Текст книги "Время Крылатых(СИ)"

Автор книги: Вороницкий Ярослав

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

Барс покосился на медведя.

– Давай Перк, ты...

– Что, я?

– Заходишь...

– Куда?

– В дупло к могильным зайцам! – потерял терпение Рохом, – На мельницу заходишь, а я за

тобой...

– Ага... – медведь отступил на шаг, – Я что, мельник?

– Ты же децар!

– Децар децом командует а не по мельницам шастает! – убеждённо прошептал гризли, – Так,

что вперёд, я прикрою в случае чего.

Скрипнув от злости зубами, барс приник ухом к влажным холодным доскам. Тихо.

Рохом осторожно налёг на дверь плечом.

– Заперто...

– Уф... – с облегчением выдохнул гризли, – Ушли, значит? И нам пора...

– Куда! – барс крепко, до треска ухватил Перка за ворот салакаша, – Никто никуда не уходил!

Смотри!

У порога, на влажной глине чётко отпечатались следы обутых в чукаши ног.

– Видишь?! Туда зашли, а обратно – никто! – Барс на несколько шагов отступил от двери, -

Там они...

– Рохом, вон то ли дыра, то ли отдушина какая? – медведь таки отважился заглянуть за угол.

В самом основании мельничного сруба, почти скрытое зарослями крапивы, угадывалось

чёрное прямоугольное окно.

– Вижу. – прошептал Рохом, – Точно отдушина. Последи за дверью, я сейчас...

Раздвинув крапиву, Рохом склонился над проёмом, стараясь держаться поближе к стене, и

принюхался.

Сырое дерево, плесень и...

– Давно мельницу бросили. Сгнило всё. Вот в Трольме, уж на что мельница ветхая...

– Перк, заткнись!

Барсу был знаком этот запах с детства.

Ему не раз случалось свежевать добытых к зиме лиргов, выпуская на ослепительно белый

ледник, дымящиеся сизые петли кишок, грифам и воронам на радость.

В затхлом подполе брошенной мельницы, разумеется, лежал не лирг.

– Я сейчас туда не полезу, Перк! Подождём, пока рассветёт.

Гризли заметно повеселел.

– Конечно! Утро вечера... того... сам знаешь.

Ракитник у плотины оказался надёжным укрытием от чужих глаз, но не от мошкары.

– Гнездо у них тут что ли? – ворчал медведь, закрывая рукавом нос.

– Перк, а ты ликаонов раньше видел? – спросил медведя барс.

– Отчего ж? В соседнем деце есть один. Урсагом звать.

– И?

– Чего "и"? Рябой, как рябой! Две руки, две ноги, два уха, нос и хвост! В том месяце ящериц

в Тарне наловил, чеснока накопал, на вертеле зажарил...

У Рохома кто-то пронзительно заскулил в животе, и барс легко ткнул себя пальцами в

подреберье, как он часто делал в долгих охотничьих засадах.

– Перк, заткнись...

– Ты же сам просил про ликаонов...

– Про ликаонов, а не про ящериц!

– А-а. Э... – гризли надолго умолк, – Знаешь, мне нечего больше тебе рассказать про рябых.

Может, конечно я не понимаю чего, но по-моему ликаоны лишь тогда зло, когда их в одном

месте больше трёх собирается.

Рохом фыркнул.

– Такое и про комаров сказать можно! – барс яростно хлопнул себя по носу.

Остаток ночи прошёл в комарином писке и мучительном ожидании неприятностей.

Наконец, небо над рощей начало медленно розоветь.

Перк молча толкнул Рохома в плечо. Барс поднялся на ноги и стараясь как можно меньше

шуметь, направился к мельнице. Замеченная Перком ещё ночью подозрительная дыра и

вправду оказалась отдушиной, причём довольно узкой. Не дойдя пяти шагов, барс

распластался в мокрой траве и с опаской заглянул в неё.

– Темно...

– Вижу. Давай так, – шёпотом предложил гризли, – я шарахну бердышом в дверь и подождём,

что будет!

Крепкая с виду дверь всхлипнула от удара и повисла на одной петле. Перк толкнул её

бердышом, а затем, пнул ногой, доломав окончательно.

За порогом обозначились деревянные ступени.

Гризли с опаской сунул нос за порог, пошевелил ноздрями, отступил за угол и шёпотом

окликнул барса.

– Рохом.

Ему не ответили.

– Рох!

Тишина.

– Чтоб ты сопрел и свалялся! – пожелал Перк барсу и заглянул за угол. Рохома там не было.

Перку стало страшно.

Впрочем, не ему одному. Рохом, само собой не решился ломиться через дверь. Он помнил,

что Бальдир говорил о лучнике. Поэтому, дождавшись пока грохот поверженной двери,

отвлечёт возможных врагов, Рохом бесшумно проскользнул в лаз.

Мягко спрыгнув на хорошо утоптанный земляной пол мельничного погреба, Рохом вновь

достал меч. Серые сумерки, проникавшие в погреб через отдушину, освещали лишь часть

деревянной лестницы без перил, ведущей наверх.

Барс поводил мечом, затем прислушался, различил шаги Перка за стеной. Что-то капнуло

ему на ухо. Рохом передёрнул плечами, брезгливо утёрся рукавом и прокрался к лестнице.

Запах, встревоживший его недавно, стал заметнее. Особенно рядом с лестницей.

Коснувшись ладонью ступеньки, Рохом отдёрнул руку. Тёплая влага мгновенно склеила ему

пальцы. Рохом вытер руку о стену, перешагнул мокрую ступеньку и принялся осторожно

подниматься по лестнице.

Здесь он и наткнулся на первое тело. Вернее, сначала барс обратил внимание на обильно

забрызганные жирными чёрными кляксами серые жернова, а лишь затем увидел его.

Крупный, молодой с виду ликаон лежал в углу, за мельничными жерновами в центре

зловещей чёрной лужи. Брезгливо поморщившись Рохом приподнял его за липкий от крови

салакаш и перевернул навзничь. Живот ликаона был косо вспорот от левого подвздоха до

правого подреберья. Удар был такой силы, что толстый кожаный пояс украшенный медными

бляхами оказался разрублен и валялся рядом. Рохом поднял его из лужи крови и отцепил

длинный боевой нож в коричневых замшевых ножнах.

Спрятав нож под хурку, нагнулся за валявшемся в углу мешком, и тотчас отступил в тёмный

угол. Шаги.

Рохом конечно узнал поступь гризли, но окликать медведя не стал. Не хватало чтобы тот с

перепуга угостил его бердышом.

– Рохом?

– Я. – отозвался барс, – Надо же, учуял!

– У тебя из пасти несёт.

– Свою понюхай. – огрызнулся барс, – тут мертвец.

– Наверху, ещё два тела. Один тот, со шрамом, про которого Бальдир говорил. Другой

видимо лучник. – Нашёл что-нибудь?

– Так... – Рохом поднял мешок, снова склонился над псом, но обыскать его не решился.

Мешок убитого пса был чем-то плотно набит и изрядно залит кровью. Держа его перед

собой, чтобы не испачкаться, Рохом поднялся по лестнице на чердак, откуда доносился голос

Перка.

Мельничный чердак в своё время был перестроен хозяином под просторную жилую комнату

с большим окном, широким дубовым столом и камином, выложенным из хорошо

подогнанных гранитных плит, в дальнем правом углу.

Рохом покосился на засевшую в притолоке длинную стрелу с чёрным оперением.

– Этот хотя бы успел выстрелить. – стоящий у окна Перк указал на мёртвого ликаона возле

камина, и лезвием бердыша отбросил полу его почерневшей от крови хурки, показывая рану

от плеча, до середины груди.

– Да уж... – выдавил Рохом, – Развалило его...

– Ты на этого погляди.

Третьего пса Рохом сразу не разглядел, так как он лежал в тёмном углу, за перевёрнутыми

скамьями. Отодвинув скамью, гризли ногой перевернул тело на спину.

– Угу... – Барс сразу же заметил на левой руке убитого две глубокие синюшные борозды, -

Матёрый. Про него Бальдир говорил.

– В полной темноте и один против четырёх... – пробормотал гризли, – Силён!

– Думаешь, кто-то положил их в одиночку? – Рохом нашёл в себе силы оторвать взгляд от

разрубленной до нижней челюсти головы ликаона, недоверчиво посмотрел на медведя и

вдруг спохватился – Где ликаониха?

Гризли молча указал на окно.

Осторожно выглянув Рохом сразу же заметил торчащие из неглубокой ямы у плотины ноги в

серых, отделанных беличьим мехом чукашах.

Рохом отступил от окна, уже в третий раз за ночь, ощутив прикосновение страха – будто

натянутой верёвкой провели против шерсти. Барс нервно огляделся.

– Перк. – выдавил Рохом, – Что если он ещё здесь?

Гризли напрягся, внимательно всмотрелся в черноту лестничного проема, решительно

вышвырнул в окно мешки с нахапанным добром и полез следом.

– Перк!

– А чтоб его об хряка!!!

Подоконник, на который взобрался гризли и ставень, за который он ухватился, будто

сговорившись, с весёлым хрустом отломились. Тотчас под окном затрещала молодая ель.

– Ёлки тут... -

– Перк! – Рохом уже лез следом, – Перк, подожди!

У барса, получилось лучше. Мягко спрыгнув в траву, рядом с поваленной медведем елью,

Рохом подхватил мешок и припустил за гризли. Он заметил, как Перк на мгновение

задержался у тела ликаонихи а затем побежал дальше. Остановился и Рохом.

Самка лежала опустив руки и голову в канаву с порозовевшей от её крови водой. Из затылка

ликаонихи торчала оплетенная кожей рукоять метательного ножа.

Бросив последний взгляд на мельницу, барс нырнул в овраг и побежал к роще.

До самого посёлка они шли молча. У ворот Перк обернулся к Рохому.

– Только в Рамире, никому ни слова! Я сам поговорю с... с кем полагается.

Из-за угла землянки показался Сварт. Молодой волк уже переоделся. Вместо заляпанного

ряской плаща, и рубахи, на Сварте была серая кожаная куртка отделанная мехом выдры и

коричневые замшевые сакаши, вместо высоких сапог мягкие чукаши на беличьем меху.

– Уже вернулись? – волк уставился на мешки, – Ого! Что там было?

– Бурн и девочки! – отмахнулся медведь, – Скука, в общем. Где Бальдир?

– Отец дома. Он сказал, чтобы я вас дождался и привёл. – Сварт по-прежнему не сводил

взгляда с трофейных мешков, – Так что там было? Вы видели псов?

– Там барахло наше осталось, – гризли указал бердышом на выбитую дверь, – захвати, а?

Волк кивнул и исчез за порогом, а Перк ткнулся носом барсу в ухо:

– Я говорю – ты молчишь! Ушлые волчишки, за ними глаз нужен и ...

Что ещё было нужно, Рохом так и не узнал – вернулся Сварт с их мешками и пледами.

– А вы давно у Мигроса служите?

– Дорогу показывай. – оборвал его Перк.

Бальдир жил на окраине посёлка в домике на сваях, что стоял в заросшей полынью низине.

Они подошли к лестнице и Рохом почуял как уютно тянет из-за приоткрытой двери теплом

очага и жареным мясом. Барс тяжело вздохнул.

Бальдир тоже переоделся в белый льняной салакаш и простую кожаную хурку. Сидя на

корточках перед очагом, волк щурясь от жара снимал ножом мясо с вертела в большую

глиняную миску.

– Живы, хвала Мергену! – улыбнулся он.

– Я чую мясо, Бальдир! – медведь с облегчением сбросил мешки, поставил в угол бердыш, и

в предвкушении потирая ладони, направился к столу. Рохом снял меч, поискал глазами

гвоздь или крюк на стене и не найдя просто поставил его в угол рядом с оружием Перка.

Плеснув на руки воды из стоявшего у порога деревянного ковша и вытираясь полой своего

салакаша, Рохом окинул взглядом волчье жилище. Волчья изба, после жалкой землянки

неведомого Скаги, показалась Рохому покоями какого-нибудь восточного сунафа.

Просторная, с большим очагом из серого и розового камня у северной стены и широким

столом из гладких сосновых досок, посреди комнаты. Левая половина избы была отгорожена

плотной занавесью. Видимо там была спальня.

– Сварт, за стол.

Похлёбка из дикой фасоли и печёная на углях зайчатина были великолепны. Затем Бальдир

принёс большой кувшин холодного яблочного бурна и нацедил всем по кружке.

Ели и пили молча. Рохом видел как нетерпеливо ёрзает на своей скамье Сварт. Молодой волк

то и дело бросал взгляды на Рохома, на Перка, на мешки, сваленные в углу, но начать

разговор о событиях на мельнице в присутствии отца не решался. Бальдир казался

абсолютно спокойным, однако Рохом слышал как пожилой волк несколько раз нетерпеливо

шаркнул хвостом под скамьёй.

Гризли не спешил. Собираясь с мыслями, он долго чесал нос, сопел и кряхтел.

Наконец, когда барсу уже захотелось незаметно пнуть его под столом ногой, Перк степенно

отхлебнул из кружки, зачерпнул из чаши горсть клюквы и отвалился от стола.

– Не знаю, кого они на мельнице ждали, явно не нас. В общем, Рохом первого уложил.

Барс и рад был возразить, но проклятый бурн внезапно хлынул не туда, куда ему положено.

– Хвала Урсулу, там был всего один ликаон, – продолжал медведь крепко хлопая натужно

кашляющего барса промеж лопаток, – Да?

– УРРГХА-Х-Х!!!-

Копчёная заячья ляжка застыла на полпути к пасти Сварта.

– Я на лестницу! – геройствовал Перк, – И тут бац! Стрела!

– Мимо? – с надеждой спросил Сварт.

– Как видишь. Лучника я бердышом достал, а вот с матёрым повозиться пришлось! Я ору:

"Рох! Рох!!" Да, Рох?

– РРГХА-Х-ХАР-Р-Р!!!-

– В общем, башкой его об очаг приложил! Ликаониха в окно сиганула, да неловко как-то... Я

её ножом и достал.

Скромно пожав плечами Перк крякнув, привстал, потянулся к кувшину, налил ещё.

Готовый провалиться сквозь пол Рохом, зажмурив слезящиеся глаза, давился собственным

рукавом. Немного ошарашенный рассказом Сварт ковырял острым концом кости в носу.

Невозмутимый Бальдир спокойно доедал второго зайца.

– Хоть одного живьём взять не догадались? – наконец произнёс пожилой волк, -

Порасспросили бы...

Медведь прищурился и враждебно навалился грудью на стол

– Надо было тебя с собой взять, Бальдир! Подсказал бы!

– Может мешки их больше расскажут?

Все обернулись.

Перепачканные грязью и кровью мешки ликаонов лежали там, где их оставил Перк, у

порога.

– Мешочек-то клеймёный. – заметил Бальдир.

На широкой лямке одного из мешков и вправду были нашиты три полоски ткани: одна

красная и две чёрных.

– Что это значит? – спросил отца Сварт.

– Красные нашивки означают участия в крупных сражениях. Возможно и при Калее

отличился пёсик этот... А вот про чёрные ничего не скажу. Сам впервые вижу.

– А какие ещё бывают? – вновь полюбопытствовал Сварт.

– Белые, у отслуживших в Хортаге. В молодости, зелёные встречал, у тех кто воевал за

присоединение южного Олора. По всему – чёрные – это новое...

– Может нукарх? – предположил Рохом.

– Будь это нукарх, я бы с вами сейчас не разговаривал. – усмехнулся волк, – Ну, что

развяжем?

Дождавшись разрешения, Сварт развязал тесьму на горловине мешка с нашивками и

вытряхнул его содержимое на пол.

– Хм... – Перк поднял почти новые сакаши из грубой кожи, приложил к себе и с досадой

отбросил, – недомерки они все!

Рохом отложил в сторону чистую рубаху с чёрным руническим шитьём у ворота, пару

крепких рукавиц. Сварт вертел в руках небольшой нож с берестяной рукоятью. Бальдир

внимательно рассматривал лезвие маленького походного топорика.

– Дай-ка это мне! – Перк попытался отобрать у Сварта круглый пенал из жёлтой кожи,

однако молодой волк отпрянул от медведя и протянул находку барсу.

В пенале была карта.

Грязный клок тонкой кожи расчерченный извилистыми линиями и стрелками, исписанный

на обороте непонятными символами.

– Колдунство злое... – буркнул гризли, отстраняясь от находки.

– Вряд ли. – криво усмехнулся Бальдир, безо всякого страха беря трофей в руки, – Это карта

реки. Вот промеры глубин, уровни паводков, рыбные места... Знать бы, что за река такая? -

волк вернул карту барсу, и Рохом, которому больно приглянулся добротный жёлтый пенал,

тут же положил находку в свой мешок.

Во втором мешке к радости Бальдира, обнаружилась почти новая рыболовная сеть,

игральные кости (Перк забрал), рыболовные крючки, старые штаны, портянки, да почти

новая нижняя рубаха без рукавов.

Третий мешок порадовал больше. В нём были семь бобровых и четыре куньих шкурки

(добыты прошлой зимой, как определил Рохом), Десяток разных наконечников для стрел,

кожаный салакаш с меховым капюшоном и охотничий нож.

Последний мешок явно принадлежал ликаонихе. В нём оказалась вязаная хурка, богато

расшитый чёрным олорским узором белый льняной салакаш и крепкие меховые чукаши.

На дне мешка обнаружилась пара крупных, гладких, будто обточенных водой, совершенно

прозрачных камней.

Рохом показал камни Бальдиру.

– Видал когда-нибудь такое?

Волк покачал головой.

Барс поделился одним камнем с Перком, а второй спрятал в пенал с картой.

– Всё. – Рохом с досадой отбросил пустой мешок и зло посмотрел на гризли. Медведь

озадаченно ковырял пальцем в ухе.

– Выяснили, что там на мельнице... – продолжал ворчать Рохом, – Можешь спать спокойно,

Бальдир...

Перк наступил барсу на ногу. Волк смерил Рохома взглядом, но промолчал.

– Мы свою часть уговора выполнили, не так ли? – поспешил спросить волка гризли

– Да как сказать... – проговорил Бальдир, отдавая Перку мешок с рыбой, – Убивать их

уговора не было. Потому, шмотки их с собой заберите.

Перк понимающе кивнул.

– Благодарим за угощение, Бальдир, – раскланялся барс, – пойдём мы.

Шагнув за порог, Рохом краем глаза успел заметить, как Бальдир придержал за плечо

собравшегося проводить их Сварта.

За воротами Рохом сгрёб медведя за грудки и с силой приложил его спиной о частокол.

– Мы – убийцы. Да?!

– Зато...

Рохом не стал слушать объяснения.

От мощного толчка гризли повалился на хлипкий частокол, от чего тот покосился до самой

земли.

– Бальдир ни слову не поверил, – шипел Рохом, наступая на медведя, – Они вдвоём в посёлке

остались! Чего им теперь ждать?

– А-а, Рохом! – поморщившись, гризли оттолкнул барса, – Не тебе меня учить, как с

местными общаться! Просидел всю жизнь в горах, носа с ледника не высовывая, и туда же!

Учит! Смотри, в крепости никому об этом не рассказывай...

– Не рассказывать? – округлил глаза барс, – Да как можно о таком не рассказывать, Перк?!

– Вот я и говорю, – снисходительно покачал головой гризли, – жизни не знаешь.

Барс фыркнул и прибавил шаг.

Рамир с первого взгляда не понравился Рохому. Они стояли у подножья Ташигау. У ног

лежала долина Пяти Холмов. Самый дальний и самый большой холм, сверкал в

опускающихся на долину сумерках десятками огней и густо курился дымом.

Его плоскую макушку венчала приземистая крепость с девятью пузатыми как бочонки,

башнями.

– На муравейник похоже.

– Муравейник и есть. – согласился гризли, – Потому, выпивку спрячь. Учуют – сотнями

наползут.

К крепости вела широкая, хорошо утоптанная тропа. Миновав расположенный на пригорке

небольшой посёлок и обогнув обрывистый склон холма, они вышли к крепостному мосту.

– Перк, ты что ли? – в сумерках зажглись два зелёных глаза.

– Ритар? – осторожно спросил медведь?

Сумерки расступились.

На тропу вышел крупный каракал в вязаной безрукавке и кожаных сакашах, заправленных в

высокие сапоги.

– Всё таскаешься, не пойми где... – каракал отвёл в сторону снаряженный, но не взведённый

арбалет.

– Зато пополняю войско его величества. – Перк хвастливо указал на Рохома.

– Угу... – каракал угрюмо ковырнул землю носком сапога, – Пополнение это дело хорошее.

Особенно сейчас, ближе к зиме, когда опять жрать нечего будет.

– Как-нибудь. – беспечно махнул лапой Перк, – Меня не искали?

– Кому ты нужен. – фыркнул Ритар, забрасывая тяжёлый арбалет на плечо, – Но Лиенну на

глаза не попадайся, он утром на твой дец орал. Да и Фархад не в духе.

– Понял. – гризли хлопнул каракала по плечу, от чего тот болезненно оскалился, – Счастливо,

Ритар!

Они вошли в крепость.

– Юго-восточный двор. – объявил Перк, едва они миновали ворота.

Рохом поморщился. В стиснутое каменными стенами пространство совсем не проникал

ветер. Под ногами стелился дым от костра, разведённого в высокой железной клетке.

– Главная галерея.

Неровная брусчатка сменилась шатким деревянным настилом. Ряд факелов по левой стене,

каменный свод над головой.

Галерея привела их к лестнице.

Перк протянул барсу мешок с добытым на мельнице добром.

– Твоя доля.– и видя, что Рохом собирается возразить, сунул ему мешок в руки, – Бери,

говорю! Потом благодарить будешь!

Гризли указал на лестницу:

– Поднимешься, потом прямо, до конца коридора, выйдешь на открытую восточную галерею,

упрёшься в башню...

– Погоди, Перк.

– ... после свернёшь в малый восточный коридор. Поднимешься в Южную башню. Там

найдёшь железную дверь с выбитой на ней кошачьей головой. Тебе туда.

– Да, погоди, же! – Рохом схватил собравшегося уходить Перка за рукав.

– Я не могу тут оставаться! – громко зашипел на него тот, – Попадусь на глаза саталу – мне

конец! Бывай!

– Перк! – рявкнул барс, но медведь нырнул в узкий коридор за лестницей.

– Перк!! – Рохом в ярости запустил ему вслед мешком, сбегал в коридор, что бы его

подобрать, вернулся к лестнице, и обречённо вздохнув, принялся подниматься по неудобным

высоким ступеням.

Крепость оказалась немаленькой и идти пришлось долго.

По дороге Рохом присматривался к попадавшимся навстречу наёмникам и вскоре понял, что

обещания Мигроса прельстили не только бродяг из окрестных лесов и предгорий.

Кого здесь только не было.

Дважды Рохом ловил себя на том, что он открыв пасть провожает встречных взглядом. В

первом случае это была массивная пятнистая кошка в доспехах из странной бугристой кожи,

вооружённая коротким копьём. Во втором – высокий стройный козёл с жирной красной

шерстью и острыми, похожими на вилы рогами. Козлу его взгляд не понравился.

– Чего смотришь? – внезапно обернувшись, рявкнул он.

– Ничего. – смутился Рохом, – Просто хотел спросить где тут железная дверь с кошачьей

головой?

– Фархада, что ли ищешь? – козёл приблизился. От его шерсти и расшитого зелёными

узорами салакаша пахло болотной тиной.

– Он сейчас не у себя. Я недавно на северной стене его видел. – козёл почесал основание

правого рога, – Злой он сегодня. Лучше завтра с ним поговори.

– Мне надо сегодня. – упрямо ответил барс.

– Тогда, – козёл указал в черноту коридора, – через галерею, не доходя до восточной башни

свернёшь налево и спустишься во двор. Дальше – стража покажет.

Козёл снисходительно кивнул и исчез в полумраке коридора.

В открытой галерее, что вела к восточной башне, Рохом решил немного постоять и

подышать свежим ночным воздухом.

Позади него скрипнул под чьими-то лёгкими шагами настил.

– Издалека?

Молодой светло-серый волк в поношенном вязаном салакаше, придирчиво осмотрел Рохома.

– С ледника Ташигау. – ответил барс.

Взгляд волка задержался на мешках.

– Вот это – очень правильно! – одобрил он, – Здесь рады новичкам приходящим с двумя

полными мешками...

– Это не совсем так. – раздалось из тёмной галереи слева.

Волк отступил на несколько шагов от Рохома и почтительно поклонился подошедшему

гепарду.

– Прежде всего здесь рады прилежным, исполнительным и отважным. Если воин короля,

храни его Мерген, грязен, ленив или пьян, – продолжал гепард, – то обрадоваться ему может

разве что наш палач.

Его немигающий взгляд остановился на волке.

– Я не из таких. – поспешно заверил тот гепарда.

– Чем ты сейчас должен заниматься, Юрт?

– Быть на Южном дворе и ожидать распоряжений Гаржа! – отчеканил волк, отступая к

выходу и опасливо наблюдая за сужающимися зрачками гепарда.

– Клянусь Хортом, я уже почти там! – донёсся его голос из другого конца коридора.

Фархад обернулся к Рохому, и как показалось барсу, взгляд его несколько потеплел.

– Я помню любую морду хоть раз попавшуюся мне на глаза в этой крепости, и мне нет дела,

серая она, рыжая, пятнистая или полосатая. Для меня важно одно, смогу я положиться на меч

обладателя этой морды, когда придёт время, или нет?

– Можешь, Фархад. – Рохом уже догадался кто перед ним, и пока гепард ему нравился.

Фархад улыбнулся, показав Рохому аккуратные белые клыки.

– Раз так, то пойдём. Подыщем тебе хорошее оружие и достойный дец.

Барс хотел было сказать, что у него уже есть оружие, но Фархад стремительно шагнул в

темноту следующего коридора и навьюченному мешками Рохому пришлось поторопиться,

что бы не отстать.

Долгий переход по освещённым масляными светильниками и факелами коридорам, позволил

барсу присмотреться к Фархаду.

Гепард был высок, на полторы головы выше Рохома, и отменно сложен. Одет он был в

просторные сакаши и хурку из шкуры песчаной газели, великолепно выделанной и

украшенной ратпмарским шитьём – толстой чёрной нитью по шкуре.

– Запомни! – сказал ему Фархад, когда они выбрались на открытую всем ветрам галерею,

ведущую к центральной башне, – Я глаза, нос и уши Рамира. Сквозняки в верхних галереях,

ручьи в подземных каналах, потайные ходы и слуховые окна – мои верные союзники. И это

только те, которым я не плачу! – гепард усмехнулся, – Я знаю о крепости и её обитателях всё.

Я помню в глаза не только каждого наёмника, но и каждую крысу живущую здесь. И

запомни...

Гепард остановился и посмотрел на барса.

– Горе крысам.

По крутой деревянной лестнице они спустились во двор, где у костра толпилось десятка два

наёмников с учебным оружием, и подошли к входу в башню.

– Те же, кто приглянулись мне... – Фархад всем телом налёг на запиравший двери тугой

засов, – Могут рассчитывать... На многое могут рассчитывать. Повременим с этим!

Широкая хорошо освещённая лестница вела вниз. Барс насчитал четыре пролёта, прежде чем

они снова остановились.

– Мы под крепостью. – объявил Фархад, – Внутри холма. Всего здесь восемь ярусов.

Фархад указал большим пальцем на потолок.

– Вверху король Мигрос и его прайд. Внизу вы. Путь наверх нелёгок, как ты уже понял, а

значит и незачем он тебе.

Сняв со стены фонарь, гепард поднял его повыше и огляделся.

– Видеть эти стены тебе придётся как минимум три месяца. Потом? Возможно, ты увидишь

родные места только через пять лет, возможно... а, не будем гадать! Сюда!

Они спустились в следующий ярус.

Повозившись с ржавым засовом, гепард отворил, сколоченную из сосновых горбылей,

дверцу и, протиснувшись в узкий дверной проём, поманил барса.

Рохом вошёл.

– Вот... – Фархад поставил фонарь на край скамьи, откатил в угол, лежавший у порога пустой

бочонок, и присел на него, – Надеюсь, что ты не привередлив. Выбирай...

Барс с любопытством осматривался. Тесный закуток оказался хранилищем старого,

видавшего виды оружия и потрёпанных, изъеденных крысами, кожаных доспехов. Рохом

подержал в руках один из стоящих у стены бердышей, взял копьё, поскоблил когтем его

заржавленное жало, задвинул под лавку объемистый пук дротиков, снял со стены тяжёлый

кистень на длинной ржавой цепи, взвесил в руке и вздохнув повесил его на место.

– Здесь всё такое старое? – кожаная обмотка рукояти найденного под лавкой тесака

рассыпалась у барса в ладони.

– Ага. – улыбнулся гепард, – Новобранец и похлёбку из крыс сожрёт. Да, на твоём месте я бы

гордился – половину этой рухляди я сам приволок с Калеи. Жаль их скоро перекуют...

– Угу... – Рохом с опаской покосился на покрытое шершавым бурым налётом лезвие глефы,

которую вертел в руках.

– Вот это! – Фархад покопавшись в углу, выудил из груды железа неплохо сохранившийся

боевой топор на длинной крепкой рукояти, – Поточи только.

Кроме топора, Рохому приглянулось длинное лёгкое копье, с почти не тронутым ржавчиной

тонким трёхгранным жалом и новый кожаный шлем с толстыми железными пластинами,

защищающими затылок, темя и переносицу. С доспехами же пришлось повозиться, прежде

чем Рохому удалось напялить поверх своего салакаша тяжёлый жилет из толстой кожи, с

железными пластинами на груди и спине и мелкой кольчужной сеткой – от пояса до колен.

Судя по запаху, доспех некогда принадлежал волку. Возможно, в нём его и убили... Барс тут

же прогнал эту мысль.

– От шального ножа убережёт, – пообещал ему Фархад, и несколько раз хорошенько ткнул

барса кулаком в грудь, – а вот от стрелы или копья... Как повезёт. Ну как, удобно? Тогда

снимай и пошли.

4.

Дец.

Шаги Фархада уже давно стихли в темноте коридора, а Рохом всё ещё нерешительно

топтался перед закрытой дверью. Третий раз за вечер барса посетили сомнения: а может

просто стоило пару-тройку дней подождать Руту; а может не стоило слушать проходимца

Перка; а может просто бросить провонявший лисьей мочой тюфяк прямо у порога и

быстренько смыться из этого каменного муравейника на вольные, холодные склоны

Ташигау?

Рохом огляделся, тоскливо засопел, поскрёб за мохнатым ухом и осознал, что обратного

пути для него уже не существует. Во-первых, с этого самого мгновения, он, Рохом

Ворчливый, наёмный воин Форна, и другие наёмники Мигроса с радостью всадят ему стрелу

промеж лопаток за побег. Во-вторых, барс хоть об угол убей, не помнил обратной дороги. И

наконец, в третьих, из-за ненавистной двери доносились весёлые голоса и навязчиво тянуло

неприхотливой жратвой. Поскольку руки его были заняты тюфяком и доспехами, Рохом

толкнул дверь коленом и шагнул в гам, грязь и смрад новой жизни.

Высеченная в толще известняка пещера, около пятнадцати шагов в длину и восьми в

ширину. Скупой лунный свет пробивался через три узкие отдушины, пробитые под самым

потолком. Через них же, находил себе выход и дым, клубами поднимавшийся от небольшого

очага с жаровней. Что ещё... Стол, две скамьи, набитые соломой матрасы вдоль стен, справа

и слева...

– Смотри, Мерро! Ещё один кошак!

– Кис-кис-кис! Иди к нам...

– Не, не пойдёт... он же горец...

Их было шестеро...

И наиболее выгодно из всей пёстрой команды выделялся стройный леопард в кожаной,

плотно облегающей мускулистое тело, хурке. Справа от него, на скамье сидел наряженный в

тёмно-зелёный салакаш, лис с откровенно разбойничьей рожей. Два невысоких крепких

волка, в одинаковых заячьих хурках, были похожи друг на друга как братья. Наградив барса

выразительным взглядом, один волк что-то шепнул на ухо стоящему рядом самцу кабарги.

Олень ухмыльнулся, почесал большим пальцем торчащий из-под верхней губы клык и

подмигнул орудовавшему подле жаровни песцу.

Песец довольно приветливо улыбнулся Рохому.

– Здорово, пятнистый! Будешь, значит у нас вместо Урмаса. – он кивнул на свободный угол у

стены справа. – Кидай барахло, бери миску, кружку и садись к нам.

Благодарно кивнув песцу, барс принялся не спеша, обустраивать свой угол. Аккуратно

расстелив тюфяк, он первым делом бережно упрятал под него отцовский меч, положил в

изголовье доспех, кожаную флягу с водой и накрыл их хуркой, достал из мешка свой

любимый ондатровый плед. Топор он пристроил у стены, справа, а заветную орлиную лапу -

воткнул у изголовья. Получилось неплохо, уютно даже... При виде знакомых вещей Рохом

повеселел и даже удовлетворенно хмыкнул. Роясь в своём мешке, он с интересом

прислушивался к спору, разгорающемуся сейчас за его спиной. Послушать и впрямь было

что.

– Убейся об стену, Унал, тебе-то, откуда знать! А мне Огрид рассказывал, а Огриду -

Фархад! Они друзья...

– Да какие они друзья! Всего-то раз вдвоём налисячились так, что хурки заблевали...

– Замолчи, Хизаг! Пусть Офар дальше рассказывает. Эй, пятнистый, ты ещё жив там?

– Уже иду. – барсу наконец удалось выдрать из мешка четверть вяленой лирговой грудинки,

а заодно и объемистую кожаную флягу бурна. Того самого, что накануне удалось спасти от

Перка. Появление фляги было встречено мощным рёвом, хлопаньем Рохома по плечам и

лопаткам, усаживанием барса на лучшее место, спиной к огню и громогласным требованием

немедленно наполнить кружки.

Вскоре Рохом, или Рох, как теперь звали барса, знал всех наёмников по именам.

Грозный с виду леопард Мерро угодил на службу всего шесть дней назад и особой радости

от этого не испытывал.

– А всё Карис... – вздохнул он и облизал намоченный в бурне нос.

– Карис? – переспросил барс.

– Сунаф. – пояснил Мерро, – леопард и Владыка Центральной усары, чтоб ему камышовый