Текст книги "Время Крылатых(СИ)"

Автор книги: Вороницкий Ярослав

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

груди стрелу.

– Волчара, твой!

Крупный тёмный пёс в толстых кожаных доспехах, визгливо расхохотался и попытался

достать волка коротким копьём. Топор Ягморта перерубил копьё, вдребезги разбил круглый

щит, отсёк ликаону левую руку, проломил бронзовый нагрудник доспехов.

– Рох, двое!

Здоровый, бело-рыжий, в чешуйчатом панцире рябой, вывернулся из-за груды валунов, и

барс шагнул ему навстречу.

Ощущение оказалось знакомым, – точь-в-точь, как будто он лирга свежевал. И толстый

кожаный наплечник не оказался для меча помехой. Ликаон полетел барсу под ноги.

Неожиданный удар в бок сбил Рохома с ног. Топор не замеченного им рябого выбил

щербину в камне прямо над его плечом, и взлетел для нового удара.

Земля под спиной Рохома дрогнула.

Затем, глубоко просела.

Затем вросшие в землю серые гранитные валуны вдруг ожили и поползли в стороны.

Спиной ощутил Рохом как из самого сердца Серого холма рвётся грозный утробный рокот.

Глыба справа вдруг поднялась на дыбы, осыпав барса песком, и провернулась, перемолов в

кровавую кашу убитого им пса. В то же мгновение, Рохом ощутил под собой пустоту и

понял, что летит вниз. Прямиком в разверзшуюся у подножия холма бездну.

И упал бы. Но над осыпающимся краем ямы, в которую гурьбой валились и враги, и

соратники, появилась оскаленная морда Ягморта. Его челюсти сомкнулись на плече барса, и

Рохому показалось, что плечо его затягивает в жернова мельницы.

Затрещала кольчуга.

Скосив глаза, Рохом заметил рябого, занёсшего топор над спиной Ягморта.

Ударить рябой не успел. Стрела клюнула его в грудь, отбросив далеко от края ямы.

Вылетевший из рук ликаона топор, попал Ягморту в спину. Волк дёрнулся, и стиснул

челюсти так, что Рохом завыл.

Перед глазами барса пронеслась очень неприятная картина: он без руки падает в яму.

Падать Рохому очень не хотелось. Он не мог посмотреть вниз, и был рад этому, поскольку на

дне ямы, судя по непрерывному влажному хрусту и крикам тех, кто там оказался, творилось

что-то невообразимое

– Фыфжафыфе фже фефя!!! – рявкнул Ягморт и в глаза Рохому обильно брызнула слюна. -

Фафаафд!!!

– Иду, волчара!

Сильная рука ухватила барса за ремень доспехов.

– Цел?

Рохом не ответил. Под ним, в яме что-то громко хлюпнуло, вновь задрожала земля.

– Давай же...

Его настойчиво тянули вверх. Перед глазами промелькнули густо забрызганные кровью

стены глубокой воронки и что-то чёрное ворочающееся на её дне.

– Жуть какая! Ты видел?! – джейран захлебнулся не то от восторга, не то от страха.

Ягморт оттащил барса от ямы, выплюнул застрявшее в зубах железное кольцо и разразился

бранью. Рохом медленно выпрямился и с радостью обнаружил, что меч он не выпустил.

– Перк! – Рохом не узнал своего голоса, – Перк, ты жив?

– Да жив я... – отозвался гризли.

– Короед! Снарт!

– В яме. – мрачно ответил джейран, – И Латра тоже.

Барс осторожно заглянул в воронку. В ноздри ударил запах сырой земли, парного мяса и

чего-то незнакомого, страшного.

– ... она кровью захлебнулась, волчара. А что я мог сделать. Стрела чуть выше сердца легла.

– Унгал... Раньше на юге водились, да вымерли вроде. Давно не слыхали про напасть эту. Не

перебивай, Хаар! Говорят, осенью перед спячкой они особенно злые. Если потревожить

такого... Ну что тебе?!

Росомаха настойчиво тянула медведя за рукав, указывая в сторону мелового холма.

– Бочки! – вспомнил барс, – Перк, живо за бочками! Спалим тварь!

Гризли с недовольной мордой обернулся к Рохому, важно указал палицей на долину, но

возразить не успел.

Серый холм, будто изнутри долбанули молотом.

Плоская вершина пошла трещинами, подножие холма вздыбилось, выворачивая валуны и

кустарник. Земля затряслась, в глубине холма заклокотало, загудело.

Гранитная макушка холма с треском лопнула, брызнув острым щебнем.

– Валите от воронки! – долетел сквозь гул крик Ягморта, – Рох!!

Земля у подножия Серого холма провалилась, обнажив рваную чёрную дыру в его каменном

теле.

Из дыры под холмом выползло... такое...

***

– Быть этого не может! – от неожиданности Мрита остановилась и спускавшемуся с пригорка

Айну пришлось отпрыгнуть в сторону, чтобы не сбить её с ног.

– Я тоже не поверил, – продолжал шакал, – но именно так и сказал Бахор. Плот этот рябые в

Рачьей заводи прячут. А ещё рысь на плоту держат на цепи, да лупят почём зря. Я сразу про

Карраха подумал...

– Убили Карраха. – перебила Оррия Мрита, – Хаар сказала...

– Да мне плевать, Каррах это или кто другой! – вышел из себя шакал, – Хаар сказала. Да Хаар

вообще без языка! Плот. – продолжал он, – На плоту можно сплавиться до Красных Столбов.

Оттуда до Хортагского предгорья мне идти меньше суток. А вам, до Хортага и вовсе дней

пять, если не спешить.

– Через перевал Хоргиса мы попадём в Хортаг быстрее. – встрял в разговор Айн.

– Ты знаешь, что через десять дней перевал завалит снегом, как раз мне по макушку? Это вы

быстрее попадёте в Хортаг! А я там быстрее сдохну! – рассердился Оррий.

– А если плот охраняют? – спросила олениха.

– А для чего я вас позвал? – удивился шакал, – Вы же воины из Хортага, вы и... Чего встали?

– Ты совсем дурак, Оррий? – гривистый волк отвесил шакалу крепкий щелчок по носу.

– Ты хоть знаешь, сколько их там? – зашипела на него Мрита.

– Бахор сказал...

– Бахор сказал, Бахор сказал! – передразнил его Айн, – Бахор твой в Хольнуме пузо греет!

– ... плот сторожит один рябой. – не слушая Айна, сдержанно закончил шакал, – С одним

рябым вы справитесь?

Гривистый волк смерил Оррия взглядом и вынул из ножен длинный кривой меч.

Шакал хитро ухмыльнулся и указал на темневшую вдалеке, густо заросшую кустарником

низину.

Шли долго. Стороной миновали Серый холм, лес и вышли к берегу реки.

"Сама напросилась. Сама". – твердила себе Мрита. Она несколько раз глубоко вздохнула,

стараясь успокоиться.

– Айн. – шёпотом окликнула она гривистого волка.

– А, иди ты! – махнул рукой тот, – Без тебя справлюсь.

Олениха облегчённо перевела дух. Меряться силами даже с одним ликаоном желания у неё

не было.

Подобрались к заросшей ивой низине.

– Сиди тут. – шепнул ей шакал, – Я спущусь к берегу, посмотрю там ли плот.

Оставшись одна, Мрита присела на торчавший из земли корень, положила секиру на колени

и насторожила уши. Слева прострекотала потревоженная Айном сорока. Сухо хрустнула

ветка под его ступнёй. Ветер дул со стороны реки. Мрита уловила дым костра. Олениха

принюхалась тщательней и вздрогнула. В дыму она ясно различила запах пропитавший ту

самую палатку, в которой она так удачно добыла оружие.

Слева мелькнула рыжая шкура Айна.

"Совсем не прячется". – возмутилась Мрита и выпрямилась во весь рост, что бы проследить

за гривистым волком.

Рослый, с рыжими подпалинами на плечах и шее ликаон обернулся к ней и рассыпал от

неожиданности охапку хвороста. Заметив у Мриты секиру, рябой шумно раздул ноздри и

оскалился. Рука его метнулась к висящему на поясе длинному ножу.

За его правым плечом сверкнул язык серебряного пламени. Он прожёг тело ликаона от

ключицы до грудины. Пёс удивлённо распахнул пасть, вместо крика выдал густой багрово-

чёрный фонтан крови, вскинул руки пытаясь удержать распадающееся надвое тело, и

повалился к ногам Мриты.

– И вправду один.

Айн как ни в чём ни бывало, оттирал от крови клинок пучком сухой травы.

– Напугалась?

Мрита осознала, что испугаться живого ликаона она не успела, а мёртвого...

Кровь из рассеченного тела рябого растекалась, пропитывая песок, как из прохудившегося

бочонка. Гривистый волк брезгливо кривясь обыскал тело, снял с него пояс с ножнами.

– Пойдём на плот посмотрим. – позвал он Мриту.

Олениха с трудом оторвала взгляд от мёртвого рябого и огромного бурого пятна вокруг него,

и поспешила за Айном.

– Каррах! – радостно пискнула Мрита, когда они спустились к реке, – Живой...

Рысь сидел у левого края плота, на цепи пристёгнутой к толстому кожаному ошейнику.

Другой конец цепи удерживал железный клин, вбитый в бревно. Одежды на рыси не было.

Грязный всклоченный мех слипся на боках и загривке в тёмные уродливые сосульки. На

запястья накручено пропитанное кровью тряпьё.

– Живой? – Мрита опустилась на колени и осторожно заглянула рыси в глаза. Каррах ниже

опустил морду и едва заметно повёл ухом.

– Рук нет. А язык у него цел? – Айн бесцеремонно ухватил рысь за щёки и попытался разжать

челюсти. Каррах щёлкнул зубами, отвернулся и недовольно заворчал:

– Может, в лагере на меня налюбуетесь? Или рябых дождёмся? Тут парочка ходит

поблизости.

– Парочка? – встревожилась Мрита.

– Одного мы видели. – ответил Айн, – Остальными Ягморт обещал заняться. Так что...

Гривистый волк разрезал ошейник и отшвырнул в сторону цепь.

– ... некого ждать. Потому, плот мы заберём.

– Правую нашёл, Каррах! – крикнул шакал и показал рыси его отрубленную кисть.

– За борт её. – фыркнул Каррах отворачиваясь, – И меня следом...

– Ага, сейчас. – оскалился Айн, – Ягморту ты нужнее чем рыбам. Чего они выведать хотели?

– Ничего. – скривился Каррах, – Развлекались просто.

– Идти сможешь?

– Ноги мне оставили, сам видишь.

– Вот и ладно. – Айн обернулся к шакалу, – Тащите его в лагерь, а я плот в Слепой рукав

отведу. Знаешь где?

– Знаю. – подумав ответил шакал, – Сладишь один?

– Отчего нет... – пожал плечами гривистый волк и взял шест.

Тяжёлый глухой удар качнул плот, по воде прокатилась мелкая рябь.

– Бочка. – насторожился шакал, – Маленькая...

***

– Волчара глянь, мокрица!

– Вали оттуда, недоумок рогатый!

Больше всего тварь походила на древнее кремневое долото, найденное однажды Рохомом в

горах,– каменная капля в острых гранях и сколах, что так удобно ложилась в ладонь.

Стрела Аарда лязгнула о гранёный бок твари и раскололась. Унгал моментально развернулся

к джейрану. Величиной он был с хорошую лодку. Оживший камень, подвижный, как крыса.

Страшнее всего было его безмолвие. Ни рёва, ни стона, ни рыка.

Попавшийся на пути валун, обхвата в полтора, унгал вдавил в мёрзлую землю как жёлудь, и

стремительно потёк к Аарду.

Вторая стрела со звоном отлетела от каменного хребта.

– Куда его бить, волчара?!

"Куда бить?" – эхом пронеслось в голове Рохома. Ни глаз, ни пасти. Живая глыба с тем же

устрашающим молчанием повернулась на блеск его меча, но на пути у неё встал Ягморт.

Волк обрушил на хребет твари такой удар, что из-под топора полетели искры. Пять широких

пластин, похожих на тщательно подогнанные друг к другу бурые гранитные плиты поползли

в стороны, обнажая чёрную полость, усеянную множеством острых кривых зубов.

И тут на каменный хребет унгала с обречённым воем сверзилась Хаар.

Повиснув на лобовой пластине, росомаха не дала ей сомкнуться. В тот же миг в

образовавшуюся щель влетела выпущенная джейраном стрела.

Унгал попятился.

Ягморт шагнул вперёд.

Если бы под топор Ягморта попал ликаон, его бы развалило от макушки до хвоста. Унгал же

и не вздрогнул, хотя на его левом боку треснула и просела одна из пластин. Второй удар

пришёлся вскользь, волк потерял равновесие и покатился к реке. Прямо под ноги пыхтящего

от долгого бега гризли.

– Бочки... – прохрипел тот, опираясь на палицу, – В нору бросил...

Ягморт не стал слушать. Властно рыкнув, волк указал на берег, по которому гремя костяною

бронёй елозил разъярённый унгал.

– Давай! – донёсся откуда-то крик Рохома.

Камень размером с медвежью голову хрястнул о хребет унгала, доломав треснувшую

пластину.

– Бей!!! – заорал Ягморт медведю.

Вместо этого Перк зачем-то сунул палицу между раздавшейся костяной бронёй.

Это было последнее, что сделал гризли в этом бою. Чем ответил унгал, Рохом не разглядел,

но медведь воробышком пролетел через пустошь и врезался в валун, на котором стоял барс.

Понимая, что Перк скорее всего мёртв, Рохом стиснув зубы бросился на тварь. Его меч лишь

процарапал глубокую борозду в её панцире. Гадина сжалась, сделалась вдвое короче и Рохом

всем телом ощутил, как загудели под панцирем мышцы унгала.

– Аард, беги! – едва успел крикнуть барс джейрану.

И тут унгал прыгнул!

Одним броском он покрыл расстояние в пятнадцать шагов, едва не сшиб в реку джейрана и

расколол попавшийся на пути валун.

– Хаар, ты как там?!

Росомаха рыкнула в ответ и снова ударила тварь ножом.

Очередная стрела отскочила от панциря и ушла в берег, но следующая угодила точно

промеж широких передних пластин. Гадина дёрнулась, подалась назад...

То, что случилось потом, долго приходило к Рохому в ночных кошмарах. Унгал выплеснул

из своей трубчатой пасти все, что перед этим успел убить и сожрать. На двадцать шагов

берег залил зловонный поток полупереваренной крови, обрывков плоти, шкур и тряпья.

– Бей его, рогатый! Бей, он уже потрохами блюёт!

Гулко ахнула бочка.

Огненный плевок прочертил небо над Серым холмом и упал на берег. С грозным гулом

занялся сухой кустарник.

На унгала, правда, это яркое событие впечатления не произвело. Урод шустро развернулся и

вместе с росомахой, клещом висящей на его панцире, метнулся обратно под холм.

– Хаар, брось его! Брось!

– Ушёл!

Первым в яму спрыгнул Ягморт. Рохом последовал за ним. Оставлять одного только что

спасшего его волка он не собирался. Последнее, что успел заметить барс, это бронированный

хребет унгала растворяющийся в зловонной тьме норы.

– Хаар!

Никакого ответа.

– Аард, факел!

– Несу, волчара! – Аард уже стоял рядом. Он протянул волку зажженный факел.

Волк сделал несколько шагов, внезапно остановился и Рохом наткнулся на его широкую

обтянутую кольчугой спину.

– Что там со второй бочкой? – спросил он, – Перк не...

Больше Рохом ничего не услышал. Потому что оглох.

Тугая жаркая волна одним махом вдавила его в пропитанную кровью вязкую землю и

вышибла дух. В небе над холмом устрашающе вспучилась багрово-чёрная туча, густо

посыпались комья земли, камни, тяжёлыми вязкими струями пролился огненный дождь.

Разъярённый унгал с висящей на нём росомахой пробкой вылетел из чадящей едким дымом

норы.

И опустилась тьма.

11.

Агосара.

Тьма древнее света.

Тьма помнит. Тьма знает.

Тьма рядом.

Тьма ждет.

Впервые Тьма посмотрела на него из глаз Дойры. Тьма, зоркая и грозная, следила за ним

даже тогда, когда горалиха улыбалась. Отец и мать не любили Дойру.

"Смотреть ей в глаза, всё равно что заглядывать в Карву" – сказал Росс незадолго до

своего последнего похода в Хортаг. Что такое Карва, Рохом тогда не спросил. Побоялся.

Росс неохотно отвечал на такие вопросы и порой сердился, когда их ему задавали.

Среди шума, что накатывал волнами, как прибой, Рохом научился различать

отдельные голоса, затем слова. Однако прежде чем их смысл доходил до него, очередная

волна смывала слова из памяти, будто знаки на песке:

– ... есть чем перевязать? Подержи так...

– ... очнулся вроде...

Рохом через силу приоткрыл левый глаз. Правый, замазанный кровью, открываться не хотел.

Заботливая рука положила ему на темя что-то холодное и влажное.

– Еле откопала тебя, пятнистый?

Голос был незнакомый, и когда Рохом приподнялся, что бы посмотреть на говорившего,

волна отбросила его обратно во тьму.

Дойра редко говорила, больше слушала их с Перком болтовню о горах и об охоте. О

себе горалиха не рассказывала вообще, а если подвыпивший Перк наседал с расспросами,

говорила о своём погибшем на войне муже. Как его звали?..

– Эй, пятнистый, ты куда? – Крепкая шершавая ладонь потёрла его нос. – Я что, зря в

унгальем дерьме копалась? Давай, живи!

Ответить он не смог, пасть была забита песком. Рохом страдальчески замычал.

– Чего? – перед уцелевшим глазом возникла физиономия пятнистой гиены, – Чего сказал?

Барс потянулся к висящей у гиены на ремне фляге. Прополоскав пасть, он долго

отплёвывался от песка.

– Гадость... – простонал Рохом, едва ворочая опухшим языком, а затем его вырвало.

Якра, так звали гиену, помогла Рохому освободиться от доспехов, и вызвалась

принести воды, но барс захотел идти сам. Придерживаясь за плечо Якры, он спустился к

реке, и замер.

Изрубленный унгал лежал у самой воды и его чёрная кровь медленно пропитывала песок.

– Что встал, Рох? – тихо спросила его Якра, – Идём. Больше он никого не тронет.

Увязая в мокром песке барс доковылял до воды, оступился, упал на четвереньки.

– Хорош. – буркнул он, разглядев в воде собственное отражение.

Умываясь он обнаружил болезненную кровоточащую ссадины над левым глазом и на

темени.

– Шлем спас. – утешила его гиена, – А то бы...

– Аарда нашли? – перебил её Рохом, – Он со мной был, в яме, когда...

– Джейрана, что ли? А чего его искать. Он сам выкопался. Помяло чуток. Вон он, возле

медведя.

– Перк?!

– Сиди ровно! – прикрикнула на него гиена, вновь прикладывая к темени Рохома холодную

примочку, – Цел медведь твой. Ты где была, Ракана?

– На опушке. Собирала жареных зайцев, как грибы. – подошедшая к ним молодая пума в

перемазанном сажей тёмно-зелёном салакаше и старой рысьей хурке, показала гиене плотно

набитый мешок.

– Это правильно. – гиена облизнулась и строго посмотрела на Рохома.

– Сиди здесь.

Но Рохому, не смотря на дурноту, не сиделось.

Подождав, пока гиена с пумой отойдут подальше, он встал и, волоча ноги, побрёл к Серому

холму, на склоне которого неподвижно лежал Перк.

Гризли был без доспехов и салакаша, в перемазанной кровью и грязью нижней рубахе.

Голова его была замотана тёмно-зелёной тряпкой.

– Перк, ты ещё жив?

Гризли что-то пробурчал, приподнял голову, и кровь из-под тряпки полилась сильнее.

– Лежи! – прикрикнула на него крутившаяся поблизости пума, – Сейчас Якра тебя перевяжет.

Якра! Якра!

– Чего орёшь? – откликнулась гиена, – Медведь большой – крови много. Потерпит. Где

Урнала?

– Там. – указала пума, – Весело тут у вас. И чего мы сразу не пришли, когда в первый раз

бахнуло? А что это было?

– Не знаю. – неохотно проворчал Перк, – Оррий найдётся – расскажет. Это он дряни в бочку

наболтал. Смотри-ка, половина леса сгорела.

– Дряни? Полную бочку? – пума зажмурилась, – Я думала, хуже Якры бурн никто варить не

умеет.

– Смейся хвостатая, да. – фыркнула гиена, – Ты волка смотрела?

– Худо волку. Нутро отшибло, кровью харкает. Кто другой давно бы помер. Крепкие они,

северяне.

– Так беги к нему, ворона бурая!

– Урнала с ним. Они вроде как знакомы.

"Ягморт!" – вспомнил Рохом.

Не обращая внимания на гневные окрики Якры, Рохом вновь поднялся на ноги. Ягморт

лежал всего в пятнадцати шагах от него, прислонившись к небольшому валуну. Волк был

раздет до пояса. Топор лежал у него на коленях, а рядом, у камня валялись шлем, кольчуга,

салакаш. Светло-серый мех на груди и животе Ягморта был забрызган кровью.

– Не трогал бы ты его пока.

Тяжёлая рука легла Рохому на плечо. Снежная коза в белом шерстяном салакаше и белой

вязаной хурке с медной руной Агоса на правом плече, была на голову выше барса. Чёрные

глаза козы смотрели строго.

– Подойди, Рох. – прохрипел Ягморт, – Пусти его, Урнала.

– Не долго. – предупредила коза.

В широкой волчьей груди что-то сипело и клокотало при каждом вдохе, рвалось наружу с

кашлем и кровавыми пузырями из ноздрей и пасти.

Рохом протянул ладонь и коснулся его горячего носа. Волк оттолкнул руку барса.

– Отлежусь... – прохрипел он, – И отведу вас в Хортаг. Бывало хуже...

– Ты убил унгала? Один?

Волк ответил не сразу. Было видно, что даже дыхание даётся ему с трудом.

– Когда... бахнула бочка Оррия... – Ягморт сплюнул на песок густой кровяной сгусток и

медленно с хрипом вздохнул, – Унгал вышиб меня из ямы... да так, что... до самого обрыва

летел... Если б не Хаар... пировал бы в Хорте... с отцом.

Ягморт замолчал и некоторое время сидел не двигаясь, прижав кулак к груди.

– Тебя... землёй завалило. Аарда... и вовсе бы размазало... повезло.

Отдышавшись волк продолжил.

– Хаар гадину удачно порезала. То ли жилу рассекла, то ли...

Ягморт выхаркал на песок ещё одну алую кляксу.

– Я... хорошо топор не выронил. – он коснулся лежащего у него поперёк коленей оружия,

лезвие и обух которого были густо заляпаны чёрным, – Когда Хаар свалилась с унгала, я его

добил.

Волк протянул барсу руку.

– Помоги встать.

Тяжело опираясь на плечо Рохома, Ягморт со стоном выпрямился. К ним тут же подскочили

полуголый, перемазанный глиной Аард и взъерошенная росомаха

– Ты цела? – удивился барс.

Росомаха показала Рохому разбитый локоть и здоровенную шишку на темени, затем

вспомнив что-то важное, заковыляла к Серому холму.

– Куда ты?

– Ишь, поскакала... – заметил Аард, – Тащит что-то.

Приковыляв обратно, росомаха бросила Ягморту к ногам потёртый кожаный мешок с

грязной белой нашивкой на лямке и вопросительно посмотрела на волка.

– Это Айна мешок, волчара? – заинтересовался джейран.

Ягморт не ответил.

Распустив стягивающую горловину тесьму, волк сунул нос в мешок, затем вынул два

плотных холщовых свёртка, флягу, деревянный короб и пару тёплых чукашей на заячьем

меху.

Чукаши тут же ухватила Хаар. В свёртках оказалась одежда: вязаный салакаш и кожаная

хурка. В коробе – с десяток рыболовных крючков и два поплавка из крашеного гусиного

пера.

Джейран откупорил флягу, понюхал...

– Вода.

Ягморт отобрал у него флягу, повертел в руках и осторожно вылил воду на землю.

Что-то тяжёлое упало к его ногам.

Ягморт медленно, держась за раненый бок, наклонился и подобрал выпавший из фляги

продолговатый чёрный предмет, величиной с большой палец.

– Что это?

Волк с любопытством вертел находку в руках. Короткий восьмигранный слиток чёрного

металла был холоден, будто год пролежал на дне колодца.

– Что это?

Ягморт вынул нож. Острое закалённое лезвие с трудом сняло матовую чёрную окалину,

обнажив серую, похожую на полированный гранит поверхность. Обнажив лишь на

мгновение. На свободной от окалины поверхности заиграла окисная плёнка.

– Что это такое?

– Можно?

Тяжёлый слиток был обжигающе холоден. Рохом изо всех сил стиснул его в кулаке, но так и

не смог согреть. Очень скоро ладонь начала неметь.

– Они тебе это несли, волчара?

Ягморт пристально посмотрел на джейрана.

– Ты помнишь Курнуба? – спросил волк.

– Конечно. – фыркнул Аард, – он живёт где-то на плато Орфа. Или жил... А что?

Волк убрал странный слиток в рукавицу и спрятал её в свой мешок.

– Если подобная вещь появилась в Хортаге, это означает, что принёс её Курнуб. А в

последнее время, мой брат...

Ягморт усмехнулся и яростно потёр шею, будто она затекла.

– Я хочу чтобы всё то, что находит Курнуб, у Курнуба и оставалось.

– Кто такой этот Курнуб?

Ягморт не ответил.

Аард поймал Рохома за рукав.

– Идём.

– Куда?

– Поможешь.

Джейран привёл его к мёртвому унгалу. Простучав рукоятью ятагана костяные пластины,

покрывавшие тушу, Аард попытался оторвать одну из них.

Рохом сжал правую кисть в кулак. Болезненное покалывание, охватившее руку до локтя,

постепенно отпускало.

– Откуда... – он запнулся, пытаясь подобрать слово – это?

– Известно, откуда, – джейран оставил безуспешную попытку оторвать пластину и вновь

взялся за ятаган, – с плато Орфа. Ловцы много чего интересного там находят.

– Зачем?

– На обмен. Вон, Хангар Чёрный, брат волчары, за иную диковину может и меч подарить. Во

гадость, а?

Последнее относилось к унгалу и его неподдающейся броне.

– Если про Ловцов хочешь узнать, то тебе к Карраху. Он тоже на плато промышлял, правда,

глубоко не лез.

– Глубоко?

– Ну, в колодцы, Рох.

– В колодцы?

Джейран сочувственно склонил голову и внимательно всмотрелся в барса.

– А хорошо тебя шмякнуло. Голова кружится?

– Ракана, полюбуйся! – подала голос снежная коза, – Я-то гадаю, чем завоняло, а это рогулька

наша урода пластает! Рох, дай ему в лоб!

– Аард, ты же потом в котелок этими руками полезешь! – возмутилась пума.

Рохом схватил джейрана за руку и потащил прочь от туши.

– Вот пакость. – ворчал Аард далеко обходя рычащую на него росомаху, – И взять с гадины

нечего.

– А чего ты хотел? Мяса? – усмехнулся барс, – Ты ж мясо не ешь.

Рохом остановился. Навалилась слабость и к горлу опять подкатила тошнота.

– Какая броня! Стрела в упор не берёт. – продолжал восхищаться унгалом джейран, – Щит бы

сделал. Ты чего, Рох?

– Ничего. Ты Мриту давно видел?

– Да они с Айном и шакалом в лагере остались, вроде. А что?

***

Пожар дополз до сырой заболоченной низины и почти угас, но дым...

– Говорил, осторожно с бочками. – злился шакал, отчаянно чихая и растирая кулаком

слезящиеся глаза.

– Где ты этому колдовству научился? – перебила его Мрита.

– В усаре. Сунаф наш любил почудить. Вечно у него, то бахнет, то завоняет чего, хоть из

крепости беги. Бочки, это ещё ничего, это просто...

– Научишь?

Шакал подозрительно покосился на Мриту.

– Не-а! – отрезал он, – Мне такого не простят.

– Кто не простит? – заинтересовался Каррах, – Ловцы, поди?

– А крысоедам из Рамира это вообще ни к чему. – поняв, что сболтнул лишнее, досадливо

фыркнул шакал. Мрита яростно пихнула Оррия в бок. Тот поперхнулся и замолчал.

– Твоё счастье, что мы не в крепости!

– А то бы что?

– А то бы связал да отвёл к Калеху. Посмотрел бы чего стоит твоё колдовство.

– Вязалки коротковаты.

– Хватит! – не выдержала Мрита, встряхнула Оррия за загривок и отпихнула плечом Карраха

собравшегося ухватить шакала зубами.

– А чего он? – огрызнулся Оррий, – Рамиром грозится ещё! Куда ни заявятся, после дерьма

тараканьего не найдёшь! Вон как до Мигроса усары богато жили...

– Это ты-то богато жил? – перебил его Каррах.

– Я! – лязгнул зубами шакал, – Мой отец самого Коммала кормил. Он голорукий! Не то, что

ваши зачуханные кашевары в Рамире...

– Голорукий? – удивилась Мрита.

– Лучшим поварам в усаре вытравливали шерсть на руках. Великого сунафа кормить это не

наёмникам стряпать. Великий сунаф хлеб с волоснёй жрать не станет.

– Чего ж сбежал? – хмыкнул рысь.

Шакал фыркнул, и гордо задрав нос, прибавил шаг.

Рощу огонь не тронул. Старая протоптанная лиргами тропа свернула в знакомую Мрите

кроличью балку. Сгоревший лес и затянутая едким дымом низина остались позади.

– Айн уже далеко, наверное. – Мриту уже начало раздражать злобное молчание Оррия.

– Конечно. Зачем ему в логово унгала лезть. – фыркнул шакал, – Я бы точно удрал. А ты,

Каррах?

Рысь не ответил.

Каррах шёл сам. Лишь однажды, когда спускались к реке, Мрита попыталась поддержать его

за плечи. Рысь так на неё посмотрел, что олениха убрала руки и больше помощь не

предлагала.

Лагерь был пуст. Оррий с Каррахом, не глядя друг на друга, терпеливо дождались, пока

олениха разберёт и спрячет навес, забросает дёрном кострище.

– Неси. – Мрита сунула шакалу скатку с двумя плащами и пустой котелок. – К Серому холму

напрямик пойдём?

– Лучше через меловой холм. – ответил Каррах, – Если чего, легче смыться.

В промоине они наткнулись на мёртвого рябого.

Рысь пинком перевернул тело на спину. Крупный пожилой ликаон в кожаных доспехах,

потрепанных сапогах и боевых рукавицах. Неподалёку валялась окованная железом дубина.

Оскаленная пасть рябого была забита глиной. Из правой глазницы торчала надломленная

стрела с чёрным оперением.

– Аард своё дело знает. – проворчал Каррах, нагнулся было обыскать труп, но вспомнив про

руки озлился и рыкнул на Оррия.

– Чего встал? Обшарь мертвяка, может он с довеском каким.

Кроме старого сточенного ножа и медного колечка шакал ничего не нашёл. Нож Оррий

оставил себе, а кольцо протянул Мрите, но та зашвырнула его далеко в кусты.

– И сапоги у него дрянь, и пожрать не припас. – рассуждал Оррий, едва поспевая за Мритой, -

Значит где-то тайник с добром оставили.

– Или поиздержались до обносков, пока разбойничали. – предположил рысь, – Гляди-ка.

Мрита замерла. У её ног из земли торчала стрела.

– Вон ещё две. – заметила она, – Ох, надеюсь наши все живы. А если там рябые?

Олениха расчехлила секиру.

– Зубами грызть буду, пока не сдохну! – ворчал Каррах.

– После унгала и бочек... – Оррий с сомнением покачал головой, – Чую худо пришлось, и

рябым и нашим. Шевелитесь уже!

На пригорок, из-за которого валил чёрный дым, побросав барахло, взлетели как на крыльях:

Мрита с секирой, Оррий с камнем, готовые продать свои жизни как можно дороже. Сильно

отставший Каррах отчаянно бранился где-то внизу, но олениха и шакал его не слышали.

– Вот же хвост поносный! – вырвалось у Оррия, когда он увидел развороченную,

потемневшую от копоти макушку Серого холма.

– Это ты кому сказал?

Из-за валуна вышла мощная, белая как сугроб, снежная коза с короткой тяжёлой глефой в

руках.

– Рохом! – заметив барса облегчённо вздохнула Мрита, пряча оружие, и медленно на

непослушных ногах, спускаясь к Серому холму, – Аард... Ягморт...

Но Рохом смотрел не на неё.

– Каррах. – выдавил он, – Ты...

Рысь неуклюже, боком съехал с обрыва, сделал несколько шагов и протянул Рохому

замотанные бурым от крови тряпьём обрубки.

– Всё, что осталось от Карраха... – проворчал он и без сил повалился барсу под ноги.

Мрита неприкаянно бродила по развороченному унгалом берегу.

"Сейчас". – думала олениха, – "Нужно рассказать Ягморту о родстве с Аресом сейчас. Отряд

из Хортага перебили, Фархад сбежал, наших четверо полегло, Каррах калека. Не отправит же

он меня назад, когда..."

– Что ты топчешься? – внезапно обратил на неё внимание Ягморт.

– Арес – это мой брат. – тихо произнесла Мрита.

Ягморт, как ей показалось, не удивился, лишь пожал плечами.

– Вы, олени, все будто на одну морду, так почему бы и нет. Сразу чего не сказала? А, да...

Фархад...

Помолчав, волк продолжил.

– Я хорошо помню Ареса. Надеюсь, он ещё жив?

Мрита кивнула.

– Позволь мне идти с вами в Хортаг. – выдавила она, – Арес тебя не подвёл. Не подведу и я.

Волк смерил её взглядом.

– А куда тебя девать. Не ралхам же на шкуру. Сперва хотел с Каррахом в Агосаре оставить...

– он ощупал бок и оскалился, – Сама напросилась, потом не хнычь.

– Я не буду. – от волнения у Мриты вздыбился мех на загривке, – Правда.

Вынырнувший откуда-то Аард подмигнул ей и, дождавшись пока Ягморт отвернётся,

протянул увесистый свёрток.

– На. Пригодится. Смотри, Хаар с Раканой не показывай, отберут. Не разворачивай здесь! -

зашипел он, воровато озираясь, – Отойди вон, в низину. Заодно на унгала полюбуешься.

Унгалом Мрита "любовалась" недолго и издалека. Убедившись, что на неё не смотрят,

олениха с любопытством развернула подарок Аарда и тихо ахнула. Прикоснувшись, Мрита

уже не хотела выпускать из рук ледяное звенящее кольчужное полотно. Кольчуга была

длинной, до середины бёдер, собранная из паяных круглых воронёных колец. Кроме

кольчуги в свёртке был толстый кожаный салакаш, тяжёлый кожаный со стальными

пластинами шлем с подшлемником из волчьего меха и тёплая вязаная хурка. Услышав

приближающиеся шаги, олениха быстро сгребла добро в свой мешок.

На краю обрыва появился Оррий. Махнув Мрите рукой, шакал принялся осторожно

спускаться к воде.

– Видала? – хвастливо спросил он, и показал Мрите в руки длинный охотничий нож с

рукоятью из рога косули, – Урнала подарила. Сказала, что если б не мои бочки...

Шакал ухмыльнулся и важно задрал нос.