Текст книги "Время Крылатых(СИ)"

Автор книги: Вороницкий Ярослав

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

Фархад покривился.

– Сбор вечером, в седьмом ярусе, у главной лестницы. Припасы Ритар получит. Каррах,

проследи чтобы Кроф его не обманул. Про оружие и доспехи напоминать не буду, сами

знаете. Всё.

Фархад отвернулся, давая понять, что разговор окончен, и больше ничего ни объяснять, ни

выслушивать он не станет.

– Иди в дец. – рыкнул барсу Каррах, когда они проходили мимо кухни, на пороге которой

топтался немного растерянный каракал Ритар.

Подходя к двери своего деца, Рохом чуял – как раньше уже не будет.

Дверь была приоткрыта и за ней барса поджидала непривычная тишина. Пещера оказалась

пуста: ни тюфяков, ни вещей, ни самих наёмников. Очаг был холоден, даже золу выгребли.

За очагом шевельнулась крупная тень.

– Рох?

– Урсаг?

– Урсаг... – ликаон кашлянул, – Есть огниво? Моё украли.

– Там, в мешке. – Рохом указал на свою постель. – Слушай, а где все?

Ликаон не торопился с ответом. Когда дрова были аккуратно разложены и первые язычки

пламени заплясали по лучинам и пересушенному мху, Урсаг с довольным видом протянул

руки к огню.

– Хизаг и Ругард под замком, Офар у Меррика в деце, Ризо у Сераха, волки у Гудриха, Мерро

и Нугыл... Я не знаю где Мерро и Нугыл. Ты не расскажешь, что случилось?

Барс покачал головой.

– Ясно. – вздохнул Урсаг, – А тебя куда?

Рохом не ответил. Достав из-под тюфяка мешок, он принялся собирать скудные свои

пожитки. Затянув горловину мешка тесьмой, барс забросил его за спину, завёрнутый в

песцовую хурку меч сунул подмышку и растерянно огляделся.

– Всё? – Урсаг таращил на него внимательные карие глаза.

– Нет. – Рохом склонился над ликаоном, – В ту ночь, когда ты развёл костёр...

– Помню. Дальше.

– ... ты сказал, "Сдаётся мне, плохо ты знал её, Рохом..."

– Помню.

– Я подумал, что ты...

Ладонь ликаона решительно легла Рохому на нос.

– Знаешь, Ларик тоже думал, что сварил отличный бурн, а Аргала вторую ночь рвёт. – ликаон

на прощание крепко сжал запястье барса, – Ты хороший, Рох. Куда бы тебя ни забросило, не

забывай Урсага.

– Не забуду. – пообещал барс и ушёл не оглядываясь.

Карраха и Фархада в седьмом ярусе ещё не было. Бесцельно шатаясь по главному

коридору, он наткнулся на стражу.

– Рох? – вытаращил на него воспалённые глаза худой волк в чёрном салакаше, – Чего

шляешься?

– Смотри-ка! – усмехнулась косуля Хельвин, сидящая с глефой в руках рядом с неизменной

угольной грелкой, – Прямо, как на войну собрался. Куда тебя, Рох?

– Сам не знаю! – у барса не было настроения для болтовни с децом Самоха. Он собрался

уйти, но...

– Погоди, Рох. Сейчас выясню!

Склонившись над чадящей грелкой, косуля остриём глефы ловко выкатила несколько

угольков. И Рохом остался, хотя бы, для того чтобы не обижать Хельвин, а заодно послушать

её голос.

– Лишь десять дней... осенних дней, хранит тепло костра зола... а дальше – тьма... – гулко

прокатилось по коридорам, после чего Хельвин замолчала, пристально вглядываясь

слезящимися от дыма глазами в угли, и тихо добавила:

–Тьма древнее света.

8.

Газель в тигровой хурке.

Дождь, зарядивший с ночи, барабанил по крытым лапником скатам шалаша.

Фархад спал, с головой укрывшись своим шерстяным плащом. Ягморт куда-то ушёл ещё на

рассвете. Рохом лежал с открытыми глазами, положив под голову кулак, и рассматривал

видневшуюся за входом в шалаш жёлтую кромку дальнего леса, по ту сторону долины.

Начинался одиннадцатый день их пути.

Долина Пяти Холмов осталась далеко позади, и ветер больше не доносил до носа Рохома

опостылевший смрад Рамира. Зато родной северный склон Ташигау был как на ладони. В

ясные дни, когда тучи не скрывали ледник, барс мог рассмотреть даже скальный уступ в

форме наковальни, прямо за которым был вход в его жилище.

Рохом вздохнул. Осень окончательно взяла своё, и уже четвёртый день горизонт был затянут

плотными как шерстяной плед облаками.

В шалаш просунулась физиономия Перка. Гризли покосился на спящего гепарда и

подмигнул Рохому.

– Мы каши напарили целый котёл и уклеек туда накидали. Будешь?

– А мясо? – с надеждой спросил Рохом.

– Каррах пошёл ловушки проверять, может и будет чего. Есть рыба.

Отбросив плед, Рохом выбрался наружу.

Кашей медведь назвал примерно полведра бурого месива с торчащими из него рыбьими

хвостами. Горестно вздохнув, Рохом попросил у гризли его палицу.

– Зачем это? – насторожился тот.

– В это время здесь ещё можно встретить отставшего от стада лирга. – ответил Рохом, зорко

всматриваясь в подёрнутый золотой дымкой лесок на соседней сопке, – А копья у меня нет.

– Я с тобой, если ты не против.

Рохом вздрогнул от неожиданности. За месяц, проведённый в Рамире, он так и не свыкся с

пугающей манерой Фархада, появляться внезапно.

– Я не прочь размяться, – гепард покосился на устроенную медведем стряпню, – и стосковался

по свежему мясу, конечно.

Привыкший охотиться в одиночку Рохом в душе скорчил кислую мину, но отказывать

командиру поостерёгся.

Протоптанная лиргами тропа привела их в поросшую молодым осинником долину. В

низине Фархад вспугнул ондатру, запустил в неё камнем, но промахнулся.

Идти дальше, на восток, они не решились и направились на юг, вдоль ручья. Дождь наконец

закончился. К тому времени, как солнце взобралось на левый склон Таргау, охотники

решили сделать привал. Фархад постелил на землю хурку и с удовольствием растянулся на

ней. Рохом просто опустился на кочку. Некоторое время, они молча наблюдали, как светлый

поток, журча на перекатах, несёт мимо них жёлтую листву и упавшие в воду ветки.

– Каррах, поди, зол на меня, что я его дец разогнал? – вдруг в полголоса спросил его Фархад,

и помолчав, сам же ответил, – Знаю, зол конечно. Но и мне Яс черепушку проел из-за вас.

– Нас? – нахмурился Рохом.

– Хизаг и Ругард стояли у ворот центральной башни, в ту ночь когда... когда всё случилось.

Потом ты с Рашми...

Сказанное очень не понравилось Рохому.

– Думаешь...

– Что я думаю – это моё дело! – резко оборвал Рохома гепард, – Хотя, по-правде жалею, что в

наши дни, за ротозейство одного не казнят весь дец, как во времена Ланса Пегого.

Гепард зевнул, потянулся и задрал салакаш, подставляя скупому осеннему солнцу свой

белый, в тёмных подпалинах живот, – Всё так сложно...

– Кого наказали?

Приподнявшись на локте, Фархад внимательно посмотрел на барса.

– Меня. А я – Карраха. Остальных просто раскидал по другим децам, с глаз долой. Забудь. Я

уже сказал – всё сложно. Твоя забота до пустоши добраться.

– Рашми ведь ничего не... – осторожно начал Рохом.

– Рашми в защитниках не нуждается, в отличие от нас с тобой. – ответил гепард, удивлённо

покосившись на барса, – Спать с победителями – её привилегия. Не ты первый, не ты

последний. Выбрось её из головы. Можно?

Внезапно Фархад протянул руку к его мечу.

Рохом расстегнул перевязь и отдал оружие гепарду. Фархад внимательно изучил клинок,

встал, приноравливаясь, повертел меч в руке, провёл атаку, в завершении которой одним

ударом срубил молодую осинку.

– Неплохая игрушка. – похвалил он, и вернул оружие барсу, – Наследство?

– Отца. – признался Рохом.

– Вот как? Отец вольным был или нанимался к кому?

– Я не знаю. Я и видел-то его редко.

– А звали как?

– Росс.

Если бы Рохом смотрел на гепарда, а не на гонимый течением лесной мусор, он был бы

впечатлён. Фархада будто колом пригвоздило к месту, где он стоял.

– Не знал такого... – совладав с собой, проворчал гепард и вновь прилёг на своё место, – Ну, а

мать? – выдержав паузу, осторожно спросил он.

– Райза. В лавину попала. Давно.

– Как же ты выжил на леднике? Совсем один?

– Привык. – равнодушно ответил Рохом, – Я, сколько себя помню, всегда один. Ну, почти.

Барс насупился, помрачнел, и Фархад решил не мучить его расспросами. Некоторое время

гепард молча созерцал ползущие с хребта тяжёлые дождевые тучи.

– Мне с самого начала понравилось, что ты не донимаешь меня этим вечным скулежом: "Что

даст мне король за пять лет службы, во славу его?" – как остальные. Однако я всегда

надеялся услышать эти слова.

– Что даст мне король за пять лет службы, во славу его?

– Сам бы чего хотел?

– Дома очутиться.

– Дома, это где?

Рохом указал в сторону хребта.

– Рядом... – гепард повёл плечами, – Я бывал на Ташигау. Холодно там. Юргау пониже и лес

там, на южном склоне.

Рохом покосился на гепарда, но промолчал.

– ... но вы же горцы, – продолжал тот, – сами никогда ничего не попросите.

Фархад выжидающе уставился на Рохома.

– На Юргау куропаток много. – мрачно выдавил барс.

– Вот и ладно. – Фархад вздохнул с облегчением, – Восточный склон Юргау, от границы

ледника до леса, а в придачу к нему десять выделанных шкур лирга, два одеяла, две пары

чукашей, новый топор и пару наконечников для рогатины. Пошли дальше?

Ручей сделался шире и мельче. Осинник поредел, топкие берега превратились в узкую

галечную косу. Ручей обрывался небольшим водопадом, сбегавшим по усеянному камнями

крутому берегу, в горное озеро. Фархад остановился, припал на одно колено и застыл,

прислушиваясь к чему-то. Напряг слух и Рохом. Тревожный клич и хлопанье тяжёлых

крыльев были едва различимы за шумом воды.

– Гуси! – выдохнул Рохому в ухо Фархад, – Надо было лучника с собой взять.

Рохом лишь вздохнул.

Гепард поднял со дна ручья несколько крупных голышей, протянул пару Рохому.

– Обойду озеро. Чую, в заводи они, под ивой.

– Попади в гуся а не мне в голову. – шепнул ему барс.

Дождавшись пока Фархад скроется в камышах, Рохом прошёл берегом ручья ещё с десяток

шагов. Затем осторожно выглянул. Гепард был прав. В тени ивы, что росла на

противоположном обрывистом берегу озерца, неспешно бороздили затянутую ряской заводь,

пять крупных красно-серых птиц. Нарядный краснозобый вожак плавал поодаль,

посматривая на кажущиеся ему опасными заросли камыша. Оценив расстояние, Рохом

решил не рисковать и, обойдя топь, подобраться к птицам ближе, чтобы уже наверняка.

Камень со свистом вспорол стену камыша на берегу слева, пролетел у самой воды и угодил

вожаку в голову. Распластав широкие серые крылья, тот завертелся в воде, а остальные гуси

в туче брызг, с гвалтом рванули в небо. Спустя мгновение за ними тяжело поднялся в воздух

и оглушённый вожак. От души выругавшись, барс запустил гусям вслед свои камни и уже

открыл рот, чтобы сказать гепарду всё, что он думает об их совместной охоте...

Что-то тяжело шлёпнулось в топкий берег за его спиной.

Гусь.

Птица ещё дёргала лапами и пыталась перевернуться на бок. Но ей мешала засевшая под

правым крылом длинная стрела с чёрным оперением.

Рохом будто уж скользнул в заросшую осокой низину, по удобнее перехватил палицу и,

затаив дыхание, прислушался. На берегу кто-то продирался сквозь ежевичник. Фархад?

Терпкий запах шкуры гепарда был ему уже хорошо знаком. От незнакомца же несло кожей,

подпаленным у костра мехом и жёсткой козлиной шерстью.

– Камни закончились? – внезапно раздалось на берегу. Скрипучий голос и наглый тон

принадлежали явно не Фархаду, тот чаще шипел, как змея.

– Эй, баллиста хвостатая, тебе говорю.

– Дурак ты, Аард. – раздался из зарослей справа недовольный голос Фархада. – Охоту

испортил.

– Это ты испортил. А я – помог.

Рохом осторожно выставил из осоки свою макушку.

– Две баллисты...

Стоявший на берегу молодой джейран был невысок, но довольно крепок. Его большие

чёрные глаза смотрели нахально. В руках он держал небольшой, но мощный с виду лук. Одет

джейран был в просторную хурку из тигриного меха, редкого янтарного окраса, да сакаши из

шкуры онагра. Когда джейран наклонился чтобы подобрать подстреленного гуся, Рохом

заметил висящий у его левого бедра тяжёлый ятаган в щедро украшенных бахромой и

бисером ножнах.

Фархад подошёл к джейрану и крепко обнял его за плечи.

– Что бы там ни было, но я рад видеть тебя, великий сунаф Северо-западной усары. Правда,

очень рад! Без тебя со скуки сдохнуть можно.

– Волчара здесь?

– Ягморт в лагере. А это Рохом.

Рука у Аарда была сильной и цепкой, с грубыми мозолями от тетивы.

– Аард? – вытаращился Каррах, когда они втроём вернулись в лагерь, – Жив ещё?

– Жив. – джейран бросил подстреленную птицу к его ногам, – Не рад мне?

– Да как сказать... – пожал плечами рысь, – С одной стороны, лук твой никогда лишним не

был, а с другой, когда вы с Ягмортом в отряде...

– Значит, домой вернутся не все. – закончил за него Аард.

Каррах лишь угрюмо покачал головой.

– И как это Хаар всё пропустила?

– Хаар в пути. – ответил джейран, – Послезавтра встретит нас у переправы через Уллу.

– Врёшь, ведь? – Каррах с надеждой посмотрел на ухмыляющегося джейрана.

Но тот лишь молча покачал головой.

– Тогда гуся своего сам ощипывай! – рыкнул Каррах, отворачиваясь от костра, – У меня

настроение пропало.

– Это не гусь, это казарка... – обиженно вздохнул Аард, подобрал птицу и отправился к

опушке.

– Последний мой поход. – проворчал рысь, вот доведу вас до переправы, вернусь и хватит с

меня...

Рохом посмотрел в небо. На долину, со стороны гор, снова ползли тучи, грозя дождём.

– Нужно спешить. – Каррах, проследил за его взглядом, – А то переправляться будет

непросто. Улла коварная река.

Прошедшие в горах ливни сделали своё дело. Улла разлилась, превратившись из

бурного ручья в широкую реку с топкими берегами. На холме, за рекой горел костёр и Аард,

увидев его, громко засвистел. В ответ, к небу подняли горящую головню. Ожидавших было

четверо. Три лисицы и...

– Ты совсем не изменилась, Хаар! – обратился джейран к тому, что в сумерках Рохом принял

за сваленные у костра мешки, – Всё такая же... красивая...

Широченная приземистая тень ухмыльнулась в ответ медвежьими клыками.

– Храни меня Урсул! – набожно прошептал Перк.

Тень же поднялась на короткие кривые ноги и шагнула навстречу.

– Расскажешь, что нового в Олоре? – ухмыльнулся Аард.

Росомаха рыкнула на джейрана, наградила его мощным шлепком, сдержанно кивнула

Ягморту и подошла к Рохому, поздороваться.

Сила с которой Хаар стиснула его запястья, заставила барса содрогнуться.

– Милая девочка, правда? – оскалился Аард. Росомаха усмехнулась и Рохом заметил в

глубине её пасти короткий белёсый пенёк, вместо языка.

– Жаль не разговорчивая.

Хаар обернулась к джейрану, но того уже облепили две молодые лисицы и увлекли куда-то к

берегу реки.

– Ларта Оторва и Уларга Отрава. Сёстры мои, саранча им под хвост. – рядом возник крупный

бурый лис в чёрном салакаше и кроличьей хурке, – Всегда за мной таскаются. Ну и за

Аардом.

Лис бесцеремонно толкнул Рохома.

– Мы пока вас ждали, плот остановили, что в Северную Усару сплавляли. Так, со скуки. А на

плоту вино оказалось...

Только теперь Рохом заметил, что вся компания едва стоит на ногах.

Густое тёмно-красное вино, уже плескавшееся на дне бочонка, и впрямь оказалось

отменным. Рохом с наслаждением цедил его из кружки, в пол-уха слушая не в меру

болтливого лиса Снарта, по прозвищу Короед. Как выяснилось, что в их маленьком отряде

все, за исключением его и Перка, давно друг дружку знали.

Раз в год, заскучавший в своём неприветливом, Хортаге Ягморт наведывался в Рамир, к

старым друзьям, повеселиться.

Веселились они последние два месяца осени, когда из Олора и Ратпмы по Улле и Калее шли

плоты с зерном, бурном и оружием, в Усары Великого Сунафата. Правда, этот год вышел

неудачным.

– Волчара с братом поссорился. – сообщил причину неудач Аард. Наклонившись к костру,

джейран сосредоточенно покачивал вино в большом серебряном кубке. – Уже год носа в

Хортаг не кажет. Даже на свадьбу его не пришёл. А Хангар, брат его, конунг нынешний,

видать вину чует. Воинов своих с подарком ему навстречу выслал. Через три дня в Серых

холмах должны с ними встретиться.

– Из-за чего они с братом-то? – тихо спросил джейрана каракал Ритар.

Аард прежде чем ответить посмотрел в сторону реки, где о чём-то совещались гепард и волк.

– Папаша их, покойный конунг Дарг Лютый, вечных пиров ему в Хорте, нашёл Хангару

невесту из какого-то знатного северного рода. А когда Дарг помер, Хангар возьми да и

женись на южной замухрышке, у которой ни зубов, ни шкуры. Ягморт ему всякого

наговорил...– Аард протянул лису разливавшему вино пустой кубок и Рохом заметил, что на

кубке выгравирована обнажённая самка газели, – Только смотрите мне! Я вам ничего не

рассказывал!

– Хаар точно тебя не выдаст. – успокоил джейрана каракал, довольно щуря на огонь свои

зелёные глаза. Затем джейран принялся рассказывать похабные истории о похождениях

какого-то сунафа, а потом к костру подсели Фархад и Ягморт, и лис вручил им полные до

краёв кружки.

***

Мрита не решилась развести костёр. Закутавшись в одеяло и забившись от ветра в

неглубокий овражек, она с интересом наблюдала за происходящим на соседнем холме.

Собравшееся там зверьё сперва ей очень не понравилось, но позже, когда к компании

присоединился отряд, в котором был полярный волк, олениха решила присмотреться

внимательней. Шли они явно на север. А путь на север лежал только через Хортаг.

Мрита давно и окончательно решила куда она направляется. Нынешней родне сейчас на

глаза лучше не попадаться – за мёртвыша примут, и Арес не спасёт. На родине, у истоков

Керли, её тем более никто не ждёт. Остаётся север. Там наверняка ещё помнят Ареса, и

сестре бывшего десятника, возможно, не откажут в гостеприимстве.

Вспомнив Ареса, олениха решилась на отчаянный шаг. Завтра она подойдёт к неизвестным и

попросит взять её с собой, хотя бы до Хортагских предгорий. Вполне возможно, что те, на

холме, окажутся не воинами Хортага, а обычной шайкой грабителей, которые во множестве

скитались по Форну. Грабителей олениха не боялась – брать у неё было нечего, а после

случая с языками, она пристала бы и к наёмникам Мигроса, лишь бы не скитаться по этому

краю в одиночку. С этими мыслями Мрита, наконец, уснула.

***

Удивительно, но после вина голова у Рохома осталась ясной, не то, что после бурна.

Выбравшись из шалаша, барс протёр глаза и огляделся. У костра сидел джейран и что-то

увлечённо рассказывал внимательно смотревшей на него росомахе. Рядом с ней, сидел на

корточках Ритар и грустно ковырял ножом остатки вчерашнего гуся. Лисы, как всегда,

насели на своего братца и что-то усиленно ему втолковывали. Рубивший хворост для костра,

Короед, лишь досадливо от них отмахивался. В стороне от всех, как всегда угрюмый Каррах

правил тонким оселком свой меч. Фархада и Ягморта барс в лагере не увидел.

Он подошёл к костру.

Аард уже заварил в котелке крепкий матар и ожидая пока тот остынет, вынул из мешка

длинный увесистый свёрток. В свёртке оказались стрелы. Полтора десятка длинных стрел с

узкими гранёными головками и чёрным оперением, а так же с широкими острыми

наконечниками и рябым оперением. Аард принялся тщательно осматривать каждую и

складывать их в объемистый колчан с крышкой отделанной леопардовым мехом.

– Чем дальше от Рамира, тем неспокойнее в Форне. – пояснил он.

– Ликаоны?

Джейран странно посмотрел на Рохома.

– В этом вашем Форне столько отребья опасного. – Аард осторожно подправил оперение

одной стрелы маленьким очень острым ножом, – Баглахи одни чего стоят. А вы всё

детёнышей ликаонами пугаете.

– Баглахи? Не слыхал.

– Баглах, с олорского, значит "ублюдок". – пояснил джейран, – Случается, что и волчица с

оленем живут в согласии, вот только детеныши у них не рождаются. А вот у леопардов и

львиц – рождаются, да своего потомства иметь не могут. Таких и зовут баглахами. Дорога им

одна – к Сотаргу.

– Сотарг, это кто? – спросил барс.

– Это, к которому Сурал ушёл? – внезапно встряла в разговор Латра.

– Он самый. Сотарг сын тарпана и зебры. До войны был последний изгой, а теперь от его

сотни баглахов даже малым усарам достаётся.

– Сурал Чёрный? – Ритар бросил копаться в объедках и подсел ближе, – За его голову в

прошлом году награду объявили, вроде. А за что его из усары погнали?

Джейран усмехнулся.

– О, это целая история! Перед тем, как отправиться в Хорт, мой папаша, Арлан Темноокий,

решил осчастливить своих отпрысков дележом наследства. Рожу Арлана я не забуду до сих

пор. Занятно она вытянулась, когда вместо двенадцати сыновей в его шатёр набилось

тридцать шесть. А самое веселье началось, когда самого старшего, Оноя, отодвинул плечом

неизвестно откуда взявшийся Сурал Чёрный. Мои братья дернулись было надавать Суралу,

да побоялись. Тот и вправду в отца пошёл, ростом с Ягморта, плечи – во, рога в полтора

локтя. Вот только шкура...

– Что, шкура? – полюбопытствовал подошедший к ним Короед.

– Шкура у Сурала была чёрной. Чёрной, как ворон в полночь. Арлан аж затрясся. Орёт: "Кто

такой?!" "Сурал, сын Айзуль.", спокойно ответил тот. Арлан скривился. "Айзуль родила мне

семерых воинов, но я не помню среди них баглахов. Проваливай!" Сурал усмехнулся, лишь

белые зубы во мраке шатра блеснули, пошёл прочь но, задержавшись у входа, громко сказал:

"Братья, кто в немилости, айда со мной, к Сотаргу. Сотарг не глядя на шкуру разделит и

наследство, и добычу." Что тут началось! Оной полез на брата с кулаками. Бадрах и Чадал

повалили его на землю, закатали в ковёр и вынесли из шатра. Сурал, под шумок смылся, а

когда всё немного улеглось, выяснилось, что у Арлана пропала гепардовая хурка и

старинный ратпмарский кинжал. Арлан конечно расстроился, обозвал нас скорпионами

рогатыми и сказал, что усара, после его смерти достанется победителю в состязании

лучников, а проигравшие могут катиться на все четыре стороны в степь и там дерьмо со

скарабеями собирать.

– В какую цель нужно будет стрелять? – спросил Сухел.

– С трёхсот шагов в задницу твою! – рявкнув вконец осерчавший Арлан обнаружив, что

вдобавок пропал его лук работы неизвестного гутлахского мастера.

– Кто победил в состязании, можешь не рассказывать. – оборвал джейрана Каррах.

– Не было никакого состязания, – мотнул головой Аард, – и без него ясно кому усара, а кому

степь. Как добычу после Калеи делить, так все, а как Рыжий холм от подонков Резни

отбивать – так Аард. Всё честно.

– Чего же ушёл? – поинтересовался Ритар.

Джейран сделал вид, что не расслышал каракала, и это не ускользнуло от Карраха.

– Я слышал, там не только усара в наследство досталась? – ехидно спросил он.

– Молчи уже... – Аард тоскливо поморщился.

– И большой у Арлана гарем?

– Заткнись, Ритар!

– Поди, старые и злые все?

– Заткнись Каррах!

– Я слыхал, что можно откупиться...

– Иди в задницу, Короед!

Росомаха вдруг коротко рыкнула и привстала. Аард заинтересованно хмыкнул. Все

обернулись.

Высокая белохвостая олениха, со свалявшимся рыжеватым мехом, в замызганной

рубахе в беличьей хурке и потёртых кожаных сакашах не показалась барсу опасной. Оружия

ни в руках ни на поясе, ни за спиной у неё не было.

– Стой! – приказал барс, – Кто такая?

Хаар негромко рыча переместилась по правую руку барса. Только сейчас Рохом заметил, у

неё на поясе пару длинных боевых ножей.

– Руки на виду, девочка и медленно сюда! – джейран не отвлекался от работы, однако лук

положил на колени, – Ты одна?

– Это ещё кто? – раздался позади, голос Ритара.

– Бродяжка просто. – предположила Уларга.

Рохом продолжал обшаривать незнакомку взглядом. Худая и очень усталая, но стройная и

сильная. Вон, какие плечи. В Рамире барс уже сталкивался с оленями и научился уважать их.

– Я Мрита. – представилась олениха, – Иду из Ратпмы к северной границе. Ищу спутников.

– На север? – переспросил джейран, – Куда именно?

– В Хортаг.

Раздался негромкий смешок. Рохом и не заметил как к костру подошли Ягморт и Фархад.

– В Хорта-аг? – насмешливо протянула Латра, – Тебя там ждут?

Олениха немного смутилась.

– Нет. Но я надеюсь, конунг Хангар обрадуется лишнему топору...

– Конунг Хангар, – зловеще пророкотал за спиной Рохома Ягморт, – в настоящее время

изыскал себе более приятные радости, чем лишние топоры. Ступай мимо незнакомка, лёгких

тебе троп.

Мрите показалось, будто ей как в детстве хлестнули крапивой по глазам.

– Но... – возразила она.

Фархад грозно прищурился а затем подтолкнул в спину стоящую рядом Уларгу.

– Гнать!

Лисица нагнулась и подняла лежавшую у костра длинную хворостину.

– Кому сказано, облезлая! – сварливо зарычала она на остолбеневшую олениху, – Пошла!

Лисица в детстве явно не играла в "Проклятие Одноглазого Гора", иначе знала бы, отчего

имевший привычку держать меч в левой руке Гор, стал одноглазым.

Хворостина свистнула у правого плеча оленихи и с хрустом разлетелась под подошвой её

чукаша. А затем пронзительно взвизгнула Уларга. Из разбитого носа лисицы в жухлую траву

обильно полилась кровь.

Джейран восхищённо хрюкнул.

– Да как... ты... -

Захлёбываясь от ярости, Фархад потянул из-за плеча свой тесак.

Его опередили Латра и Короед.

Снарта Рохом успел перехватить, тем более что в руке лиса был нож. Латре повезло меньше.

Получив коленом в живот и локтем в поясницу, лиса полетела в грязную промоину.

– Гнать?! – Мрита сама испугалась своего крика, – Меня?! Дочь вудула?!

Гепард по-прежнему держался за рукоять тесака, но обнажить его не мог. Ягморт не давал.

– ... печень воронам! Глаза рыбам! Хвост червям! – плевался пеной Снарт, потрясая ножом.

Рохом с опаской удерживал лиса на вытянутой руке.

– Волчара! Ну пусть идёт с нами! Хороша же девка!

– Пусти Ягморт! Она!

– Ну, волчара! Возьмём!

– ... на мелкие кусочки!

Ягморт, явно наслаждаясь происходящим, наблюдал за оленихой, ярость которой постепенно

менялась ужасом.

– Тихо! – рявкнул он, – Собираемся и уходим! Аард, лису из ямы достань! А ты...

Волк пристально посмотрел в круглые от страха глаза Мриты и ткнул пальцем в лежащий у

костра котёл с остатками каши.

– Вымыть.

9.

Пустошь Дамлир.

Стало холоднее. Густой туман укрыл пустошь, лишь плоские голые макушки Серых холмов

поднимались из него, будто острова. Каждое утро туман спускался с горного хребта и не

рассеивался до самого вечера. Туман глушил звуки, искажал голоса, оседал на ресницах.

Шли всю ночь. На рассвете, выбравшись из леса, набрели на кострище месячной давности,

видимо оставленное охотниками, а на окраине пустоши Рохом заметил свежую тропу,

проложенную небольшим стадом лиргов, и никаких следов отряда из Хортага.

– Точно Дамлир? – спросил волка Фархад.

Они стояли на вершине холма.

– Я сам приказал. – ответил Ягморт, – Проводник у них надёжный, земли эти хорошо знает.

Подошёл джейран.

– Там, – Аард указал луком на едва заметный из-за тумана, соседний холм, – я уже проверил,

хорошее местечко. Бережок, кустарник...

– И нас не заметно, ни со стороны пустоши, ни с холмов. – добавил стоящий неподалёку

Ритар.

– Да. Остановимся там. – согласился гепард.

Идти к счастью оказалось недалеко. Окончательно изорвав чукаши, Мрита вчера надела

новые сапоги. Теперь, с непривычки у неё болели стопы. Споткнувшись о мёрзлую

кротовину, олениха неловко припала на правое колено, отчего в её мешке загремела

сковородка и тщательно припрятанная до поры секира.

– Ты мне всех куропаток и кроликов распугаешь! – зашипела Уларга.

– Отрава, отстань от неё. Мало получила?

– Короед, по сторонам лучше смотри. – обернулся к лису каракал, – В лагере ворчать будете.

Мрита, давай помогу.

– Мне не тяжело. – запротестовала олениха, но Ритар настойчиво тянул за лямку её мешка и

Мрита сдалась.

Шедшая позади росомаха заурчала и толкнула в бок что-то жевавшего джейрана.

– Чего тебе, Хаар?

Ворча, росомаха указала на мешок, который нёс каракал.

– Чего? – не понял Аард.

Нетерпеливо рыкнув, Хаар поймала джейрана за хурку и притянув к себе, указала на полоску

чёрной ткани, пришитую к лямке мешка оленихи.

– Э... волчара. – тихо позвал Ягморта джейран, – Иди сюда.

Поросший жухлой травой берег Калеи, был надёжно прикрыт с юга невысоким

холмом, а с востока – густым кустарником. Осмотрев берег, лисы принялись разматывать

бредень.

– Зачем? – удивился Рохом, когда Перк и Ритар притащили из леса целый ворох лапника и

жердей.

– Для шалаша. – отдуваясь ответил гризли. Не хочется мокнуть.

– Я думал мы встретим отряд и сразу уйдём.

– И где он, отряд этот? – к ним подошёл Каррах, – Торчать нам теперь здесь...

– По мне лучше здесь, чем в Рамире. – отозвался Ритар, – Задрала вонь да объедки с кухни.

Сейчас ещё лисы рыбы наловят. Мрита, хорош копаться! Разводи костёр.

– Уже! – олениха как раз натягивала второй сапог. Не смотря на плохие воспоминания,

оставленные последней встречей с наёмниками и робость перед Фархадом, Ягмортом да и

остальными, олениха была почти счастлива. Во-первых, она была не одна. Больше не надо

было бояться разводить костёр, далеко обходить кажущиеся подозрительными брошенные

охотничьи лабазы, да стоянки рыбаков. Во-вторых, далёкий и неприступный Хортаг,

становился осязаемым. Мрита покосилась на Ягморта. Если, конечно, не передумают и не

прогонят. Она потянулась за мешком, что бы достать огниво и котелок, но кто-то неслышно

подкравшись сзади, наступил на лямку.

– Интересный какой у тебя мешок, Мрита. Дай взгляну.

Ехидный, с наглыми чёрными глазищами, джейран, не понравился Мрите с самого начала,

но как себя с ним вести она ещё не знала. Пока олениха в растерянности хлопала глазами,

Аард ловко подхватил мешок, распустил стягивающую горловину тесьму и вывалил

содержимое себе под ноги.

– Рогатый, зачем шмотки чужие по земле валять? – окликнул его Каррах.

– Взгляни. – Аард бросил рыси мешок.

Каррах поймал мешок, повертел в руках, заметил чёрную нашивку на лямке и нахмурился.

– От же... Фарха-ад!

Рядом с Мритой возникла суровая и настороженная Хаар.

– Из Ратпмара идёшь, значит? – Ягморт уже вертел в руках секиру Мриты, – Сталь

ратпмарская. Гляди, Фархад.

Волк протянул оружие гепарду.

– Не самая лучшая, но это она. – согласился гепард, и броском вогнал секиру в берег.

Затем он обернулся к Мрите.

– Тебя спросили, из Ратпмара идёшь?! – повысил он голос, – Одна?

– Одна... – сердце Мриты ушло в пятки.

– Это откуда? – перебил гепарда волк. Отобрав у Карраха мешок, он сунул его оленихе под

нос, – Только не врать, хуже будет.

– Я из Ратпмара иду, это правда! – страх придал Мрите если не храбрости, то нахальства, -

Что ты скалишься, Аард! Меня чуть Гутлах не угнали! А мешок этот я у рябых псов украла,

когда они на реке Гунар рыбачили... И секиру...

– Чего-чего?! – подпрыгнул джейран.

– Какие рябые псы?! – подпрыгнул вслед за ним каракал.

– Хватит галдеть! Сколько их было? Как давно ты их видела? – спросил Ягморт.

– Восемь. Дней десять, вроде...

– И молчала ведь, ворона ушастая!

– Я не знала...

– Хорошее дело! Не знала! А может у нас десяток ликаонов на хвосте.

– Ну что ты раскудахтался, Ритар! Ликаоны в Форне, это ж невидаль, ага. – сердито

посмотрел на каракала Каррах, – Да они всё время здесь охотятся, когда зима им на плато

брюхо подводит.

– А вдруг она подсыл собачий...

– Сам ты подсыл собачий! На, понюхай.– рысь швырнула мешок Ритару, – Псиной несёт или

оленями?

– Нашивка! – не сдавался Ритар.