Текст книги "Глаза войны"

Автор книги: Вячеслав Миронов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

Вытащил сигареты, выбил оттуда одну – протянул «Демону», тот отрицательно покачал головой. Не курит и не пьет, долго жить собирается. Сам прикурил, дым в потолок. Пусть Александр помучается, от того, что его агент оказался двойником, и что не может покурить, чтобы обмозговать услышанное.

– Как думаете, заместитель начальника милиции в курсе того для каких целей он заряжает батареи? – я ставил конкретные вопросы.

Я интересовался мнением агента, я его ценю, мне важно его мнение. Агенту, пусть даже и очень опытному, это лестно. В нем видят не только оружие для добывание информации, но и человека.

– Думаю, что знает, – агент усмехнулся.

Усмехнулся как знающий человек, ну и также что-то мне подсказало, что не договаривает он чего-то. Держит козырь в рукаве. Хороший козырь, типа туза.

– Думаю, что вам не только это стало известно по этому делу. Что еще?

– Еще? – источник улыбнулся, хитро улыбнулся. – Слышал часть разговора.

Я демонстративно молчал.

«Демон» выдержал паузу.

– Я слышал, как заместитель начальника спрашивал, мол, как здоровье у того милиционера.

– Какого милиционера? – «не понял» я.

– Который вашего бойца как барана зарезал и ушел. И еще он передал дедушке пакет с утепленной милицейской курткой. Новая курточка. А размер отнюдь не дедулин.

– Полагаете, что он скрывается у него?

– Не знаю, – источник пожал плечами. – Носить при себе новое обмундирование опасно. Только в пределах деревни. Попробуй вынести за пределы деревни, тут же на блок-посту проверят. И начнутся ненужные вопросы, подозрения,

– Тот, который сбежал, был связан с радиотехникой?

– Работал одно время на метеостанции. Полагаю, что радиодело знает хорошо.

– Понятно. Еще вопрос. Этот дом мы досматривали, ничего подозрительного не нашли.

– По опыту общения с этими «новыми чеченцами» рекомендую внимательно измерить межпотолочные перекрытия, ну и кухню внимательно посмотреть.

– Не любите нуворишей? – я пошел на провокационный вопрос.

– Не люблю, – не задумываясь ответил он. – Надо всю республику восстанавливать, а не свой карман набивать. Вы же, русские, один черт скоро отсюда уйдете, а мы останемся, спросим с них.

– Отчего вы взяли, что мы отсюда уйдем?

– Мы выберем своего президента, примем свои законы, большинство военных уйдет. А те, кто останется, будут сидеть за забором и не высовываться, все операции будут согласовываться с властями. Поэтому для меня важно до этого времени разделаться со своими врагами. Вашими руками.

Он говорил спокойно, уверенно, как о решенном деле.

И я почему-то подумал, что так оно и будет. Ладно, так далеко заглядывать не стоит. Освободить Атаги, а там уже командировка кончится.

– Еще вопрос. Кто-нибудь еще поддерживает сепаратистов? – я сознательно избежал слова «бандит».

– Конечно, – он даже удивился моему наивному вопросу.

– Можете назвать кого-то именно?

– Надо подумать. Мы же все бандиты, – он усмехнулся. – Вот только просто бандит в прошлом спрятал до лучших времен свое вооружение и ждет, а есть же и активные. Вас же активные интересуют?

– Меня интересую все, – не стал я «давить» на источника, говоря «нас интересуют».

– Я подумаю, – тот кивнул головой. – Тут еще маленький момент.

– Слушаю внимательно.

– Ваши солдаты и офицеры стали ходить к местным проституткам.

– Знаю. Как ваши обычаи смотрят на это дело?

– Косо смотрят. А что делать? Война, жить женщинам как-то надо. Мужчин на всех не хватает.

– За вами не может осуществляться наблюдение? Вы осторожны? – источник должен уходить со встречи в полной уверенности, что о нем заботятся, берегут его голову.

– Спасибо за беспокойство, – «Демон» усмехнулся.

Все он знает, все понимает.

– Не беспокойтесь, я достаточно осторожен. Я больше вашего заинтересован, чтобы сохранить свою деятельность в тайне.

Я отработал ему следующее задание. А также место встречи, способы срочной двусторонней связи.

Агент ушел. Шел уверенно, спина прямая, лишь под тяжестью автомата и, видимо, по привычке слегка наклонена вправо.

Я стоял в глубине дома и курил, глядя ему в след.

– Эй, замерзший попингут! Слазь! – я обратился к Саше.

– Тебе бы так полежать! Сам ты пингвин замерзший! – послышался хруст и голос Ступникова. – О, как я замерз! Прикуривай сигарету! Выпить с собой есть что-нибудь?

– Нет, только дома. – Я прикурил сигарету и протянул спустившемуся на негнущихся ногах с чердака Александру.

Он взял сигарету, поставил рядом автомат и начал разминать затекшие и замерзшие конечности.

– Ох, ну, и скрючило! Кажется, до костей промерз!

– А как разведчики сутками на снегу лежат?

– Хрен его знает, как они лежат! Надо будет спросить. Пошли скорее домой!

Мы дошли до места дислокации нашего отдела. Сашу колотила мелкая дрожь. Действительно замерз мужик. Несмотря на то, что дорога была по-прежнему разбита и вся в грязи, и ноги приходилось вытаскивать из грязи, Саша, казалось, летел вперед.

Я старался обходить наиболее грязные участки, но потом бросил эту затею. Ступников пер вперед как танк, я же от него отставал.

Еще на крыльце Саня заорал во всю глотку:

– Дневальный! Чайник ставь! Живее!

Прямо в грязных ботинках мы прошли в комнату Ступникова. Саша на ходу снимал верхнюю одежду.

Шапку с размаху бросил на кровать, ремень с кобурой, бушлат – туда же. Начал растирать предплечья, потом подсел у печки-буржуйки и начал греть руки.

– Сережа, под кроватью стоит початая бутылка коньяка. Налей мне полстакана и себе плесни. Не пью один.

– На! – Я протянул ему полстакана коньяку, себе на донышке.

– За здоровье! – произнес Саша и быстро выпил.

Зажмурился от удовольствия. Выдохнул. Закурил.

– А вообще, Саша, что думаешь? – я тоже закурил

– Если бы это было дома, то сказал бы, что лажа полная, но здесь это может и пройти, как бы безумно не звучало.

– Знаю, знаю, – я вздохнул. – Дома я бы еще месяца два посылал бы агентов по адресу, чтобы они определяли, где эти батареи лежат, а где радиостанция, и зачем ему эта радиостанция, и много чего еще я бы узнал. И самое главное, где этот бегун из «Милицейских резервов» прячется.

– А сейчас, предводитель команчей, надо работать быстро и без шума. Но, представляешь, надо обыскать дом частный и найти ма-а-аленькую радиостанцию. И этого гражданина. Вот найти бы этого гада. Хотя, честно, не верю, что он тут сидит. Но попробовать надо. А вот станцию они сейчас эвакуировать не будут. И даже когда найдем ее, это абсолютно ничего не доказывает. Он скажет, что радиостанцию нашел на улице, отремонтировал и слушает радио «Маяк», хочет знать, что в мире происходит. Дома бы затеяли бы радио-игру! – Саша мечтательно выпустил дым в потолок комнаты. М-да! На безрыбье и раком рыбу можно! И еще, Сережа, ты правильно сделал, что не стал ему баки забивать относительно получки. Этот гад с полпинка просек бы, что это деза.

– Я знаю, поэтому и спланировал беседу по-своему.

– И правильно сделал. Я не знаю, как со своим построить беседу. Время есть, подумаю. Согреться надо, а то мозг уже замерз. Б-р-р-р!

– У тебя когда с ним встреча?

Саша посмотрел на часы.

– Через два с половиной часа. Чайку сейчас попьем, согреемся, и ты давай, топай – охранять меня будешь.

– Очень мне нужно тебя охранять! Со своим «штыком» я встречу провел, тебя еще охранять!

– Во, молодежь как заговорила! Никакого уважения ни к должности, ни к возрасту! Бардак в стране!

В дверь постучали.

– Чай, – голос дневального.

– Давай!

Мы сидели и разговаривали. Пришли к выводу, что надо выставлять пост наблюдения у интересующего нас дома. Причем надо блокировать все подступы к нему. Можно даже ускорить процесс, просто «слить» информацию молодому заместителю начальника РОВД, что, мол, знаем, где беглец прячется, и через пару-тройку дней его возьмем. Тот к нему, а тут и мы его берем. Но нужна будет помощь армейских разведчиков. Без них мы как без рук. Вечером собираем сходку. Руководить постом наблюдения и командовать в случае задержания буду я. Есть еще масса нюансов, которые нужно согласовать с особистами, разведчиками, и если понадобится – то и с командованием части, а то, не дай бог, и со Ставкой. А если дойдет дело до согласования со Ставкой в Ханкале – пиши «пропало».

Мы еще немного посидели, но мне пора было выдвигаться. Памятуя, как морозило Александра, я оделся потеплее, взял несколько старых газет, теплее лежать на них.

Где находился дом, в котором должна была проводиться явка Ступникова и его агента-двойника я знал.

Почему нельзя проводить встречи там же где и я? Опасность расшифровки. Не исключена возможность, что и за нами следили, и могли расшифровать как источников, так и нас. А что делать? На войне как на войне. Задачу надо выполнять, надо работать.

Вот и дом. Крыша с чердаком почти отсутствовала. Памятуя, как замерз Ступников, я решил не повторять его подвигов и сначала осмотрел дом. Мне приглянулся подвал. Добротный подвал. Там было несколько камер для рабов. Пол в нескольких местах был провален. Стены забрызганы кровью. Повсюду видны следы от пуль и осколков. Бой, видимо, здесь был нешуточный, если, судя, по отверстиям в стенах, били из танка. Вот следы от пуль из КПВТ. Серьезное оружие. В подвале я нашел несколько пустых, полуразваленных ящиков из-под автоматов. Хозяева в оружии не нуждались. Здесь же были ящики из-под патронов, гранат, рядом валялись проржавевший цинки от патронов, упаковочная бумага.

Пост свой я организовал хорошо. В главном зале дома – это более-менее уцелевшее помещение, и встреча будет происходить именно здесь – я немного замаскировал провал в подвал.

Разбитая мебель, пара картонных коробок. Я сидел на ящиках из-под автоматов. Видно все помещение, при желании можно было держать оборону входа. Нормально.

Я передернул затвор автомата, на предохранитель ставить не стал. Вздохнул, поерзал задом и стал ждать. Жаль, что курить нельзя.

Ступников

Я выпил еще полстакана коньяка и отправился на встречу. Сказать, что был спокоен – значит просто соврать. Была б моя воля – свернул бы шею этому гаденышу. Ничего-ничего, Саша! Мы сейчас покажем этому гаду, где раки зимуют!

Агент паршивый! Интересуется, как здоровье убийцы! Пусть гадина о своем позаботится!

Прикуривая новую сигарету от окурка, я шел на встречу. По дороге здоровался с офицерами. Я должен выглядеть непринужденно. Никто не должен видеть моего озабоченного лица.

Вообще, в войсках, как я это понял из первой командировки, и общения с военными, нас считали бездельниками. Ходят, чего-то вынюхивают. Толку от них никакого, денег, говорят, больше получают. Ни тебе подчиненного личного состава, ни техники. Не война, а так – прогулка по курортным местам бывшего союзного значения.

Вот и сейчас идет опер, у которого даже автомата нет, а так – пукалка «ПМ». Улыбается, морщится от досады, когда приходится вытаскивать ноги из грязи и курит. Разве это война? Ни караулов тебе, ни нарядов. Все это я читал на лицах у встречных офицеров. Заслужить уважение военных надо делом. Например, как в Толстом Юрте.

Ничего, мужики, и здесь тоже есть ниточка. Слабая, но есть, и здесь мы всем докажем, что не зря хлеб едим.

И этот «агент» много знает, но не говорит, подлец. Ничего, разговорим… Главное, чтобы пришел, а не подался в бега.

За такими размышлениями, я добрался до условленного места. Остановился, посмотрел вокруг. Вроде тихо. Смотрю на остатки крыши, где там Каргатов спрятался? Не видно, хорошо замаскировался. Не мне одному мерзнуть. Посмотрел на часы. До назначенного времени встречи оставалось еще десять минут. По инструкции полагалось прибывать минут за тридцать-сорок.

Вошел в дом. Вроде ничего особо не изменилось с момента прошлого визита, не считая того, что мусор в зале лежит не так, как раньше. Следы видны. Каргатов или другой?

Окурок в сторону. Расстегиваю кобуру, вытаскиваю пистолет.

– Сережа, ты где? – окликаю я.

Патрон в патроннике, снимаю осторожно с предохранителя. Правым плечом упираюсь в стену, медленно начинаю идти по периметру комнаты, пистолет перед собой на полусогнутых руках, левая кисть обхватывает правую. Ноги переставляю крест-накрест. Руки с пистолетом следуют за взглядом.

– Все тихо, Саша! – голос Каргатова.

Голос идет не сверху, как я ожидал, а от пола. От неожиданности, наставляю пистолет в угол, заваленный хламом.

– Черт, напугал! – я ставлю пистолет на предохранитель и убираю в кобуру.

Вытер рукавом бушлата пот со лба.

– Подумал, что не надо мне мерзнуть как тебе, поэтому и в подвал спустился. – Голос Каргатова насмешлив.

– На чужих ошибках учишься. Умный!

– Саша, закури, и я следом, а то уже истомился, уши как у слона опухли.

– Давай. Покурим. – Хотя и выкурил только что не меньше четырех сигарет, чего не сделаешь ради товарища.

Я закурил, присел на разваленное, простреленное, забрызганное чем-то, может и кровью, кресло. Вытянул ноги. Хорошо. Виден двор, можно и подождать агента.

– Вот там и сиди, Саша! – голос Каргатова. – Я этого гада буду держать на прицеле, да и вход прикрою.

– Ты только по ногам бей, он мне живой нужен.

– Тогда кресло оттащи в сторону, а то можешь оказаться на линии огня.

Забавно разговаривать с Серегой, не видя его. Я отодвинул немного вправо кресло. Вот возле ворот остановился УАЗ. Милицейская машина.

– Приехал на машине, – прокомментировал я.

– Знаешь, сколько можно туда людей загрузить? – голос Сергея озабочен.

– Не учи ученного! – я огрызнулся. – Одиннадцать человек с оружием запросто.

– У тебя гранаты-то есть? – в углу шевеление, Сережа стал пристраиваться для стрельбы.

– Есть одна. РГД. – Я нащупал гранату в левом кармане, вытащил ее и начал вворачивать запал.

– У меня тоже одна. Идет. Кажется, один. – Шевеление в углу.

– Один пока. Ты смотри за входом.

– Слежу.

По двору, тщательно обходя вывороченные взрывами куски асфальта, шел мой агент-двойник. Обувь и форма на нем были чистыми. И весь он был какой-то чистенький.

Поверх милицейского бушлата – разгрузочный жилет, забитый запасными рожками, из карманов торчали гранаты с ввинченными запалами, по ноге бил подсумок с гранатами для подствольного гранатомета. Одна граната тускло отсвечивала в жерле подствольника. Автомат АКС. Складывающийся приклад откинут, перетянут резиновым медицинским жгутом. Спаренные рожки перевязаны синей изолентой. На ствол, там, где компенсатор, надет презерватив. Чтобы грязь не попадала.

На поясе болтался большой нож-тесак. Таким удобно головы снимать. Видел у захваченных боевиков. Боевик хренов! Убери милицейскую шапку, надень спортивную, перевязанную зеленой лентой, – ну готовый дух.

Хоть и старался он держаться независимо, мол, я тебе сейчас покажу, но жесты нервные. Боится, сучонок. Это хорошо, пусть нервничает.

Вот он вошел в дом, через мгновение – показался в проеме зала.

– Здравствуйте! – он смотрит на меня.

Я молчу. У меня на коленях пистолет и граната. Смотрю на него в упор и молчу. Тот нервно поводит плечами.

– Здравствуйте, – еще раз повторяет милиционер, оглядывая комнату.

– Здорово, проходи, – я обвожу рукой комнату, приглашаю.

Он подбирает какую-то коробку, пытается пристроится. Но навешал на себя столько боеприпасов, что она рассыпается под ним. Не упал, вскочил. Я смотрю молча.

– Ничего, я постою. – Он смущен.

Я пожимаю плечами, хозяин – барин.

– Ну-с, молодой человек, будем говорить, или в игрушки дальше поиграем? – я напираю голосом.

– О чем говорить? – чеченца на испуг взять не просто.

Надо отдать должное воспитанию, они редко чего бояться. Это не русские.

– О своих друзьях бандитах. Об Атагах. Или хочешь, чтобы я сообщил всем и вся, что твой брат боевик, и был убит. А ты теперь должен за него отомстить. Этого хочешь? Нет проблем. Но тогда крах всей твоей карьере в органах МВД. И быстрый взлет до заместителя начальника РОВД полетит к чертовой матери. Плюс ко всему закончится приработок. Без проблем. Я сейчас по станции вызываю комендантский взвод и под белые ручки тебе по этапу. Сначала по «фильтрам», а потом и в Россию. – Я курил и был внешне спокоен, хотя в любой момент был готов схватить пистолет и выстрелить оборотню в ногу.

Правая нога у него чуть выставлена вперед. Очень удобно стрелять в колено. Промахнуться сложно. На секунду я даже представил, как он с воем рухнет на пол.

Только вот за забором УАЗ, и бог его знает, сколько там народу, и какой у них приказ.

Краем глаза я следил за грудой мусора, под которой прятался Каргатов. Он тоже был готов придти мне на помощь.

Агент молчал.

– Будем говорить, или как, юноша? Мне много известно о ваших «шалостях», – я осторожно «давил».

– Мне ничего неизвестно, – он смотрел исподлобья. – Я лоялен к русским властям.

– Может, еще что-нибудь расскажешь? Я очень люблю чеченский эпос. Сказки про то, какие вы хорошие, а вот урусы все такие хреновые, – меня разбирала злость.

– Сказки рассказывают женщины детям перед сном, – он снова строит из себя гордого нохчу.

– А что ты можешь рассказать про беглого убийцу?

– Я ничего не знаю.

– Он, может, в деревне?

– Ищите, – пожимает плечами.

– Найдем, сынок, обязательно найдем, – кивнул я головой. – Скажи мне, мой юный друг, – я пошел ва-банк, – а за каким чертом тебя намедни носило в Атаги, да еще под самый вечер, что ты отвозил?

Я не знал, ездил он туда или нет, но блефовать – так уже до конца.

– Я ездил туда по делам. И отвозил туда продукты родственникам.

Ага, гаденыш мелкий, значит был!

– Что видел?

– Ничего не видел. Привез продукты и уехал.

– Или ты слишком долго там был, или слишком долго ехал.

– Это солдаты сказали на блок-посту? – он бросил быстрый взгляд.

Значит, блок-пост он уже прикормил, надо подсказать, чтобы заменили там бойцов.

– У нас много источников, в том числе и в Атагах. И нам известно, что ты там делал. Так, может, прояснишь ситуацию насчет продуктов и всего остального?

– Чего остального? – он уже напряжен. Это хорошо.

– Ну, например, насчет оружия и боеприпасов?

– Не было никакого оружия. Докажите!

– А я и не собираюсь ничего доказывать. Меня особо и не интересует это оружие. Меня интересует информация об Атагах. Я тебе это говорил. Я не занимаюсь мелочевкой. Ну, оттащил ты туда… – я начал лихорадочно соображать, сколько же он мог вытащить автоматов за одну ходку, – …три автомата. И что? Бойцы об этом узнают – пустят твою шкуру на шнурки для ботинок. Меня интересуют Атаги. И беглый убийца. Говори, а то отдам тебя на шнурки, до суда не доживешь. Сам повесишься.

– Я знаю немного, – он мялся.

– Ничего, скажи, что знаешь. Начни с того, кому отвез оружие. Кто в доме еще квартирует.

– Идрисов Ислан, – выдавил мент.

– Хорошо. Зер гут, мой мальчик, что дальше? Кто он? Где живет?

Он назвал адрес.

– Хорошо. Кто он?

– Один из старейшин села.

– Что же старейшина нас так не любит?

– Он воевал, а когда всех чеченцев депортировали, его отозвали с фронта, арестовали и отправили в Казахстан. За это он и не любит русских.

– Это он зря. Два грузина все это задумали, Сталин и Берия, передай ему, чтобы он теперь грузин ненавидел. Русские здесь ни при чем. Кого видел в доме? Думаю, что у такого авторитетного дедушки кто-нибудь да живет. Не для себя же дедушка занимается скупкой стрелкового оружия. Живут же?

– Живут, – тот кивнул головой.

– Кто?

– Трое. Они из коллектива Шейха.

– Эко ты назвал – «коллектив». Забавно. Кто это?

Он назвал имена.

– Их должности?

– Не знаю.

– Не ври! Не могут у старейшины бойцы стоять на постое!

– Не могут! – тот снова кивнул головой.

– Кто?

– Арабы. Они командиры.

– Имена?! Имена, сука! – я шипел.

Хотелось кричать, но не мог, в машине могли услышать.

Он назвал. Так как имена были незнакомые, тем более, арабские, я записал в свой блокнот. Годится.

Зейд аль-Авфи, Таккиадин аль-Таниси, Назиф аль-Тавхиди. Язык сломать можно.

– А вот ты называл чеченцев. Это кто?

– Это охрана, живут рядом.

– Докатились! Арабы командуют чеченцами на их земле! Тоже мне воины. Тьфу! – я давил на психику – А, Асаев, чего молчишь? Слабы, получается, в коленках чеченцы, что без арабов с нами справится не могут? Что молчишь? Сказать нечего?

– Мы и без арабов можем. Только если люди едут нам помочь, так почему помощь не принять-то?

– Помощь принять можно и нужно, только вот, отчего гости стали командовать у вас в доме? Ты, наверное, уже и без трусов начал ходить, как твои арабские друзья?

– Почему без трусов? – «агент» удивился.

– Не положено правоверному ваххабиту в трусах ходить. Почему? Это ты у своих друганов команчей спроси. За это вы боретесь? Без штанов ходить? – я издевался над Асаевым.

– Мы боремся за свободу. – Он был угрюм.

Было видно, что мои слова задели его за живое. Ничего, пусть мозгами пораскинет.

– Что еще ты мне хочешь и можешь рассказать?

– Интересовались, кто из офицеров прибыл в Чечен аул.

– И что?

– Они знают, что ты прибыл. Из Толстого-Юрта им сообщили.

– Забавно, – я хмыкнул.

– Они очень расстроены, что ты им помешал. А там был один больной – он оказался племянником одного из старейшин.

– Мир тесен. А ты что?

– Я сказал, что постараюсь с тобой сблизиться.

– Так что в данный момент ты выполняешь их задание. И если вдруг кто-то увидит нас с тобой, то ты можешь всем сказать, что выполняешь задание ваххабитов и заманиваешь меня в ловушку. Так, мужик?

– Да нет, – смутился страж порядка.

– Нет да. Именно так. Ты и мне ничего толком не сказал, и вроде бы выполняешь задание своих родственников, по совместительству хозяев. Именно так. Только имей в виду – погонишься за двумя зайцами – от обоих по морде получишь. Подумай. Рано или поздно с бандой покончим, а вот как ты будешь выглядеть? А, предводитель, пардон, заместитель предводителя местного дворянства? Что ты мне хочешь сказать? Только подумай. Кто знает, может быть сегодня тебя повяжут за связь с бандитами, и лишь один, кто сможет тебя вытащить из дерьма – я. Я и организация, которую представляю. Говори.

– У Шейха есть часть архива Дудаева и Масхадова.

– Чего-чего? – не понял я.

– Мы гордимся Дудаевым. Генерал, первый президент свободной Ичкерии, он для нас как путеводная звезда. И как в Китае чтят и читают до сих пор Мао, так и у нас чтят Дудаева. Масхадов – его преемник. Он тоже мудрый человек.

– Где архив, и что о нем известно?

– Я не знаю, где архив. Некоторые листки зачитывает Шейх. Там есть даже план, как взорвать Кремль.

– Кишка тонка, это из области фантазии. Что еще?

– Говорят, что там указано, где и как можно достать ядерный фугас или боеголовку. Масхадов развил эту идею. Там готовый план. И Шейх хочет осуществить его.

– Его бы к доктору. К психиатру. К тюремному доктору. Мне нужна полная информация. Найди мне этот архив, и я подниму тебя по должности. Уедешь из этого вонючего аула в город. Годится такая сделка?

Пауза. Думает. Видно, как на лице борются чувства. Жадность и чувство долга перед соплеменниками. Жадность победила.

– Я согласен.

– Ну, так, может, в качестве заключения сделки, сдашь убийцу? Мы же должны доверять друг другу?

Пауза. Молчание. Потом глубокий вздох и выдох. Решился. На что?

– Хорошо, – он вздохнул как перед прыжком в воду. – Ислам Исмаилов и Артур Хамзатов – тот самый беглый милиционер – скрываются здесь, в деревне. – По лицу катился пот.

Он назвал известный нам дом.

– А не мог бы ты уточнить, где именно там искать? Дом, насколько я знаю, большой.

– Вход из кухни в межэтажное перекрытие. Между первым этажом и подвалом. Вход из кладовой.

– Откуда такие познания? – я решил идти до конца.

– Я там часто бываю, – он опустил глаза.

– Чего забыл?

– У них радиостанция. Они поддерживают связь с людьми Шейха. Рация старая. Я заряжаю им батареи. Поймите меня правильно, я же не мог отказаться, меня бы убили. – Голос просительный.

Руки прижимает к сердцу. Кончить его? Прямо сейчас? Ух, как руки чешутся-то! Гад! Но нельзя. Я должен улыбаться и говорить что-то о правильном выборе. Что за работа такая! Стрельнуть бы его без суда и следствия! Спокойно, Александр, спокойно! У тебя большая задача – Атаги. А этот иуденыш никуда не уйдет. Некуда ему деваться. На крючке он. На большом крюке. Как у подъемного крана.

Тут на улице раздались шаги и голос, кто-то говорил на чеченском.

Я положил руку на пистолет.

– Это мой водитель, – пояснил Асаев.

– Чего ему?

Асаев подошел к окну и что-то спросил. Водитель ему взволнованно ответил. Асаев его отослал в машину.

– По рации сообщили, что ваши попали в засаду. Где-то в пятнадцати километрах на юг. Мне надо идти.

– Через два дня мы с тобой встречаемся здесь. В это же время. Мне нужна информация о местонахождении бандитов в Атагах и архива. Архива! А так же, где здесь, в Чечен-Ауле, прячутся бандиты. Думай, мужик. Я тебе сделаю карьеру. Я не дам тебе рыбу. Но удочку дам! Думаю, что при твоей сноровке сумеешь поднять много денег. Выбирай. Либо сытная почти легальная жизнь, либо на зоне подыхать. А я со своими связями много могу.

– Я уже сделал свой выбор! – он пошел на выход. – Я сдал вам своего родственника.

– Не вздумай его предупредить! – бросил ему вслед.

Он кивнул головой уже на выходе.

Я подождал, когда хлопнула дверь УАЗа и отъехала машина.

– Выходи, подпольщик, покурим! – окликнул я Каргатова.

Мусор зашевелился, и оттуда выкарабкался Сережа. Он долго отряхивался от пыли.

Потянулся, размял руки-ноги.

– Эх, хорошо! – он закурил.

– Что скажешь, Сережа?

– Класс! Хорошо, Саша!

– У моего агента движущая сила – месть, а у твоего – жадность. Все как в классическом учебнике по оперативному искусству. Я получил первичную информацию, а ты получил подтверждение. Но насколько можно им доверять?

– Доверять можно только родителям, они не предадут. А вот все остальные, тем паче такие источники информации…

– Ну что, пошли? Наши, слышал же, попали в засаду.

– Пошли.

Опять пробираясь через кавказскую грязь, мы пошли к себе в отдел.

– Вас ждет начальник! – дневальный встретил нас на крыльце.

В коридоре было слышно, как начальник кричал в своем кабинете, разговаривая по телефону.

– Разрешите? – мы вошли.

Тот махнул рукой, мол, садитесь. Потом положил трубку.

– Значит так. При проведении спецоперации по поиску схрона с оружием разведгруппа попала в засаду. Гаушкин был с ними, он ранен. Агент-проводник убит. Два бойца ранены. Один из них – тяжело. Выслали подкрепление. Группу эвакуировали. Сейчас ведется преследование бандитов.

– Схрон нашли? – поинтересовался Каргатов.

– Нашли – взорвали. Да и черт с ним, с этим тайником. Значит, так! Немедленно подключить всю агентуру и узнать всю подноготную! – начальник колотил кулаком по столу. – Что узнали?

Мы вкратце доложили ему все, что нам удалось узнать.

– Хорошо, хорошо! Когда будете брать этих двоих?

– Полагаю, что под утро. Разведчиков возьмем. Сейчас сходим поговорим с ними, – ответил я. – И еще. Надо уговорить командование, чтобы почаще меняли личный состав на блок-постах. Местные быстро находят с ними общий язык, и те их не досматривают.

– Хорошо, переговорю. Ты разведчикам скажи, чтобы особо не усердствовали. Они сейчас за своих покалеченных бойцов полдеревни готовы разворотить. С командованием я вопрос согласую. Что еще?

– Вот список, – я протянул вырванный из блокнота листок с арабскими и чеченскими фамилиями, – надо пробить их по нашим и всевозможным учетам. Может, даже СВР и Интерпол, вдруг где и наследили. Но аккуратно.

– Ступников, не учи ученного, – буркнул начальник. – И еще. Не особо кричите о том, что архив Дудаева замаячил.

– Я что идиот – получить контроль от Директора ФСБ? – Каргатов неподдельно возмутился.

– Во-во, будем раз двадцать в день отписываться о проделанной работе за последний час. Где Гаушкин? В госпитале?

– Отказался от эвакуации, валяется у себя в кунге, навестите. Может, удастся уговорить уехать в госпиталь. Все – идите. Мне надо докладную писать. Тьфу! Агента еще убили.

– Не пишите, что агент. Просто боевик. Заодно и количество потерь противника можем смело увеличить, – не удержался я.

– Идите, умники, работайте! Упустите бандитов – шкуру спущу. Отвечаете головой за операцию.

Мы вышли из кабинета начальника.

– Ну что, больного надо проведать? – предложил Каргатов.

– Пойдем сходим, – согласился я. – Только с пустыми руками как-то негоже ходить. У меня есть привезенная из дома бутылка нашей водки. Здесь такой нет. Берег для торжественного случая.

– Сейчас как раз тот самый случай и наступил.

Мы взяли литровую бутылку водки, сели в нашу «шестерку» и отправились в гости к военным контрразведчикам.

Машину мотало по разбитым дорогам. Утопая в грязи по самые пороги, кое-как добрались до особистов.

В кунге были: Молодцов, Гаушкин, командир роты разведчиков. Его мы раньше видели. Капитан Калинченко Андрей.

Гаушкин полулежал на своем топчане, Молодцов и Калинченко сидели по бокам. На табурете, накрытом газетой, стояла початая бутылка коньяка и нехитрая снедь.

– О, ё! Больной! – первым начал Каргатов.

– Ты больной алкоголик! – подхватил я.

– Да все нормально, мужики! – Володя пытался шутить, но был бледен, левая рука на перевязи, на плече на белом фоне бинтов было видно красное пятно.

– Ну-ну, ты это своей бабушке расскажи. Все нормально! Какого хрена не эвакуировался? – напирал я. – Толку от тебя мало, пришлют здорового, нормального, а не какого-то дырявого опера.

– Ничего, а отлежусь, завтра буду как огурчик, – оправдывался Володя.

– Ага. Зеленый и пупырчатый! – встрял Сережа!

– Типун тебе на язык! – Вадим Молодцов сплюнул на пол.

– А ты не плюйся. Ты с ним в одном кунге живешь. Вот и будешь себя всю жизнь корить, что не спас товарища. – Сережа тоже поддерживал меня.

– Не каркайте! Садитесь! Пить будете? – Гаушкин показал, куда нам пристроится.

– Будем. Вот тебе, больной, микстура! Из самого Красноярска вез. Здесь такую вещь днем с огнем не сыщешь! – я поставил на стол бутылку водки.

– Ух ты! Ну его на фиг, этот коньяк! Давай водки!

Народ быстро слил из стаканов обратно в бутылку коньяк, ополоснул кипятком тару и поставил на стол. Разлили. Чокнулись. «За здоровье!» Выпили. Хорошо! Домашняя водка в Чечне была чем-то вроде деликатеса. Ни один многозвездочный коньяк и рядом с ней не стоял. Родимая. Напоминание о доме.

– Ну, давай, герой Шипки, рассказывай, как и что ты в лесу делал? – я кинул в рот кусок сала. – Как тебя зацепило?

– Да ерунда! Пуля через мякоть прошла. Единственное, задела какой-то сосуд, крови много. А так – кость цела. Заживет.

– Ну-ка, пальчиками пошевели! – потребовал я.

Володя пошевелил.

– Нормально. Стакан сможешь держать и девок лапать тоже. Смотри, чтобы инфекция не попала. Что доктор сказал?

– Натыкал много уколов. В том числе и от столбняка, еще чего-то. Жить буду. Разрешил не эвакуироваться.

– Не забудь страховку оформить. Все деньги в дом! – посоветовал Каргатов.