Текст книги "Между раем и раем (СИ)"

Автор книги: Вячеслав Рыженков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

Более того, дважды я даже занимал у Сидорова в долг небольшие суммы. Правда, не для себя, а всё для той же Маши-поварихи. Она утверждала, что сама попросить денег не посмеет. Конечно, я не говорил, кому нужны деньги, но Борис Иванович воспринимал такие просьбы спокойно и даже предлагал мне не стесняться, а говорить прямо, если на самом деле денег нужно больше...

Я перехватил Сидорова во дворе и завёл разговор на ходу. Подходил осторожно, издалека, но он легко понял всё, и сам досказал то, чего я не договаривал. А потом ответил предельно коротко:

– Поздно. Если раньше и было, что украсть, сейчас уже всё украли.

Сказав так, Сидоров сразу повернул к лестнице, которая вела на второй этаж: в столовую, бухгалтерию и его кабинет. Мне там делать было нечего.

Но разговор на этом не закончился. Примерно через час, Иваныч сам пришел к нам на посудный, знаком руки подозвал меня и Эдика.

– Ну, что бизнесмэны! (если бы он сказал – мафия, это бы значило, что разговор шутейный и у него просто хорошее настроение). Я завтра уезжаю, поэтому послушайте сейчас. Откладывать не будем.

Сидоров коротко пояснил, как и с чем можно сейчас начинать бизнес. И почему не стоит по-другому. Потом чуть-чуть коснулся проблем "Геркулеса", для примера и сравнения. Расстались мы по-хорошему, и для меня это был с ним последний разговор. Несколько раз потом я видел Иваныча в Ногинске, но каждый раз издалека.

Не знаю, какие выводы сделал Эдик. Я же на следующий день подал Андреичу (Борису Андреевичу Титову, компаньону и заместителю Сидорова), заявление об уходе. Мимолётная откровенность Бориса Ивановича подтвердила мои худшие опасения.

Гл.12 Аптечный старт

Юркину визитку, уже куда-то запрятанную, я разыскивать не стал. Смысла не было, поскольку домашних телефонов не имели мы оба. Даже позвонить к нему на новую работу было не с чего. А первые мобильные телефоны-рации тогда появились только у самых крутых богачей, но считались они буквально по пальцам. Сидоров, например, всё ещё обходился без мобильника.

Поэтому я просто собрался и без церемоний заявился к Васильевым на дом. Юра словно ждал моего приезда. В портфеле у него нашёлся и бланк заявления (заявления в "Протек" писались на бланках!), и анкета, и какое-то обязательство по соблюдению коммерческих тайн. Впрочем, эти первые, заполненные мною бланки, Юра благополучно потерял, и когда мы, наконец, отправились в Москву вдвоём, я уже на месте заполнял их сызнова. Но, тем не менее, с момента моего приезда события пошли без лишних вопросов и сомнений, чёткой поступью, как будто всё было много раз обдумано и обговорено.

А ведь не столкнись мы тогда в вагоне между станциями Кучино и Железнодорожная, мне бы и в голову не пришло потревожить человека, с которым не виделись уже четыре года. Мало ли с кем сводит нас и разводит жизнь...

"Протек" в то время располагался еще на старой территории, возле метро "Каширская". Да, не ближний свет, и даже не МИХМ, что обитает почти у самого Курского вокзала! Но после КАРМовских шатаний и жёстких воспитательных уроков "Геркулеса", когда я порой сам в душе не понимал: работаю я здесь, прохожу особый курс обучения или просто отбываю срок наказания, обстановка в "Протеке" показалась чем-то своим и привычным. Торгующая организация, но не видно ни одного человека из тех, кого мы еще с советских времен привыкли называть торговыми работниками. Все сплошь, такие же, как и я – люди, случайно затесавшиеся не в своё дело. И все подряд как будто экспериментируют, импровизируют, ради интереса пробуют свои силы в непривычном занятии. Дистрибьютор, менеджмент, маркетинг, системы и импровизированные методики... Но дело их, несмотря ни на что, шагает уверенно. Энтузиазм самых активных и ярых, на ком держится фирма, преодолевает всё.

К одному из таких энтузиастов и привёл меня Юра в самый первый день. Астафуров Олег Игоревич возглавлял одно из трех главных направлений сбыта – через аптеки города Москвы. Я, кстати, забыл сказать, что "Протек" торговал лекарствами и лекарственными средствами, от наркосодержащих препаратов вплоть до лечебной косметики и подгузников. Астафурову подчинялись аптечный отдел и так называемый аптечный склад (кроме него были склады крупного и мелкого опта, но это я узнал позже).

Олег Игоревич допрашивал меня с пристрастием и сверх меры, хотя работать мне предстояло всего-навсего на складе. Пусть даже и аптечном, но какая разница. Юра заранее предупредил, что возьмут меня только грузчиком, но и это хорошо, для начала в "Протек" надо хотя бы попасть. Берут далеко не всех. А уж потом будет гораздо легче куда-нибудь переместиться... Да, что берут не всех – это было похоже. Астафуров допытывался, знаю ли я компьютер и насколько, чему меня обучали в институте и аспирантуре, как было поставлено дело в "Геркулесе". Признаюсь честно, я не старался подавать себя в особенно выгодном свете, опасаясь обратного эффекта. Скажут – к чему нам такие грузчики – и привет. Но хоть некоторые мои ответы Астафурову явно не понравились, в "Протек" он меня всё-таки взял.

Про компьютеры начальник аптечного отдела спрашивал не просто так. В сравнительно небольшой комнате, где отдел – порядка пятнадцати человек – полностью располагался, не было ни одного стола без компьютера. За этими столами, среди гор бумаги, каких-то больших и малых коробок, сидели люди, преимущественно молодые, и действительно, почти все бегали пальцами по клавиатурам. Было, чему удивиться.

А вот весь управленческий аппарат Сидоровской фазенды состоял из его зама, двух бухгалтеров и кассира, и все они периодически, при больших привозах, на время становились кладовщиками. И только в последний год аппарат этот "разбух" до семи человек. Здесь же – в "Протеке" – стояло двухэтажное здание размером с заводоуправление заводика среднего масштаба, и оба его этажа довольно плотно были заполнены разными отделами и службами. Правда и один только аптечный склад по размерам был вполне сопоставим с главным складом "Геркулеса", а по штату работников превосходил его вдвое, если не втрое.

Этот склад занимал заново отстроенный ангар из металлического профиля в виде больших арок. Был он узкий и длинный с воротами по обоим торцам, а внутри еще перекрытием делился на нижний этаж и верхний – полуэтаж получердак. Мне предстояло работать на нижнем этаже и обслуживать третью часть складского пространства в виде длинных стеллажей со специальными открытыми ячейками. Михаил Дмитриевич, начальник, или как здесь было принято говорить – менеджер склада, глянул на меня слегка прищуренным глазом и передал на обучение строгому молодому человеку – Андрею Горелкину.

Андрей держался, как ефрейтор перед новобранцем. Говорил он со мной строго официально, никакого намека на фамильярность или даже просто легкого уклона в небольшую эмоциональность. Но объяснил всё коротко и толково, причем с неким оттенком гордости, как будто это он сам придумал и выстроил такой склад. Потом подчеркнул, что здесь не надо бить баклуши, если даже выпадет пауза, всегда есть чем заняться. Напоследок добавил, что обеденный перерыв – полчаса. Внешне получалось, работа на "Протеке" хуже каторги. Возможно, кому-нибудь так бы и показалось, но после "Геркулесовских" нагрузок мне это было достаточно смешно слушать. Я еле-еле сдержал улыбку, чтобы всё-таки суметь поддержать своим видом строгий тон своего молоденького наставника.

На этом складе не было кладовщиков (за исключением особой, закрытой для всех, комнаты наркоты) и только два грузчика. Основную массу работников склада составляли наборщицы и упаковщицы (они же контролёры). А меня, хоть я и назывался грузчиком, точнее следовало бы называть приёмщиком товара. Я ничего никуда не грузил – моя задача заключалась в том, чтобы из очередной привезенной партии забрать свои коробки с медикаментами и разместить их по стеллажам. Учёт, распределение по складам, набор заказов строился на кодировке. Каждому препарату присваивался цифровой код, который так и сопровождал его во всех документах и на всех местах хранения. Это ведь не "винтовуха" с "чебурашкой", и даже не колбаса и мандарины. Список наименований препаратов, которыми торговал "Протек" уже тогда далеко перевалил за тысячу.

С утра начинался гвалт. Мои стеллажи были первыми в пути обхода, и в самом их начале спозаранку сбивались в кучу все наборщицы. Это уже потом они постепенно вытягивались по всему маршруту в зависимости от заказа аптеки, то есть того наборного листа, по которому шёл набор заказа. К тому же стеллаж начинался с лекарств "Гедеона Рихтера", которыми "Протек" торговал на особо выгодных условиях, как официальный дистрибьютор этого производителя. Соответственно, лекарства "Гедеона" попадали практически в каждый наборный листок. Девушки тоже стремились пройти побыстрее этот Гедеоновский пятачок, где им приходилось толкаться и выхватывать коробки друг у друга. Но суета от этого только усугублялась.

Затем примерно на час наступала тишина. Наборщицы укатывали дальше свои сетчатые тележки, а потом вообще скрывались с глаз – уходили ко второй группе стеллажей, а там и лифтом к третьей. Теперь какое-то время могла появиться лишь случайная наборщица с запоздавшим заказом, и можно было слегка навести порядок. Но вот снова шум. Это значило, что основная масса девушек завершила свой первый набор, отправила его в отделение упаковки и отгрузки, и все они опять кучей двинулись с новыми листками по второму кругу. Правда, эта кучка наборщиц будет уже немного поменьше, не все еще справились с первым набором.

Мне с первых дней показалось странной такая система последовательного обхода всего склада. Довольно быстро представился случай сказать о своих сомнениях Астафурову. Разговор инициировал Юра Васильев, он был с начальником отдела накоротке, они частенько застревали после работы и имели возможность общаться без субординации. Юра по старому привычному обыкновению засиживался со своими почтовыми программами до утра, а Олег Игоревич не любил вечером торопиться с отъездом. Кроме возможности отложить на это спокойное время наиболее запутанные дела и размышления, у такого стиля работы были и более прозаические причины. Москва постепенно начинала виснуть в пробках, на дорогах стали появляться, а там и преобладать иномарки. Поэтому Астафуров тянул время, чтобы ближе к вечеру быстро проскочить через те места, где часа два назад просто бы застрял.

Кстати, собственная шикарная машина у начальника отдела диковинкой уже не казалась. На автомобилях разъезжали и просто менеджеры, хоть в общем-то они всё-таки были служащие высшего звена, а не рядовые работники. Но при всём при том, большая зарплата "Геркулеса", когда-то поразившая меня, скромно меркла на фоне протековской. В "Геркулесе" на иномарках катались только компаньоны Сидорова, да и сам он лишь недавно отправил в отставку свою "Волгу". Так что пробки в Москве взялись не от святого духа.

Итак, Юра пригласил меня однажды вечером не убегать сразу, а задержаться и почаёвничать в комнате приёма телефонных заказов. Была такая при аптечном складе, еще не так много аптек Москвы перешли на продвигаемые самим Юрой заказы по электронной почте. Он сказал, что скоро закончит дела, и тогда за компанию поедем электричкой вместе. Я согласился, и минут через десять к нам вдруг присоединился и начальник отдела. Астафуров зашёл якобы за заваркой, но задержался и стал расспрашивать меня о впечатлениях по работе. Подозреваю, что так у них было условлено заранее.

Я рассказал о всяких, вызывающих сомнения мелочах, а потом перешел к наборщицам. По моему мнению их надо было разделить на три бригады по числу групп стеллажей и, соответственно, разбить маршрут на три самостоятельных участка. Вроде бы так будет и быстрее, и меньше ошибок при наборе. Астафуров не согласился. Сначала он пробовал возражать по отдельным деталям, но я разгорячился и не уступал. Наконец, Олег Игоревич выдвинул главный аргумент. Дескать, так как я говорю – работает оптовый склад, но это вчерашний день. А генеральная задача – отработать пока на аптечном складе конвейерный принцип, чтобы в перспективе использовать его потом по всем складам.

Такое возражение мне не понравилось особенно, оно напомнило мне спор еще в УНИП КАРМе по линии производства кругов. Я начал возражать, что конвейер не должен быть самоцелью, и если он даст внешне эффектную картинку, это не значит, что оправдается экономически. При недостаточном уровне автоматики вспомогательные операции и обеспечение потребуют массу работников, а в результате угробят весь эффект.

Вроде бы мог разгореться спор, но Астафуров резко закончил дискуссию, распрощался и ушел. Юра сидел, улыбался, кажется он был ужасно доволен и считал, что после таких разговоров Астафуров меня оценит. Я сомневался, было в этом разговоре кроме логических аргументов и контраргументов, некое эмоциональное взаимное отчуждение. И как мне кажется – я оказался прав. После этого разговора Астафуров стал общаться со мной почти приятельски, всегда здоровался первым, за руку, улыбался, иногда шутил, но никогда не заговаривал серьезным тоном. Он тоже убедился, что у нас просто разные взгляды, и обсуждать что либо, как у них частенько случалось с тем же Юрой, со мной не имеет смысла. То есть, говоря проще, я знаю – ты не дурак, но человек не наш.

Довольно быстро я уяснил все нюансы аптечного товара, что различать надо не только наименование, но и дозировку, а главное – производителя. Зачастую упаковки таблеток или ампул внешне были почти близнецами и различались одной единственной строчкой. А вначале не обходилось без ошибок – препараты у меня попадали не в свою ячейку и даже сбивали с толку некоторых из неопытных наборщиц. И тут я был готов спорить, что практика удаления на стеллаже препаратов-близнецов на большое расстояние одного от другого только замедляет усвоение работником их различия. По мне – их надо было, наоборот, соединить под одной шапкой, но на каждой ячейке крупно проставить главный отличительный признак. Чтобы человек сразу видел – таких несколько, внимание. Не путай!

Но на такие попутные замечания Андрей Горелкин, например, да и сам менеджер Дмитрич, отвечали, как заученный урок: работать надо не по названиям, а по кодам. Определи правильно код, и не будет проблемы. А как раз к кодам у меня и возникла главная нелюбовь, я никогда не мог запоминать цифры механически. Еще со школы мучился с датами и константами. Поэтому на складе "Протека" я периодически украдкой подглядывал в записную книжку, там у меня лекарства были переписаны, как телефоны – по алфавиту. Названия-то я запомнил все сходу, за несколько дней, мог легко представить внешний вид любой упаковки. А вот где что стоит – это улеглось не сразу. Потому и подглядывал в книжечку, где код – там и место, коды-то по ячейкам и полкам шли подряд.

Впрочем, проработай я у того стеллажа хотя бы полгода, знал бы всё и так, без кодов, забыл бы и про книжечку. Но события развивались быстро.

Юра Васильев не прекращал попыток "вытащить" меня со склада и перевести в контору, точнее, в "Протеке" это называлось – в офис. Я даже пытался его успокоить, мол какая разница, торговая фирма, работы по сердцу здесь всё равно не найти. А склад мне не шибко претит, научился уже забывать про своё честолюбие. Кататься из дома в Москву придётся так и так, работать же можно и на складе. Юра только качал головой и вздыхал: "Ты забываешь, что в офисе по-другому платят". Это верно, кому сколько платят в "Протеке" – я действительно не знал, об этом категорически не рекомендовалось делиться с коллегами и вообще говорить вслух. Но думаю, что главным Юркиным побуждением всё-таки была неловкость, которую он – офисный работник испытывал передо мной – грузчиком.

Примерно через месяц Юра сообщил, что освобождается место диспетчера. Диспетчера относились не к отделу, а к складу, их кабинет находился в том же тупичке ангара, что и комната приёма телефонных заказов. Были там, кстати, и другие служащие, например, сертификатчики. Ведь заказ на аптеку сопровождала не только накладная, но и копия сертификата на каждый из препаратов, заверенная печатью фирмы. То есть, к двум-трём бухгалтерским бумажкам добавлялась еще небольшая стопочка. Разумеется и наборные листы, и сопровождающие заказ счета, и накладные готовились в таких же комнатках при складе. Но одних только накладных набирались толстенные стопки, их несколько раз на дню относили на подпись к Астафурову. И что бы Олег Игоревич не делал, с кем бы не разговаривал, он обычно целый день параллельно прогонял через свою подпись эти толстые пачки.

Удивительно ли, что сертификатчики работали в полном смысле по ночам, чтобы к утру были готовы бумаги на вывоз заказов. Разумеется полуночник Юра водил компанию и с ними. Впрочем, один из сертификатчиков – Валера Царьков, был и так его электростальский знакомый и партнёр по каким-то подработкам. Кажется этот ушлый мужик и указал Юре дорожку на фирму. Другим ночным сертификатчиком был не менее приметный человек – Александр Павлович, скоро сменивший Дмитрича на посту менеджера аптечного склада. Сам Дмитрич ушел в общий отдел – такое было время, "Протек" рос и расширялся на глазах. Но не стоит спешить.

Освобождающееся место диспетчера было в общем, в ведении Михаила Дмитриевича, а не Астафурова, и Юра посоветовал мне поговорить с ним напрямую. Идея показалась мне сомнительной, Дмитрич в мою сторону поглядывал явно с прохладцей. Я решил начать с его зама, Димы Редозубова. С ним мы еще ни разу не общались, но он казался мне со стороны вполне доброжелательным, контактным человеком. Действительно, разговор вышел легкий. Дима не стал крутить, сразу сказал, что у Дмитрича всё расписано на три шага вперёд, кого куда в случае чего передвинуть. И я в этих списках не значусь.

– Ну посуди сам. Тебя ведь еще придётся обучать нашей программе, ты ведь не работаешь в АБЦ? Ну вот. А что такое "зелень", ты знаешь? Ты бы лучше попросил Юру Васильева тебя поднатаскать немножко, он ведь всё равно сидит ночами. Ведь без этого никак.

Трудно понять, зачем диспетчеру надо было уметь работать в АБЦ, учётной бухгалтерско-складской программе, но, что такое "зелень", я действительно не знал. Как, впрочем, не знаю и до сих пор. Только догадываюсь, что ничего особенного. Просто в тогдашнем "Протеке" при глобальной компьютеризации и почти глобальной неподготовленности к ней большинства работников, люди мало мальски разобравшиеся в программе АБЦ, имели возможность щегольнуть этим перед другими. Впрочем, не всё было так просто, как кажется сейчас. Виндоус едва начинал распространяться, Ворд и Эксэль были свежей новинкой, а фирменная программа "Протека" – АБЦ была написана в Нортоне. Юра же Васильев свою программу заказов по электронной почте вообще строил на Бейсике, ведь системы связи были еще слабые и большие объёмы информации просто не пропускали. А слово "интернет" знали тогда только программисты и продавцы компьютеров.

Разговор с Димой Юра Васильев прокомментировал довольно резко, дескать мы еще поглядим. А по поводу совета Редозубова, поучить меня компьютеру, он проехался в своей обычной едкой манере, в какой высмеивал мнения тех, кого считал дилетантами. Программы писать ты всё равно не будешь, сказал он, а для пользования готовыми достаточно знать, где находятся две главные кнопки: "Ввод" и "Сброс". Впрочем, прошло всего несколько дней, и наш разговор повторился в иной тональности:

– Готовься, завтра ночью будешь обучаться. Чтобы знал Эксэль, и никто ничего не говорил.

В назначенную ночь мы расположились в той же комнате приёмщиц заказов, поскольку в ней стояло два компьютера. Было тихо, лишь периодически доносилось щелканье, это Палыч проштамповывал сертификаты. И тут надо сказать, что при всех своих талантах, Юра категорически не годился в учителя или наставники. Ему казалось что любой человек и сам должен всё понимать, а если не может, то его и учить незачем. Он показал мне, как выглядит программа Эксэль, как в неё войти и завалился в кресло спать. Я несколько часов возился, пока не понял, что эта программа – просто готовая таблица, которую можно по разному заполнять, и ничего больше. Я-то думал, что все системы предназначены для сложного писания программ, причём любых без всякой специализации. А тут меня обвиняют в том, что я пустое место, так как ни разу в жизни не заполнял готовых электронных таблиц. И в этом вся закавыка?

Когда среди ночи Юрка отлежал бок и пробудился, я поделился с ним своими открытиями.

– Конечно, – ответил он. – А ты что, не знал? Ну вот видишь, сам всё понял.

Утром я услышал разговоры, что Астафуров уходит на повышение, заместителем генерального директора. Тяжесть ночи, проведённой почти без сна, давила на мозги, но я решил, что ситуация с Юркиными планами ухудшилась, и шут с ней. Мне и изначально не особенно хотелось идти в диспетчеры. А теперь тем более. Пусть Михаил Дмитриевич ставит, кого хочет, а мне лишь бы день доработать.

И тут вдруг сам Дмитрич возник перед глазами:

– Ступай к Астафурову. Не беспокойся за стеллажи, тут теперь мне решать. Да чего там решать, я ведь знал, что ты ненадолго.

Гл.13 Эстафетная палочка

В комнате аптечного отдела я застал сдвинутые столы, толкущихся людей, упакованные в коробки бумаги. Виктор Комаров, один из менеджеров, с которым я был шапочно знаком еще в старые времена, когда он был в Электростали соседом Васильевых, пояснил, что отдел переезжает. В глубине территории, возле оптового склада завершено здание новой столовой. Там же, на втором этаже, будет теперь находиться и аптечный отдел. Астафуров, кстати, сейчас тоже там.

Астафуров действительно был в новом помещении. Они ходили вдвоем по большой пустой комнате с каким-то подвижным мужичком с бородкой, как я подумал, строителем. Но я ошибся.

– Иди сюда, – весело позвал меня Олег Игоревич. – Юра сказал, что Эксэль ты уже изучил?

Будь я в нормальном физическом состоянии, наверное вытаращил бы глаза и брякнул бы что-то протестующее. Но мне было вообще не до разговоров, и я только важно и смутно кивнул головой.

– Вот Андрей, забирай в аналитическую группу. Принято решение ее расширить, Наташа и Юля не управляются.

Шустрый Андрей быстро потряс меня за руку, как бы принимая эстафету.

– Как переедем, приходи. Ты пока на складе? Ну, еще денька два поработай.

Это был новый начальник аптечного отдела, бывший менеджер мелкооптового склада Апполонин Андрей Владимирович. Шёл конец апреля, с мая он вступал в должность, и теперь получалось, что одновременно со мной. В этом мы оказались в сходном положении. Был ли это прощальный жест Астафурова навстречу просьбам Юры Васильева, или действительно плановое расширение отдела, кто сейчас угадает. В любом случае, одновременно со всей мебелью поставили стол и для меня. Разумеется, по-протековски это означало "стол с компьютером".

Я теперь располагался в самом дальнем от начальства углу комнаты, там был своеобразный карман, в котором кроме меня разместились как раз те две девчонки с телефонными заказами – Ольга и Светлана. Васильев Юра тоже получил рабочее место, которого, оказывается, у него до того времени не было. Это, правда, его совсем не смущало, он усаживался за любое свободное и оставался бодр и жизнерадостен. Зато теперь, под специальную группу, которую начальнику Васильеву еще только предстояло организовать, выделили специальное отдельное помещение. Пусть это была комнатушка, в которой умещалось только три стола, зато Юрка стал в ней полным хозяином. Набирать людей в группу электронного заказа он не торопился, предпочитал объезжать аптеки сам. Единственный человек, Виктор, был взят им под специальную техническую программу – оснащение компьютерами тех аптек, которые таковых еще не имели. Их по Москве было большинство, и Виктору предстояло много работы.

А что касается меня, то вокруг всего, чем предстояло заниматься мне, начались непонятные игры. Ведь я был, якобы, введен в аналитическую группу отдела, где уже работали Юля и Наташа. Но чем занимается эта группа в полном объеме, мне сообщать никто из них не только не торопился, но и не собирался. Будь в отделе прежний начальник, я бы попросил разъяснений непосредственно у него, сразу после перевода на должность. Но в отделе был только что назначенный начальник – Апполонин, у него тоже шёл адаптационный период, и спрашивать у него что-либо казалось мне несолидным. Все прочие работники отдела, именовавшиеся просто менеджерами, а на деле бывшие торговыми представителями по закрепленным за ними аптекам, явно не шли на контакт.

Взять к примеру Виктора Комарова, которого я мог бы считать своим знакомым. На какие-либо вопросы, пусть даже просто по компьютеру, он давал уклончивые пустые пояснения или просил подойти в другое время, когда он будет меньше занят. Хотя короткие ответы по каким-то элементарным проблемам, как я иногда успевал подглядеть, он безусловно знал. Так уж было принято в этом отделе. Другие отделы, к слову, тоже не отличались дружелюбной атмосферой, но аптечный я без сомнения ставлю в этом смысле на первое место.

Под руководством Натальи, менеджера-аналитика, мне предстояло пока освоить простейшие операции. Зачем и для чего, этот вопрос считался лишним. Мы обрабатывали информацию по поступлению денег от аптек. В общую базу заносилась ежедневная информация от банка, общим списком. Затем, по мере прихода бумажных платежных документов, эти выплаты следовало привязывать к аптекам, и даже не просто аптекам, а к конкретным, выполненным для аптеки, заказам. Аптеки же выплачивали суммы по своему усмотрению, могли в разбивку, могли сразу за два заказа, а то и за два с половиной. То есть автоматической привязки счета к платёжке по равенству сумм не возникало, аналитики сами дробили или суммировали эти платежи, чтобы в отчёте за месяц один столбец – "отгружено" – был полной копией столбца "уплачено". Могли фигурировать и аптеки-должники, ведь медикаменты отпускались без предоплаты.

А где оплаты, там и бухгалтерия. Бегать туда теперь тоже входило в мои обязанности. Нужно было забирать поступающую информацию, затем относить уже обработанную. Раньше от отдела до бухгалтерии была только одна дверь по коридору, теперь же, после переезда, я гулял через двор, обходя вокруг пару зданий. Иногда мне даже приходила в голову шальная мысль, что меня взяли в отдел лишь потому, что стало далеко ходить в бухгалтерию.

Наталья, за два-три часа показав мне внешнюю сторону требуемых действий, больше в мой компьютер не заглядывала, предоставив мне полную возможность самому бороться с цифрами, самому ошибаться и выпутываться. К тому же у неё были какие-то собственные заморочки, она постоянно отпрашивалась, исчезала, выходила по выходным, срывалась с половины дня. Юля, на которую в результате легла двойная нагрузка, сидела безвылазно, не отрывая глаз от экрана, а пальцев от клавишей. Ей тоже не было дела, что там делается у меня, правильно ли, и всё ли. Зато уже через день-два появился Астафуров.

Он вообще, в первое время, бывал в отделе часто. Видимо и по обязанности, и по ещё не остывшей памяти. Но ко мне он подошёл не ради проформы, видимо были люди, доведшие до него текущую информацию.

– Всё понятно, что надо делать? – спросил он для начала. Я подтвердил. Понятно.

– А Эксэль ты не знаешь, – добавил он сразу, без перехода, укоризненным тоном. – Напрасно Юра меня уверял. На, возьми, вернёшь – когда освоишь.

Это было подробное двухтомное описание программы для пользователей. Руководство для самостоятельного обучения работе в Эксэле, причём новенькое, еще ни разу не открывавшееся. Возможно, Олег Игоревич держал его для себя, но так и не собрался заглянуть. Трудно было продолжать неприятный разговор, но Астафуров и не собирался тянуть резину. Он молча повернулся и вышел из отдела, благо, дверь от моего стола находилась недалеко.

Как бы не показалось странным, но времени на освоение этой рабочей программы у меня было навалом. Общую распечатку от банка я получал с самого утра. На внесение этих данных уходило не больше часу, и в любом случае это полагалось сделать до десяти часов. А платежки из бухгалтерии мне выдавали не раньше четырех. И опять же, до пяти часов с ними полагалось управиться, чтобы передать сводку в другой отдел бухгалтерии. То есть – час утренней гонки, час гонки вечером и между ними пауза. Пауза, длинною почти в целый день.

Первую неделю мне было не до Эксэля. Я не успевал то утром, то вечером, ошибался, путался. В конце концов что-то как-то впихивал, а потом весь день разбирался, что у меня пошло так, что не так, как мне следует поступить завтра, чтобы не повторилось сегодня. И одновременно пытался узнать от сотрудников отдела, зачем делается вся эта канитель, зачем мы то ли дополняем, то ли дублируем бухгалтерию. А как реагировал отдел на очень осторожные дипломатичные вопросы, я уже говорил. Но наконец с техникой обработки данных стало полегче. Я усвоил, на что надо обращать внимание, где прячутся распространенные ошибки, пальцы привыкли быстро отстукивать цифры, а глаза – сходу улавливать огрехи. Появилось время не паниковать и дёргаться, а думать, присматриваться и осваивать технику.

Я стал догадываться, что на нашей информации "привязки" счёта и его оплаты строится замысловатая система экономических поощрений. Разумеется, поощрялись за свою активность менеджеры, но на сведения такого рода, их разглашение и обсуждение в "Протеке" налагался строгий запрет, и я, следовательно, не был введён в число посвященных. Дошло до меня и кое-что другое, просочилось понемногу через обрывки коротких разговоров, которыми наши сотрудники всё-таки иногда перекидывались. Система поощрения существовала и для аптек и их работников. Но уж такая тема не могла не числиться вообще тайной за семью печатями! Юра Васильев, когда я поделился с ним своими подозрениями, в общих чертах подтвердил, что я прав, но от себя ничего не добавил, возможно опасаясь, то ли меня, то ли за меня.

Как только мне стало ясно, что моя роль – роль безмозглого отжимного пресса, на душе наступило некоторое спокойствие. Прессом работать не трудно, а большего от меня здесь не хотят. Завалы по текущей работе у меня прекратились, и я приступил к основательному чтению Астафуровских учебников. Времени, как я говорил, вполне хватало. Чтение было полезным, но теперь не таким захватывающим. Часть навыков и принципов работы в Эксэле я уже усвоил из своего короткого опыта "методом тыка". Но самое главное, как я уже говорил, состояло в том, что программа Эксэль пока стояла особняком ко всему остальному обеспечению Протековской компьютерной сети. Новая версия главной программы – АБЦ – на основе Виндоус, еще только писалась в отделе программирования, существующая не позволяла переносить данные напрямую из АБЦ в Эксель и обратно. Таким образом, хорошее умение управляться с Эксэль превращалось почти в развлечение.