочного ЭВМ.

Я убил всего лишь двух бандюганов средней паршивости. Ликвор хотел больше, моя злость – тоже. Я сел в новую машину и начал колесить по городу, но Нарышкин, как назло, был стерилен до безобразия. Это и правильно, мои угодья – Гречин с Якутским Бобром, которого я не хотел убивать сразу. Сперва стоило собрать информацию, я в новой жизни слишком положусь на силовые решения.

Грязный город меня не разочаровал. Я ехал по его улицам, отмечая запахи насилия, доносившиеся отовсюду. Припарковавшись в овечьем доме, я вышел на эти улицы. Для прогулки по злачным местам я выбрал мою любимую личину французского комика Луи де Фюнеса в дорогом костюме. На самом деле, конечно, я был одет в комбинезон с военной базы.

Пройдя буквально пару кварталов, я наткнулся на трех гопников постарше, избивавших и раздевавших подростка, очевидного ботана, чьи очки уже валялись раздавленные ногами в тяжелых ботинках. Красивый лазоревый рюкзак, выпотрошенный и разорванный, также оказался отброшен в сторону. Чутье выдало мне грустную картинку: мальчику осталось жить минуты две, если я не вмешаюсь.

Но я был уже здесь. Схватив полный мусорный бак, я швырнул его в грабителей, сшибив с ног сразу двоих. Каким же сильным я стал? Над попробовать повторить фокус Арни – поднять автомобиль за бампер.

Третий мерзавец оторвался от увлекательного избиения младенцев. Соображал он плохо, вроде бы фокус с метанием тяжестей любого заставил бы насторожиться, но этот неудачник подобрал с потрескавшегося асфальта ломик и махнул им в мою сторону.

– Чего тебе, старикан, иди, куда шел, пока можешь ноги передвигать.

Гопник был уже мертв, но еще не знал об этом. Но я должен был проверить, на каком свете его жертва. Я подошел к ним, отодвинул грабителя с дороги, попутно отобрав железяку, склонился над мальчиком.

– Ты как, малыш?

Тщетно, подросток был без сознания. Ну по крайней мере не стоит переживать, что он увидит лишнего. Без какого-либо смущения я вогнал третьему грабителю ломик в глаз, наверное, перестарался, пробил насквозь черепную коробку. Ну хоть железяка не застряла, она мне еще была нужна, так что я ломик выдернул.

Оставшиеся в живых гопники оказались крепкими. Удар тяжеленным баком они пережили без особых последствий, но будучи умнее своего приятеля, парни намеревались сделать ноги, чего я не хотел допускать. Свежеотобранным ломиком я вышиб колено одного из них. Другого же я догнал, куда ему со мной соревноваться, когда у меня есть ликвор и ускорение!

Чтобы охромевшему не было обидно и одиноко, я пнул его приятеля в коленную чашечку, конечно же ее разбив. Пора было заканчивать аттракцион, мальчик нуждался в медицинской помощи и срочно.

Склонился над тем гопником, который оказался ближе.

– Мужик, не надо, – взмолился он.

– Конечно же надо! – возразил я, сворачивая хромоножке шею.

Последний оставшийся в живых видимо понял, что мольбы не помогут, и сейчас полз подальше от страшного меня. Может быть, он надеялся, что мне надоест? Или шевельнется жалость? Глупо, мне все так же взрывало душу предчувствие беды и ощущение утраты, не покидавшее меня с момента, как я вышел из монастыря. А уж умирающий мальчик в паре метров отсюда уж точно не позволял жалеть его истязателей.

Последнему мерзавцу я раздавил череп ногой. А потом вытер ботинок о его же одежду. Боль в груди не утихала, она требовала больше дичи. Ликвор же был доволен пополнением, но тоже хотел добавки. Я подхватил мальчика на руки, попытался вспомнить, где я видел больницу. Тут меня опять посетило озарение, я не только увидел внутренним взором карту города, а на ней сразу две точки неподалеку, но и понял, в какую мне надо бежать, чтобы успеть спасти парня.

Бежал я быстро, очень быстро. Ворвался в сияющий белый вестибюль, в котором, чудо-чудо, никто не обратил внимание на двоих людей в крови. Пришлось наорать на них, что именно я кричал, я уже и не помню, вряд ли что-то связное. Главное, нас наконец заметили. Предчувствие подсказало, что парня я спас. Теперь настала моя очередь не замечать тех, кто хочет со мной пообщаться, а таких людей в больнице было много. Я же просто вышел, без проблем обогнув даже толстяка-охранника, пытавшегося преградить мне дорогу.

Я совсем уже решил, что на сегодня мне подвигов хватит, а завтра с утра у меня встреча с суккубом, имеет смысл выспаться. Но как можно отказаться от встречи с приключениями, если они тебя ждут? Я позволил себе расслабиться и просто шел к Овечкам, точнее, к своей машине, но какие-то странные люди, лишенные инстинкта самосохранения, попытались меня ограбить. Ну да, Луи де Фюнес, которым я сейчас представлялся, казался хилым и беспомощным старикашкой.

В этот раз их было четверо. Постарше прошлой тройки хулиганов, уже заматеревшие опытные гопстопщики. Двое из них шли за мной от больницы, из чего я сделал вывод, что они там дежурят, отлавливая слабых особей, отбившихся от стада. Странный выбор, это же не очередь за мандаринками, как здесь называли яблофоны. В быту, кстати, царствовало другое, неприличное, название, созвучное мандаринам.

Я прошел несколько кварталов в сопровождении бандитской свиты, недоумевая, чего они ждут. Улица, безлюдная и плохо освещенная, прекрасно подходила для темных дел. Только представление о таковых у нас отличалось. Громилы считали удачным приключением ограбление старичка в приличном костюме, а я – зверское убийство преступных элементов.

Наконец я понял их план: слева по ходу ответвился симпатичный темный тупичок. Сразу же спереди по ходу нарисовались еще два амбала. Я мог бы им подыграть, испуганно запрыгнуть в ловушку, но мной овладел дух противоречия, и я попер лоб в лоб на парочку, преградившую мне дорогу.

Тут они меня реально удивили и даже слегка развеселили. Вместо боевого столкновения, громилы просто подхватили маленького де Фюнеса под мышки и понесли в тупик, предоставив коротышке беспомощно болтать ногами сантиметрах в пятнадцати от асфальта.

По сценарию мне полагалось возмущаться и протестовать, но меня разобрал неудержимый хохот. Наверное, это была нервная реакция на все переживания долгого дня.

Когда носильщики поставили меня на землю, я радостно начал их просить:

– Это было замечательно! Прокатите меня еще раз! Ну пожалуйста!

– Спятил что ли от страха? – выпучился один из таскальщиков. – Гони кошелек и часы!

– Какие еще часы? – теперь уже удивился я.

– Такой солидный господин и без часов, – укорил меня другой бандит, по какой-то странной причине лучше знакомый с русским языком. – Не верю! Мне кажется, вы пытаетесь нас обмануть, уважаемый, а это плохо, очень плохо.

Этот нехороший человек попытался выкрутить бедному Луи запястье, чтобы найти эти самые часы. Меня посетила мысль, что хватит прелюдий, пора танцевать. Интеллигентный громила сам не понял, как оказался на асфальте, я же тем временем занялся его друзьями, не особо злоупотребляя ускорением от ликвора. У меня его после сегодняшних перипетий осталось не так много.

Я и в обычном режиме увертывался от их кулаков, разбивая ногой коленные чашечки, точным ударом в солнечное сплетение заставлял «клиента» согнуться, и в такой удобной позиции сворачивал ему шею.

Такие па я проделал два раза. Последний, оставшийся на ногах, успел достать нож, пришлось уже мне выкручивать ему запястье, а потом пройтись по рабочей схеме – колено, живот, шея.

Без ускорения весь танец занял не три секунды, а пятнадцать, и это был вполне рабочий результат.

Разговорчивому громиле, ворочавшемуся на земле, я перебил каблуком кадык, а потом уже раздавил череп, чтобы не мучался. Я – не садист, я охочусь. Трупы я осмотрел. Кроме парочки Скорпионов, исчезнувших в кармане воровской руки в ожидании свидания с товарищем Маузером, я был вознагражден небольшой пачкой денег. Вряд ли они взяли наличность на дело, скорее я оказался далеко не первым клиентом за сегодня. А не надо было жадничать! Заработали – идите домой. Я, кстати, именно так и поступил, вместо того, чтобы искать новых встреч, добрался до Эдельвейса и отправился на дачу.

Оазис любви и покоя, в котором я всегда отдыхал душой, оказался полностью разгромлен, а моя импровизированная семья глядела волками и немного рычала. Это стихийное бедствие называлось «переезд». Семья переселялась в Кречетовку.

Меня переполох удивил. Подумав минут пять, я хлопнул в ладоши, привлекая внимание мельтешащих вокруг людей. По какой-то причине никто не обратил на меня внимание. Тогда я выцепил из людского круговорота княгиню Дятлову.

– Валентина Дмитриевна, не могли бы вы использовать свой несомненный авторитет и собрать всех здесь, я хотел бы сказать пару слов.

Княгиня уставилась на меня невидящим взглядом. Я понял, что так мы не продвинемся, отыскал в серванте графинчик с приятной настоечкой. Налил рюмку, поставил на блюдце, вроде бы так в аристократических кругах принято, но это не точно. Композицию эту я поднес Дятловой, поводил немного перед княжеским носом, чтобы до нее дошел запах. Через несколько мгновений взгляд ее сфокусировался. Княгиня тяпнула клюковку, утерла губы салфеткой, каковых на веранде было множество в самых неожиданных местах.