Текст книги "Повесть о Мизхаппаре (СИ)"
Автор книги: Вулкан Холдор
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)
Услышав мои слова, мачеха по своей привычке завыла словно волчица на высокой скале заснеженных гор, где на небесах бродит озябшая, одинокая луна.
– Будет, мамань, не плачь. А то услышат твой плач издалека, могут придти голодные волки, в поисках съедобного, когда тут самим нечего есть. Ты посиди здесь и попой. Я быстро съезжу домой и принесу тебе кусок хлеба, если отчим не опустошил наше хлебохранилище – сказал я.
Мачеха согласилась и благословила меня. Я снова зашагал наугад по темному коридору, и опять ноги мои зацепились на ведро уборщицы. Потом, гремя ведром я упал на пол. Затем снова поднялся на ноги и вышел на улицу. Из-за туч светила луна Дыша чистим воздухом Родины, я надел рукавицы строителя, так как руки мои мёрзли, тут и гляжу – не видно моего велосипеда с байкерским рулём. Ну, думаю, ёлки палки, ищи свищи – нет нигде. Стащили злоумышленники. Пришлось идти пешком. Дорога до Чапаевки дальняя. Шел я, шел по безлюдными дорогами при тихой луне, через поле, через кладбище, лихорадочно читая молитвы, а вдали ухала сова, и к утру только я пришел домой.
Ладно, тогда, с добрым утром, Сайитмират ака! До новых писемь!
С утренным, физкультурным приветом, кулхозник – каратист Мизхаппар.
21 октября 2008 года.
8 часов 33 минуты утро.
Село "Чапаевка" .
Семнадцатое письмо Мизхаппара
Вчера вечером позвали меня мои друзья, вытягивая свои шеи через глиняные ограды нашего двора, и я надев свои кирзовые сапоги без подошв, вышел во двор к ним навстречу. Смотрю – на барском плече Курумбоя черный пиджак ныне покойного директора фирмы «Эдельвейс» господина Чемоданова.
-Куда путь держите, на ночь глядя, товарищи? – спросил я у моих друзей.
Курумбой шепнул мне на ухо очень интересную весть, и я насторожился.
-Неужели? – удивлённо спросил я.
По его словам, во внутреннем кармане пиджака Чемоданова он обнаружил много паспортов и американские деньги в количестве десяти тысяч долларов.
-А что Вы намерены делать с этими деньгами? – интересовался я.
–Я предлагаю, чтобы мы эти деньги поровну раздали от имени нашей партии малоимущим, бедным людям строго по списку – сказал Курумбой.
-Я хочу, чтобы мы потратили эти деньги на евроремонт нашего офиса, который находится в свинарнике. Побелили бы мы все стены офиса и нарисовали бы на стене тигра, который готовится прыгнуть с высокой скалы на оленя, который пришел к реке на водопой. А на воде незаметно подрисовали бы подкрадывающегося к оленю огромного крокодила, и орла сверху, который тоже планирует что-то ужасное – сказал Юлдашвой.
-Я полностью поддерживаю идею комиссара Курумбоя. Мы должны позаботиться о малоимущих, о сиротах, о пенсионерах и инвалидах. Вот тогда, народ будет голосавать за нас во время выборов – сказал Мамадияр.
-Тогда, я этот вопрос вставлю на голосование. Голосуйте, товарищи депутаты, члены нашей партии и гости пленарного заседания – сказал Курумбой.
Потом подсчитал:
– Согласных – три, против – один, воздержавшихся – нет. Принято единогласно!
После этого мы поехали в сельский совет и записались на прием председателя сельского совета. Сидели долго, зевая от скуки как бегемоты. Наконец нам удалось попасть в кабинет председателя. Сначала он не хотел с нами разговаривать. Но когда узнал о наших намерениях, резко изменил своё отношение к нам и сразу стал советоваться по этому поводу с губернатором Чапаевского района Зулматом Аламановичом по телефону. Потом он обнял нас и сказал:
– Поздравляю, господа миллионеры.
Зулмат Аламанович очень обрадовался и дал добро. Он намерен пригласить на эту благотворительную мероприятию губернатора Чапаевской области господина и товарища Ебтоймаса Таппаталаровича. Если вы не против, мы это мероприятию будем проводить в Колхозном клубе. Там и вручим важное пожертвование для малоимущих людей.
–Хорошо – сказали мы хором.
В назначенный день нас повезли на специальных машинах в сторону колхозного клуба. Около клуба нас встречала толпа людей, руководители и очень красивые девушки, держа в руках хлеб-соль, в национальном платье «хонатлас» с камзолами, сотканными из огненно красного бархата . Звучали карнаи и сурнаи с восточным барабаном «нагара». Мы во главе с комиссаром, депутатом и миллионером Курумбоем были голодны, и по этой причине с большим аппетитом ели хлеб да соль. Юлдашвой даже собрал крошки хлеба, которые остались на скатерти, и съел. Мы культурно вытерли рты полотенцем и рыгнули. После этого ученики побежали гурьбой в нашу сторону с букетами цветов. Они дарили нам эти букеты. Когда мы зашли вовнутрь, зал был полным, и от нехватки мест многие стояли, некоторые сидели на подоконниках. Нас просили подняться под аплодисменты на сцену, где сидели члены президиума. Первое слово дали губернатору Чапаевской области Ебтоймасу Таппаталаровичу. Тот чуть ли не два часа восхвалял президента и власть, потом говорил о доброте и милосердии. От скуки Мамадияр начал зевать, широко открыв рот как курица, которая заболела птичьей чумой. Курумбой тоже на выдержал и перебил губернатора:
– Товарищ Ебтоймас Таппаталарович, нельзя ли покороче?! У нас нет времени чтобы слушать ваш скучный доклад! Мы должны побелить стены свинарника и нарисовать на стене гуашью пейзаж, где из высокой скалы прыгает огромный, полосатый тигр на оленя, который пришёл на водопой! Давайте, закругляйте свой доклад немедленно и позовите всех малоимущих сирот, пенсионеров и инвалидов! Мы должны раздать им доллары, то есть, пожертвования! -сказал он.
–Хорошо, Курумбой Корамойгуталин Морикул Таппитезагувуч! – сказал Ебтоймас Таппаталарович, покорно прерывая свой доклад. Потом позвал на сцену малоимущих.
-А ну-ка, уважаемые малоимущие, кто нуждается в подаянии наших уважаемых миллиардеров, подойдите и не стесняйтесь! Только по очереди! Сейчас Курумбой– ака и его богатые друзья раздадут нам доллары! – сказал Ебтоймас Таппаталарович.
Потом, подставляя Курумбою свою шляпу обратной стороной, начал горько плакать:
–Курумбойка Корамойгуталин Морикул Таппитезагувуч!
Хочу признаться, что самый нищий человек в стране, это я! Подайте милостыню бедному губернатору Чапаевской области! У меня зарплата маленькая, а семья – большая. Даже тех взяток, которые я регулярно беру в крупном размере у руководителей районов и у председателей колхозов, катастрофически не хватает! Гляжу вчера, общая прибыль от оборота за год в моих фирмах составляет всего лишь сто миллионов долларов! Кроме этого, я езжу всем на смех на служебном лимузине! Подайте, хотя бы сто долларов, Курумбой ака! – Плакал Ебтоймас Таппаталарович, вытирая слезы рукавом своего английского пиджака.
Курумбой бросил сто долларов США в шляпу губернатора Ебтоймаса Таппаталаровича.
-Спасибо, Курумбой Корамойгуталин Морикул Таппитезагувуч!
– сказал Ебтоймас Тппаталарович, надевая шляпу на голову вместе со стодолларовой купюрой.
После этого подошел к Курумбою начальник налоговой инспекции с протянутой рукой:
– Подайте, Курумбойка, нищему голодранцу, который сдирает три шкуры путём больших налогообложений у людей, которые хотят заниматься бизнесом, открывая фирму или фермерское хозяйство! Пожалейте, Курумбой ака! Я круглый сирота! Мои родители умерли в доме престарелых, отрекшись от меня! В ответ я освобожу от государственного налога вашу партию! Подайте голодному и бедному начальнику налоговой полиции Чапаквского района! Я сегодня ел на завтрак только 250 граммов черной и 250 граммов красной икры!
-На, бери! – сказал Курумбой начальнику налоговой инспекции Чапаквского района, кинув в его протянутую руку стольник США.
Тут на сцене появился пузатый прокурор и тоже начал говорить:
– Курумбой Корамойгуталин Морикул Таппитезагувуч,
окажите милосердие и подайте! Я очень нуждаюсь в деньгах! Получаю постоянно астрономические суммы в виде взяток у родственников осужденных, но не могу заполнить черную дыру, которая называется потребность! По этому я просто обязан посадить как можно больше людей в тюрьму с ложными обвинениями и получить ещё больше взяток! Вот, хочу купить на день рождения моего сына один вертолет, а на это не хватает денег! Как же я могу купить самолет, если нет у меня достаточно денег даже на вертолет?! Что если, другой сын захочет вдруг, чтобы я ему на день рождения подарил тарелку?! (разумеется, летающую).Где я возьму?! А там даже думать не приходится о покупке машины времени! Тут никак не обойтись без Вашей помощи! Подайте, пожалуйста бедному прокурору!..
Курумбой дал прокурору района стодолларовую купюру и сказал:
– На, купи себе самолет-кукурузник или дельтаплан!
Прокурор поблагодарил Курумбою за шедрость.
Смотрим, руководители всех мастей выстроились за подаянием. Тогда Курумбой встав с места порвал пачку стодолларовых купюр и разбрасывал их в воздухе. Купюры посыпались, словно осенние листья, над головами людей и в зале началась давка. Все руководители и начальники бросились к деньгам, толкая, давя друг друга и крича:
–О, доллаа-аа-аар! Доллаа-аа-аар! – крычали они с жадностью, стараясь схватить прямо в воздухе купюру зеленого цвета. Потом началась драка. Толпа стала вращаться в зале, словно гигантский водоворот. Мы бросились на улицу через аварийный выход. Поздравляя сами себя с успешным спасением.
С уважением, красноармеец Мизхаппар.
24 октября 2008 года.
8 часов 28 минут вечера.
Заброшенный свинарник.
Восемнадцатое письмо Мизхаппара
Вчера рано утром я пошел в свинарник. Когда я пришел, мои друзья бегали во дворе свинарника и кричали.
– Вон она! Бейте, товарищ комиссар, бейте же, сейчас убежит! – кричал Мамадияр.
–Аха, вижу, товарищ Мамадияренко, вижу! – сказал Курумбой, прицеливаясь кирпичом. Потом ударил этим кирпичом крысу так, что она от нанесенного удара тут же издохла. Юлдашвой поднял убитую крысу, держа её за хвост, и с восхищением стал расхваливать Курумбоя:
– Ну, товарищ командир, Вы не только великий лидер нашей партии, но и меткий стрелок! Вы – снайпер! С Вашего позволения я отныне буду назвать Вас товарищем генералом!
–Да, теперь нам нужно содрать шкуру с этой крысы и шить из неё дорогую папаху для товарища маршала Курумбой– аки – льстил Мамадияр.
–Правильно – сказал я.
Юлдашвой передал мне дохлую крысу. Перед тем как содрать с крысы шкуру я посмотрел на её ноги. Крыса оказалась окольцованной. На кольце была надпись: "Эту крысу клонировали в целях уничтожения сельскохозяйственных растений, разрушения экономики отдельных развивающихся стран. Этот редкий вид крысы очень быстрыми темпами размножается, и они такие ненасытные обжоры, что опустошают почти всё на своем пути! Убить этих крыс строго запрещается законом. То есть, эти уважаемые мною, жирные, мерзкие крысы-дармоеды защищаются не только региональным, но и международным законам, который называется защита прав животных. У этих крыс на шее ест тряпочные радио-ошейники.
Подпись: Химбиолог– крысовод, Ишматов Ильяс Иппарович."
Пока мы читали эту надпись, к свинарнику подъехала машина марки "Запарожец" с колесами от огромного американского трактора. По лестнице этой высокой машины спустилась одна особа с красным зонтиком. Она была очень красивая и приветливая, с лучезарной улыбкой. Мы все едва не влюбились в неё.
– Здравствуйте, господа, вы не подскажете ли, где кабинет господина Курумбоя? – спросила она .
– Я Курумбой. Чем могу быть полезным, гражданка? – ответил Курумбой красивой женщине с вопросом на вопрос.
– О, какое счастье! Неужели Вы тот самый легендарный Курумбой– ака?! Просто не вериться! Обычно руководители бывают высокомерными, в черных пиджаках и брюках, с галстуком на шее, в белых рубахах с накрахмаленными воротниками. А на Вас висит старая шинель, на голове – потертая буденовка и на ногах – кирзовые сапоги без подошв. Другие руководители курят дорогие сигареты и сигары а Вы, как я слышала, в отличие от них курите махорку, опавшие листья и сено, скромно посасывая свою трубку. Я никогда не думала о том, что встречу здесь всемирно известного человека как вы! Хорошо, что не уехали в другие страны с дружским визитом на своей служебной телеге, госпадин Курумбой-ака – сказала женшина.
–Вы оказывается, очень льстивая женщина. Что вы тянете резину! Чего надо?!– сказал Курумбой, набивая свою трубку сухими листьями деревьев, которые валялись на земле.
–Хорошо, Курумбой-ака. Короче говоря, меня зовут Гурратош Нишановна, и меня вдохновляют решения нашего мудрого президента о развитии малого и среднего бизнеса. Я решила заняться предпринимательством, то есть, если Вы половину территории свинарника... извините, вашего офиса, дадите мне в аренду, я создам здесь новые рабочие места для девушек и женщин. Будем с Вами, как говориться, компаньонами по бизнесу – сказала Гурратош Нишановна, красиво улыбаясь.
–Э, сколько можно повторять?! Мы – оппозиционеры, и не расхваливайте перед нами Вашего так называемого президента и Ваши власти ! У нас от этого может подняться давление! Мямлите тут словно женщина, понимаешь ли! Говорите конкретно! О каких рабочих местах вы говорите?! – сказал Курумбой, закуривая трубку.
–Хорошо, Курумбой-ака. Итак, объясняю. Я хочу создать здесь учебный курс по швейному делу. Получив ежемесячную арендную плату, Ваша партия тоже смогла бы восстановить свое финансовое положение – сказала Гурратош Нишановна.
–Ваше предложение мы должны обсудить в пленарном заседании нашей партии. Всё, вы свободны, можете идти. До завтра, гражданка – сказал Курумбой.
–Спасибо, Курумбой-ака – сказала Гурратош Нишановна и, попрощавшись с нами, поднялась по трапу своей служебной машины марки "Запарожец" с громадными колёсами и уехала. На следующий день, когда она приехала за ответом, Курумбой дал добро на сотрудничество с ней по развитию малого бизнеса в нашем свинарнике. Гурратош Нишановна оказалась энергичной женщиной. За короткий срок она изменила вид свинарника, покрасив его водоэмульсионной краской с добавлением синьки, и установила новые двери и окна. В каждой комнате были установлены подсвечники со свечами. Мы удивились и спросили её, зачем эти свечи. Также спросили о сомнительных кроватях, которые она поставила в учебных классах.
– Понимаете ли, друзья, поскольку девушки и женщины днем работают, им лучше учиться ночью. Они будут учиться здесь до утра, и мы их должны обеспечить их бесплатным общежитием. Мы должны создать хорошие условия не только ученикам, но и для учителей тоже, потому что преподаватели согласились приехать после работы. Городские люди, тем более культурные профессора, не будут же спать в кормушке для свиней или на полу, правильно? – обясняла нам Гурратош Нишановна.
– А, тогда другое дело – сказал Курумбой.
Таким образом, наш безлюдный свинарник превратился в шумное учебное заведение, где мы вели подпольную политическую деятельность бок о бок с этой конторой . Гурратош Нишановна починила на свои деньги крышу и отремонтировала потолок нашего офиса. Мы тоже начали работать в побеленном штабе канцелярии. Наши глаза особенно радовали горящие вечером свечи, которые весело горели в окнах учебного корпуса и общежития. Ночью приезжают очень богатые люди в иномарках с бумажными пакетами с едой и питьем. Некоторые приезжают с цветами в корзинах. Наверно, они таким вниманием и с уважением относятся к своим близким, которые учатся здесь на отлично. У входа в будке сидит Мамадияр и регистрирует припаркованные автомобили, раздавая владельцам бирки, чтобы они утром перед отъездом платили деньги.
Юлдашвой – сторож. А я построил вулканизацию, где обслуживаю владельцев машин, латая им камеры. Для того, что бы клиенты обращались ко мне чаще, я специально латаю приколотые камеры канцелярским клеем, которым дети клеят бумагу. Когда я латаю камеру, то проверяю и показываю, что надо сделать, и тайком, когда владелец не смотрит, незаметно шилом прокалываю камеру. Кроме того, я подбрасываю на дорогу специально приготовленные гвозди, которые прокалывают шины и камеры от колес машин посетителей.
Вчера произошёл очень смешной случай. Приехал один налоговик по фамилии Озодаев и стал проверять контору Гурраташа.
–Озадаев-ака, мы освобождены от налога, поскольку в нашей организации работают в основном инвалиды и умственно отсталые люди. Если не верите, можете проверить. Например Курумбой-ака – духовный инвалид, и он долгие годы лечился в психиатрической больнице. Есть у него соответствующий документ в красном переплете, подтверждающим его болезнь. А его друзья, как я сказал, – умственно отсталые люди. Пошли, Озодаев-ака, в мой кабинет, и я покажу вам документы – сказала Гурратош Нишановна.
Налоговик последовал за ней в кабинет Гурратош Нишановны. Но через несколько минут из кабинета раздался крик о помощи.
–Помогитее-ее-ее! Озодаев насилует меняаа-ааа! Отстань, маньяк! Пусти меня, мраз-аа-ззь! Курумбой-ака, Мизхаппар-ака, помогите-ее! Вызовите милицию! Позвоните Шгабуддинову! И врачей тоже! Пусть они возьмут анализы и проверят наши ДЭНКА! Ешё в налоговом отделении работает, мерзавец! Позвоните его начальнику! – крычала Гурратош Нишановна и плакала.
–Товарищ Мизхаппар, революция в опасности! – закричал Курумбой. Сами знаете, я занимался Кунк Фу. Имею черный ремень. Услышав крик невинной женщины о помощи, мы с Курумбоям побежали туда. Тут из кабинета Гурратоша вылетел налоговик Озодаев, вес бледный, сволочь, насильник. На пороге стояла Гурратош Нишановна в порванном платье, у неё на груди болталась половина её бюстгальтера белого цвета. Курумбой вынул из голенища своего сапога без подошв длинный кинжал, намереваясь ампутировать больную голову налоговика. А, я хотел нанести по голове налоговика Озодаева сокрушительный удар ногой, но я промахнулся. Тогда Озодаев побежал на улицу, и там почему-то начал хромать, потом свалился на землю и начал плакать от невыносимой боли. Глядим, большой заржавелый гвоздь, который я подбросил, проколол ему ногу насквозь.
– Сам бог тебя наказал, развратник! Ты, тварь такая ничтожная, даже не интересно ампутировать твою голову, отделив её от туловища! – сказал Курумбой, положив кинжал обратно в голенище сапога. После этого учитель, который вчера остался в классе ночевать, срочно увез налоговика Озодаева в больницу на тракторе, который трамбует асфальт своим тяжелым катком. Таким образом, мы избавились от налоговика. Гурратош Нишановна привела себя в порядок.
– Вот это настоящая честная женщина! Она защитила свою честь! А что если я женюсь на ней – сказал Курумбой. Тут мы услышали стон и крик девушек-учениц.
– Это наверно учителя бьют своих неуспевающих учеников! Это же феодальное отношение... это... это незаконно! Разве можно в нашем веку бить учениц за то, что они не сделали уроки или домашнее задание? – сказал я.
Мы пошли спасать девушек, которые кричали о помощи. Подойдя к двери, Мамадияр постучал в дверь, но никто не открыл. Наоборот стоны и крики усилились. Нам пришлось применить силу, то есть взломать двери.
–Красноамеец Мизхаппар, приказываю от имени Революционного Комитета, ломайте дверь! – крычал Курумбой.
–Есть, таш каминдон! – сказал я.
Отступая назад метров на двадцать, я подбежал к двери и ударил её ногой. Дверь разломалась от моего сокрушительного удара, и я оказался внутри помещения. Глядим – там председатель колхоза Бадалов и его бухгалтер Нигман преподают уроки ученицам прямо в постели, лежат, как говорится, в чем мать родила. Увидев это, Курумбой взбесился. Мы тоже. Преподавателям пришлось прервать урок на самом интересном месте и они бросились в окно. Они бежали голыми в сторону машины, где их ждал шофер. Мы тоже бросились за ним, но не успели поймать их. Они сели в машину и уехали. Когда рассеялась пыль, мы услышали звуки ещё одного мотора и увидели поднимающуюся по трапу "Запорожца" Гурратоша с чемоданом и с красным зонтиком в руках. Пока мы бежали туда, она уже успела сесть на "Запарожец" с огромными колёсами, и тоже, как говорится, смотала удочки. Мы упустили её. А ученицы побежали в сторону хлопковых полей, опасаясь расправы.
Мы вернулись в офис, и там выяснилась, что Гурратош стащила все деньги, которые мы заработали за всё это время. Как она успела сделать это, – уму непостижимо. Она оказалась сутенёршей.
– Эх, хорошо, что я не женился на ней ! Слава природе и Чарльзу Дарвину! А деньги, которые она увезла, нам не нужны. Потомучто грязные деньги вредят репутацию нашей партии – сказал Курумбой.
Вот такие вот у нас пироги, Сайтмират-ака.
С уважением,
Кулхозник Мизхаппар.
29 октября 2008 года.
10 часов 33 минуты ночи.
Колхоз Чапаев,
Девятнадцатое письмо Мизхаппара
Пусть это письмо, которое я пишу на шкуре овчарки, летит на осеннем ветру, летит строго на запад, где живет Сайитмират ака, там, где он часто сидить выпивая иногда виски или текилу со льдом у окна ночного ресторана, за которым едут последние трамваи и в их светлых салонах видны грустные лица опоздавших, задумчивых пассажиров.
Ассалому алайкум Сайитмират ака.
Вчера Курумбой созвал внеочередной съезд нашей партии, забравшись на крышу свинарника. Я побежал туда, где должен был проходить съезд. Когда я пришел, Курумбой обрадовался и торжественно произнёс речь:
– Ну, вот, колхозник Мизхаппар тоже здесь. То есть, теперь у нас кворум, и мы можем начинать курултай, согласно пункту устава нашей партии о проведение съездов! Так, вот, товарищи, если мы хотим на самом деле придти к власти, то мы как никогда должны усилить политическую пропаганду среди населения! На этом я объявляю съезд закрытым! Товарищи члены нашей партии, депутаты и гости съезда нашей партии, немедленно запрягайте Юлдашвоя в телегу! – крычал он. Потом добавил: – Слышите, труба зовет!
– Да, да, таш каминдон! – ответили мы хором внимая в тишину.
– Тогда, вперед! – сказал Курумбой.
Мы надели на шею Юлдашвоя хомут, и Курумбой сел на телегу. Мы тоже сели. Едем на улице, любуясь пейзажами и иногда здороваясь с прохожими. Душа поёт. Я сам по природе своей люблю дорогу. Вокруг деревья роняют свои желтые и багряные листья. За голыми ветвями деревьев видны лачуги и хижины колхозников, с кривимы дымоходами. Крумбой насвистывает мелодию, хорошее настроение у него. Мамадияр поет какую-то старинную песню.
Не замонкиииим бир париигаааа оооошноман нааааайлайин,
Э, нозини хаддаааааан оширди вояааа, кахрабоооо ман наааайлайин!
В переводе эти строки звучат примерно так:
Вот уж сколько времени я влюблен в одной красавицу,
Она так усилила гнет, не показывая свое очаровательное лицо.
В результате я пожелтел от разлуки, словно янтарь.
Телега ехала, скрепя колесами, и вдруг она застряла. Юлдашвой напрягся, стараясь вытащить её из грязи, но не смог. Тогда Курумбой стал помогать ему, то есть начал бить его по голове длинным кнутом. От ударов порвалась шляпа Юлдашвоя, сшитая из собачьей шкуры. Бушлат тоже порвался. Курумбой беспощадно бил его непрестанно крича:
– Чух, козел! Вставай, не притворяйся, хитрожопый лодырь! Дармоед проклятый!"
Юлдашвой изо всех сил старался вытащить телегу, но у него ничего не получалось. Бедняга тянул телегу, обмотав себя уздой как муха, которая попала в паутину, повредив своих плеч, напригая шею с вздутыми артериями. Потом от усталости и бессилия лег прямо в грязь. Лицо и вся одежда его были в грязи. Нам пришлось слезть с телеги, чтобы помочь Юлдашвою. Мы с Мамадияром стали толкать телегу сзади, опираясь на неё плечами. Наконец мы вытащили её из трясины, и Юлдашвой побежал, волоча телегу по не заасфальтированной дороге. Мы догнали его, и снова сели на телегу. Едем, радуемся, машем рукой детям и старикам, которые стояли на обочине с удивлением глядя на нас. Мы ехали на большой скорости, пока наше средство передвижения не сбило человека. Этим человеком оказался пьяница Хуррам, который лежал на дороге подвыпивший. Когда мы наехали на него, наша телега поднялась кверху и снова опустилась. Хорошо, что местный алкаш Хуррам не умер. Он встал с места и, швыряя в нас комки грязи, стал ругать нас на чем свет стоит. Юлдашвой прибавил скорость, но поскольку у нас не было спидометра, мы не знали с какой скоростью он ехал в данный момент. На горизонте не было видно никаких алкашей, кроме нас. Едем по сверхскоростной скрипучей телеге, бороздя воздух. Скорость была слишком большая, и вдруг случилось ЧП. Наша скоростная телега неожиданно и некрасиво склонилась набок, и одно из её колес отвалилось. Теперь телега перестала слушать Курумбоя, и наша неконтролируемая карета сошла с дороги. Волоча Юлдашвоя, она покатилась в сторону небольшой птицефермы местного фермера. Мы ехали на ней и в панике орали, произнося только один звук:
–Иии-ии-ии-ии-ии! – кричали мы.
Когда мы сорвали сетку, курицы, гуси, утки, индюки тоже испугались, шумно разлетаясь как испуганные птицы в ночи. Не помню, каким образом свалилась наша телега. Когда я пришел в себя, я лежал, как боксер на ринге, который потерпел нокаут. Мои друзья тоже. Курумбой лежал в луже среди уток и гусей. Мамадияра нашли в курятнике, где стоял худой, высокий фермер.
– Всё, приехали, наверно. Сейчас фермер в отчаянии возьмет свое двуствольку и, зарядив его, пристрелит нас как куропатки без суда и следствия – подумал я.
Нет, он не стал браться за ружьё, наоборот, начал нам помогать, одновременно фотографируя нас со всех сторон на память. Мы сначала подумали что, когда бедный фермер подсчитал материальный и моральный ущерб, у него поехала крыша. Потому что он вместо того, чтобы плакать, радовался, как ребенок и даже выразил нам благодарность .
–Что ты радуешься, буржуй?! – спросил Курумбой, набивая в свою трубку куриный помет и закуривая.
–Как не радоваться, господин пролетарий, ведь разрушив часть моей фермы вы помогли мне.
–Ты, чего, спятил что ли? Мы же тебе нанесли колоссальный урон, как тайфун Кэтрин на побережье Атлантического океана, дурак! Или ты хочешь отдать нас под суд? Учти, у моего телохранителя Мизхаппара за рубежом есть друзья правозащитники. Они поднимут международный политический скандал, если ты подашь иск. Они готовы даже совершить революцию ради нас! – грозно предупредил фермера птицевода Курумбой.
–Да, что вы, господин пролетарий! Зачем мне судится с вами, когда есть другой способ обогащения? Теперь, благодаря вам, я могу списать тысячи кур, гусей, уток и индюков, которых увезли то налоговики, то банковские работники, которые давали нам ссуду, то участковый Шгабуддинов, то другие мелкие чиновники! – сказал фермер.
Потом он нас пригласил на бесплатный банкет, чтобы обмыть обрушившееся природное бедствие на его ферму. Пока мы пили чай и ели вкусную яичницу, жена фермера приготовила от цыплят табака. Фермер сбегал в магазин, и мы начали выпивать водку. После десятой бутылки Юлдашвой осоловел, затрудняясь произнести согласные буквы. Он только улыбался и произносил гласные звуки " и, а, э, у, и, о". Жена фермера оказалась талантливой женщиной. Она устроила художественную самодеятельность и спела песню о цыплятах, приплясывая.
Жип – жип жужаларим
Жип – жип, жип – жип жужаларим.
Аввалига юзта эди,
Кейин эса, киркта деди.
Олтмиштасин кайси корни бокан еди
Ой, менинг жужаларим!
Жип – жип, жип – жип жужаларим.
Жип – жип жужаларим...
После двенадцатой бутылки фермер тоже охмелел и неожиданно обратился к богу, лениво облизывая губы и глядя в потолок скосившимся глазами:
– Боже, почему ты мучаешь только меня?! Кроме меня никого нет на свете, что ли?! Почему не мучаешь налоговиков, которые сдирают шкуры у бедных фермеров?! Почему не наказываешь несправедливых прокуроров, адвокатов паразитов, милиционеров, которые, пугая народ, сажают за решетку невинных, законопослушных граждан, забирают у людей последние копейки?! Неужели не видишь учеников и студентов, которые, вместо того, чтобы учиться, собирают хлопок на холодных плантациях, когда губернаторы бьют учителей и заставляют целовать ботинки прокуроров и работников милиции за то, что они не смогли выполнить норму по сбору хлопка?! Почему не уничтожаешь несправедливых руководителей, которые незаконно осваивают народное добро, высасывая кровь народа из их артерий и из вен, словно пиявки! Теперь вот эти рабы твои, вместо того, чтобы просить прощение, угрожают правозащитниками, которые живут роскошной жизнью за рубежом, когда здесь народ с голоду лопает солому! Разве это справедливо, господи! Хотя я не вижу твой образ, но я все равно люблю тебя, Господи! Ну, скажи, пожалуйста, боже, что я тебе сделал плохого?! Скажи! Почему молчишь?! Ведь я участвовал при ликвидации аварии Чернобыльской Атомной Электростанции. Я тогда таскал из саркофага на тачке радиоактивные отходы, боже! Фермер не смог закончить свою мольбу, так как в этот момент началась землетрясение. Хижину фермера начало качать и трясти. Первой, крича от страха, эвакуировала себя жена фермера. Потом пулей вылетел во двор фермер. А я даже не помню, как и когда выбежал из хижины. Смотрю – рядом со мной стоят мои друзья по партии, бледные как луна, дрожат от страха как скелеты повешенного человека на ветру, которого обглодали вороны. Юлдашвой тоже протрезвел, как хороший человек. Потом под нашими ногами загудела земля, и мы чувствовали себя как на Вулкане, который вот-вот взорвётся. Затем был ещё один толчок, и у хижины фермера поехала крыша. Она развалилась с грохотом, поднимая пыль, словно бомба, которую испытывают на атолле Мороруа. Слышу, Курумбой зовёт меня:
–Товарищ Мизхаппар, революция в опасности! Приказываю, помогите мне тронуться с места. Сами знаете, Сайитмират-ака, я занимался Кунг – Фу, и приказ командира для меня – закон. Я подумал, Курумбой получил ранение. Нет, оказывается, он наложил в штаны от страха. Извините, но я просто обязан написать об этом для истории. Курумбой так много наложил в брюки "голифе", что не мог даже самостоятельно двигаться. Пришлось вытащить кинжал Курумбоя из голенища его сапога без подошв и воткнуть в брюки, которые полны (извините ешё раз) дерьмом. Брюки Курумбоя взорвались и вокруг всё пожелтело. Вот вам и политическая пропаганда среди населения! Слава богу, что все остались живы.
До следуюшие письма, Сайитмират-ака!
Красноармеец и колхозник Мизхаппар.
31 октября 2008 года.
12 часов 35 минут дня.
Птицефабрика имени Василия Ивановича Чапаева.
Двадцатое письмо Мизхаппара
Было утро, шел снег. Сидя на служебной телеге комиссара Курумчука мы ехали по заснеженной дороге и колеса от телеги скрипели, словно старая мельница. На берегу реки мы увидели толпу митингующих. Они скандировали:
–Товарищи односельчане! Сколько можно терпеть?! Хижины наши превратились в холодильники, дети замерзают! Света нет, газа тоже! Уголь дороже золота! Дров нет! Раньше у нас были тугаи, помните? Тутовые плантации, вековые ивы и тополя шумели на ветру, звучали как орган в католической церкви! Взгляните, что теперь творится вокруг! От нехватки топлива на зиму люди уничтожили сады, урюковые рощи, срезали всё и сожгли! Сегодня наша земля опустела. Наши поля похожи на монгольские степи! У населения каждым годом уменьшается количество скота и топлива, то есть, кизяков, которые производят коровы. Многие повесили мешок в задницу своих домашних скот, чтобы коровье дерьмо не попало в руки спекулянтов, то есть, досталось им самим. Дети наши бедняжки учатся в холодных школах, в темных учебных классах, похожих на бараки сталинских лагерей на архипелаге "Гулаг"! Они сидят за партами, не снимая шапок ушанок и тяжелые пальто, согревая покрасневшие руки своим дыханием, как в сороковые годы в блокадном Ленинграде! Директор школы увез домой весь уголь, который дали для отопления школы! Сможет ли хоть кто-нибудь ответить на мой вопрос, как нам жить дальше?! – сказал Тулан могильщик.
