Текст книги "Несгибаемый (СИ)"

Автор книги: Вячеслав Белогорский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Несгибаемый

Глава 1

«Ты мертв!» – с издевкой звучал голос старухи в голове. Безумный хохот не прекращал давить на сознание: «Зачем продолжать бороться? Это бессмысленно! Судьба всё равно найдет тебя». Я отогнал навязчивый голос, сосредоточившись на происходящем.

В огромной пещере тускло мерцали факелы. Их свет отбрасывал исковерканные тени на обезображенные тела двух убитых мной жриц. Третья смотрела на меня. Её глаза пылали ненавистью. Длинные волосы спадали с мертвенно-бледных плеч, пряча соблазнительную грудь. На этом сходство с человеком у жрицы заканчивалось.

Тяжело дыша, опираясь на собственный меч, я тянул время, экономя силы и стараясь не сводить с гарпии пристального взгляда. Сердце бешено стучало в груди. Мышцы горели огнём, моля об отдыхе. Один удар такой твари мог выбить из меня дух, переломать кости, как яичную скорлупу. Однако и я уже успел её потрепать.

Избавленная моим мечом от одной безобра́зной птичьей лапы, она то поднималась, то опускалась, прерывисто взмахивая чёрными крыльями. Жрица неуклюже изогнулась и открыла неестественно большой рот, издав пронзительный визг.

Выставив меч перед собой, я тут же принял боевую стойку. Эта стерва вполне предсказуема. Гарпия камнем бросилась вниз, нацелившись на меня стальными когтями уцелевшей конечности. Уклонившись от удара, я поднырнул под птичий хвост и схватил бестию за жёсткое оперенье.

Жрица завизжала, отчаянно хлопая огромными крыльями, и потеряла равновесие. Собрав последние силы, я потянул птицу вниз и со всего маха бросил в сторону, целясь в жертвенный огонь, пылающий посередине каменного зала.

Столб пламени взвился вверх и осветил своды пещеры, принимая в свои объятья новую жертву. Перья жрицы затрещали, испуская смолистый дым. Гарпия кричала, била обугленными крыльями, лихорадочно извивалась, пытаясь отползти от палящего жара. Ей удалось вырваться из огня только наполовину – птичий хвост и искалеченная конечность остались дымиться.

Я подошёл к жрице. Из последних сил она, царапая каменный пол, приподняла свою голову, чтобы заглянуть мне в глаза.

– Ты не сможешь изменить свою судьбу, – противно зашипела тварь.

– Но ты этого уже не увидишь, – ответил я, с размаха вогнал свой меч между крыльев, не давая ей закончить приготовленную фразу.

Ломая позвоночник, я провернул меч внутри гарпии, выдавливая последние капли жизни. Всё! Рухнув на каменный пол рядом со жрицей, я блаженно растянулся, чтобы дать отдых натруженным мышцам. Глаза мои медленно закрывались, и сознание теряло границы сна и реальности.

Мне снова снилась безумная старуха. Она танцевала вокруг меня, а в руке её медленно тлел пучок трав. Противно кривляясь и хихикая, она еле слышно бормотала:

– Сильный, могучий воин. Хи-хи, – крутилась она, звеня своими бесчисленными украшениями, словно колокольчиками. – Могучий, но глупый! Кто ж спорит с богом смерти?

– Когда это? – возмутился я в ответ.

– Молчи, дурень! – прикрикнула она на меня, больно стукнув своим маленьким кулачком по лбу. – Кто спас рыжую бестию? Эта девчонка должна была умереть. Существование её в нашем мире невозможно. А теперь хаос поглощает этот мир. Думаешь это расплата? Нет! Это теперь твоё проклятье! Бог смерти проклял тебя за неподчинение.

Я молчал. Трёхлетняя Аника, про которую упомянула бабка, сейчас спокойно жила в неприметной деревушке у приёмных родителей.

– Спасти одну жизнь и заплатить за неё множество раз своей, – старуха рассмеялась своим скрипучим смехом, – На такое способен только отважный болван.

Она замолчала, продолжая свою безумную пляску вокруг меня. От едкого дыма трав у меня начала кружиться голова. Сознание постепенно мутнело, а её смех всё звучал в моей голове:

– Твой путь в этом мире закончится в храме Хаоса. Иди и принеси себя в жертву.

– А как же Аника? – спросил я, чувствуя, что ещё немного – и сознание покинет меня.

– Ты несёшь за неё ответственность? – зло сверкнули её глаза перед моим лицом.

Не в силах больше сопротивляться я лишь отрицательно покачал головой.

– Она станет великой, – как-то печально произнесла старуха, отводя от меня свой взгляд. – А теперь иди.

Я продолжал стоять, чувствуя, что не в силах сделать и шага.

– Иди! – она подтолкнула меня к выходу, – И запомни, как только сделаешь свой выбор, обратной дороги не будет.

Пройдя пару шагов, я застыл, не совсем понимая, что от меня нужно.

– Иди! – рявкнула мне на ухо старуха.

Перед глазами всё поплыло, и я рухнул вниз, падая в пустоту.

Очнувшись от вязкого сна, я увидел лицо гарпии, пристально сверлящей меня мёртвым взглядом. Моё тело отреагировало быстрее сознания. Я с мечом в руках вскочил на ноги, приняв боевую стойку. Однако мгновенно вспомнил о прошедшем бое и постепенно расслабился. И всё же жуткий холодок пробежал по спине. Оглянувшись на вход в пещеру, я почувствовал, как кожу прошибает липкий пот.

Солнце медленно уходило за горизонт, уступая место прохладной ночи. Совсем скоро наступит время Теней. Нужно торопиться. Я не знаю, что меня ждёт за вратами Хаоса, но точно знаю, что здесь меня ждёт смерть.

Каждую ночь Тени выходят на охоту. От них нельзя скрыться. Они находят меня везде. Я вымотан. Моё собственное безумие привело меня к чокнутой старухе, и теперь она снится мне каждый раз, когда отступают Тени, и напоминает о выборе.

Где-то вдалеке раздался знакомый треск, словно множество молний разрывало пространство на части. Тени идут! Думать было уже некогда. Я рванул в сторону жертвенного огня.

– Иди и принеси себя в жертву! – раздался голос про́клятой старухи в моей голове.

– Какая же ты сука нетерпеливая! – крикнул я в пространство, отлично понимая, что это моё безумие сводит меня с ума.

Огонь медленно тлел вокруг белокаменного изваяния, на котором была высечена руна Хаоса. Треск позади меня стал громче, подталкивая шагнуть вперёд. Как только я поднял ногу, огонь тут же встрепенулся, жалобно протягивая ко мне свои язычки. Боль. Если бы к ней можно было привыкнуть, я бы не стремился сейчас сгореть заживо, лишь бы избавиться от вечной пытки.

– Ты мо-о-ой! – послышался недовольный голос позади меня.

Это что-то новенькое! Никогда ещё Тени не разговаривали со мной. Я зло улыбнулся, опустив правую ногу в огонь. Пламя довольно вспыхнуло, жадно вгрызаясь в моё тело. Стиснув зубы, я сделал шаг вперёд. Эта боль будет последней, главное – пройти этот путь до конца.

Однако Тени не хотели меня отдавать. Вцепившись в левую ногу, они яростно тянули меня прочь от жертвенного огня. Собравшись с силами, я рванул вперёд. Огонь трещал, отбивая меня у Теней. Каждый из них хотел получить свою жертву.

Волосы вспыхнули, оставив после себя лишь обугленную корку, которая начала медленно пузыриться. Запахло палёной плотью. Огонь обвил меня с ног до головы, наслаждаясь каждой клеточкой тела. Я слышал, как Тени впервые на моей памяти отступили, недовольно шипя за спиной.

Тем не менее я шёл вперёд, преодолевая болезненную пытку. Руна светилась передо мной, давая слабую надежду на спасение. Ещё один шаг. Кожа покрылась тонкой коркой. При любом движении она лопалась и кровоточила. Глаза нестерпимо жгло. Лёгкие сгорали изнутри при каждом вдохе. Боль становилась нестерпимой.

Ещё один шаг. Я шёл вперёд, отдавая огню последние силы. Закрыв глаза, я кричал, сопротивляясь собственному бессилию. Внезапно огонь отступил, выпуская моё тело из жарких объятий. Хаос ждал меня.

Протянув руку к камню, я дотронулся до руны. Она была холодной, словно лёд. Не зная, что делать дальше, я устало опустился на пол, прислонившись к ней спиной. Раскаленная кожа жадно впитывала холод камня. Я смотрел, как тени рвутся ко мне, протягивая свои конечности сквозь жертвенный огонь, но пламя игриво отбивало их яростную атаку. Я улыбнулся.

Почему-то в голове звучала детская песенка. Слов я не помнил, но её грустный мотив всё играл и играл, успокаивая оголённые нервы. Постепенно боль отступила, а я, всё так же улыбаясь, постепенно уснул. Впервые за долгие годы спокойным сном без сновидений…

– Отец, смотри? Тут какой-то человек! – послышался разбудивший меня детский голос перед лицом.

Я попытался открыть глаза, но обожжённые веки болезненно слиплись.

– Стой, Дирк! Не подходи к нему. Иди ко мне! – вторил ему озабоченный голос, видимо, отца ребёнка.

– Он какой-то чёрный. Похож на горелую крысу.

– Я кому сказал, Дирк. Быстро ко мне! – в голосе чувствовались беспокойные нотки.

Судя по всему, я шевельнулся, так как ребёнок рядом со мной ойкнул, и тут же послышался лёгкий шорох камней от удаляющихся шагов.

– Скорее, сын! – прокричал испуганный голос отца, и его тон на этот раз мне совсем не понравился.

Ещё дремлющее сознание, улавливая малейшее изменение в пространстве, стало подавать тревожные знаки. Шорох камней повторился, а за ним еле уловимый звук быстро приближающихся мягких лап, слегка царапающих когтями твёрдую землю. Резкий запах мокрой псины ударил в нос. Я ошибся. Ребёнок убежал не из-за меня: причина его бегства сейчас медленно меня обнюхивала.

Преодолевая нарастающую боль, я нащупал рукоятку меча. Сквозь тонкую щель приоткрытых век едва смог различить силуэт незнакомого мне хищного зверя. Животное, отдалённо напоминающее крупного волка, совершенно не стесняясь, готовилось к трапезе, выбирая кусок моей плоти повкуснее. Я ждал.

Зверь жадно обнюхивал мои кровоточащее раны. Запах гари для него был непривычен, и он время от времени фыркал, неприятно сморщив нос. Сил на атаку у меня не было. Оставалось только выжидать удобного момента. И вот наконец он настал.

Хищник, что-то почуяв, поднял голову и пристально посмотрел мне в глаза. Я же в ответ уставился на него, давая понять, что его жертва всё ещё жива. Зверь оголил клыки. Из его горла послышался утробный рык. Задние лапы напряглись, и он в одно мгновение набросился на меня, целясь в открытую шею. Этого я и ждал.

Одновременно с его прыжком, я выставил меч перед собой, изо всех сил стараясь держать оружие ровно. Зверь по инерции налетел на него всем своим весом. Меч вспорол ему брюхо, застряв где-то в рёбрах. Если бы у меня хватило сил удержать меч до конца, то голодный хищник умер бы сразу. Однако пальцы, не выдержав веса животного, выпустили оружие, и зверь, замолотив мощными лапами по земле в попытке отползти, добавил к моим ранам ещё несколько увечий.

Пройдя пару шагов, хищник упал на землю, тяжело дыша. А ведь я только что продлил свою агонию. Меч остался в теле зверя. Я не в силах пошевелиться сидел, оперевшись спиной на камень. Весь в ожогах, без оружия, без единого шанса на выживание. Может, стоило дать зверю убить меня?

Долгие три года Тени рвали мою плоть. Каждую ночь я умирал в немыслимых пытках. И каждое утро я возрождался, моля о смерти. И вот теперь когда я смог убежать от Теней и мог наконец-то спокойно умереть, я почему-то продолжаю бороться за свою жизнь.

Усмехнувшись своим мыслям, я посмотрел на зверя. Он лежал у моих ног, тяжело дыша, время от времени поглядывая на меня. Присмотревшись, я отметил, что хищник действительно напоминал крупного волка с длинным хвостом и рыжей шерстью. Чёрные полосы украшали его тело от носа до хвоста. Этакая помесь лисицы и волка. Зверь был красив.

– Что, брат? – спросил я умирающее животное, – не приходит смерть?

Зверь молчал. Я оглянулся по сторонам. Тут до меня стало доходить, что я не совсем там, где заснул в последний раз. Огонь в пещере Хаоса, никогда не затухал и тем более не позволил приблизиться бы ко мне, а теперь его не было и в помине. Да и лежал я под открытым небом между грудами камней, а не в пещере. Я попытался пошевелиться, но боль пронзила всё моё тело, пустив искры в глаза.

Оставив попытки рассмотреть местность вокруг, я сосредоточил внимание на том, что было доступно взору. Итак, по предварительным наблюдениям, это была заваленная грудой камней расщелина между скалами. Солнце, по-видимому, уже давно перевалило за зенит, так как начинало сильнее припекать обожжённую кожу. Но утверждать было трудно. Я не понимал, где восток, а где запад.

Над головой послышались крики падальщиков. Крупные чёрные птицы кружили высоко в небе, прицеливаясь к добыче. Одна из них, осмелев, опустилась рядом со зверем, и с ожесточением принялась клевать его хвост. Недоволк вяло огрызнулся, отпугивая падальщика.

– Не нравится быть в моей шкуре? – не отказал я себе в возможности позлорадствовать, настороженно разглядывая крупного ворона.

Зверь не ответил. Да и я вполне понимал, что теперь мы оба находимся в одинаковом положении. Птица, не получив достойного сопротивления, предприняла более дерзкую попытку. Найдя слабое место, она принялась клевать животное в кровавую рану. Почему-то я уже прикидывал взять ближайший камень и кинуть в ворона, раздумывая, хватит ли мне на это сил. Зверь некоторое время лежал, притворившись мёртвым. Однако, выбрав удачный момент, он схватил наглую птицу мощной пастью. Послышался хруст разгрызаемых костей. Недоволк, так же как и я, боролся за свою жизнь. Хмыкнув, я отложил камень на место.

Почувствовав сильную усталость, я прикрыл глаза, снова проваливаясь в полусонное состояние. Я то падал в пустоту, то снова просыпался, отмечая движение солнца. Зверь всё так же лежал возле меня, временами подавая признаки жизни. Наконец дневное светило скрылось за одной из скал, сменяя прожаренный воздух на вечернюю прохладу.

Дышать стало легче. Обожжённая кожа слегка успокоилась. Тем не менее взамен уходящему солнцу пришло прежнее беспокойство. Наступало время Теней.

И снова мне снилась безумная старуха. Она плясала, подвывая своим скрипучим голосом в такт звенящему бубну в её руках. Яростный огонь вновь бушевал вокруг меня, обдавая тело палящим жаром. Я лежал на спине, упираясь взглядом в чёрный небосвод, усеянный незнакомыми звёздами.

– Где ты его видел? – звучит голос старухи в моей голове.

– Вот он, – отвечает ей тот самый мальчик, что ещё утром убегал от зверя.

Бум! Бум! Бум! Звон барабана вторит биению моего сердца. Жар нарастал, заставляя меня кричать от нестерпимой боли.

– Бабушка, может, всё-таки не надо? – сквозь слёзы просит мальчик.

– Не плач, Дирк. Этот воин – наше спасение! – ласково твердит ему голос старухи, – лучше помоги разжечь огонь.

Это моё безумие. Я снова теряю разум.

– Где ты его видел? Где ты его видел? Где ты его видел? – голос старухи сводит меня с ума.

Тело уже горит. Стук сердца разрывает мне рёбра. В нос ударил запах горелой плоти. Чей-то плач врывается в моё сознание. Аника?

– Не плач, Дирк. Это наше спасение! – твердит старуха, продолжая танцевать в бешеном ритме.

Её движения отвечают всполохам пламени. Искры взрывают ночное небо, стремясь к беснующимся звёздам. Звон бубна. Плач ребёнка. Смех старухи. Я уже больше не кричу. Голос сорвался на хрип и стон. Тени. Это Тени вновь настигли моё сознание. Смерть. Она кажется мне такой близкой. Перед лицом вновь всплывает звериный оскал, стремящийся перегрызть мне глотку. Глаза животного с неодобрением смотрят на меня, напоминая, что я такой же зверь, что борется до последнего за свою жизнь.

– Не плач, Дирк!

Старуха наклоняется ко мне. В её руках блестит жертвенный нож. Она что-то шепчет мне на ухо:

– Твой путь в этом мире закончится в храме Хаоса. Иди и принеси себя в жертву.

Она знала. Она заранее знала, чем это закончится. Меня охватила ненависть. Я дёрнулся, пытаясь схватить её за руку. Тело не слушалось. Ярость застилала мне глаза.

– Не плач, Дирк! Этот воин – наше спасение! Он сможет одолеть наше проклятье. Верь в него.

Нож сверкнул жёлтым пламенем в руках старухи и с силой опустился на мою грудь, пронзая бешено бьющееся сердце.

Глава 2

Резкая боль в груди заставила меня захлебнуться собственным криком. Сердце ещё пару раз трепыхнулось и затихло, перестав качать кровь. Лицо старухи постепенно стало разглаживаться, морщины распрямлялись, а мышцы становились упругими. В уголках её ярко-зелёных глаз появились слёзы. Она смотрела на меня с необъяснимой нежностью. «Где-то я её уже видел», – пронеслась мысль в моём затухающем сознании. Она обняла меня, страстно целуя в губы. Воздух застрял где-то в горле, дыхание остановилось. В глазах потемнело. Я провалился в темноту…

Три года назад.

– Бэл! – услышал я позади себя звонкий голос Линды.

Я обернулся. Девушка бежала ко мне по тропинке, преодолевая крутой спуск с холма. Русые кудри непослушными локонами путались, норовя закрыть глаза. Линда всё время их поправляла. Встречный ветер натянул её светло-голубое платье, выгодно подчёркивая соблазнительные ноги.

– Бэл, тебя старейшина ищет! – запыхавшись, выпалила она. Мы стояли у колодца, откуда я только что достал ведро с ледяной водой.

– Зачем меня искать? – иронично ответил я девушке, – Он что не знает, где я живу?

Девушка немного смутилась от моих слов. Она отлично знает, как я отношусь к новому старейшине.

– Он хочет, чтобы ты выдал чужáчку совету, – затараторила Линда, зачерпывая руками воду прямо из ведра. Она жадно сделала пару глотков.

– Она беременна! – зло выпалил я.

Повернувшись к ней спиной, я направился в сторону дома, всем своим видом показывая, что разговор окончен.

– Постой, Бэл, – остановила меня Линда, хватая за руку, – они всё равно за ней придут.

Я молча отцепил её пальцы от моей руки и пошёл вперёд.

– Они всё равно придут за ней! – крикнула девушка мне вдогонку. – Лучше она, чем кто-то из нас!

Дома я ощутил усталость от бессонной ночи. Глаза слипались. Но было не до отдыха. На кровати лежала женщина средних лет в обнимку с новорождённой дочкой. «Надо уходить», – решил я, осторожно подойдя к кровати, чтобы не разбудить спящего ребёнка.

– Эй, – мягко дотронулся до руки женщины.

Её рука безжизненно свесилась с кровати. Я начал искать пульс. Пульса не было. Проверив сонную артерию, я ещё раз убедился в своём предположении: женщина была мертва. Теперь ребёнка спасти не удастся.

Раз в десять лет совет старейшин выбирает одного из местных жителей, чтобы провести обряд жертвоприношения покровителю нашего поселения. В этом году жребий пал на сына старейшины, здорового детины шестнадцати лет от роду, и как раз сегодня ночью обряд необходимо привести в исполнение.

Сын старейшины был болен от рождения. Он не мог говорить, не мог ходить и являлся настоящей обузой для своих родителей. Весь день он сидел в коляске, изредка подёргивая скрюченными конечностями и противно подвывая. Естественно, жребий пал на него. Зачем поселению кормить выродка. При этом родители так любили свое никчемное дитя, что созывали совет ещё три раза, пытаясь изменить решение.

Однако как раз вчера в поселении появилась чужестранка. Беременная женщина тяжело передвигалась, всем телом опираясь на сорванную палку. Она просила помощи, однако местные жители все как один закрывали перед ней двери. Эта дурёха всё продолжала идти вперёд до тех пор, пока не вышла на главную площадь. Почему я решил ей помочь? Лично для себя так и не смог найти ответ. Увидев, что женщина идёт прямиком к жертвеннику, я просто подхватил её на руки, усадил в свою волокушу и повёз домой, в самый край посёлка.

Ночью начались роды. За повитухой идти было бесполезно. Я понимал, что женщина обречена. Её уже выбрали, а довольный старейшина уже праздновал спасение сына. Были мысли отдать женщину взамен на обещание спасти девочку, но теперь уже поздно. Узнав, что чужáчка мертва, жители посёлка, не сомневаясь ни на минуту, отдадут в жертву новорождённого.

Ещё некоторое время я пытался прощупать пульс. Бесполезно. Сев на край кровати, я решил обдумать своё положение. Когда-то давно я так же, как и эта несчастная женщина пришёл подростком в этот посёлок, прося о помощи. Тогда мне повезло. Прошлый старейшина указал мне на заброшенный дом на краю и разрешил остаться, если я не буду создавать проблем. Я не создавал. Крутился как мог, пытался быть полезным, но до последнего не был уверен, что совет не выберет меня в жертву. Не выбрал.

Отдав ребёнка, я смогу ещё лет десять жить спокойно. Возможно, даже женюсь на Линде и наконец-то стану своим. Готов ли я отдать маленькую жизнь взамен на собственное благополучие? Покровитель этого посёлка щедро отблагодарит за такую жертву. Поселение ещё долго будет процветать. Хороший обмен: никчёмный выкормыш или новорождённая. Малышка безмятежно спала под боком у матери, даже не подозревая, какая беда нависла над ней. В дверь громко постучали:

– Бэл, открывай, разговор есть! – послышался за дверью довольный голос старейшины.

В висках молотом застучал адреналин. Вскочив с кровати, я бросился к окну. Во дворе стояли мужики: кто с вилами, кто с лопатами, кто-то просто стоял, почёсывая кулаки. Я насчитал, примерно пять человек на улице и троих возле двери, включая толстобрюхого старейшину. Итого полноценных противников было семеро. Первое, что пришло мне в голову – это спрятать ребёнка. Я взял девочку на руки, положил её в корзину, оставшуюся от старых хозяев дома, и отнёс в соседнюю комнату, накрыв корзину первым, что попалось под руку. Это оказались старые тряпки. После чего пошёл открывать дверь.

– Вот и молодец, – довольно произнёс старейшина, врываясь в комнату.

От его счастливой рожи меня перекосило. Следом за ним вошли остальные, заняв большую часть комнаты:

– Где она?

– Она мертва, – подойдя к кровати и скинув одеяло с мёртвого тела, сказал я, кивком указывая на залитый кровью матрас.

Довольная улыбка старейшины тут же сползла с лица. Он подбежал к женщине и принялся хлестать её по щекам.

– Ну же, вставай, сука! Давай! Очнись! – кричал он.

Я отвернулся, не желая смотреть, как старейшина практически избивает мёртвое тело несчастной роженицы, нервно бросая хмурые взгляды на всех присутствующих. Мужики поснимали шапки, почтенно склонив головы перед смертью. Кто-то из них потянул старейшину за руку, пытаясь оттащить от мёртвого тела. Вдруг старейшина встрепенулся:

– А ребёнок? Ребёнок где?

Я отрицательно покачал головой, показывая всем своим видом вселенскую скорбь. Мужики взяли старейшину под руки и потащили на выход, приговаривая:

– Тут уже ничего не поделаешь. Смирись, Терлак!

Вся толпа медленно направилась к выходу, утаскивая вместе с собой жалобно скулящего старейшину. Я уже почти закрыл за ними дверь, когда из соседней комнаты раздался громкий плач ребёнка. Мужики медленно повернулись, и выражения их лиц меня не обрадовали. Здоровенный детина, шедший последним, угрожающе смотрел в мою сторону.

В этот момент я сделал то, чего сам от себя не ожидал. Стараясь поскорее захлопнуть дверь, угодил ему дверным полотном прямо в нос. Алая кровь брызнула во все стороны. Мужик завыл, хватаясь за переносицу, и с яростным воплем кинулся на меня. Понимая, что дверь закрыть уже не получится, я бросился в соседнюю комнату, где отчаянно плакал ребёнок. Эту дверь я закрыть успел. В неё тут же забарабанили. Дверь жалобно заскрипела, намереваясь выскользнуть из петель.

Думать о том, хорошо ли я делаю или плохо, времени уже не оставалось. Нацепив на спину заплечный мешок и подхватив корзинку с ребёнком, я раскрыл окно. Стук в дверь становился всё настойчивей. Стук моего сердца становился всё сильнее. Я уже был на подоконнике, собираясь прыгать вниз, когда дверь с грохотом упала, подняв столб пыли. Кто-то схватил меня за ногу. Я резко дёрнул ногой, пытаясь стряхнуть руку преследователя, угодив ногой в висок. Худощавый мужичонка свалился на пол и опрокинул на себя ночное ведро, искупавшись в нечистотах с головы до пят. Мужичок тут же попытался вскочить на ноги, но, постоянно поскальзываясь, истошно орал и мешал остальным подойти к окну. Я злорадно улыбнулся, выпрыгивая из окна наружу.

– Эй, мужики! Он в лес побежал! – услышал я чей-то голос за спиной.

– Куда? – послышались удивлённые возгласы.

– Бэл, куда ты бежишь? Мы всё равно тебя поймаем! – кричал старейшина.

Я, не оборачиваясь, нёсся во весь опор, стремясь как можно быстрее спрятаться за кронами высоких деревьев. Главное моё преимущество – я этот лес знал как свои пять пальцев. Каждая кочка, каждый куст был мне знакомы.

– Э-гей, мужики, давай его в кольцо!

«А вот хрен вам!» – злорадно подумал я. Ещё десять шагов, и я сверну в сторону обрыва, где меня ждёт моя землянка как раз на такой случай. Однако моим желанием не суждено было сбыться. Я не учёл главного фактора. От сильной тряски девочка у меня на руках не умолкала, сообщая всем о нашем местоположении громким детским плачем. Теперь о том, чтобы спрятаться от своих преследователей, не было и речи. Оставалось одно – бежать!

И я бежал! А бегать я умел. Ещё в раннем детстве, до того как попасть в этот посёлок, я частенько убегал от стражи, которая преследовала меня за воровство. Я был нищим попрошайкой, безродным голодранцем и беспризорником, которого кормили ноги. И сейчас я бежал, не замечая усталости, порой не чувствуя земли. Через полчаса мои преследователи стали отставать, а ещё через час я уже не слышал голосов самых стойких из них.

Сбавив темп, я перешёл на шаг. Девочка на моих руках то засыпала, то просыпалась. Я поглядывал на малютку и совершенно не понимал, что с ней нужно делать.

Меня спас случай. Выйдя на просёлочную дорогу, я увидел повозку, которая ехала в мою сторону. Уставший и голодный после долгой беготни по лесу, я думал только об одном: добраться до ближайшей деревни и найти уютное местечко для ночлега. Однако, когда я подошёл к повозке, я увидел, что она была полностью загружена ящиками и мешками.

– Доброго времечка! – крикнул я возничему.

– Доброго! – отозвался седой старичок, слегка натягивая поводья.

– Как здоровьице?

– Со здоровьем – хорошо, – грустно произнес старичок, добавляя, – без здоровья – плохо!

Я улыбнулся:

– Далеко ли до деревни?

– Да уже рукой подать, – ответил старичок, поглядывая на кричащий свёрток у меня в руках, – Куда это ты дитя без мамки несёшь на ночь глядя?

– Могу рассказать, если так интересно. Только вот пешком за тобой несподручно будет.

– Садись, – произнёс возничий, добродушно останавливая свою старую клячу и приглашая сесть рядом с собой.

Мы ехали неспешно, болтая о том о сём. Рассказав о судьбе девочки, сладко посапывающей у меня на руках, я с удивлением получил предложение, от которого просто не мог отказаться. Старик предложил мне свой кров на ночь и обещал вкусный ужин и заботу о малышке.

– Как зовут крошку? – с интересом спросил он.

Я задумался. Последние два дня я был так занят свалившимися на меня заботами, что даже не спросил ни имени женщины, которая её родила, ни имени её ребёнка. Поэтому я неопределённо пожал плечами.

– Выбери хоть что-нибудь! – возмутился возничий, – Не дело ребёнку без имени.

Вспоминая имена всех женщин, которых я знал, ни одно не подходило для маленькой девочки.

– Бэл, а как зовут твою маму? – поинтересовался старик.

– Я сирота, – пустым голосом сообщил ему я.

Возничий спокойно кивнул в ответ, никак не проявив удивления или заинтересованности в данном факте, чем заслужил большое уважение с моей стороны. И тут я вспомнил, как в тёмной комнате, освещаемой одинокой свечой, я подношу маленький кричащий комочек счастливой матери, и она, улыбаясь, протягивает к ней свои руки:

– Здравствуй, моя Аника! – обращается она девочке, с любовью поглаживая рыжий пушок на голове.

– Её зовут Аника! – довольно вскрикиваю я.

Тощая кляча нервно вздрагивает. Старик суетливо тянет на себя вожжи, осуждающе поглядывая на меня. Я смущённо отворачиваюсь и пытаюсь вернуть потревоженный сон малышке.

– Ну здравствуй, Аника! – улыбается старик, – Будем знакомы. Зови меня дед Барклайд.

Ночью, когда в семье старика Барклайда все уснули, я вышел во двор. Аника, накормленная козьим молоком, умиротворённо спала в детской люльке, заботливо предоставленной стариком. Луна ярким диском грациозно шествовала по небосводу, закрывая собой игриво подмигивающие звёзды. Поддавшись, мрачному предчувствию, я кинул взгляд в сторону посёлка, из которого мне пришлось бежать, бросив всё, что нажил за последние девять лет.

Я вздрогнул. Несмотря на приличное расстояние, в небе со стороны посёлка разгоралось кроваво-красное зарево. Что-то подобное я видел лет десять назад, когда бежал из процветающего города Лочлэнд. Тогда город охватил чудовищный пожар, причины которого я не знал. Я был безумно рад, что смог вовремя выбраться из горящего города. И вот теперь воспоминания снова вспыхнули, возвращая меня в давно забытое время.

Яростный столб огня взвился в небо. Верхушки деревьев качнулись, и раскалённый ветер обдал теплом моё лицо. Следом за ним послышался раскатистый гром. Я ещё долго смотрел на затухающее зарево, размышляя о том, что же все-таки произошло в посёлке?

На следующее утро я покинул гостеприимный дом старика Барклайда. Анику осталась у них. Его дочь вместе с мужем мечтали иметь ребёнка, но судьба каждый раз отнимала у них надежду. Дети в их семье рождались мёртвыми. Теперь же счастливая пара радостно обнимала меня на прощанье, желая удачи и лёгкой дороги.

– Вот, – протянув старику снятый с шеи шнурок с прозрачным камнем, сказал я, – Кто-то мне сказал, что этот камень защищает от тёмных сил. Не знаю, насколько это правда, он просто всегда был со мной. Передайте это Анике.

– Хорошо, – взяв кулон, промолвил Барклайд, – Я передам. Куда ты теперь?

– В Нэос.

– Что ж, лёгкой дороги, Бел, – пожелал мне старик, время от времени поглядывая на столб дыма, всё ещё клубящийся за лесным массивом.

Я тронулся в путь. В заплечном мешке, который я захватил, убегая от погони, полезного оказалось мало. Старая верёвка, охотничий нож, пара коробков со спичками и зачерствевший кусок хлеба, завалявшийся с давних времён.

Барклайд добавил в него вяленого мяса, свежих сухарей и пару десятков вареных яиц. Этого должно было хватить на пару дней. Примерно столько времени занимала дорога до ближайшего крупного города, если идти по прямой через лес. Именно так я и поступил. Пробираясь не спеша по лесному массиву, я задумался над тем, что делать дальше.

Мой примерный план был следующим. Дойти до города Нэос и постараться устроиться там к кому-нибудь в подмастерья. Вот в принципе и всё. С такими мыслями я шёл весь следующий день, пока не наткнулся на заброшенную хижину. Внутри хижина была практически пуста: лавка вдоль стены, странная конструкция, отдалённо напоминающая стол, и пустая керосиновая лампа. Однако я был рад тому, что хотя бы была крыша над головой и стены вокруг меня. Приготовив ужин, я с удовольствием поел и устроился на ночлег.

Сидеть в затхлой хижине до заката не хотелось, и я вышел на воздух, намереваясь поваляться на траве и дать отдых усталым ногам. Солнце уже склонилось к горизонту. Вечерняя прохлада приятно окутывала разгорячённое тело. Развалившись на мягком мху, убаюканный пением птиц, я начал чувствовать власть сна.