Текст книги "Повесть о Мизхаппаре (СИ)"

Автор книги: Вулкан Холдор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

–Давайте, быстрее, кретины! Придворные шуты! – сказал Курумбой.

Мы с Мамадияром побежали в сторону села, а Юлдашвой остался покараулить стратегический объект с Курумбоям. Мы бежали по хлопковому полю, не огладываясь назад. Когда мы добежали до центра, там, около школы, увидели автокран, который стоял на обочине. Водитель автокрана оказался неплохим человеком, и он согласился нам помочь, когда мы объяснили сложившуюся ситуацию. Водитель велел, чтобы мы залезли в кабину. Мы залезли, и машина поехала. Юлдашвой махал нам своей потертой тюбетейкой, как бы помогая ориентироваться. Мы приехали, и, завязав с помощью троса, начали поднимать злополучный туалет. Это был стратегический план. Мы знали, что полы от этого железного туалета были деревянные и решили освободить Курумбоя, сломав эти доски, когда поднимался туалет.

Водитель оказался не только хорошим человеком, но и профессионалом своей работы. Он успешно поднял железный туалет. Туалет качался в воздухе как старый холодильник, который выкидывают в утиль. Внутри туалета нервно кричал лидер нашей партии комиссар Курумчук.

–Да, что вы делаете, гады-ыы?! Почему качается туалет?! Меня отправляете в контейнере с помощью вертолета, что ли?! – нервничал он.

Тут случилась беда. Деревянные полы туалета неожиданно вывернулись и Курумбой упал в колодец туалета вместе с обломками досок от старого, сгнившего пола. Мы еле вытащили Курумбоя из колодца. После этого случая Курумбой пообещал никогда не есть мясо в сыром виде. Если учесть умение Курумбоя учиться на своих ошибках, то мне кажется, он тоже не плохой человек. Ведь, у всех есть свой характер, который не всем по душе, правильно, Сайитмират-ака?!

Самое главное, Курумбой не погиб героически в дерме. Все остальное поправимо.

С уважением красноармеец Мизхаппар.

10 сентября, 2008 года.

2 часа 07 минут ночи.

Село "Чапаев".

Тринадцатое письмо Мизхаппара

После того, как освободили Курумбоя, мы пошли к реке купаться. Курумбой тоже купался, стирал свою одежду, сидя на огромном камне, чистил сапоги. Потом мы снова вернулись в офис, и у почтового ящика нашей партии мы обнаружили пригласительное письмо, написанное на странице из общей тетради. Оно выглядело так:

"Юлдашвой, если ты получил это письмо, то откликнись, немедленно. Потому что мы, недавно женили тебя! Твои дяди, Халимжан с Алимжаном искали тебя повсюду и не нашли. Где ты шляешься, сынок, отзавись! Тут у нас сидит невеста твоя, Жувонгуль, с огромным сундуком, и с громадным зеркалом, а тебя нет. Родители твоей невесты, в последнее время стали даже сомневаться в том, существуешь ли ты и в правду на этом свете или нет. Приходи скорее, сынок, не то передадим твою фотографию в родную милицию, и она объявить тебя в розыск.

Твоя мама Тулфуза.

Прочитав письмо, Юлдашвой весь вспотел.

–Ну и дела – сказал он, вытирая свою шею своей старой поношенной тюбетейкой. Потом продолжал:

– Оказывается, меня женили. Я должен идти, друзья, пока они не передали мой фоторобот в Интерпол. Разрешите идти, товарищ комиссар? – сказал Юлдашвой, собравшись вернуться в родной дом.

–Да, пожалуй, вы можете идти, товарищ Юлдашин. И нам тоже нужно идти с вами – сказал Курумбой, закуривая свою трубку, набитую удобрением.

– Нет, нет, товарищи, ради всего светого, ни в коем случае не ходите со мной. Ведь вы не приглашены. Пригласили только меня – сказал Юлдашвой и собрался уходить. Когда он исчез из поля нашего зрения, мы всё же пошли за ним. Мы незаметно, затаив дыхание, стали наблюдать за Юлдашвоем через проём глиняной стены. .Юлдашвой зашел в дом и поздоровался со своей мамой Тулфузой.

– Пришел, сынок? Ну, наконец-то – заплакала мама Юлдашвоя. Потом сказала :

– Ты сначала сядь и плотно покушай. На достархане есть всё, кроме водки, сынок. Ты пока ешь.А я принесу тебе новую одежду, которую родители твоей невесты купили специально для тебя. Потом выкупаешься как следует в арыке и, переодевшись в новую одежду зайдешь в "Чимильдык", где вот уже несколько дней ждет тебя Жувонгуль.

–Хорошо, мама – сказал Юлдашвой. Он сел на чорпаю и с аппетитом начал кушать деликатесы. После еды он взял мыло и направился в сторону арыка, где плавали утки со своими утятами. Юлдашвой погрузился в воду и стал наслаждаться. Он купался и мылся долго. Выйдя из арыка, обтёрся полотенцем, надел чистую одежду и зашагал в сторону дома, где его ждала невеста.

К этому времени мы поменяли место наблюдения и через нежную и прозрачную занавеску, натянутую на окне, продолжили тайное наблюдение за объектами. Когда Юлдашвой зашел в комнату, невестка стала приветствовать его.

–Ой, наконец то, Юлдашвой-ака! Пйишли, мой милый! Ой, как я стйадала все эти дни, язлуки, любимый мой! Я знала и вейила, что Вы пйидете! Дайте посмотйеть на Ваше лучезайное лицо! Дайте потйогать Ваши кйасивые йуки и кудйвые волосы! Идите ко мне и сядьте поближе! Снимите сапоги, йаздевайтесь, милый мой. Чувствуйте себя, как говойится в йодном доме – сказала она.

Юлдашвой глядел на Жувонгуль с удивлением и сказал:

– У Вас проблема, что ли с произношением на буквы эр, Жувонгуль? Или Вы специально говорите так, то есть, издеваетесь надо мной? – сказал Юлдашвой с огорчением.

–Нет, что Вы, мой милый, я не специально. Пёсто зубы мои, металлические, мешают мне говойить. Стамотолог, пйяклятый обманул меня. Я заплатила огйомные деньги за съемные искуственые зубы с золотыми койонками, а он, сволочь, сделал мои койонки из обычной консейвной банки и не пйявильно устоновил их, в йезультате мой йот стал плохо закйываться. Если это вас яздйяжает, то я могу их снять и положить их вот в эту стеклянную банку с водой, мой любимый – сказала Жувонгуль и сняв свои съемные зубы, положила их в банку. Потом стала умолять :– Юлдашвой-ака, сядьте поближе ко мне, у меня слабое зйение, даже с помощью линзы не могу четко йазличить Вас, подойдите поближе йитсай мой с гюстнқми глазами! Дайте взглянуть на Вас хоть кйяешкам глаза на Ваше кйясивое лицо! Почему Вы с испугом смотйете на мои йуки, котойие сделаны из алебастйя? Не бойтесь, я могу её снять их и положить в стойону пейет сном. Йуки мои тоже съемные и они вкьйючивается словно лампочка. Или вас смущают мои косые глаза? Да не стесняйтесь, йяди бога, скажите пйямо в лицо. Может Вам не нйявятся мои волосы?! В таком случае я могу снять свой пайик, йади нашей любви. Йади йазлуки, котойюйю мы пейежили все эти годы и йади нашых гойких слез и йадостей, яди стядании...

С этими словами Жувонгул сняла свой парик и стала похоже на лысую куклу. Юлдашвой испугался и отступил назад. Мы тоже испугались.

–Жувонгуль, кажется, в Вашем организме нет ни одного здорового места – сказал Юлдашвой, направляясь к двери.

Жувонгул, почувствовав женской интуицией грозящую разлуку, заплакала:

– Постой, куда ты, йазвйатник?! Не покидай меня в безлюдные степи йазлуки! Да что бы тебя съели голодные кйысы в темном подвале! С этими словами она швырнула в Юлдашвоя свою съемную руку с резьбой. Тот отступил. Лицо Юлдашвоя от страха побледнело как известь. Когда он вышел на крыльцо, за ним полетела пластмассовая нога Жувонгульи. Юлдашвой в ужасе выбежал на улицу. Мы тоже долго бежали за Юлдашвоем, и, задыхаясь, остановились около нашего офиса. Юлдашвой сейчас лежит в кормушке для свиней. Он заболел. От страха у него скривился рот. По этой причине я вынужден поставить точку в своём письме, Сайитмират-ака.

Будьте всегда здоровы и веселы.

С уважением, кулхозник Мизхаппар.

15 сентября, 2008 год. 07 минут 2 го. Ночь.

Заброшенный свинарник у реки.

Четырнадцатое письмо Мизхаппара

Салам, Сайтмират ака!Мы половину заброшенного свинарника разобрав на кирпичи, на доски и бревна, решили продать.нашли новый способ превращать камни в деньги.

Сами понимаете, у нас строительные материалы слишком дорогие, и наш народ строит хижины из не жженных глиняных кирпичей. После того, как мы расклеивали объявления покупатели хлынули волной, кто на телеге, кто на тракторе с прицепом и увезли все стройматериалы, заплатив ту сумму денег, которые мы назначили. Курумбой посчитал деньги и, аккуратно завернув их в портянку, сунул в голенище своего сапога. Потом сказал:

– Товарищи, саратники мои, я предлагаю купить на эти деньги транспорт для нашей партии. Все лидеры ездят на служебных машинах, а я, то есть ваш лидер, хожу пешком. Это не хорошо.

–Тащ каминдон, Вы думаете, что на эти деньги можно купить машину? На такие деньги не купишь даже запчасти от трактора "Т -28 -Х 4"– сказал Мамадияр.

–Да, Вы правы, товарищ Мамадияренко. Но, мы хотим купить транспортное средство, которое не требует ни бензина, ни солярки, ни керосина. Мы купим осла. Потом смастерим из досок классную арбу с колесами от вон того заброшенного трактора "Т – 28 – х – 4"– объяснил Курумбой.

–Это другое дело – сказал Мамадияр.

– Вы просто мудрец Пилатон, товарищ комиссар! – восхищался Юлдашвой.

–Перед тем идти на базар, неплохо бы подкрепиться и выпить немножко русской водки – сказал я.

–Хорошая идея – сказал Курумбой и, вытащив деньги из голенища сапога, дал мне необходимую сумму на водку и на закуску.

Я принес четыре бутылки водки с закуской, и мы принялись пить и есть. Курумбой выпил больше, чем полагается, в результате охмелел. В автобусе Курумбой начал дебоширить:

– Эй, народ! Ты узнаешь своего будущего президента?! Это я, Курумбой! Лидер партии, которая приведет меня к власти! Вот тогда я вам покажу кузькину мать! Я стану вашим султаном-императором! Потому что сейчас у меня много денег! Я могу купить всех вас в месте со своими жалкими хибарами, которые вы построили из глиняного, овального кирпича "Гуваля"! Когда я стану президентом, я установлю в стране железный порядок! Первым делом поймаю те школьников, которые не хотят собирать хлопок, и повешу на деревянные балки полевых стан! Будем демонстративно казнить их учителей и учительниц вместе с директорами и их тоже казним там, где поймаем! – кричал Курумбой.

Пассажиры смеялись, а мы старались, успокоить Курумбоя.

Наконец мы приехали на базар и пошли сквозь толпу, где люди стояли со своим скотом на продажу. Вокруг шум и гам, колышется базар словно море. Вдруг Курумбой увидел корову и начал ругать её:

– Э, корова, ты чего на меня пялишь глаза, похожие на яичницу!Блин, как дам тебе в морду... – сказал Курумбой, стараясь нанести удар ногами в морду коровы. Мы еле отвели его от коровы, но он тут же вступил в разговор с козой, которую держал за веревку его хозяин. Я, сами знаете, занимался каратэ и являюсь телохранителем Курумбоя, поэтому крепко держал Курумбоя. Он оказывал мне сопротивление, стараясь выпутаться из моих объятий.

– А ты чего, козлиха, похожая на шайтан хочешь бодать меня, будущего президента Курумбоя Корамойгуталин Морикултезак Таппитутуновича?! Крутая что ли?! Да я тебя одной рукой нокаутирую!– сказал Курумбой и пнул ногой по вымя козы, но промахнулся при этом.

–Возьмите себя в руки, таш каминдон – сказал я. Курумбой немного успокоился. Тут неожиданно подошел к нам один брокер, так называемый "даллол" и спросил:

– Что хотим купить, господа? Воспользуйтесь моей услугой, я готов вам помочь – сказал он.

–Мы хотим купить осла – сказали мы.

–Нет проблем, господа. Пройдемте вон туда, где продают ослов и лошадей. Мы последовали за даллолом, то есть за восточным брокером. Там мы увидели много ослов, лошадей, и даже свиней. Смотрим – один человек держит зебру. Да, настоящую зебру. Брокер подошел к смуглому человеку, который торговал зеброй и начал говорить как маклер на аукционе:

– Ака, асссалому алейкум. Как дела? Как поживаете? Невеста наша с племянниками живы и здоровы? Слава Аллаху. Так, вот, меня зовут Валакусаланг, и я готов вам помочь. Эти братья по крови хотят купить зебру. А сколько вы просите за вашу зебру, господин, если это не секрет? И давайте знакомиться. Как вас звать-то?

Смуглый человек вступил с брокером в разговор:

–Меня зовут Мумба Такатумба. Живу в Северной Танзании, где живёт племя Масаи Мара. Я сам родом из Кении, но по воле судьбы переселился в Танзанию. Хотя я живу там, но работаю в долине Серенгетти, то есть, занимаюсь охотой. Долина Серенгетти – это такое прекрасное место, что человек, побывавший там один раз, не сможет уехать обратно. Влюбляется в эти места. Мы с друзьями охотимся там на слонов, леопардов, львов, гиен и иногда на жирафов. Мы бегаем при сорокаградусной жаре за жертвами, и они тоже бегают при такой жаре. Поднимая пыль до самого неба, мы гонимся за животными, крича и гремя кастрюлями с обглоданными костями в пыльном тумане, пока не упадёт от бессилия то животное, которое мы преследуем. Это очень интересно с одной стороны. А, с другой стороны, это сущее браконьерство является опасным и тяжелым трудом. Один раз мы гонялись за львом три часа, не давая ему передохнуть, и он упал. Мы подошли, держа в руках копья и все прочие орудия, усталые, лица и одежды наши в пыли, словно статуэтки из пластилина. Пыль медленно рассеивается вокруг. Задыхаясь от радости, мы сидим, смеемся, глядя друг на друга, блин. А лев в это время очнулся, то есть обхитрил нас и, брык, вскочил на ноги. Потом рывком бросился на одного из наших друзей. Снова поднялась пыль, крик о помощи нашего друга, хруст костей и рев льва! Как мы бежали тогда, господи! Вот такая у нас работа. Рискуем жизнью. А что прикажете делать, позвольте спросить. Кругом безработица! Ехать в Россию опасно, говорят, скинхеды там убивают людей с помощью железных прутьев. Идти в Казахстан тоже не безопасно, продадут нас в один счет в рабство! Пойдешь работать на хлопковые поля, там годами не платят заработную плату. Каждый год кормим шелковых червей и тоннами сдаём государству шелковые коконы, из которых изготавливают бесценный шелк. Но государство не хочет отдавать нам наши кровно заработанные деньги, затягивая выдачу зарплаты на четыре, иногда на пять лет. Кормить шелковистых червей – это самый тяжёлый труд, и мы трудимся с раннего утра до поздней ночи. Эти черви едят листья только тутового дерева, растущего на краю далеких хлопковых полей. Нам приходится ходить туда и топором рубить ветки тутовых деревьев. Потом, связав их в снопы, тащим на своих горбах по полям. Принесем ветки, отсортируем их и кладём их на специальные стеллажи, которые находятся в комнатах, где поддерживается соответствующая температура. Черви быстро начинают есть эти листья, требуя новой порции. Уступая червям свои хижины, люди вынуждены жить во дворе. Миллионы червей съедают огромное количество листьев тутовника. Потом они начинают вить коконы. Собрать, очистить, отсортировать и отправить коконы в государственные закрома – это рабский труд. Выращивать хлопок тоже тяжёлая работа, но деньги за свой труд дехкане получат либо через год, либо вообще не получают. Некоторые погрязают в долгах. Один мой знакомый сказал мне:

– Надень старые сапоги, рваную одежду без рукавов, напяль на голову тюбетейку обратной стороной и иди, говорит, пустив слюну, двигаясь боком, в райсобес, где пройдёшь медосмотр, и там тебе назначат пенцию.

Я, дурак, поверил ему и пошел в райсобес как он меня научил. Увидев меня, врачи разбежались в панике. Потом люди кричали, указывая на меня:

– Зомби! Смотрите, зомби! Бейте его!.. с такими словами они начали забрасывать меня камнями. Еле спасся. Вот с тех пор я и занимаюсь браконьерством.

–Извините, господин Мумба Такатумба, Вы сказали, что прибыли из Африки и там родились, а говорите на узбекском языке. На голове у Вас тюбетейка. Как это понять? – спросил я с удивлением.

–Интересные вопросы Вы задаете. А что делать, если живешь там среди узбеков? Пришлось изучить их язык, освоить их культуру, национальные обычаи и всё такое. А что тут плохого? – сказал Мумба Такатумба.

–Ничего себе, а что, в Африке тоже живут узбеки? – удивился Мамадияр.

–А что же вы думали? Конечно, живут. Ещё как живут! Очень богатые они. У всех есть десятки слонов, сотни других зверей, стадами держат они антилоп, бизонов, буйволов. Передвигаются они по Серенгетти на своих жирафах. Иногда участвуют на скачках жирафов, запряжённых в телегу. Они имеют свободный доступ в Интернет. Как дружно они там живут, как уважают они друг друга! Как единая семья! Помагают друг – другу в трудные моменты, защищают как своих братьев и сестер!Они не знают, что такое зависть, коварство, подлость.Если среди них появится талантливый писатель или поэт, они сразу ему окажут поддержки и помощи и в духовном и в финансовом плане.Все спешат сказать или писать о нем и о его творчество пара хорошых слов.Не стараются ему поставит подножку. Именно поэтому я изучил язык этого сплаченного дружного и уникального народа! А что касается этой зебры, то я прошу недорого. Такими словами Мумба Такатумба назвал цену.

Выслушав рассказ Мумбы Такатумбы, мы просто обалдели, от удивления у нас челюсти отвисли.

Резко повернувшись к Курумбою, Даллол Валакусаланг сказал:

– Вот приличная цена. Тем более господин браконьер прибыл сюда из далекой Африки. Тут экзотическое животное. На нем можно ездить, запрягать его в телегу или плуг. А шкура? Она очень дорогая. Только богатые люди стелют шкуру зебры на пол или на диван, украшают ими стены своих роскошных домов. Цена приемлемая, по моему. Подумайте сами, за такие деньги, которые просит господин браконьер Мумба Такатумба, не купишь даже полмешка муки на базаре. Согласитесь, пока он не передумал – сказал брокер крепко жмя руки Курумбоя.

– Да было, не было – сказал Курумбой и вытащил деньги. Пересчитав их несколько раз, он отдал нужную сумму брокеру то есть Даллалу Валакусалангу, и тот, взяв свою долю, передал Мумбу Такатумбу.

Итак, мы купили транспорт для нашей партии.

Погода было пасмурная, моросил дождь. Курумбой сел на зебру и мы, ведя зебру на поводке, вышли из базара и направились в сторону свинарника. На улице люди глядели на Курумбоя и на зебру с большим любопытством. Дети бежали за нами гурьбой, не отставая от нас. Они смеялись над нами, кричали и дразнили нас. Мы кидали в них камни, но и это не помогало. Особенно нервно рычали собаки, которые нападали на зебру сзади, но она лягала их своими копытами. Когда мы подошли к центру села, усилился дождь. Через несколько время дождь превратился в ливень и начал лить как из ведра. Мы побежали, чтобы скорее добраться до нашего офиса -заброшенного свинарника. Тут глядим, – нет зебры, то есть, Курумбой ехал не на зебре, а на осле. Тогда выяснилась, что тот торговец зебрами обманул нас. Он продал нам осла, перекрашенного гуашью в зебру. Ну и люди, а, Сайитмират-ака? Зачем жить, обманывая друг друга? Без обмана жить нельзя что ли?

С удивлением, красноармеец Мизхаппар.

26 сентября 2008 года.

2 часа 21 минуты дня.

Колхоз "Чапаев".

Пятнадцатое письмо Мизхаппара

Спасибо Вам и Вашим друзьям, Сайитмират-ака, за письмо с миллионами подписей, которые Вы писали и прислали на имя начальника нашей тюрьмы, оказывая при этом сильное давление на администрацию колонии. Результаты на лицо, то есть, нас освободили. Вернули нам нашу старую одежду. Нам даже дали деньги на дорогу Мы перебрались на автобусе «Ота юлы» «Борса кельмес» до столицы. Хотя, слова «Борса кельмес» звучат на переводе как «Кто поехал туда, тот никогда не вернется оттуда», все же, нам удалось вернуться. Но, приехав в столицу, мы снова подверглись опасности. Там нас почти на каждом шагу останавливали милиционеры и проверяли документы. Хотя у нас с документами все было в порядке, но нам надоели все эти бесконечные проверки. Мы решили поехать домой на поезде и, купив билеты в купейный вагон, мы сели в поезд. После объявления диспетчера на осеннем перроне прозвучал свисток, и поезд со скрипом тронулся. После того, как проводник проверил билеты, нам раздали рваное, полусухое пастельные бельё. Проводник, идя по коридору, предупредил пассажиров:

–Будьте бдительным господа пассажиры! Замки в дверях купе плохо закрываются, и мы не в силах гарантировать вам полной защиты! На станциях в наш поезд незаметно могут пробраться вооруженные бандиты и ограбить вас до нитки – сказал он.

Мы ехали молча. С нами ехал прилично одетый тип лет сорока пяти, который представился нам и рассказал о себе:.

– Меня зовут Тухтасин, а фамилия моя – Чемоданов. Я крупный бизнесмен и владею торгово-производственной фирмой "Эдельвейс" за границей.

– Буржуй, значит? – сказал Курумбой, заправляя свою трубку чайной заваркой и закуривая.

– Да – сказал Чемоданов, потом продолжал:

– Я занимаюсь поставкой живого товара по контракту. В основном я торгую ослами. За рубежом большой спрос на ослов.

–Да что Вы, неужели? – удивился Юлдашвой.

–Да, клянусь своей фирмой! – сказал Чемоданов, сняв свой черный английский пиджак и осторожно повесив его на вешалку. Потом, поправив свой галстук красного цвета на фоне белоснежной рубашки, продолжал говорить:

– Товар-то у меня под рукой, почти бесплатный. Езжу домой, закупаю за гроши этих ослов, запираю их в товарные вагоны и отправляю потребителям. Вот и вся моя работа.

– А зачем Вашим клиентам ослы, когда все ездят на дорогих иномарках? Или они ездят на этих ослах в горы с целью переправить марихуану или оружие в соседние страны? – поинтересовался Мамадияр.

–Это меня не волнует. Я продаю их, и пусть они что хотят, то и делают с этими ослами. Это их дело. А мне наплевать – ответил Чемоданов.

– А, зебрами не торгуете? – спросил Юлдашвой.

– Нет, зебрами не торгую. Неохота ездить в Африку. У меня свое Серенгетти.

Почему вы спросите о зебрах? – удивился Чемоданов.

– Дело в том, что у нас тоже есть хороший, молодой и послушный осел. Вы не могли бы помочь нам продать его? – спросил Курумбой.

– Ну, конечно, помогу. А документы есть на вашего осла? Я имею в виду, паспорт. Вы получили на него паспорт или нет?

Мы удивленно посмотрели на Курумбоя. Тот вынул мундштук изо рта, посмотрел на Чемоданова и спросил:

–Какой паспорт? Разве у ослов тоже бывают паспорта?

–Конечно. А как же иначе? Осла без паспорта никто не купит. Паспорт всему голава! – объяснил Чемоданов.

– Интересно, а как они выглядят эти... паспорта ослов? – спросил снова Юлдашвой глядя вниз с третей полки купе.

– Что? Вы не видели паспорт осла?! Ну и ну! Паспорта у ослов такие же, как у нас – сказал Чемоданов.

–А, у нашего осло нет паспорта – сказал Курумбой.

– Да? О, это плохо. Тогда, я ничем не могу помочь вам, господа, увы – сказал с сожалением Чемоданов.

Чемоданов с Курумбоям продолжали разговор, а мы готовились спать. Я долго не смог уснуть, глядя через окно вагона в ночные степи, где печально мерцали далекие огни. Я также смотрел на луну, которая, не отставая, бежала за поездом. Ритмичное постукивание железных колес по рельсам, и качающиеся с мельничным скрипом вагоны баюкали нас, словно люлька для ребенка. Я не заметил как уснул. Проснулся от шума топот ног и тупых ударов. Смотрю, незваные гости пожаловали в наше купе. Они бьют и пинают Чемоданова, а он умоляет, чтобы они не убивали его.

– Ну, что, крыса, попался?! Думал, что мы никогда не сможем найти тебя да? Того так называемого рабовладельца, которому ты нас продал, мы убили и забрали свои паспорта! Ты, мразь, сколько своих соотечественников продал в рабство обманным путем за какие-то гроши! Подлец, подонок! Помнишь, тогда ты назвал нас ослами? А на самом деле твой компаньон, рабовладелец хреновый, сам оказался самым большим ослом! Потому что мы отобрали у него все деньги до копейки, которые он собирал все эти годы за счет гостарбайтеров, у которых он отобрал паспорта, чтобы не смогли выйти на улицу. Теперь он лежит в канаве со снятыми брюками. Теперь твоя очередь быть ослом, как твой дружок.

– А ну-ка, иакай как следует, осел паршивый! Не то язык твой отрежем и обезглавим тебя!– сказали непрошеные гости в масках.

–Хорошо, хорошо.. Сейчас... – сказал Чемоданов лежа на полу.

Он начал иакать как настоявший осел. Непрошеные гости снова начали пинать его куда попало. Потом они дружно подняли Чемоданова и выбросили из поезда через форточку. Я сделал двойное сальто и прыгнул вниз, когда ушли непрошеные гости. Друзья мои в это время неподвижно спали, словно покойники в морге. Я разбудил их и рассказал им, как непрошеные гости выбросили с поезда бизнесмена Тохтасина Чемоданова. После этого мы не смогли больше спать.

Когда поезд остановился на станции имени Василия Ивановича Чапаева, мы спрыгнули с поезда и скрылись в темноте. Мы бежали в сторону села по тропинке, которая пересекала кладбище, и в свете луны я увидел Курумбоя. Тот бежал впереди нас, надев поверх шинели черный пиджак Чемоданова, который повесил его на вешалку перед отъездом. В это время тихо дремали наши родные, хлопковые поля под яркой луной.

20 октября 2008 года.

1 час 33 минуты ночи.

Село "Чапаевка".

Шеснадцатое письмо Мизхаппара

В центре села я попрощался с друзьями до завтра, и мы разошлись по домам. Я шел по родной, безлюдной улице. Подойдя к воротам нашего дома сделанные из жестянки от бочек пестидцидов, я долго стучал, пока не откликнулся мой обеспокоенный отчим. Недовольно и сонно ворча, он подошел к воротам, держа в руках зажженную керосиновую лампу. Посмотрев в щель, я увидел лицо отчима, освещённое светом лампы.

– Ну, товарищ Шгабуддинов, это снова Вы?! Если честно, Вы надоели нам. Сколько можно объяснять, Мизхаппар уехал в Америку вместе с своими друзьями– однопартийцами, чтобы продолжать бороться за рубежом против диктатуры.

– Это, я, отчим! Это я, Мизхаппар! Откройте вороту! – сказал я.

Узнав меня по голосу, отчим растерялся.

– Мизхаппар, это ты, приемный сынок?! Не верю своим глазам и ушам! Что это ты так быстро воротился из Америки? Или забыл взять что-то и вернулся за вещами, что ли?! – спросил он, открывая ворота.

– Нет, отчим, нас посадили за то, что мы вели политическую деятельность оппозиционного характера.Мы сидели за решеткой только за то, что мы хотели, чтобы у нас в стране тоже было демократия,свободомыслие, свободные честные выборы с участием настоящих оппозиционных партий.

Теперь вот, вернулся – сказал я улыбаясь.

Мы с отчимом обнявшись поздоровались и он спросил:

– Посадили и вернулся? Как? Побег что ли совершил или по амнистии освободился? – спросил он.

– По амнистии, отчим – ответил я. Потом спросил:

–А где мачеха?

–Эх, Мизхаппар, мачеха твоя заболела, лежит в больнице, бедная. После того как ты уехал у неё поднялось давления до 280. После инфаркта она постоянно плакала. Плакала она, плакала и ослепла, в конце концов. Теперь поет, бедная, одну грустную песнью про сына, который покинул свою мачеху. Когда я слушаю эту песню, у меня сердце разрывается. Оказывается, зависть вредна для сердца.

– Ослепла?! Да, что ты, отчим?! Как это так? Я должен немедленно посетить её – сказал я, открывая чулан, где обычно мы хранили наш велосипед с байкерским рулем. Я взял велосипед и быстро вышел на улицу.

–Мизхаппар, утро вечера мудренее, может посетишь её утром?! – сказал отчим.

–Нет, я должен поехать сейчас же! Она ослепла из-за меня!.. – сказал я, крутя педалями велосипеда и беря разгон.

Таким образом, я поехал на велосипеде навестить мачеху. Поскольку колеса велосипеда имели только покрышки, а камер не было, они гремели пока я ехал. Ехать по незаасфальтированным улицам было трудно, так как в это время луна скрылась за тучами. Когда я приехал в райцентр, в больнице было темно. Только белели халаты дежурных медсестер и санитаров. Оставив свой велосипед с байкерским рулем, я подошел к окошку и спросил у дежурной медсестры, которого различал только по голосу и по халату, в какой палате лежит моя мачеха.

– Как звать Вашу мачеху? – спросила дежурная медсестра.

–Тошхон.

–А, Тошхон? Которая все время поет?

–Да, да, точно она – сказал я, обрадовавшись.

– Она лежит в палате, в которой стащили двери. Это палата находится возле туалета. Идите по этому коридору и поверните на право. Это в самом конце коридора – объяснила дежурная медсестра.

–Хорошо -сказал я и зашагал по темному коридору наугад и, зацепившись ногой за ведро уборщицы, упал на пол. Поднявшись, я сказал дежурной медсестре:

– Э, что за это больница! Неужели нельзя зажечь хотя бы свечу или лампу керосиновую?!

– А что мы можем зажечь, если нет ни керосина, ни свечи?! Вот уже месяц два не подают электричество. Те свечи, которые дали нам на месяц, увезла жена главврача и все до одной использовала на дне рождения свей дочки. Для коптилки нет керосина. На прошлой неделе, когда зажгли керосиновую лампу, заправив её бензином, она взорвалась как бомба, ей богу, и вспыхнул пожар. В результате сгорела половина нашей больницы. А вы говорите коридор. Представляете, света нет даже в операционном отделении. Хирурги наши оперируют больных на ощупь. Недавно, оперировали одного больного у которого был аппендицит. Затем вместо аппендицита зашили ему рот. Когда сняли шов, увидели, что у этого больного зажили губы, как рана. Потом эти зажившие губы снова пришлось вскрыть, разрезав их скальпелем. После этого тот больной стал певцом. Стал петь веселые песни, как бы благодаря наших великих хирургов. Пусть поёт себе, лишь бы не говорил политические слова, требуя свои права – сказал наш мудрый главврач. Тот пациент был хорошим певцом, царство ему небесное!

Во имя отца и сына и святага духа, аминь! – сказала дежурная медсестра в темноте. Я чтобы снова не попасть в какую-нибудь западню стал двигаться очень осторожно словно сапер, который расчищает дорогу от мин в горячих точках планеты. Наконец мне удалось найти ту палату, где лежала моя мачеха. Слышу, она поёт грустную песню:

Слушая песню мачехи, я не выдержал. Слезы невольно покатились из моих глаз.

–Здравствуй, мачеха, это я твой приемный сын красноармеец Мизхаппар! – сказал я громко. Мачеха узнала меня по голосу и заплакала.

–Это ты, сынок мой приемный? И в правду ты вернулся? – плакала бедная мачеха, щупая мое лицо тонкими пальцами рук, похожих на бамбук.

–Да, это правда, мамань. Я вернулся. Прости меня, пожалуйста... – рыдал я.

Мачеха тоже роняла обильных слез и радовалась: – Вот, сынок, я тоже стала певицей на старости лет. Раз ты услышал мой голос, находясь в далеке, за приделами нашего колхоза и приехал обеспокоенный, значит, я пою довольно громко, и голос у меня бесценный.

– Да, мачеха, ты хорошая певица. Все мамы – хорошие певицы. Они растили нас с песней, напевая колыбельную, когда мы были беспомощными младенцами и плакали. Они успокаивали нас, укладывая спать, а сами не спали. Порой мы забываем о вас, упрекаем, уводим на кухню, чтобы настроение не испортились у наших богатых друзей-бизнесменов, которые смотрят на вас так, как будто не мать нас родила, а мы свалились с луны. Но вы, словно ангелы, прощаете нас. Мы стремимся к вам только тогда, когда мы обанкротимся, и наши богатые друзья бизнесмены покидают нас, когда нас бросают красивые любовницы, приобретая себе новых богатых любовниц, когда мы останемся одни вместе со своей тенью, которая плачет, сгорбившись на стене дома, где нет никого, кроме нас.