Текст книги ""Наследие" Печать Бездны - часть 1"

Автор книги: Вячеслав Седов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Раздосадованный, он остался наедине со звуком своего громкого, частого дыхания. Вместе с тем, начинала возрастать тревога. Полукровка вертел головой во все стороны, но натыкался лишь на пустоту и безмолвие. Стало не по себе. Он прекрасно понимал, что это все сон, но не мог проснуться. Малодушно шевельнулись остатки того жуткого ощущения, что он испытал в Бездне. Они взращивали мерзкого слизня страха. Дай только волю – мигом поползет по спине от лопаток.

Карнаж сжал зубы.

Ну и что? Пусть он не видит даже на чем стоит, если вообще под ногами есть опора. Так уже бывало… Пальцы протянулась к рукояти меча у пояса. Заученным, молниеносным движением выхватил. Уперев клинок в предплечье, выставил согнутую в локте руку перед лицом, заведя за нее безоружную со скрюченными пальцами.

В этот момент Феникс почувствовал, как кто-то посмотрел на него, на этот выставленный несуразный «крест» из рук… с улыбкой сожаления.

– Хронос? – шевельнулись сухие губы полукровки.

Безмолвие царило вокруг.

– Не смей жалеть меня! – черты лица исказила жуткая гримаса.

Совсем один посреди темноты. Похоже тот, кто смотрел, или отвернулся, или закрыл глаза. Феникса взбесило это, хотя в глубине души он понимал, что смотреть действительно не на что…

«Ловец удачи» попятился. Сначала немного, проверяя ногами то… то что было под ногами, ведь на что-то он все-таки опирался подошвами своих ботфорт. Потом уже увереннее. Исподлобья внимательно изучая эту темноту вокруг. Сам себе рисуя вероятность нападения и сам же готовясь к ней… При этом отступая спиной и даже не оборачиваясь.

В результате Феникс налетел на какое-то препятствие.

Нет. Он не развернулся, занося руку для удара, не бросился стремглав вперед, разрывая дистанцию, чтобы потом повернуться и встретить врага в лицо с возможностью маневра. Он столкнулся с кем-то, кто точно также пятился спиной в этой темноте вокруг, и точно также оцепенел.

Руки с оружием опустились сами собой. И у него и у того незнакомца, что стоял с ним спина к спине.

Карнаж с шумом выдохнул.

Они устало опустились и сели, все также не оборачиваясь и не отрываясь от спины друг друга.

Послышался нервный смешок. Женский.

– Кто ты? – прошептал Карнаж.

– Странник Бездны, точно так же, как и ты.

– Мы в Бездне?

– А где еще есть такая пустота?

– И то верно. Но… как?

– Иногда те, кто в душе ненавидят реальность, проваливаются в своей медитации несколько глубже, чем требуется. Ты в первый раз?

– Да.

– А я уже сбилась со счета… Странно что мы оказались здесь так близко друг от друга.

– Возможно, у нас есть схожие причины?

Она деланно рассмеялась:

– Если только твою мать не убили драконы, которые не хотели, чтобы родился очередной убийца их племени?

– Это так и есть!

Осеклась. Помолчали. Напряжение спало с плеч, и они сидели, спокойно наслаждаясь теплом живого существа в окружающей бескрайней пустоте.

– А ты… помнишь… ее голос? – нерешительно спросила незнакомка.

– Конечно, один из самых прекрасных звуков детства для любого, кто дышит и живет.

– Ты рассуждаешь как эльф.

– Я полукровка.

– Бывает…

Донесся чей-то зов. Эхом он рвался в их сторону, словно из невообразимой дали.

– А я вот не помню ее голоса и даже тепла ее рук… Иди – это тебя.

– А как же ты?

– Не беспокойся. Меня тоже скоро разбудят.

Карнаж открыл глаза. Тяжело выдохнув он поднялся и расправил плечи. Тот, кто его звал, там, в пустоте – Феникс даже не удивился…

– Медитация, – коротко пояснил полукровка гному.

– Ну тогда, я думаю, не зря втащил сюда твой чай, – заметил Гортт, – Высоко забрался, не иначе подальше от тех дел, что натворил.

– А что я такого сделал?

– Да вроде бы ничего. Морячка за руку подержал, да так, что тот чуть в обморок не свалился.

Карнаж подхватил кружку с чаем, сделал глоток и поморщился. Холодный.

– Попробовал бы что ли быть дружелюбнее. И не надо на меня так смотреть, – Гортт поежился, – Не знаю какая там медитация – на тебе лица нет.

Сев на край крыши и свесив ноги, «ловец удачи» с лукаво покосился на гнома. Однако тот принял серьезный вид. Феникс вздохнул, готовясь к очередной отповеди.

– Слушай, у тебя что, не было никогда друзей детства или закадычных приятелей? Ну ты подумай, вспомни, – начал Гортт, – У всех они есть. Вот мы с Тардом, не разлей вода уже сколько лет! Куда он туда и я… И чего отворачиваться?! Я дело говорю. Помягче бы ты… да не с моряками, хотя бы с нашими парнями из убийц драконов. А то ощетинился как ёж… На кривой козе к тебе не подъедешь.

– Гортт…

– Хорошо, давай, скажи теперь, что ремесло наемников или пути «ловчих удачи» не предполагают друзей в простом и прямом смысле? Да и кому ты объяснять будешь? Я сам в «ловчих удачи» проходил не один год. А как дело пошло на драконов – так мне и помогла та самая старая дружба. Это легче, чем ты думаешь, приятель. Просто вспомнить нужно.

– А если мне нечего и некого вспомнить?

Наверняка гном был бы еще больше удивлен, если бы кто-нибудь сказал, что в тот самый момент, когда полукровка развернулся, ему, Гортту, единственному посчастливилось на мгновение увидеть то самое лицо, которое до этого встречал только холодный камень одного надгробья… на окраине Лангвальда.

«Ловец удачи» постарался собраться и занял себя на эти считанные минуты тем, что обновил заварку и налил едва теплой воды из кувшина. Гном опешил от увиденного настолько, что принял сферический сосуд из рук полукровки и даже отпил изрядно, хотя никогда не любил горький лангвальдский чай.

– Были у меня два друга. Мы с матерью тогда надолго осели в одной южнофеларской деревушке у границ Сильвании. Хорошее было время… или просто потому, что детям до какого-то возраста наплевать на то, кто из них человек, а кто полукровка или эльф.

– Ну вот видишь! – подхватил Гортт.

– Конечно, я сохранил тепло тех далеких дней в своем сердце. Это очень дорогое мне воспоминание, хоть и в чем-то тяжкое.

– Почему?

– Однажды я пришел на поляну, где мы играли в прятки, а там никого не оказалось. Вернувшись в деревню я узнал, что все собрались на похороны, а детей оставили сидеть по домам.

– Эх люди, – вздохнул гном, – Если им грустно, то почему-то это должно касаться всех, от мала до велика.

– Детям тоже было грустно. Тем более они видели, как кони понесли, возница не успел и… так у меня не стало одного друга.

– Молоты Швигебурга!

– А, через месяц, мы договорились пойти на рыбалку. Собрались спозаранку, ждали-ждали. Он все не шел. Решили зайти за ним по дороге, ведь дом моего второго друга стоял у реки. Все, что мы там нашли – это пепелище. Потом говорили, что хижину рыбака сожгли сильванийцы. Чем все кончилось – я не знаю. Мать решила не дожидаться разбирательств с нелюдями и перебралась вместе со мной в Сильванию.

Помолчали.

– Невеселая история, – заключил гном, – И потом тебе…

– У меня не было даже возможности. Постоянные походы. Детей Xenos укрывали как могли, прятали в самых глухих дебрях под завязку всей заварушки с кристаллами стихий, будь они прокляты. Никто же не знал, сможет мой отец свершить предначертанное или нет… Когда все закончилось, заботу обо мне взял на себя старый мастер, Киракава. Нам тоже пришлось странствовать, не задерживаясь подолгу на одном месте. Как оказалось, не зря. Нашлись те, кто хотел отыграться на потомстве Xenos.

– Шрам?

– Он самый.

– Знаешь, – Гортт спрыгнул на ящики, – Я не стану увещевать тебя. Живи так, как это у тебя получилось, и весь сказ. У нас в Швигебурге говорят: боги никогда не наливают…

– … в твой кубок судьбы столько, сколько ты не сможешь выпить. Я знаю.

Гном улыбнулся:

– Пошли лучше перекусим, сегодня подают каплунов под каким-то там зверским соусом. Говорят, пальчики оближешь.

– Я не голоден.

– Так ты ж ничего не ел со вчерашнего утра!

Карнаж пожал плечами и взялся за недопитый Горттом чай.

– Ну как знаешь, – гном озадаченно почесал в затылке, – Тебя не поймешь, то набиваешь брюхо как троглодит, то моришь себя голодом, как шаргардская модница.

Когда грохнула дверь камбуза, Феникс поднял к глазам ту руку, которой сегодня ухватил моряка за запястье. Пальцы до сих пор чуть вздрагивали. Новый зловещий способ насытиться сильно озадачивал.

* * *

– Все назад! Они уже близко! – крикнул старый вояка и первым бросился в коридор.

Имперский меч свистнул в воздухе. Послышался глухой удар, и страж вылетел обратно в зал. Его вовремя подхватили руки солдат. Они отступили от вошедшей фигуры. Из мрака возле распахнутой двери на них смотрели два белесых глаза с кошачьими зрачками.

– Защищайте его высочество! – оттолкнул от себя руки солдат старый страж и снова бросился на фигуру у входа.

– Какой же ты неугомонный, – белесые глаза сузились.

Они схватились у двери. Послышался стон скрестившихся клинков и приглушенный смех, похожий на воронье карканье.

Страж отскочил назад, на свет чадящих факелов. Его противник неожиданно быстро приблизился, молнией вывернув свой клинок.

Солдаты попятились, пока темный эльф ворочал своей жуткой шпагой в кишках стража. Наконец, оттолкнув ногой тело, он поднес клинок к губам и провел языком, слизывая кровь.

– Карасу! Заканчивай это спектакль!

– Как скажешь, Жашка, – темный эльф кинулся за колонну, где сгрудились солдаты, и демонесса с интересом принялась наблюдать за пляской теней на соседней стене, слушая вопли и мольбы о пощаде.

Превосходная работа опытного и безжалостного палача.

Чернокнижница развернулась, услышав за своей спиной шаги.

– Гюрза, почему так долго?

– У жены кронпринца оказались две телохранительницы из джарров, – полуэльфка фыркнула, откинув с лица сбившиеся локоны, и положила к ногам демонессы три женские головы.

– Ах! Какая чудная резня, не правда ли? – промурлыкала Жашка, взяв голову принцессы, – Фи! Какой позор! Супруга будущего правителя одного из городов триумвирата империи оказалась крашенной брюнеткой. Видать истощились запасы голубых кровей. Как вовремя мы вмешались.

– А разве не белокурые являют собой самых желанных невест?

– Только не для имперцев, дорогуша! Заранийцы чтят заветы предков: глаза как угли, волосы цвета воронова крыла, а кожа – медного бархата.

– Какая бездарность придумала такую формулу? – поинтересовался Карасу, подперев спиной колонну и критически глядя на разливающуюся из-за нее лужу крови.

– Не знаю, – честно ответила демонесса, – При любом дворе его величеств всегда найдется дюжины две-три отборных пасынков муз. Поди разбери, который из них, найдя-таки вдохновение на дне бутылки, вымучил эти строки.

Темный эльф презрительно фыркнул и пошел вглубь залы.

– Ваше высочество! Ну где же вы? – позвала Жашка, – Неужели ищите потайной лаз, чтобы спасти свою жизнь? Это пустая трата времени. Ваш родитель, одержимый манией преследования, когда сам был кронпринцем, приказал завалить его.

Из темноты на другом краю залы выступила фигура юноши. Он гордо задрал свой подбородок, сверкнув глазами на подступающего к нему палача.

– Я не боюсь смерти!

– Браво! – демонесса даже захлопала в ладоши, – Чего бояться, когда вокруг умирают другие, защищая вас! А что скажете, теперь, когда их нет, а ведь мы пришли сюда только для того, чтобы убить вас? И не станем слушать ничего об откупе, даже при всем вашем немалом состоянии.

– Но… – молодой человек малодушно шагнул назад.

– Никаких сделок, никаких увещеваний. Вы умрете через несколько мгновений. Вот и всё. Карасу!

– Подождите!!! – кронпринц поднял руки, закрываясь от воздетого над ним клинка темного эльфа.

–  Xal dossta ul illindeth doere ulan dos! [15]15
  «Да предстанет перед тобой твоя судьба!» (c) ToL Dictionary


[Закрыть]– произнеся эпитафию по всем канонам, палач прикончил жертву также по всем канонам, перехватив шпагу двумя руками клинком вниз, он пронзил горло его высочества.

– Ну вот и все, – заключила демонесса, – Теперь мы свободны и можем продолжать наш путь. Как ни крути, а политические интриги всегда были на руку творческим умам. И теперь, когда несчастный правитель, снедаемый манией преследования настолько, что предлагает свободу и кучу денег тем, кто избавит его от подозрительного наследника, наконец, обрел покой, я думаю, он выполнит все обещанное.

– Вы так уверены в этом, госпожа? – нахмурилась Гюрза.

– Если мы не будем терять времени даром. Поверь мне, я насмотрелась на таких маньяков досыта. Несколько дней он будет пребывать в эйфории, почувствовав себя в безопасности. Потом забеспокоится на наш счет. Но мы будем уже далеко и, когда ему об этом доложат, он будет вдвойне счастлив… Пока снова не найдет очередной объект для своих бесконечных подозрений.

– Как быть с деньгами? – спросил Карасу, вытирая свой клинок о рубаху убитого стража, – При всем уважении, мешок довольно тяжел, а швигебургских банкиров в империи никогда не было. Ведь только они имеют филиалы по всему Материку.

– Успокойся, мой воин, – улыбнулась Жашка, – Съем лаборатории на побережье я уже оплатила через подставное лицо… Если, конечно, наша спутница еще не передумала.

– Нет… не передумала, – понурила взор Гюрза.

– Это необходимость, – отрезала демонесса, – У меня нет веры в твою лояльность. Однажды предавшая уже никогда не будет пользоваться доверием. Но после трансформации мы сможем полагаться на тебя всецело. Не говоря уже о том, что ты станешь гораздо сильнее.

– Разве на это ушли все деньги?! – изумленно вскинул брови Карасу, – Да там хватит на то, чтобы купить сотню лабораторий и к ним небольшое графство, где все их и разместить!

– Ты забыл о нашем надежном друге и поручителе. Кто как ни Черные Псы нуждаются сейчас в деньгах! Кому как ни Ройгару мы обязаны нашим чудесным избавлением. Поистине этот рыцарь – гений дипломатии! Коль скоро смог убедить его всеподозрительнейшее величество, что мы можем быть гораздо полезнее с головами не отделенными от корпуса.

– Хорошо, я положу всю сумму на предъявителя, – кивнул темный эльф.

– Поспеши, я не уверена что гильдия магов надолго отменит запрет на телепортацию в Империи Заран.

Карасу поклонился и, запахнувшись в длинный плащ, растворился в темноте коридора.

– А нам пора в лабораторию, – промурлыкала Жашка, подняв своей рукой голову Гюрзы и глядя той прямо в глаза, – Мы управимся как раз к его приезду.

Круговое движение кисти чернокнижницы отдалось треском в глубине зала, надорвав ткань пространства возле ближайшей колонны.

В то время, когда очередная монархия в империи Заран лишалась единственного наследника, иное значимое дело обретало своего последователя. Или, вернее, последователей. Единственный оплот орденов стихий, которому посчастливилось целиком сохраниться в эпоху Сокрушения Идолов, дал приют двум могущественным чародеям.

Даэмас и Зойт не теряли времени даром. Вопреки предположениям первого, Красные Башни не обрели статуса святыни, как бы произошло с любым местом упокоения достойных магов какое-то столетие назад. Новые времена требовали практичности, сметая начисто остатки благоговения и уже в голос насмехаясь над сакральностью. Еще одни ненужные мифы пополнили свалку истории… И, если Зойт, привычный к ларонийскому скепсису и черствости, не был удивлен посланием от председателя совета гильдии магов Шаргарда, то Даэмаса, воспитанного пусть и в духе чародейского модернизма, но с оглядкой на древние нерушимые каноны, требовательное письмо повергало в шок. Коротко и ясно давалось понять, что означенные Башни не станут святилищем угасшего ордена и его саркофагом… слишком расточительно. Наоборот, глава совета требовал выгрести оттуда все, что можно, разве только не вместе с мебелью и крысами в придачу!

Точно такие же указания в скорости получил и Зойт от Окулюса Берса. Оба чародея с удивлением переглянулись. Вот оно! Кто бы мог подумать, что в Шаргарде засела настолько сильная диаспора магов? Если Форпат сразу заявил о себе, скрывая подлинное лицо за ширмой возрождения, то феларские маги работали в глубоком подполье.

В принципе Даэмас подозревал, что не все так спокойно в северном королевстве, как казалось на первый взгляд. Куда там! Никаким сильванийским или заранийским магам, да пусть даже самой ларонийской гильдии, с ее немалыми вливаниями драконьего золота, и не снилось доставить послания за семью печатями на край мира всего за пару дней.

Настолько грубо раскрыть карты эти две фракции могли позволить себе только потому, что давно соперничали друг с другом… Холодные и расчетливые теоретики и ученые, а против них – столь же холодные и расчетливые практики и интриганы. В решительную минуту они действовали поразительно единодушно.

Множество выводов сделали Зойт и Даэмас, просиживая долгие вечера возле старого камина в зале для приемов. Опять же разговор с живым пламенем – Рэйтцем, оставил свой след в их душах. Дух архимага с горечью вещал о повторении истории, об охоте за могуществом орденов стихий… О том, как быстро угас энтузиазм первых лет после того, как кристаллы стихий были отправлены в земную твердь… Он сам был среди тех, кто в первые годы понял, насколько ослабла магия. Ничто и никто не способны были переубедить наследников эпохи чародейства, когда могущество было настолько весомо и масштабно, что только глупец стал бы с ним спорить! Маги, за прошедшие годы, сами превратились в «ловчих удачи». Они без зазрения совести охотились за могуществом, кто в одиночку, кто сообща, искусно пряча все это за вывеску Возрождения. И плевать хотели на наследие Xenos, на записи о Восставшем, за которым охотились сами драконы. Здесь и сейчас – вот что имело значение! Кому какое дело до будущего, если лично себе можно урвать кусок… Власть, золото… В ущерб миру, в ущерб другим, в ущерб себе… Иной раз казалось, что те, кто так яростно пилили сук, на котором сидели, считали, что неважно рухнуть или нет, а важно как рухнуть… Желательно с помпой. За примером не надо было далеко ходить – Восемь Орденов. Их колоссы обрушились, но наделали столько шуму, словно разнеслись по миру сотней тысяч иголок, пронзая самолюбие даже самого последнего ничтожества, что только и способно было после недели бдений над амулетами и катализаторами магии зажечь, наконец, костер без огнива.

Всю сложность положения Зойт и Даэмас осознали, когда, среди прочей корреспонденции, наткнулись на невзрачное и потрепанное письмо с печатью черепа. Банальный символ заклинателей мертвых содержал совершенно неожиданный текст. Не угрозы и не требования, а всего несколько строк скорее дружеского совета, нежели высокомерно брошенного предупреждения:

Господа исследователи старины,

уничтожьте все, что сможете, и скорее уносите ноги из Красных Башен.

Ваши светлые головы стоят того.

Кассар

В этом совете был смысл. Весь Материк за прошедшие несколько месяцев наводнили слухи о некоем могущественном некроманте, который бросил вызов наследию Визардеи и усмирял силы, таившиеся в древнем оплоте, попутно отправляя на тот свет всех любопытствующих без исключения. Не щадя даже таких же заклинателей нежити, как он сам, Кассар железной рукой сводил последний источник стихии смерти в Ничто. Это требовало немалого мужества и умения, ведь, следуя давно высказанной самим некромантом аллегории, он добровольно сел на бочку с порохом и пытался задуть фитиль. Дела Зойта и Даэмаса обстояли не намного лучше. Хоть источников, как таковых, в Красных Башнях не осталось, ведь с духом Рэйтца исчез последний, но библиотеки ломились от знаний.

Орден Огня обосновался слишком далеко от алчных рук и, после Сокрушения Идолов, единственный не озаботился уничтожением своего наследия. Остальные ордена стихий имели резиденции на Материке и встречали Xenos у порога, так сказать. Соответственно Аир А'Ксеарн и его сторонники, не щадившие ни старого ни малого, вырубали под корень все, что попадалось им под руку после того, как переступали через тела защитников. Архимаг же стихии огня встретил свою смерть в жерле вулкана Фойервельта, поручив своим сторонникам скрыть местоположение Красных Башен. Крупица жертвенности, проявленная им в стремлении к благу мира в будущем, оказалась теперь в руках Зойта и Даэмаса. Жаль, но напрасны были усилия архимага… В новом мире к сохраненному им ценой собственной жизни тянулись такие руки, что впору было содрогнуться.

Письмо Кассара сподвигло Зойта и Даэмаса перейти от слов к делу, хоть они и получали огромное удовольствие от общества друг друга, все-таки и тому и другому не каждый день удавалось выловить в потоке лиц и идей действительно независимого и здравого собеседника. Однако, даже если заклинатель мертвых за тридевять земель от них пришел к тому же умозаключение, что посещало не раз и их головы, то действительно следовало поспешить.

– К делу нужно подойти с умом, – объявил Зойт вечером на балконе, где они отдыхали после целого дня проведенного в библиотеках ордена.

– Разумеется, – кивнул Даэмас, – Как-никак на кону наши головы!

– Вы тоже пришли к такому заключению, – улыбнулся ларониец, – Но они были поставлены на кон еще до того, как мы вступили в то побоище у подножия.

– Я о том и говорил, мэтр.

– Превосходно. Тогда отбросим лишние размышления по этому поводу?

– Согласен, – чернокнижник взял глиняный сосуд с лангвальдским чаем, который уже достаточно настоялся, – Тем не менее одного просчета не удалось избежать ни шаргардской гильдии, ни форпатской фракции.

– О чем это вы? – эльф последовал примеру Даэмаса.

– Это был неизбежный просчет, коллега. Им пришлось послать лучшее из того, что имелось и не входило официально в их ряды. То есть вас, находящегося под протекцией самого Окулюса, и меня, «доброго друга» шаргардской гильдии. Но вот незадача, у таких как мы часто имеется своя голова на плечах.

Ларониец рассмеялся и согласно поднял сосуд с чаем.

– Другие бы просто не справились с подобной задачей, – усмехнулся чернокнижник, – Шаргардская гильдия пыталась и их постигла неудача. Сокрушительнейшее, доложу я вам, поражение, мэтр. В теперешние-то времена потерять с дюжину адептов и практикантов.

– Гром и молния! Доколе будет продолжаться привычка у людей делать ставки чужими головами даже там, где вероятность успеха при подобном подходе просто смехотворна?! – Зойт переменился в лице.

Даэмас только развел руками. Само собой разумеется, как он считал, что глава шаргардской гильдии никогда не будет охотится за наследием орденов стихий лично, сиречь собственной персоной разбрасывать всякую шваль от Красных Башен и копаться в пыли библиотек под взглядами потревоженных крыс.

Ларониец откинулся на спинку плетеного кресла и, глядя прямо перед собой, с силой втянул чай через трубочку.

– Вам не понять это в Лароне, – вздохнул чернокнижник, – У вас не принято швыряться чужой жизнью, и даже во время войн ваш народ очень разумно распределял свои силы. Хотя иные утверждают, что белые эльфы сражаются фанатично и не жалеют своих больше, чем врагов.

– Ха! Хотел бы я посмотреть в лицо тем умникам! – сквозь зубы процедил эльф, – Именно потому, что нас мало, наши армии и попадали в окружения с незавидной регульярностью! Поэтому приходилось продавать свои жизни как можно дороже. Лишь спустя много лет в совете при нашем императоре появились толковые стратеги, готовые замарать свои руки в карательных операциях.

– Верно, ведь халфлинги едва ли не плодовитее людей…

– Даэмас, я сам и мои братья участвовали в этом. Поверьте, никто не разделял вашего цинизма, но… мы жгли детей и женщин запирая их в домах. Иначе через какой-то десяток лет у наших границ появится очередная армия озлобленных мстителей за смерть отцов и братьев. А ведь те гибли по той же причине, совершенно забывая, что конечная цель любой войны – это мир. В результате будет бесконечная мясорубка, где месть и личные счеты станут самоцелью…

– Простите меня, мэтр.

– Полноте, я не настолько болезненно реагирую на это. Так что же нам предпринять в нашем положении? – поспешил сменить тему Зойт.

– Нас прикончат так или иначе. Если мы попытаемся скрываться – это ничего не даст, я думаю, вы это понимаете. Стоит нам попробовать, как Окулюс Берс, например, отменит свою протекцию, и вас настигнут сыскари из ларонийской канцелярии. Если ему этого покажется мало, то он приведет их и на мой след. Шаргардские же маги посодействуют, да еще и приберут к рукам мою башню. Без моего присутствия она долго не продержится под их напором, тем паче инквизиция давно имеет зуб на обиталище моих предков…

– Скверно-скверно.

– Однако, я думаю, вы тоже рассчитали другой вариант развития событий?

– Разделяй и властвуй? – ларониец лукаво посмотрел на чернокнижника.

– Именно! Они хотели получить знания – они получат их. Но никто не говорил каким образом и в каком виде.

– В таком случае нам остается только договориться, кто из нас какую часть возьмет на себя, чтобы у противников не возникло искушения убить одного из нас. Маги таковы, что никогда не уничтожат источник уникального знания, пусть и в стане противника. Скорее будут пытаться привлечь его на свою сторону.

Неожиданно возникла пауза. Другие бы на их месте безгранично радовались тому, что судьба даровала в их руки разом и власть и возможность обезопасить свои жизни. Но оба понимали какой ценой это будет куплено и какой груз возложит на их плечи. В конце концов, так или иначе знания окажутся в одних руках – да! Однако любой чародей старой закалки всегда помнил, что получить знания и быть достойным их – это не одно и тоже.

Собственными руками предавать огню книги и свитки, а ведь на некоторых красовались печати, возможно, даже их далеких предков. Понимать, что подобные знания придется оберегать, и единственной защитой будет служить лишь жизнь обладателя. Жизнь одного существа, против алчности и жажды власти всего Материка. Таким образом им двоим предстояло дать себе обет быть всегда готовыми расстаться с ней, с самым ценным сокровищем, будто уже заложенным в ломбард судьбы…

* * *

Вышедшего на палубу Карнажа встретило холодное и пасмурное утро. Полукровка поежился и направился к Тарду и Гортту. Двое гномов стояли у борта корабля и о чем-то судачили, задумчиво раскуривая свои трубки.

– Проклятый туман! Кормчему придется сильно постараться в этот раз, – посетовал Бритва, закусив мундштук.

– В прошлый раз как-то проскочили. А в этот управились быстрее, даже шторм не задержал и вот те раз – на три дня раньше срока и аккурат утром, – нахмурился Гортт, – Погоди-ка! Случаем не потому ли нас шаргардская чародейская братия запихнула в ту бурю?

– Ублюдки, – как-то устало изрек Тард, – Торопливость хороша при ловле блох, а не в таком деле.

Феникс с удивлением воззрился на гномов. Как они могли вот так спокойно толковать о своем, когда вокруг… Полукровка как зачарованный подошел к борту и свесился, глядя в густую пелену тумана. Его слух ласкали совершенно дикие и незнакомые доселе звуки. Они, медленно нарастая, поднимались будто из самых глубин и плыли вместе с туманом по палубе. Походящие чем-то на свист, но искаженный практически до неузнаваемости, они доносились то издалека, словно набирая свою силу где-то посреди полета до корабля и ослабевая и растворяясь на палубе, то совсем близко, будто вскарабкиваясь из-под днища корабля и вибрируя на досках обшивки. Создавалось ощущение, что сам Северный Океан вторил им, словно бормоча своими водами.

Феникс впервые слышал подобное. Ему даже на мгновение показалось, что вода вокруг живая, словно они плывут по спине огромного существа. Эхо овладевало слухом «ловца удачи» настолько, что окружающее переставало казаться реальным.

Полуэльф вовремя подошел и ухватил за рукав чуть не свалившегося за борт Карнажа. Их замутненные взгляды встретились.

– Впервые? – пробормотал помощник капитана.

Что-то так крепко связало язык Феникса, что он не смог ответить и только утвердительно кивнул.

– Потерпите, когда причалим – пройдет, – посоветовал полуэльф и, придерживая «ловца удачи» за руку, отвел того к двум бочкам возле мачты.

Усадив на одну Феникса, а на другую усевшись сам, помощник капитана всучил полукровке огромную кружку лангвальдского чая, точнее ему пришлось разжать ватные пальцы и сунуть в них сосуд.

– Пейте, – коротко посоветовал он, основательно прикладываясь к трубочке своей кружки, – Если сейчас уснете – будете дрыхнуть неделю, если вообще проснетесь.

Карнаж хотел спросить, но получилось это не сразу. Только после полудюжины крупных глотков крепчайшего чая, от которого вкусовые сосочки на корне языка принялись сходить с ума и выдавать то горечь, то сладость, язык наконец-то развязался.

– Что это за звуки?

– Песня Северного Океана, друг мой. Как видите, слышим ее только мы и для нас, полукровок, это еще отголоски. Чистокровный эльф давно бы… – помощник капитана выразительно махнул рукой.

– Проклятье, – Феникс вцепился зубами в металлическую трубочку.

Лангвальдский чай, наконец, остановил распространяющееся по всему телу покалывание, обездвиживающую легкость и пустоту, оставив только странную негу.

Гортт, с интересом наблюдавший за всем происходящим, подмигнул Тарду и сказал:

– Верным курсом идем! Эвон как наши с эльфийской кровью забалдели.

– А ты не скалься! – шикнул на друга Бритва, – Тоже мне, нашли по кому сверяться. Им сейчас худо. Оба бледные как холст, бедолаги.

– Говорили, если уши заткнуть, то…

– Чушь собачья! Проверяли же сто раз. Лучше им еще чая принеси, а я пойду остальных будить.

Помощник капитана добавил в кружку слишком много воды и сдавленно зашипел, когда горячая жидкость перелилась через край и пробежала по пальцам.

– Я слышал много историй о Северном Океане, – пробормотал Карнаж, – Но о таком месте ни разу.

– Разумеется, сударь, ведь далеко не все рискнут причалить в доках Venorik Suul [16]16
  Silent Side (c) ToL «L'Ilythiiri Zhaun'ol» drow dictionary


[Закрыть]без особого приглашения. Да и кто бы попробовал, если эта потаенная цитадель не значится ни на одной из сколько-нибудь доступных карт?

– Ну, а если выкрасть одну из «недоступных» карт в канцелярии Фелара? – «ловец удачи» натянуто улыбнулся.

– Не советую, сударь. Может статься, от канцелярских сыскарей вам и удастся унести ноги, но от velg'larn темных эльфов не спасалось еще ни одно живое существо.

– А были ли вообще такие храбрецы? Хотелось бы услышать, что они на это скажут.

– В таком случае ступайте на тот свет и там поспрашивайте. Может и найдете кого.

Обоих неожиданно скрутило и они согнулись на бочках, побросав кружки и закрыв уши ладонями. Звуки резко обострились, словно пламя лампады, что в последний миг вспыхивает ярче, и схлынули, также резко умолкнув.

Полукровки привалились спинами к бочкам и судорожно глотали воздух, как выброшенные на берег рыбы. Капитан стоял рядом, сложив руки на груди, и внимательно наблюдал за ними:

– Земля! – возвестил смотровой с мачты.

– Отлично, – сказал сам себе капитан, развернулся и пошел к рулевому.

– Какого дьявола!? – заскрежетал зубами Карнаж.